Текст книги "Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»"

Автор книги: Георгий Савицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Дитрих огляделся. Они находились в воронке от снаряда. Вокруг шел яростный бой. Грохот и скрежет отовсюду, крики раненых, взрывы, летящие с разных сторон пули… Сквозь клочья черного дыма, стелющиеся над полем боя, обер-лейтенант разглядел силуэты русских «тридцатьчетверок».

– Was ist das? Что случилось? – прокричал Дитрих Шталльманн.

– Русские танки! Они появились из ниоткуда!

– Wir müssen wieder front! Мы должны убираться прочь! Уходим отсюда!

Три немецких танкиста, чудом избежавших гибели, где ползком, где перебежками стали отходить. Их едва не раздавил русский танк, они отстреливались на бегу от русских пехотинцев, и наконец-то они добрались до опушки леса – исходного рубежа атаки. Все трое за время сумасшедшего бега по нескольку раз простились с жизнью, но все же чудом выжили.

То-то удивился экипаж поломанной перед самой атакой «тройки», увидев своего командира едва живым и без танка! Оборванные, грязные, с кровоподтеками, трясущиеся от холода – трое уцелевших представляли собой жуткое зрелище.

– Dummkopf! – выругался Дитрих. – Быстро обеспечьте мне связь. Рация работает?

– Так точно, герр обер-лейтенант, но только вот от холода подсели аккумуляторы…

В этот раз Шталльманн выругался уже по-русски, более эмоционально.

И все же рация заработала. Обер-лейтенант Шталльманн передал остаткам своих подразделений приказ отступать. Танки и так увязли в обороне русских, а внезапный удар «тридцатьчетверок» и вовсе не оставлял им никаких шансов. Наступление было провалено…

Обер-лейтенант Дитрих Шталльманн понимал, что в штабе на него обрушатся громы и молнии от вышестоящего начальства, однако, как говорили древние греки: «Даже самые смелые люди не могут сражаться выше своих сил».

Древние греки просто не знали еще, что есть на земле русские, которые именно так и сражаются!..

* * *

Мощная атака немецких войск на Калинин была сорвана встречным ударом Оперативной группы Ватутина. Армейским объединением РККА, действовавшим в октябре 1941 года в районе Калинина. В нее вошли две стрелковые и две кавалерийские дивизии, 46-й мотоциклетный полк и 8-я танковая бригада полковника Ротмистрова.

Возглавил оперативное объединение начальник штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенант Ватутин.

Всего за сутки 8-я танковая бригада полковника Ротмистрова с 46-м мотоциклетным полком прошла двести пятьдесят километров, и 14 октября передовые подразделения с ходу вступили в бой за Калинин. В течение 15–17 октября на северо-западной окраине Калинина велись ожесточенные бои.

Главной ударной силой в этих боях была танковая бригада полковника Ротмистрова. Она имела в своем составе более шестидесяти танков: семь КВ-1, двадцать две «тридцатьчетверки» и более тридцати легких танков Т-40.

Советские мотострелки, мотоциклисты и кавалеристы внезапными и мощными ударами контратаковали противника. На северо-западной окраине Калинина завязался встречный бой, который длился около четырех часов.

К двум часам дня 934-й стрелковый полк во взаимодействии с 8-м танковым полком бригады Ротмистрова контратаковал противника и овладел Горбатым мостом.

В четыре часа вечера противник крупными силами пехоты и с тридцатью танками перешел в атаку. В бою гитлеровцы потеряли три танка, пять бронемашин и более шестисот солдат и офицеров. К исходу дня группа закрепилась на северо-западных окраинах Калинина.

В три часа дня 16 октября части 1-й танковой дивизии и 900-й моторизованной бригады нанесли удар из района станции Дорошиха в направлении на Николо-Малицу. Им удалось быстро прорвать оборону немецкого 934-го стрелкового полка 256-й стрелковой дивизии и к исходу дня выйти в район села Медного.

Здесь немецкие части атакой во фланг были разрезаны надвое, а их авангарды почти полностью уничтожены. В боях под Медным 22–23 октября потери гитлеровцев составили до тысячи человек, двести мотоциклов, около тридцати танков, пятнадцать орудий, множество автомашин и другой техники.

