Текст книги "В поисках цезия"

Автор книги: Георгий Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Аврониев выждал, пока физик выскажется до конца, и затем объяснил ему коротко и ясно:

– Послушай, Балтов, нужен аппарат для улавливания радиоактивности. Слышишь меня?

28

В ответ послышался свист, а затем голос Балтова:

– Уж не начали ли вы производство атомных бомб? Товарищ подполковник, осторожнее! Я сам решительно выступаю за мир, да и физика учит, что все тела стремятся к покою!

– Шутки в сторону, Балтов! Дело очень серьезное. Речь идет о жизни человека. Есть у вас такой аппарат? – Аврониев говорил любезно, но доктор Попов чувствовал, что за его спокойствием скрывается озабоченность.

– Наука имеет все, товарищ Аврониев, кроме аппарата для измерения мозгов дураков. Я принесу тебе счетчик Гейгера!

– А он поможет?

– Аппарат сверхчувствительный, последней модели.

– Так приезжай сейчас же!

– Слушаюсь, товарищ начальник! Аврониев положил трубку и обратился к доктору:

– А вы как будто забыли о своем пациенте? Попов встал и вышел из кабинета. Следователь расположился за столом Попова,

взял лист бумаги и карандаш и, написав фамилии всех, кто присутствовал на несостоявшейся операции, задумался. Затем начал рассуждать вслух:

– Кто же совершил кражу? Семь человек... Математики скажут – уравнение с семью неизвестными. Чтобы решить это уравнение, нужно довести его до одного неизвестного... Да... Если бы было время, а то как в шахматной игре – цейтнот! Но посмотрим...

Вдруг вернулся доктор Попов.

– Профессор очень плох, нужно спешить,– сказал он, словно выражая недовольство медлительностью Аврониева.

– Кого вы оставили при нем?

– Никого. Он будет находиться под моим личным наблюдением.

– Вот это правильно!

Попову было неприятно, что этот человек оценивает его поступки. Он привык к почтению и уважению, с которым относились к нему окружающие, и мнение Аврониева задело его самолюбие.

– Вы должны спешить,– снова напомнил он.

– Чтобы не попасть в цейтнот? – усмехнулся Аврониев.

– Не понимаю вас.

– Это термин в шахматной игре, который означает недостаток времени.

– Да, мы не должны терять время.

– А если времени у нас вполне достаточно?.. – с иронией произнес Аврониев, поняв намек доктора.

– О, вы так спокойны, как будто все уже в порядке,– заметил Попов.

– Мне кажется, и вы на операциях не менее спокойны, чем я сейчас.

Аврониев встал и вышел в коридор. Взгляд его скользил по стенам, он легко и бесшумно двигался вперед.

Подполковник стремительно вошел в комнату медицинских сестер. Антонова стояла у окна спиной к двери. Она обернулась и, увидев вошедшего, в знак приветствия кивнула головой. Аврониев незаметно бросил на нее быстрый взгляд. Она была молода, не старше двадцати четырех лет, и красива, пленительно хороша. Подполковник ощутил, что она тоже незаметно, но очень внимательно разглядывает его, словно пытаясь отгадать его мысли. Он почувствовал в ней живой ум, и ему показалось, что она настороже.

Взгляд Аврониева остановился на карманном фонарике, лежавшем на маленьком белом столе посреди комнаты. Подойдя к столу, подполковник взял фонарик и начал небрежно перебрасывать его из руки в руку.

В это время доктор Попов заговорил с сестрой. Она отвечала быстро, любезно, но ее внимание было приковано к рукам Аврониева.

На фонарике имелись три кнопки, нажимая на которые можно было освещать предмет красным, зеленым или белым светом. Аврониев заметил, что нажата красная кнопка.

«Зачем им понадобился красный свет?» – подумал подполковник.

– Вы здесь проявляете рентгеновские снимки?– шутливо спросил он сестру.

– Нет, это делается внизу, в лаборатории,– ответил за нее доктор Попов.

– А для других целей вы не применяете красный свет?—Аврониев глядел прямо в красивое лицо Антоновой.

Но она не вздрогнула, спокойно выдержала его взгляд и ответила:

– Нет, ни для каких других целей не применяем.

