Текст книги "Размышления о Евангелии от Иоанна"

Автор книги: Георгий Чистяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19 «ВИДЕВШИЙ МЕНЯ ОТЦА ВИДЕЛ»

Миниатюра 1050 год, Греция

Во время прощальной беседы Симон Петр спрашивает Иисуса: «Господи! куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдёшь за Мною» (Ин., 13:36). Куда же идёт Иисус? В 7-й главе Евангелия от Иоанна Его слушатели-иудеи высказывают мнение, что Он идет «в Эллинское рассеяние». Но куда именно? На Балканы? В Египет? В Малую Азию? Всё это территории, где живут эллины. В другом месте (Ин., 8:22) те же самые жители Иерусалима восклицают: «Неужели Он убьет Сам Себя, что говорит: куда Я иду вы не можете прийти?»

Однако из всего контекста Евангелия от Иоанна ясно: Иисус идет к Отцу, и другим этот путь пока не открыт. Об этом говорят слова «теперь» и «после» в приведенном выше стихе. Когда откроется этот путь для других? Сегодня нам достаточно легко ответить на этот вопрос: в свете пасхальной радости, в перспективе Креста и Воскресения. «Идти к Отцу» – это, наверное, ключевое выражение второй половины Евангелия от Иоанна. Слова «Я иду к Отцу», «Я восхожу к Отцу» повторяются здесь десятки раз.

Иисус обращается к ученикам: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте» (14:1). Вчитываясь в этот стих по-гречески или даже по-русски, мы заметим, что он напоминает стих из 41-го псалма: «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего» (ст. 6). Здесь по-русски говорится о душе, а в греческом варианте – о сердце: «Что смущаешься, сердце мое?» – то есть употреблено то же слово, что и в Евангелии от Иоанна: «Да не смущается сердце ваше». «Душа» и «сердце» – это почти синонимы.

Далее в псалме сказано: «Уповай на Бога», в Евангелии же употреблен глагол-синоним: «Веруйте в Бога». Таким образом, начало 14-й главы представляет собой достаточно прозрачную цитату из 41-го псалма. «Веруйте в Бога», – говорит Иисус. И здесь возникает вопрос: а что такое вера? Что значит верить с точки зрения Евангелия и с точки зрения Священного Писания вообще? Глагол эмин, от которого образовано слово амен (русское «аминь»), означает прежде всего состояние. Верить – значит «стоять, быть устойчивым, держаться за скалу, чувствовать себя уверенным». Вера понимается здесь как устойчивость, доверие, реализованная надежда на Бога. Такое понимание веры присутствует еще в Ветхом Завете, но там оно дополняется понятием о пути: «Ибо знает Господь путь праведных» (Пс, 1:6). Два пути намечаются в Нагорной проповеди: один ведет в жизнь, другой к погибели, один трудный, другой легкий.

О дороге, о пути, который ведет в жизнь или, наоборот, к погибели, говорится в Ветхом Завете много. В частности, во Второзаконии есть несколько широко известных мест на эту тему. Например: «Ходите по тому пути, по которому повелел вам Господь, Бог ваш, дабы вы были живы, и хорошо было вам, и прожили много времени на этой земле, которую получите во владение» (5:33). Как понятие о пути связано с представлением о жизни – той, которая будет не утеряна, а, наоборот, приобретена? Путь, который открывается верующему человеку и ведет к Богу. Сам Иисус говорит о том, что Он есть путь – «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин., 14:6). Здесь не случайно дважды повторяется союз «и». Нам, не всегда внимательным читателям Слова Божия, хотелось бы (что находит отражение во многих переводах), чтобы эта фраза звучала чуть проще: «Я есть путь, истина и жизнь». Тогда бы мы имели три однородных члена предложения, каждый из которых можно вынести на первое место. Иногда говорят, ссылаясь на этот стих: Христос есть воплощенная истина. Можно было бы именно так понимать этот стих, если бы не было двух союзов «и». Законы греческого, еврейскою и русского языков требуют, чтобы союз стоял либо перед последним из однородных членов, либо перед каждым из них. Но в евангельском тексте все не так просто, как кажется на первый взгляд.