Отступавшие немецкие танки были прижаты в районе Дмитровского болота между деревнями Черкасы и Щербово. И после ожесточенного боя гитлеровское Панцерваффе потеряло семьдесят «панцеров»!

Таким образом, попытка немецкого командования использовать Калинин для дальнейшего наступления была сорвана.

Глава 7

Парад 7 ноября

Пронзительный ветер сек лицо мелким злым снегом из мутно-серых низких облаков. Обжигала морозом металлическая рукоятка откинутого башенного люка. Вилась по брусчатке белая поземка, по которой медленно и величественно ползли стальные громады танков.

Легкие «бэтэшки» и Т-26, плавающие Т-37, средние Т-28 стальными рядами, повзводно, проходили мимо трибун. Перематывали стальные ленты гусениц новейшие «тридцатьчетверки» и тяжелые, угловатые танки «Клим Ворошилов». Рев и грохот моторов, скрежет траков о камень наполняли морозный воздух. Этот парад – особенный. Боевые машины сворачивали с Красной площади и своим ходом, броневыми колоннами направлялись на передовую, пролегшую линиями траншей, колючей проволокой, противотанковыми рвами, минными полями уже на дальних подступах к столице.

– Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры, и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентского труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!

От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с двадцать четвертой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.

Прохождение тяжелой боевой техники явилось апофеозом грандиозного войскового действа.

В 8.00 утра, на два часа раньше, начался парад, который по силе морального воздействия на людей и исторический ход событий приравнивался к важнейшей военной операции. Демонстрация мощи и решимости Красной Армии сражаться до конца имела огромное значение по поднятию морального духа армии и всей огромной Страны Советов. Весь мир увидел, что Москва не сдается и боевой дух армии не сломлен.

Командовал парадом командующий Московским военным округом генерал Павел Артемьев, а принимал его маршал Семен Буденный. Руководство страны разместилось на обычном месте – на трибуне Мавзолея Ленина.

Торжественный марш войск на Красной площади открыли курсанты артиллерийского училища. С развернутыми знаменами, под боевые революционные марши, исполняемые оркестром штаба МВО под управлением Василия Агапкина, шли защитники Москвы.

– Товарищи! В тяжелых условиях приходится праздновать сегодня 24-ю годовщину Октябрьской революции. Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжелый урон, а наша страна – вся наша страна – организовалась в единый лагерь, чтобы вместе с нашей армией и нашим флотом осуществить разгром немецких захватчиков.

Тускло поблескивала сталь граненых штыков, примкнутых к винтовкам солдат. Словно древнегреческие копьеносцы-гоплиты, маршировали они по древней брусчатке Красной площади. Но их боевая задача была посложнее, чем у легендарных спартанцев царя Леонида – Льва.

Хрипловатый, с акцентом голос другого, не менее решительного и сильного правителя, разносился из радиорепродукторов:

– Бывали дни, когда наша страна находилась в еще более тяжелом положении. Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти нашей страны находилось тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, – мы ее только начали создавать, – не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. 14 государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь. Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов. И что же? Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы.

Ряды рабочего ополчения – защитников столицы проходили мимо трибун, возможно, и не так четко чеканя шаг, как строевики. Но все они шагали прямо в Вечность. Многим из них было суждено погибнуть, лечь в бескрайних полях под Москвой, чтобы выжившие боевые товарищи продолжали сражаться. Прокаленные огнем, привыкшие к тяжелому труду мужики шли на войну, как на работу. Многие из них прошли Гражданскую, те, кто постарше, – служили еще при царе. Так что ратному труду были обучены.

Сейчас над ними – живыми высились башни Кремля. Вчера, в ночь перед парадом, по личному указу Сталина были расчехлены и зажжены кремлевские звезды. Их рубиновый свет озарил погруженную во тьму светомаскировки столицу. Зажегся огнем уверенности в сердцах людей.

