Текст книги "Партизан.Ру (СИ)"

Автор книги: Георгий Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

ГЛАВА 16

И тем не менее, Столбова не казнили, хотя все улики, казалось, были против него. Индига не дала, а так сложилось в отряде, что её голос почитался чем-то вроде священного оракула.

– Оставьте его со мной, – сказала она.

– В кого превращать будешь? – с интересом осведомился Бабай.

– Предлагаю в опарыша, – процедила с отвращением Хельга. – Вылупится муха – будет летать, всё разнюхивать – кайф!

– Ладно, закончили базар. По машинам! – скомандовал Князь. – Может быть ты, солнышко, всё-таки с нами? – спросил он Индигу.

– Нельзя мне. Из Каролины завтра дух травы выходить будет. Нельзя тревожить. Да и дедушке надо помочь с пчёлками. Да и какой им в нас прок – две бабы да старый дед. Я потом сама вас найду. А если что, вот он, – она указала на Олега, – нас защитит.

– Этот защитит! – сплюнула Хельга, – ещё оружие ему дайте!

Оружия Олегу не дали. «Хаммер» и милицейский «бобик» скрылись в ночном лесу, увозя с пасеки партизан со всеми пожитками и их заложников. Остался Князь со старенькой Бабаевской «Нивой».

– Ну, прощайся со своим питомцем! – сказал он Индиге. Она скрылась в омшанике и вышла оттуда вместе с жалобно скулившим Кучелаповым. В.К. резво бежал на четвереньках голый, норовя потереться доверчиво о её ноги.

– Ты с ним хорошо обращайся, – сказала она, подсаживая главу райадминистрации в кабину. – И там скажи, что он уже не человек, ему поститься не обязательно. Он потроха любит.

«Н-да, – подумал, усмехаясь про себя, Князь, – если отцу Трифону про переселение душ рассказать, он меня, пожалуй, самого на покаяние в монастыре оставит поклоны бить. А не то, глядишь, сам возьмет посох и отправится сдаваться в Шаолинь.» С настоятелем Николо-Белозерского монастыря Князя связывала давняя дружба – когда Трифон был ещё не Трифоном, а Эдиком, волосатым охламоном, искавшим истины в лёгких наркотиках и панк-роке. С тех пор их пути разошлись надолго, Игорь закончил военно-десантное училище и кочевал по горячим точкам планеты, а Эдик, отучившись в духовной семинарии, принял монашеский сан и через какое-то время был назначен настоятелем древнего монастыря, расположенного, волею судьбы, как раз в бывшей вотчине князей Белозерских. Туда и решено было сдать Кучелапова – подальше от пристального внимания общественности и милиции. Дорога заняла три с половиной часа, Трифон был рад повидаться с Князем, и в память старой дружбы принял убогого Василия благосклонно.

– Что ж он у тебя в таком виде-то? – укоризненно покачал головой батюшка, – На вот, прикройся, чадо! – и он ласково, но настойчиво надел на Кучелапова тёплый подрясник. Против обыкновения, Кучелапов сбрасывать одежду не стал, ибо и скоты покоряются воле Божией. Князь незаметно опустил в карман подрясника плоский латунный предмет – и, испив с отцом Трифоном чаю, отбыл.

Наутро был большой престольный праздник – Вербное Воскресение, и слух о явлении в монастыре блаженного разнёсся среди окрестных старух стремительно. К нему потянулись на поклон. Обычные собачьи повадки, в исполнении серьёзного пятидесятилетнего мужика, почему-то вызывали у прихожанок чувство религиозного умиления.

– Сподобил же Господь! – перешёптывались они, складывая скромные приношения у конуры блаженного Васеньки, – а моей-то Люське непутёвой жениха предрёк! Вот эдак ноженьку задрал батюшка!

Особенно старушкам нравилось, когда блаженный, по собачьему обыкновению, начинал поедать свой кал. Считалось, что это к деньгам.

* * *

– А я уж и вправду думал, что это ваш Домкрат медведем оборачивается! – произнёс Олег, подавая Индиге дымарь. Она умело управлялась в улье без сетки, и голодные злые майские пчёлы её не трогали. Она хихикнула тихо.

