Текст книги "Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении"

Особый вид литературных трудов преосвященного Феофана представляет его большая переписка, которую он вел со всеми, кто просил его советов, поддержки и одобрения.

Совершенно уединившись от внешнего мира телесно и затворившись в келье скромной обители, он, однако, не прервал с миром духовной связи. Напротив. «Кажется, для того он и удалился от мира, чтобы с высоты своего подвига яснее видеть насущные нужды и недуги нашего времени и, по возможности, полнее оказать необходимую помощь» [239, с. 7].

28 лет затвора он отдал на служение Богу, предаваясь молитве, богомыслию и неусыпным духовно–литературным трудам на пользу ближним. Воскресив своей жизнью идеал истинного подвижника древней Церкви и показав нетленную красоту его, преосвященный Феофан явился ярким духовным светочем, указывающим путь современному ему обществу к истине и добру.

Со всех концов России летели в Вышенскую пустынь письма к епископу–затворнику. Нередко почта приносила их до 20—40 в день  [55]55
  Из ответов на эти письма с течением времени святителем Феофаном были составлены и изданы сборники под заглавиями:
  1. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться? М., 1878.
  2. Письма о духовной жизни. М., 1882.
  3. Письма о христианской жизни. М., 1880.
  4. Письма к одному лицу в С. – Петербург по поводу появления там нового учителя веры. СПб., 1881.
  Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни. М., 1882.
  6. Ответы епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни, на вопросы инока относительно различных деланий монашеской жизни. Тамбов, 1894.
  После кончины святителя Феофана его письма были напечатаны в различных духовных журналах, а многие из них были собраны афонскими иноками и изданы в восьми выпусках под заглавием: Собрание писем святителя Феофана. Вып. 1—8. М., 1898–1901 гг.


[Закрыть]. «Письма преосвященного Феофана – это истинное сокровище, – пишет протоиерей Михаил Хитров – Начавши читать его переписку, не скоро оторвешься от вдохновенных страниц. Какая свежесть и изящество слога, какое изумительное богатство всевозможных сравнений, какая простота и сердечность сказывается всюду в каждом письме!» [263, с. 46]. Чем более вчитываешься в них, тем более познаешь необыкновенную личность святителя. Для его писем характерны, с одной стороны, чистота, ясность мысли, какое‑то неземное спокойствие и величие духа; с другой, они проникнуты беспредельной любовью к человеку, к слабостям которого Вышенский затворник всегда относился с христианскою снисходительностью, «с необыкновенно тонкою наблюдательностью и громадным талантом уразумевать причины и следствия, как бы они далеко ни были спрятаны в душе человека» [212].

К нему обращались за советом, за разрешением недоумений, в нем искали утешения в скорби, облегчения в бедах как представители высшего света, так и люди из низших слоев общества.

Преосвященный Феофан считал своим долгом отвечать на всякое письмо, как бы оно ни было мало и незначительно по содержанию, поскольку отказ считал оскорбительным для вопрошавшего, а если и замедлял с ответом, то только потому, что другие находились в еще более затруднительном положении и нуждались в скорой помощи, причем всегда просил извинения за промедление. «Сколько провинился пред Вами!!! Прошу простить и помиловать. Благодарю Вас, что, несмотря на мою неисправность, Вы все утешаете меня своими добрыми письмами, в которых всегда есть и приятное и поучительное» [138, с. 36].

Святитель чутко улавливал духовные потребности писавшего и, не жалея своих сил, обстоятельно и сердечно разъяснял все вопросы и недоумения. Он как‑то особенно умел войти в положение корреспондента, и между ними сразу устанавливалась самая близкая внутренняя, духовная связь, при которой жизненные нужды высказывались с полною искренностью и откровенностью. Это свидетельствовало о высоком духовном уровне архипастыря, ибо «только человек, познавший свои страсти и победивший их, знает их действительную силу, может угадывать их и в другом человеке по малейшим признакам. Поэтому‑то подвижники и становились на путь учительства после прохождения ими всех испытаний своей внутренней борьбы» [203].

