Текст книги "Моя Вселенная (СИ)"
Автор книги: Гера Корфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Моя Вселенная
Гера Корфф
Пролог
Марк
Вы когда-нибудь просыпались утром с чувством обречённости?
Словно все, что бы вы не сделали к черту бесполезно. И если вы даже знаете, в чем причина, но изменить это не в силах?
Просто потому, что вы не бог, а живой человек.
А если ещё это чувство обреченности начинает играть с вами в игры и подкидывать картинки событий, одно страшнее другого? Как быть?
Страх, боль и неизвестность – это те чувства, которые обуревают сейчас меня, взрослого мужчину.
Говорят, за момент до гибели перед глазами мелькает вся твоя жизнь. А если это гибель любимого человека?
Словно гонг разносится телефонный звонок, и я чувствую, что все это было не просто так.
Поднимаю трубку сразу, даже не смотря на имя звонившего. Молчу.
– Венера, она... – слышу дрожащий женский голос на том конце провода.
И меня одолевает ужас. Я впервые в своей жизни боюсь, словно грёбаный сопляк. Будто в замедленной съёмке наблюдаю за собой со стороны.
Я стискиваю зубы, в то время, как смертельные тиски паники сдавили моё тело.
– Н-е-е-е-т! – кричу я, что есть силы, лишь бы заглушить голос в телефоне, и не слышать того, что может всё разрушить.
Я с силой сжимаю в руке телефон, пытаясь сконцентрировать все свои страхи в этом жесте, чтобы сдавить их ладонью и превратить в крошки. А потом из моей груди выходит весь воздух, и я тону, словно в глубоком-глубоком море, не могу найти в себе силы немного поработать руками, чтобы выбраться на поверхность.
Я был почти в отключке. Ледяной ужас накрыл меня настолько, что тело окоченело с головы до ног, голова кружилась, а перед глазами поплыли цветные круги.
В голове молнией пронеслась мысль о том, что я не имел права позволять себе предаваться грёбаному унынию и жалеть себя. Я должен был быть сильным ради неё, она ведь не умрёт. Она должна выжить ради меня, просто обязана.
Я не мог представить, какой ужас она испытывала в этот момент, какой одинокой она себя чувствовала.
Она не могла умереть, только не сейчас, еще слишком рано. На земле достаточно людей, заслуживающих этой участи, но, тем не менее, они живее всех живых, и только для неё у тебя заготовлена иная судьба, слышишь меня? Эй, ты! Тот, кто смотрит сверху со своего насиженного места! Убери свои чертовы лапы от неё и бери кого-нибудь другого, но только не её!
Эта мольба была настолько утопической, но я все равно цеплялся за неё каждой частицей своей души. Я не хочу сдаваться.
Эй, Создатель, или как там тебя, если тебе нужно кого-то забрать вместо неё… бери меня…
Я так сильно её люблю, что готов поменяться с ней местами, лишь бы она жила. Пусть не ту жизнь, что мы планировали, но жизнь.
-1-
Венера
Что вы привозите с собой из путешествий?
Я привожу с собой ночное небо. Клянусь, я помню небо в каждом городе, каждой стране и каждом рейсе, где мне посчастливилось побывать.
Я не помню погоды, не помню, что было на завтрак, и вовремя ли меняли белье в отелях. Я не помню, что мне нравилось, а что нет. Все эти мелочи я не запоминала, но мне о них расскажут фотографии. Фото, на которых совсем нет его – ночного неба. Потому что вроде как не принято тратить на него пленку или память телефона. Но у меня есть глаза и дурацкая привычка. Я могу часами смотреть в ночное небо из окна дома или лежа на песчаном берегу моря, в пешей прогулке или из маленького иллюминатора в самолёте. Просто смотреть и запоминать.
Когда-то Марк учил меня ориентироваться в созвездиях, будто готовил к внеземному путешествию, и расставлял ориентиры, знал, какая я бываю рассеянная, что заблудиться для меня не составит труда.
Я запомнила черноту пустыни и яркость звезд над Адриатическом морем, отсвет фонарей бешеного мегаполиса и еле заметный зеленоватый блеск фруктовых плантаций.