– Тогда почему же в фонарике установлен красный свет? – наивно улыбнулся он.– Если бы мы были на железнодорожной станции, я бы подумал, что вы закрываете путь поездам при! испорченном семафоре.

– Несколько минут назад я играла с фона-Д риком,– неторопливо ответила Антонова и взглянула на него своими красивыми голубыми глазами.

– Бывает! – сказал Аврониев и засмеялся так, словно был чрезвычайно доволен ответом. – Я еще ребенком любил играть со спичками, но однажды поджег копну соломы и получил дома такую трепку, что до сих пор ненавижу спички.

Он положил фонарик к себе в карман и вышел из комнаты.

Попов нагнал его в коридоре.

– Можно освободить моих коллег?

– Нет.

– А что будем делать сейчас ? – спросил он, глядя, как Аврониев пытается зажечь новуюсигарету.

– Ждать.– Аврониев лениво зевнул и чиркнул спичкой.

5

Антон Балтов, специалист в области ядерной физики, был широко известен в научном мире. С первого взгляда бросалась в глаза его нескладная фигура. Волосы у него поседели, голова ушла в плечи, и ходил он сгорбившись, как старик, но подчеркнуто бодро. На лице у него всегда было такое выражение, будто он в любой момент готов весело пошутить.

С Аврониевьш Балтов познакомился еще в тюрьме. Осужденный за коммунистическую деятельность, студент физик Антон Балтов глядел на небо через оконце сырой камеры и вычислял в уме, когда рухнет фашистская держава. Когда она в соответствии с его расчетами была разгромлена, Балтов снова поступил в университет и получил высшее образование, чтобы заниматься более сложными делами. Несмотря на различие профессий, Аврониев и Балтов вместе работали в различных комитетах, и подполковник глубоко уважал честного, пламенного Балтова.

Аврониев встретил друга у входа в больницу.

– Я всегда утверждал, что без физики мир существовать не может! – весело воскликнул Балтов.

Аврониев поздоровался с ним, отдал распоряжение новым сотрудникам, тоже прибывшим в больницу, и повел Йозова и Балтова в кабинет Попова. Несколько равнодушно, но очень ясно и точно он описал им все известные обстоятельства кражи цезия, не высказывая своего мнения.

Лицо у физика потемнело, сразу же стало серьезным, напряженным, он закусил губу и сказал:

– Если цезий здесь, в здании, можешь успокоиться – мы его найдем. Я убежден в этом!

– По недавним сведениям, цезий еще здесь, но я уверен, что делается или будет делаться все, чтобы его вынести...– На мгновение Аврониев замолчал и затем добавил: – И это будет ключом к разгадке.

– Тогда надо спешить. Ведь легче найти здесь, в больнице, чем вне ее,– сказал Йозов.

– Ты совершенно прав. Но видишь ли, для решения этой задачи нам необходимо знать хотя бы одно неизвестное, иначе ничего не выйдет. И мне кажется, что скоро враг даст нам в руки это «неизвестное»,– задумчиво сказал Аврониев.– Пришла милиция, ищет цезий, они непременно прореагируют на это. Как? Увидим,– закончил он.

– Итак, каковы наши задачи? – спросил Балтов.

– Задач у нас две. Первая – срочно найти цезий и спасти профессора. Вторая – найти вора, поскольку за его спиной скрывается, вероятно, более крупная фигура.

– Мне кажется, я буду полезен тебе только для решения первой задачи,– заметил физик.

– Как твой аппарат? Хорош? Уловит ли он слабую радиоактивность?

– Полная гарантия. Больше того: если вор не учел, что металлические предметы, находившиеся вблизи цезия, должны были стать радиоактивными, он в наших руках.

– Превосходно! Давай посмотрим аппарат.

Балтов принес в комнату коробку, похожую на те, в которых хранятся микроскопы, и вынул из нее аппарат. На его передней стенке находилась шкала со стрелкой, как у обыкновенного барометра. Стрелка стояла на нуле. Кнопки и рычажки обеспечивали работу аппарата в различных условиях.

– Думаю, никому, кроме Попова, не следует знать о счетчике,– посоветовал Балтов.

– Это обязательно. Мы должны застать вора врасплох. Что бы ты предложил? – спросил Аврониев, предполагая, что физик уже принял решение.