«Читая проникновенные речи великого учителя, мы чувствуем, что не можем сказать ему: «врачу, исцелися сам!» Скорее мы видим в нем архистратига, который, воодушевляя воинов на священную брань, сам первый устремляется на врага и увлекает за собой других» [263, с. 92].

В письмах преосвященный Феофан высказывал те же положения, что и в своих сочинениях, но в более простой форме и в применении к нравственному и общественному положению адресатов. «Как день ясен, – пишет владыка, выражая свои благопожелания ищущим спасения, – так да будет светло на душе Вашей! Будьте Симеон, носящий в объятиях сердца Господа! Будьте Анна, поющая славу Богу Спасителю! Будьте Иосиф, смиренно исполняющий законное, в уповании свободы от всякого закона! Будьте Мария – Дева Богоматерь, – Которая вся была в Господе!» [139, с. 152].

У святого епископа–затворника было постоянное желание помочь ближним в деле их спасения. «Болит по ней душа моя, – писал он об одной из своих духовных дочерей, – в желании, чтоб она покрепче утвердилась во внутреннем человеке. Ибо тогда уже никакие волны не могут поколебать ее, как твердый утес!» [133, с. 209–210].

Лишь только святитель слышал зов о помощи, он, как отец, любящий чад, как «добрый пастырь», полагающий душу за овец (Ин. ю, 11), сейчас же спешил оказать поддержку. Ни великие научные труды, ни молитвенные аскетические подвиги не заслоняли от него нужд и скорбей грешной души. «Ответы на вопросы Ваши пишет владыка к схимонахине Елецкого Знаменского монастыря Магдалине, – доставляют мне удовольствие. Как жизнь течет, так и вопросы идут из сердца, без остановки. На иные оно же дает и ответ, или Ангел Господень влагает в него в час молитвы; а иные остаются нерешенными и тревожат. Се участь всех, идущих не совсем ясным для ума путем богопреданности! Вот в сии–το минуты взаимная беседа очень дорога и благовременна. Если встретится такая нужда, я охотно буду говорить с вами» [138, с. 159].

Преосвященный Феофан напоминал о необходимости откровенности и подробного описания состояния внутренней жизни своим духовным чадам. «Обещаете быть откровенною. Добре! Откровенность – первое дело в переписке: иначе нечего было ее и затевать. И пишите всегда сплеча, – все, что есть на душе, и особенно пополнее излагайте вопросы, которые зашевелятся в голове и станут настойчиво требовать решения. Тогда и решения будут приниматься, как земля жаждущая принимает воду. И это есть самый лучший способ и приобретения, и закрепления в душе понятий, разъясняющих суть предметов и дел, которых яснозрение очами ума считаем мы для себя необходимым» [82, с. 4].

Епископ Феофан всегда радовался при получении вести об успехах в духовной жизни ищущих спасения. Откликаясь на духовные нужды и запросы людей, он спешил как можно скорее ответить всем, соответственно потребности каждого. Он никогда никому не отказывал в совете. «Я охотно готов отвечать и помогать Вам словом, сколько разума достанет» [132, с. 110].

Несмотря на сильное нравственное влияние на других, Вышенский подвижник по своей кротости и смирению считал себя недостойным и не подготовленным для духовного руководства людьми, ищущими спасения. «Вашим руководителем и наставником и пастырем перестаньте меня называть, – пишет он – Ни для кого не берусь быть таким лицом, а когда спрашивает кто, сказываю, что представляется мне подходящим» [132, с. 222].

Такому смиренномудрию отнюдь не противоречит то, что в некоторых письмах святитель Феофан дает очень подробные наставления о пути спасения, с самого момента обращения грешника до утверждения его в Боге.

Он глубоко верил, что Господь Бог руководит человеком в его спасении, если он со всем усердием и ревностью стремится исполнять в своей жизни волю Божию. «Если Господу работаете, – наставляет владыка, – то Он же наставник и руководитель. К Нему прибегайте. Излагайте всегда Ему нужду свою полно и искренно и молитесь, чтобы вразумил… и даст вразумление и чувство поправит. То верно содержите в мысли, что мы решительно ничего Ему угодного сами произвесть не можем; все такое Он Сам в нас производит. К нему и обращайтесь» [139, с. 34].

