Текст книги "Черное солнце Афганистана"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

2

– Беляк?

Александр по голосу узнал своего командира. Быстро повернулся, поднял руку.

– Тут я, капитан!

– Как вода? – обычным равнодушным тоном спросил Паршин.

– Горно-ледяная, – ответил за него Серебров. – Топай, Серега, к нам!

– Почему не подогрели? – спросил Паршин.

– Твоей задницы не хватало, – сказал Серебров.

– Почему именно моей?

По равнодушному тону и невозмутимому виду Паршина трудно было представить, что всего несколько минут назад он выслушивал весьма нелицеприятные слова в свой адрес от командира эскадрильи.

– Потому что сейчас она самая горячая, – пояснил Серебров. – Тебя в штабе шибко выпороли розгами, вот и надо твою задницу остудить, а ее жаром нам воду согреть.

– Совсем не смешно.

Паршин не спеша начал раздеваться, аккуратно складывая свою одежду, изрядно выгоревшую на солнце, на которой пропотевшие части обозначались крупными темными пятнами. Поднял голову вверх, посмотрел на небо, улыбнулся.

– Солнышко припекает как в Ялте!

Его постоянное внутреннее спокойствие и уравновешенность «человека без эмоций» еще совсем недавно там, на родине, в Советском Союзе, были постоянно предметом шуток и веселых розыгрышей. Но здесь, в Афганистане, в непривычной боевой обстановке, когда каждый день приходилось сталкиваться с опасностью, попадать под обстрелы, рисковать жизнью, видеть кровь и смерть, именно кремнистая невозмутимость и постоянная уравновешенность капитана Паршина служили предметом восхищения и тайного подражания. Одним своим присутствием он вселял веру в военное счастье, в то, что терпение и выдержка сберегут от смерти. И летать с ним, как давно убедился Беляк, было легко и надежно.

Паршин прыгнул в арык, шумно поплескался, смывая пот и грязь с чуть грузного тела. Рядом с ним, выскользнув из зарослей камыша, оказалась крупная змея. Она плыла по течению, высунув над водою голову и сверкая черными бусинками глаз.

– Сергей, змея! – закричали ему с берегу. – Берегись!

– Отворачивай влево! Гадюка справа по курсу!

– Места всем хватит, пусть плывет, – невозмутимо ответил Паршин.

Змея поспешно проплыла мимо. А Паршин, наплескавшись вволю, неторопливо вылез на берег и расположился на горячей земле между Беляком и Серебровым.

– Уф, как хорошо!

– Печет сильно, Серега, поджариться можно запросто, – предупредил Серебров и сочувственно спросил: – Отмахнулся?

– Ага, – равнодушно ответил Паршин, как о чем-то малозначительном, и добавил: – В штабе был советник, обещал все уладить с афганцами.

Александр порадовался словам командира вертолета. Значит, пронесло! А то оказались без вины виноватыми…

Над ними, плавно шумя лопастями, пролетели и пошли на посадку два десантных вертолета Ми-8 отработавших боевое задание, а следом и пара «крокодилов» – так ласково называли вертолеты Ми-24.

3

Майор госбезопасности Григорий Афанасьевич Гришин – советник афганской госбезопасности ХАДа, – прошелся по своему небольшому, но вполне уютному кабинету. Обставлен он был по-европейски: двухтумбовый письменный стол, стулья, книжный шкаф, сейф в углу. На столе телефон. Ничего лишнего. На стене – две карты. Одна, географическая, цветная, республики Афганистан, с обозначениями границ провинций, а вторая – провинции Нангархор.

Выглядел Гришин молодцевато и моложе своих сорока лет. Спортивно-подтянутый, крепкий телом. Сильные мышцы, накачанные постоянными тренировками, проступали сквозь легкий, военного покроя, светлый костюм.