– Теперь положение нашей страны куда лучше, чем 23 года назад. Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьем, чем двадцать три года назад. У нас есть теперь союзники, держащие вместе с нами единый фронт против немецких захватчиков. Мы имеем теперь сочувствие и поддержку всех народов Европы, попавших под иго гитлеровской тирании. Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины. У нас нет серьезной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании. Вся наша страна, все народы нашей страны подпирают нашу армию, наш флот, помогая им разбить захватнические орды немецких фашистов. Наши людские резервы неисчерпаемы.

Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков?

На рысях шли кавалерийские эскадроны – «шашки подвысь»! Их контратаки были стремительны и смертоносны, много конников погибло в первые месяцы войны, но и много голов немецкой пехоты посекли их клинки. Принимавший парад легендарный маршал, командарм Первой конармии Семен Буденный мог бы гордиться своими кавалеристами.

Ехали на грузовиках расчеты истребителей танков с тяжелыми противотанковыми ружьями. Они были страшны для преобладающих на поле брани немецких «панцеров».

Легендарные тачанки ощерились надежными и знакомыми еще по Империалистической и Гражданской войнам пулеметами «максим».

И новые, механизированные «тачанки» – грузовики с установленными в кузовах счетверенными зенитными «максимами» тоже участвовали в параде. Эти импровизированные мобильные установки ПВО создавали огневой заслон против низко летящих «лаптежников» и «мессеров» или выкашивали немецкую пехоту. На некоторых грузовиках были установлены спаренные пулеметы «Браунинг», получаемые по ленд-лизу.

– Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска? Если судить не по хвастливым заявлениям немецких пропагандистов, а по действительному положению Германии, нетрудно будет понять, что немецко-фашистские захватчики стоят перед катастрофой. В Германии теперь царят голод и обнищание, за четыре месяца войны Германия потеряла четыре с половиной миллиона солдат, Германия истекает кровью, ее людские резервы иссякают, дух возмущения овладевает не только народами Европы, подпавшими под иго немецких захватчиков, но и самим германским народом, который не видит конца войны. Немецкие захватчики напрягают последние силы. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения. Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.

Тяжелые грузовики буксировали полуавтоматические 85-миллиметровые зенитные орудия – одинаково опасные и для немецких самолетов, и для их танков. Лобастые труженики-тягачи тянули за собой тяжелые гаубицы. «Боги войны» еще не сказали своего последнего веского слова. На их стороне был технический гений Василия Гавриловича Грабина – конструктора лучших в мире артиллерийских систем.

– Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

Кульминацией парада стало участие более двухсот танков. А вообще в торжественном марше по Красной площади приняли участие батальоны курсантов Окружного военно-политического училища, Краснознаменного артиллерийского училища, полк 2-й Московской стрелковой дивизии, полк 332-й дивизии имени Фрунзе, стрелковые, кавалерийские и танковые части дивизии имени Дзержинского, Московский флотский экипаж, Особый батальон военного совета Московского военного округа, батальон бывших красногвардейцев, два батальона Всевобуча, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, сводный зенитный полк ПВО, два танковых батальона резерва Ставки Верховного Главнокомандования, которые к 7 ноября 1941 года прибыли из Мурманска и Архангельска.

А с подмосковных аэродромов были готовы взлететь около трех сотен самолетов, чтобы в гуле моторов озарить рубиновым светом звезд на крыльях. Но непогода не дала им подняться в воздух. Однако краснозвездные «ястребки» несли службу на подмосковных аэродромах в готовности № 1. А зримым воплощением военной мощи стали танки.

– За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствует наша славная Родина, ее свобода, ее независимость!

Вперед, к победе! ^[29]

* * *

В одном из двухсот танков старший лейтенант Горелов держал равнение «налево». Он не ощущал холода, секущего лицо злого снега, ледяного дыхания остывшей брони. Иные мысли занимали его: сейчас, после парада, нужно завернуть на сборный пункт боевой техники, а потом – на пункт боепитания. Там его экипаж вместе с остальными получит запас снарядов и патронных дисков к пулеметам.

Во время парада были приняты беспрецедентные меры безопасности – у всех солдат, участвовавших в параде, даже у тех, кто позже отправлялся на фронт, были изъяты все патроны, также были изъяты и все снаряды из танков и артиллерийских орудий.