Святитель Феофан считал, что его письменные советы и наставления укрепляют в людях духовную ревность и способствуют совершенству в богопознании и в духовной жизни. «Хоть большой мудрости нечего Вам от меня ожидать, – наставляет он одну из своих духовных дочерей, – но один уже просмотр всего достодолжного доставит вам немалую пользу, оживив в памяти вашей всю эту область и сосредоточив на ней внимание, может быть, с возгреванием и особой энергией. А в этом последнем какое благо! Ибо, если бывает у нас нескладность в жизни, то она всегда почти происходит не столько от худоумия и худосердечия, сколько от недостатка ретивости и ревности к достодолжному» [82, с. 3–4].

Многим людям, чувствующим призвание к монашеской жизни и не связанным семейными обязанностями, преосвященный Феофан советует поступать в монастырь, где легче можно достигнуть нравственного совершенства.

От поступивших в монастырь он требует уже полного отрешения от мира и ревностного исполнения иноческих обязанностей. В одном из своих писем по этому поводу он пишет: «Желание поступить в монастырь есть доброе желание; только, идя в монастырь, полагай с сердцем завет: всю душу свою единому Господу предать, все земные желания и надежды отбросивши. На дело Божие надо предать себя до смерти, то есть хоть умереть, а не отступать от доброго» [132, с. 38].

Монастырь для инока, по словам Вышенского затворника, является школой, научающей последователя Христа внутреннему духовному деланию и законам духовной жизни. «О Вас кто‑то меня спрашивал, и я, помнится, написал, что пройти курс академический – делу не помешает. А теперь, судя по обстоятельствам, Вами указанным, нахожу, что успешное прохождение академического курса требует от Вас долгой подготовки, а за кое–каким прохождением его тянуться не стоит. Потому полагаю, что Вам лучше идти теперь же в монастырь. Если Бог благословит Вам добре начать и продолжить жизнь иноческую, то для Вас откроется область предметов, знание о которых не дает научность» [133, с. 218–219].

Как вести иноческую жизнь и достигать спасения – об этом богомудрый архипастырь дает в своих письмах множество обстоятельных советов и наставлений. «Монастырские порядки, – пишет он саровскому послушнику Александру, – все исполняй добросовестно, почитая всякое дело, которое предлежит тебе делать по сим порядкам, как бы лично тебе посланным от Самого Бога, и труд дел монастырских посвящай Господу, как бы Он Сам стоял пред тобою и смотрел на тебя» [133, с. 55]. И далее он обстоятельно говорит о молитве, богомыслии, церковном богослужении, чтении святых книг и о других иноческих подвигах и занятиях [133, с. 55–58].

Были случаи, когда под влиянием переписки со святителем и его сочинений люди посвящали себя на служение Богу в иноческом чине. «Несказанную радость доставило мне последнее Ваше письмо. Итак, окончательно решаетесь жизнь свою посвятить на служение Господу, не сплетаясь житейским бытом. Да приимет Господь милостиво жертву сию и да благословит доброе начало Ваше! Изрекли пред Господом, держите же его, и отселе так сложитесь в мыслях своих, что Вы уже отрезанная от миру» [82, с. 256].

Но святитель Феофан не отрицает и жизнь в миру. Он благословляет и семейную, и общественную жизнь, полагая, что человек на всяком месте может достигнуть спасения, и побуждает всех, с кем имеет дело, свято исполнять свои семейные и общественные обязанности, следуя во всем Божественным заповедям. «Спастись везде можно, и спасение – не от места и не от внешней обстановки, а от внутреннего настроения. Нужно только блюстись и хранить себя в известном чине жизни, пребывая в памяти о Боге и смерти и держа в душе всегда сокрушенное и смиренное чувство. С таким настроением и в монастыре и без монастыря спасетесь» [134, с. 8–9].