За распахнутым широким окном простирался тенистый фруктовый сад. Ветка с полуспелыми, светло оранжевыми персиками, согнулась под тяжестью плодов, и, словно протянутая рука, доверчиво тянулась в комнату. Вовсю бушевало знойное лето. Вдали на безоблачной синеве неба вырисовывались вершины гор, чем-то похожие на нарядные папахи туркменов. Майор не раз бывал в Туркмении, и, в знак уважения, тамошние чекисты подарили ему белую мохнатую папаху.

Гришин недавно вернулся от вертолетчиков. То, что он там увидел и услышал, его, мягко говоря, удивило и встревожило. Командир эскадрильи Екимов, с которым его познакомили накоротке еще в те дни, когда они только обосновывались на Джелалабадском аэродроме, нравился майору своей открытостью и деловитостью. Под стать ему были и офицеры эскадрильи, за исключением партийного руководителя и афганца-начальника аэродрома, которые сразу чем-то насторожили Гришина, хотя, впрочем, он мог и ошибаться. За годы службы за рубежом майор привык доверять внутреннему чутью и мысленно пометил, что с этими двумя надо бы повнимательнее разобраться…

Григория Афанасьевича удивило и встревожило то обстоятельство, что командование отдельной эскадрильи, направленное сюда, в Джелалабад, в провинцию Нангархар, граничащую с Пакистаном, для ведения боевых операций с противником и поддержки молодой республиканской власти, не обладает необходимой информацией. Екимов и его боевой штаб были весьма и весьма поверхностно ознакомлены с политической обстановкой не то что в Афганистане, но и в этой, важной во всех отношениях, пограничной провинции. В душе Гришин возмущался тупой бюрократической недальновидностью и нерасторопностью, если не сказать больше, высокого армейского начальства, которое послало в Афганистан вертолетчиков и не снабдило их ни должной справочной литературой, ни элементарной информацией об афганских племенах, национальных традициях, местных нравах и обычаях.

«Надо срочно подобрать необходимые материалы и ознакомить с ними вертолетчиков, – решил майор, хотя это и не входило в круг его прямых служебных обязанностей, – а еще поближе познакомить Екимова и его офицеров с местным руководством и организовать прием у губернатора». Гришин уже догадывался, что быстрой и победной военной экспедицией, как того очень хочется высокому руководству, здесь и не пахнет, что с авиаторами ему придется не только напрямую сотрудничать, но и воевать плечом к плечу, выручая друг друга. Не один месяц предстоит им барахтаться в этой кровавой заварухе, которую майор характеризовал, как «еще не проявленную открыто настоящую гражданскую войну, по-восточному коварную и жестокую».

И еще чекиста беспокоило то обстоятельство, что кто-то постоянно передает с аэродрома, чуть ли не из самого штаба вертолетчиков, секретную информацию в бандформирование Джалавар-хана, который в последнее время заметно активизировал свои действия вблизи Джелалабада. Вылеты по тревоге или рейды вертолетных звеньев в места расположения банды часто оказывались не очень результативными, а то и просто запоздалыми. Моджахеды Джалавар-хана успевали уйти в безопасное место и издали наблюдали, как вертолеты обрабатывают огнем и ракетами пустые глинобитные крепости. Когда же на аэродроме скапливалась техника или проходило какое-нибудь массовое мероприятие и большинство летчиков и солдат находились на открытом плацу, то тут же, словно по невидимой команде, начинался обстрел…

Кто передает секретную информацию? Кто подает сигналы? С этим необходимо разобраться. И как можно скорее. Своими силами вертолетчики быстро не справятся. Им надо помочь.

Своими впечатлениями Гришин поделился со своим подшефным дигярманом, по-нашему – подполковником – Саид Азаматом, руководителем ХАД провинции Нангархор. Он хорошо говорил на русском языке, обучался в Ленинграде.

– Агентура наша подтверждает ваши слова, уважаемый Григорий Афанасьевич, – согласился Саид Азамат, – действительно так есть. Плешивый шакал Джалавар-хан получает правдивые сведения.

– Но кто-то же их ему передает?

– Это и есть сейчас главный вопрос, уважаемый друг, – сказал Саид Азамат. – Наша агентура ищет передатчика секретной информации.

