Текст книги "Эль Дьябло"
Автор книги: Георгий Зотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10
Связной миров
(окраины-трущобы Секс-Сити, глубокая ночь)
…Вновь та же комната в подвале заброшенного здания на окраине Секс-Сити. Тусклое освещение от пары огарков сальных свечей из монастыря, горы тряпья и мусора, человек, сгорбившийся над чёрной тетрадью. Он поднимает взгляд от листа и смотрит в камеру. На этот раз вместо печати безнадёжности и горя лицо озаряет исполненная радостных предчувствий улыбка. Герой глядит в пространство, полуприкрыв глаза от блаженства. Одна из женщин-зрительниц, всхлипнув, достаёт из сумочки скомканный платок, – в кинотеатре воцаряется тишина. Затем человек на экране склоняет голову и ученическим почерком старательно выводит на листе строчки:
«Я искренне надеюсь, это моя последняя запись в дневнике. Уже сегодня ночью, довольно скоро, я обрету свободу и вернусь в свой мир. Честно говоря, даже не верится: у меня дрожат руки, и это видно по неровному почерку и кляксам. Неужели я окажусь дома – в прекрасной Вселенной, где с восхитительной лёгкостью запросто получишь в морду, предложив первой встречной девушке потрахаться? О, только сейчас я понимаю, сколь чудесен мой город. Можно без опаски заходить в магазины, туалеты в торговых центрах, садиться в такси и даже, не испугаюсь этих слов, совершать покупки в секс-шопах, – ведь в реале нет полуголых продавщиц в кружевном нижнем белье!
Сущее блаженство.
Словами не передать, как я мечтаю увидеть вновь Москву – сладостный рай баров ночных окраин вроде Отрадного или Бутова: там без проблем выбьют передние зубы, стоит лишь взглянуть на чужую даму. Могу ли я быть более очарован? Нет, не могу. Честное слово, я так и поступлю, дабы влиться в знакомую реальность: подойду к красивой женщине на автобусной остановке да спрошу: как насчёт оргии? Хотя… Это уж слишком, в ментуру на пятнадцать суток загремлю. Может, попросту ущипнуть за задницу? Да, гораздо лучше – сразу прочувствуешь трещину между двумя нашими мирами. Местная девушка сразу выпрыгнет из трусов, к ней рысью подскачет её подруга, а затем все пассажиры новоприбывшего автобуса начнут ласкать себя на остановке. О, только что по спине пробежали мурашки. Сегодня был безумно сложный день. Мы с Жанной навестили самое пекло – деловой центр Секс-Сити, где бурлит главная жизнь современного порно. Пришлось явиться в мужской одежде – во-первых, на девушку я всё же не очень-то похож, во-вторых, если меня разоблачат, неизбежна не только оргия – кварталы пронизаны шпионами района гей-видео… Господи всемогущий! Я знал, на что придётся пойти, поэтому готовился к худшему с самого начала. До центра мы доехали на такси, стареньком британском кебе из любительского порно dogging, столь модного сейчас в Лондоне: джентльмены по-английски вежливо имеют леди во время уличных пробежек. Впрочем, иногда и не совсем вежливо, но это уже издержки жанра. Спасибо Жанне, она умудрилась вызвать такси с крайне редким в наших краях водителем-мужчиной, и тот, изрядно замученный «натурой» с утра, был счастлив оказать услугу бесплатно. Едва нас высадили в центре и дверца такси захлопнулась, Жанна чуть ли не за шиворот по-хозяйски потащила меня в Город Порока. Вау. Я не появлялся в пасти монстра со дня своего появления здесь. Здесь живут прообразы из современных студий: Private, Magma, Moli, Wicked Pictures, Evil Angel, Ribu Film, Videorama. Как любому мегаполису, Секс-Сити нужно функционировать, никто не существует сам по себе, и тут не анархия вроде отрядов батьки Махно. Есть мэр (мулатка, обычно появляется на публике с хлыстом в руке, в кожаном корсете и туфлях на здоровущих платформах), имеются шопинг-центры и супермаркеты (с обрыдшими бананами и взбитыми сливками), наличествует даже коммунальное хозяйство: голые дворничихи (с мётлами, переделанными из старых моделей вибраторов) и мускулистые пожарные. Правда, на пожарных ужасно много жалоб – вместо работы парни частенько выезжают к нимфоманкам, и, едва что-то загорается – пиши пропало, им не дозвонишься. С утра всю команду вызывает одинокая неудовлетворённая домохозяйка, потом они едут к другой дамочке, и так круглые сутки, с редкими перерывами на еду и сон. Мы шли, и меня не покидало ощущение, что я нахожусь в клетке с тиграми. Все женские особи вокруг – без лифчиков (носить их в Секс-Сити вообще считается анахронизмом), лишённые любых волос на теле, словно жертвы лучевой болезни, с крашеными локонами. Смазанные косметическим маслом, звенящие пирсингом девицы скрещивают на