Текст книги "Школа, как это было..."

Автор книги: Георгий Стенкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

ГЕОРГИЙ СТЕНКИН
«ШКОЛА, КАК ЭТО БЫЛО…»

ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ ЛИТЕРАТУРНОГО АГЕНТА

Где-то, на просторах планеты, живут наши одноклассники. Они помнят вас. И каждый, глубоко в душе, надеется, что и его помнят.

Читайте эту удивительную книжку.

Ищите и находите друг друга.

Каждый, может узнать себя, в героях этого романа.

И если – узнали.

Обязательно сообщите об этом нам. И, разумеется, своим одноклассникам.

Они ждут.

Как ищет и ждёт автор.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Это будет роман о событиях, которые произошли в наши школьные годы. Почему – наши, спросите вы? Просто у каждого были свои школьные годы. Значит, эти события могли произойти с каждым. Поэтому – наши школьные годы.

И о школе. И о том, как это было в школе.

Иногда будет похоже на дневники или мемуары. Потому что от первого лица.

Что-то действительно попало ко мне в виде дневников. И голос рассказчика перекрывать нельзя.

А в основном будет несколько сюжетных линий. И я буду частенько главным героем (в смысле главным действующим лицом). Короче, всё будет крутиться вокруг меня. Но, я – это иногда рассказчик из дневников, иногда журналисты – мои коллеги. Ну и очень редко я сам.

Я – это журналист с многолетним стажем. И за эти годы работы, многие из живых, конкретных людей, стали персонажами этого повествования.

Кто-то из вас. Почему бы и нет?

И в интересах остальных героев повествования, должен пояснить:

– Совпадения с реальностью – маловероятны. Хотя – возможны. Мир так велик.

– А все персонажи, и просто являются продуктом вымысла. Ну,… Почти все.

– Местонахождение школы, география города и района – собирательный образ.

– Государственная и политическая принадлежность – на ваше усмотрение.

– Время – двадцатый век.

Почему я думаю, что это будет интересно читать?

Потому, что мне было интересно это писать. Много раз, отображая события, мне казалось, что нужно полнее рассказывать о подоплеке, о причинах, о мотивах.

Тогда читатель сможет составить своё, не навязанное, кем бы то ни было, мнение, об этом событии.

Ну и конечно тема.

Повторюсь.

У каждого, в его школьные годы, было много чего интересного.

Ну, вот, вроде бы и всё.

Начинаем.

ГЛАВА 1. ПРОЛОГ

Меня привели мама и папа. Было утро, а вот раннее или уже ближе к середине дня – я не помню. Я уже два года занимался в музыкальной школе, поэтому понимал, что такое школа, что такое – уроки, почему важно не опаздывать, зачем тут так много детей и взрослых людей. Моя мама работала учителем математики. Поэтому я тоже представлял, как это – учиться. Конечно, мама мне рассказывала и объясняла, что надо делать и как надо делать, вообще давала наставления. У папы был фотоаппарат. Поэтому мне ещё было важно попасть в кадр.

Но я был спокоен. Меня не переполняла радость, как некоторых, которые прыгали и бегали без остановки. Но и страха не было, как у других, которые стояли, держа за руку родителей, и глядели, на все это действо из-под защиты родительских фигур.

Конечно, мне было не по себе, много чужих людей, много разных детей. Да и само здание школы было таким большим и чужим, что просто не хотелось туда идти.

Я чувствовал, что придется идти, что будут уроки, будут учителя и будут одноклассники. Надо, значит надо. Для меня всё равно это была уже вторая школа. Хотя и был первый раз в первый класс.

К нам подошла женщина и сказала, что она моя учительница и что её зовут Фаина Васильевна, и что наш класс – это 1Б, и показала, куда нужно идти, так как скоро начнётся построение. Она, конечно, мне понравилась.

Я знал, что бывают хорошие учителя и плохие. Она была хорошей. Это было видно сразу. А вот у другой группы ребят, была другая учительница – так вот она была именно плохая.

Так, что и здесь мне повезло. У меня была хорошая учительница, рядом были папа и мама. И что начнётся какое-то построение, меня абсолютно не волновало. Раз уж пришли, то значит что-то должно происходить. Не можем же мы целый день стоять и смотреть на других.