Епископ Феофан очень заботился о людях семейных и давал им ценные советы и наставления. «Мне очень желательно знать, как тебе живется. Мне утешительно знать, что ты счастлив. Берегите с женою взаимно свою любовь. В этом – источник счастливой семейной жизни. Но надо блюсти его, чтобы не засорился» [132, с. 170].

Письма преосвященного Феофана полны любовью ко всем людям. Он проявлял свою пастырскую заботливость о пожилых людях, воспитывая у молодого поколения уважение и почитание их. «Бабушка немножко болела. Ну, – бабушка – победоносное слово. Для внучек нет теплее места, как у бабушек, нет и для бабушек дороже лиц, как хорошие внучки. И за это надо Бога благодарить. А Вы чаще утешайте бабушку и внимательнее слушайте, что она говорит. У стариц – мудрость, опытами и трудами жизни приобретенная. И они часто невзначай, в простых фразах, высказывают такие мудрые уроки, которых и в книгах поискать – не найдешь» [82, с. 4].

Часто архипастырь разрешал различные затруднительные вопросы в жизни людей, с которыми он переписывался. «Вам представляется Иерусалим покойным местом. Нет, он более шумен и мало удобств дает по делу спасения. Туда надо явиться с крепким духом. Господь же не ближе к тем, кои в Иерусалиме, чем к тем, кои в Пензе» [139, с. 47].

Письма святителя–затворника отличаются остроумием, в них есть место и добродушному юмору. Вот, например, как он пишет Митрофану Корякину о муках его влюбленного сына Льва (офицера): «Лев влюбился, любовь оказалась безнадежною, и он мучится. Ну, уж, Лев!! Другим командует – направо! – а сам налево тянется. Себе бы скомандовал: направо… и марш–марш…» [132, с. 259]. Но особенно епископ Феофан проявлял себя как советник и утешитель в моменты тяжких испытаний и искушений своих духовных чад. «Зачем Вы считаете себя подстреленною птицею? Вас Господь посадил в золотую клетку (нужды и лишения), и всячески холит вас (духовным питанием), чтоб Вы пели Ему приятные пения: покаянные, благодарные, хвалебные, просительные. Если при мысли о своей подстреленности и чувство было горькое, то, как оно ни естественно в терпящем особенно напраслину, оно не может быть приятно Богу. Коль скоро Вы дошли до уверенности, что все бывшее с Вами Богом устроялось именно для вашего блага, то стоит только вам оживить такое убеждение, чтоб всякая горечь тотчас исчезла, как дым от ветра, в богопреданности и заменилась благодарением Богу за все – искренним» [96, с. 377].

Своей сестре, переносившей перед приближающейся кончиной земной своей жизни разные искушения, любвеобильный архипастырь дал следующее напутствие: «Господь да благословит исход твой и путь твой по твоем исходе. Ведь ты не умрешь. Тело твое умрет, а ты перейдешь в другой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая. Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им и наши им передай приветы, – и проси попещись о нас. Тебя окружат твои дети – с своими радостными приветами. Там лучше тебе будет, чем здесь. Так не ужасайся, видя приближающуюся смерть. Она для тебя дверь в лучшую жизнь. Ангел–хранитель твой примет душу твою и поведет ее путями, какими Бог повелит. Грехи будут приходить. Кайся во всех. И будь крепкой веры, что Господь и Спаситель все грехи кающихся грешников изглаждает. Изглажены и твои грехи, когда покаялась. Эту веру поживее восставь в себе и пребудь с нею неразлучно. Даруй же, Господи, тебе мирный исход! День–другой: и мы с тобою скоро свидимся. Потому не тужи об остающихся!» [132, с. 182].

Своими письмами преосвященный Феофан многих спас от духовной смерти, многих возродил к новой жизни, многих направил на путь истины и всем указал действительные средства к нравственному усовершенствованию.

