Текст книги "О, марсиане !"

Автор книги: Георгий Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Кто это, Жорж? – спросил он, еще не соображая, куда и зачем его приглашают.

– Один мой знакомый, – ответила Диана, улыбаясь. – Идемте, Гаврила Никитич, я вам сейчас все растолкую.

МАРСИАНСКАЯ ПРОПОВЕДЬ

Городу Заборьевску не менее трех столетий. В местном краеведческом музее есть данные, что назван он так не потому, что в нем много заборов, а потому, что расположен "за бором". С течением времени, однако, бора не стало: должно быть, мало-помалу его перевели на заборы. Чего не случится за триста лет! Вот только марсианское нашествие горожане испытали впервые.

Ближе к полуночи тьма установилась на улицах кромешная. Словно какой-то озорной маляр прошелся кистью по поднебесью и наглухо зачернил все отверстия, сквозь которые пробивался на землю звездный свет. Вдобавок вязкий туман от реки окутал электрические фонари, и мерцали они без проку. Прохожему стало совсем худо – что ни шаг, рискуешь споткнуться о булыжник или угодить в лужицу. Словом, лучше ночи для захвата города космическими пришельцами не придумаешь.

– Вот они ее и выбрали, – сказал человек вполголоса и самодовольно хмыкнул. Он шел посередине пустынной улицы, ухитряясь обходить препятствия, будто ведомый неким внутренним локатором. И бормотал себе под нос: – Пусть спящий проснется. Рожденный ползать пусть взлетит! Это вам, уважаемый Сергей Сергеич, не дебит-кредит, и не опять ты напортачил, мать твою перетак, и не когда же ты ума-разума наберешься! Я-то набрался. Все ваши гнусные делишки, все хитроумные приемчики, посредством коих вы запускаете ручищи в государственную казну, вижу. Всегда видел, а теперь скажу кому надо, учтите. Бьет час, экспроприаторов экспроприируют! И вас, моя любезная помыкательница, поставим на место. В ногах будете ползать, просить прощенья за тюрю, за квашу, за "у всех мужья как мужья...". Прочь сомнения, настала пора действия! Вперед, и ни шагу назад – вот наш, марсианский, девиз!

Окончание этой странной тирады пришлось как раз на угол Шекспировской и Кранопрудской, где в новом белокаменном здании, гордости заборьевских архитекторов и городских властей, разместилась центральная аптека. Была она непомерно велика и с шиком отделана: иные критиканствующие горожане утверждали, будто денег, затраченных на ее сооружение, хватило бы на Петергоф или, по крайней мере, на три дюжины жилых домов. Но большинство относилось к аптеке одобрительно, резонно полагая, что не крышей единой жив человек, надо заботиться и об эстетике, а главное – оставить нечто стоящее потомкам.

Безоговорочно и с воодушевлением приняла аптечный дворец молодежь. Причиной тому был грандиозный холл со стенами из красного пластика и с навесным ажурным бревенчатым потолком, опиравшимся на 64 изящные коринфские колонны. В холле, таким образом, образовалось множество укромных уголков, что делало его, особенно в ненастье, незаменимым прибежищем для всякого рода интимных и деловых встреч. Так его и окрестили – "домом свиданий".

– Перст судьбы! – сказал человек, вглядываясь в освещенную витрину, где на фоне кумачового полотнища с лозунгом "Лечись заблаговременно!" были выставлены противогриппозные медикаменты. – Конечно, – продолжал он рассуждать вслух, – можно было бы ограничиться и одним разом. Но раз это вдохновение, это порыв, а в известном смысле и случай. Нужна привычка. Нужна система. Надо навсегда отбросить слабость и подавить страх. Вперед, и ни шагу назад!

Он дрожащей рукой достал из кармана чулок, натянул его на лицо и распахнул аптечную дверь.

В зале было десятка два людей: часть стояла у прилавков, у касс, прочие, попрятавшись за колоннами, были заняты выяснением отношений. Несмотря на то что пришелец изо всех сил хлопнул массивной дверью, никто и ухом не повел.