Вы знали, каким небо бывает сумасшедше красивым? Потрясающим! Нереальным. Потому что за ним есть загадка. Неведомое и неизведанное.
И, знаете, когда вы выйдете однажды из дома и подумаете, как вам опостылел неизменный пейзаж – поднимите глаза к небу. И вы поймете, что ошибались.
Поэтому сейчас я направляюсь в то место, где небо самое прекрасное для меня. Где оно стало свидетелем моих первых побед и неудач. Где сердце моё было разбито на миллионы крошечных осколков.
Я еду домой.
Прошло почти два года, с тех пор, как я собрала свои вещи и, никому ничего не сказав, уехала в другую жизнь. Я потеряла лучших друзей и осталась с разбитым сердцем. Моя любовь превратилась в ненависть. Когда-то я просыпалась, и он был первой моей мыслью, сейчас же, услышав лишь его имя, мною овладевал гнев.
Очередной мужчина, которому я отдала своё тело, оказался лишь очередным поучительным этапом в моей жизни, который я переступила с бешеной болью и готовностью двигаться дальше.
У меня не было депрессии. Просто гребаное чувство собственной никчемности. Наверное, именно это сподвигло меня вернуться домой, хотя бы ненадолго. Говорят, родные стены лечат, но разве во мне осталось что-то от меня прежней? Я отправлялась туда, чтобы найти ответы и завершить то, что не смогла закончить в прошлый раз. Отказаться от всего или принять действительность, как она есть.
Иногда я задумывалась, отмотай время на полтора года назад – изменила бы я события своей жизни? Нет! Так же как дай мне книгу с историей о моей судьбе – не загляну на последнюю страничку. Я верю в предопределённость, если так случилось, значит, это кому-нибудь нужно.
Вчера вечером, когда я возвращалась домой, в почтовом ящике обнаружился конверт. Обратным адресом значился мой дом. Я была крайне удивлена, что в эпоху всемирной паутины Алина воспользовалась старой доброй почтой. Не теряя ни секунды, я разорвала конверт, совсем не ожидая увидеть там открытку-приглашение.
Красиво оформленная крафтовая бумага, на которой каллиграфическим шрифтом был выведен текст: «Дорогая Венера, приглашаем Вас на торжественное бракосочетание Дениса и Дианы». Дальше не читала – расплылась в широкой улыбке. Молодец друг, добился своего, я всегда в тебя верила. Как жаль, что я настолько потонула в своей обиде, что закрылась и от вас тоже.
В голове пронеслась мысль о том, что как я сбежала от своего прошлого и людей, которых в нём оставила, так и оно ворвалось в мою жизнь обратно, словно бумеранг, запущенный далеко с надеждой, что, может быть, вот сейчас получится сломать систему. Но он вернулся, и я не была готова к этому.
Тем не менее, мне было приятно, что друзья обо мне не забыли. Пробежав глазами оставшийся текст, сделала пометку, что свадьба в эти выходные. У меня в запасе всего несколько дней. Я сделала быстрый звонок и смогла с легкостью взять себе отгулы на неделю.
На волне эйфории от предстоящей поездки домой и встречи с друзьями в рекордные сроки собрала чемодан – профессиональный навык. Бросила несколько комплектов одежды, белья и два платья: одно черное коктейльное, другое собиралась надеть на свадьбу – блестящее, цвета шампанского в самый пол, с лифом корсетом и разрезом до середины бедра. Платье, которое я увидела в итальянском бутике и мимо которого не смогла пройти, дождалось своего часа.
Я выехала рано утром, чтобы уже вечером пить с Алиной наш любимый какао с маршмеллоу. Заезжая в нашу область, я кинула взгляд на часы: поздно, надеюсь Алина ещё не спит, потому что предупредить о приезде я забыла.
Было уже темно. Лето закончилось, и на смену ему пришла хозяйка осень, которая ознаменовала своё присутствие проливным дождём. Вечером дорогу заливало крупными каплями, и казалось, эта туча меня преследует, потому что на протяжении всего пути дождь не сбавлял обороты.