– Ну, Домкрат, конечно, медведь. Но не до такой же степени.

– И откуда ты взялась такая… волшебная?

– Я – с Алтая, – серьёзно ответила она. – Мать шаманкой была, и меня научила. А когда она в тайге замёрзла, меня старец подобрал, уже почти неживую. Вот он много знал. Солнышку поклонялся, прошлое, будущее видел. Ему триста лет было.

– Ну уж и триста… Умер всё-таки?

– Ушёл. Посох взял и ушёл. А мне велел сюда ехать, к дедушке Тихону Алексеичу.

– А этот улей что – пустой? Никто не летает…

– Если никто не летает, это ещё не значит, что улей пустой, – лукаво улыбнувшись, Индига подняла крышку и, запустив в улей руку, извлекла из него – Олег даже присвистнул – укороченный автомат Калашникова.

– А дело было так, – принялась она рассказывать. – Дедушка пошёл поохотиться, а мы с Топтыгой грибы собирали – кто больше найдёт. Дедушка выстрелил – и тут из лесу выскочила страшенная собачина и кинулась на меня. Топтун её задрал – и спрятался в куст. К нам шёл совсем плохой человек. Топтун очень умный и чувствительный, и меня в обиду никому не даёт. Тот бандит хотел на меня напасть – и Топтун его убил. Для бандита было так даже лучше – а то бы его сожгли заживо. Я близкую смерть любого человека вижу. Потом я забрала автомат и спрятала в пустом улье – почувствовала, что он пригодится скоро. Возьми!

Олег, дивясь, взял потёртый АКСУ, вспомнил, чему учили на военных сборах и, отстегнув магазин, передёрнул затвор. На мох вылетел патрон – магазин был полон. Олег вернул магазин на место и поставил на предохранитель. Ну, дела!

– Он что у тебя, медведь, дрессированный? – спросил он.

– Это ты – дрессированный. А мы с Топтуном просто друзья.

– И что, правду говорят, что ты язык зверей понимаешь?

– Чего ж тут непонятного? У них язык простой. Вас трудно понимать. Животные всегда говорят правду. Люди всегда лгут. Говорят одно, думают другое. А делают третье. У зверей этого нет…

* * *

– Нет, врёшь, – думал про себя злорадно начальник Верхопышемского РОВД Иван Ильич Совков, деланно позёвывая на Чаплинском инструктаже. – Эту ведьму в монастырь помелом не загонишь. Бандгруппа, может быть, и правда там скрывается – чёрт их поймёт, этих попов, за кого они на самом деле. А ведьма – нет! Ведьма в лесу осталась.

ОМОНовцы, получив инструктаж и выданные Чаплиным под расписку ампулы, затопотали к машинам, поднимая пыль тяжелыми берцами. А Совков направился к своему приятелю – директору охотхозяйства Гномову. Оттуда вышел, воровато озираясь, с длинным чехлом под мышкой. В машине развернул необычное ружьё, разобрался в конструкции. Плохо, что однозарядное. Пять капсул к нему – Гномов сказал, лося валит. На карте-километровке отметил, послюнив карандаш, место в лесу, где закончился сигнал навигатора, перед тем, как неожиданно всплыть в Белозерье. Вот здесь, значит, она, сучка! Чаплин проворонил момент перемещения, но ясно было, что банда перебралась туда за ночь на машинах.

Вернувшись в кабинет своего зама – в его собственном по-хозяйски обосновался Чаплин – Иван Ильич вызвал старшего опера Соколова – угрюмого, цыганистого обличьем, костолома, и молодого, с румянцем во всю щёку, сержанта Пронькина.

– Что-то ты у нас, Соколик, в капитанах засиделся, – с деланным сожалением произнёс Совков. – Не находишь?

– Так взыскания ж, товарищ подполковник…

– Взыскания… А ты не нарушай! Беспредельничаете сами, а потом про вас в газетах марают. А ты, Пронькин, как – ещё не женился?

