Текст книги "Шестой солдат"
Автор книги: Георгий Владимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Офицер. Продолжайте преследование на пересекающем курсе.
Голос Величко. Вас понял. Хлопцы, повнимательней. Делай, как я.
Офицер (переключил тумблер). Пост наблюдения два, доложите.
Еще чей-то голос. Пост номер два, докладываю. Самолет курса не изменил, движется в направлении государственной границы. Переходит в квадрат В-десять.
О ф и ц е р. Бэ или Вэ?
Тот же голос. Виктор, Виктор. Поле наблюдения у меня кончается. Передаю третьему.
Другой голос. Пост номер три, докладываю. Цель появилась в поле экрана, курса не меняет. При этих условиях нарушение госграницы ожидается через четыре минуты.
Офицер (солдатам). Ракету класса "земля-воздух" к пуску изготовить. Пуск – в левом срезе квадрата Д-шесть.
I – й с о л д а т. Ракета – на старте!
Офицер. Локатор?
2-й солдат. Включен!
Офицер. Система наведения?
3-й с о л д а т. Задействована!
Офицер. Питание – на борт!
4-й солдат. Питание – на борту!
Офицер. Ключ – на дренаж! Протяжка!
5-й солдат. Есть протяжка!
Офицер. Импульс?
Солдат на нарах спохватывается, поднимает голову.
Шестой, импульс?!
6-й солдат. Щас, минуточку... (Падает.)
7-й солдат. Шестой-в-увольнении-седьмой-за-шестого-импульс-есть!
Оф и цер. Ключ – на пуск!
8-й с о л д а т. Ключ – готов!
Офицер. Внимание, боеготовность номер один! Ожидайте моей команды "пуск". Только моей команды.
Включен метроном. Рев самолета перешел в натужное завывание. Офицер, облокотись на пульт, смотрит в окно, на ракеты.
Шестой – почему в увольнении?
7-й солдат.По сердечным обстоятельствам.
8-й солдат. Шерше ля фам.
9-й солдат. Да, бабец нынче пошел чижолый.
10-й солдат (мечтательно). Человеку и в космосе понадобится веточка сирени.
Офицер. Разговорчики!
На щите прерывисто вспыхивает красная лампочка, ревет зуммер. Офицер взял микрофон.
Главный оператор П о л у я нов. Слушаю.
Начальственный голос. Козырев говорит. Готовь – "земля-земля".
Офицер (секундная заминка). Вас не понял... Игнатий Терентьич, ракета класса "земля-воздух" к пуску изготовлена. Ожидаю цель в квадрате Дмитрий-шесть, левый срез.
Голос Козырева. Понимать так, как я сказал. Готовь "земля-земля". Цель восемь, мыс Пенелопа, откуда он взлетел. Самолет снимут без тебя. Как понял, Дмитрий Сергеич?
Офицер. Игнатий Терентьич...Я, наверно, говорю глупости... Послать еще одно, последнее предупреждение...
Голос Козырева. Было, Дмитрий Сергеич, было. Предпоследних с полста да пяток самых наипоследних. Ты газеты читаешь? Как они там, в Европе, бесчинствуют. А нам, понимаешь, все божья роса. Хватит, хватит миндальничать. Не предупреждать надо, а бить. Как понял?
Офицер. Понял, что это – война.
Голос Козырева. Понял правильно.
Офицер. Когда же пуск?
Голос Козырева. Как только пересечет границу фюзеляжем.
Солдаты замерли у своих пультов. Офицер протирает очки платком, затем говорит ровным спокойным голосом.
Офицер. Термоядерную, класса "земля-земля", к пуску изготовить. Цель восемь, мыс Пенелопа.
1 – й с о л д а т. Ракета – на старте.
Офицер. Локатор?
2-й сол дат. Включен.
Офицер. Система наведения?
3-й сол дат. Задействована.
Офицер. Питание – на борт.
4-й с о л д а т. Питание – на борту.
О ф и ц е р. Ключ – на дренаж. Протяжка.
5-й солдат. Есть протяжка.
Офицер. Импульс?
6-й солдат (на нарах). Не вижу... Импульса нет.
Офицер (подходит к нему). Вам приказано спать. И благодарите кривое ваше счастье, что не приходится это делать наяву... Как же все-таки насчет импульса?
7-й с о л д а т. Седьмой за шестого. Импульс – есть.
Офицер. Благодарю. Ключ – на пуск.
8-й сол дат. Ключ – готов.
Офицер. Первому – стать у кнопки.
1-й солдат покинул свой пульт и твердым шагом идет к Кнопке. Всходит к ней по ступеням. Часовые преграждают ему путь.