тебе взгляды, «вычленяя» из толпы. Я уже выучил эти типажи наизусть. Вот упомянутые домохозяйки, выглядящие как фотомодели, не старше тридцати, с огромной грудью. У них всё и всегда ломается, поэтому они ежечасно вызывают сантехников, мастеров по ремонту телевизоров, механиков для автомобилей, многострадальных пожарных. Вот горничные в крахмальных передничках, включающие пылесосы лишь для того, чтобы заглушить звуки собственных стонов. Деловые женщины в строгих серых костюмах (и обязательно в очках) из офисов, где документы лежат для отвода глаз, а столы и даже ксероксы используются совсем не по назначению. Секретарши из упомянутых офисов, за всю свою жизнь не сварившие ни единой чашки кофе, но зато отлично знающие, как удовлетворять запросы начальства и случайных посетителей. Курортницы из серии Tropical, обвалянные в пляжном песке, бледные и мокрые, в «гусиной коже» от морской воды и истерзанных от вечного секса бикини. Про стриптизёрш и говорить нечего. Юные помощницы дантистов и гинекологов с кукольными личиками, в белых халатиках на голое тело… Кстати, у обитательниц Секс-Сити ужасно плохие зубы – ведь стоматологи не умеют сверлить и ставить пломбы, им предназначено ублажение пациенток. Гинекологи – исключительно мужчины, с красными от постоянного недосыпа глазами, бледными вампирскими лицами, балансирующие на грани полового истощения: осмотр вагины занимает полминуты, а средняя оргия с пациенткой и помощницей – час. Развратные чирлидерши в коротеньких юбочках. Надзирательницы из мужских тюрем (да, представляете, охрана там – ВСЕГДА только женщины) – строгие, подтянутые, в роговых очках, с хлыстиками и дубинками. Они обычно сбиваются в уличные стаи с девушками-полицейскими: постоянно возбуждены и особо опасны. Я слышал, как грохотали дубинки, однако мне не было страшно. Ведь что бы сегодня ни случилось, завтра я буду дома. Жанна шла рядом, взяв меня под руку, с мрачным, но целеустремлённым лицом. О чём она тогда думала?
Я не могу это знать.
Меня и самого обуяли сомнения: неужели я оставлю её здесь? Среди бездны разврата и порока? Да-да, я в курсе, что изъясняюсь как монах-иезуит. А вы поживите с моё в этой клоаке – за мгновение научитесь целомудрию. В голове одна мысль жрёт другую. Вот выберусь отсюда и для реабилитации на три месяца уеду в монастырь на Валдай. Или не уеду. Я наплёл Жанне про секс с Викой, но не удивлюсь, если просто физически не смогу больше видеть голых женщин… Сорвусь, побегу со всех ног, когда одна из них протянет ко мне руку. Расписываю сейчас, растекаюсь словами по бумаге, опасаясь спросить себя открыто – отчего я не беру с собой Жанну? Только ли потому, что меня ждёт в Москве Вика? Конечно же, нет. Я полгода как пропал без вести, она небось нашла себе другого ухажёра, милиция вяло и безрезультатно расследует дело о моём исчезновении. Так и что с Жанной? Пожалуй, мы оба понимаем: ей нет места в моём мире. Хотя я немножко верю, у нас в постели вполне получится. Наверняка пройдёт время – и я снова захочу женщин. В наличии двойной плюс – она девственница (о, мамочка гордилась бы моим выбором!) и одновременно искушена в любви. Но как сложится наша жизнь? Да простит меня Жанна за сравнение (к счастью, она этого не слышит), вывезти её в наш мир – всё равно что пригласить папуаску из людоедского племени на презентацию магазина Apple в Нью-Йорк. Она вообще ничего не знает о Москве. Для неё норма дать первому попавшемуся парню, что предложил прыгнуть в койку или сделать минет за огурчик в супермаркете. Понятие верности в мире порно отсутствует, невесту традиционно имеют все гости на свадьбе, жена впоследствии открыто трахается с друзьями мужа, а муж при жене ласкает всех подруг, чирлидерш и нянек скопом. Кончится тем, что в один прекрасный день я застану суженую под мощным торсом сантехника, просто потому, что так положено расплачиваться за ремонт унитаза, она не почувствует никакой вины… Да, я очень привязался к Жанне – но, по-моему, ей лучше остаться здесь. Девушка мира порно подобна редкому зверю, занесённому в Красную книгу… Запри дикое животное в зоопарке, и оно за считаные месяцы погибнет от тоски в неволе. И верно – какой смысл жить, если нет возможности приобрести за час любви понравившуюся вещь? Я не спорю, секс в обмен на дизайнерские сумочки, айфоны, автомобили и многое другое активно практикуется и в нашем мире, но в России это хотя бы не так уж откровенно. Кстати, я ещё не видел ни одного порнофильма, где девушка дала бы за айфон. Да. Порно отражает сказочную жизнь, а не суровый реализм.