– Я обойду незаметно все здание – комнаты, кабинеты, затем двор. Может быть, проволочки где-нибудь там. В процедурную и комнату медсестер я не войду. Если ничего не найдем, позовем всех сюда. Аппарат от них скроем. А затем переведем их в другую комнату и снова проверим помещения. Понятно?

– Я согласен. Никто не должен видеть аппарата. И все-таки мне кажется, что любой ценой будет сделана попытка вынести отсюда цезий, если это уже не сделано. Только бы не опоздать! – Аврониев вздохнул, сел за стол Попова и задумался.

Балтов вышел. К нему присоединился высокий лейтенант Чубров, прибывший в больницу по приказу Аврониева. Осторожно ступая по цементному полу коридора, они бесшумно продвигались вперед.

Аврониев несколько раз разговаривал по телефону, выходил из кабинета и отдавал своим работникам новые распоряжения. Надежда на счетчик Гейгера ободрила Аврониева. «Иначе черт знает, как бы мы отыскали эти четыре волоска»,– думал он. Но он был убежден, что преступник неплохо подготовился и что его не так легко застать врасплох.

«Едва ли эта работа доверена глупцу, но, если даже он глуп, мы должны считать его самым умным и самым хитрым...» Аврониев попытался представить себе, что бы он делал на месте вора.

«Как бы я действовал?» – спросил он себя. И ответил: «Во-первых, проник бы сюда под каким-нибудь самым законным, невинным и убедительным предлогом. Во-вторых, кражу совершил бы так, чтобы подозрение пало на другого. В-третьих, как можно скорее избавился бы от проволочек. Например, если они горят, то сжег бы их, или переправил бы как-нибудь за пределы больницы, или подсунул бы в чей-нибудь карман, если бы пришлось спасать свою шкуру. В-четвертых, все делал бы так, чтобы можно было доказать свое алиби. В-пятых, я разыграл бы комедию, изобразив себя человеком, в нравственных качествах которого невозможно усомниться».

Аврониев улыбнулся.

«Это обыкновенный метод работы среднего преступника. Но есть и другие, более интересные варианты. Например, такой метод дерзкого преступника: привлечь внимание следствия на себя, а затем ловко переложить вину на другого... Да, но в это я не верю, гораздо вероятнее первый вариант. Затем, почему бы преступнику не работать с помощником? Почему бы не быть здесь какой-нибудь продажной душе, которая за деньги могла бы оказать ему эту услугу? Это очень вероятно!»

Подполковник с нетерпением ожидал результатов проверки. Но когда физик и Чубров вернулись, он даже не спросил о результатах. По их лицам было видно, что ничего не найдено. Занятые своими мыслями, они долго молчали. Первым нарушил молчание Аврониев. – Одно ясно: цель этой кражи – убить профессора и передать иностранной разведке результаты его последних научных исследований. Я узнал, что за несколько дней до своей болезни он сделал открытие огромной практической ценности. Мы должны его спасти, спасти любой ценой! – Аврониев произнес последние слова с той непоколебимой решительностью, которая поразила Балтова еще в те дни, когда Аврониева допрашивали в полицейских участках.

– Начнем! Чубров, позови Попова, его надо предупредить,– приказал он.

– Допрос для пробы счетчика,– добавил Балтов.

Когда хирург пришел, подполковник задал ему вопрос:

– Как больной?

– Все так же плохо, необходимо спешить.

– Не стало ли ему хуже, чем в тот день, когда его привезли сюда?

– Да.

– Кто наблюдал за ним?

– Доктор Васильев.

– Васильев? – повторил Аврониев и приказал Чуброву привести доктора Горанова.

6

В процедурной, где находились все задержанные, кроме сестры и ночной няни, которая спала внизу, царила тягостная тишина. Врачи смотрели друг на друга с нескрываемым сомнением и беспокойством. Мысль о том, что здесь вор, тот, кто убивал профессора, вызывала в них дрожь недоверия и отвращения. Дружеское расположение, с которым раньше каждый относился к своим коллегам, исчезло.