– На меня произвел впечатление начальник аэродрома почтительный Сайяф Файзуни, – Гришин осторожно забросил удочку.

– Этот жирный пуштун, как хитрый пес, перед каждым советским начальником угодливо вертит своим хвостом, а в мыслях он готов вцепиться клыками в самое горло, – неодобрительно ответил Саид Азамат и с открытым сожалением добавил, что пока никаких подозрительных данных о начальнике аэродрома в ХАДе не имеется.

– Меня еще интересует положение дел в фирма «Газиабад», – сказал Гришин, меняя тему разговора.

– В «Газиабаде» все нормально. Послали дополнительную охрану из царандоя, нашей городской милиции, – ответил Саид Азамат и добавил. – Директор уже второй раз приглашает в гости и отказываться нам, дорогой друг, не очень почтительно.

– У меня нет возражений, – кивнул Гришин, понимая, что отвертеться от поездки не удастся.

– Если нет возражений, то я заеду за вами.

Крупная государственная фирма «Газиабад», расположенная под Джелалабадом, специализировалась, в основном, на выращивании маслин и цитрусовых. Большая часть продукции отправлялась в Советский Союз. Гришину трудно было поверить, что благоухающий сад, раскинувшийся на десятках гектаров, еще каких-то полтора десятка лет назад был знойной каменистой пустыней. Сотни лет огромная часть долины страдала от нехватки живительной воды. С помощью советских специалистов и современной техники край преобразился. На сотнях гектаров земли, орошаемых Нангархарским ирригационным комплексом, было создано несколько государственных фирм, крупнейшей из которых являлся «Газиабад». Советские люди и афганцы работали здесь плечом к плечу.

Гришин не раз бывал в «Газиабаде». Ровные ряды аккуратных современных коттеджей для советских и афганских специалистов, массивное здание администрации, величественный клуб, столовая, школа, просторный бассейн, были окружены пальмовой рощей и клумбами цветов, а дальше, насколько хватало глаз, тянулись ряды деревьев, на ветках которых вызревали лимоны, мандарины, апельсины, маслины…

Джелалабадский комплекс – один из многих примеров плодотворного советско-афганского сотрудничества, хотя результаты многолетней взаимовыгодной дружбы встречались повсеместно. Асфальтированные дороги, опоясавшие страну, знаменитый туннель через перевал Саланг, заводы, электростанции, учебные заведения, в том числе и Кабульский университет… Советский человек повсюду пользовался уважением и авторитетом. Однако после ввода войск, отношение местного населения к нашей стране начало меняться – и не в лучшую сторону. Уже поступили к Гришину секретные сведения о том, что в районе Герата убиты три советских советника. «Гражданская война набирает обороты, – с грустью отмечал Григорий Афанасьевич, – и мы невольно оказываемся втянутыми в гигантскую мясорубку междоусобицы».

Должность советника – особая должность, тем более в системе государственной безопасности. Это майор усвоил основательно и умело пользовался своим положением. Он знал, что любая прямая инициатива с его стороны может быть воспринята афганским руководством, как вмешательство во внутренние дела дружественного государства. Пытливый и наблюдательный по натуре, Гришин старался понять и осмыслить весьма специфические черты характера афганцев, усвоить их нравы, быт, обычаи, племенные взаимоотношения, познать своеобразную специфику афганского общества. Со временем он научился действовать мягко, без нажима, активно помогая подшефным разбираться в непростых и запутанных ситуациях, прогнозировать возможное развитие событий и их последствия.

Глава девятая

1

Боевой Ми-24, полосатый «крокодил» капитана Паршина, преодолев крутизну хребта, вынырнул из предрассветной темноты долины и сразу попал в море солнечного света, синевы неба и ослепительной белизны снежных вершин и хребтов.

– Красотища какая! – выдохнул Александр Беляк, любуясь суровой красотой природы.

– Страшная красота, – сказал равнодушно Паршин.

– Не приведи Господи, застрять тут где-нибудь, – озабоченно добавил бортовой техник Иван Чубков.

