Текст книги "Правда и ложь об отречении Николая Второго"

Автор книги: Георгий Апанасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Г. Богданов. Еще и еще об «отречении» императора Николая Александровича

«До последнего издыхания будь верен своему Государю и Отечеству»

Великий полководец А.В. Суворов

«Полковник наш рожден был хватом, Слуга Царю, отец солдатам»

М.Ю. Лермонтов («Бородино»)

Завет великого Суворова был ясен и бесспорен. Мнение простого солдата, героя Бородина, дает самый идеальный образ русского офицера. Он был «слуга Царю и отец солдатам». При таком командире долг каждому солдату был тоже ясен: «Забил снаряд я в пушку туго, и думал – угощу я друга». Это – главное. Это и присяга. Об остальном позаботятся командиры, «слуги Царя», «до последнего издыхания верные Царю» военачальники.

По нашему простому крестьянскому пониманию, каждый пишущий о военных делах должен, по совести, руководствоваться и мыслями великого Суворова, и верным пониманием своего воинского долга солдатом.

Особенно это касается тех, которые пишут о трагических днях «отречения» Императора Николая Александровича от престола. К сожалению, еще до сего времени не перевелись «сочинители» разных воспоминаний. Умалчивая о ряде исключительно важных документов, они пытаются затемнить те факты, которые мешают им освещать эти события в желательном для них духе.

К числу таких сочинений относится и книга полк. Сергеевского «Отречение».

Разбор и оценку этой книге дал в своей статье в № 214 журнала «Согласие» Г.П.Апанасенко. Цель этого «сочинения» – защита генерала Алексеева и всей Ставки от обвинения в заговоре против Государя и стремление обвинить во всем происшедшем Государя.

Чтобы судить о действиях генерала Алексеева, вынудивших Государя согласиться на отречение, нужно принять во внимание некоторые предыдущие события.

«Генерал Алексеев рассказывал позже генералу Деникину, что на фронт к генералу Рузскому ездил великий авантюрист Гучков и имел с ним важные переговоры. Ездили к Рузскому и те представители думских и общественных кругов, которые посетили генерала Алексеева в Севастополе и спрашивали его мнения по поводу подготовлявшегося, переворота. Генерал Алексеев, якобы, просил этих представителей, во имя сохранения армии, не делать этого переворота, и представители, якобы, это обещали. Но, по словам Алексеева, те же представители вслед за тем посетили генерала Брусилова и Рузского и, получив ответ противоположного свойства, изменили свое первоначальное решение; подготовка переворота продолжалась».

(Ген. Деникин. «Очерки Русской Смуты», ч.1)

К концу 1916 года Царица Александра Феодоровна уже Рузскому не доверяла, уверенная, что он «предаст».

В этом разговоре генерал Алексеев весь налицо. На верхах армии авантюрист Гучков вербует высших военачальников для совершения государственного переворота, с устранением, а, если нужно, то и убийством, Императора, и захвата власти шайкой авантюристов. Посетившим генерала Алексеева в Севастополе представителям общественности последний не возражает, но только просит их обождать, чтобы сохранить армию. О судьбе Государя – ни слова.

Подготовка продолжалась, и генерал Алексеев терпеливо ждал, когда придет его час активно включиться в заговор. Как можно назвать эти действия, или бездействия, – изменой или только предательством? А где же клятва верности своему Государю до последнего издыхания? Где рыцарство, где воинская гордость и честь? Вместо того, чтобы арестовать этих нахалов, глава Ставки униженно просит их сохранить армию! Он уже их признал будущими повелителями, он духовно с ними и готов передать в их распоряжение двенадцатимиллионную Российскую Императорскую Армию!!

Вот полковнику Сергеевскому с этого момента и нужно было начинать писать в защиту генерала Алексеева и оправдывать его поступок, как укрывателя заговорщиков, уже согласного с их преступными действиями.

Второй вопрос: почему генерал Алексеев вызвал в Могилев, в Ставку, Императора? Полковник Сергеевский об этом не говорит, умалчивает. Но получилось странное совпадение: Государь прибыл в Ставку 22 февраля, а 23-го – в Петрограде начался бабий бунт. Гражданские и военные власти растерялись; меры к усмирению были приняты недостаточные, и через пять дней этот бунт перешел в революцию. 25 февраля Государь послал телеграмму генералу Хабалову: «Повелеваю прекратить в столице беспорядки, недопустимые во время войны». Повеление не было исполнено.

