Текст книги "Схватка за Русь (СИ)"
Автор книги: Георгий Лопатин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава третья.
Борьба в труде и на войне
1От классического частокола Штыков уговорил Юрия Всеволодовича отказаться. Очень уж на его взгляд ненадежно выглядело такое оборонительное сооружение, да и вкапывать его в мерзлую землю не менее чем на два метра было той еще морокой, а затягивать дожидаясь пока потеплеет не стоило.
Можно конечно разводить костры и прогревать землю, но это тоже канитель не малая, которая к тому же не сильно то и ускоряет процесс. Опять же учитывая местный копательный инструмент сиречь деревянные лопаты.
Пошли по другой технологии. А именно срубовой. То есть делался небольшой квадратный сруб три на пять метров, выполнявший функцию замка и между этими срубами клались уже бревна. Кроме того, этот сруб выполнял роль лестницы сужаясь с внутренней стороны к верху. Да работы прибавилось, от земляных работ все равно отвертеться не удалось, срубы следовало заглубить на пару венцов и землю пришлось прогревать.
Но в этом случае было все же полегче, не два метра копать, а метр и не по всему периметру, а лишь локальные участки. Для ускорения земляных работ княжич по настоянию Штыкова расщедрился на некоторое количество копейных наконечников, кои приделали к деревянным киркам, что весьма облегчило работы.
В общем получалась настоящая крепость, выглядевшая весьма надежно.
Потом началось строительство казарм. Для экономии времени и материалов, ну и естественно стоимости, их пристраивали к стене. В итоге крыша становилась отличной площадкой для защитников.
Деревянное строительство стоило не сильно дорого, по крайней мере по сравнению со следующим этапом. Требовалось налаживать кирпичное производство, так как кирпичей несмотря на всевозможные меры экономии, такое как встраивание домны в тело холма все равно требовалось просто прорва, (не говоря уже о необходимости отопительных печей в казармах). Домну ведь после каждого сеанса выплавки придется перекладывать. Но тут уж ничего не поделаешь. Опыта по изготовлению огнеупорных кирпичей ни у кого нет, его знания обрывочны, так что до всего придется доходить методом проб и ошибок, тупо перебирая рецептуры состава кирпичей и искать подходящую глину.
Шились большие меха, домны, даже несколько, как для поддува непосредственно в домну для поднятия температуры горения, так и для последующего продува чугуна воздухом, для выжигания углерода и получения именно для получения стали.
Так же делалось большое колесо, с помощью которого эти меха должны были качаться. Тут тоже следовало вложиться главным образом в подшипники иначе это колесо едва будет шевелиться не говоря уже о малых сроках службы.
Правда в движение это колесо должно было приводиться не течением реки, оно не так чтобы уж и сильное тут, опять же следовало учитывать зимние месяцы когда реку сковывает лед, а мускульной силой. То есть несколько человек заходят внутрь колеса и идут там. По сути это было огромное так называемое беличье колесо.
Но самые большие траты пошли на закупку первой партии руды и топлива. И требовалось всего как можно больше. Руда естественно шла болотная, другой просто не было. А топливо – древесный уголь. Хотя Юрий послал разведчиков искать горючий камень, а есть он во Владимирском княжестве или нет, этого Штыков не знал, но даже если и нет, то лесов полно и если вести правильную вырубку, то экология не пострадает.
Выходило действительно дорого, так как руду на первоначальном этапе приходилось покупать на стороне, а не добывать самостоятельно. А когда покупаешь что-то в большом объеме, то растет и цена… рынок-с.
На все хотелки людей на данный момент катастрофически не хватало. Вот позже, когда подтянутся первые завербованные босяки, можно будет развить собственную добычу. Благо болот в княжестве с избытком и руды там хватает. Качество оной конечно паршивое, но при доменной выплавке это уже не имеет значения, все не молотом неделями махать выбивая «дурь».
2Строительные и производственные дела откровенно угнетали Юрия Всеволодовича, не княжеское это де дело, и когда его в начале весны призвал отец, то обрадовался и помчался во Владимир, что называется впереди собственного радостного визга. Ведь просто так он не призовет, зная каким тот важным и богоугодным делом занимается, значит что-то серьезное случилось. А тои вовсе поход. Что поделать, дитя своего времени.
Юрия Штыкова же наоборот этот вызов сильно огорчил. Ведь только-только все закрутилось, тут за всем нужен неусыпный контроль, ведь глазом моргнуть не успеешь, напортачат. Ведь начали класть первую домну! Это же просто невероятно ответственное дело! А если уж он сам слабо представляет, как она должна выглядеть, но все же хоть как-то представляет, то для местных это вообще непонятно что, какие бы ты чертежи им не показывал и не объяснял суть процесса.
