Текст книги "Неправильный самурай (СИ)"

Автор книги: Георгий Смородинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 2

Я открыл глаза и понял, что лежу на какой-то доске. Над головой потолок из странного материала, похожего на бамбук, воздух напитан благовониями. Лена всегда любила всю эту индийскую хрень и даже в специальный магазин ездила ее покупать, но… мы же вроде расстались?!

Впрочем, фиг с ним, с расставанием – это же такая ерунда в сравнении с тем, что я жив!!! И не просто жив, а у меня ещё к тому же ничего не болит! Более того, чувствую себя хорошо выспавшимся и готовым к утренней тренировке! Это после того клинка в грудь, который, судя по всему, пробил позвоночник?! Мне все привиделось? Если да, то нас теперь затаскают по психиатрам. И меня, и ребят, но…

Я сел и удивленно оглядел простыню, в которую был закутан. Какая-то тряпка в пару слоев, трусы ощутимо жмут – словно они меньше на три или четыре размера. На левой руке повязка белого цвета, и совершенно не чувствую волос. Меня обрили, пока я валялся без сознания? И где я так успел загореть? Руки такого цвета, словно только что вернулся из отпуска!

Хм-м…Я медленно обвёл помещение взглядом и озадаченно хмыкнул. Просторная светлая комната, ширмы с нарисованными журавлями, деревянная статуя худенькой женщины со страшным лицом, и тумба, подозрительно похожая на алтарь. Очень напоминает дом какого-нибудь японца или китайца – я не умею их различать. Впереди за ширмой виднеется выход на улицу, запах благовоний тянется от небольшого коврика с дымящейся жаровней, возле которой, стоя на коленях, склонилась какая-то женщина в красно-оранжевой одежде.

М-да… Кто-то определенно надо мной подшутил, и сейчас эти придурки, конечно, появятся. Сюрприз, командир! Ага…

Ждать дальше не было смысла, я провёл ладонью по остриженной голове, произнёс:

«Здравствуйте!» – и замер от неожиданности. Нет, сам-то я сказал то, что сказал, но вместо нужного слова прозвучало «konnichiwa»[13]13
  Konnichiwa – добрый день (яп.).


[Закрыть] или что-то очень похожее. Впрочем, удивлялся я недолго, реакция женщины была в разы веселей.

Дама оказалась азиаткой – лет тридцати-сорока на вид. Услышав приветствие, тетка вздрогнула всем телом и медленно подняла взгляд. При виде меня глаза её округлились настолько, что она стала похожа на очень удивленную европейку. Челюсть отвисла, во взгляде мелькнул панический ужас. Судорожно сглотнув, женщина пару раз беззвучно хлопнула ртом, затем вскочила на ноги и с криком «Ке-енджи!» сломя голову убежала на улицу.

Вот же… Слабо понимая, что происходит, я оглядел циновку, на которой сидел, и почувствовал, как по спине пробежала волна мурашек. Руки были не мои! То есть, конечно, мои, но раньше у меня были другие! Эти слишком тонкие и жилистые, а ладони… Они, вроде бы, похожи, но заметно грубее… или грязнее – хрен поймёшь. Что за…

Поднявшись на ноги, я с удивлением оглядел свои босые ступни. Черт! И ноги тоже не узнаю, да что за приколы?! Не в силах больше терпеть неудобства, я сунул руку под простыню и поправил трусы. Попытался, в смысле, поправить, поскольку там меня ждал очередной, бляха, сюрприз… Нет, хозяйство на ощупь не изменилось, но то, что я поначалу принял за трусы, оказалось бинтами или обмотками. Тот, кто их затягивал, силы не пожалел, и мне понадобилась минута, чтобы эти тряпки хоть немного ослабить.

На улице не переставая вопила испуганная тетка, но врачи почему-то пока не спешили бежать на её истошные крики.

Разобравшись с бинтами и облегченно вздохнув, я пожал плечами и, ещё раз оглядев дом, тоже решил выйти на улицу. В соседней комнате справа от выхода стояла широкая бадья с водой, я заглянул в неё и… в этот раз подвис окончательно.