Одно из трех толкований приведенного стиха, которое можно найти в литературе, – это толкование богословов Александрийской школы первых веков. Оно заключается примерно в следующем: Иисус есть путь, и этот путь ведет к истине и жизни. Но из всего контекста Евангелия от Иоанна мы знаем, что если Иисус – путь, то этот путь ведет не к истине и жизни, а к Отцу.

Второе толкование встречается у большинства Отцов Церкви и выглядит так: Иисус есть путь, который через истину (или по дороге истины) ведет к жизни. Или: Иисус – истинный путь, который ведет в жизнь. И наверное, найдется достаточно оснований, чтобы согласиться с такой трактовкой. Во Второзаконии есть довольно близкие к этому толкованию места. В частности, в 30-й главе развивается мысль о пути: «Вот, Я сегодня, – говорит Бог, – предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и заблудишь, и станешь поклоняться иным богам и будешь служить им, то Я возвещаю… что вы погибнете, и не пребудете долго на земле… Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (ст. 15, 17-19). Значит, Бог предлагает выбрать жизнь или смерть, благословение или проклятие. «Избери жизнь». Вот путь, который по дороге истины ведет к жизни. Такое толкование действительно может корениться в этих текстах Второзакония, в других местах Библии тоже можно найти ему подтверждение. Но Иисус все-таки ведет не к жизни, а к Отцу. Поэтому, видимо, следует предпочесть третье толкование: Иисус – путь, ибо Он – истина и, следовательно, жизнь, а эта истина и жизнь объясняют, почему Он «есмь путь».

Значит, выражение «и истина и жизнь» носит, если употребить научный термин, экспликативный (от латинского explicatio – разъяснение) характер. Это выражение разъясняет, почему все-таки Он «есмь путь». Значит, цитируя Евангелие, можно сказать, что Он – путь, но нельзя сказать: Он – истина или Он – жизнь, поскольку это разъяснит только слова «истина» и «жизнь». Почему Иисус говорит о Себе: «Я – путь»? На этом толковании придется остановиться, если мы вспомним вторую половину стиха: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Значит, Он – путь, который ведет к Отцу. И тут вспоминается 42-й псалом: «Пошли свет Твой и истину Твою; да ведут они меня и приведут на святую гору Твою и в обители Твои» (ст. 3).

Об этих обителях, в которые ведут свет и истина, идет речь в Евангелии от Иоанна (14:2). И здесь употреблен тот же глагол «вести», что и в 42-м псалме, в том самом месте, где речь идет об обителях, в которые ведут свет и истина. Этот же глагол употреблен и в 18-м стихе пролога Евангелия от Иоанна: «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил». В Синодальном переводе здесь употреблен глагол «являть», но греческое слово эксегэсато можно перевести и как «показал», и как «объяснил». Однако есть у этого глагола еще одно значение, от которого переводчики почему-то отказались, посчитав его, видимо, слишком буквальным, – «привел».

Если взять этот вариант перевода, можно сказать: «Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он привел». Привел куда? Разумеется, к Отцу. И тогда оказывается, что стих из 42-го псалма, с которого начинается 14-я глава четвертого Евангелия, становится ключом ко всему этому размышлению в Евангелии от Иоанна. Итак, Иисус идет к Отцу Сам и ведет к Нему тех, кто Ему доверился, ухватился за Него, как за скалу, тех, кто почувствовал в Нем свою опору. Вот что значит слово «вера».