Мой путь представлял собой серпантин, проходящий по полям и лесам, изредка встречались придорожные закусочные и заправки. На очередном крутом повороте, снизив скорость и осветив фарами остановку, я заметила стоящую женщину, ёжившуюся от холода.
Я никогда не подвожу людей. Не подвозила. До этого момента.
Остановившись, я предложила докинуть её до города, который был уже близко. Она отнекивалась, ссылаясь на скорый автобус и мокрый плащ. Я не хотела настаивать, но проклятое чувство одиночества не отпускало меня всю дорогу, поэтому идея провести время с живым человеком, а не с Европой плюс, грела мою душу.
После нескольких минут препираний она все же села. На вид женщине было около сорока пяти, аккуратно и прилично одета, но без излишеств. Я в своем базовой футболке от Томми Хилфигера и «дизелевских» джинсах выглядела рядом с ней, мягко говоря, претенциозно.
Мне хотелось немного поддержать эту грустную женщину. Спрашивать, что она делала в лесу, было бессмысленно. Я знала, что за лесом находится кладбище – я приезжала туда часто к отцу. Черный платок, который женщина теребила в руках, выдавал цель визита в эту глушь.
Она назвалась Еленой и замолчала. Я же в свою очередь стала для неё безмолвным попутчиком. Легкий джаз по радио и барабанящий дождь за окном, по всей видимости, активировали тот самый пресловутый режим поезда – откровенность с незнакомым попутчиком.
Мне всегда казалось странным в такие моменты осознавать, что мы готовы вести разговоры о личном, скрытном с незнакомцами, но по душам поговорить с близкими нам тяжело. Что это? Бегство от реальности или типичный страх оказаться в глазах близких людей не тем, кем мы являемся?
– Я звала его Витом, – женщина улыбнулась, – представляете какая ирония? Он был летчик, – я краем глаза взглянула на неё.
– Муж? – она отчего-то засмеялась.
– Мой муж Сергей жив. У нас сегодня годовщина двадцать лет совместной жизни, – она вздохнула, – дома меня ждет вместе с сыном, ему пятнадцать, бог своих не дал, и мы сыночка взяли из дома малютки.
Она замолчала, я услышала её прерывистое дыхание и не осмеливалась нарушить эту тишину.
– После его смерти я впервые приехала. Думала, что не найду могилу, боялась, что не смогу попросить прощения у него, – Елена грустно улыбнулась и достала из кармана помаду, – вон как приготовилась, как на свидание. Он-то меня только красивой всегда видел.
– Так значит вы... – не решалась продолжить дальше я.
– О, нет! – Елена вспыхнула румянцем. – Я вовсе не любовница. Мы были вместе какое-то время, но потом я совершила ужасную ошибку. Только спустя двадцать с небольшим лет я понимаю, как этот человек любил меня и готов был мир перевернуть ради меня, – Елена отвернулась и уставилась в окно.
Через несколько минут она продолжила:
– Я тогда только работать начала. О летной карьере мечтала. А Вит вторым пилотом был в моем экипаже.
В этот момент во мне зашевелилось понимание, что я знаю продолжение этой истории. Тяжело сглотнув, я крепче вцепилась в руль и продолжала смотреть на дорогу, мысленно умоляя её замолчать.
– Так все быстро завертелось. Я опомниться не успела, как попала под влияние его чар. Он хоть и на десяток лет старше меня был, но девчонки молодые штабелями ложились перед ним. Высокий, темноволосый, голубоглазый красавец, – Елена замолчала и нервно потеребила подол нарядного платья, выглядывающего из-под расстегнутого плаща, – а он на меня всё свое внимание обратил. Влюбился в меня, и словно остальные женщины перестали для него существовать.
У меня было огромное желание закрыть уши руками, и, подобно ребенку, напевать мелодию, чтобы не слушать больше её. Все пазлы в моей голове сложились, но голос будто испарился.
– Боже, столько лет прошло, а я так никому и не рассказала. Поклялась, что в могилу унесу эту тайну. Спустя некоторое время, я Сережу встретила, он стал в женихи набиваться, я тогда уже в Британских авиалиниях работала. А он домой летел, в Россию. Он целый год за мной ухаживал. Я и сдалась. Еще через полгода поженились. Ох, и свадьбу его родители отгрохали, про нас даже в журналах писали. А потом в загсе я Вита увидела, он за колонной стоял, его тогда никто кроме меня не приметил.