Государь 26 февраля приказал послать из Ставки лицо с неограниченными полномочиями для подавления мятежа в Петрограде. Был назначен генерал-адъютант Иванов, который того же 26 февраля и двинулся по назначению в сопровождении двух эшелонов войск. Кроме того, в распоряжение генерала Иванова было назначено семь полков пехоты, а по другим сведениям – еще и четыре полка кавалерии. Благодаря саботажу Верховной Ставки, эти войска не прибыли вовремя, и генерал Иванов ничего без них не мог сделать.

В своих воспоминаниях дворцовый комендант, генерал Воейков, пишет:

«Накануне отъезда Государя, я доложил об этом ген. Алексееву.

Я застал его в кровати. Как только я сообщил ему о решении Государя, его хитрое лицо приняло еще более хитрое, выражение и он, с ехидной улыбкой, слащавым голосом, спросил меня: «А как же он поедет? Разве впереди поезда будет следовать целый батальон, чтобы очищать путь?». Хотя я никогда не считал ген. Алексеева образцом преданности Государю, но был ошеломлен как сутью, так и тоном данного, в такую минуту, ответа. На мое слово: – «Если вы считаете опасным ехать, ваш прямой долг мне об этом заявить», – генерал Алексеев ответил: «Нет, я ничего не знаю, это я так говорю». Я его вторично спросил: – «После, того, что я от вас слышал, вы должны мне ясно и определенно сказать, считаете ли вы опасным Государю ехать или нет», – на что генерал Алексеев дал поразивший меня ответ: «Отчего же, пускай Государь едет… ничего». После этих слов я сказал ген. Алексееву, что он должен немедленно сам пойти и выяснить лично положение дел. Я думал, что если ген. Алексеев кривит душой передо мной, то у него проснется совесть и не хватит сил слукавить перед лицом самого Царя, от которого он так много видел добра. От ген. Алексеева я прямо пошел к Государю, чистосердечно передал ему весь загадочный разговор с Алексеевым и старался разубедить Его Величество ехать при таких обстоятельствах. Но Государь непоколебимо решил ехать в Царское Село. При первых словах моего рассказа, лицо Его Величества выразило удивление, а затем сделалось бесконечно грустным. Через несколько минут к Государю явился ген. Алексеев и был принят в кабинете. Алексеев советовал Государю не уезжать, но безуспешно.

(А.И. Спиридович. Том 3, стр.177–178)

Государь, несомненно, понимал, что только его присутствие в Петрограде заставит растерявшееся правительство выполнить свой долг перед Престолом и Россией. В окрестностях Петрограда, для его охраны от немцев, стояла 6-ая армия ген. Ван-Дер-Флита, которая по слову Государя могла быстро навести порядок в столице. Несомненно, понимал это и Алексеев, когда сказал Воейкову, что «разве впереди поезда будет следовать целый батальон», тогда можно ехать. А если бы впереди императорского поезда пустить двадцать-тридцать батальонов, то наверное Государь бы прибыл к месту назначения! Но это нарушало планы заговорщиков и потому никаких батальонов для свободного движения императорского поезда не было назначено.

Рано утром 28 февраля Государь уехал из Могилева в Царское Село. В течение сорока четырех часов Государь вынужден был менять железнодорожные линии из-за порчи их революционерами, пока не прибыл в Псков, в ловушку, расставленную ему генералами Алексеевым и Рузским. Самая тяжелая часть плана изменников была выполнена. Ген. Алексеев без необходимости вызвал (заманил!) в Ставку Государя 22 февраля, где продержал его до 28 февраля, информируя его заведомо ложными сведениями о происходящем в Петрограде, и, не дав поезду охраны, пустил его блуждать по железнодорожным путям.

В семь часов пять минут 1-го марта императорский поезд прибыл на станцию Псков. Было темно, на станции – пусто. Ген. Рузский уже не встретил Государя, на что обратили внимание, – это хорошего не предвещало. Кто же такой генерал Рузский, который уже решил не встречать своего Императора и Главнокомандующего Российской Армии, чем открыто нарушил дисциплину?

Генерал Рузский считался либералом и был любимцем оппозиции и ее печати. И вот этот либерал, выполняя планы заговорщиков, лишил своего Императора свободы связи с Императрицей, с правительством и с теми лицами, которые при данной ситуации могли своими советами быть полезными Императору, главное же – Император был лишен возможности получить, наконец, правильную картину происходящего в Петрограде. Государь, несомненно, понимал, в какую ловушку он попал и какими изменниками и предателями окружен.