– Какая гадость! Просто можно провалиться сквозь землю от срама,– говорил доктор Гора-нов, бросая на всех гневные, подозрительные взгляды.– Ведь мы врачи, интеллигентные люди, и среди нас случилось такое, что несовместимо с совестью врача, с гражданским долгом... Это позор! – волновался он и сжимал кулаки, словно собирался вступить с кем-то в драку.

– Хотел бы я, чтобы это была ошибка,– пытался успокоить себя серьезно испуганный доктор Калчев.

– Какая там ошибка... Это крупное дело, вот увидите! – вмешался в разговор Симанский, протирая стекла своих очков. Он давно уже перестал тревожиться за судьбу профессора и сейчас говорил совершенно спокойно.

– Позор! – повторял Горанов. – Жутко представить, что цезий найдут у кого-нибудь из нас. Что вы думаете? Это так страшно, чудовищно, позорно...

– Да, вор должен радоваться, если на его долю выпадет только позор и срам, но мне кажется, что он отправится на тот свет раньше профессора! – со злой иронией перебил Горанова Симанский.

– Я все равно не верю, что может случиться такая отвратительная вещь,– испуганно настаивал доктор Калчев.

Только Васильев сердито молчал. Забинтованная рука у него болела, и самые мрачные мысли не выходили из головы.

«Значит,– думал он,– Антонова поддерживает тайное знакомство с этой жирной мордой, с этим истеричным типом... Почему они скрывают? Зачем тот солгал? Отчего она никогда не говорила мне о нем? Наконец, почему она не оттолкнула меня, если с ней этот тип... Или же здесь кроется что-то другое, чего я не могу понять?»

Вошел доктор Попов.

– Коллеги,– сказал он,– я вас очень прошу: во время допроса постарайтесь сделать все, чтобы помочь разоблачить вора.

– Будет допрос? – спросил Калчев.

– А вы что думали? – взглянул на него Симанский.– На прием вас не пригласят.

– Все же... нас можно было бы и не подозревать,– пожал плечами Калчев, которого оскорбляло подозрение.

Симанский засмеялся.

Васильев вообще не реагировал на это сообщение. Он продолжал размышлять, припоминал свои последние встречи и разговоры с красивой медсестрой, анализировал слова и мысли и не находил никаких признаков ее неискренности.

Когда доктора Горанова вызвали на допрос, Симанский подошел к Васильеву и сказал:

– Помните, дорогой друг, я вам говорил, что враг подкапывается под жизнь профессора. Выходит, это была не пустая фантазия, и в моей голове есть кое-какой умишко...

Васильев окинул его острым взглядом и ответил:

– Да, вы очень умны!

– Не вижу причины для иронии,– смутился Симанский.

– Я тоже не вижу причины, зачем вы напоминаете, как вы умны и какая богатая у вас фантазия. Зато у вас неважная память,– заметил он, намекая на то, Что Симанский скрыл свое знакомство с Антоновой.

– Артериосклероз в вашем возрасте – редкое явление!– добавил доктор Калчев, невольно оказавшийся свидетелем их разговора.

Васильев усмехнулся и замолчал.

Через три—четыре минуты вернулся Горанов, и, трепеща от волнения и страха, на допрос пошел Калчев.

Горанов сердито сопел и ходил по комнате, не находя себе места.

– О чем вас спрашивали? – небрежно поинтересовался Симанский и, вынув из кармана маленький ножичек, начал чистить ногти.

– Ни о чем особенном,– ответил старый врач. Видимо, он был не намерен ни о чем рассказывать.

– Понимаю,– многозначительно улыбнулся Симанский.– Но не понимаю, почему вас не отвели в другую комнату и вообще почему нас держат здесь вместе. Это не в нашей практике ведения следствий!

– Выходит, вы хорошо знакомы со следственной практикой,– сухо заметил Горанов.

– Да, слыхал кое-что. Да ведь это не тайна...– сказал Симанский.

Вновь наступило молчание. Горанов продолжал шагать по комнате.

– Как здесь душно! – произнес Симанский и открыл окно. Он облокотился на подоконник и, глядя в окно, продолжал забавляться ножичком.

Через две минуты вернулся Калчев, и вместе с Чубровым на допрос пошел Симанский.