Я не был очень рослым, и полным меня нельзя было назвать. Я был таким щуплым мальчиком, в белых гольфах, коричневых туфлях и чёрных шортах, с коричневым большущим портфелем в одной руке, букетом цветов в другой руке, и в белой рубашке с чёрной бабочкой. Да, в этом одеянии нас провожали из детского сада. Поэтому, я тоже чувствовал себя в нем довольно уютно.

Но я не был маленьким, многие ребята были меньше меня по росту, и только один или два были такие же, как я. Я играл на скрипке, приходилось много заниматься, поэтому на беготню во дворе у меня мало оставалось времени. А хотелось ещё почитать, книг было так много.

Подойдя к группе ребят и девчонок, которую мне показала Фаина Васильевна, я остался стоять возле них.

Да, конечно, мама и папа со мной уже не пошли и остались стоять со всеми остальными родителями, ещё раз дав мне какие-то наставления и пожелав удачи.

И тут началось.

Фаина Васильевна подводит ко мне какую-то девочку, берет у меня наконец-то цветы, а в освободившуюся руку вкладывает мне руку этой девочки.

Так началось построение. Это сейчас я понимаю, что это построение. И сейчас я вспоминаю, что остальные ребята оказывается, уже стояли по парам, держась за руки. Образуя тем самым не просто группу, а колонну из пар. А мы с этой девочкой стали первыми в этой колонне.

Что было потом, я не помню. Нет, я не начал нервничать, и не скажу, что было не интересно. Какие-то люди, что-то говорили по очереди, хлопали родители, кто-то приходил и говорил, как его зовут, было очень много всего.

Но мое внимание было полностью занято этой девочкой.

И если учительницу можно было распознать, плохая она или хорошая, с первого взгляда на неё. С парнями тоже было всё просто, не мешают, не трогают – значит нормальные.

А вот с девчонками у меня всегда были проблемы. Их всегда было слишком много по мне. И они всегда отвлекали от того, чтобы я не делал. И ещё в любой группе девчонок у меня как-то сразу выделялась одна, какая-то особенная, что ли. Но одна. И всегда.

А в этот раз получилось так, что она сама и пришла ко мне, и встала рядом, и ещё и за руку её держать надо. Она была меньше меня ростом. В черно-белой школьной форме и с белыми бантами в волосах. Я оглянулся на других ребят.

Да, действительно, она была той особенной, которая для меня чем-то выделялась среди остальных. И вот я стою с ней рядом. И это значит, что мы в одном классе.

А построение тем временем всё продолжалось. Тот класс, который стоял перед нами, уже повели в школу, и нам сказали двигаться за ними. Впереди пошла Фаина Васильевна, а мы с моей новой попутчицей и весь остальной класс пошли за ней.

К школьной двери вели ступеньки вверх. Фаина Васильевна прошла первой и открыла дверь, и сказала нам идти внутрь. Мы начали подниматься по ступенькам.

И вот тут то я и почувствовал – мы входим в школу.

Торжественный момент вступления в школу.

ГЛАВА 2. КОСМИЧЕСКИЕ НОМАДЫ

Выборка из статьи о достижениях в космической области одной из стран бывшего Советского блока.

«НАША СТРАНА – РОДИНА КОСМИЧЕСКОГО ОРУЖИЯ

В шестидесятых годах прошлого века на полигоне С. советские военные проводили уникальные испытания нового космического оружия. Проект носил название «Терра-3». Советская империя строила свой гиперболоид – гигантскую лазерную установку.

Американцы тогда же лихорадочно работали над своей программой «Восьмая карта». К счастью для мира, великие нации решили-таки не выкладывать свои космические карты на стол.

В наши дни в заброшенных электронных схемах «Терры-3» пауки плетут паутину. Но меньше полстолетия назад на этом полигоне кипели работы над созданием боевого лазера. Уже был смонтирован мощный квантовый локатор, способный за сотни верст определить не только дальность цели, но и её размеры, форму, траекторию движения.

Локатор «Терры» мог зондировать и космическое пространство. В конце восьмидесятых ученые предлагали «пощупать» им американский шаттл, вращавшийся на околоземной орбите. Но высшее политическое руководство испугалось возможного шума.

Лазер мог ослепить приборы наводки и наблюдения врага, выводить из строя приборы ночного видения на чужих танках. С помощью портативных приборов можно лишать зрения солдат. Американцы ещё только работают над таким оружием, а на полигоне С. местные жители разбирают уникальное оборудование на цветной металл.

И аналогов этим конструкциям в мире нет до сих пор.