Но Иисус дает возможность также и увидеть Отца. Вспомним странный диалог Иисуса с Филиппом. Филипп говорит: «Покажи нам Отца, и довольно для нас». А Иисус отвечает: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: «покажи Отца»?» (ст. 8-9). Фраза «видевший Меня видел Отца» звучит как явный, даже вызывающий парадокс, потому что в самом начале Евангелия, подобно эпиграфу к остальному тексту, стоит знаменитая фраза: «Бога не видел никто никогда». Причем выражение «никто никогда» несет огромную нагрузку – не просто не видели Бога, но «не видел никто никогда». «Истинно Ты – Бог сокровенный (скрытый. – Г. Ч.)», – говорится в пророчестве Исайи (Ис, 45:15). И в Нагорной проповеди опять-таки речь идет о том, что Бог пребывает эн крипто – «втайне», Он сокрыт. Бога не видел даже Моисей, которого потом назовут «боговидцем», потому что, как мы знаем из книги Исход, Моисей обращается к Богу с просьбой, очень похожей на просьбу Филиппа. Моисей говорит: «Покажи мне славу Твою» (Исх., 33:18); «Покажи нам Отца», – просит Филипп. В сущности, Моисей и Филипп говорят об одном и том же. В ответ Бог говорит Моисею: «Я проведу пред тобою всю славу Мою, и провозглашу имя Яхвэ пред тобой; и, кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею». Затем Бог продолжает: «Лица Моего не можно тебе увидеть (вот исток евангельского «Бога не видел никто никогда»! – Г. Ч.); потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (ст. 19-20). Потом эта фраза будет несколько раз повторена в разных местах Ветхого Завета.

Однако Бог, обещавший Моисею как-то явиться ему, говорит: «Вот место у Меня: стань на этой скале; когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею доколе не пройду.

И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо» (ст. 21-23). Моисей видит только тень прошедшего Бога, какую-то фигуру, растаявшую во мгле. «Лице Мое не будет видимо», – говорит Бог Моисею, и пророк Илия в Первой книге Царств тоже, хотя и назван боговидцем, не видит Бога. О том, что Бог невидим, мы знаем и из литургии Иоанна Златоуста. Но прежде всего, об этом говорит вся Библия, от начала и до конца, потому что Библия есть Откровение. А Откровение нужно только тогда, когда Бог по сути Своей невидим. Амон, Зевс, любой другой восточный или античный бог не нуждается в откровении. Каждый, придя в храм Зевса Олимпийского, мог увидеть знаменитую статую Зевса работы Фидия и пережить то состояние восторга, о котором говорят многие античные писатели. Не случайно эта статуя считалась одним из чудес света. Греческие и римские авторы пишут, что люди, приходившие в Олимпийский храм, чувствовали потребность стать лучше.

Итак, человек, который поверил в Бога невидимого, нуждается в Откровении. Об этом в не менее парадоксальной форме, чем в ответе на вопрос Филиппа, говорится в Нагорной проповеди. Отец, «Который втайне», являет Себя человеку. Но каким образом? Для этого от человека требуется действие: движение навстречу Богу, желание найти Его. «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его», – говорит Иисус ученикам (Мф., 6:33). В русском переводе это место из Нагорной проповеди звучит не очень понятно: нужно искать правды Царства Божия или правды Бога? В греческом тексте смысл яснее: ищите Царства Божия и правды Божией.

А воплощенная правда Божия, как говорит апостол Павел в Послании к Римлянам, – это Сам Христос. Если мы откроем книгу Премудрости Соломона, то увидим, что эти слова из Нагорной проповеди – цитата: «Любите справедливость, судьи земли, право мыслите о Господе, и в простоте сердца ищите Его» (Прем., 1:1). Эта мысль вообще глубоко укоренена в Священном Писании. Пророк Иеремия говорит: «И взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим» (Иер., 29:13).

Во Второй книге Хроник есть «лова: «И радовались все Иудеи сей клятве, потому что от всего сердца своего клялись и со всем усердием взыскали Его, и Он дал им найти Себя» (2 Пар., 15:15). Об этом же – стих из 26-го псалма: «Сердце мое говорит от Тебя: «ищите лица Моего», и я буду искать лица Твоего, Господи» (ст. 8). Искать Господа в глубинах сердца – вот ключевые слова всех этих текстов. Господь сокрыт, Он «втайне». Но Он позволяет Себя найти, более того, зовет нас искать Его в глубинах нашего собственного «я». Об этом замечательно сказал блаженный Августин в своей «Исповеди»: «Ты был во мне, а я искал Тебя во внешнем… Ты был со мной, но я не был с Тобой. Мир держал меня вдали от Тебя. Мир, которого бы не было, не будь он в Тебе. Но Ты позвал, Ты крикнул и прорвал глухоту мою. Ты сверкнул, засиял и прогнал слепоту мою».