– Неприятная история, невольно чувствуешь себя преступником! – охрипшим от волнения голосом тихо произнес бледный как мел Калчев.– И главное – исчезло самое необходимое и как раз перед операцией! А что если бы мы уже вскрыли череп?

– Закрыли бы его и ждали,– сказал Горанов.

– Шутки в сторону! Честное слово, ничего особенного мне не сказали и почти не спрашивали, но я чувствую себя соучастником кражи.

Васильев продолжал молчать, и Калчев вопросительно взглянул на него.

– Ты, коллега, не беспокойся! Они приятные люди.

– Кто они? – как бы очнувшись ото сна, спросил Васильев.

– Следователи.

– А...

Стало прохладно, и Калчев решил закрыть окно. Закрывая его, он воскликнул:

– Посмотрите-ка! Наш ассистентик притворяется спокойным, а сам от страха забыл на подоконнике свой нож!

Он взял нож в руки и начал рассматривать его.

– Чудесный ножик. Посеребренный. У меня всегда была слабость к хорошим ножам, я даже коллекционирую их.

Вскоре вернулся Симанский и еще в дверях, засмеявшись, сказал:

– Здорово прощупывают! Вот увидите, обязательно найдут цезий! Тот, полный, с бритой головой, очень интересный человек. Сразу видно, что на этом деле собаку съел. Расспрашивал меня о разных мелочах, но видно, что понимает... Интеллигентный человек.

– И все же интересно, куда же делся этот чертов цезий? – спросил Горанов, когда Васильев выходил из комнаты.

– Одно бесспорно,– ответил ему Симанский: – человек, который взял его, сделал это с недобрым намерением. Здесь видна рука того, кто заинтересован в смерти профессора. Только так можно объяснить кражу!

– Вы забыли свой нож, – сказал Калчев, протягивая его Симанскому.

– Благодарю вас, тут обо всем забудешь. Этот нож – подарок профессора, и мне было бы очень жаль потерять его.– Симанский раскрыл нож, показал своим собеседникам все его лезвия, сложил и снова убрал в карман.

– Все это выглядело бы очень интересно и даже забавно, если бы не опасное состояние профессора,– вернулся к прежней мысли Калчев.

– Какая там забава, доктор? Это ужас! – резко возразил Симанский.– Идиот, который взял цезий, заслуживает виселицы.

– А что если цезий распался так, сам по себе? Например, ускорился радиоактивный распад, и металл исчез, прежде чем его успели взять? – снова задал вопрос Калчев, всегда с недоверием относившийся к химико-физическим законам.

– Таких фокусов в атомной физике не бывает,– рассмеялся Симанский и затем спросил: – А почему не видно сестры? Где она?

– Она в комнате дежурных. Вероятно, ее уже допросили,– ответил Калчев.

– Они очень быстро задавали вопросы,– заметил Симанский и, встав перед открытым окном спиной к остальным, вынул зажигалку, взял в рот сигарету и закурил ее.– Хоть бы скорее нашли цезий! – сказал он и повернулся лицом к доктору Калчеву.

7

Когда Васильев вышел из комнаты, Аврониев обратился к Балтову:

– Да, дорогой, вор не такой глупец, чтобы войти сюда с цезием в кармане. Он предугадал наши намерения и благополучно избавился от цезия.

– Но я же везде искал,– возразил Балтов.

– А в процедурной, где все задержанные?

– Я был около двери. Если цезий внутри, аппарат уловил бы его. Этот цезий достаточно радиоактивен... Если только вор не спрятал цезий в плотную металлическую или толстую свинцовую обертку или не оставил где-нибудь вне здания. Но это только временно спасет его, так как и металлическая обертка станет радиоактивной...

– Гм... Да... Обыск – самое легкое дело,– сказал Аврониев.– А ты искал под окнами, во дворе?

– Конечно.

Аврониев поднялся со стула, погасил дымящуюся сигарету и тихо, как бы самому себе, сказал:

– Тогда мы его схватим.Чудес не бывает...

В этот момент где-то совсем близко раздался треск мотора. Удаляясь, он постепенно смолк. Аврониев мгновенно выбежал из комнаты, оставив своих помощников в недоумении.

– Чубров! – закричал он,– Сейчас же проверь, что это за машина! И пусть зайдет доктор Попов!