Следом за первым вертолетом, соблюдая дистанцию, на открытый простор выбрался и второй, ведомый капитаном Кулешовым.

– Командир, я рядом, – доложил он Паршину.

А внизу простирались горы.

Куда не глянешь, не посмотришь – повсюду одни горы. Грозные и суровые в вечном безмолвии. Дикая безжизненная пустыня в своей первобытной красоте. А над ними сияет ослепительно яркое солнце. Оно, это вечное огненное светило, здесь на высоте кажется равнодушным и далеким. Его сильные жгучие лучи, такие горячие и жаркие внизу, в долинах, оказываются здесь странно беспомощными, они ничего не могут отогреть, не в силах растопить снега и льды, лишь яркими бликами отражаются от вершин.

Горы, горы, горы…

До самого горизонта они вздымаются и выпирают в синее небо хребтами каменных спин, округлыми и неровными ослепительно белыми вершинами, сплошь укрытыми ледяными панцирями и вечными снегами. Отсюда, с высоты полета, они кажутся гигантскими волнами древнего моря, застывшими и окаменевшими на века. И по ним, по этим закаменевшим волнам, быстро скользят тени винтокрылых машин.

Маленькие и шустрые они бегут вперегонки, догоняя друг друга. Тени по-мальчишески резво перебегают с вершины на вершину, отчаянно-храбро прыгают друг за другом в темноту пропасти и, вскоре, вынырнув из мрачной глубины ущелий, двигаются дальше по неровному склону, карабкаются вверх, к вершине, и снова бегут-торопятся друг за другом уже по искристо-белоснежному горному хребту. И этим своим уверенным и резвым бегом они, эти две тени, вносят разнообразие в холодное безжизненное пространство. Да еще монотонно-ровный шелест лопастей и уверенный гулкий рокот моторов нарушают извечную тишину гор, порождая в темных ущельях эхо, глухое и раскатистое, повторяемое многократно, словно каменистые исполины недовольны вторжением человека в их вековечные владения.

– Как маршрут, лейтенант? – спросил Паршин.

– Выдерживаем, – ответил Беляк, сверяя карту с горной местностью.

– А точнее?

– Сейчас выйдем в заданный квадрат.

– Лады, лейтенант, – сказал Паршин и добавил. – Гляди повнимательней.

– Есть, товарищ капитан, быть повнимательней! – бодро ответил Беляк.

Боевая задача вертолетной пары капитана Паршина: выйти в район горного населенного пункта Асмар, провинции Кунар, что граничит с Пакистаном, и минировать высокогорные тропы. По агентурным сведениям этими тропами с наступлением лета из Пакистана идут караваны с контрабандой, доставляя душманам оружие, боеприпасы, а туда увозят наркотики и весьма ценный «небесный камень» лазурит, добываемый в Бадахшане. Капитан Кулешов должен прикрывать ведущего, обеспечивая работу экипажа Паршина.

Задача для пары вертолетов вроде бы простая, но ее сложность и трудность исполнения обнаружилась непосредственно в горах, когда воочию увидели эти самые «тайные стежки-дорожки».

Тропу через ледниковый перевал первым обнаружил Беляк.

– Командир, внизу тропа!

– Вижу, – ответил Паршин и приказал. – Приготовиться, выхожу на цель.

Цепочка темных следов пролегала тонкой строчкою по леднику и ныряла в глубокую впадину между двумя вершинами. Свежий, недавно выпавший снег, лишь слегка ее припорошил. По всему было видно, что караван прошел через перевал и прошел совсем недавно.

– Беру управление! – доложил Беляк, выводя вертолет на тропу. – Начинаю работать!

– Добро, лейтенант.

Вертолет плавно летел вдоль тропы, и Беляк равномерно и аккуратно стал усыпать ее минами. Железные смертоносные «лягушки», как их называли летчики, вылетали из кассеты и ныряли в снег, поднимая маленькие пышные фонтанчики.

– Тропа уходит в ущелье, – предостерег Паршин.

– Вижу, командир, – ответил Беляк, не отрываясь от прицельного устройства.