Часовые. Пароль?
Офицер. Калуга. Отзыв?
Часовые. Курок.
Отодвинулись. 1-й солдат стоит против Кнопки, заложив руки за спину.
Офицер. Ты, Иванов, и сам вроде калужский?
1-й с о л д а т. Точно, Дмитрий Сергеич, калужский я.
Офицер. Повезло тебе несказанно... Значит, нажмешь по моей команде, калужский. Только по моей.
1-й солдат. Понял, Дмитрий Сергеич, благодарю за доверие.
Офицер. Родина в тебе не сомневается, калужский. Внимание! Боевая готовность – номер один. Включаю все посты наблюдения и корректирования.
Стучит метроном. Рев самолета опять врывается в зал.
Голос из д и н а м и к а. Пост наблюдения четыре, докладываю. Цель – в квадрате Григорий-одиннадцать, курса не меняет.
10-й солдат. Мыс Пенелопа...
11-й солдат. Одно название чего стоит.
12-й солдат. Название – останется.
О ф и ц е р. Все разговоры отставить. Прошу собраться. Внимание, даю отсчет. Десять!
Голос из д и нами ка. Операторская? Пост пятый, докладываю. Наблюдается смещение курса влево...
Офицер. Девять!
Голос Величко. Командир звена перехвата Величко говорит. Закладывает, чертов сын, вираж. На мои сигналы – ноль внимания.
О ф и ц е р. Восемь!
Голос Величко. Движется на вираже влево, приближается к госгранице. Открываю предупредительный!
Офи ц е р. Семь!
Голос Величко. Не реагирует, паразит!.. Видит же мою трассу – и не реагирует. Хлопцы, повнимательней!
Офицер. Шесть!
Еще голос. Операторская? Самолет правой плоскостью нарушил государственную границу!
Офицер. Пять!
Голос Величко. Сел ему на хвост, паразиту... Вираж закладывает, глубокий вираж...
О ф и ц е р. Четыре!
Еще голос. Пост наземного ориентирования, докладываю. Самолет прошел надо мною. Пересекает границу правым бортом фюзеляжа!
Офицер. Три!
Голос Величко. Так, хлопчики-перехватчики, приготовились! Щас ему дырки будем сверлить!
Офицер. Два!
Еще голос. Пост номер восемь, докладываю. Самолет с боекомплектом проходит надо мною. Ось фюзеляжа совпадает с государственной границей!
Офицер. Один!
Голос Величко. Вираж у него покруче стал, покруче... Это Величко говорит. Ну что, милый, отваливать будем или дырки сверлить?
Стучит метроном. Рев самолета достиг наивысшей ноты.
Еще голос. Пост наблюдения девятый. Вижу ясно. Самолет фюзеляжем выходит в нейтральную зону! Офицер. Отставить пуск!
1-й солдат стоит неподвижно против Кнопки.
Иванов! Слышишь меня, Иванов? Шаг назад!
В зал врывается Жених, бежит к Кнопке.
Жених. Разрешите мне, товарищ полковник! От души нажму. Этот – разве сумеет?
Офицер. Что это? Кто пустил?
6-й солдат (привстав на нарах). Держите, держите Жеку-Инвалида! У него рука не дрогнет!
О ф и ц е р. Я сказал – отставить пуск! Что за самодеятельность?
Часовые борются с Женихом.
Ж е н и х. Чо это – "отставить"? Они, понимаешь, распоясались, ни фигушки уже нас не боятся, а мы с ними – чикаться? Врежем, чтоб неповадно...
О ф и ц е р. Убрать!
Часовые и 1-йсолдат осилили Жениха, скрутили ему руки.
Ж е н и х. И лопух же ты, полковник! Сроду в генералы не выйдешь, весь век до пенсии в полкашах прокантуешься. Такой шанс упустил!
Офицер (хватаясь за кобуру). Уберите его – или я за себя не ручаюсь...
Жених. Нерьвный? Сходи полечись. Дамский салон тут развели, у всех нерьвы. А кто нашу жизнь прекрасную оборонит? От всех, понимаешь, посягательств! Свободу нашу! Кто, я спрашиваю?
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Картина шестая
Парикмахерская. Анджела, в подвенечном платье, сидит под феном. На спинке стула висит фата. Парикмахер, изящный седой мужчина, наводит порядок на столике, меняет салфетки, раскладывает инструменты и т. п.