КОСМОС В АЛМАЗАХ

Дело в том, что сама территория страны является уникальнейшим местом на планете – отсюда очень удобно наблюдать за космическими объектами. Мы счастливые обладатели так называемой точки либрации – она расположена близ П.. В этом районе очень много ясных ночей и небо удачно сфокусировано.

Также наши учёные выступают за скорейшее создание системы контроля космического пространства. Система могла бы сослужить хорошую службу не только нам, но и всему космическому сообществу. А мы могли бы стать необходимыми этому сообществу, заняв свою нишу в деле освоения космоса.

Из непроверенных источников нам стало известно, что работы на полигоне С. возобновились. Правительство вместе с Президентом посетили полигон, и имеется весьма чёткая программа действий по восстановлению функциональности этого полигона.

Как видите, возможностей у нашей страны много.

НАШИ ИЗОБРЕТАТЕЛИ ПРЕВРАЩАЮТ ФАНТАСТИКУ В РЕАЛЬНОСТЬ

Директор физико-технической лаборатории, известный изобретатель Владимир Г. – человек, который делает фантастику реальностью. В 1997 году по его разработкам проводилсяэксперимент о влиянии космоса на биоритмы человека. Итог эксперимента – открытие некоего луча жизни, который идет из центра Галактики и синхронизирует все живые биоритмы между собой. По мнению исследователя, без этого луча жизнь невозможна.

А ещё Владимир Г. собирается коренным образом изменить эру космонавтики. Вместо «примитивных» ракет он предлагает строить настоящие космические корабли, которые могли бы летать со скоростью света. Ещё в 1993 году за свой уникальный движитель он получил серебряную медаль на Международной выставке изобретений в Брюсселе.

Суть изобретения в том, что новый двигатель может отталкиваться от пустоты, то есть от космического пространства. Этого до Владимира Г. не удавалось сконструировать никому. В заключительной справке о преимуществах изобретения написано: «Это единственно возможный альтернативный способ передвижения в космосе».

Смысл эксперимента в том, чтобы установить движитель на спутник и посмотреть, сможет ли космический аппарат оттолкнуться от пространства.

Если да, то наступит новая эра космонавтики. Привычные ракеты уйдут в прошлое, а вместо них появятся настоящие космические лайнеры. Испытания назначены на январь-февраль будущего года.

А ещё изобретатель готов снабдить свои космические аппараты оружием нового поколения – излучателем продольных волн, который сможет разрушать объекты на атомарном уровне. Изобретение апробировано на цезии и кобальте. И вот что вышло: ничтожно малое излучение, мощностью в микроватты, увеличивало полураспад материалов на 4 процента. Если мощность увеличить, то появятся и новая энергетика, и самое страшное оружие на Земле.

По замыслу Владимира Г., излучатель продольных волн необходим для уничтожения астероидов, которые постоянно угрожают Земле. »

№11 за 14 марта 2003

Источник – Караван

Такая вот, статья, вышла в прессе совсем недавно. И поэтому она имеет непосредственное отношение к нашей истории.

ГЛАВА 3. БОРИС

Начать это повествование, конечно нужно с Бориса. Борис был, нет, он и есть и был настоящим другом, хотя конечно были и другие друзья. Конечно, мы не сразу стали с ним друзьями. Да, друзьями сразу не становятся. Я пытаюсь вспомнить, как же произошел этот переход от просто одноклассников к друзьям.

Мы постоянно шли с ним вместе после школы домой, нам было по пути. То есть до пятого класса, пока я ещё учился в музыкальной школе, я после обычной школы шел ещё и в музыкальную школу. Вот почему мы не стали друзьями раньше. У меня не было времени, я всегда был занят.

Но вот мы начали ходить вместе домой, и выяснилось, что кроме общего пути домой, у нас оказалось ещё очень много общего. Папа Бориса работал в сфере телекоммуникаций, поэтому у Бориса дома был просто «супер» магнитофон со стерео звуком и большими колонками, а я увлекался музыкой, и современной, и классической, и магнитофон у меня был попроще. Но зато у меня был брат, у которого были все записи, самые последние и самые полные, и всех роковых групп, и даже зарубежных.

Да…, на роке мы и росли.

Мы, конечно, бегали, переписывали эти записи и «балдели» слушая их.