Но увы, ослушаться великого князя было невозможно, если конечно не хочешь попасть в опалу, так что пришлось все бросить и ехать.
– Отец…
– Здравствуй сын. Рад что ты так быстро явился…
«Ну да, гнал как на пожар», – буркнул Штыков.
– Что случилось?
– Михаил Всеволодович Пронский с Изяславом Владимировичем объявились, песьи дети…
«Кто такие и чего на них так твой отец взъелся?» – поинтересовался Штыков.
«Они вместе с Ингварем и Юрием Игорнвичами организовали заговор против брата Ярослава, что отец в качестве своего наместника на Рязань посадил, хотели скинуть его и сами править. Но Ярослав об этом узнал и позвал отца. В прошлом году отец ходил на них походом, но те успели сбежать, а Ингварь с Юрием отцом были полонены и у нас в заточении сидят. Рязань сгорела…»
– Так они сучьи выкормыши, воспользовавшись, что суздальские войска в походе, половцев призвали и сейчас под Москвой разор чинят! Я хочу, чтобы ты сходил и прогнал их.
– Один? – не веря своему счастью поинтересовался княжич.
– Да. Один.
– Я не подведу!
«Мне бы шашку да коня, да на линию огня…» – отреагировав на прямо-таки щенячью радость реципиента, проворчал Штыков.
Не понимал он этого.
Но тот его словно не услышал.
В принципе понять Юрия Всеволодовича было можно. До сих пор он ходил в походы либо вместе с отцом, либо под рукой старшего брата Константина, а сейчас он станет единоличным командующим. Это же великая честь и слава… в случае победы. Что называется, мечты сбываются.
Задержки с выходом не возникло, день сборов и вперед. Дружина это ведь все равно, что войска постоянной боевой готовности.
Великий князь не пожадничал и выделил своему сыну аж десять сотен. Плюс охотники в итоге как раз тысяча человек набралась.
«Не маловато?» – обеспокоился Штыков.
Выглядела эта тысяча как-то не сильно внушительно. В том же походе на Торжок было под пять тысяч человек. Правда не все воины, чуть ли не половина обозные, но все равно.
«Хватит!» – уверенно отмахнулся хозяин тела.
«А врагов сколько?» – не унимался вселенец.
Воображение рисовало ему половецкую орду в тысяч десять сабель.
«Да кто ж знает? Может тысяча, а может и две… Плюс у князей сотни две-три наберется. Не беспокойся. Половцы худые воины. Воры они и есть воры».
На это Штыков промолчал. Да и о чем собственно говорить? В конце концов хроноаборигену лучше знать, что и как. Опять же в прошлой исторической последовательности он наверняка тоже участвовал в этом походе и ничего, жив остался. Глядишь и в этот раз все благополучно обойдется…
3До Москвы добрались за четыре дня. Быстро, учитывая состояние дорог, то бишь направлений. Грязища. Был бы с собой обоз, то и неделю бы телепались, но княжья дружина передвигалась одвуконь, на втором коне везя часть вооружения и продовольствие.
Остальные припасы должны были прибыть на ладьях, как только река окончательно очистится ото льда. Не долго осталось.
Погуляли в округе половцы знатно. Все разграблено и пожжено. Проезжать мимо таких пепелищ было тягостно. Люди и так живут тяжело, а тут еще разбойники всякие…
Юрий Штыков ощутил растущую ненависть, даже не столько на половцев, это понятно, враг он и есть враг, природа у него такая поганая, как у сорняка, а потому выпалывать их надо без всякой пощады, а на князюшек, что этих кочевников немытых наняли и сами привели на землю русскую.
И ведь это обычное дело в данный период времени. Кто половцев приводит, кто варягов, а страдает от этого местное население, простые селяне-пахари, коими за частую и расплачиваются за оказанные услуги.
Москву кочевники штурмовать даже не пытались. Оно им надо? Стены высокие, пока на них взберешься потерь не оберешься. А они пришли сюда не с жизнями расставаться, добром обрастать, да полон брать.
«И где этих сволочей поганых искать?» – проворчал Штыков.
«Найти не проблема, их принудить к бою сложно», – ответил на это княжич.
И правда, где в данный момент куролесят половцы местные примерно представляли, за ними плотно следили разведчики-лесовики, а вот что касается боя, то с этим действительно оказалось непросто. Не хотели половцы принимать бой, несмотря на почти двукратный численный перевес. В бою ведь и помереть можно…
Это для Юрия Штыкова оказалось неожиданностью. Он ожидал, что враг сам выйдет на бой, да хотя бы чтобы защитить свои трофеи, но нет, кочевники всячески от него уклонялись, мотаясь по окрестностям.