Ничего, зато можно будет погреться и узнать новости с близкого уже фронта.

За рычагами их тяжелого «Клима Ворошилова» сидел ворчливый старшина Стеценко, так что Горелов не слишком беспокоился об управлении боевой машиной. Тем более – на широкой площади, главной площади нашей страны.

Перед глазами молодого командира проплывали лица горожан, пришедших, несмотря на мороз и отвратительную погоду, посмотреть на парад. Ряды марширующих солдат, их граненые штыки, неудержимая удаль кавалеристов, мощь танков и артиллерийских орудий впечатляли.

А Николай Горелов испытывал к гражданским уважение и какую-то жалость, стремление защитить. Ведь и для него тоже старики и женщины копали окопы и сооружали надолбы оборонительных рубежей. Долбили лопатами и кирками промерзшую землю. Для них собирали трогательные посылки с детскими рисунками и парой вязаных шерстяных носков.

Они верили в мощь своей армии и силу духа тех, кто сейчас взирал на парад с высоты главной трибуны на этой площади.

Этому народу и этой воле присягал на верность старший лейтенант Николай Горелов.

* * *

Пройдя по Красной площади, танки свернули к ГУМу и пошли по улицам Москвы. Обычно многолюдная столица была пуста. Толпы прохожих и вереницы машин, которые текли сплошным потоком по тротуарам, мостам и магистралям в то почти нереальное уже время «до войны», исчезли, уступив место лязгающим колоннам бронетехники, отрядам красноармейцев или вооруженных рабочих. Перекрестки щетинились стальными иглами противотанковых ежей. В парках замерли поставленные на прямую наводку орудия. На крышах домов устремили в хмурые снежные тучи тонкие стволы 37-миллиметровые автоматические пушки и счетверенные «максимы».

Над ними в угрюмом небе покачивались громадные серые туши заградительных аэростатов. Эти на первый взгляд неуклюжие воздушные конструкции на самом деле довольно эффективно прикрывали небо столицы от стервятников Геринга.

Гитлеровская авиация уже не раз бомбила столицу и ее пригороды. В первом налете с 22 на 23 июля участвовало до двухсот пятидесяти самолетов противника. Бомбы рвались на обширной территории от Серебряного бора до Киевского вокзала. Пострадали заводы в Филях, которые в двадцатых годах строили немецкие инженеры, железнодорожные станции, аэродромы.

Но и потери стервятников Геринга были так велики, что от дневных налетов они почти сразу же отказались и теперь совершали лишь разрозненные ночные рейды.

Столица была на осадном положении. Столица готовилась, если нужно, дать последний бой оккупантам. Все важные административные здания и московские заводы были подготовлены к взрывам.

А со стороны Трех вокзалов раздавались приглушенные гудки паровозов. Тревожны и горьки были их голоса. На восток в приволжские раздольные степи уносили они эшелоны. В Казахстан и на Урал эвакуировались целые заводы и фабрики, и не только из Москвы – столица теперь тоже стала фронтовым городом.

Из Харькова и Днепропетровска, Киева и Могилева, Запорожья и Минска ехали станки и гидравлические прессы, уже готовые детали и их заготовки, чертежи и сырье. А самое главное – люди, которые будут на них работать. В основном – женщины, старики, дети. Многие добирались сюда аж из Львова или Мукачева – под страшный вой пикировщиков, через леса, где рыскали разведотряды абвера, бандиты всех мастей, националисты, которые были хуже самых кровожадных зверей.

Теперь они уезжали в эвакуацию, взяв с собой только самое необходимое из всего того, чем дорожили в далекой мирной жизни…

Немногочисленные среди эвакуированных мужчины прятали глаза от стыда. Им тоже хотелось встать на защиту столицы, драться лицом к лицу с врагом! Но острый ум, технические знания специалистов: инженеров, ученых, врачей стоили порой целого полка «тридцатьчетверок» или батальона ополченцев с «трехлинейками» Мосина. Увы, такова безжалостная статистика войны.