Он вернулся в комнату и неожиданно спросил Балтова:

– Значит, если вор спрятал проволочки в металлический предмет, их труднее обнаружить твоим аппаратом?

– Да, но через некоторое время металлический предмет тоже станет радиоактивным, и эта можно будет обнаружить аппаратом,– ответил. Балтов.

– Значит, если я спрячу проволочку в свои часы, сами часы станут радиоактивными?

– Да, конечно. Вторичная радиоактивность» будет слабее, но счетчик, несомненно, обнаружит ее на расстоянии нескольких метров.

– О, это очень интересно! Вошли Чубров и Попов.

Растерявшись сначала после пропажи цезия, доктор снова овладел собой, и к нему вернулось прежнее спокойствие и уверенность. Очень внушительный в своем белом докторском халате, он подошел к Аврониеву.

– Что это была за машина? – спросил его подполковник.

– Из управления по очистке улиц. Она забрала мусор во дворе нашей больницы. Во двор она въехала вместе с одной из наших машин, и-потому вы ее не заметили.

– Но почему она приехала так поздно? Я не слышал, чтобы мусор убирали ночью.

– Этого я не знаю.

– А раньше у вас случалось, чтобы мусор вывозили F) такое позднее время?

– За время моей работы этого не бывало,– уверенно ответил главный хирург.

Аврониев прищурил глаза и вдруг рассмеялся.

– Выдали себя! – воскликнул он.– Наконец-то выдали себя! Я этого ожидал. Другим способом нельзя было проникнуть во двор, и они воспользовались машиной для вывозки мусора.

Все глядели на него с удивлением.

– Мы ищем цезий здесь, а они уже вывезли его. Быстро машину, Чубров! —Аврониев начал застегивать плащ.

– Куда из больницы вывозят мусор? – спросил он Попова, который смотрел на него с открытым недоверием.

– Не знаю, но сейчас скажу,– произнес доктор и вышел из комнаты. Казалось, теперь он был убежден в неспособности следователя.

– Мусор находится в помещении, расположенном как раз под окном процедурной, не так ли? – спросил Аврониев своего помощника.

– Так точно, там! – подтвердил Чубров, не менее других удивленный наблюдательностью начальника.

– Ей-богу,– заявил Балтов,– совершенно не могу тебя понять, словно ты говоришь на языке пушту. Заставляешь меня рыскать со счетчиком, людей допрашиваешь без всякого обыска, а в заключение вдруг бросаешься за какой-то случайной машиной!

– Случайной! – иронически повторил Аврониев.– А я думаю, что не случайной... И вообще нас часто выручают такие «случайности»!

Попов вернулся и с холодной вежливостью сообщил:

– Мусор вывозится за город и сваливается во многих местах прямо в поле. Говорят, там есть специальные ямы.

Аврониев отдал распоряжение своим людям, остававшимся в больнице. Затем он вышел во двор, нашел место, куда сваливали мусор, и взглянул наверх. Как раз над ним светилось окно процедурной. Ему показалось, что в окне мелькнул силуэт Симанского.

– Случайность! – снова повторил он и покачал головой.

Через несколько минут Аврониев, Балтов, Чубров и два милиционера выехали на мусорную свалку. Балтов держал на коленях аппарат.

8

Дождь по-прежнему лил как из ведра. На шоссе стояли лужи, а в кюветах бурлили ручьи.

Машина летела с бешеной скоростью – таков был приказ Аврониева. Все шестеро молчали. Каждый старался разгадать причину, кражи, угрожавшей профессору смертью. Ни с кем из них еще не случалось такого необыкновенного приключения. Разыскивать четыре радиоактивные проволочки не толще волоса на территории огромного города! Это потруднее, чем искать иголку в стоге сена.

У шлагбаума контрольного поста милиции их ждала машина управления по очистке города, которая при возвращении с мусорной свалки была задержана по приказанию Аврониева. Выскочив из машины на ходу, подполковник вошел в будку контрольного поста. Там находились двое рабочих и шофер из управления по очистке города. .

– Кто заставил вас вывозить мусор в такой поздний час?—спросил он.

– Иванов, наш начальник, позвонил по телефону и сказал, чтобы мы обязательно вывезли из больницы мусор, потому что завтра там будет проверка и им может попасть. Он обещал заплатить нам вдвойне за сверхурочное время, и мы согласились,– ответил один из рабочих.