Это и есть, наверное, важнейший миг в наших поисках Бога. Но как Его искать? В пророчестве Амоса словосочетание «искать Бога» синонимично другому – «искать правду»: «Ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых; – и тогда Господь Бог Саваоф будет с вами» (Ам., 5:14). Становится ясно, что поиски Бога – это поиски правды, и наоборот. Окончание Нагорной проповеди (Мф., 7) и есть ответ на вопрос, что нужно делать, чтобы найти правду Божию, а значит, Самого Бога, Христа. Не случайно в тексте Нагорной проповеди так много глаголов в повелительном наклонении: не судите, просите, ищите, входите и т. д. Это говорит о том, что Бога невозможно найти, бездействуя, что Он требует от человека со-работы, активного делания, непрестанного поиска правды Божией, то есть Его, Бога.

Во многих местах Евангелия от Иоанна слова «дело», «дела» являются ключевыми. «Свет пришел в мир, – говорит Иисус в беседе с Никодимом, – но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы» (3:19). Встретив у колодца самарянку, Христос объясняет ей, зачем Он пришел в мир: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (4:34). И в другом месте – о том же: «дела («эрга»), которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня… А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели» (5:36– 37; выделено мной. – Г. Ч.). И во многих других местах Иисус настойчиво повторяет мысль, что Его дела свидетельствуют о Нем, что нужно верить делам, в которых и являет Себя Бог.

Греческому существительному «эргон» («дело» или opus в латинском переводе) соответствует глагол «пойэйн» («делать» или fecere на латыни), обычно переводящийся на русский язык словом «творить». «Эргон» – это результат того действия, что осуществляется тем, кто «пойэй» – facit, то есть «делает» или «созидает», «строит» и так далее что-то конкретное, видимое и реальное. Иисус подчеркивает не только то, что о Нем свидетельствуют Его дела, но и то, что «Не может Сын ничего делать Сам от Себя, если не видит Отца, как Он делает, ибо что Он делает, то и Сын делает также» (Ин., 5:19). Здесь в пределах одного стиха четыре раза повторяется глагол «делать», придающий особое звучание всему тексту.

Это означает, что Бог виден в делах, в делах видна Его действующая десница. И поэтому не случайно в Ветхом Завете многократно употребляются слова «рука», «десница», «мышца», «перст». Вспомним один из таких текстов. Моисей с молитвой обращается к Богу: «Да не воспламеняется, Господи, гнев Твой на народ Твой, который Ты вывел из земли Египетской силою великою и рукою крепкою» (Исх., 32:11). «Крепкая рука», «победительная десница», «высокая мышца», «державная рука» – все это определения Бога в Ветхом Завете. Бог являет Себя в действии, и чистые сердцем увидят Его, распознав Его дела среди всего совершающегося вокруг. И когда Иисус говорит: «Видевший Меня видел Отца», – Он говорит о Своих делах, которые евангелист называет signa – «сигналы», «знамения». Это латинское signa (перевод греческого «семей-он») – русское «знамения», неверно переданное в Синодальном переводе как «чудеса». Суть не в том, что это чудеса, а в том, что это именно сигналы присутствия Божия среди нас. И подаются они через те дела, которые преображают действительность.