В машине было темно, оттого и не видно было, как по моим щекам катились слёзы. Я только сейчас понимала, какую боль перенес отец, понимала, что в жизни его так и не появилась женщина, которая стала его тылом и душой. Всю свою нерастраченную любовь он подарил мне. Боже, папа, мне так тебя не хватает.
– А когда веселье поутихло, он момент улучил и ко мне подошел. За руку взял и сказал: «Будь счастлива». Развернулся и ушёл. Человека добрее него я и не знала вовсе.
Она вздохнула тяжело, а мне хотелось провернуть время назад, совсем чуть-чуть, проехать мимо одинокой фигуры и никогда больше не встречать эту женщину.
– Мы с Серёжей все так и живём, сына растим. Всю жизнь с ним, как за каменной стеной. Не любила я его только никогда. Так и не смогла, будто бог меня за что-то наказывал. Но после того как мы сына забрали, я в заботы ушла, притёрлась, уважать стала. И, правду говорят, стерпелось. Я на жизнь не жалуюсь, все хорошо у меня. Просто задаю себе вопрос, все годы эти, а как бы сложилось, если бы судьба нас тогда не разлучила? – не судьба вас разлучила, а ты сама за всех решила. Мне хотелось крикнуть эти слова, но я продолжала себя мучить.
– Вит рассказывал мне одну легенду, я плохо помню содержание, но иногда вспоминаю её, когда смотрю на небо. Однажды парень рассказывал девушке, что звезды – это несбыточные желания людей. Когда желание сбывается, звезда взрывается.
Она замолчала, и остаток пути мы проехали молча.
Простая история жизни, которая выкорчевала из меня все нутро. Будто ножом пырнули и проворачивают по кругу. А я лишь воздух пытаюсь ухватить урывками, но, как рыба, выброшенная на берег, еще не понимаю, что шансов нет.
Подъезжая к гостинице, где остановилась женщина, я притормозила и, собрав все силы воедино, задала вопрос, так и не обернувшись к ней.
– Вы попросили прощения? – голос охрип от долгого молчания... да и от молчания ли?
– Да, за всё попросила, – тяжело вздохнув, ответила Елена.
– Тогда больше не приезжайте.
Боковым зрением я видела, как она медленно повернула свое лицо в мою сторону. Она смотрела на меня пристально, я ощущала этот пытливый взгляд на себе. Да уж, таких совпадений не бывает. Кто-то наверху устроил нам эту встречу, только с какой целью? Я эту женщину не знаю, и лучше бы никогда не знала.
– Как тебя зовут, деточка? Я ведь так и не спросила, – она прижала трясущиеся пальцы к губам и по ее щекам побежали две влажные дорожки.
– Меня зовут Венера, – я повернула свое заплаканное лицо к ней, и она всё поняла, – вы. Елена, как всегда, слишком зациклены на себе. Не приезжайте больше к моему папе, я запрещаю вам это делать.
Мое лицо было словно гранитная маска, не выражающее никаких эмоций.
– Боже, как ты похожа на него, – она всхлипнула, – только волосы мои.
– Прощайте, Елена, живите своей жизнью. Возвращайтесь к своей семье, не бросайте их – это больно.
Я отвернулась обратно и уставилась в окно в ожидании, когда эта женщина покинет салон моей машины. Она сидела и рассматривала меня, чем жутко раздражала ещё больше. Я итак вся как на иголках и хочу сорваться и ехать дальше на предельной скорости, выжать в пол педаль и лететь, пока не отпустит.
Быть может, я поговорила бы с ней, расскажи она в своей истории обо мне, но упоминание меня звучало как «тайна, которую унесу с собой в могилу». Стало абсолютно понятно, что мое существование ее не интересовало. Где-то у этой женщины был чужой ребенок, которому Елена подарила всю свою материнскую любовь, я же оказалась не нужна.