Освободившись от Государя, генерал Алексеев повел лобовую атаку лично на Государя. Приказание Государя об отправке войск в распоряжение генерала Иванова для усмирения бунта не было выполнено. Из позднейших записок генерала Лукомского видно, что «насколько не придавалось серьезного значения происходившему в Петрограде, с отправкой войск не торопились». Кто не торопился? Генералы Алексеев, Лукомский, Клембовский и Рузский. Такие их действия, или бездействие, являлись прямой поддержкой заговорщиков и прямой изменой своему Императору и России.

Остановив движение войск, назначенных для усмирения бунта, генерал Алексеев, как начальник штаба, посылает ген. Иванову телеграмму, которая и была ему вручена.

Телеграмма от нач. штаба Алексеева;

«Частные сведения говорят, что 28 февраля в Петрограде наступило ПОЛНОЕ СПОКОЙСТВИЕ (выделено мною, – Г. Б.). Временное Правительство в воззвании к населению говорит о незыблемости монархического начала в России… Ждут с нетерпением Его Величество, чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожелание народа. Если эти сведения верны, то изменяется способ ваших действий. Доложите Его Величеству все это и убеждение, что дело можно провести мирно к хорошему концу, который укрепит Россию.

28-II-1917 г. № 1833. Алексеев»

(Ген. Спиридович, том 3-й)

В этой телеграмме, что ни слово, то ложь и неправда. Тут и «частные сведения», которые должны повлиять на решения ген. Иванова, и Временное Правительство, которого не было, и ссылка на пожелание народа, а главное – указание на то, что все спокойной поэтому «изменяется способ ваших действий». Мало этого, здесь дается совет генералу Иванову доложить Его Величеству, «что дело можно провести мирно…» И это говорится и делается, зная, что Государь со своим поездом блуждает по путям и принужден попасть в псковскую ловушку!

В это же время, «при полном спокойствии в Петрограде», в ночь под первое марта в Таврическом дворце представители Временного Комитета (самозванного) и представители думской цензовой интеллигенции решали судьбу Императора Николая Второго, ставшую судьбой всего монархического строя в России. Преобладало мнение, что отречение должно было совершиться…

Родзянко сносился, по его словам, с генералом Алексеевым, и последний примкнул к этому мнению. В.Шульгин позже подтвердил это в своей книге «Дни» (Ген. Спиридович, том 3-й).

В то время, когда ген. Алексеев говорил о «полном спокойствии в Петрограде», генерал-квартирмейстер Ставки Лукомский писал: «События в Петрограде развертываются с чрезвычайной быстротой. В Ставке мы получаем из Петрограда одну телеграмму за другой, которые рисуют полный разгар революционного движения».

Направив своей телеграммой генерала Иванова на ложный путь, генерал Алексеев, присоединившись к мнению, что отречение Государя необходимо, приступил к приведению в исполнение этого решения. Первым делом он разослал командующим фронтами пресловутую телеграмму:

«Династический вопрос, – писал Алексеев, – поставлен ребром и войну можно продолжать до победного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола… Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения»… И дальше предостерегает от вмешательства в переворот.

Эта позорная телеграмма исходила от человека, в руках которого, по воле рока, оказались – судьба России, судьба Монарха и судьба Императорской армии!

Ответ на эту телеграмму был получен от командующих фронтами в полном согласии с требованием Алексеева: долой монархию!

Как «преданный и верный Государю человек», по мнению полковника Сергеевского, генерал-адъютант Императора Алексеев спешно поручил генералу Лукомскому и церемонеймейстеру Базиль составить проект манифеста об отречении Государя, чтобы самого Государя не затруднять. Какая предупредительность! Мы, мол, Ваше Величество, уже отреклись за тебя и от тебя, и манифестик написали, а ты только подпиши! Вот работа «верных слуг» Императора!