– А по графику когда вы должны были вывозить мусор?

– Завтра рано утром.

– И вы не могли подождать до утра?

– Но мы же вам сказали, что утром будет проверка,– пояснил другой.

– А где свалили мусор?

– В поле для этого сколько угодно места! Там сваливают половину мусора со всей Софии. Мы ссыпаем в большой овраг у реки.

– Можете показать место, куда вывалили мусор?

– В такой темноте... Это нелегкое дело! Там очень много мусора, и его трудно отличить. Ведь это же мусор! Где там узнать, да еще в такой дождь! – объяснил первый рабочий. Он явно хотел как можно скорее избавиться от следователя.

Но другой рабочий заметил:

– Давайте попытаемся, может, найдем. Аврониев взглянул на него и спросил:

– Как тебя зовут?

– Юсуф.

– Ну, Юсуф, залезайте в вашу машину и поезжайте прямо к оврагу! – приказал подполковник.

Дождавшись, когда они выйдут, он позвонил по телефону,

– Иванова! – услышал Балтов голос Аврониева.

Машины двигались по полю мимо редких домов. Столица потонула в непроглядной дождевой ночи. Путь становился все труднее и труднее: кругом была непролазная грязь.

Машины забуксовали и остановились около кучи мусора и шлака. Влево и вправо от машины виднелись холмики мусора, одни уже разровненные, другие только что насыпанные.

Все вылезли из машины. Дождь продолжал идти, холодный, неприятный.

– Ищите следы! – приказал Аврониев.

– Ничего не видно, следы смыты дождем,– ответил Чубров.

Зажгли карманные фонарики. Везде, куда падал свет, виднелись кучи мусора, белели куски бумаги, блестели еще не заржавевшие консервные банки, темнели отбросы. Пахло гнилыми овощами.

Балтов с отвращением сплюнул и подумал: «Искать цезий в этом болоте! Это просто сумасшествие!».

Свет включенных фар вырывал из темноты только силуэты людей.

– Давайте сюда аппарат и идите вперед,– послышался откуда-то из мрака голос Аврониева.

Один из милиционеров вынул счетчик из футляра и пошел вперед. Балтов последовал за ним, освещая фонариком циферблат счетчика.

Аврониев шел позади.

Лучи света врезались в сплошную завесу дождя. Но никто не обращал внимания на ливень. Вся группа медленно продвигалась в глубь оврага.

– Вспомните, в какую кучу вы свалили мусор? – спросил Аврониев рабочих.

– По-моему, где-то там, дальше. Темно же, товарищ, трудно сказать точно, где свалили. Если бы не связывались с этой мерзостью, сейчас сидели бы в тепле! – сказал первый рабочий.

– Попытайтесь припомнить,– сказал Аврониев и, вдруг остановившись, осветил фонариком их лица.– Послушайте, товарищи,– мягко Произнес он,– от этого зависит жизнь человека, очень хорошего человека. Вы должны помочь!

– Да что там, поищем, товарищ,—сказал Юсуф.– Кажется, мы свалили мусор в низине.

И он исчез в темноте.

Прошло уже пятнадцать минут. Рука Балтова начала дрожать от напряжения, свет фонарика тоже дрожал, а стрелка на циферблате аппарата замерла, как заколдованная. Словно призраки, двигались люди по этой пустоши почти без всякой надежды найти драгоценные проволочки. – Черт бы побрал этот счетчик! – злился физик.– Может быть, он поврежден? Нужно было взять из института два аппарата...

Обошли вдоль и поперек весь овраг, но ничего не обнаружили.

Балтов промок до нитки – он уже чувствовал, как вода стекала по его телу. Встретив рабочих, он не сдержался и раздраженно сказал им:

– Эх вы, глупцы, как это вы не знаете, где сваливали мусор?

– Да как узнать, товарищ! В такой дождь сам черт ничего не разберет!

Группа приблизилась к яме, откуда доносился сильный запах сероводорода и гниющих овощей.

– Это не то, здесь старая свалка,– сказал кто-то.