Вот в ущелье и начались эти самые сложности и непредвидимые трудности. Тропа сначала петляла по краю ледника, а потом стала постепенно уходить вниз, вдоль хребта, по склону. Крутые гранитные выступы, местами поросшие кустами или пучками трав, которые каким-то чудом приютились на горных породах, угрюмо нависали над тропой. Отвесные скалы вставали, как стены. Тропа пролегала вдоль этих стен по узким карнизам, похожим на длинные балконы. Глубоко внизу монотонно шумела река. Караванная тропа местами сужалась до полутора-двух метров и пролегала под угрожающе нависающими каменными козырьками. Можно было только удивляться отваге караван-баши, которые отваживались проводить нагруженные караваны по этим кручам, где почти невозможно разминуться встречным, где любое неловкое движение человека или навьюченной лошади неминуемо грозит опасностью.

А винтокрылым машинам грозила не меньшая, даже еще большая опасность. Риск оказался значительно большим, чем предполагали накануне, при подготовке к полету. Это на карте тропы выглядели заманчиво просто, пролегая пунктиром через перевал и по склону. А на поверку оказалось совсем не так. Склоны бывают разные. Но таких, крутых и опасно отвесных, Паршин и на Кавказе не встречал, хотя облетал там почти все горные районы. Любое неловкое движение вертолета, чрезмерное приближение к скалистым отвесным выступам и можно запросто зацепиться лопастями…

«Черт бы побрал эти горы!» – мысленно ругнулся невозмутимый капитан и вслух произнес по переговорному устройству:

– Лейтенант, будь внимательным!

– Стараюсь, командир, – ответил Беляк, ощущая неприятный холодок в груди.

Винтокрылая машина все дальше и дальше углублялась в ущелье.

Работать предстояло, как говорят, с ювелирной точностью. Мины должны обязательно лечь на тропу, а не вдоль каменистой стены и уж тем более не попадать в пропасть. А тут еще началась противная болтанка, которая постепенно увеличивалась, от мощных нисходящих и восходящих воздушных потоков…

Наконец, отстреляны все кассеты мин.

Александр оторвался от прицельного устройства. Приятно было осознавать, что все прошло удачно, что мины легли на тропе и дорога душманам перекрыта. С облегчением перевел дух. Вытер пот со лба и доложил Паршину:

– Командир, полный порядок!

Вертолет быстро отстранился от скалы и, слегка набирая высоту, двинулся вдоль ущелья.

– Летим домой, – приказал Паршин по внешнему переговорному устройству капитану Кулешову.

– Есть, командир!

Вертолет Виктора Кулешова все это время барражировал на высоте над ущельем, страхуя и оберегая своего ведущего.

– Лейтенант, давай курс, – приказал Паршин.

Впереди темное глухое ущелье постепенно расширялось и нежданно стало разветвлялось в разные стороны. Александр на мгновение растерялся. Отстрел мин привлек все его внимание. Работ была весьма напряженной, он на какое-то короткое время упустил контроль за визуальной ориентировкой на местности. Куда лететь? В какую сторону? Беляк смотрел то на карту, то на ущелье, убеждаясь в несовершенстве наших карт-двухкилометровок, не совпадающих с реальной действительностью в этой сильно пересеченной горной местности.

– Лейтенант, давай курс, – повторил Паршин.

Беляк, полагаясь на свою интуицию, быстро назвал курс и добавил:

– Влево по ущелью, командир!

А дальше произошло то, что запомнилось Беляку надолго. И экипажу тоже.

Ущелье сделало поворот, и вертолет выскочил на просторное плоскогорье, которое, расширяясь, уходило вдаль. Внизу оказалась совершенно незнакомая местность. Непривычная, не афганская, совершенно иная. Обжитая. Несколько белых построек европейского типа. Прокладывается новая асфальтированная дорога, которая тянется издалека. Автобус, грузовики. Широкая машина по укладке асфальта на гусеничном ходу. Бригада строительных рабочих деловито суетится. Одни копают ямы, другие готовят полотно новой дороги. А, главное, – взволнованно бегают люди в черной форме с оружием в руках. Их много.

