Текст книги "Правда и ложь об отречении Николая Второго"

Автор книги: Георгий Апанасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Лирика и либеральная революция

Хотя длинные выписки из книги полковника Сергеевского слишком удлиняют статью, все же придется сделать еще одну, а может быть и не одну, чтобы яснее стала «манера» полк. Сергеевского излагать события того времени, прибегая даже к своеобразной лирике.

«И думается мне сейчас, что тяжкие сомнения волновали в эту ночь (26 февраля, после отъезда Государя – Г.А.) больного генерала, – пишет полковник Сергеевский. – Гибнет в России Царская власть; вместо победы во внешней войне, которая, казалось, уже в руках, в пылу революции и гражданской войны Россию ждет внешнее поражение. Да и власть революции либеральной не обеспечена: уже виднеются зубы прямых ненавистников национальной России, прямых изменников и злодеев… А огромная, вчера еще мощная Российская Империя уже сутки находится без всякого Правительства, без всякого оповещения населения, без руководящей мысли сверху».

Полковник Сергеевский сожалеет, что «власть революции либеральной не обеспечена». «Революция либеральная» – это, очевидно, не «мятежники», хотя и она была направлена против Государя. Это – не «прямые изменники», хотя и изменили Государю!

Если такого взгляда придерживалась вся Ставка, – не удивительно, что революция либеральная восторжествовала, а «измены» в Ставке не было! Спорить не о чем: просто различные точки зрения на измену, одна Генштаба, другая офицерская. Но если «Российская Империя, огромная, вчера еще мощная», «уже имела в руках победу», – зачем было устраивать «либеральную революцию»? Кто устраивал? Кто заговорщики? Российская Империя была «вчера еще мощной потому, что возглавлял ее Император Николай Второй!» Теперь же любой полковник Генерального Штаба берется судить Государя, обвинять Его, вздыхая о «либеральной революции» без «изменников»! Разговоры о «двух революциях» – одной хорошей и либеральной, другой плохой и злодейской, – детский лепет. Даже Милюков признал, что было два этапа одной революции! Таков приговор Истории!

Но продолжим выписку из книги полковника Сергеевского. Дальше он пишет: «И есть только один человек, который практически может немедленно сказать властное слово – это он, Алексеев. В его руках в отсутствии Государя – Верховного Главнокомандующего, еще не нарушенная организация 11-миллионной Армии. Начальник Штаба имеет юридическое право отдать по армии любое повеление именем Его Величества». Дальше, в сноске, полковник Сергеевский поясняет: «Но только по армии, как всякий Н-к Штаба в отсутствии Командующего генерала. Это право не распространяется на вопросы гражданского управления тем более, что это и лично указывалось Государем ген. Алексееву».

Конечно, Государь «лично» не указывал генералу Алексееву то, что известно каждому генералу из «Положения о полевом управлении войск». Наверно, в Академии Генерального Штаба это, все же, учили. Да и откуда полковник Сергеевский мог знать, что Государь «лично» указывал генералу Алексееву? Фразу эту полк. Сергеевский ввернул, чтобы лишний раз обвинить Государя: мол, указал, – ничего не поделаешь. Сам виноват! Не надо было «лично указывать»!..

В дальнейшем полковник Сергеевский «объясняет» – почему генерал Алексеев ничего не сделал, имея «в руках 11-миллионную Армию с ненарушенной еще организацией». Объяснения полк. Сергеевского рассчитаны на невежество читателей. Надо, мол, было ввести осадное положение на всю Россию, сменить всех министров, ввести военно-полевые суды на всей территории и «объявить, для видимости, либеральные реформы», то-есть – любезное сердцу генерала Алексеева «ответственное министерство». «Это то единственное, что, быть может, могло остановить вырвавшегося на свободу «Зверя», – пишет полковник Сергеевский.

«Быть может могло бы» – рассуждение больше, чем наивное. Зверем управляли люди, разрушавшие Россию. Что значит – «для видимости»? Такую «видимость», как лишение Государя всей власти, уже никак нельзя было бы отменить, а «Либеральную революцию» эта «реформа» не спасла бы. Революции не останавливаются на «первом этапе», идут до конца! К тому же, жульничать не полагается, объявлять «для видимости» – это расчет полковника Сергеевского, что читатель поверит в спасительность «либеральных реформ», которые Государь не захотел дать. Виноват, мол, Государь!..