Пожалуйста, прости меня, Жанна. Я уйду один.
Я спросил её, задумавшись по дороге (этот вопрос мучил меня достаточно давно): а почему здесь доминируют голодные женщины? Существует ведь разное порно. С соблазнением бедных невинных девиц, принуждением к сексу фальшивых школьниц, унижением, постановочным изнасилованием, наконец. Куда делись все брутальные самцы, срывающие трусички с трепещущих бёдер перепуганных блондиночек-ангелов? Почему на тротуарах пасутся сплошь озабоченные самки? И тогда я наконец-то познал истину. Оказывается, в мире порно есть ДВА города, точнее – даже две страны. В Секс-Сити и окрестных поселениях (включая далёкие монастыри) почти безраздельно властвуют нимфоманки, а в горной республике Секс-Лэнд – роковые мачо. Государства пребывают в состоянии вечной войны и обвиняют друг друга во всех мыслимых и немыслимых грехах. Случается, и туда, и сюда проникают перебежчики, выступают на телевидении (редкие пятиминутные новости в перерывах между трансляциями порнофильмов) и рассказывают о страшных ужасах, творящихся в сопредельном городе. Одни – о кончине юного студента в очках, затраханного до смерти озверевшими нимфоманками, другие – о невинной школьнице-розочке, подвергшейся чудовищному надругательству взвода солдат, футбольной команды и оркестра одновременно. Люди у экранов ужасаются, ахают, а иногда и откровенно завидуют потерпевшим. Знаете, я временами поражаюсь сходству мира порно с нашим. Да, вам это кажется гротеском, дикой эротической сказкой. Но разве мы не живём так, что нас трахают все, кто только может? И начальство на работе, и правительство, и дикторы в телевизоре? Так, что-то я ударился в ненужную философию.
Стало быть, мы с Жанной шли – и скоро пришли по адресу.
Особый район. Тут в качестве еженощных ритуалов устраиваются оргии, некоторые – полнейший жесткач. В частности – reverse gangbang, это когда на одного мужика двадцать женщин. Думаю, самцы загибаются, поскольку, как я помню по Земле, в каждой серии фигурирует новый мужик. В фаворе квартала самые разнообразные групповухи. Свингеры, балы под масками, моряки, ну и далее, по списку. Знаете, дико опасное место. Туда даже опытные ловеласы Секс-Сити (да, есть и такие, в основном перебежчики из Секс-Лэнда) не суются – кладбище братских могил на окраине района красноречиво расскажет вам о многом. Но, увы, только здесь можно достать нужные нам для возвращения вещи. Ведь где массовое скопление народа, там лучше процветает торговля, менеджеру ли не знать. Оплата, естественно, натурой… Сначала мы зашли в лавчонку при свингерском клубе, выбрали пепел. Прах мужчины, попавшего сюда из «иного мира», заверила нас хозяйка сего мутного магазинчика, продававшая мощи в качестве афродизиака. Меня аж передёрнуло – так вот какая участь ожидает моё тело, если ему предстоит остаться в царстве порно! Я был бы сожжён, разобран на сувениры, и мой пепел втирали бы в… Давайте умолчим куда. Когда я расплачивался с хозяйкой в соседней комнате на бархатной кровати, постучалась голая сестра-близнец, как бы случайно, ну, а тут, извините, не принято отказываться от «амур де труа», это вызовет подозрения. Затем (снова будто невзначай) заглянула кузина, а вот на двоюродной