– Там говорилось не про парня с девушкой, – заметила я, после чего одна бровь на лице женщины странно изогнулась.
– В легенде, – повернулась к ней снова, – там говорилось про мальчика, который рассказывал своей маленькой подружке, что все те звезды на небе – это самые заветные желания на свете. Когда они сбываются, звезды взрываются, и от этого мощного явления в космическое пространство улетает миллионы крошечных осколков, приносящих счастье всем жителям нашей Вселенной.
Она протянула руку, в надежде притронуться ко мне, но мое резкое подергивание плеча пресекло её инициативу.
– Прости, прости меня за всё, – тихо произнесла она и вышла из машины. Елена направилась в гостиницу, так ни разу не обернувшись. Просто встала и ушла, так же, как и двадцать один год назад.
Что же я могла сделать этой женщине, что она так легко от меня отказалась? Это был вопрос на миллион, за ответ на который я не собиралась платить.
-2-
Сжимая руль дрожащими руками, я свернула с главной дороги на улицу, где располагался мой дом. Та часть пути, которую я проехала, как только высадила Елену, прошла словно в тумане. Автопилот сработал на отлично, потому что я совершенно не помнила, как доехала до дома. Злость ушла, и на её месте образовался вакуум, я была в полной растерянности от случившегося.
Принято считать, что самое страшное чувство – это когда тонешь. Возможно… ну, а если вокруг нет воды, а ты продолжаешь тонуть, захлёбываясь воздухом, и понятия не имеешь, что тебе делать, теряя силы и себя, в то время, как окружающая действительность просто не замечает тебя. Порой, даже сказать себе: «Эй, я в порядке, всё будет хорошо», – стоит очень многого.
Дом казался спящим, свет не горел. Я поняла, что Алины не было дома, потому что подъездная дорожка была пуста. Я решила немножко повредничать и поставила свою машину на Алинино место.
Еще несколько минут я сидела в машине, пытаясь понять, отчего меня трясёт. Но когда сидеть уже стало невыносимо, я вышла из машины и прошла к крыльцу дома. Вытащив из сумки ключи, которые едва только ржавчиной не покрылись, так долго ими никто не пользовался, я вошла внутрь.
Моё сердце бешено колотилось, когда я очутилась в доме. Я обратила внимание на то, что обстановка не поменялась. Всё, как было в тот день, когда я уезжала отсюда, так всё и осталось на своих местах.
На диване в беспорядке валялся тёплый вязаный плед, которым Алина любила укрываться, сидя за просмотром фильма. На широком подоконнике красовалось множество различных живых цветов – гордость моей тётки, а на барной стойке – забытая упаковка молока. Казалось бы, такие незначительные мелочи, но для меня они словно путеводитель во времени. Я вижу, как я аккуратно складываю за Алиной вязаный плед, а потом ворчу на неё за прокисшее молоко, оставленное вне холодильника, а она в ответ пилит меня за то, что не полила её джунгли.
Мы прожили отдельно два года, и я уже не смогу просто так вернуться сюда, как в свой дом. Говорят, дом там, где родные и любимые люди. Безусловно, это так, но моё время упорхнуть из родительского гнезда настало еще тогда. Я не привыкла жалеть о поступках, да и нет в этом нужды.
Я поднялась наверх и прошла в свою комнату. Здесь ничего не изменилось. Всё, что я не взяла с собой, аккуратно лежало на своих местах.
Измотанная длинной дорогой и неожиданной встречей я совсем выбилась из сил. Я прошла к кровати, забралась на неё и укрылась тем самым пледом, который стащила снизу из гостиной.
Я легла на спину и уставилась в потолок. Сквозь легкий тюль внутрь проникала узкая полоска лунного света. Казалось, прошло несколько часов, а я всё ворочалась и не могла уснуть из-за терзавших меня мыслей.
Я была так погружена в эти думы, что даже не услышала, как к дому подъехала машина и хлопнула входная дверь.
В тот момент, когда дверь в спальню скрипнула, открываясь, я лежала к ней спиной. Затаив дыхание, почувствовала легкие торопливые шаги к кровати.