– Я марсианин! – крикнул было он, но как-то вяло, уже соображая, что для просторов, воплотивших эстетические амбиции заборьевских градостроителей, крик его подобен муравьиному писку. Нет, ограбить эту аптеку можно было только с помощью портативного мегафона с усилителем.

Грабитель в полнейшей растерянности топтался у входа, его трясло от обиды на мироустройство, а также на злокозненное стечение обстоятельств, помешавших деянию совершиться.

И тут случай пришел ему на выручку. Его узрели и признали острые глаза невысокого полного, очень уверенного в себе человека, который торчал у ближней к входу аптечной секции, с интересом разглядывая лечебные травы и время от времени бдительно озираясь. Надо же было Глобусу, уйдя от своего преследователя, искать передышки именно в аптеке!

– Это он, смотрите, он, марсианин! – завопил Глобус, шарахаясь назад, отчего из стоявших рядом покупателей чуть ли не получилась куча мала. Голос у него был высокий, визгливый, так что услышан он был во всех уголках холла, и отовсюду "заколонники" ринулись к месту происшествия.

Пришелец сумел использовать предоставившийся ему шанс. В несколько прыжков он добрался до ближайшего прилавка, вскочил на него и, выставив на обозрение маленькую блестящую коробочку, заявил:

– Этот человек прав. Я действительно марсианин. Всем оставаться на местах, иначе пущу в ход аннигилирующий бластер с фамагустой. Повернуться ко мне спиной, руки поднять! Эй ты, вихрастый, не слышишь, что я говорю?!

Тут с услугами выскочил все тот же Глобус. Тыча кулачком под ребро верзиле с рыжим чубом, который явно не хотел выполнять приказов инопланетчика, он шумно возмущался:

– Тебе же по-русски сказали, что надо делать, дурья голова. Давай, давай, разворачивайся. Товарищ марсианин может ведь отправить всех нас в пекло. Ты подумал, что станется с аптекой?

Глобус, как все жулики, был незаурядным психологом. Он затронул, можно сказать, самое чувствительное местечко в заборьевских душах. Образ прекрасной колоннады, обращенной в руины, был для них настолько нестерпим, что все прочие зашикали на чубатого. Уступая давлению общественности, он подавил в себе волю к сопротивлению и тоже повернулся спиной к грабителю.

Последовала знакомая нам процедура осмотра карманов с отбиранием спичек. Женщины были оставлены в покое – на этой основе позднее была выдвинута гипотеза о господстве на Марсе матриархата. Сделав свое дело и предупредив, чтобы не двигались, пришелец направился к выходу. Самообладание его восстановилось полностью, ликуя, он бормотал по своей привычке:

– Вот и все. Куда как просто. Что вы теперь скажете, уважаемый Сергей Сергеич и моя любезная?..

Эта преждевременная расслабленность чуть его не погубила. Рыжий верзила, так до конца и не вразумленный, решил, видимо, рискнуть аннигиляцией и кинулся вдогонку. К тому же из-за колонны какой-то молодой человек подставил ему подножку.

Грабитель потерял равновесие, но сбалансировал и лишь вынужден был оттолкнуться от пола ладонью. Потерянные секунды могли оказаться для него роковыми, не вступись опять Глобус. Он ухватил рыжего за плащ и крикнул:

– Идите спокойно, товарищ марсианин, сознательные граждане Заборьевска не позволят вас спровоцировать!

Уже в дверях недосягаемый марсианин сделал странную вещь. Он вновь поднял свой бластер и, угрожающе им помахивая, сказал:

– Эй ты, толстый сукин сын, попадешься мне в третий раз – аннигилирую!

– Это вы мне? – с изумлением и обидой вопросил Глобус.

– А кому еще! – Выскальзывая за дверь, пришелец услышал позади звуки мощных шлепков и визг: рыжий и другие били Глобуса за коллаборационизм.

– До чего же гнусная личность! – подумал, как всегда, вполуслух грабитель, продолжая переживать происшедшее. – А ведь очень даже знаменательно, что всего один такой пособничек и нашелся.