– В общаге какая женитьба, – вздохнул Пронькин, краснея.

– В общем, так, орлы. Поедете со мной на спецзадание. Секретное! Государственной важности. Если вернёмся с победой – быть тебе, Соколов, майором. А тебе, Пронькин, коттеджик выделим из фондов. Ну, а меня, наверное, в область переведут, в аппарат управления… А то и повыше, – размечтался толстый Совков – аж в пот кинуло.

– У тебя, Соколов, в сейфе по делу о наркоманах вещдоки сохранились? Или всё уже употребил?

– Обижаете, Иван Ильич. Мы исключительно по водочке.

– Ну тогда неси всё сюда – мухой! А ты, Пронькин, возьми в оружейке два автомата – да по паре рожков к ним. Выезжаем через полчаса – я пока перекусить успею.

– Чаплину не отдам ведьму, – чавкая домашними пирогами, размышлял Совков, – хрена ему обломится. Сам в область повезу!

ГЛАВА 17

Хотя командирские часы Совкова показывали всего десять часов утра, солнышко сквозь жестяную крышу «УАЗ» а жарило не скупясь, по летнему. Когда свернули с большака на еле приметную лесную колею, Иван Ильич вытер платком потный загривок и, глянув в карту, скомандовал: «Стой!»

До места назначения оставалось километра четыре. В самый раз, чтоб всосалось. Охотники на двуногую дичь вылезли на обочину. Совков раздал своим подопечным одноразовые шприцы и первым, обломив носик ампулы, засосал через иглу содержимое. Пронькин услужливо затянул на его мясистом бицепсе жгут, и Совков, морщась, ввёл себе в вену препарат. В глазах замелькали розовые мухи, и ни разу прежде не испытанное блаженство мягкой волной поднялось снизу живота и взорвалось в голове, сделав мир вокруг хрустальным и звонким. Захотелось дурачиться, скакать на одной ножке и кувыркаться в зелёной мураве.

– Товарищ подполковник, вам нехорошо? – раздался откуда-то из нереальности голос Соколова.

– Мне просто замечательно! Давайте быстрее. Квинтер-сфинктер-жаба! – выкрикнул толстый подполковник и закатился тонким детским смехом. Подчинённые опасливо переглянулись, но приказ есть приказ – они по очереди ввели друг другу наркотик в вену, после чего сержант Пронькин, ощутив себя могучим и неустрашимым героем, отрешённо сел медитировать в позу лотоса прямо на небольшой муравейник, а Соколов остался стоять, угрюмо и недоверчиво прислушиваясь к происходившим внутри него изменениям. Через несколько минут приход у всех закончился, оставив лишь парящую лёгкость во всём теле и пустоту в голове, да ещё муравьёв в штанах у Пронькина. Они молча, на полуавтомате, влезли снова в свой «УАЗ», и Соколов дал по газам.

Вскоре лес стал реже, и впереди сквозь ветви начали показываться клочки слепяще-синего неба. Мелькнула крыша какого-то низенького ветхого строения.

– Тормози! – скомандовал Совков, и, подхватив с сиденья ружьё, выбрался из машины. Зарядил сонную капсулу, вскинул ружьё к плечу, примериваясь к незнакомому оружию. Как и всё районное начальство, был завзятым охотником. «Ничего, прикладистая штука. Бог даст, не промажу…»

– Пристегнуть магазины, снять с предохранителя! – скомандовал подполковник, продолжая ощущать высокую звенящую ноту в голове. – Соколов, обходи слева, Пронькин – справа. Первыми огонь не открывать. И ни в коем случае не стрелять в девку. Она – моя!

Когда подчинённые исчезли за кустами, Совков, на всякий случай расстегнув кобуру на поясе, крадучись, перебежками стал приближаться к поляне.

* * *

– Тс-с! Молчи. Кто-то идёт, – Индига зажала Олегу рот своей узкой ладошкой, и он не удержался, слегка куснул её, играя, зубами. Но она не приняла игры, глянула строго.