Из воды на меня смотрел азиат. Натуральный, с высокими скулами, прямым носом и раскосыми, мать его, сука, глазами! На вид – совсем молодой, лицо треугольное, а физиономия такая, что я бы у него точно попросил документы! В смысле, у себя… Да ёп! Не веря своим глазам, я тронул себя за лицо, провёл ладонью по отсутствующим волосам и оскалился. Китаец в воде издевательски оскалился в ответ, и мне вдруг стало совсем грустно. Этот дом, и дура на улице, и эта бадья – всего лишь горячка? Где-то там, в другом мире, врач ввёл мне какой-то препарат, и… Да с хрена ли?! Я потряс головой и ещё раз внимательно оглядел дом. Бамбуковые стены, ширма, ещё один журавль на рисунке, и рядом, на другом, две какие-то мелкие птицы.

На бред это нихрена не похоже! Слишком уж все реально и… Переведя взгляд на кадку, я зачерпнул ладонью воды, поднёс ее ко рту и хмыкнул. Вода как вода… И внешне, и на вкус… Может, я сошёл с ума, но тогда с хрена ли мне эта Япония?! Или Китай?! Я же китайца от японца если и отличу, то с трудом. Может, это вообще Вьетнам или Лаос, но проблема в том, что я не был ни там, ни там! Абхазия, Осетия, Дагестан, Чечня – не вопрос… Съехавший с катушек мозг отправил бы меня туда, где я был, и точно не стал бы показывать эту хрень.

Горящий бэтр, минометный обстрел, карабканье по горам – вот это, в основном, и запомнилось, но… Я наклонился, набрал в ладони воды и с силой провёл ими по лицу. Азиат, мля… Почти мальчик… Хотя у них по роже непонятно – пятнадцать лет или сорок пять…

Ещё раз плеснув на лицо воды, я вздохнул и скосил взгляд на улицу. Травка, забор, два дерева и резные ступени… Может, это какой-нибудь храм? Женщину не видно и уже не слышно, но какого хрена она орала? Мужиков не видела? Но я же плащ не распахивал и членом ее не пугал… Да и не испугать такую, даже если ей покажут десяток. Может быть, у них тут в Китае какой-то праздник? Азиаты ведь шумные и веселые. У них вон одна только реклама чего стоит. Или не у них, а у японцев? Чувствуя, что башка вот-вот лопнет, я ещё раз плеснул на лицо воды и тут вдруг вспомнил, как поздоровался с этой теткой. Может быть, все дело именно в этом? Опершись на края кадки ладонями, я посмотрел на своё изображение, произнёс пару фраз и обреченно вздохнул.

Сука! Это был совсем не русский язык. Китайский или, скорее, даже японский, поскольку фразы звучали так, словно я пытаюсь кого-то ограбить. По-русски тоже получилось сказать, хоть и с усилием. Слова произнеслись на ломаном русском, примерно как если бы с экрана начал бы материться какой-нибудь персонаж аниме.

Ну ладно, японец, и что дальше? Домой-то мне теперь как? Удостоверения нет, все документы хрен пойми где, да и пойди с такой-то рожей докажи, что ты Григорий Смирнов, а не Масутацу Ояма[14]14
  Масутацу Ояма – известный мастер боевых искусств.


[Закрыть]. Впрочем, доказать будет нетрудно, память-то у меня осталась. Я даже номер удостоверения помню и дату выдачи, так что – прорвёмся. Главное – добраться до Управления. Ладно…

Я плеснул себе ещё воды на лицо и, выйдя из дома, оказался в небольшом чистом дворе с зелёной лужайкой. По ощущениям – хрен пойми что: пара неровно распиленных брёвен, незнакомые деревья с тонкой листвой, утоптанная дорожка от входа к воротам. Намного интереснее оказалось то, что открывалось за невысоким забором.

Строение, на крыльце которого я стоял, находилось на холме, а внизу раскинулась небольшая азиатская деревушка. Дома старенькие, убогие. Асфальта нет, автомобилей и велосипедов не видно. «Тут кино, что ли, какое снимают?» – подумал я и, повернув голову, озадаченно хмыкнул.