– Вы имеете в виду Глобуса? – сказал некто, неожиданно возникая из тьмы. Железная рука сжала плечо пришельца, и, пока он находился в состоянии полнейшей прострации от страха, боли и неожиданности, другая рука твердо и мягко изъяла у него заветную металлическую коробочку.

– Успокойтесь и постарайтесь не сопротивляться, чтобы мне не пришлось сделать вам больно. – Голос был мягок, даже ласков, и это как-то не вязалось с решительными действиями незнакомца. Пришелец совсем размяк и вдруг начал всхлипывать.

– Ну зачем вы так, возьмите себя в руки. Я, оперуполномоченный Гвоздика, гарантирую вам беспристрастное расследование. И напугали вы меня своим бластером. Кстати, эта штука не срабатывает от тряски?

– Нет, – машинально ответил грабитель.

– Вот и хорошо, сейчас пойдем ко мне, побеседуем как положено, выясним, что к чему. – Успокоительно все это приговаривая. Гвоздика, однако, не ослаблял хватки и быстро вел пришельца своим маршрутом. – А как на Марсе с преступностью? – завел он новую тему. – Индивидуальная, групповая, профессиональная, любительская... Что преобладает? Ладно, ладно, вижу, вы еще не пришли в себя. А зачем вам понадобилось столько спичек? Марсиане случайно не питаются серой?

Гвоздика был в превосходном настроения. Еще бы, ему удалось взять не какого-то заурядного жулика, тут пахнет делом государственной важности. И ведь он его, можно сказать, вычислил, логически установив, что следующим объектом нападения будет аптека, поскольку в столь поздний час никакие другие общественные заведения в городе не работали.

Но, как бывает всегда или часто, жизнь бьет под ребро как раз в момент триумфа. Внезапно Гвоздика ощутил непривычную для себя слабость, в ушах явственно зазвучала мелодия морского прибоя, а перед глазами возникла панорама берега с накатывающимися на песок пенистыми волнами. Сознание его оставалось ясным, он хорошо понимал, что вторично стал объектом того же мощного психического воздействия. Полагая, что исходит оно от его спутника, Гвоздика попытался прервать излучение ударом в солнечное сплетение, но не сумел даже собрать в кулак вялые пальцы. Все его тело обмякло, и он уже не держал грабителя, а, напротив, сам к нему привалился, чтобы сохранить равновесие.

Подавленный и запуганный пришелец почувствовал наконец, что представителю закона не по себе, но не сразу решился этим воспользоваться.

– Вам плохо, товарищ Гвоздика? – участливо спросил он. – Сердце? Сейчас, сейчас, здесь неподалеку аптека... Что я мелю, господи, спохватился он, – какая аптека, только туда мне сейчас недоставало сунуться. Но не бросать же здесь этого несчастного.

Он остановился в нерешительности, испытывая желание бежать без оглядки и кляня себя за неизбывную совестливость. И вдруг отчетливо услышал хриплый повелительный голос:

– Не бойтесь за следователя, через минуту с ним будет о'кэй, идите за мной. – Грабитель готов был поклясться, что голос идет откуда-то сверху. "Куда же мне идти?" – подумал он и услышал в ответ: – Прямо, прямо, а теперь сворачивайте направо.

Он покорно пошел, позабыв о Гвоздике, подчиняясь чьей-то явно превосходящей воле.

– Входите в сад, двигайтесь по боковой аллее, – диктовал голос. Вялите скамью под платаном?

Грабитель плюхнулся на указанную ему скамейку и вдруг вспомнил, что в оторопи забыл отобрать у Гвоздики бластер.

– Не беспокойтесь о своей коробочке, там ведь конфеты, так пусть старший лейтенант их съест.

На этот раз голос прозвучал где-то близко. Грабитель обернулся и увидел высокого худого человека, попыхивающего сигаретой. При этом слабеньком освещении на лице незнакомца можно было разглядеть лишь длинные, до подбородка, баки, мясистый нос да отвислую нижнюю губу.

– Не пора ли, кстати, снять чулок, – сказал незнакомец. – Кто вы такой?