Княжеская дружина следовала за врагом в попытке подловить его и навязать генеральное сражение.
Впрочем, такое поведение кочевников для местных было ожидаемо, и они имели соответствующий опыт по загону противника в ситуацию, когда ему не оставалось ничего другого, как все-таки выйти на бой, хотя чаще половцы все же просто сбегали обратно в свои степи.
В этот раз чисто им уйти не удалось. Спустя неделю, после выматывающих скачек, владимирская дружина загнала половцев в мешок образованный рекой Москва и одним из ее притоков у Мещерской низины. Леса, болота.
«Вот и все», – с усталым удовлетворением заметил Юрий Всеволодович.
Половцы за эту неделю растеряли большую часть своих трофеев, а главное полон. Его пытались вывести отдельно две сотни всадников, но об этой уловке русские знали, а потому смогли отсечь кочевников от путей отхода.
Половцы столпились кучей похоже в принципе не имея понятия о порядке.
Впрочем у русских было не сильно лучше, но какое-то деление на сотни имелось.
Только сейчас Юрий Штыков осознал, что всякие умные тактические ходы и прочие уловки в данных условиях просто бессмысленны.
Ну как тут провести ту же косую атаку? Слишком уж подвижна конная масса и не обеспечивает необходимой плотности и стойкости. А в этом тактическом приеме нужна именно стойкость, что обеспечивает лишь пехота.
Так что местным конным армиям не остается ничего другого как тупо ломануться друг на друга и рубиться со всей дури до тех пор пока одна из сторон не дрогнет и не побежит. Как правило бегут половцы.
Половцы с ревом ринулись вперед на прорыв, на ходу ведя обстрел из луков. Туча стрел обрушилась на княжескую дружину, но без особого вреда. Все дружинники были превосходно упакованы в основном кольчуги усиленные металлическими пластинами, но были и чешуйчатые доспехи.
Кроме того они закрылись щитами, скорее прикрывая даже не столько себя, сколько лошадиную голову. Круп защищен войлочной попоной, которую стрела на излете уже не прибивает.
В общем, все умные речи Штыкова о том, что командир должен остаться в тылу и руководить боем, оказались… пустыми. Нечем тут руководить. Не тот уровень противостояния, все предельно ясно и понятно.
Стрелы дождем обрушились на владимирских дружинников. Пара стрел впилась в щит княжича.
– Вперед! – взмахнув мечом, заорал Юрий Всеволодович и дав шенкеля коню, сам ринулся в первых рядах. – Ура!!!
Две конные массы пошли навстречу друг другу набирая скорость.
Русские дружинники опустили копья. А половцы продолжали вести обстрел из луков. Кого-то они все же ранили и даже убивали, но это скорее была случайность.
«Да что б тебя!» – взвыл Штыков, с ужасом наблюдая, как приближается стена визжащих с перекошенными лицами половцев оставивших на последнем отрезке сближения свои луки и выхватывая сабли.
Он бы и хотел зажмуриться в момент сшибки, но не мог, а потому видел все от первого до последнего момента ход сражения, точнее обычной свалки.
Воспринимать все происходящее как фильм в 3-D формате, пополам с компьютерной стратегией стало сложно…
Две конные массы просочились сквозь друг друга.
Дружинники насаживали врагов на свои копья одновременно прикрываясь щитами от сабельных ударов или аналогичных копий, после чего выпускали их из рук и хватались за мечи. Пошла сеча.
Реципиент с исступлением махал мечом, круша половцев не имевших сколько-нибудь хорошей брони. Кольчуги были редкостью, больше кожа, но ни кольчуга, ни кожа не спасали от сильных ударов тяжелого меча.
Как заметил Штыков мечи в данном случае выполняли не столько режуще-рубящую функцию, сколько ударно-дробящую. Может потому изрядная часть дружинников предпочитала орудовать именно булавами, да чеканами, да боевыми топорами, последние как раз хорошо рубили.
Боевой уровень у кочевников оказался низким, по крайней мере дружинники валили их если и не играючи, то вполне уверенно. Все-таки это профессиональные воины зачастую даже не в первом поколении, для которых война смысл жизни.
Образовалось месиво в котором ничего не разобрать. Княжич с упоением дрался в самой гуще, потому изрядная часть половцев не задействованная в схватке смогла выскользнуть и задать стрекача, бросая тех, кто увяз в противостоянии.