Парикмахер. В наше время, дама, мужчина перестает быть хозяином положения. На первом плане – женщина, ее интересы, духовный потенциал. Каково же, в сущности, предназначение мужчины? Обратимся к временам рыцарства. Преклоняться перед женщиной, украшать ее, способствовать ее расцвету. Вы – не сопротивляетесь этой идее?
Анджела. Я-то нет. Они, бывает, сопротивляются. Мужики.
Парикмахер. Переворот в сознании людей происходит не сразу, мы все-таки с вами марксисты. Вы, конечно, видели павлина?
А н д ж е л а. И что – павлин?
Парикмахер. Хвост! Неописуемой красоты хвост. В то же время оперение самки более чем скромно. Теперь обратимся к каким-нибудь мушкетерам – Атос, Портос, Арамис, перья, ботфорты, пелерины. Это отчетливо видно в кинематографе. А вы знаете, сколько материала шло на их костюмы? Я где-то читал – двадцать метров шелка и бархата плюс килограмм железа. Но ведь столько же шло и на костюм женщины – минус железо, конечно. В сущности, их одеяния похожи. Идентичны, как говорят в науке. А что мы имеем сейчас? Возьмем брачный наряд. Жених – обязательно в черном, невеста – в белом. Это уже совсем иная ступень развития. Ведь черный, как известно из физики, это отсутствие всякого цвета. А белый? Это присутствие всех цветов радуги. Скрытое, конечно... (Пробует рукой фен.) Не горячо?
А н д ж е л а. Терпимо.
Парикмахер. Зачем же терпеть? Вот здесь имеется регулятор. Неизвестный изобретатель потратил усилия, чтоб дама сидела совершенно спокойно. А в дальнейшем, как я предвижу, вся промышленность будет работать исключительно на женщину. Учитывать малейшие ее прихоти. Я где-то читал – затраты растут в такой прогрессии, что скоро превзойдут военные расходы. Из чего напрашивается вывод, что женщина, в конце концов, сделает войну невозможной.
А н д ж е л а. Я вас умоляю!
Парикмахер.Конечно, дама, конечно! Придется столько ухлопать на ваши наряды и украшения, что на ракеты и танки средств практически не останется. Не воевать же топорами и дубинами! Ну-с? Что у нас получилось?
Приподнимает фен, показывает Анджеле ее затылок в ручном зеркале.
Анджела. До вечера не рассыпется?
Парикмахер. Дама, я вхожу в сильнейшую десятку по области. Но если есть сомнения, посидим еще. На чем мы остановились?
Анджела. Говорите вы так, что даже сердце тает. А на самом деле – какие у женщины радости? Ну, свадьба...
Парикмахер. Но это лишь ступенька в мир, так сказать, блаженства. А цель, как нам известно, бесконечна – любовь, любовь!
Анджела. Ой, что вы, для кого это сейчас главное? Слишком хлопотно. До нас уже все перелюбили, нам вот столечки не оставили.
Парикмахер. Дама, у вас еще кто-то есть, кроме вашего жениха? Или был недавно? Я профессионал, это умрет вместе со мною.
Анджела. Ну, если и был?..
Парикмахер. Конечно! У вас должна быть биография! У всякой красивой женщины в ваши годы есть биография. Кто он, если не секрет?
Анджела. Какие секреты, солдат.
Парикмахер. Дама, это прекрасно! Это подтверждает мою теорию. Вам хочется, наконец, видеть рыцаря. Хотя бы внешне. А солдат молод, выглядит воинственно. Он говорит "да" – и это действительно да. Он говорит "нет" – и это таки нет. Пусть он даже глуп, но зато ему все подвластно!
Анджела. Что ему такое подвластно? Он, если хотите знать, даже кнопку не нажимает. И вообще, он черт-те кем оказался. Чуть не агентом, представляете?
Парикмахер. Одной иностранной державы?
Анджела. Может, и двух.
Парикмахер (пробует фен). Еще минутку посидим. Но... он вас любил? Или вы были только средством – для каких-то его целей? Что вам подсказывало сердце?
Анджел а. Оно уж мне ничего не показывало. Оно прямо в пятки ушло, как я про это услышала.
Парикмахер. Бедная дама! Повсюду читаешь – современные отношения так осложнились, никто ни в чем не может разобраться. Даже контрразведка иногда ошибается. Тем более – мы с вами, маленькие люди, мастера своего скромного дела. Мы можем, конечно, прислушаться к голосу сердца... Но вы же говорите оно ушло в пятки. Дама, я умолкаю.
Вошла Надежда.
Мы еще заняты.
Надежда. Да я не к вам совсем.
Анджела. Что новенького?
Надежда. Погода хорошая. Ты замуж выходишь.