– Я марсианин, – не задумываясь ответил грабитель.

– Не валяйте дурака, это я марсианин.

Грабитель охнул.

– Так кто же вы все-таки? Впрочем, ладно, можете не говорить, имя для меня не так уж важно. Меня интересуют ваши мотивы.

– Мотивы?

– Да. Зачем вам понадобилось воровать спички? Насколько я разбираюсь в местной коммерции, это ведь не столь уж большая ценность.

Грабитель перебрал мысленно причины, толкнувшие его на рискованное дело, и, хотя они и сейчас показались ему достаточно вескими, признаться было стыдно.

– Ага, – сказал незнакомец, – значит, вам захотелось доказать самому себе, что вы не разгильдяй, как полагает ваш шеф, и не тюря, как думает о вас жена. Извините, что такое разгильдяй и тюря?

– Разгильдяй – это, как вам сказать, несобранный, неорганизованный человек, что ли, – последовало неохотное пояснение.

– Допустим. А тюря?

– Невозможно объяснить, – решительно заявил грабитель, упуская "из виду, что незнакомец легко читал его мысли.

– Итак, это подобие каши. Насколько я понимаю, некий синоним разгильдяя. Редкий случай, однако, когда мнение жены совпало с мнением начальства.

– Нечего острить! – взорвался грабитель. – Побывали бы в моей шкуре.

– У вас было тяжелое детство? – участливо спросил собеседник. – Били родители? Обманывали друзья? Какой-нибудь комплекс на сексуальной почве? Мне как-то попалась на глаза популярная брошюра по фрейдизму... Постойте! – Незнакомец хлопнул себя по лбу. – Я, кажется, начинаю понимать: у вас типичный случай подавленной агрессивности с маниакальным желанием ее высвободить.

– Чепуха! – сказал грабитель.

– Как чепуха? – обидчиво возразил марсианин. – Я могу доказать, я следил за всеми вашими налетами.

– Откуда следили, если не секрет?

– Для вас не секрет. Я, видите ли, путешествую, чтобы собрать побольше информации о жизни на Земле: природные ископаемые, экономика, культура, быт, нравы, общественное устройство и тому подобное. Но поскольку в поезде какой-то прохвост стянул мой чемоданчик, в котором вещи необычайно для меня ценные, я вынужден был высадиться в Заборьевске. А тут, скажу вам, престранная обстановочка, какой-то необъяснимый марсианский психоз.

– Да, влипли вы в историю.

– Кто влип? Это нахальство. Я вас вызволил из цепких лап закона и вместо благодарности выслушиваю грубости. – Марсианин, разволновавшись, свирепо затянулся, закашлялся.

– Вы бы не курили, – сказал ему грабитель. – На Марсе, между прочим, тоже табаком балуются?

– Теперь балуются.

– А скажите все-таки, коллега, почему вы именно ко мне привязались?

– Не мог допустить, чтобы у землян сложилось впечатление о нас, марсианах, как о грабителях и насильниках. Понятно, коллега? Как видите, своих мотивов я не скрываю. Вернемся к вам. Кто такой Сергей Сергеич?

– Заведующий местной лабораторией треста Морречрыбпром, где я состою научным сотрудником.

– Так это и есть ваш пресловутый шеф?

– Он, – угрюмо ответил грабитель.

– Ну и что же, третирует вас, плохо обращается?

– Ходу не дает. Пятнадцать лет я работаю на Морречрыб, не хвалясь, могу сказать, что вся лаборатория на мне одном держится. Так, между прочим, и в центре думают. А до сих пор сижу в младших. Да разве во мне дело? Поверьте, товарищ марсианин, я не гонюсь за лишней полестней, хотя она и не повредит. Мой шеф не только хам, он еще и плут. Конечно, так, с ходу, к нему не подкопаешься, отчетность у нас в ажуре. А копни всерьез – такая картина откроется, ахнешь! Нормы занижаются, ставки завышаются, там приписки, здесь отписки... Что говорить, если он ухитрился за год сам себе шесть месячных окладов отвалить в качестве премий за сверхударный труд.