И уж совсем худо было тем, кто носил военную форму и разноцветные петлицы: ведь в эвакуацию уходили и военные училища. Это им предстояло готовить пополнения связистов, артиллеристов, танкистов, летчиков, военврачей.

* * *

Проскочив окраину Москвы, колонна тяжелых танков КВ-1 сосредоточилась в густом бору. Здесь люди и техника могли позволить себе небольшую передышку. Но прежде всего нужно было позаботиться о «стальных солдатах». Нужно было наполнить боеукладки снарядами и патронными дисками, заправить баки соляркой и маслом.

Повинуясь взмахам сигнальных флажков, бронированные монстры с красными звездами на массивных угловатых башнях останавливались, глушили двигатели. Экипажи выбирались из стальной утробы, спрыгивали со стальных бортов. Солдаты сразу же маскировали боевые машины сетями и ветками. Разведка и маскировка в 4-й танковой бригаде были на высоте.

Танкисты быстро загружали тяжелые бронебойные унитары в люки боевых машин, открывали заливочные горловины топливных баков, на ледяном ветру ремонтировали двигатели.

Броня советских танков была крепка, но люди оказались крепче броневой стали. Перед лицом смертельной опасности они верили в свою победу! Верили в свои силы, верили в себя. Гитлеровские войска умели сломить волю к сопротивлению, но здесь, под Москвой, враг впервые понял, что воюет не с армией, а с народом.

И яркое тому подтверждение – парад на Красной площади!

* * *

Николай Горелов подбежал к розвальням, запряженным крепким широкогрудым тяжеловозом. Лошадь вел под уздцы бородатый ездовой в белом овчинном полушубке, валенках и шапке-ушанке со звездой. На плече у него стволом вниз висел ППШ.

– Снаряды везем! – вместо приветствия сказал он.

– Отец, правь вон к тому танку. Заждались мы вас…

– Какому танку? – не понял пожилой возница.

И действительно, боевые машины были замаскированы так, что и с нескольких шагов не различишь.

– Да вот же он, – махнул рукой в сторону вроде как хаотичного нагромождения веток старший лейтенант. Только внимательно приглядевшись, можно было заметить, как из-под маскировочной сети проступают строгие линии бронекорпуса и массивной башни «Клима Ворошилова».

Боеприпасы на батальонный пункт боепитания доставляли на санях. Автомобилей не хватало, да и вязли они на плохо укатанных дорогах, да ее и демаскировали позиции с воздуха. А ведь это тоже было очень важно – наши летчики и зенитчики отражали один налет стервятников Геринга за другим. Безнаказанно сыпать бомбы на столицу, как это произошло с Роттердамом, у Люфтваффе не получалось. Тогда, в мае 1940 года, Германия напала на Голландию, это вторжение было частью Французской кампании 1940 года.

Гитлеровцы надеялись, что быстро, буквально за один день, сломят сопротивление немногочисленной голландской армии. Однако голландские солдаты оказывали более упорное сопротивление, чем предполагали новые завоеватели Европы.

Командование Люфтваффе запланировало нападение на столицу на 14 мая. Целью авианалета являлась поддержка немецких подразделений, сражающихся в городе, и принуждение Голландии к капитуляции.

Командующий немецкими войсками генерал Ханс Шмидт предъявил голландцам ультиматум, сообщив им о планируемой бомбардировке Роттердама. Голландцы ультиматум приняли, и бомбардировка была отменена. Тем не менее шестьдесят бомбардировщиков «Хейнкель-111» из ста якобы не успели получить сигнал, информирующий об отмене атаки. То есть получается, что более половины экипажей не включали рации?.. Учитывая традиционную немецкую педантичность, в такое очень трудно поверить…

Тогда бомбардировщики с черными паучьими крестами на широких крыльях сбросили около девяносто семи тонн бомб! Разрушениям подвергся в основном центр Роттердама. Уничтожено было все на площади приблизительно двух с половиной квадратных километров. Это привело к многочисленным пожарам, в огне и под развалинами погибло около тысячи мирных жителей.

Этот беспощадный и безжалостный авианалет стал последним этапом голландской операции Вермахта. Голландия не имела возможности защититься от атак Люфтваффе и после оценки ситуации и получения немецкого ультиматума о возможной бомбардировке других городов капитулировала в тот же день.