– Да дед твой, наверно, из лесу вернулся, – шепнул он, но девушка молча отрицательно мотнула головой. Олег на всякий случай снял со спины автомат и холодок пробежал у него по спине. «Калашников» в руке ощущался каким-то чужеродным опасным предметом. «Я ж и стрелять-то толком не умею. На сборах даже в мишень ни разу не попал» – тоскливо подумал он и, глянув на предохранитель, перевёл его на стрельбу очередями – для надёжности.

– Ты лучше спрячься, – шепнула ему Индига. – В меня-то они стрелять не будут.

* * *

Совков, с ружьём наперевес, ногой распахнул дверь избушки и, на секунду ослепнув от полумрака, повёл стволом по углам:

– Никому не двигаться! Вы окружены, – он попытался изобразить голосом интонацию Глеба Жеглова.

Ответом ему была тишина. Когда зрение вернулось, он разглядел на нарах в углу лежащую женщину. Её лицо показалось ему знакомым. Женщина, на вид лет сорока, глядела на него не отрываясь огромными светлыми глазами, и Совков под этим странным взглядом неожиданно смутился.

– Вы кто? – спросил он, почему-то шёпотом.

– Не узнаёте? Я жена Виктора Петровича. Вдова… – поправилась она.

– Почему вы здесь? Они вас похитили?

– Да. Я так ждала вас… Спасите меня!

– Конечно, конечно. Но сначала надо покончить с бандой.

– Никого нет. Все уехали, – женщина говорила слабым, бесцветным голосом, но он отзывался сладкой музыкой в ушах Совкова. Нежданно-негаданно одним выстрелом – да двух таких жирных заек! Спаситель жены олигарха, хотя и районного масштаба! Это дорогого стоит. И банда, слава богу, убралась. Пускай с ними ОМОН воюет. А умные люди снимают пенки и сливки – хо-хо!

– А девка-колдунья с ними уехала? – спросил он вкрадчиво.

– Не знаю. Она меня чем-то опоила. Я ничего не знаю. Всё время спать хочется…

– Ну, ничего, держитесь. Я за вами скоро вернусь. «А дамочка ещё ничего… Вот бы жениться на ней… Как-никак спаситель! А со своей тумбой разведусь, тфу на неё…», – запрыгали в одурманенной голове лихие мысли-скакуны. Совков выскользнул из избушки и, плюхнувшись на живот, неуклюже пополз от куста к кусту, огибая поляну по широкой дуге.

Сержант Пронькин, по-прежнему ощущая себя могучим охотником, пружинистым бесшумным шагом обогнул поляну слева и, выйдя к свежевскопанному огородику, затаился в зарослях малинника. Отсюда ему хорошо видна была тоненькая черноволосая девушка, склонившаяся над ульем. Мишень – как на ладони, но стрелять команды не было. Жаль… Ну, пусть Ильич банкует. Это его дичь. А вот и сам – лёгок на помине. Ползёт, как беременный таракан…

В это же время с другой стороны пасеки заходил в обхват долговязый цыганистый Соколов, с автоматом, болтающимся на шее, по эсэсовски. На этого злобного гуманоида наркотик подействовал, как и следовало ожидать – капитану хотелось стрелять и крушить всё вокруг себя – а там хоть потоп!

Индига стояла к Совкову спиной и что-то напевала, и он, отдышавшись за жиденьким, ещё не распустившимся кустом сирени, понял, что более удобной позиции не представится. Подполковник привстал на одно колено – стрелять лёжа мешал куст – и, поймав спину девушки в прорезь прицела, плавно нажал на спуск.

Олег, скорчившийся с автоматом между ульями, услышал выстрел. Индига, схватившись за грудь, медленно осела на обмякших ногах. Олег вскочил, и дальше для него всё вокруг происходило, как в замедленной киносъёмке. Крутанувшись на каблуках на звук выстрела и увидев пороховой дымок, поднимавшийся из-за куста, он, сжав зубы, дал длинную очередь от пояса, слегка поводя коротким, хищно пляшушим в руках стволом. Он месил куст сирени и то, что было за кустом, ничего не видя от застилавших глаза слёз, пока не выпустил полрожка.