– Значит, он вор?

– Вор, может быть, и слишком сильно сказано, – засомневался грабитель, – но снять его надо бы.

– Однако, если в этом вашем тресте знают, что здесь творится, почему Сергей Сергеичу все сходит с рук?

– А потому, что у него рука есть.

– И у вас есть. Даже две.

– Эта рука в переносном смысле: дружок, покровитель.

– Очень любопытно! – Марсианин извлек из кармана малюсенький серебряный шарик, подержал его секунду перед носом грабителя и спрятал.

– Что это за штука? – поинтересовался тот.

– Портативный мыслезаписец. Еще один вопрос. Почему бы вам не вывести шефа на чистую воду или... как это у вас говорится... – Марсианин опять достал шарик. – Ага, выступить с принципиальной критикой в его адрес?

Грабитель молчал.

– Боитесь. Духу не хватает. Вы, товарищ, обыкновенный трус. Нечего удивляться, что я жена вас тюрей зовет. – Марсианин освоил это словечко и выговаривал его смачно, даже с некоторой лихостью. – И никакие дурацкие походы за спичками вам не помогут. Разве что попадетесь вторично и окончательно себя погубите.

Вообще, уважаемый грабитель, – прошу прощенья, что вынужден вас так именовать, – вы представляете любопытный социальный феномен. Родители вас не били, друзья не предавали, нужды вы не знали. Вам ведь не приходится из последних сил добывать себе хлеб насущный, живете в достатке, не случайно столь равнодушно рассуждаете о прибавке в пятьдесят целковых – состояние для иного вроде меня, грешного, вынужденного проживать на командировочные из расчета два шестьдесят в сутки. Установлено, кстати, по вашему стандарту, и никак не вдолбишь нашим твердолобым финансистам, что жизнь на чужой планете всегда дороже. Правда, есть еще гостиничные и представительские. Словом, вы баловень судьбы. Общество сделало все, чтобы вы жили достойно, как подобает человеку. Но вы не сумели им стать и пытаетесь превратиться в сверхчеловека – самое весомое свидетельство слабости духа. И не только у вас на Земле, но и у нас на Марсе, и на обитаемых планетах в созвездии Быка, и везде, где еще существует разумная жизнь. Слабость духа – вот источник всех бедствий, причина всех преступлений, питательная почва для всех несправедливостей.

"Каков демагог", – подумал не без зависти грабитель.

– Глупости, – уловил его мысленную реплику марсианин. – Слушайте, когда вам говорят правду, и постарайтесь наконец взяться за ум. Нет, я далеко не считаю вас злодеем. Напротив, весьма вероятно, что вы неплохой специалист, приносите даже какую-то пользу, добросовестно исполняя свои служебные обязанности. Но пренебрегаете главным – своим гражданским долгом. Отовсюду вас призывают бороться за правду, думать о народном благе, быть нетерпимым ко всякому безобразию. Как вы отвечаете на этот призыв? Никак. Вы маетесь, калькулируя каждый свой шаг с учетом того, как это отразится на вашей сытной, устроенной, хотя и нудноватой, но привычной и спокойной жизни. Вы успешно потребляете свой кусок общественной справедливости, но не участвуете в ее расширенном воспроизводстве. И в этом смысле вы социальный паразит!

– Вам бы в районный агитпроп лектором, – не удержался уязвленный грабитель.

– Почел бы за честь, – сухо ответил марсианин. Он давно уже поднялся со скамьи и произносил свой монолог, стоя перед собеседником, тыча ему под нос палец, разводя руками и жестикулируя иным образом.

– Разумеется, земная цивилизация не погибнет от таких, как вы, грабителей. За время моих скитаний по этой планете я встречал много славных, по-настоящему сильных духом людей и проникся к ним искренней симпатией. Скажу больше: вашему обществу предназначено большое будущее. Правда, вы пока уступаете нам в техническом отношении, не втянулись еще полностью в эру единения, основанного на общем благе. Но ресурсы Земля несравненно богаче ресурсов Марса, причем и материальные и духовные. Кто знает, может быть, нам удастся слить ко взаимной пользе две культуры, рожденные одним солнцем. В этом, в конце концов, назначение и моей миссии.