Когда дорубили брошенных на произвол судьбы и бросились в погоню, то было уже поздно, половцы скрылись в мещерских лесах.
Потери дружинников оказались к удивлению Штыкова весьма умеренными. Он ожидал, что чуть ли не половина воинов так или иначе выйдет из строя убитыми и пораненными, но нет, в числе убитых оказалось всего пятьдесят три человека, еще полторы сотни с ранениями тяжелой и средней степени тяжести. Легких раненых собственно почти не было – броня уберегла, дружинники на своей защите не экономили, а потому упаковывались плотно.
Половцы потеряли значительно больше. Срубили человек триста, это только убитые. Еще сотня тяжелых, коих просто добили. Еще сотня средних и легких раненых. Полностью здоровых (взятых, как правило оглушенными) вышло только с три дюжины. Средней степени тяжести раненых тоже хотели добить, (чего с ними возиться?), но княжич не дал по совету приблудной души.
«Хорошо бы наложить руку на пленных в том числе раненых, – заметил Штыков. – Нам рабочие руки на особо тяжелые работы ох как нужны. Подлечим их немного и будет кому глину месить да кирпичи лепить, тем более, что за ними есть кому приглядывать».
«Хорошо, потребую зачесть полон в часть своей доли, благо раненые дешево обойдутся», – согласился княжич.
Полон и прочие трофеи погрузили на ладьи, что как раз прибыли с припасами для дружины. С ними же отправили раненых дружинников. После чего дружина начала преследование противника.
Еще целый месяц княжич носился по лесам и болотам гоняя половцев. Точнее они были без надобности, охота больше велась за виновниками грабежа подмосковных земель.
Масштабных сражений больше не было, лишь отдельные схватки между мелкими группами. В общем дружина занималась тем, что выдавливала половцев обратно в их степи. Увы, «сладкая парочка» тоже утекла в неизвестном направлении, так что от них снова можно было ждать пакостей, не через год, так через два.
4Потом было триумфальное возвращение во Владимир. Юрий Всеволодович, прямо-таки сиял от распиравшей его гордости.
– Порадовал ты меня сыне! – обнял княжича великий князь. – Порадуйся и ты за меня! Я решил снова жениться!
– Э-э… да, отец это радостная весть! – опешил Юрий Всеволодович, никак не ожидавший такого кренделя от папаши.
«Ну надо же, что называется седина бороду бес в ребро…» – усмехнулся Штыков.
«И ты про то ничего не поведал…»
«Так я же сразу сказал, что все не помню, несмотря на улучшившуюся память».
Впрочем, выглядел Всеволод Юрьевич действительно гораздо лучше, чем зимой. Видимо наконец отошел от тяжелого похода на Рязань с утерей оной, все-таки пятьдесят пять лет, по местным меркам возраст весьма и весьма почтенный, а так же подкосившую его потерю Новгорода (две неудачи подряд весьма обидно), и почувствовал в себе силы для новых свершений по всем фронтам, в том числе на личном.
– И кто она? – спросил княжич.
– Любава Васильковна дочь Василька Брячиславича, князя Полоцко-Витебского.
– Что ж, совет да любовь…
– Что, думаешь на старости лет отец твой чудить начал?
– Нет, думаю, что ты выгоду какую-то хочешь получить…
– И какую?
«Экзамен тебе решил устроить, на понимание политического момента…» – решил нужным предупредить Штыков, почувствовав, что княжич больше раздражен новостью о свадьбе отца.
Княж о сравнению с известными методами получения стали потрясала, так что это окупало все трудозатраты многократно.
Глава четвертая.
Дела семейные
1Организовать полностью закрытый городок, этакую шарагу не получилось. Местные просто не понимали данного принципа хозяйственной деятельности. С тем, что нельзя никого пускать внутрь посторонних без особого на то разрешения княжича они были согласны, это понятно и правильно, но вот сами сидеть в крепости безвылазно неделями и месяцами – нет. Этого Штыков как-то не учел, но не стал накалять обстановку, доводя до бунта.
Да, все инвалиды, что пошли под руку княжича поклялись на Библии жизнью, что не станут болтать о том, что происходит за забором даже с родственниками, но… медовуха хорошо развязывает языки, особенно если так и распирает поведать по секрету всему свету о задумке княжича.
Шутка ли, десять пудов чугуна в сутки выплавлять! А сколько всего делается, начиная от наконечников стрел и заканчивая большими чугунными казанами в которых крупного барана можно сварить целиком! Ведь иногда так хочется оказаться в центре внимания, показать свою причастность к великим делам…
А то, что в крепости происходит что-то интересное, многие уже догадывались. Тут и закупка большого количества руды, угля, тут и найм кузнецов и появление на рынке металлоизделий, от ножей и серпов из доброй стали, до чугунных котелков.