Иисус не просто творит чудеса, но призывает своих учеников делать то же: «Верующий в Меня, дела («эрга» или opera), которые творю («пойо» или facio) Я, и он сотворит («пойэсей» или faciei), и больше сих сотворит» (Ин., 14:12). Важно понять, что Иисус не просто предсказывает здесь, что и Его ученики будут чудотворцами, но призывает нас, Своих учеников, делать именно те дела, что делает Он, то есть помогать бедным и исцелять больных, поддерживать тех, кому плохо, и возвращать надежду тем, кто отчаялся и поддался унынию. Одним словом, служить людям чем-то реальным, а не только звать их к покаянию. Когда Иисус говорит «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте» (Мф., 10:8), Он прямо призывает учеников трудиться среди тех, кто болен, в том числе и неизлечимо, кто раздавлен жизнью или одержим злом и злобой. Призывает, прежде всего, трудиться, потому что глагол, употребленный в императиве, – это всегда призыв к действию, а здесь в императиве стоят четыре глагола подряд: исцеляйте, очищайте, воскрешайте и изгоняйте.

Иисус говорит, что верующий в Него, непременно будет творить те дела, которые творит Он «и больше сих сотворит», и затем прибавляет, что все это возможно по той причине, «что Я к Отцу иду» (Ин., 14:12). Без этого заключительного штриха весь стих теряет свой смысл. Христианство – это не просто подражание Иисусу, но обусловленное тем, что между Ним и Отцом существует особенная, уникальная и нерасторжимая связь.

Вспомним еще один текст: «Если же Я перстом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие» (Лк., 11:20). То есть то, что делает Иисус, являет собой перст Божий, руку Бога; видящий то, что делает Иисус, видит Бога в Его действиях, но не Его лик. Поэтому, когда мы видим на иконах изображение Бога и надпись «Бог Вседержитель», то с точки зрения богословия это не вполне верно. То же можно сказать и об иконе, которую обычно называют «Новозаветная Троица». Обычно она изображает Старца, сидящего на престоле, рядом с Ним Иисуса, как обычно Его пишут на иконах, а сверху – Духа Святого в виде голубя. Писать такие иконы еще в XIX в. было запрещено специальным распоряжением Святейшего Синода, где говорилось, что Бога Отца изображать в виде старца нельзя. К сожалению, об этом решении мало кто помнит. В крайнем случае может быть изображена только победительная десница Божия, Его благословляющая рука, как встречается в купольных росписях некоторых храмов в Греции.

Видевший Иисуса видел Отца – через те дела, знамения, исцеления, через все то, что описано в Евангелии. Именно через дела Бог являет Себя человечеству. Это очень важный вывод, который можно сделать на основании сопоставления 14-й главы Евангелия от Иоанна с другими местами этого Евангелия и многочисленными текстами Ветхого Завета.

Глава 20 В ДЕНЬ НАКАНУНЕ ПРАЗДНИКА

Ecce Homo (Се, Человек) картина Антонио Чизери

В рассказе о днях, предшествовавших распятию и смерти Иисуса, нельзя не обратить внимание на очень существенный момент: в датировке событий Страстной седмицы синоптики и Иоанн резко расходятся. Когда Иисуса приводят к Пилату, Его обвинители не входят в преторию, а стоят снаружи. Дело в том, что в то утро архиереи и старцы боялись оскверниться, ибо приближалась пасхальная трапеза, к которой, согласно закону, нужно подготовиться и быть чистым. Поэтому-то они не входят в дом язычника. Это первое сообщение о датировке этих событий.

Говоря о том, что Пилат осуждает Иисуса на смерть, Иоанн подчеркивает во второй раз, что это произошло накануне Пасхи, в пятницу. И в третий раз: «Но как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, ибо та суббота была день великий (т. е. первый день Пасхи. – Г. 91), просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их» (19:31). Итак, Евангелие от Иоанна трижды свидетельствует, что Иисус умирает на кресте в пятницу, перед Пасхой.