Однако Москва – это не Роттердам. Стервятники Геринга редко долетали до столицы Советского Союза. После нескольких неудачных авианалетов днем «Хейнкели-111» и «Юнкерсы-88» понесли потери и перешли к ночным атакам. Но и тогда налеты на Москву обходились им дорогой ценой.

Хуже дело обстояло на подступах к Москве. Проклятые пикировщики-«лапотники» в буквальном смысле наводнили небо. Они охотились не только за автомобилями, но даже за отдельными людьми. Бросали бомбы, расстреливали из пулеметов.

Поэтому-то и «растворялись» на снежных подмосковных просторах целые бригады, полки и дивизии, чтобы в назначенный «час Ч» выйти на огневой рубеж и ринуться в беспощадную контратаку, давя и расстреливая гитлеровскую мразь!

– Эй, славяне! Боезапас подвезли – разгружай!

– А обед не подвезли?

– Сначала для фрицев гостинцы загрузим, а потом и сами заправимся!

Экипаж сноровисто стал перегружать снаряды и патронные диски в танк. Когда работа была завершена, все четверо танкистов в ватниках поверх зимних танковых комбинезонов на овчине и в таких же танкошлемах выстроились перед «Климом Ворошиловым».

Николай Горелов оглядел своих бойцов, замерших по стойке «смирно».

– Товарищ старший лейтенант, экипаж танка КВ-1 построен! Докладывает старшина Стеценко.

Так же замерли перед замаскированными танками и остальные экипажи. Бригада полковника Катукова вновь была готова к боевым действиям.

Броня крепка, и танки наши быстры,

И наши люди мужества полны!

В строю стоят советские танкисты —

Своей великой Родины сыны!

Глава 8

Die Panik und Verwirrung ^[30]

Именно так можно было охарактеризовать настроение, царящее в штабе группы армий «Центр».

Вместо того чтобы спешно паковать чемоданы и бежать за Волгу, Сталин с несгибаемым спокойствием взирал на парад своих войск с высокой трибуны Мавзолея на Красной площади. Русские опозорили Вермахт, словно бы бросили перчатку в слюнявую морду истеричного фюрера: поди, выкуси!

И фюрер не подвел – катался по полу, грыз ковер, сыпал ругательствами в адрес «этих русских» и своих же «остолопов-генералов».

Понятно, что такое поведение «главы германской нации» – прямо противоположное непроницаемому спокойствию Иосифа Виссарионовича – не могло не отразиться и на настроениях в германских штабах.

Генералы Вермахта впервые открыто заговорили о стратегических просчетах плана «Барбаросса» и концепции блицкрига в принципе.

Русский холод действительно сыграл с немцами злую шутку. И дело тут не только в сотнях заснувших «белым сном». Не в тысячах отмороженных и ампутированных гангренозных конечностях.

Из строя выходили не только люди, но и механизмы. Перво-наперво от низких температур густела оружейная смазка. Винтовки, пулеметы, пистолеты отказывались повиноваться своим хозяевам. В итоге немецким пехотинцам приходилось чистить оружие, но не смазывать его. Такого варварского обращения немецкое «das Schutzegewehr» ^[31]просто не выдерживало!

Бензин превращался в желатиновую массу и заклинивал двигатели. Масло застывало в трубопроводах. Заледеневшая вода разрывала радиаторы. «Война моторов» без моторов! Вот подлинный ужас «нации инженеров»!

Русские сани стали самым эффективным транспортом для германской мотопехоты. А тулупы и полушубки – достойной заменой тонких шинелей «фельдграу».

* * *

На фоне этого обострились и личные разногласия между высшими офицерами Вермахта. В частности, Гейнц Гудериан все чаще стал позволять себе, мягко говоря, чересчур критические высказывания в адрес своего непосредственного начальника – генерал-фельдмаршала Ганса Гюнтера фон Клюге.

«Быстроходного Гейнца» осторожный фельдмаршал фон Клюге недолюбливал и при первой возможности ставил ему палки в колеса. Генерал-полковник Гудериан платил ему тем же.