Увидав неизвестно откуда взявшегося безумного автоматчика, сержант Пронькин замешкался лишь на секунду.

– А вот этот – мой! – с удовлетворением подумал он, прицеливаясь из малинника. Но на спуск нажать не успел – прямо над ухом у него сзади что-то низко и злобно рявкнуло. Пронькин дёрнулся, оборачиваясь – и отлетел кубарем, откинутый мощным ударом медвежьей лапы. Оторванный пласт кожи со лба залепил глаза, но автомат из рук Пронькин, к счастью, не выпустил. Вскочив на ноги он сдвинул с глаз окровавленный ошмёток собственной кожи, и, не чувствуя боли, перекинул флажок предохранителя на стрельбу очередями.

– Сейчас мы тебя, – успел он пробормотать, прежде чем ткнулся носом в землю. Из спины его торчала, подрагивая, костяная рукоять охотничьего ножа.

Что касается капитана Соколова, с ним всё обстояло намного хуже. Размашисто шагая по пасеке, одержимый желанием всё крушить, Соколов невзначай запнулся за улей.

– Ещё вы тут, вашу мать! – матюгнулся капитан и изо всей силы злобно пнул по пчелиному домику. Улей загудел угрожающе, и серая струйка пчёл-защитниц потянулась наружу через леток. Если кто не знает, пчёлы всегда атакуют агрессора в лицо. Поэтому, когда слева от Соколова раздались выстрелы, ему было уже совсем не до них. Он беспорядочно махал руками, тем самым ещё больше провоцируя пчёл, и наконец, не выдержав свирепых укусов, в качестве последней меры устрашения дал короткую очередь по улью. Одна из пуль, пробив толстую доску и слой вощины, угодила в пчелиную матку-царицу, оторвав ей плодоносное брюшко. Этого пчёлы вытерпеть уже не могли – и на Соколова набросился весь рой. Крича, он побежал в сторону избушки, инстинктивно ища в ней укрытия.

Это только в голливудских боевиках, когда человеку стреляют из ружья в грудь, его откидывает на десять футов назад. Соколов, получив заряд картечи с двух стволов, тупо ткнулся носом в крыльцо и засучил ногами. На крыльце стояла Каролина с дымящейся двустволкой деда Тихона в руках.

ГЛАВА 18

Олег, стоя на коленях, припал ухом к груди Индиги – и с невероятным облегчением услышал, как сквозь тонкую ткань слабо, но ровно бьется её сердце. Жива! Тут он увидел торчащую из спины капсулу – и, выдернув её, понял, что всё обошлось, девушка вне опасности. Всё остальное было неважно. Сзади раздалось какое-то подозрительное всхлипывание, и Столбов обернулся.

– А чё они сами хотели добрую волшебницу замочить! И мишку! – зарыдал конопатый пацанёнок, размазывая сопли и чёрную боевую раскраску по круглой физиономии. – А она оживёт, ведь да?

– Конечно, – ответил Олег, потрепав его по торчащим рыжим вихрам. – Она спит.

– А ты правда не предатель? – искоса глянул на Столбова Гришка.

– Ну, ты же видишь, – Олег красноречиво повёл стволом на мёртвого Совкова. Вспомнился почему-то город, последняя пьянка с ментами и вкрадчивый голос дяди Наташи: «Передавай привет Совкову Ивану Ильичу»… Вот и передал – всем приветам привет!

В это время сзади к ним подошла Каролина. За спину у неё были перекинуты два автомата – она успела разоружить трупы.

– Нам надо уходить, – сказала она, и голос её был непривычно твёрд – Олегу почудились в нём даже Хельгины насмешливые интонации. Каролина протянула Гришке окровавленный охотничий нож: «Не разбрасывайся ножами, мальчик. На нём же твои пальцы.»