Но это вступает в противоречие с синоптической традицией, согласно которой Иисус совершил пасхальную трапезу – Тайную Вечерю – с учениками до того, как был схвачен. Это значит, что, согласно Евангелию от Иоанна, получается, что Пасха еще не наступила, а Иисус уже арестован, а по синоптикам – Пасха уже наступила, а Иисус еще не схвачен. Как объяснить это несоответствие? Попытки объяснить, в чем здесь дело, предпринимались неоднократно. Некоторые комментаторы считают, что датировку Иоанна вообще не следует принимать во внимание. При этом исследования последних десятилетий все больше подтверждают достоверность рассказа о страстях Господних в Евангелии от Иоанна.

Иные предполагают, что у синоптиков в текст Евангелий включен рассказ о Тайной Вечере, которой в действительности просто… не было. Допустить такое толкование тоже было бы некорректно с точки зрения науки, не говоря уже о том, что это обрушивает сами основы литургического предания: если Тайной Вечери не было, то Иисус до страданий Своих не учредил таинства Евхаристии. Есть веские основания говорить, что рассказ о Тайной Вечере не мог быть вставлен в евангельское повествование синоптиков задним числом. Этот рассказ – если судить по меньшей мере по трем параметрам – очень точен. Во-первых, все три Евангелия описывают обстановку, в которой совершается Тайная Вечеря. Это горница, находящаяся наверху, застланная коврами и т. д. Во-вторых, можно довольно точно восстановить, где сидел, что говорил каждый из ее участников; четко переданы не только слова, но и жесты и движения Самого Иисуса и учеников. Все это свидетельствует о достоверности рассказа.

Но если руководствоваться филологическими методами исследования, то следует признать, что и рассказ Иоанна, с его датировкой событий, достоверен, тем более что эту датировку подтверждает Талмуд. В одном из трактатов Вавилонского Талмуда говорится, что Иешуа был казнен накануне Пасхи. Итак, датировку, предлагаемую четвертым Евангелием, отвергнуть нельзя. С другой стороны, нет оснований считать недостоверными и рассказы синоптиков о Тайной Вечере. Как же «примирить» эти повествования?

Высказывалось мнение, что Тайная Вечеря, описанная у синоптиков, была не пасхальной иудейской трапезой, а обычной вечерней трапезой, которую Иисус превратил в таинство Евхаристии. Эта точка зрения удобна тем, что сразу снимает вопрос, когда именно – до или после Пасхи – был схвачен Иисус. К тому же, если встать на эту точку зрения, Иисус не совершает пасхальный седер иудеев, а просто собирает Своих учеников – таким образом Тайная Вечеря как бы отделяется от иудейского ритуала и, более того, прямо ему противопоставляется. Эта концепция очень удобна для тех, кому хотелось бы отделить христианство от иудаизма и обосновать точку зрения, согласно которой с иудаизмом Иисус вообще ничего общего не имеет. Тогда получается, что Тайная Вечеря, которая ложится в основу всей церковной жизни – как будущая литургия, как таинство Евхаристии, – не связана с иудейским культом.

При этом синоптические Евангелия не дают никаких оснований говорить о том, что Тайная Вечеря – не пасхальная трапеза. Ученики спрашивают Иисуса: «Где велишь нам приготовить Тебе пасху?… Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху» (Мф., 26:17, 19). Все три синоптических Евангелия многократно подчеркивают пасхальный характер Вечери. Слово «пасха» употребляется у Матфея три раза, у Марка – четыре, у Луки – пять раз, в нескольких стихах, буквально на одной странице. Кроме того, известный немецкий экзегет Иоаким Иеремиас указывает на четырнадцать моментов в рассказе о Тайной Вечере, которые подтверждают, что это именно пасхальный седер. И если сравнить описание пасхального седера из Агады с евангельским рассказом о Тайной Вечере, то окажется, что это одно и то же.

Владыка Кассиан (Безобразов), епископ Катанский, говорит: чтобы принять точку зрения, что Тайная Вечеря не была пасхальной трапезой, нужно пойти на сознательное искажение евангельского текста. Отец Киприан (Керн) в своей книге «Евхаристия» также подчеркивает, что Тайная Вечеря Иисуса – это пасхальная трапеза и что понимать ее как-то иначе невозможно.