А н д ж е л а. Не все, значит, трудовые будни. Выпадают и праздники. Что ж жених не едет?
Надежда. Карету, наверно, не подали. Говорят, четырнадцать свадеб на сегодняшний день, а "Чаек" и "Зилов" шесть всего. Думаешь, твой Жека – самый главный в городе? Пока еще нет. (Примерила фату.)
Парикмахер (бросился к ней). Что вы, это невозможно, ужасная примета!
Анджела. Ты, Надька, думай, чего делаешь.
Надежда. Что, мужа себе не найду? А может, я – нарочно.
Парикмахер. Мы выйдем из положения так. Я здесь надрежу, а вы оторвете себе на память, когда начнется церемония.
Надежда. Мерси, постараюсь не забыть. А кого я, Анджелка, видела...
Анджела. Где?
Надежда. На пляже, возле порта.
Анджел а. Что он там делает?
Надежда. Сидит, камешки в море кидает. Без майки.
А н д ж е л а. Ты уж успела! Черти тебя именно на этот пляж занесли. О чем же вы переговорили?
Надежда. Я в бухточку пошла, куда мы с тобой ходили. Виновата я, что он тоже это место знает?
Анджела. Говорили – о чем?
Надежда. Солнышко грело, мы позагорали, он книжку какую-то листал. Да, спросил: "Не знаете, как варят щи из топора?" Не знаю, говорю, не приходилось. Все я тебе доложила.
Анджела. Мура какая-то. Обо мне – спрашивал?
Надежда. Ты знаешь – ни слова.
Анджела. Опытный мужчина! Зачем, раз он на тебя перекинулся...
Надежда. Анджелка, а ведь не поздно еще. Больше он не придет – на тебя через витрину смотреть.
Анджела. Ну да, значит, я теперь должна к нему на пляж сломя голову бежать, через весь город. В платье подвенечном, с укладкой. Фату надеть или не надо?
Надежда. С фатой – это шикарно! Тут же его кондрашка хватит.
Анджела. Я тебе серьезно. Если б что было настоящее, он бы сейчас камешки не кидал. Я все утро дома была – что-то не явился.
Надежда. С ума ты сошла. Как же он явится – после всего?
Анджела. После чего, подружка? Надо мне было тоже про какие-нибудь похождения наплести?.. Он моей просьбы – одной! – и то не выполнил. Не посчитался. Значит, не поняли друг друга. Значит, не судьба.
Надежда. Он тебе совсем, совсем не нужен?
Анджела. А ты подобрать хочешь? Валяй... если получится. Только мне не сообщай, поняла? Вот, хочешь моей подругой остаться – чтоб я слова про нею не слышала! Имени его не упоминай. Вот так. Все правильно. Праздник у меня, и пусть все катится.
Слышно, как под окном остановилась машина. Анджела встала.
Все, готова девица. Хоть под венец, хоть под поезд.
Н адежда. Не задержался. Ну, в нашем городе не бывало еще, чтоб задерживались женихи.
Жених вошел с друзьями, которых он зовет Витюшкой иВенюшкой. Так и мы станем их называть.
Жених. Анжелина!
Анджела. Действительно, не задержался. Что тебе, дорогой?
Жених. Как что? Ехать самое время. Оркестр в сборе, конь вороной стучит копытом. (Выглянул в окно.) Шеф, посигналь-ка! (Звучит сигнал.) Слабовато рычишь, гранд-приз не заработаешь. "Чайка" ты или не "Чайка"?
Сигнал звучит трудно, торжествующе.
Анджела. Все, как надо, дорогой. Цветы не забыл?
В и т ю ш к а. Пять корзин в багажнике. Мало – еще обеспечим.
Анджела. Куда столько?
Ж е н и х. Да неужели ж чего пожалеем для птицы белой! Ну-к, Венюшка, давай показывай, чем мы ее окольцуем.
Венюшка поднес футляр.
Анджела. Толстые какие!
Жених. Скажем так – массивные. Золотой фонд зрелого социализма. Симке-ювелиру заказывали, но – жаль героя, попал под облаву. Однако дело свое успел передать другому. Не скажу кому, скажу только – не сотрется до нашей золотой свадьбы.
Анджела (целует его). Все, как надо. Едем, дорогой.
Венюшка взял одеколон со столика, льет себе на грудь.
Парикмахер (страдая). Зачем же так, есть прибор!
Жених. Венюшка, шалишь! Мне за тебя перед мастером неудобно.
Парикмахер. Ничего, пожалуйста.
В е н ю ш к а. Я не шалю, я мастеров уважаю...