* * *

Автобус с ОМОНом въехал в ворота монастыря, и бойцы, вспугнув толпу старух, рассыпались по территории. Инъекция наркотика стёрла с их лиц последние проблески интеллекта – теперь это были лица убийц. Майор Чаплин с сонным ружъём в руках выбрался последним – его слегка укачало на ухабах. Он решительно направился к дому настоятеля, в котором располагалась также его приёмная. Отец Трифон в парадном по случаю праздника облачении встретил его на крыльце.

– Где они? – вместо приветствия каркнул Чаплин.

– Здравствуйте, сын мой. Вы кого-то потеряли? – батюшка несколько смешался от такого напора.

– Счас ты у меня потеряешь подштанники, толоконный лоб! Где бандиты? – Чаплина сорвало с катушек, наркотик действовал и на него.

– Вы находитесь в святой обители. И потрудитесь вести себя прилично, – глаза отца Трифона сузились в крошечные щёлочки, – А бандитов здесь до вашего приезда не было.

– Та-ак! Значит, сотрудничать отказываемся? Вы знаете, что бывает за соучастие? Полетите кувырком с должности! И сядете на нары – это я вам обещаю! В епархии все наши люди!

– На всё воля Божья, – пожал плечами отец Трифон. – Но по-моему, вы не в себе.

В это время к ним подбежал капитан Михалёв.

– Никаких следов, товарищ майор. Ни машин, ни людей подозрительных.

– Построить всех монахов, и этих, как их… служащих! – скомандовал Чаплин, брызгая слюной.

– Послушников, – поправил отец Трифон.

– Блаженного тоже строить?

– Всех! – рявкнул Чаплин.

– Да он рычит.

– Так в зубы ему. Вас что, всему учить?

– Есть, – мрачно козырнул Егор. Не по душе ему было всё это мероприятие. Когда весь небольшой штат монастыря был построен на площади и обыскан, а документы проверены, Чаплин подошёл к Кучелапову, стоящему на четвереньках.

– Ваши документы!

– Он не говорит, – ответил за него отец Трифон, – это блаженный. Юродивый. И документов у него нет.

– Что, бомж?

Толпа прихожан, плотным кольцом окружившая площадь, зароптала и сдвинулась теснее.

– Блаженного пытают, нехристи! – взвизгнула бабка Чарушиха, приехавшая по случаю праздника из Верхопышемья к родственнице на богомолье. Комок коровьего навоза, брошенный кем-то из задних рядов, угодил Чаплину в лицо.

– Но ведь сигнал-то идёт отсюда! – обиженным голосом произнёс Чаплин, размазывая по лицу прилетевшее. И вдруг заорал натужно, брызгая в лицо настоятелю:

– Кто приезжал ночью! Отвечать!

Отец Трифон, отойдя на шаг и демонстративно утеревшись рукавом, тихо ответил:

– К нам ночью никто не ездит. Мы по ночам спим. – И, развернувшись, величаво удалился в свою приёмную, бормоча про себя: «Прости меня, Господи. Ложь сия во спасение есть…» Оперативная бригада шерстила Белозерский монастырь до вечера – но тщетно. Ни бандитов, ни Индиги – только стрелочка пеленгатора продолжала издевательски дрожать на экране ноутбука.

* * *

А в это время Бабай связался с кем-то в посёлке по рации и доложил Князю:

– ОМОН выехал. Всё чисто.

– Ну, с Богом. По машинам, – махнул рукой Князь. Дорога заняла полчаса. Первым на главную площадь райцентра въехал чёрный «Хаммер» с Князем за рулём. Он притормозил у здания РОВД, возле которого топтался, слюнявя бычок, дежурный сержант. Страж порядка с завистью глянул на буржуйскую тачку и сплюнул сквозь зуб. Но в следующую секунду глаза его полезли из орбит и губа с приклеенным чинариком отвисла. С переднего сиденья поднялась рослая стройная девица в камуфляже и деловито приладила к плечу армейский гранатомёт. Потом на него что-то понеслось с противным свистом. И наступила темнота. Но она наступила только для исчезнувшего сержанта. Все остальные прекрасно видели красно-чёрную вспышку взрыва и слышали грохот. Часть стены ветхого кирпичного здания обвалилась, и в образовавшийся проём из «Хаммера» полетели ручные гранаты. Домкрат, поднявшись с заднего сиденья с пулемётом в руках, дал в пролом длинную очередь, после чего Тайсон, прыгнув через борт, подбежал и кинул в здание бывшего РОВД две бутылки с зажигательной смесью. Когда языки пламени стали рваться изо всех окон, машины тронулись и через сто метров притормозили у парадного подъезда районной администрации. Тайсон был послан контролировать чёрный ход. Остальные партизаны вышли из машин и расположились перед зданием полукольцом. Привлечённая взрывами, на площадь стала стекаться толпа. Князь взял с сиденья милицейский мегафон.