В этом отношении очень характерно, что если кто хоть раз обратился со своею нравственной нуждой к подвижнику, тот уже никогда не оставлял наставника и рекомендовал его другим. Один опытный педагог, сам начальник и руководитель целого учебного заведения, неоднократно обращавшийся к святителю со своими житейскими скорбями, пишет: «В это время (после потери детей) измученный житейским горем и недоумением, – я – немощный – ринулся со своею глубокою скорбною докукою, которой и забыть не могу, к сильным людям – людям веры Христовой, и, во–первых, к святителю Феофану. Епископ Феофан в то время уже был вне мира, в затворе, но он хорошо знал лютую скорбь житейскую и не замедлил мне ответить святительским утешительным словом. Скорби житейские и потом, по воле Божией, не оставляли меня, и я всегда обращался за утешением к епископу Феофану. То была потреба измученной души моей. Письма ко мне святителя представляют высокий учительный интерес для всякого страждущего и обремененного христианина» [188, с. 872].

Живя в Вышенской пустыни, святитель Феофан зорко следил за состоянием секстантства и раскола в России. Он откликался из своего затвора на церковные события, высказывал свои мысли и суждения, давал различные наставления и советы.

В это время появилось рационалистическое учение пашковцев, последователей Редстока. Владыка проявлял большое беспокойство по поводу появления этой ереси. 21 апреля 1879 года он писал в Киев протоиерею Николаю Флоринскому: «Господи, помилуй нас!

До чего мы дожили? В Питере гласно и явно образуется сектантская община – редстоковщина. Это что‑то похожее на молоканство – только иноземное и дворянское. Вот и знайте. Священников, вишь, и видеть не хотят, а не только слышать и следовать им. О сем подобает подумать. В Питере есть молодцы из иереев, которых совестно слушать, но есть и образцовые иереи. И всюду так. Увы и ах» [133, с. 18].

Святитель Феофан собирает сведения об этом учении. 3 марта 1880   года он писал в Петербург к О. С. Бурачку: «Есть там какой‑то Пашков – ученик Редстока и распространитель его ереси. Вот мне и пришло на мысль просить кого‑либо из Ваших сыновей, чтобы разведали. Сделать это удобно. В доме Пашкова, кажется в воскресение вечером, бывают так называемые чтения, где он, читая Евангелие или еще что, разглагольствует в духе своего мудрования. Вход туда всем открыт, и забрались бы туда кавалеры для рекогносцировки. Так вот моя просьба! Все услышанное – прийти домой и записать, – а потом на Вышу прислать, а Выша будет книжки писать или брошюрки, по услышанному. Мне думается, что задача сия очень не мудрена, а многополезна» [140, с. 114–115].

С 1880 года журнал «Душеполезное чтение» начал печатать «Письма к одному лицу в С. – Петербурге по поводу появления там нового учителя веры», позже, в 1882 году, вышедшие отдельным изданием в Москве.

«Пункты, которые у меня в письмах, доставил Николай Васильевич Елагин. Кто‑то из вхожих к Пашкову, который слушал беседы их – домашние и записывал… Ошибка пашковцев вся в том, что они, ревнуя о духовном, совсем забывают о видимых проявлениях его» [83].

«Письма», опубликованные в «Душеполезном чтении», имели четкую конструкцию. В первом письме излагались общие взгляды на лжеучение Пашкова. Следующие шесть писем содержат обличение более частных положений пашковской ереси с точки зрения православного учения. «При чтении их имейте в виду, – писал святитель Феофан О. А. Новиковой, – что у меня в мысли было, когда я писал – не обличать пашковщину, а представить сколько возможно нагляднее, что нам нечего слушать сторонних учителей; уже имеем все потребное ко спасению, и притом так, как оно передано Церкви апостолами» [83].

Письма преосвященного Феофана против пашковцев, вследствие их громадной важности, были, по определению Святейшего Синода, перепечатаны отдельными оттисками в большом количестве в синодальной типографии и раздавались желающим бесплатно.