Но если Тайная Вечеря – пасхальная трапеза, то как тогда «примирить» свидетельства синоптиков и Иоанна? На этот вопрос попыталась ответить Анни Жобер из Сорбонны, серьезный исследователь, автор нескольких книг о Евангелии от Иоанна. Она предположила, что пасхальная трапеза была совершена Иисусом по ессейскому календарю, т. е. по календарю тех, кого мы называем кумра-нитами. Кумраниты праздновали Пасху во вторник, и тогда все вроде бы встает на свои места и все события укладываются во временную схему.

Точка зрения Анни Жобер была принята научным миром восторженно. Однако, с другой стороны, ессеи – маргинальная группа внутри иудаизма, а Иисус никак не выглядит маргиналом. Он открыто проповедует в храме. Все Евангелия говорят о том, что в последние дни перед Тайной Вечерей он учил в храме ежедневно. Уже схваченный, Он отвечает первосвященнику: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего» (Ин., 18:20). В Синодальном переводе сказано «в синагоге», в греческом же тексте слово «синагога» стоит в единственном числе, но без артикля, а это значит, что речь идет не о конкретной синагоге, а о синагоге вообще, то есть об иудейском сообществе в целом. Поэтому было бы точнее перевести это слово в форме множественного числа – «учил во всех синагогах». Далее, в византийском тексте дважды употреблено слово «всегда»: «всегда учил в синагогах», «где всегда Иудеи сходятся».

В древних же рукописях стоит не пантотэ («всегда»), а пандес – «все»: «где все иудеи сходятся». Иисус подчеркивает, что Он учил там, где собираются все иудеи, т. е. Он обращается не к какой-то маленькой группе, а ко всем без исключения иудеям. Из всех четырех Евангелий мы знаем, что Иисус постоянно проповедовал в синагогах. В Назарете Он входит «в день субботний в синагогу» и, взяв свиток книги пророка Исайи, начинает читать, как там написано, «по обыкновению Своему», т. е. так, как делал это обычно (Лк., 4:16-17). Словом, Иисус никак не выглядит религиозным маргиналом или эзотериком, который сознательно противопоставил Себя остальным, поэтому допустить, что Он празднует Пасху по какому-то маргинальному календарю, невозможно. Это никак не укладывается в общий контекст всех Евангелий.

Итак, проблема принципиально разных датировок на основании предположения Анни Жобер не снимается. Однако нельзя не обратить внимания на то, что во всем, что говорит Иисус, огромную смысловую нагрузку несет слово «ныне». Когда Закхей произносит свою знаменитую фразу «Половину имения моего я отдам нищим», Иисус говорит: «Ныне пришло спасение дому сему» (Лк., 19:8– 9). На слова разбойника: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое» – Он отвечает: «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк., 23:42-43). Можно привести десятки других фрагментов евангельского текста, где наречие «ныне» играет ключевую роль. Есть еще одно слово, которое постоянно звучит в Евангелиях, – «уже». Иисус говорит, что Царствие Божие не только приблизилось, но «достигло до вас», и ныне уже происходит все то, что обещал Бог. На это слово не всегда обращают внимание. Между тем в Евангелии постоянно утверждается: будущее уже наступило, оно уже здесь. Как в формуле: «Яко грядет час и ныне есмь» – «время приходит и уже пришло».

Как религию уже наступившего будущего понимает христианство и святоотеческая традиция. В литургии Иоанна Златоуста мы, молясь, благодарим Бога за то, что Он «Царство… даровал еси будущее». Парадоксально: будущее Царство даровано нам уже сегодня. Да, о христианстве можно говорить как о религии уже дарованного, уже наступившего будущего. Царство Божие, о котором учит все ветхозаветное предание, мыслилось иудеями как нечто, что наступит когда-то потом. Иисус же говорит, что оно уже наступило и задача христианина, каждого Его ученика, заключается в том, чтобы увидеть это уже наступившее завтра. Этот момент очень важен для понимания того, что же произошло в дни Страстной седмицы.