"Я действительно истосковался по аудитории", – подумал марсианин. Ему привиделся храм науки в Марсополисе. Просторный актовый зал заполнен до отказа. Контрольные фонарики, аккумулирующие энергию мысли, излучают интенсивный поток света – студенты, аспиранты, профессора живо общаются. Но вот по сигналу ректора он усаживается в кресло, подключенное к мощному усилителю. С этого момента все настраиваются только на его разум, никто не в состоянии думать о чем-либо постороннем и тем более вступать в диалог.

Он в родном марсианском обличье, от которого почти отвык за год земной жизни. Волнуясь, начинает: "Я избрал темой своей кандидатской диссертации психологическую сущность землян, их этику. Нет нужды говорить об актуальности этой проблемы сейчас, когда люди выходят в космос и ставится в повестку дня установление уже не одностороннего, а обоюдного контакта. Мною скрупулезно изучены труды крупнейших марсианских ученых, прежде всего академиков Ора, Дуя, Вия и Круя, членов-корреспондентов Зена, Мона, Ума. Более всего, однако, я обязан своему научному руководителю профессору Друпу. Хочу также поблагодарить всех моих коллег, которые благожелательным отношением и дружескими советами безмерно споспешествовали моей работе.

Я сознаю, что вклад мой в исследование темы скромен, а некоторые выводы диссертации могут показаться спорными, поскольку не подкрепляются экспериментальным материалом". И так далее. Он помнил каждое свое слово, каждый взмах щупальцами. Вопросы, которые ему задавали, дружелюбные или ехидные реплики с мест и свои удачные ответы, не раз вызывавшие в аудитории дружный смех. Аплодисменты, торжественное вручение диплома, пирушку в окружении друзей и при участии членов ученого совета.

Особенно вспомнилась ему беседа у ректора Буя, который сказал: "Мы рекомендуем тебя в первую исследовательскую группу на Землю. Это большая честь, постарайся быть ее достоин. Ты вместе с другими избранниками проложишь путь к слиянию двух культур, рожденных одним солнцем". Горячо поблагодарив, он спросил, почему первая экспедиция на Землю должна быть секретной, ведь, идя с добром, от хозяев не прячутся? Ректор ответил: "Одни видят на Земле родственную цивилизацию, другие – природные богатства. От тебя теперь тоже зависит, какая идея возьмет верх. Будь праведен и силен духом".

"Вот проблема, – подумал марсианин, отрешаясь от воспоминаний, – быть одновременно тем и другим. Не все праведники сильны духом, не все сильные духом – праведны. Хорошо, что землянин не способен читать мысли".

Он наклонился к грабителю, потрепал его по плечу, сказал, переходя на "ты":

– Не поддавайся унынию. Может быть, я был излишне резок. В конце концов, у тебя есть желание одолеть свою слабость. А это уже кое-что.

– Прикажете благодарить за моральную поддержку? – задиристо возразил тот. – Я вот все гадаю, кто вы такой есть, какой у вас интерес ввязываться в мои дела и читать мне пошлые проповеди. И черта с два я поверил в эти бредни о марсианстве. Вы чревовещатель и гипнотизер, это точно.

Ублаженный собственным красноречием и высокими мыслями, марсианин не обратил внимания на грубый тон.

– Веришь ты или нет, – сказал он благодушно, – не имеет значения. Сейчас я сотру из твоей памяти все переживания этого вечера...

– Как сотрете? – встрепенулся грабитель. – Выходит, все насмарку!

– Успокойся. Вычеркиваются только факты, нравственный опыт остается. Если тебе действительно удалось переломить свою натуру, тогда... – он улыбнулся, – тогда согласно нашему марсианскому девизу вперед, и ни шагу назад!

В тот вечер Никодим Лутохин приплелся домой чуть ли не во втором часу ночи и, когда Диана Лукинична отворила ему дверь, ни с того ни с сего дал ей пощечину. Впрочем, она-то знала за что.