тёте, ненароком вышедшей из душа без полотенца, я сломался: попросился в туалет и трусливо сбежал… Гель, сделанный из загустевших слёз девственниц (в ларьке соседнего переулочка), тоже обошёлся недёшево, владелица артефакта оказалась сторонницей маркиза де Сада: меня щипали до синяков, пять раз сильно ударили плёткой, загнали одну иголку под ноготь и всерьёз пригрозили задушить. Я всё стерпел без стонов – главное, чтоб не заставили трахаться. Ну и, наконец, косточка монахини. Последний артефакт стоил безумно дорого, ведь дикая лесная монахиня – мощный зверь, просто так не дастся. Эти бестии умерщвляют сборщиков бананов, нападая толпой в джунглях и изнуряя сексом до погибели, но сами почти бессмертны. Именно что ПОЧТИ. Я восхищаюсь безымянным героем: человек, залюбивший голодного хищника в рясе до летального исхода, должен быть полубогом с магической потенцией. В награду храбрец получил ценный скелет: разменяв его по косточкам на еду, можно припеваючи жить лет сорок. За высушенную фалангу пальца потребовали reverse gangbang. Этого я и боялся. После оплаты пепла я был не в кондиции, и моё возвращение домой могло бы сорваться, не обладай я навыками менеджера по продажам, умеющего работать с самыми придирчивыми клиентами. Не скрою, начал я вяловато, и клиентки, обвиняя в недобросовестной рекламе, уже угрожали отказаться от моего товара ввиду его несвежести. Однако дальше я организовал процесс замечательно: разделил девиц на пары, в итоге каждая увлеклась подругой, а я в это время самозабвенно сачковал.
Ну, вот и финал.
Артефакты получены, и мне пора на встречу с Жанной. Наше последнее свидание. Если честно, я ощущаю лёгкую грусть. Но что тут поделаешь. Судьба».
…Человек ставит точку. Он поднимается, берёт тетрадь, кладёт в объёмистую сумку, забрасывает её на плечо и выходит из подвала, держа в руке единственный уцелевший огарок свечи. Как обычно, за ним следят по видеокамере – наблюдатель тоже приходит в движение. Он быстро выключает монитор, взволнованно оглядывается. Что-то шепчет. Зрители, как обычно, не видят лица: оно скрыто мраком, камера фиксирует крупным планом лишь раздвинувшиеся в улыбке губы. Нахлобучив на лоб шляпу, человек исчезает за дверью, – камера не оставляет его, снимает со спины. Мы видим, как незнакомец садится в чёрный автомобиль у белого особняка, поворачивает ключ, заводя мотор, – машина срывается с места. Камера перемещается к дому Великой Праматери в болотах квартала любительского порно. Следующие пятнадцать минут зритель слышит лишь кваканье лягушек и начинает недоумевать. Внезапно у порога появляется наблюдатель (видимо, оставил автомобиль где-то во дворах). Он стучит в дверь. Слепая сразу открывает ему. Видно, как она ощупывает рукой его лицо и улыбается. Незнакомца жестом приглашают зайти. Он исчезает в хижине.
Лёгкое затемнение.
Ещё через полтора часа к домику, следуя тем же извилистым переулком, подходят две фигурки – зритель угадывает в них Олега и Жанну. Они также пропадают внутри. Надолго. Зритель начинает засыпать. Неожиданно окна дома вспыхивают ярко-зелёным светом. Сквозь разбитые стёкла вырывается голубое пламя. Слышны крики. Жалобный стон. Грохот и рычание. Следует оглушительный взрыв.
Обрыв плёнки.