Юридистика полковника Сергеевского

Перед Ставкой стояла задача, ничего общего не имеющая с путанными «разъяснениями» полковника, Сергеевского. От Государя нет сведений сорок о лишним часов, связь прервана, поезд Государя судорожно мечется, Государь в опасности! Надо прийти на помощь Государю, освободить Его от кольца мятежников, спасти Россию! У генерала Алексеева одиннадцатимиллионная армия, резервных частей сколько угодно! В чем же дело? «Юридически, – поясняет полковник Генерального Штаба, – это армии не касается»!

Если бы Государь ехал вдоль фронта, а случайно прорвавшаяся часть немцев захватила Его автомобиль и мчалась к своему фронту, – каждая воинская часть немедленно бросилась бы спасать Государя!.. Да, но это в армии, действующей против внешнего врага, – «объясняет» полковник Сергеевский.

Если бы Государя окружили «мятежники» и надо было бы спасать Его?.. Это другое дело, – авторитетно заявляет полковник Генерального Штаба, – «юридически» это Армии не касается»!..

Но ведь это Государь, Верховный Главнокомандующий армии!..

Все равно, «юридически» ни один офицер армии не может спасать Государя, так как ему пришлось бы сменить всех министров, назначить военно-полевые суды на всей территории России, вплоть до Камчатки…

Ну, а как же с присягой?.. Как с основным правилом Воинского Устава – «сам погибай, а товарища выручай»?..

Присяга… она, конечно… но «юридически» другое дело! Спасать полагается в бою офицеров и солдат, но не Государя от «либеральной революции»!

Тонкость «юридической» мысли поразительная! Гибнет Государь, гибнет монархия, гибнет Россия, но «юридически» это правильно! Не зря же полковник Сергеевский проболел десять дней в Петрограде перед приездом в Ставку: возможно, изучал особое законоведение…

На высоте «юридической мысли» Сергеевского находится и издательство «Военный Вестник». Оно «с болью в сердце переживает минувшие события», но «ген. Алексеев был юридически и практически (? – Г.А.) безвластен в вопросе государственного переворота»… Не ведь дело шло о спасении Государя, чтобы «государственного переворота» ъ не было!

Полковник Сергеевский обнаружил тонкость юридического мышления и в другом случае. «После, отречения Государя, – пишет он, – Сенат прислал в Ставку тексты двух Указов и Акта отречения от Престола, а через полчаса поступила на службу Связи телеграмма генерала Алексеева с копиями Указов и Акта и «распоряжением – отправить соответствующие телеграммы командующим фронтами и объявить населению».

Что же делает начальник Связи полковник Сергеевский? Он отправляется к генералу Лукомскому и заявляет, что «отказывается отправить телеграммы, как противоречащие Основным Законам Российской Империи»!

Почему?

Оказывается, полковник Сергеевский «напряг все свои знания по Законоведению и вспомнил, что Сенат не имел права писать о принесении присяги Вел. Кн. Михаилу Александровичу», это, мол, «Он сам должен объявить в своем Манифесте при восшествии на престол».

Выслушав полковника Сергеевского, генерал Лукомский воскликнул: «Благодарю вас! Благодаря вам, мы избежали огромной ошибки»!

В Сенате находились лучшие, замечательные юристы. Ни один закон не может предусмотреть всех случаев, особенно в революционное время. Сенат толкует законы не только «по букве», но и «по духу» закона. Если Государь назначил своим преемником законного наследника, Михаила Александровича, надо, чтобы войска немедленно принесли ему присягу. Идет ведь война, в столице «революция»! Во всяком случае, Сенат берет на себя ответственность. Но полковник Генерального Штаба Сергеевский «напряг свои знания по Законоведению» и отказался послать! Однако, тот же полковник Сергеевский не вспомнил Основные Законы Российской Империи, когда рассылал телеграмму генерала Алексеева командующим фронтами, с настойчивой «рекомендацией» требовать отречения Государя. Не вспомнил и не отказался послать! Очевидно, не «напряг познаний в Законоведении». Нельзя же перенапрягаться, когда надо перепрягаться!

Великий Князь Михаил Александрович

Дело в том, что у Ставки был свой кандидат на престол, хотя она, якобы, не участвовала в «заговоре». Когда же пришли первые сведения о назначении на престол Великого Князя Михаила Александровича, в Ставке произошла удивительная сцена среди сбежавшихся высоких чинов.