Потом Никодим слезно просил прощенья, ссылаясь на излишек принятого спиртного.

Потом он строчил длинное, хорошо аргументированное заявление куда надо о противоправной деятельности своего шефа.

Потом порвал его, выбросил в унитаз, аккуратно смыл и пошел спать.

БОРЬБА С МАРСИАНСТВОМ

По субботам Заборьевск обычно отсыпался за прошедшую неделю и за воскресенье вперед. На этот раз он поднялся до зари. Город был как потревоженный улей, все бегали за информацией к соседям, обзванивали родственников и сослуживцев, приняв сообщение, заслуживающее внимания, спешили немедленно передать его по кругу. Молва гуляла по домам и улицам беспрепятственно, поскольку остановить ее было некому: районная газета выходила только по будням, а центральной прессе только и дела – следить за положением в Заборьевске.

Рассказывали, что в вокзальный ресторан ворвалась группа марсиан, находившихся в сильном подпитии, вели себя непотребно, скандалили, били посуду, досталось и официанту. На увещевание метра отвечали с вызовом погоди, мол, высадится основной десант, не то еще будет. Потом, видимо по команде, разом исчезли. Не исключено, что передвигаются они методом радиотранспортировки: дезинтегрируются на атомы, передаваемые волнами в место назначения, а там реинтегрируются. По другим данным, дело обстояло проще: марсианские шлемы, оказывается, обладают свойствами шапки-невидимки.

Сообщали, что какой-то озорник марсианин воплотился в тело директора местной филармонии, вытеснив хозяина неизвестно куда, и провел ночь с его ничего не подозревавшей женой. По одной версии, тело утром было возвращено владельцу, по другой – горемыка так и остался без телесной оболочки, хотя представить это и непросто.

По некоторым данным, за прошедшую ночь в городе было совершено не менее шести дерзких ограблений. Не обошлось и без жертв, одного смельчака, вступившего в борьбу с марсианином, тот аннигилировал. Изымались ценности, документы, предметы одежды, продовольствие и даже медикаменты. Отсюда напрашивалось заключение, что марсиане создают где-то в укромном месте базу, и реквизиции будут продолжены. Особо отмечалась охота марсиан за спичками – либо они намеревались заняться поджигательством, либо, напротив, хотели не допустить, чтобы заборьевцы, покидая оккупированный город, предали его огню.

Поступали и более утешительные вести: марсиан немного, они вовсе не агрессивны, а главное – милиция напала на их след, часть уже отсиживает, остальных выловят к исходу дня. Особым успехом пользовались сведения о подвигах старшего лейтенанта Гвоздики, который, в одиночку схватившись с тремя пришельцами, сумел накостылять им по-нашенски, отобрал бластеры и доставил троицу в отделение. Упоминалось также имя оперуполномоченного Тенькина, ухитрившегося распознать марсианина в совершенно нормальном на вид пассажире скорого поезда.

В кругах местной интеллигенции распространились вести, что сразу же после телепередачи в городе появился марсианин, официально предложивший установить контакт между двумя родственными цивилизациями. Перспектива эта сулила огромные выгоды, ибо в обмен на минеральное сырье марсиане предложили баснословную технику, вплоть до лицензий на производство машины времени, аппаратов, позволяющих за день выучить любой иностранный язык, а также таблеток, полностью излечивающих от пристрастия к алкоголю и табаку.

Возникали, правда, сомнения, почему руководство Красной планеты решило направить своего представителя не в одну из столиц, а именно в Заборьевск. Однако это мог быть тонкий дипломатический ход, рассчитанный на то, чтобы не порождать международных раздоров. Как бы то ни было, марсианское послание было немедленно передано в центр. Говорили даже, будто правительство уже обратилось в Организацию Объединенных Наций и выдвинуло инициативу установить с Марсом отношения мирного сосуществования, но какой-то делегат наложил вето, заявив, что речь идет об очередных кознях сверхдержав, пытающихся монополизировать марсианскую технологию.