– Всем сотрудникам администрации немедленно покинуть помещение и построиться на площади. Здание будет взорвано! – прогремел его голос над толпой, и из дверей потянулись сперва трусливой струйкой, а потом хлынули, давя друг друга, чиновники. Чтобы прекратить суету, Домкрату пришлось дать еще одну очередь в воздух, после чего чиновники выстроились перед зданием в некое подобие шеренги.

– Ого, сколько паразитов! – удивлённо произнёс себе под нос Князь, но голос его, усиленный матюгальником, разнёсся по всей площади. В толпе раздался смех и выкрики:

– Давить их всех! В один мешок и ломом! Ура! Долой!

– Граждане Верхопышемья! – перекрыл толпу голос Князя. – Вы сами позволили им загнать себя в кабалу. И если вы будете и дальше терпеть произвол чиновников, ментов и олигархов – никто не придёт к вам на помощь. Мы сделали, что могли. Все кабальные договора и долговые обязательства сейчас будут уничтожены!

– Ура! – раздалось над толпой. – Громи райком!

– С теми, кто жил не по совести и перетапливал вашу кровь в свой жир, вы можете разобраться здесь и сейчас. Мы отдаём в ваши руки и этих двух паразитов – вы все их прекрасно знаете.

Из милицейского «бобика» были извлечены жалкие, дрожащие братки Кастратовы. К ним из толпы протянулось сразу несколько пар недобрых трудовых рук. Из шеренги чиновников тоже начали выдёргивать и сбивать в плотную кучку особо отличившихся персонажей – народ знал в лицо своих героев.

– Теперь, что касается вас, – обратился Князь к оставшейся поредевшей шеренге чиновников. – Отныне все вы переходите в разряд вольных землепашцев. Халява кончилась. Кто будет сотрудничать с антинародным олигархическим режимом, вернусь – повешу! Теперь – он вновь обратился к толпе, – все организованно идут громить администрацию. Жгите все бумаги.

– Так у них в компьютерах все данные! – крикнул кто-то поумней из группы молодёжи.

– Доктор, сможешь взломать их базу? – спросил Князь, убрав от губ мегафон.

– Говно вопрос, – ответил доктор Зло, поигрывая автоматом. – Эй! Пипл! – крикнул он чиновникам, – Кто у вас тут сисадмин?

– Извините, у нас тут только русские и татары. А таких, как вы говорите, нет, – отозвался робко главный бухгалтер с вислым носом и печальными глазами за толстыми стёклами очков.

– Я системный администратор, – вышел из шеренги пухлый юноша. Доктор Зло слегка, по-товарищески ткнул ему стволом автомата в живот.

– Живо мне все коды доступа! – и они, отойдя, зашептались о чём-то своём…

* * *

Олег с Каролиной только успели соорудить носилки для спящей мёртвым сном Индиги, как из леса раздался приближающийся шум мотора. На поляну вынырнул чёрный «Хаммер».

– Все живы? Что с ней? – тревожно спросил Князь.

– Всё в порядке. Спит, – ответил Олег. – Мы тут немножко наследили, так что…

Князь окинул взглядом поле битвы.

– Ладно, по дороге расскажете. Падайте в корыто, надо спешить. Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов.

Последним в «Хаммер» запрыгнул рыжий пострелёнок Гришка и доверчиво прижался к Тайсону. И машина с партизанами растворилась в лесу – словно их никогда и не было.