Пару раз мы приносили их и в школу, пока нас не вызвали к директору и не объяснили, что слушать такие записи – это антисоветчина. И не достойно высокого звания пионера или комсомольца, я уже не помню. Но это маленькое нарушение общественных устоев и попадание в разряд «преступников» нас тоже очень сплотило. Мы, конечно, продолжали слушать эти записи, но уже не афишировали так свою привязанность к ним. Как впрочем, и все остальные.

Ещё у нас у обоих были очень занятые родители, и регулярно приходилось решать проблему с обедом после школы. То я ходил к бабушке, то Борис ходил к брату.

Но потом нашлось решение.

Родители давали нам какие-то деньги, и мы после школы заходили в кафе, которое находилось на площади у Дворца культуры.

Вот это были обеды! По ясности воспоминаний этих обедов, они могут сравниться с не так много событиями в моей жизни.

Там были блинчики с разными начинками. Ну, то есть, прямо при тебе готовят блинчики и спрашивают какую начинку положить. Творог, варенье разных сортов, шоколад жидкий или стружка, сахарная пудра или мясо, и ещё много чего, что я уже и не помню.

В первый раз мы набрали всего. По пять или шесть видов каждый. Вот это был праздник!

Потом почему-то я чаще брал с творогом, а Борис с мясом. Стоит об этом подумать. Да, правильно. Бориса всегда тянуло хорошо поесть. Он был не полным, а таким сбитым, тучным что ли. Сейчас бы я сказал – у него была склонность к полноте.

Точно, он то, с этой своей проблемой и привлек меня к спорту.

Борис начал заниматься вольной борьбой и пару раз я приходил посмотреть на его тренировки. Сама вольная борьба меня как-то не вдохновила, а вот спорткомплекс, где проходили тренировки, вот этот произвел на меня впечатление. Там везде, где было свободное место, стояли столы для настольного тенниса. И везде постоянно кто-то играл. А вокруг столов, на скамейках всегда сидели зрители.

И это было так все увлекательно, так весело. Что и мне тоже захотелось принять в этом участие.

Я записался в секцию и начал регулярно заниматься. Потом я переключился на велоспорт и в результате на баскетбол.

Я очень благодарен Борису за то, что он вольно или невольно, но привлек меня к спорту.

Не могу сказать, что я был к спорту равнодушен, нет. Просто вот так вот, систематически и целенаправленно – это заслуга Бориса.

У нас в школе всегда были какие-то соревнования. То ГТО, то междушкольные турниры, то какие-то спортивные мероприятия городского масштаба. А ещё мы даже куда-то ездили, как команда нашего класса.

Уже в старших классах, мы стали заниматься ручным мячом, играя целой командой из нашего класса, участвовали в турнирах.

А летом у нас появилась возможность заняться парусным спортом. Ведь мы жили на берегу большого озера. И опять, экипаж нашей яхты состоял из команды, в которой были два парня из нашего класса и мы с Борисом.

И ещё, так как мы жили не далеко друг от друга, то вечера мы тоже проводили почти всегда вместе. То, катаясь на велосипедах, то на санках или коньках, в зависимости от времени года. То в его компании, т.е. компании его двора, то в моей компании – мой брат и наш двор. То рыбалка, то просто купание в озере.

В девятом классе, у нас появилась какая-то мода заводить отношения с девчонками из младшего на два года класса. И практически все парни из нашего класса нашли себе девчонок из одного класса. У этого класса была классным руководителем Валентина Ивановна – так её так и называли: – «классная теща».

Я не знаю, как там у кого складывались отношения. Но у меня это был первый опыт отношений с девушкой, именно как с девушкой. Не с одноклассницей и одновременно с девушкой, не с дворовой командой и девушкой, а вот именно и только с девушкой.

Но, наверное, все-таки это было, скорее всего, просто модное такое течение в нашей жизни, или определенный этап в половом созревании. Сейчас трудно это анализировать. Помнится, что болели этим все. Ну и мы с Борисом естественно тоже. Пару раз мы даже гуляли по вечернему городу вчетвером – две пары. Не думаю, что кто-то из нас относился к этому ну очень серьезно. Нет, мы конечно тогда не понимали и для нас всё было по всамделишному, по-взрослому, по серьёзному. Хотя один из нашего класса все-таки потом женился на этой девушке. Да, у каждого все происходило по-разному. Вот, ещё вспомнил, что девушка Бориса, оказалась младшей сестрой одного из наших одноклассников. Были даже из-за этого проблемы.