Цены на рынке изрядно подскочили. На вопрос покупателей, чем это вызвано, продавцы отзывались: что ты, мил человек, с луны свалился, не слыхал про марсиан? Когда ж иной любопытствующий пытался уразуметь, почему появление инопланетчиков должно повлиять на механизм ценообразования, ему отвечали уклончиво.

И вообще горожане разделились на два сектора. Одни верили в марсиан, другие не верили. Последних было несравнимо больше, но на стороне первых было преимущество – вера. В спорах они брали верх. Что, в самом деле, можно возразить, когда оппонент божится, что вот этими самыми, собственными глазами видел, как марсианин грозился бластером с фамагустой? Тут и самый опытный полемист спасует. Да и невольно лезет на ум читанная в обилии научная фантастика, и думаешь: а что? А почему бы нет? Век-то у нас какой – стыкуемся в космосе, ходим по Луне, фотографируем Венеру с заездом на Галлею. Когда-то ведь пришельцы должны объявиться!..

Явившись поутру в неосторожно вверенную ему школу, Дубилов отложил все занятия, велел распустить ребятню, подкинув добавок к домашнему заданию, и назначил на 10:00 учительское собрание с участием родительского актива. Пока скликали народ, он, запершись в кабинете, спешно дописывал речь, над которой протрудился всю ночь.

Выйдя на трибуну, он не чувствовал усталости. Вовсе нет, Дубилов ощущал прилив жизненных сил, какого не помнил со времен борьбы с космополитизмом. Но тогда он был лишь начинающим, едва с педвузовской скамьи, и не мог, понятно, претендовать на заглавные роли. Теперь другое дело, он сам и по своему почину начинает кампанию, теперь ему есть где развернуться.

Аудитория была встревожена экстренным характером собрания. Такое бывает не часто, и если уж бывает, то по веским причинам. "Ждут сенсации", подумал Дубилов. Он широко расставил локти, вперился в зал, тянул минуту, чтобы нарастить напряжение, и начал эффектно:

– Есть ли у нас в коллективе марсиане?

Полуминутная пауза, на протяжении которой слушатели лихорадочно перебирают свое прошлое, пытаются припомнить, чем, когда не угодили докладчику. Инфарктная пауза.

– Вопрос ставлю в связи с создавшимся положением. И отвечаю уверенно: безусловно, нет!

Вздох облегчения.

– Я бы и не стал терпеть подобных лиц во вверенном мне учреждении.

Всеобщее ощущение чистоты и слитности.

– Но... – пауза, на этот раз короче, предынфарктная, – скажем прямо, есть такие, кто увлекается марсианством, нет-нет да и поглядывает, образно говоря, в сторону Марса.

Внимание аудитории сконцентрировано предельно. Раздается чье-то нервическое сопение.

– Взять хотя бы... не буду называть фамилий... руководительницу 6-го "Б" класса. Ведь это же факт, товарищи, что она попустительствует ученикам. Спрашивается, разве это метод воспитания полноценной смены доверять подросткам самим выставлять друг другу оценки? Разве это есть у Макаренко, разве этому нас учил великий педагог? Нет, дорогие коллеги, так дело не пойдет. С другой стороны, возьмем опять же преподавателя физкультуры. За десять лет в школе не выращено ни одного мастера спорта. Видимо, ему не дорога честь коллектива. И как же товарищ объясняет свою нерадивость? Для нас, мол, главное, чтоб молодое поколение росло здоровым. Это искусственное противопоставление, ошибочный, я бы даже сказал, вредный подход. Нам нужны и здоровье и мастерство.

Слушатели осмысливают молча.

– С подобными настроениями, – продолжает Дубилов, – пора кончать, выкорчевать их, как сорную траву.

– А при чем тут марсианство? – неожиданно раздается из зала звучный родительский голос. Но Дубилова так, с ходу, не возьмешь.

– Вот вам, товарищи, живой пример, – говорит он, разводя руками. Нужно ли отвечать на этот вопрос?

Крик из зала:

– Нет!

Дубилов:

– Ну вот, аудитория выразила свое отношение.