В паре километров от деревни, за рисовыми полями, на фоне гор высился натуральный средневековый замок! О-хре-неть!!! Ради фильма такую дуру отгрохали?! И деревеньку эту?! И ещё три поселка в пределах видимости отсюда?! И жителей переодели аутентично? То ли в кимоно, то ли ещё в какие, очень похожие, тряпки? И баба эта… в шафрановой кашае? Ведь так, вроде, называют одежду буддийских монахов? А что, если… Я остановил взгляд на двух мужиках в соломенных шляпах, которые шли по соседней улице рядом с телегой, и задумчиво почесал подбородок.

А что, если меня закинуло в прошлое? Если в китайца смогло закинуть, то хрен ли тут тогда удивляться? У буддистов же что-то есть о переселении душ? Или у индусов? Да какая, на хрен, разница?! Но раз так, значит, я все-таки мёртв?! Вернее, жив, но китаец! Или японец? Да ёп… Не, так-то тело вроде нормальное, член есть, мозги и навыки сохранились… А точно ли сохранились?

Не откладывая в долгий ящик, я спрыгнул с крыльца на траву, нанёс пару ударов воображаемому противнику, добавил ногой, ушел в кувырок… По ощущениям реакция заметно улучшилась, навыки с рефлексами сохранились, но тело плохо слушалось, да и силы пока было маловато. Необходимы нормальное питание и серьезные тренировки.

– Вон он! – раздавшийся от ворот голос оторвал меня от размышлений, я повернул голову и увидел знакомую тетку.

Следом за ней во двор зашли трое монахов. Двое – чуть старше теперешнего меня, третьему на вид около сорока лет. Все в шафрановых кашаях, головы бриты под ноль. На лицах молодых оторопь и изумление. Ну вот и местный Шаолинь подтянулся…

При виде меня старший из монахов удивленно приподнял брови, затем жестом приказал сопровождающим остановиться и, не отрывая от меня взгляда, что-то неслышное зашептал. Продолжалось это секунд тридцать, не больше, когда он, сложив щепотью пальцы, резко поднял их над головой, словно бы вытряхивая невидимый коврик, затем уронил руки и, как ни в чем ни бывало, пошел ко мне. Остальные осторожно двинулись за ним следом.

Пока эти четверо приближались, я лихорадочно соображал, о чем с ними следует говорить и как себя нужно вести. Я не знаю местных традиций, но уважение к старшим было во все времена – значит, поздороваюсь первым. О себе говорить не буду – проще прикинуться дураком, а там они и сами уже что-то расскажут.

– Здравствуйте! – я кивнул самому старшему и, оглядев остальных, приготовился слушать.

Молодые монахи слегка отстали, женщина вообще плелась позади, с опаской поглядывая в мою сторону. Впрочем, во взгляде взрослого мужика ни страха, ни удивления не было. Только легкая растерянность и любопытство.

– Мы приветствуем тебя в святилище Каннон[15]15
  Каннон – в японской мифологии богиня милосердия, способная перевоплощаться.


[Закрыть], – остановившись в трёх метрах от меня, спокойно произнёс он. – Мое имя Кенджи, в меру своих скромных сил я приглядываю за святилищем Милосердной. Это Кио, это Мичи, а её зовут Харухи. – Монах поочередно указал на своих спутников и, переведя взгляд на меня, поинтересовался: – Как нам можно обращаться к тебе?

– Я… не знаю, – состроив грустную физиономию, покачал головой я и кивнул на женщину. – Помню только, как проснулся и увидел её.

– Таро! Он во сне называл себя Таро, – кивнув на меня, подсказал тот монах, которого звали Кио. – В те ночи, когда Райдэн-сама[16]16
  Райден или Райдзин – бог грома в буддийской, а затем и в синтоистской религии Японии. Сама – суффикс, выражающий максимально возможное уважение и почтение при обращении к кому-либо.


[Закрыть] особенно гневался.

– Таро – сын дракона, ага, – хмыкнул я, вспомнив аниме, которое смотрел в далеком детстве[17]17
  «Таро – сын дракона». 1979 год.


[Закрыть].

– Что, прямо из яйца вылупился? – в глазах старшего монаха мелькнула ирония.