Глава 11
Аромат смерти
(Лима, северный пригород, 21 октября 1931 года)
…Сначала они ехали на автомобиле. Затем пересели на телегу, запряжённую горбатыми коровами, – вчерашний дождь превратил дорогу в болото, колёса тонули в грязи. «Это, выходит, Энрике не меньше двух часов каждый день на работу добирается, – запоздало догадался Михаил, подпрыгивая на ухабах. – И живёт небось хуже собаки. Удивительно, как тут ещё революцию не сделали. У нас вон тоже на балах танцевали, аудиенции у государя, омары «термидор» в трактире Устинова по десять рубликов порция, поездки в Париж, отдых на водах Баден-Бадена. А потом палят усадьбы, «бар на вилы», офицеров бросают живьём в прорубь. Эх!» Ему вновь стало невыносимо грустно. Множество друзей Михаила, приехав в Японию, сначала даже не хотели распаковывать чемоданы: «Скоро большевиков погонят обратно». Ага, он здесь почти десять лет. И, наверное, на всю жизнь. Мартинес обернулся в сторону Энрике. Тёмное лицо индейца не выражало ничего – тот просто смотрел в сумерки, словно мог там что-нибудь увидеть.
– Осторожно, сеньор, – предупредил уборщик, не оглядываясь. – Сейчас будет колдобина.
Телегу тряхнуло так (зубы пассажиров звучно клацнули в темноте), что Михаил убедился: колдобина точно где-то тут. Они поднимались в горный посёлок Корпус Кристи, к северу от Лимы. «Всё-таки сколько сходства, – размышлял Михаил. – Назвали деревеньку «Тело Христово». Для русского уха странновато звучит, хотя мало ли в России таких сёл – Рождественское, Богоявленское, Боголюбское, Апостольское, у нас под Хабаровском даже Иерусалимское есть… Его, говорят, в колхоз Сталина переименовали. А тут – Тело Христово, Святой Крест, Святой Спаситель. Фанатично, но, видимо, народу нравится. Правда, не верю я в такое благочестие. У нас вон тоже сначала народ-богоносец, посты да молитвы, а потом всюду церкви пачками жгли».
– Приехали, эль капитано.
Михаил легко спрыгнул с телеги, ноги утонули в чём-то мягком. Он посмотрел вниз и выматерился по-русски. Конечно же, кто бы сомневался. Отличного качества навоз.
– Осторожнее, сеньор Мартинес, – усмехнулся Энрике. – Мы слишком бедно живём.
Он взял Михаила под руку и включил карманный фонарь. Минуты две они брели среди хижин, шлёпая по лужам, с помощью луча света стараясь избегать коровьих лепёшек. Наконец оба вышли к обрыву, и уборщик жестом остановил капитана. Он направил фонарь ввысь – Мигель вздрогнул. Они стояли у ствола старого толстого дерева: спутавшиеся узловатые корни походили на измученные артритом пальцы старухи. Вверху шумели чёрные листья. Уже знакомый сладковатый запах был так силён, что у Мигеля закружилась голова. Капитан взял заботливо протянутый платок и зажал нос.
– Амазонская магнолия, – спокойно сказал Энрике. – В основном встречается в лесах на севере, но кое-где её сажают и в городах: просто для декораций. Знаете таких рыбок, как пираньи, сеньор? Ах, ну да, все знают. Они в считаные секунды до костей обгладывают быка, рискнувшего переплыть реку. Но стоит пересадить их в домашний аквариум, они полностью утрачивают кровожадность, и можно без страха опускать в воду пальцы… Рыбки с острыми, как иглы, зубами вкушают лишь безобидный магазинный корм. Это дерево растёт в глубине дождевых лесов, а в Амазонии даже днём темно, хоть глаз выколи, поскольку кроны деревьев сплетаются, не пропуская света. У их корней всегда находят множество мёртвых насекомых, лягушек, мелких змей и даже зверьков. Бедных существ оглушает, а затем отравляет сильный аромат цветов. Моя бабушка рассказывала, что магнолия питается ими. Она так охотится – убивает живые создания и высасывает из мертвецов соки. Смотрите под ноги, сеньор.
Пятно света от фонарика опустилось ниже.
Мигель отпрянул. Корни дерева были покрыты сотнями трупиков – мышей, пауков, мелких птичек, лесных тараканов. Они умирали – и продолжали упорно ползти к дереву, привлечённые дивным ароматом прекрасных, но ядовитых цветов.
– Вот видите, – продолжил Энрике, ничуть не удивлённый его реакцией. – Ну, в городе деревья утрачивают свою фатальность и пахнут куда слабее. В общем, посадить амазонскую магнолию у Плаза де Майор – всё равно что кота кастрировать: выглядит так же, а возможностей намного меньше. Но это не самое главное. Почему никто из вас, кабальерос, не учёл эту особенность при осмотре кукол, оставленных злодеем на центральных улицах? Да, риторический вопрос. Вы иностранец, а начальство не слишком-то увлечено индейской культурой. Я маленький человек и официально верую в Господа нашего Спасителя Иисуса Христа вкупе с пресвятой Пречистой Девой Марией. Однако до того, как священники пришли на нашу землю, у нас, кечуа, было своё государство – Тивантинсуйю. Пока не явились белые боги на страшных лошадях и не уничтожили его.