Крестьянам ведь рты уже не закроешь, а они полученные в уплату за труд изделия сносили на торг, где и продавали. Большую часть скупали купцы, что мониторили рынок и не могли не заметить данного факта, вот они-то и заволновались и озаботились розыском источника появления товара столь хорошего качества, да в таких количествах, обоснованно подозревая, что на торг сносится лишь часть. И это учитывая, что большая часть получаемого металла шла на внутреннее потребление: оборудование для кухонь, печей, создание простейших станков типа прокатного и прессовального, а так же механического молота, ну и складывалось что-то в запас. Выходить на рынок на данном этапе не хотели.
Так что умные люди сложили два плюс два и получили верный результат – княжич у них торговый хлеб отбирает. Об чужом интересе свидетельствовало появление в окрестностях охотников, собирателей ягод и прочих даров природы в несколько… излишних количествах. И не заметить шлейф густого дыма они не могли, что подтверждало подозрения.
Так что в скором времени стоило ожидать сначала мягкой вербовки, а потом того и гляди – похищения с целью информационного потрошения, что сопровождается физическими истязаниями. Тут с этим просто, нравы суровые.
Предчувствуя подобный результат Штыков через реципиента старался держать бывших дружинников от производственного процесса и ограничить общение с мастерами. Но дружинники и сами не особо стремились болтать с рабочими, сказывалась боевая кастовость, на этой почве даже пищу они принимали в разное время, чтобы не разговориться за едой. Тем более что рабочим особо и некогда чесать языками, только успевай крутись. Проблема в том, что дружинники все же не слепые, даже если одноглазые, что-то да видят: как полости в холме роют, как кирпичами внутренности обкладывают (без подробностей, но все же), как руду с углем загружают, как работают меха, а потом через три дня льется металл… Вопрос в том, как много они понимают из увиденного и что из их гипотетических рассказов смогут понять вероятные разведчики?
Что до мастеров и их помощников, то с ними в этом плане было лучше. Их молчание и желание сидеть в крепости покупалось обещанием высокого вознаграждения. Благо, они видели результат своих трудов. И если до первой плавки чугуна еще было какое-то роптание, то после как отрезало. Опять же мастера жили в крепости с семьями, так что больших причин гулять у них не было. Это воины от безделья маялись…
«Надо, пока не поздно, организовывать Службу внутренней безопасности», – предложил Штыков.
«И как ты это представляешь?»
«Смутно, – признался Штыков. – Со всеми этими шпионскими делами я знаком лишь исключительно по книгам да и там все без подробностей описывалось. Но как я понимаю, нужны верные люди, прямо-таки собачьей преданности, по крайней мере на высших должностях. Увы, таких в нашем окружении пока нет и остается надеяться, что именно пока. Но с чего-то все равно начинать надо».
«И с чего начнем?»
«С провокаций и показательного наказания болтуна. Это заставит остальных быть более сдержанными и понять, что ты не шутишь».
Княжич оскорблено насупился.
«Это…»
«Да, знаю, это бесчестно, даже подло, но на кону стоит не просто удержание секрета, но и твое великое княжение, а так же безопасность всех русских земель. Это наш крест и нам его нести».
С «крестом» Штыков попал в цель и Юрий Всеволодович вынужден был в целом согласиться с необходимостью проверок.
«Но мы такими шагами по отношению к дружинникам можем потерять их доверие», – все же сказал он.
«Обидчивые какие… Неженки», – фыркнул Юрий-вселенец.
Но тоже призадумался. Сбрасывать полную потерю лояльности со счетов не стоило. Могут ведь посчитать себя свободными от обязательств и несмотря на клятвы целенаправленно пойти на прямое предательство.
«Нет, на прямое предательство они не пойдут, – заметил реципиент. – Но и защищать мои интересы не станут если могут этого не делать оставшись в стороне, тогда как сейчас кинутся на защиту не раздумывая».
«Классическая палка о двух концах… Что ж, надо над этим еще подумать и молиться, чтобы охочие до наших секретов по-прежнему опасались связываться с тобой. Беда только в том, что рано или поздно, кто-то осмелеет настолько, что потеряет всякую осторожность и если не сам влезет, то подрядит кого-то за долю малую. Как говорится нет такого преступления на которое не пойдет капиталист, то бишь купец, ради получения трехсот процентов прибыли… хотя за точность цитаты не ручаюсь, но смысл верный».