Кровать немного прогнулась под лишним весом, и я почувствовала, как Алина устроилась сзади, тихонько обнимая меня со спины и прижимаясь всем телом.
Я по-прежнему молчала, не в силах выдавить ни звука.
– Я рада, что ты приехала, – услышала я шепот Алины.
– Кто-то же должен был убрать молоко в холодильник, – Алина прижала меня еще сильнее к себе, и мне стало по-домашнему тепло.
– Наконец-то я добавлю в кофе нормальное молоко, – хмыкнула в ответ она, сделав паузу, она продолжила, – мне тебя очень не хватало.
Я услышала легкую грусть в её голосе, и сама еле-еле сдерживала слезы. Мне было безумно тяжело возвращаться в родные края, хоть я и была на волне эйфории, уезжая из своей столичной квартиры.
– Скажи, Алин, только правду, – я тихо вздохнула, – я когда-нибудь была для тебя обузой?
Я почувствовала, как окаменело её тело, как она замерла, переваривая мой вопрос.
– Что за ужасные вещи ты у меня спрашиваешь? – Алина приподнялась и облокотилась на локоть, а я перевернулась на спину и уже смотрела ей в глаза. Что я там пыталась увидеть? Ложь?
Человек, обманутый однажды кем-то близким, запрограммирован на недоверие ко всем и вся.
– Ты даже представить себе не можешь, каким счастьем ты стала для нас с твоим отцом, когда родилась. А когда случилась трагедия, я ни секунды не сомневалась. Ты итак большую часть времени проводила со мной, когда папа был в рейсах, так что для меня ничего не изменилось. Мне больно и обидно слышать от тебя такое, – Алина в запале вывалила на меня свою речь, и я обрадовалась, что не услышала в ней ни капли оправдания, только лишь истинную любовь, – и мне очень интересно узнать, какого лешего тебя посетили такие мысли?
Я смотрела на нее и чувствовала, как из глаз потекли тоненькие дорожки слез, затекающие прямо в уши.
– Я встретила её, – Алина смотрела на меня пристально.
– Кого, милая? – я не ответила, и тогда её глаза увеличились в размере, и она выдохнула. – Не может быть.
Я могла лишь покивать головой в подтверждении своих слов.
– Но как? Где ты могла её встретить?
– Не поверишь, я остановилась её подвезти, когда ехала сюда. Она стояла на автобусной остановке возле кладбища, – в темноте казалось, что Алинины глаза стали еще больше от удивления, – она ездила к папе, представляешь? – сокрушалась я.
Я вкратце пересказала Алине наш с Еленой разговор, и мне стало не по себе от невольного участия в её исповеди. Надо было сразу рассказать, кто я есть и не мучить себя, но нет же. Мазохизм – мое второе имя.
– Боже, Алина, после меня она не могла иметь детей, и они с мужем взяли из приюта малыша, – я уже вовсю шмыгала носом и даже не пыталась сдерживать слезы.
– О, дорогая, – Алина кинулась меня обнимать, – я так хотела, чтобы тебе никогда не пришлось встречаться с этой женщиной. Попадись она мне, я бы ей лохмы-то повыдирала, – я прыснула, представив себе эту картину.
– Ты думаешь, тем самым она наказала тебя, милая? – Алина держала меня в своих крепких теплых объятиях, и я мысленно ругала себя за то, что у меня хватило совести усомниться в ней, – поверь, этим она наказала лишь себя.
Алина раскачивалась вместе со мной на руках, будто убаюкивая меня маленькую, я чувствовала её запах и понимала, что это именно тот аромат, который я ощущала всю свою жизнь. Именно эта девушка заменила мне мать однажды. Несмотря на свою юный возраст, она не побоялась трудностей.
– То, что тебе пришлось пережить сегодня, я бы никогда не пожелала даже врагу, но запомни одну вещь, Венера. Бурю легче перенести гибкому, чем жесткому. Гибкое признает право окружающей действительности меняться и само меняется в ответ на внешние условия.
– И как мне стать хоть чуть-чуть похожей на гибкое? – всхлипнула я.