«Пакистан! – молнией пронеслось в голове Александра. – Перелетели границу!» Его мгновенно прошиб пот, хотя в кабине было довольно прохладно – кондиционер работал исправно.

В следующие секунды вокруг вертолета стали взрываться зенитные снаряды.

– Лейтенант, дай курс! – требовательно прозвучал в наушниках голос Паршина.

Карта была в руках Александра Беляка, но определить местонахождение он не мог. То, что они залетели на территорию Пакистана, никаких сомнений уже не вызывало. «Влипли! – тревожно билась в голове одна единственная мысль. – Влипли!»

– Командир, уходим на предельно малую! – торопливо прокричал Беляк. – Курс триста градусов, на север! Используй складки местности!

Люди в черной форме стали стрелять по вертолету из автоматов и ружей.

Командир экипажа быстро отвернул нос винтокрылой машины в их сторону и разрядил два блока НУРСов. Все шестьдесят четыре неуправляемые ракеты с ревом устремились к земле. Гулко загремели взрывы, умножаемые горным эхом. А вертолет, взревев двигателями, послушно рванулся в обратную сторону и, сходу перемахнув невысокий горный хребет, лег на заданный курс.

До Джелалабадского аэродрома летели молча. Без обсуждения и комментариев. Даже обычно говорливый бортовой техник молчал.

Зашли на посадку.

Мягко приземлились.

Вырулили к месту стоянки вертолета.

Выключили двигатели. Остановились лопасти.

Александр Беляк долго сидел в своем кресле. Навалилась оглушительная тишина. Он виноват, он! Из-за его невнимательности они пересекли границу и залетели в Пакистан. Что же теперь будет? Крути, верти, а отдуваться придется…

Александр грустно усмехнулся, смахнул пот с лица. Не сидеть же ему тут вечно! Набрался духу. Выпрыгнул из кабины. Осмотрелся по сторонам. На него никто не обращал никакого внимания.

У хвоста вертолета стоял озадаченный капитан Паршин и рядом хмурый бортовой техник Чубков. Оба сосредоточенно рассматривали хвостовую балку.

Беляк подошел к ним.

Паршин искоса взглянул на лейтенанта и снова поднял голову к хвосту вертолета. Ему было достаточно одного короткого взгляда, чтобы понять состояние души своего летчика-оператора. Ругней и матерщиной делу не поможешь, не исправишь того, что уже случилось. Выскочили из пекла живыми и целыми, и это уже хорошо. И еще Паршин подумал о том, что рано или поздно, но придется ему подбирать себе нового летчика-оператора. Беляк по своей натуре человек слишком самостоятельный, слишком твердый и решительный, чтобы долго находиться на вторых ролях. Штурман из него не получится, как не старайся. Не та натура! Его надо начинать готовить к самостоятельным полетам…

Но вслух капитан спросил, показывая глазами на хвост вертолета:

– Видишь?

Беляк посмотрел на хвостовую балку. Там зияли крупная рваная пробоина, величиною с куриное яйцо, и несколько пулевых отверстий. Мелькнула тревожная мысль, что если бы капитан не отвернул вертолет, то снаряд и пули могли угодить в двигатель или прошить кабину…

– Видишь пробоину? – спросил капитан.

– Да, командир, – виновато ответил Беляк.

– Мы еще легко отделались, – сухо произнес Паршин, делая ударение на слове «мы».

Этим он как бы объединял себя с Беляком, принимал на себя всю ответственность. Александр с благодарностью взглянул на капитана, на душе стало чуть легче.

– Могло быть значительно хуже, – мрачно произнес Иван Чубков.

– Могло, – подтвердил Паршин и ровным голосом приказал: – Лейтенант Беляк и старший лейтенант Чубков! Осмотрите внимательно тросовое управление и хвостовой вал. Если там все нормально, все мелкие вопросы решите с ТЭЧ. Но чтобы к утру дырок не было!

Повернулся и пошел в сторону штаба.