Но с проблемами даже интереснее.

Когда же подошло время выпускного и вообще окончания школы, мы с Борисом даже и не думали не о чем другом, как только ехать поступать в институт, после школы, и, конечно же, вместе, и, конечно же, в Петербург.

Так и случилось. Но мы собрали ещё, с собой, команду из шести человек. Три девчонки и три парня.

ГЛАВА 4. ЛЮСЬКА

Я, почему называю её Люськой, потому, что я до сих пор на неё зол. Хотя на самом деле звали её Людмила.

И это именно с ней, мы вступили в эту школу впервые. И это именно она оказалась той особенной из всего класса.

И это именно с ней связаны у меня самые острые и самые красочные воспоминания, вернее даже не воспоминания, а ощущения о школе.

С самого первого дня и до самого последнего дня.

В первый день мы вошли в школу вместе, рука об руку. Мы сели за одну парту (вернее нас посадили).

И конечно бывали моменты, когда мы просто не могли сидеть вместе – например, разругались или поссорились. Или было выгоднее сидеть с кем-то другим на каком-то предмете, по соображениям схитрить, или пообщаться. Или кто-то из нас заболел.

Такое тоже случалось.

Бывали разные случаи, когда мы не сидели вместе.

Но если сложить все разы, когда я сидел с кем-то другим, за все десять лет, то вряд ли наберется месяц, ну максимум два месяца.

Да.

А остальное время, то есть десять лет без двух месяцев мы сидели с Люськой за одной партой.

Нет, я не могу. Мне все ещё тяжело говорить о ней.

Попробую попозже.

ГЛАВА 5. ЕВГЕНИЙ

Вот о Жене можно рассказывать долго и спокойно. Но я не буду. А то будет выглядеть, что школа – это только портреты моих одноклассников и то, что меня с ними связывало.

Необходимо только объяснить, какую роль сыграл Евгений. Правильнее будет сказать – какая роль ему выпала. Потому, что он тоже является одним из главных действующих лиц.

Хотя вот как раз Женя и заслуживает, что бы был его портрет. Дело не в том, что другие не заслуживают, конечно, каждый человек, которого знаешь восемь – десять лет, да и ещё в такую пору, как детство, оставляет след в памяти. События, которые нас объединяют, дела и проблемы. Всё это заслуживает внимания. И всё это интересно.

А дело в том, что есть люди, которые с самого раннего детства несут на себе какой-то отпечаток избранности, сейчас бы назвали – «харизма». Я понимаю под этим словом что-то, что заставляет остальных людей прислушиваться к мнению этих избранных. И именно такие вот избранные становятся вехами в нашей истории. Личностями, которых уважают и почитают, или забывают, если они не попадают в поле зрения средств массовой информации и не стараются извлечь выгоду из своих поступков.

Ну, прямо Иисус Христос получился или Мересьев как минимум.

Но, вот примерно так можно сказать о Жене.

О «Бате», «батяне», как мы его почти все называли.

Конечно, прозвища, хоть чуть-чуть отражающие суть человека, появились у нас уже в старших классах. А до этого было то, что первое приходило в голову, что бы обидеть или унизить, или указать на свое место. И чаще всего эти прозвища рождались коверканием фамилий. Что мы ещё могли знать об однокласснике в начальной школе – только фамилию.

Так вот у Жени таких прозвищ не было с самого раннего детства – вот что значит «харизма».

Родители у него были простыми людьми. Отец, я не знаю, но мама его работала где-то в медицине.

Кличку «Батя» он получил тогда, когда мы начали заниматься парусным спортом. Потому, что в процессе подготовки яхты к спуску на воду приходилось делать очень много разных вещей, которые нам, пусть старшеклассникам, но пятнадцатилетним парням давались с большим трудом. И технически это было сложно. Разные приспособления, материалы и инструменты. И организационно это было тоже все не так как в школе – задали задание, решил, не смог – готовься. Нужно было уметь сосредоточиться на процессе, понять его и стараться выполнить.

Кто-то из нашей команды мог понять части процесса, кто-то мог взять на себя выполнение, кто-то был организатором.

А Женя был тем, кто все это связывал. В нём было, не свойственное пятнадцатилетнему пацану чувство взрослости, рассудительности и спокойствия.

Он, будучи нашим ровесником, смог вести себя так, как повел бы себя грамотный взрослый, пытающийся помочь ребятам справиться с такой нелегкой задачей.