– Из икринки, – в ответ усмехнулся я и вдруг сообразил, как глупо выгляжу. Шестнадцатилетний пацан не может так разговаривать со взрослыми мужиками, особенно если он азиат! С другой стороны, если япотерял память, то могу и не знать всех этих условностей. А раз так – нужно вести себя, как привык. Фальшь-то они сразу почувствуют…

Очевидно, заметив промелькнувшие на моем лице колебания, монах чуть склонил голову и осторожно спросил:

– Что-то вспомнил?

– Нет, – покачал головой я, – но имя Таро ничем не хуже всех остальных, так что можете называть меня так.

Монах некоторое время молча смотрел мне в глаза, затем едва заметно кивнул и попросил:

– Таро, ты позволишь мне осмотреть твой затылок?

Странно как-то звучали его слова. Ласково-напряженно, или что-то очень близкое к этому. Так разговаривают с безнадежно больными и сумасшедшими. Ну и еще – с большими собаками, чтобы их случайно не разозлить. Интересно…

– А что с моим затылком не так? – отступив на шаг, осторожно уточнил я. – И как ты собрался его осматривать?

– Просто взглянуть, – монах сделал успокаивающий жест, в глазах его что-то мелькнуло. – Понимаешь, Таро, ещё в полдень твоё тело было мертво. Кто-то проломил тебе голову…

– Че, серьезно? – поморщился я, впрочем, не особенно удивленный таким оборотом. Не, ну а чего тут теперь удивляться? Наоборот – радоваться нужно, что меня не «подселили» в живого. Так хоть совесть не будет мучить.

– Да, серьезно! Мы пошли готовить тебе костёр, а тут Харухи прибежала и позвала нас обратно. – Монах обернулся, кивнул на женщину и снова посмотрел на меня. – Дело в том, что она с детства не разговаривала, и мы благодарны тебе, Таро, за её исцеление, но хотим убедиться, что ты не асур.

– Не знаю, кто такие асуры, но посмотри, – я хлопнул себя по затылку и, обернувшись, сделал приглашающий жест. – Ты можешь даже потрогать.

– Спасибо, – кивнул тот и, приблизившись, протянул ко мне руки.

Осмотр продлился пару минут. Монах трогал затылок, нажимал в разных местах и что-то негромко бормотал себе под нос. Слов было не разобрать, но я не особо-то и старался. Закончив меня ощупывать, он отошёл назад с озадаченным видом и, сложив перед грудью ладони, коротко поклонился:

– Мы приветствуем тебя, Таро, в святилище Милосердной Каннон.

Монахи за его спиной склонили головы. Из глаз женщины пропал страх.

– Все в порядке? – слабо понимая происходящее, я вежливо кивнул им в ответ. – Если да, то подскажите, где я и какой сейчас год.

– Мы в провинции Сато, на земле клана Ясудо, неподалёку от границы со Степью, – пояснил монах, наблюдая за моей реакцией на свои слова. – На дворе эра Познания. Двадцать седьмой год правления императора Горо, четыре тысячи сто семнадцатый год от Вознесения Великого Небесного Дракона.

О-хре-неть!!! Это куда же меня, сука, занесло?! Четыре тысячи хрен знает какой год! Драконы, императоры и проломленная голова, а на дворе гребаное Средневековье! М-да… Я вздохнул и посмотрел в сторону леса, возле которого ютились небольшие деревянные домики с гнутыми крышами. Где-то там, в другом мире, остались друзья и все мои знакомые женщины. Цивилизация с её компьютерами и ядерными ракетами. Страна, за которую воевал, и могилы родителей…

– Послушай, Таро, ты можешь пока остаться у нас, – заметив мое состояние, монах сделал успокаивающий жест. – Поживи, пока память не вернётся.

– Да, спасибо, – я благодарно кивнул и со вздохом опустил взгляд. – Только для того, чтобы вспомнить, мне нужно будет понять…

– Мы поможем тебе вспомнить, – уверенно произнес монах, и в этот момент на территорию святилища зашли трое мужчин.

Старший – высокий, широкоплечий мужик с густыми усами и холодным надменным взглядом – был экипирован в пластинчатый корсет-кирасу с длинным подолом. На голове – хорошо узнаваемый шлем с присоединенными пластинами для защиты шеи и небольшой декоративной фигурой. Кабуто[18]18
  Кабуто – японский тип шлема.