Предоставим слово полковнику Сергеевскому. «Среди шума голосов, вырвавшихся у окружающих меня лиц, я отчетливо слышал выкрики, полные изумления: генерала Лукомского – «МИХАИЛУ»?! и Вел. Князя Сергея Михайловича – «КАК МИХАИЛУ?! ВОТ ТАК ШТУКА»!!!

Почему такое «изумление»? Цесаревич Алексей Николаевич был болен, не мог вступить на престол в такое время. Следующим по праву был Великий Князь Михаил Александрович. Изумление можно объяснить только одним: чины Ставки были уверены, что генерал Рузский, вместе с Гучковым и Шульгиным, заставят Государя назначить угодное им лицо, хотя «заговора» не было!?!..Великому Князю Сергею Михайловичу никак не пристало выкрикивать свои «ШТУКИ»! Сцена эта помогает понять, почему была отменена рассылка телеграмм, с Указами Сената о присяге Михаилу Александровичу! НЕ наш кандидат!

Полковник Сергеевский оправдывает свой небывалый поступок тем, что через несколько часов от Родзянко из Петрограда была получена телеграмма с просьбой задержать опубликование Указов Сената, так как «с Михаилом Александровичем еще не все выяснено». Какое значение имеет «просьба» Родзянко, одного из главных участников заговора? Откуда Сергеевский мог знать, что такая «просьба» будет?

Что же было «невыяснено» с Великим Князем Михаилом Александровичем? У полковника Сергеевского нет ничего. Воспользуемся другими источниками.

Великий Князь Михаил Александрович скрывался в Петрограде, рискуя быть схваченным матросней. Третьего марта днем к нему явились Керенский, Милюков, Гучков, Шульгин – кажется, и Родзянко – и Бубликов… Словом, революционная «общественность» в наилучшем виде. Все, кроме Милюкова, «уговаривали» Великого Князя отказаться от престола. Милюков, очевидно для проформы, советовал принять.

Присяга войск Великому Князю была отменена, благодаря «догадливости» полковника Сергеевского и «просьбе» Родзянко; пять из семи полков, назначенных генералу Иванову, никуда не двинулись; в армию Великого Князя не пустили бы… На кого мог бы он немедленно опереться? На Милюкова? Великий Князь был в Петрограде таким же пленником, как и Государь в Пскове. Он не отказался от престола, но перенес этот вопрос в Учредительное Собрание.

Легенда правых и телеграмма генерала Алексеева

Полковник Сергеевский пытается отрицать, что Государь был в Пскове пленником. Так, он пишет; «Известные правые круги в эмиграции»…«старались создавать легенды, возлагавшие главную ответственность в немедленном подавлении революции на старых генералов Действующей Армии, в особенности, – на ген. Алексеева. Одной из первых легенд были утверждения, что ген. Алексеев (совместно с Рузским) заставили Императорский поезд странствовать по России двое суток, вне связи с кем бы то ни было и, наконец, загнали его на мрачную станцию Псков, где ген. Рузский и вынудил отречение. Легенда эта уже давно замолкла, так как постепенно установленный ход событий полностью доказал ее лживость».

Надо сказать, что «постепенно установленный ход событий» никак не опровергает «легенды правых». Обратимся к воспоминаниям Гучкова («Падение царского режима», т.4, стр.277–278): «Я ведь не только сочувствовал этим действиям, но и принимал активное участие. План заключался в том (я только имен называть не буду), чтобы захватить между Царским Селом и Ставкой императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство, затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собой правительство».

Как видно, план Гучкова был выполнен на все сто процентов! «Легенду» пытается создать полковник Генерального Штаба Сергеевский. Гучков не назвал лиц, участвовавших с ним в выработке «плана», но, конечно, это были не «стрелочники»… Все т. е мелочи, к которым прибегает полковник Сергеевский, не стоят выеденного яйца. Он и сам путается в них и старается запутать других, придавая им, якобы, огромное значение. К таким мелочам относится, например, вопрос: кто первый заговорил об «отречении» – генерал Алексеев или генерал Рузский? Совершенно ясно, – после катастрофы, каждый сваливал «вину» на другого.