Жених. Головка у нас – слабенькая, мы еще полуфабрикаты. Товарищ мастер, пудры не найдется – боевые шрамы присыпать? (Останавливает его руку.) "Макс Фактор"?
Парикмахер. Увы. И даже не "Елена Рубинштейн". Приятно видеть знатока.
Ж е н и х. А мне, дорогой мастер, неприятно, что ты так работаешь – без "Макс Фактора". Ты извини, что я на ты.
Парикмахер. Ничего, пожалуйста.
Жених. Ведь уже зримые черты коммунизма наблюдаем, а нашим подругам, женщинам-труженицам, пчелкам нашим, красоту навести нечем! А чем они хуже, предположим, той же Дребезжит Бардо? Вот, Венюшка, за твое поведение обеспечишь мастеру фирменной пудры – и чтоб не изнурительно дорого, усек?
Парикмахер (припудривая Жениху синяк). Очень вам признателен. Но должен сказать, в моем деле редко приходится прибегать к косметике – хотя я и косметолог, по совместительству. Главное – раскрыть структуру лица, а для этого – вкус. Остальное – делают руки.
Жених. Руки мастера, что и говорить!
Парикмахер. А вот если б удалось достать фен германского производства...
Жених. Это, по-русски сказать, "сушуар"?
Парикмахер. Я предпочитаю говорить "фен". Наши, вы знаете, не совсем удобны, спинка не регулируется, неудачно продуманы контакты. Дама садится в кресло и замыкает их, так сказать, своим корпусом. Она, естественно, опасается удара током, сидит неспокойно...
Жених. Да, это ни к чему. Отечественная техника, скажем так, не уступает. Не уступает лучшим заграничным образцам. Но бывает – подводит. Я тебя понимаю. Только по технике у нас – Витюшка. Вот этот, черненький. Слышь, Витюшка, чтоб был бы мастеру фен. Имей в виду, я с тебя не слезу.
Витюшка. Сделаем. Чуть погодя.
Парикмахер. Не знаю, как буду вам признателен!
Жених. Обожди благодарить, мастер. Ну, хотя Жека зря не обещает. Это ж разве не про него сказано: "Он к товарищу милел людскою лаской, он к врагу вставал – железа тверже!" (Разглядывает свой глаз.) Ох, вражина, попался б ты мне снова, ты б живой не ушел!
Надежда. Можешь с ним встретиться, если хочешь.
Жених. Где, в трибунале? Или его уже на поруки выпустили? Ох, довыпускаемся! Орем, орем: "Бдительность!" – а нет же ее ни хрена, вот что мне больно, потом себе локти будем кусать.
Анджела. Все, Евгений, покончили с этим.
Жених (усмехаясь). Реабилитировали, значит? Промашка вышла? Хе, черт!.. Но я вот так анализирую – ведь не зря ж на него подумалось? Все-таки темный он, с червоточиной, гнилушка. Ну, есть в нем что-то такое... не наше. Мне за тебя страшно сделалось, что могла ты на удочку такому человеку попасться.
Анджела. Нет никакого человека, едем.
Жених. Легко живем, вот наша беда! Я, Анжелина, за тобой не подозреваю. Знаю – доверчивая ты, чистая, как стеклышко хрустальное. Но – нельзя так. Не имеем мы права. Я это тебе перед шагом ответственным должен сказать, тем более – тут все свои. С тем человеком...
Анджела (грозно). Нет никакого человека!
Жених (Надежде).Ты с нами, что ли, едешь? Свидетельницей?
Н ад еж да. Да как-то не собиралась...
Анджела. И правда, чего там интересного, на свадьбе уже увидимся, ладно?
Надежда. Приду. Как приберусь.
Жених. Во, прибери ее, мастер. А то чего она у нас выдрой ходит. Вот я тебе за все про все оставляю – из свадебного фонда. По машинам! Витюшка, Венюшка!
А н д ж е л а. Я догоню.
Жених уходит с друзьями.
Ничего, все к лучшему (обняла Надежду). Надька, будь хоть ты счастливая, так мне за тебя тревожно!.. Скажи ему, если увидишь, – я за двоих подумала. Ничего б у нас все равно не вышло. Он не знает, а я-то знаю. Пусть так оно и останется, как случилось.
Надежда (целует ее). Счастья тебе, Анджелка.
За окном сигналят, зовут А нджелу.
Анджела. Мы-то с тобой – не разлучимся?
Надежда. Мы – ни за что. Иди же, зовут. До вечера...
Анджела ушла.
Парикмахер. Прошу вас, дама. А все же какой очаровательный мерзавец! Хозяин жизни, всегда на коне. Выдумаете, он мне достанет фен?