[Закрыть] или как-то так – точно не помню.

Еще в детстве, как и все пацаны под впечатлением аниме, я достаточно долго интересовался Японией и всем, что связано с самураями. Читал книги, смотрел ролики на Ютубе и даже прикупил себе бутафорский меч. Сейчас всего уже не вспомнить, но самурая я легко отличу от всех остальных. И вот ведь странно… Если монах не соврал, то это какой-то другой мир – совсем не тот, в котором я когда-то родился. Неужели самураи появились и здесь? Человеческая цивилизация настолько предсказуема в своем развитии? Интересно…

Мужика сопровождали двое парней помоложе, в странных, деревянных с виду, кирасах, с укороченными нагинатами[19]19
  Нагина́та – японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения (именно рукоятью, а не древком, как может показаться на первый взгляд) и изогнутым односторонним клинком.


[Закрыть] в руках. Зайдя во двор, они остались стоять в воротах, самурай нашел взглядом моего собеседника и сразу направился к нам.

Приблизившись, он смерил меня презрительным взглядом, затем посмотрел на монаха и холодно произнес:

– Господин Сато хотел бы знать, когда вы выполните свое обещание? Через месяц Сато-сан будет принимать у себя младшего брата даймё[20]20
  Даймё – князь («большое имя» – яп.) – крупнейшие феодалы в средневековой Японии. Элита среди самураев.


[Закрыть], господина Ясудо Нори. Нам нужно где-то разместить часть свиты, но в поместье до сих пор хозяйничают они![21]21
  О́ни – в японской мифологии большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей.


[Закрыть]

Говорил он резко, рублеными фразами, как это часто показывали в фильмах. Угрозы в голосе вроде бы не звучало, но иди-ка поспорь с таким-то мордоворотом. Монах был ниже его сантиметров на десять-пятнадцать, а два висящих на самурайском поясе меча и мужики за спиной были неплохим дополнительным аргументом.

Любой цивилизованный человек при подобном обращении с большой вероятностью от страха наделал бы в штаны, только вот на монаха такой тон ничуть не подействовал.

– Я помню свои обещания, Наката-сан, – глядя в глаза самурая, спокойно произнёс он, – но боги смеются над торопливыми. Я обещал господину Сато поговорить с Макомото-гэндзя[22]22
  Гэндзя – заклинатели (экзорцисты) – последователи течения сюгэндо, соединяющего в себе элементы буддизма и синтоизма.


[Закрыть] и попросить его нам помочь. Однако ямабуси[23]23
  Ямабуси – монахи-отшельники. По-другому – «спящие в горах». Именно из их числа выделились заклинатели гендзя.


[Закрыть] с тех пор нашу деревню не посещал. Отшельник все ещё в горах, и как только он появится, я обязательно с ним поговорю.

– А сами вы что?! – оглядев притихших монахов, чуть сбавив тон, произнёс самурай. – Вы же можете провести обряд?

– Обряд способен провести даже ты, – легко пожал плечами монах. – Только хватит ли у тебя сил прогнать они? Поверь, Наката-сан, если бы я мог сделать это сам, то поместье уже было бы очищено.

– Дерьмо! – прорычал самурай и, очевидно, собирался уже уходить, когда взгляд его упал на меня. В простыне, с биркой на руке, ага… Желая избежать конфликта, я сделал максимально постную физиономию, но это, разумеется, не помогло.

Наката снова смерил меня презрительным взглядом и, поморщившись, произнёс:

– А чего этот дурак опять вырядился? Подохнуть, что ли, собрался?

В следующий миг лицо его вытянулось. Самурай скосил взгляд на монаха и удивленно посмотрел на меня.

– Погоди, Кенджи, он же и так вроде подох?!

– Такое случается, – глядя на меня, пожал плечами монах. – Только, боюсь, это уже не тот дурак, которого мы знали последние семь лет…

Судя по реакции самурая, «случалось» тут такое, по ходу, не раз и не два, а как бы не в конце каждого месяца. Да подумаешь, труп ожил – какая херня. Нет, удивиться, конечно, можно, но только если немного…

– И?.. – Накато положил ладонь на рукоять меча и снова скосил взгляд на монаха. Солдаты за его спиной двинулись вперед и, разойдясь в стороны, встали за спиной командира. В воздухе повисла напряженная тишина.