Или вопрос о том, кто является инициатором посылки телеграмм командующим фронтами об отречении Государя – Алексеев или Рузский? Полковник Сергеевский путем разных ухищрений старается доказать, что инициатором был Государь, поэтому, мол, малейшая тень подозрений снимается с Алексеева. Генерал Лукомский пишет: «Из имеющихся в моем распоряжении документов… скорей получается впечатление, что инициатором был сам ген. Алексеев». Генерал Лукомский разбирал вопрос – Алексеев или Рузский, но ни в коем случае не Государь. Если бы Государь повелел послать телеграммы, то в тексте телеграмм об этом было бы упомянуто. Телеграммы – чистое творчество генерала Алексеева и его штаба. Вот выдержки из такой телеграммы.

«Династический вопрос, – писал Алексеев, – поставлен ребром и войну можно продолжать до победного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от Престола»… «Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения»… «Потеря каждой минуты может стать роковой для существования России»…«Между высшими начальниками действующей Армии нужно установить единство мыслей и целей, и спасти Армию от колебаний и возможных случаев измены долгу». Дальше – предостерегает от вмешательства в переворот.

Более изобличающего документа и более позорного не было опубликовано за время февральских и мартовских дней! Тут, что ни фраза, то высокий образец чистейшей демагогии и невероятного самомнения. Мол, и без Государя мы будем такими же генералами, командующими фронтами, начальниками штабов и доведем войну «до победного конца»! Надо заставить Государя отречься от престола, чтобы спасти армию от «измены долгу»! Казуистика генерала Алексеева может служить образцом!

Вполне понятно, что полковник Сергеевский не приводит этой телеграммы в своей книге, зато отводит целую страницу описанию «вежливости» телеграмм командующих фронтами, с просьбой к Государю отречься от престола, а в какой-то телеграмме генерала Алексеева нашел даже особую «любовь» к Государю. Все телеграммы, мол, начинались с «Ваше Императорское Величество», а заканчивались – «жду повелений»… А как же могли обращаться иначе? – Государь еще не отрекся. Другой стиль языка был у генералов при обращении друг к другу. В телеграмме Алексеева стояла следующая фраза: «Если вы разделяете мой взгляд, не благоволите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданическую просьбу»… От генерала Сахарова, командовавшего румынским фронтом, долго не было ответа, даже были выключены провода. Генерал Лукомский вызвал начальника Связи полковника Сергеевского и, когда тот объяснил, что оба провода в Яссы выключены с той стороны, генерал Лукомский «почти прокричал: «Потрудитесь, по приказанию начальника Штаба, каким угодно способом, но заставить этого мерзавца ответить»!

В телеграмме Алексеева ясно сказано: «если разделяете мой взгляд»… Следовательно, если кто-нибудь «не разделяет», – незачем спешить с ответом и вообще незачем отвечать. Но у заговорщиков своя тактика: связать всех командующих фронтами общим преступлением.»… Мерзавец»!

Одиночество генерала Алексеева и нравы Ставки

Ставка Государя была изумительна во многом. Когда Государь уехал из Могилева в Царское Село, она замерла. Полковник Сергеевский старается оправдать полное бездействие генерала Алексеева и нагромождает невероятные трудности, чтобы убедить читателя в мудром поведении начальника Штаба Государя. Ведь его могли посчитать даже «захватчиком власти и честолюбцем»! Какой ужас! Кроме того, у генерала Алексеева «была температура 40 и сильные боли в почках»… Будто бы уж сорок градусов?

Кроме того, по мнению полковника Сергеевского, генерал Алексеев был «совершенно одинок: около него нет ни одного помощника или сотрудника, с которым он давно совместно работал и которому мог бы доверять на 100 %. Его помощники в Штабе (ген. Клембовский – помощник Начальника Штаба, и ген. Лукомский – ген. Квартирмейстер) назначены за время его болезни и пребывания в Крыму, по представлению ген. Гурко. Его сотрудники на фронте (главнокомандующие фронтами) генералы Рузский, Эверт, Брусилов, да и Сахаров, принадлежат к враждебной ему (Сухомлиновской) группе генералов».

Вот так Ставка! Никто никому не верит! Не верит, как? – в военном деле?! Очевидно, нет. В политическом? Как мог генерал Алексеев уговаривать Государя остаться в Могилеве, если сам никому не доверял? Можно представить действительное одиночество Государя у себя в Ставке, особенно в те страшные дни! «Кругом измена, трусость и обман»!