Надежда. Можете не сомневаться. Ему только ногой топнуть – нефтяной фонтан забьет.
Парикмахер. Но вы согласны – море обаяния в нем?
Надежда. Утопилась бы я в этом море.
Парикмахер. Топиться не надо. Надо извлечь все возможное из того, что нам отпустила природа. Волос у вас мягкий, послушный. Лобик мы слева закрываем или справа?
Надежда. Все равно.
Парикмахер. Кто вас причесывает, дама?
Надежда. Сама.
Парикмахер. Нет, это немыслимо! Разве может дама сама причесываться?! Я бы хотел вас видеть своей постоянной клиенткой. О чем мы с вами поговорим? Не затронуть ли нам тему доверия к человеку?
Надежда. А может, не надо?
Парикмахер. Так... Вопрос профессиональный – вы идете на свидание или на свадьбу вашей подруги?
Надежда. Вам сказали – чтоб я не ходила выдрой. Вот и действуйте.
Картина седьмая
Та же комната в доме Анджелы, что и в картине 3-й. Столы сдвинуты, сидят гости, Отец,Жених,родители Жениха. Включен телевизор, на который никто не смотрит, на полную мощность ревет проигрыватель. Надежда, в переднике, обходит с подносом гостей, ставит новые закуски, убирает посуду и т. п. Анджела с одним из гостей танцует твист.
Анджела. Надька, не возись там, иди выручай.
Надежда. Падаешь уже?
Жених. Анжелина, не позорь семейство, держись! Он щас завалится, я его знаю.
Анджела. Все, померла...
Повалилась на стул. Кавалер танцует один.
Вот те и "завалится"! И где вы такого жеребчика нашли? Надька, должна же ты меня выручить. Брось все к чертям, я хочу, чтоб весело было. Посуду потом сама уберу.
Надежда оставила поднос, пошла танцевать.
Я ж говорю – Надька меня где хочешь заменит!..
Ж е н и х. В сердце у меня – никто никогда, Анжелина!
Анджела. Ты закусывай, закусывай получше.
Витюшка. А я вот – и не могу закусывать, в рот не лезет. Все же горькое. Семушки поешь – горько, осетринки попробуешь – то же самое.
Гостья. Капустка маринованная – ну полынь, полынь!
Все. Горько! Горько!
Танец прервался. Же них, с двумя рюмками, идет к Анджеле.
Тамада (во главе стола). Разрешите поднять этот маленький бокал с большим чувством за то...
Витюшка. Горько!
Тамада. Слушай, кто тамада? Я тамада или ты тамада?
Все. Горько! Горько!
Тамада. Ну хорошо, я подчиняюсь, я не иду против общества, я временно оставляю трибуну. Мне тоже не сладко, понимаешь...
Жених. Анжелина, уважим общество?
Анджела. А то нет! (Отдала свою стопку Надежде.) Еще одну налей.
Гостья. Ну уж нет, это так не полагается, это вся любовь на сторону уйдет.
Анджела. А я вот так задумала!
Жених (наливает еще стопку). Вот какая досталась! Сам себе не позавидуешь.
Анджела. Но все-таки досталась! Ну вот, мы сначала общество уважим. (Поцеловала Жениха.) А теперь я слово скажу.
Все. Горько! Все равно горько!
Анджела. Ну кому ж я слово буду говорить, когда вы все кричите?
Все. Горько!
Тамада. Слушайте, где регламент? Я уже вернулся, я уже опять взял полномочия. Невеста тоже имеет равноправие, да?
Отец. Она и не имеет, дак возьмет. Вся упрямая, как матерь ее, покойница. Вот, помню я...
Анджела. Ну что вы, папа, не нужно сегодня грустное вспоминать, день же у меня – праздничный. Ой, что же это я хотела? Голова уже пьяная. А если я сейчас не скажу, то когда же успею? Вы же нас только до свадьбы и слушаете, а там жизнь начинается – подай, унеси. И вовсе она не упрямая была, вы все, папа, забыли, и я такая же. Я свою жизнь всю наперед вижу. Ну, раз я согласие дала Евгению, то, значит, подумала, что делаю. Только я хочу, чтоб и он знал – может, я чем-то пожертвовала. Может, у меня свои надежды были...
Мать Жениха. Господи, это что ж за новости такие?
Ж е н и х. А это не новости, маманя, это всегда так невесте кажется.
Анджела. Конечно, свекровь дорогая! Или я вас теперь мамой должна звать? Вот здорово... А свекровь – это что? "Своя кровь" значит? Чего-то я совсем запуталась, вы же мне досказать не даете.