О дальнейшем мы знаем и не будем затрагивать эту позорную страницу русской истории. Но перед нами до сих пор стоит вопрос – как это случилось? Причин много. Одна из них, самая главная, это, по показанию насадителя масонства в военной среде ген. Половцева, что февральская революция 1917 года была масонской революцией. Около масона Гучкова, которому «братьями» была поручена работа в военной среде, группировалось много военных: Якубович, князь Туманов, Туган-Барановский, Энгельгардт, Гильдбах и другие. К ним примыкали генералы: Поливанов, Крымов, Хохондоков и другие. Им удалось склонить к заговору, главным образом, лиц, стоявших во главе войск. Работа «Военной ложи», во главе которой были Гучков и ген. Ромейко-Гурко, сделала то, что Российская Императорская Армия, благодаря измене и предательству, не смогла защитить Престол и Отечество. Но армия не знала, что творят верхи. Армия могла сказать свое веское слово, а потому творцы февраля приняли меры и решили лучше пожертвовать армией, чем властью.

О приказе № 1, разрушившем в армии дисциплину, мы знаем. Но главарям и этого было мало. Они приступили к чистке командного состава. Сотрудник Гучкова, генерал Половцев, в книге «Дни затмения» рассказывает:

«Гучков показывает мне свою «мерзавку», с заключением которой генерал Алексеев, оказывается, совершенно согласен. Чистку производила Гучковско-Поливановская комиссия. Рассаживаемся: – на одном конце стола Гучков и генералы Поливанов, Мышлаевский, Михневич, Аверьянов, Архангельский и прочие; на другом, под предводительством Пальчинского, младотурки (бунтовщики, – Г.Б.) генерального штаба, они перечислены ранее: Якубович, князь Туманов и другие. Уволили свыше 150 военоначальников из состава лучших боевых фронтовых генералов, не проявивших восторга к позорному предательству».

К этой чистке генерал Алексеев приложил свою руку. Развал армии был обеспечен.

С течением времени февралисты, углубляя революцию, вели Россию к пропасти. Один из февралистов, хоть и изменник, но увидел, что конец приходит и их власти. В.А.Маклаков явился к ген. Алексееву в августе 1917 года. В.А.Маклаков убедился, что позорный провал февраля можно исправить немедленно, вернувшись к монархии.

«Я застал генерала Алексеева в поезде. Алексеев хотел побеседовать со мной, – что делать после победы генерала Корнилова? Я не разделял его веры в победу Корнилова, но сказал, если бы это произошло, то, по-моему, следовало бы прежде всего вернуться к законному порядку, т. е. к монархии. Алексеев был, видимо, изумлен: «Как? Восстановить, монархию? Но это же невозможно, тогда вся затея Корнилова бесполезна. Нет смысла побеждать монархию, чтобы ее опять восстанавливать». Мы долго спорили. Наконец, я сказал генералу: «Как странно! Мы словно поменялись ролями. Вы генерал-адъютант, близкий человек к Государю, вы против монархии! А я, оппозиционер – за». «Вы правы, – отвечал генерал, – но именно потому, что я лучше знаю монархию как она есть, я ее не хочу». «Возможно, – вскрикнул я тут в свою очередь. – Но уж наших-то общественных деятелей я знаю наверняка лучше вас. А потому ничего не жду от вашей (и Корнилова) затеи».

Вполне понятно, что уже во время борьбы Добровольческой армии с большевиками на юге России, на предложение генерала Кириенко, чтобы генерал Алексеев разрешил ему с его отрядом Георгиевский кавалеров попытаться освободить Государя и его семью, генерал Алексеев неизменно отвечал, что и без него уже приняты меры. Это была неправда.

Вдумываясь в поведение генерала Алексеева в трагические дни России, приходишь к выводу, что он действовал согласно своим левым политическим, республиканским убеждениям. Будучи приближенным Государя, он все время носил маску в соответствии со своим высоким чином, но, как республиканец, проводил в жизнь политические республиканские идеи. И становится перед каждым русским человеком вопрос: что мог сделать Государь против натиска международных сил, без поддержки разложившихся, развращенных, потерявших чувства долга, чести и патриотизма правящего военного руководства и передовой общественности?! Для спасения России Государю пришлось бы, совершенно смести весь верхний слой русского общества и отчасти военного командования, особенно генштабистов, принадлежащих к так называемым младотуркам, воспитать новых людей, создать другие устои. Но провести в жизнь такую меру во время войны никто не смог бы!

Государь пал жертвой «измены, трусости и обмана». Пали жертвами этого обмана десятки миллионов людей в тюрьмах, концлагерях, от голода и бессудных расстрелов. Этого не следует забывать, выступая с оправданием заговорщиков, даже если они «не хотели этого», – как пишет полковник Сергеевский в своей книге «Отречение». Кто поджигает одну комнату, – отвечает за весь сгоревший дом!

Г. Богданов