Получив значительное число печатных экземпляров этих писем, епископ Феофан рассылал их своим знакомым, особенно духовным лицам, и просил всех в свою очередь усердно бороться с сектантством. В письме к протоиерею Н. Флоринскому от 24 августа 1881    года он писал: «Посылаю Вам десяток писем. Раздайте их старым знакомым… а то и по городу – не духовным, для которых, по вашему суду, небесполезно прочитать их. Это против Пашкова, который есть злейший молоканин и хлыст, у которого – ни Церкви, ни таинств, ни священства, ни молитвословий – ничего нет. Кайся, веруй в Господа и живи добре – и все тут. Прочее все побоку. С этой проповедью он разъезжает всюду и многих уже сбил с толку. Вот–вот объявит секту. Другая, побочная с ним есть секта – «апостольская община» [133, с. 22].

Письма эти впоследствии были использованы в борьбе против других сект, в частности, против штундистов.

В те годы, во время пребывания преосвященного Феофана на Выше, появилось и стало распространяться лжеучение Jl. Н. Толстого. Святитель один из первых заметил вредность идей Толстого и в своих письмах ревностно обличал его, предостерегая от его лжеучения православных и побуждая к борьбе С НИМ [133, с. 42; 133, 136].

Святитель Феофан не оставлял без обличений и прочно утвердившихся на Руси сектантов: молокан, хлыстов и скопцов. Не имея возможности лично вести с ними беседы и обращать их на путь православия, он давал письменные советы и руководства с этой целью другим, объяснял сущность их учения, указывал и даже посылал книги, нужные для борьбы с сектантами. Святитель кропотливо собирал сведения и о протестантах в России и внимательно изучал их особенности.

Когда во второй половине прошлого столетия на юге России среди сельского населения широко распространился штундизм, а образованные классы увлеклись пашковщиной, толстовством и другими ложными учениями, святитель–затворник горько оплакивал судьбу этих людей. «Не перестаю плакать, – писал он в 1891 году в Киев, – видя, что гибнут христианские души, пораженные лжеучением» [239, с. 176].

Преосвященный Феофан знал, что церковной властью принимались меры борьбы, составлялись даже специальные общества с этой целью, но считал их малоэффективными, так как дело велось в большинстве случаев формально. В письме к протоиерею Н. Флоринскому святитель писал, что ревнители Православия должны гореть ревностью «и в устной беседе зажигать сердца» [133, с. 19–20].

Святитель Феофан прежде всего призывал к борьбе столичное духовенство, как самое образованное, из которого можно было составить истинное духовное воинство. «Ничего не слышу, какие у вас в Петербурге распоряжения о противодействии пашковцам, арвингийцам, толстовцам?! Эти язвы губят многих и в Петербурге, и везде. И следовало бы противопоставить им духовное воинствование. В Санкт–Петербурге много среди духовенства отличных иереев и по образованию и по нраву… Сделать бы из них трубачей, и иерихонские стены, конечно, пали бы, в утешение верных сынов Израиля и во славу Божию» [138, с. 56).

Интересовался преосвященный Феофан и раскольниками и в своих письмах давал много различных советов и наставлений, направленных к искоренению раскола. В июне 1871 года он писал Н. В. Елагину: «О раскольниках, – или льготах им! Может быть, к лучшему. Будет через кого действовать на них. Надо позволить им – свою семинарию и академию завесть; пойдут из этих капли, и все перевернут кверху дном… раскольническое разумею. Раскол держится крайним невежеством. Когда уяснятся условия спасения, – уяснится и то, что все раскольнические догматы – не догматы, а пустошь! И конец расколу» [144, с. 92].

Вышенский подвижник видел серьезную опасность для православия в римо–католицизме, но не находил в духовной литературе сочинений с авторитетным и вместе популярным изложением и разбором главных пунктов учения католицизма, которое могло бы служить хорошим подспорьем для всякого православного, пытающегося противодействовать папизму. 15 декабря 1891 года он пишет редактору «Церковных ведомостей», прося его «подготовить кого‑либо, чтобы извлек из всего написанного о католичестве самое рельефное, легко читаемое и победоносное» [144, с. 255].

Открытую бесовщину видел святитель в спиритизме. В письме к протоиерею В. П. Нечаеву святитель писал, что «тут не шарлатанство, а настоящая бесовщина, как древние прорицалища» (164, с. 207).