В и т ю ш к а. И до чего ж горько мне – как будто хрену попробовал!
Все (на мотив "Белым снегом").
Белым хреном, белым хреном,
Белым хреном поросенка поливай.
Поросенок с белым хре-еном
Очень даже имитировает рай!
Анджела (Надежде). Видишь, как это бывает. Думаешь, у тебя по-другому будет? Придут, налижутся – и забудут даже, чей это праздник. Вон у того спроси, у этого – кто тут невеста,– неужели на меня покажут, если я белое сниму?
Надежда. Анджелка, все равно я тебе завидую.
Тамада. Я замечаю у наших дам печальное выражение.
Мать Жениха. Что ж такого, не грех и поплакать на радостях.
Тамада. Извините, не разделяю. Веселиться будем по моей программе. Разрешите поднять этот маленький бокал...
Венюшка. С ба-алшим чувством...
Тамада. Ты уже образованный, да? Ну, продолжай, пожалуйста.
В е н ю ш к а. За украшение нашего стола. За прекрасных дам.
Т а м а д а. И совсем не то хотел. За это тоже хотел, но не сразу. Никогда ты кавказскую мысль не угадаешь. С предков надо начинать. Если бы ваши бабушки и дедушки не были бы русские, то вы тоже не были бы русские. Если бы мои бабушки и дедушки не были бы грузины, то я тоже не был бы грузин и главный технолог пошивочного комбината. Так, во-первых, выпьем за тех, кто умел смотреть в будущее, как мы смотрим в этот бокал!
Жених. Тамаз, дай мне сказать.
Тамада. Пока еще не дам, дорогой. Уходя от нас, наши бабушки и дедушки завещали своим детям: когда они будут присутствовать на свадьбе своих детей, обязательно целоваться!
Отец Анджелы целуется с родителями Жениха. Общее ликование.
Жених. Тамаз, ты мне дашь?
Тамада. Теперь возьми, дорогой.
В е н ю ш к а (очень набравшийся). А мы все выпили? Все-все?
Жених. Сиди, кой-чего осталось... Я за что хочу? Я лично за родителей хочу. За то, что они меня жизни научили. Тамаз не даст соврать производство у нас тяжелое, семьдесят гавриков – у того руки нет, у того ноги, а у кого – памяти. А ничего, вкалываем, план даем. Или вот я экзамены сдаю в педагогическом, без образования же тоже как без рук, так пока я сочинение намаракал про четвертый сон Веры Павловны, семь потов сошло. Трудненько после армии. А в армии – как мы с тобой, Витюшка, трубили? В белых перчаточках кнопочки не нажимали, на брюхе с полной выкладкой ползали, старшину роты, как отца родного, чтили. Не то что теперешние, лобастенькие-очкастенькие, с Феллини-Антониони по корешам, – им все готовое подай, да чтоб все полегче, у них установка – банк сорвать. А нас – к чему с детства готовили? Что жизнь – она не праздник. Она – вещь сволочная. Помнишь, маманя, я мальцом прибегал – пожаловаться на Саньку, рыжего? Проходу мне не давал, обормот, – то по шеям съездит, то общую смазь сделает. А ты мне чего в ответ? "И слушать не желаю. Пока ты этого Саньку не выпорешь, я в тебе сына не узнаю".
Мать Жениха.И когда ж это я говорила?
Жених. Было, маманя. И крепко мне запало тогда, что должен я его именно выпороть. И главное – справился! Ребят подговорил, в каменоломню мы его заманили... Больше не лез.
Витюшка. Это Кубышкин, что ли?
Жених. Он самый. Но это все – детство. А когда он инвалидом сделался, под всеми заборами лежал, то кто ж его подобрал, к жизни пристроил? Да тот же я. Про тебя вспоминаю, папаня, – как я мороженого просил, а ты – не купил. Сам пивко прихлебывал, а мне говорил: "Всего сам добьешься – и мороженое будет послаще, и пиво – похолоднее".
Отец Жениха. Ты бы чего хорошего вспомнил, стервец.
Ж е н и х. А я разве – плохое? Благодаря кого же я на ногах стою твердо, положение имею, другого еще могу вытащить? Слыхали – проблема есть новомодная: отцы и дети? Так это не про нас. Потому и государство на таких, как мы, опереться может, как на каменную стену. Но, дорогие граждане, если мы свои обязанности четко знаем, то и права? Предположим, заявится он ко мне... ну, из этих, про которых я говорил. "Отдай мне, скажет, самое дорогое". А что у меня самого дорогого? Невеста моя? "Вот, скажет, уступи мне ее". Это почему – уступи? "А я, грит, влюблен в нее с первого взгляда". У него ж это просто. И все ж ему обязаны. А знает он, сколько моей души сюда вложено? Думает он за нее, как она будет жить, когда у него эта блажь схлынет? Нет, он это в голове не держит. Так имею я право врагом его считать смертельным? В порошок стереть – любым способом?