– Мусор из больницы, наверное, пахнет лекарствами,– высказал предположение Чубров, который нес аппарат. Руки у него дрожали от усталости и напряжения.

– Еще немного, и мы не будем ощущать никакого запаха – все схватим насморк! – ругался физик.

Аврониев продолжал молча идти позади всех и вглядывался в светлые пятна. Он упорно искал следы машины.

Казалось, поиски были безнадежны.

Вдруг из темноты появился Юсуф, который блуждал где-то в стороне с фонариком Аврониева.

– Эй, товарищ,– обратился он к подполковнику,– я, кажется, нашел место, куда мы вывалили мусор!

Все остановились.

– Где? Говори скорей! – бросился к нему Балтов.

– Там, в низине. Идите за мной!

Вся группа бросилась за рабочим. Спотыкаясь, увязая в грязи и шлаке, падая, ругаясь, все бежали вперед. Мусорная яма появилась перед ними так неожиданно, что они едва не попадали в нее. Чубров с аппаратом в руках только чудом удержался на краю.

Балтов держал фонарик так, чтобы свет падал на шкалу аппарата. Все, у кого были фонари, направили лучи света на циферблат счетчика.

– Ничего нет! – мрачно произнес физик и, повернувшись к Юсуфу, добавил: – Ты, братец, что-то спутал.

– Да здесь же, здесь мы проезжали! – настаивал Юсуф.

В разговор вмешался Аврониев.

– Чубров, а ну-ка пройди с аппаратом чуть-чуть вперед. Наклонись! – скомандовал он.

Чубров прошел вперед и наклонился над обрывом.

– Смотрите! – закричал Балтов.

– Ах! – хором воскликнули все.

Стрелка на циферблате слегка качнулась и | отклонилась на одно деление вправо.

– Еще вперед, Чубров! Осторожно, не упади!– отдал команду Аврониев. В его голосе слышалось волнение.

Лейтенант спустил обе ноги в яму и с трудом удерживался, чтобы не упасть.

– Отклоняется! Отклоняется! – кричали все. Дрожа от возбуждения, Балтов думал:

«Только бы не что-нибудь другое!».

Вдруг Чубров соскользнул по мокрому шлаку и вместе с аппаратом полетел вниз.

– Ушибся? – закричал сверху Авроииев и прыгнул вслед за ним, освещая дно ямы фонариком.

Края ямы были пологими, а глубина не превышала двух метров. Подполковник прыгнул удачно, быстро поднялся и бросился к Чуброву. Чтобы предохранить аппарат от повреждения, тот упал на спину, держа счетчик над собой. Аврониев осветил шкалу и, всегда такой спокойный, сдержанный, едва сдержал крик. Стрелка дрожала на последнем делении циферблата. Сильная радиоактивность!

Один за другим все спрыгнули вниз. Никто из них еще никогда не испытывал такого волнения. Спасительных проволочек не видно, никто не знал, как их найти в горе мусора, но они здесь, это несомненно. А остальное сделает счетчик! Сейчас все свято верили в аппарат, от которого зависела судьба человека.

Люди бросились разрывать размокший от дождя мусор. Лучи всех фонариков слились в одно большое светлое пятно. Пока рабочие ходили за лопатами, Балтов нашел в куче старых бинтов первую проволочку. Чубров нашел вторую и третью.

Но где же четвертая?

Они обыскали все, но четвертой проволочки не было. Балтов догадался распорядиться, чтобы к машине унесли три найденные проволочки. Стрелка счетчика медленно возвратилась к нулю, и он понял, что четвертой проволочки в яме нет.

Она была где-то в другом месте.

– Поехали! – приказал Аврониев.

Люди пошли к машинам. Аврониев приблизился к Балтову и тихо прошептал:

– Дела поправляются. Сейчас у нас появился еще один союзник!

– Кто же это?

– Четвертая проволочка.

– Ты думаешь, что ее нет здесь не случайно?

– Думаю, что она выдаст нам вора! Он взял проволочку себе как доказательство успешной кражи. Может быть, он должен отчитаться кому-то. Или же, если он умнее, он решил сбить нас со следа и подложил ее кому-нибудь другому, чтобы мы поймали его с поличным. Но и первый, и второй варианты нас устраивают. Он запомнит эти поиски цезия!