Какие же отношения были у генерала Алексеева со штабами и командующими фронтов? Через два дня после «отречения от Государя», генерал Алексеев сказал: «Никогда не прощу себе, что поверил некоторым людям». А еще через месяц прямо указал на обман Рузского в ночь на 2-е марта! Что имел в виду генерал Алексеев? – неизвестно. В ночь на 2-е марта было совершено много темных дел. Была, например, отменена, именем Государя, погрузка пяти из семи полков, а Тарутинскому и Бородинскому приказано было вернуться в свои части на фронте. Меру эту даже полковник Сергеевский считает несвоевременной, но приписывает ее, конечно, Государю. Какие еще обманы были совершены в ту ночь, вряд ли знает полковник Сергеевский, «но, – пишет, он, – Рузский не был изменником, так как не перешел к большевикам»!

Изменник, по понятию полковника Сергеевского, это лишь тот, кто перешел к большевикам. Но ведь в феврале – марте Ленина и Троцкого еще не было в России… Вот, вот, – уверяет полковник Генерального Штаба, – поэтому и не могло быть изменников… Кто же, в таком случае, Гучков, Родзянко, Керенский, Милюков, Шульгин, Бубликов?.. Очевидно, – прекрасные люди, умнейшие и талантливейшие «патриоты»?!

Генерал Алексеев и защита Белого Движения

Издательство «Военный Вестник» приглашает офицеров Императорской, Добровольческой Армий «быть признательными полковнику Сергеевскому за его верное и беспристрастное освещение событий в Ставке». То-есть, предлагает офицерам Императорской и Добровольческой армий расписаться в том, что присяга Государю ничего не значила, что «измена», это лишь – измена либеральной революции, что во всем виноват Государь! Говорят, уже появились весьма благоприятные отзывы на книгу, уже нашлись аплодирующие, суд над Государем уже идет, под председательством, полковника Генерального Штаба Сергеевского! Что ж, судите, выносите обвинительный приговор Императору Российской Империи, преданному «либеральной революцией» и убитому большевиками-евреями. Он со Своей Семьей находится там, куда не доходят суды неправедные, земные. Но на земле есть и суд Истории, единственный, не подлежащий обжалованию.

Суд Истории гласит: «Измена Государю была изменой и России»!

Издательство в заключений пишет, что, события в Ставке, безусловно, преждевременно свели в могилу генерала Алексеева – Начальника Штаба Главнокомандующего и основателя Добровольческой армии. Генерал Алексеев умер через полтора года – в 1918 году – от болезни почек. Издательство не упоминает, что события в Ставке, безусловно, преждевременно свели в могилу Императора России и Его Семью!

Книга полковника Сергеевского издана в защиту ген. Алексеева, как основоположника Добровольческой армии, поэтому и в защиту Белого Движения. Белое Движение не нуждается ни в чьей защите, особенно таким способом. Нельзя ставить вопрос так: если ген. Алексеев не участвовал в заговоре, значит Белое Движение – хорошее, героическое, жертвенное; если генерал Алексеев участвовал, – значит Белое Движение – нехорошее, негероическое, плохое. Рассуждать так, значит унижать Белое Движение, нашу борьбу с большевиками.

Белое Движение, начатое первопоходниками, могло захлебнуться в красной ненависти после неудачи в Екатеринодаре, где пришлось оставить триста тяжело раненных белых бойцов на растерзание Красного Зверя. Восстание Донских казаков и приход полковника Дроздовского с дроздовцами спасли Белую армию. С этого времени Добровольческая армия начинает расти, идет от победы к победе. Командующим Белой армией был генерал Деникин.

Добровольческая армия, это – порыв лучшей части российской молодежи, ее святая кровь и ранние могилы от Кавказа до Орла…. жертвы за Россию! «За Русь Святую», а не за «либеральную революцию».

Книга полковника Генерального Штаба Сергеевского – позорное явление в эмиграции, в военной среде. Есть, впрочем, и весьма ценное. Это – как население провожало Государя: толпа стояла молча, как на похоронах! Это – как Государь, простившись с чинами Штаба в зале верхнего этажа, раскрыл дверь, а вся широкая лестница оказалась битком набитой солдатской массой. На приветствие Государя: «Здорово, братцы!», загрохотал такой ответ, какого я, кажется, никогда не слышал: «Здравия желаем, Ваше Императорское Величество»!

И толпа, и солдаты – это была настоящая Россия в то смутное время! Это те, кто отстаивал и раздвигал пределы православной России, под вечным, священным: «За Веру, Царя и Отечество»! Это те, кто никогда не изменял Царям и Императорам Российским!

Г. Апанасенко