И это ещё при всем, притом, что время поджимало, наступало лето, хотелось развлекаться, отдыхать, а не трудится день за днём.

Да и потом, когда мы уже стали яхтсменами, и совершали вояжи по озеру, вдоль пляжей, или участвовали в соревнованиях, или просто находились в длительных походах на яхте. Случалось всякое. Но Женя практически всегда в нашей команде вел себя не как капитан, капитан у нас был другой, а, скорее всего, как боцман. Боцман, который всегда знает всё, и готов ко всему, и на него всегда можно положиться.

В общем, он стал Батей.

Мы с ним были практически одного роста, на построениях «По-росту» я всегда искал его, а он – меня. Постоянно стояли рядом. Но он был крупнее меня, шире в плечах и как-то мясистее. Наверное, занимался спортом с самого детства. Да точно, он, так же как и Борис занимался борьбой, но только не вольной, а классической.

Учился он тоже хорошо. Только мне больше удавались такие предметы, как физика, математика, история, обществоведение. А ему химия и биология. Я никак не мог понять, ну не может быть химия, сложнее математики, а мне она не давалась, как бы я не старался. А у Женьки химия была не просто предметом, по которому он был лучшим в классе, но она ему ещё и нравилась.

Сейчас, я могу понять причины и оценить его успехи в этой области. А тогда меня брала страшная зависть, до той поры, пока я не смирился. Да, ты сильнейший в химии, а я в математике.

А он даже тогда, когда я нападал на него как на противника, находил слова и не шёл на обострение. Оставаясь мудрее что ли.

Конечно, на всех спортивных мероприятиях я сравнивал свои результаты с его результатами. Намного ли хуже Женьки? Нет. Ну, тогда нормально.

У нас были парни, с которыми было бесполезно сравниваться. Один бегал быстрее всех, другой подтягивался на турнике больше всех, третий стрелял лучше всех.

Женька как-то старался тянуться за ними. Ну а я уже за Женькой.

А вот прыжки в высоту у меня получались даже лучше чем у Бати. Конечно, потому, что я был немного легче его. Оно и понятно.

И в спорте и в учебе мы были с ним ну почти на равных, где-то он обходил меня, где-то я обходил его.

Даже в девятом классе, когда мы все увлеклись ручным мячом (гандболом) мы с Женей одно время заменяли друг друга. Мы оба хорошо играли и в качестве вратаря и в качестве нападающего. Но потом все же разделились – он стал постоянным вратарем, а я постоянным нападающим.

Но самое главное в Жене началось именно после школы.

Именно за это, он для меня всегда будет самым уважаемым одноклассником. Не уважаемым, в смысле «уважаемые гости», а человеком, поступки и жизнь которого, достойны простого человеческого уважения.

Женя поехал поступать в медицинский институт. Вот она, химия, где сказалась-то.

И я, конечно, могу ошибаться в деталях дальнейшей его жизни. За последние двадцать пять лет, мы виделись и общались с ним, всего один раз и то он ещё учился в медицинском институте.

То ли на втором курсе, то ли на третьем его забрали из медицинского института в медицинскую военную академию. Ну, значит, было за какие успехи, раз забрали.

И он стал военным медиком.

И вот тут опять начинается мое раздражение. Все те слова, всё мое отношение к Бате, разбиваются о неизвестность. Я не могу найти с ним контакта, я не знаю конкретно, как он жил эти двадцать пять лет. И меня это очень беспокоит. Настолько велико моё уважение к нему, что я раздосадован оттого, что я не знаю, как всё на самом деле было. Не знаю это от него самого.

По слухам, по тем фактам, которые все-таки до меня доходили. Женя стал первоклассным военным врачом.

А я даже его специализации точно не знаю.

Он служил в Афганистане. И зная Женю, я уверен, что служил он достойно. Об этом у меня мало достоверной информации.

Но я знаю, я просто уверен, что уважать его за что, стало только больше. И мне очень хочется всё это знать, чтобы разделить вместе с ним его успехи и гордиться. Да, гордиться тем, что когда-то учился с ним в одном классе.

Вот это портрет, так портрет.

Теперь будет ясно, почему Евгений повел себя именно так, а не иначе. Или он просто не мог поступить по-другому?

Я и сам иногда путаюсь. Так что же было причиной, а что следствием?

Мы или ситуация?