– Чтобы быть похожей на гибкое, нужно быть уверенной в себе и не игнорировать свои чувства. Просто нужно следовать своим путем и принимать свою собственную суть, – ответила она.
Я закрыла глаза и почувствовала себя в безопасности. Мне было уютно в родных объятиях. Более того, я почувствовала, что обо мне заботились. Это делали и другие люди, с которыми я была близка, но забота человека, который меня вырастил, дала мне ощущение той самой уверенности в себе и понимание того, что я всё-таки что-то значу в этой жизни для отдельных людей.
С этими мыслями я и провалилась в ночную темноту.
***
Когда я проснулась, мне было тепло, уютно и невероятно хорошо. Я не хотела вставать с постели. Вчера вечером я засыпала под тонким пледом, сейчас же я была завернута в чудесный мягкий кокон из воздушного одеяла.
Алины не было в поле моего зрения, думаю, она уже готовит королевский завтрак по случаю моего приезда.
Я выбралась из своего воздушного рая и направилась в ванную комнату. Быстро приняв душ и приведя себя в порядок, я решила порыться в своём шкафу, чтобы сменить одежду. Всё, что я привезла с собой, лежало в чемодане в моей машине.
Я открыла дверь створчатого шкафа, и в глаза бросился идеальный порядок на полках. Видимо, Алинке было скучно, потому что вещи лежали, словно музейный экспонат, очень дорогой экспонат.
Я аккуратно достала спортивные брюки и однотонный джемпер в цвет, побуду сегодня той прошлой Венерой, которой я когда-то была.
То, что сейчас лежало в моем шкафу, я давно не носила. Стиль жизни поменялся, а вместе с ним поменялась и вся окружающая меня реальность, вплоть до обуви, которую я теперь носила.
Я опустила глаза вниз и увидела свои любимые фиолетовые кеды от фирмы Конверс, которые истоптали по меньшей мере половину Италии и родной городок.
Теперь удобная и веселая обувь, которую я когда-то так любила, была заменена на дорогущие босоножки от Джимми Чу или роскошные туфли от Маноло Бланик. И, чтобы отдать дань той самой веселой девчонке, я достала кеды, чтобы дополнить ими свой сегодняшний образ.
Спускаясь вниз по лестнице, я отчетливо чувствовала аромат жареного омлета с беконом. Мне нравился этот запах, он был из прошлой жизни. Для себя я такую еду не готовила, обходилась быстрой кашей или творогом с фруктами на завтрак.
Когда-то мы так же собирались с Алинкой: каждое утро на том же самом месте, в тот же самый час. Мы могли не обедать, не ужинать, даже не видеться весь день, но завтрак для нас был особым ритуалом.
Алина стояла ко мне спиной, когда я прошла на кухню, и раскладывала наш завтрак по тарелкам.
– Доброе утро, – она повернулась ко мне с двумя тарелками в руках, и по выражению её лица я поняла, что она была в растерянности после вчерашнего разговора и, по-моему, даже не знала, как себя со мной вести.
– Доброе, – я забрала у неё тарелки и поставила на стол, – пахнет чудесно, как же я соскучилась по этому завтраку, – я полезла в холодильник и услышала, как Алина тихонько выдохнула у меня за спиной.
– Достань, пожалуйста, йогурт и молоко, – попросила она.
Наконец мы уселись за барную стойку и с аппетитом принялись за свой завтрак. Алина, видимо, почувствовала, что со мной всё в порядке, и заметно расслабилась. Бомба замедленного действия решила, что не хочет сегодня портить всем утро.
– Какие планы на сегодняшний день? – поинтересовалась она.
– Я думала провести его с тобой, ты не против? – спросила я.
– Конечно, нет, что за вопросы, к сожалению, вечер у меня занят, но, если бы ты предупредила меня заранее, я бы отменила все свои дела.
– Ты сама прислала мне приглашение на свадьбу, не забыла? – улыбнулась я на обиженную реплику Алины.
– Я была уверена, что ты позвонишь, как получишь открытку.
– Я была так поражена новостью, что совершенно об этом не подумала. Зато я быстро собрала вещи, прыгнула в тачку и рванула сюда.