Иисус прекрасно понимал, что еще до наступления праздника Пасхи будет схвачен и, возможно, убит. Он знал, что не только дни, но и часы Его сочтены. Когда ученики спрашивают Его, где им приготовить пасху, Он отвечает: «Вот, при входе вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: «Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?» И он покажет вам горницу большую устланную; там приготовьте» (Лк., 22:10-12). Иисус говорит готовящим пасху ученикам: «Желанием возжелех сию пасху ясти с вами прежде даже не прииму мук». Славянский перевод в высшей степени точно воспроизводит греческий вариант. «Желанием возжелех» значит «очень захотел», «сильно возжелал». Здесь важно то, что славянский перевод сохранил арамеизм, это подтверждает подлинность текста. Значит, этот текст восходит к тому арамейскому «протоевангелию», которое до нас не дошло.

Итак, Иисус говорит: «Очень желал Я есть с вами пасху прежде Моего страдания; ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока не совершится в Царствии Божием» (Лк., 22:15-16). Представляется, что это место все объясняет. Иисус дерзновенно совершает Пасху заранее, и в этом смысле Анни Жобер права. Действительно, Тайная Вечеря совершается прежде, чем за пасхальную трапезу возлегли все остальные жители Иерусалима. Но совсем не потому, что Иисус руководствовался ессейским календарем.

Уверенный в том, что будущее уже наступило, Он совершает Пасху заранее, зная, что в тот момент, когда ее должно было бы совершить по обычаю, Его уже не будет с учениками. Они же, участвуя в этой трапезе, видят, что это, с одной стороны, пасхальная трапеза, но с другой – нечто необъяснимое, и по этой причине запоминают каждый миг, каждую самую малую деталь происходящего. Именно поэтому синоптики рассказывают буквально о каждой минуте этого вечера. Вот в чем причина расхождений в датировке событий у Иоанна и у синоптиков.

Рассказ о страстях Христовых в Евангелии от Иоанна местами отличается, и довольно существенно, от того же рассказа в синоптических Евангелиях. У Иоанна есть то, что отсутствует у синоптиков. Например, в сцене, когда Иисуса хватают в саду и один из учеников отрубает ухо рабу первосвященника, Иоанн указывает имя раба – Малх; кроме того, только он сообщает, что ударившим его был не просто «один из бывших с Иисусом», но апостол Петр. В трех других Евангелиях имя раба не упоминается. О том, что Иисуса ведут сначала к первосвященнику, потом к Анне, а затем к Каиафе, опять-таки сказано только у Иоанна. (И оказывается, что все события, о которых у синоптиков рассказано как о происходящих во дворе первосвященника, на самом деле начинаются у Анны и продолжаются у Каиафы.)

Наконец в рассказе Иоанна есть детали допроса у Пилата, которых нет у синоптиков. Только в Евангелии от Иоанна Пилат восклицает: «Что есть истина?» – и нам становится ясно, о чем идет разговор между ним и Иисусом. Иисус говорит о Себе как о Том, Кто свидетельствует об истине. Далее, только из Евангелия Иоанна мы узнаем, что надпись на Кресте была сделана на трех языках – еврейском, греческом и латинском, хотя о надписи упоминают все евангелисты. В Евангелии от Луки этот стих, где также говорится о том, что надпись на Кресте была сделана на трех языках, попал в текст достаточно поздно; в древнейших рукописях он здесь отсутствует. Наконец только у Иоанна рассказано, что иудеи из окружения первосвященника возмущались тем, что Пилат написал на кресте, и говорили ему: «Не пиши: «Царь Иудейский», но что Он говорил: «Я Царь Иудейский»; на что Пилат отвечал знаменитой фразой: «Что я написал, то написал»… Опыт исследования текста показывает, что наличие такого рода деталей всегда подтверждает аутотопсию – личный опыт, личное свидетельство пишущего, надежность традиции. Так, о том, что хитон Иисуса, о котором воины бросают жребий, был не сшитый, а весь тканый, тоже говорится только в Евангелии от Иоанна.