Их скрытая вражда началась еще 26 июня 1941 года, когда Гитлер, вопреки мнению командующего группой «Центр» фон Бока, приказал Клюге передать командование пехотными дивизиями штабу 2-й армии, а самому возглавить действия 2-й и 3-й танковых групп. Это привело к существенным разногласиям с командующими этими группами Гудерианом и Готом. Оба танковых командира полагали, что фон Клюге распоряжался танковыми силами неумело. Его неуверенные действия позволили некоторой части советских войск избежать окружения во время битвы за Смоленск.

Командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан и вообще часто в открытую игнорировал приказы Клюге, доводя того до бешенства. Хотя в планах Гудериана был и свой резон. Его и Гота танковые и моторизованные дивизии еще обладали большой пробивной способностью, они могли бы доставить немало неприятностей советским войскам при движении на Москву. Но вышестоящее начальство приказало, и «Быстроходный Гейнц» был вынужден подчиниться.

Подразделения Гудериана и Гота свою боеспособность доказали в боях на Украине, но и там не обошлось без вмешательства Клюге.

Фельдмаршал не раз приезжал на переправу в местечке Копысь, где войска Гудериана форсировали Днепр. Фон Клюге был раздражен, отдавал совершенно ненужные приказы, что многих выводило из себя.

Тогда Гейнц Гудериан высказался в том плане, что «уж слишком уважаемый фельдмаршал старается соответствовать своему протеже».

* * *

Изощренную издевку танкового генерал-полковника в адрес генерал-фельдмаршала поняли далеко не все. Дело в том, что Гюнтер фон Клюге получил прозвище «Умный Ганс», по-немецки – «der Kluge Hans»,в честь знаменитой в начале XX века лошади, и, естественно, по совпадению с его фамилией.

Конь по кличке Ганс принадлежал преподавателю математики в одной из гимназий Вильгельму фон Остину. В начале XX века, во многом благодаря росту популярности теории Чарлза Дарвина, часть научной, и не только, общественности была увлечена возможностью существования интеллекта у животных. Вот фон Остин однажды и решил проверить, насколько умен его конь.

Результат «проверки» превзошел все ожидания. Если верить сохранившимся описаниям представлений, то «Умный Ганс» умел складывать, вычитать, умножать и делить сравнительно большие числа, производить эти же вычисления с дробями, указывать точное время, конкретные даты в календаре и даже читать и воспринимать на слух слова и целые фразы на немецком языке. На все вопросы Ганс отвечал количеством ударов копытом по земле. Представления с участием «Умного Ганса» проводились при большом скоплении публики и изрядно развлекали участников этого действа.

Совет по образованию Германской империи даже назначил в 1904 году специальную комиссию, получившую название «Комиссия Ганса», дабы удостовериться в реальности слухов о феноменальном уме лошади. Комиссию возглавил философ и психолог Карл Штумпф. Собравшимся «высоким советом» было подтверждено, что никакого мошенничества нет, и der Kluge Hansдействительно обладает феноменальными для лошади умственными способностями.

Однако когда началась Первая мировая война, Умный Ганс пошел служить не в штаб, где мог бы давать советы генералам Рейхсвера, а на передовую в качестве обычной тягловой силы.

* * *

Естественно, Гюнтер фон Клюге знал о том, как за глаза его называет «этот выскочка», и ненавидел Гейнца Гудериана еще больше. Был момент, когда они даже собирались драться на дуэли, но вмешательство их более рассудительных товарищей не позволило им довести дело до конца.

Как бы то ни было, нервозность и свары высшего руководства ударных сил важнейшей группы армий «Центр» были объективно обусловлены военными неудачами. Блицкриг превращался в затяжную войну на истощение, и многие в Третьем рейхе понимали, что такую войну им у Советского Союза не выиграть. Кроме того, многие генералы нынешнего Вермахта начинали свою службу еще в Рейхсвере и видели, к чему приводит война на истощение. Тень поражения в Первой мировой войне уже нависла над «армией моторов» – пока еще неявно, но у многих это уже вызывало беспокойство.