Тамада. Хорошо говоришь, дорогой, но долго-долго. Тост у тебя слишком кавказский.
В е н ю ш к а. Зато наш Жека вчера шпиона поймал!
Жених. Замяли, Венюшка, замяли.
Тамада. Он скромный. Он хочет сказать: "Просто повезло мне. Так на моем месте поступил бы каждый".
Венюшка (пытаясь встать). А вот у меня случай. Подходит ко мне в ресторане. Он мне по-американски – и я ему по-американски. Он мне по-немецки – и я ему по-немецки. Он мне по-французски...
Тамада. А ты ему по-грузински.
Венюшка. А я ему – по-нашему: "Русского человека, сука, за доляры не купишь!"
Тамада. Так выпьем же за то, чтоб в нашем пошивочном комбинате враг бы себе не нашел никакой лазейки.
Общее веселье, пытаются спеть "Белым хреном", но выходит уже далеко не стройно.
Жених. Что же ты мне тост испортил, Тамаз?
Т а м а д а. Я испортил? Я его логически завершил. Объявляю танцы!
Кавалеры разбирают дам. Жених ведет Анджелу на середину. Долго никто не замечает вошедшего Солдата. Затем Отец Анджелы пробирается к нему со стопкой в руке.
Отец. Пожалуйте к нам гостем. (Узнал.) Освободили? Пустое все оказалось? На-ко вот, хлопни с порога. Чтоб все обиды за дверью остались.
Солдат (поднял стопку). За дочку вашу. За невесту.
Анджела. Это кто же там про меня вспомнил?
Жених. Бог ты мой! Миша, друг желанный! (Идет к Солдату, раскрыв объятия.) Ну, все утряслось? Я ж говорил... Тоже хреновину затеяли защитника отечества подозревать. Всегда вот мы любим палку перегнуть, ну не можем без этого, с детства так воспитаны. К столу проходи, не стесняйся.
Отец. Окаянный ты, Жека. Ты бы повинился перед человеком, а к столу я и сам приглашу.
Жених (улыбаясь, Солдату). Я сейчас. (Ведет Отца к столу.) Демагог вы, папаня. Нехорошо. Это вы, значит, тут хозяин, а я чтоб свое место знал?
Отец. Дал бы я те по шеям, зятек ненаглядный!
Жених. Тестюшка, дорогой, вы ж на ногах не держитесь. Дайте-ка я вас усажу, вот ваше место законное.
В и т ю ш к а. Давно я мечтаю, папаша, с вами выпить. Претворим наши мечтания в жизнь?
Жених (возвратясь к Солдату). Да пригласи ж невесту, солдат. Кондакова, прояви инициативу, а то заробел парень.
Анджела. Как скажешь, дорогой. Только ему, наверно, с Надькой интереснее.
Жених. Знаем, с кем ему интересней. Сейчас я вам соответствующее поставлю.
Ставит на проигрывателе "Как тебе служится, с кем тебе дружится, мой молчаливый солдат ?" Пары постепенно расходятся, остаются Солдат и Анджела.
Анджела. Держи меня крепче, уронишь. Вчера такой смелый был, не дай Бог.
Солдат. Напугать успели. Весело тебе? Счастливо?
Анджела. Разве ж только для веселья женятся люди? Не все хиханьки-хаханьки, ответственность должна быть.
С о л д а т. Я всячески за тебя рад.
Анджела. В гости ко мне будешь приходить? Учти, хочу тебя видеть.
Солдат. На это еще у мужа придется разрешения спрашивать. Пожалуй, оно лишнее.
Анджела. А я вот настаиваю... Вот же ты явился, никого не спросил.
Солдат. Времени у меня час. И надо же поставить точку.
Анджела. Интересно, как это ты ее ставить собираешься? Посуду побьешь? Ты же смешной будешь. Я первая над тобой насмеюсь.
Солдат. Это мне уже не страшно.
Анджела. Ну, не глупи, не надо. (Приникла к нему.) Черт с ними со всеми, пускай чего хотят думают. А ты успокой свои нервы.
В и т ю ш к а. Жека, я чего замечаю или мне кажется...
Жених. Такой танец, Витюшка.