– Он не асур, если ты об этом, – покачал головой монах. – Это я проверил в первую очередь.

– Ками[24]24
  Ками в синтоизме – духовная сущность, бог.


[Закрыть]? – убрав руку с рукояти меча, осторожно произнёс самурай.

– Скорее всего, – философски заметил Кенджи, – но он потерял память, и мы пока зовём его Таро.

Интересно… Ками у японцев – это духи, некоторые из которых иногда становились богами. Не хотелось бы, конечно, их всех расстраивать, хотя… Я же, блин, и есть дух! В смысле, был, пока не влез в тело мальчишки… Мертвого мальчишки, надо заметить. Так что ко мне никаких претензий.

Понимая, что нужно как-то о себе заявить, я учтиво кивнул и произнёс:

– Здравствуйте, Наката-сан!

– Здравствуй! – мгновение помедлив, в ответ кивнул самурай. – Ты правда ничего не помнишь?

– Только разрозненные образы. Мне неизвестно, кто я такой.

Самурай задумчиво покивал, затем обошёл меня по кругу, разглядывая. В какой-то момент лицо его прояснилось. Он хлопнул себя по бедру и воскликнул:

– Кенджи! А зачем нам тогда отшельник?! Пусть этот парень и очистит поместье от они! Да и память свою восстановит как раз!

– Он только пришёл и многого не знает, – с сомнением глядя на меня, произнёс монах.

– Но ты же говоришь, что обряд там несложный? – стоял на своём Наката. – Да и демоны его вряд ли смогут убить. Сегодня же первый день лунного месяца – лучшее время для их изгнания. – Видя в глазах монаха сомнение, самурай перевёл на меня взгляд и вопросительно приподнял бровь: – Ну что, Таро, поможешь нам очистить поместье Кавакаси от они?

Хм-м… Вопрос, конечно, охренеть какой интересный. Только-только очухавшись после собственной смерти, снова лезть в какую-то долбаную дыру? В этом, непривычном ещё, теле, без ребят и оружия? Но, с другой стороны – это же шанс! Если мне придётся жить теперь здесь, то неплохо бы обзавестись хоть каким-то авторитетом. Шестнадцатилетний безродный мальчишка в средневековой Японии – не самая прикольная штука. Побриться в монахи или отправиться вкалывать на рисовые поля? Не для меня такое – проще подохнуть. Я солдат, и по-другому жить уже не получится. Это даже не обсуждается. И плевать, что из всего местного оружия я неплохо обращаюсь только с ножом. У меня впереди много времени, а в голове – опыт тридцатилетнего мужика. Осталось только решиться…

– Мне нужно оружие и инструкции, – глядя в глаза самурая, спокойно произнёс я. – В смысле, оружие и обучение технике проведения этого вашего обряда.

После той обезьяны я стал с большим почтением относиться к ножам. От «вереска» с гранатометом тоже не отказался бы, но это у них вряд ли найдётся.

– Оружие?! – удивленно поморщился самурай. – Ты умеешь обращаться с мечом?

– Нет, – покачал головой я, – но обязательно научусь. Из тех обрывков, что сохранились у меня в голове, я знаю, что был воином.

Наката секунд десять испытующе смотрел мне в глаза, затем коротко кивнул и снял с пояса вакидзаси[25]25
  Вакидзаси – короткий японский меч (сёто). В основном использовался самураями и носился на поясе. Его носили в паре с катаной. В отличие от катаны, которую могли носить только самураи, вакидзаси был разрешён крупным и средним торговцам и ремесленникам. Они использовали этот меч в качестве полноценного оружия.


[Закрыть].

– Вот, возьми, – он протянул мне ножны вместе с мечом. – Завтра утром я встречу тебя возле поместья. Если справишься – оставишь меч себе! Обряду тебя обучат монахи.

Более ничего не говоря, самурай обернулся и направился к выходу. Солдаты закинули нагинаты на плечи и молча пошли следом.

Я проводил его взглядом, затем оглядел изумлённые лица монахов и попросил:

– Вы расскажете, где мне искать это поместье?