– Признаться честно, ты меня удивила. Я думала, что мне придется упрашивать, уговаривать тебя приехать, но очень обрадовалась, когда вчера увидела твою машину возле дома, – Алина отпила свой кофе и продолжила, – кстати, ты заняла мое место, а мое место...
– ... занимать нельзя, – закончила за нее я.
Мы рассмеялись, после чего Алина тихо добавила:
– Мне очень тебя не хватало, я волновалась за тебя, – она смотрела на меня серьезно, без тени улыбки на лице,
– ты не приезжала домой почти два года.
– Мы созванивались с тобой постоянно, – оправдалась я.
– Раз в неделю – это не постоянно, а вынужденно, – продолжила Алина, – я просто жутко боялась за тебя, несмотря на то, что Валерий Палыч за тобой присматривал, все-таки ты впервые упорхнула во взрослую жизнь. Мне было тяжело это принять.
– Прости, что заставила тебя поволноваться, обещаю впредь звонить каждый день.
– Боже упаси, ты мне быстро надоешь, давай хотя бы через день, – рассмеялась Алина.
– Заметано, – я дала ей «пятёрочку», и мы в тишине доели свой завтрак.
***
Я ехала на пассажирском сидении Алининого авто и без конца вертела головой из стороны в сторону. За два года город изменился до неузнаваемости, словно те самые нью-йорские строители-монтажники пришли и возвели новый высотный город на берегу моря.
Наш путь лежал в местный супермаркет, в котором я постоянно закупала продукты раньше.
– Венера? – услышала я за спиной оклик в тот момент, когда тянулась за прохладной бутылкой вина, которая стояла на самой верхней полке.
Именно в этот момент я должна была попасться на глаза кому-то из знакомых, прекрасно.
Фортуна продолжала бить в меня ураганом позора, потому что в тот момент, когда я повернулась, единственным моим желанием стало исчезнуть.
Передо мной во всей своей элегантной красоте стояла мама Алекса. Женщина интеллигентная, утонченная и очень красивая. Женщина, на которую всегда хотелось быть похожей. Она была одета в элегантный брючный костюм цвета капучино и черные туфли на высоком каблуке. И напротив стояла я: спортивные брюки, джемпер и кеды, зажимающая в руках бутылку вина. Бинго. Мне хотелось жалобно застонать в этот момент.
– Рада тебя видеть, дорогая, – она подошла ближе и, не стесняясь, обняла меня со всей теплотой.
– Мне тоже очень приятно вас видеть, – я обняла её в ответ.
– Ты на совсем или в гости приехала? – она одарила меня улыбкой, осветившей её лицо.
– Я приехала на свадьбу Дианы и Дениса, а потом возвращаюсь обратно, моя работа не позволяет мне много отдыхать, – улыбнулась ей в ответ.
– Ох, это замечательно, мы с мужем там будем, и Алекс, кстати, тоже, – подмигнула мне женщина, – милая, я бы рада с тобой поболтать еще, но я жутко опаздываю на сделку, – она резко замолчала, а потом добавила, – ох, ты же не знаешь, муж решил перенести строительство в наш город, чтобы чаще бывать с семьёй и в конце концов развить инфраструктуру нашего города.
– Все эти высотки в центре ваша работа? – удивилась я.
– Я неисправимая оптимистка. Я всё еще верю в то, что все наши дети останутся жить здесь, недалеко от своих родителей, а потом и их дети.
– Это напоминает мне исторические небольшие города, которые так распространены в США.
– Признаюсь, мне нравится эта традиция, – улыбнулась она, – но хочу заметить, что линию побережья и прилегающую территорию мы не трогаем, наша уникальная природа должна остаться именно такой, какой всегда была для нас, наших родителей, наших детей и их детей, – я покивала головой в подтверждении её слов. Такая позиция имела право на уважение.
– Но всё же строительство на первой линии ведется. Только для тех, кто хочет красивый прибрежный невысокий домик. К счастью, таких мало, – она на пару секунд замолчала, словно решая, говорить мне или нет, – совсем недавно мы как раз получили заказ на такой домик в стиле Прованс. Еду встречаться с заказчиком и обговаривать детали.