Михаил почувствовал капитальное раздражение.
Тащиться сюда хрен знает сколько на автомобиле и телеге, чтобы получить от уборщика краткую ботаническую экскурсию вкупе с лекцией об истории государства инков в Перу? Оно явно того не стоило. Насчёт магнолии-«охотницы» ему и без того отлично известно, а про инков, при желании, он и сам расскажет ничуть не хуже. Кажется, Тивантинсуйю основали в XII веке, страна простиралась от Чили до Колумбии, самая мощная империя в Южной Америке, ничуть не уступающая ацтекам в Теночтитлане, богаче всех стран Европы, вместе взятых. В 1532 году её играючи захватил испанский конкистадор Франсиско Писарро, – в сражении под городом Кахамарка он разгромил армию инков, уничтожив семь тысяч индейских воинов. В отряде пришельца числилось всего двести человек, и он не потерял в этой битве ни одного солдата. Нереально? Да бросьте. У испанцев имелись четыре пушки и двенадцать аркебуз, их залпы, вид огня с дымом, разорванные в клочья тела посеяли страшную панику среди индейцев. Атака же конного отряда с закованными в латы рыцарями, на невиданных до этого лошадях (чудовищные для инков существа, коих они сочли монстрами из морской глубины), завершила поражение. Двести человек поставили на колени государство с десятью миллионами жителей, – возможно ли такое в принципе? Оказалось, что да. Император инков Атауальпа сдался в плен и пообещал заплатить Писарро выкуп: наполнить до потолка одну комнату в своей тюрьме золотом, а две другие – серебром. Три месяца индейцы с утра до ночи собирали золото по всему государству и ещё месяц переплавляли его в слитки… в современном исчислении это около шести тонн. Но едва только Писарро получил презренный металл, он отправил драгоценный груз на кораблях в Санто-Доминго и Севилью (лично королю Испании причиталась пятая часть всех денег – своеобразный «налог на прибыль»), и дикое количество золота вызвало в Европе небывалую инфляцию. Писарро не сдержал своего слова – пленного императора Атауальпу обвинили в подготовке заговора и приговорили к сожжению. Конкистадор, словно издеваясь, милостиво заменил мучительную казнь на удушение гарротой: ошейником, завинчивающимся сзади.
Историческая лекция за секунду пронеслась в мозгу Мигеля.
– Спасибо, дорогой Энрике, я слышал насчёт инков, – сказал он, деликатно подавляя зевок. – Давай не станем углубляться в прошлое, лучше расскажи мне относительно вот этого растения перед нами. Какое отношение оно в принципе может иметь к Художнику?
Энрике с улыбкой покачал головой:
– Наберитесь терпения, сеньор.
Он достал из кармана пачку сигарет, предложил Михаилу. Тот кивнул – отказ мог обидеть индейца. Чиркнул спичкой, оба закурили. Дым слегка перебил сладковатый запах магнолии. Взошла луна, и дерево в её свете казалось ещё страшнее и причудливее: словно из чащоб сказок братьев Гримм, оно будто тянулось сухими искривлёнными ветвями к лицам двух мужчин, смотрящих на него. Михаил поперхнулся и закашлялся.
– Все знают про инка Атауальпу, – произнёс Энрике. – И про комнату с золотом, которую тот наполнил доверху для вероломных испанцев. Однако сейчас многие забыли: Атауальпа не был законным правителем Тивантинсуйю. Предыдущий император Уайна-Капак честно разделил своё государство между сыновьями, отдав юг с городом Куско Уаскару, а север с Кахамаркой – Атауальпе. Но Атауальпа захотел стать единоличным властителем земель инков. Он начал кровавую распрю с Уаскаром и воевал с ним три года… Никто не мог одержать верх, солдаты обоих братьев выбились из сил, как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё изменилось… Армия Уаскара исчезла, буквально испарилась в воздухе, Атауальпа вступил в столицу, зверски убил своего брата, но триумф был недолгим – через год он сам пал от рук испанцев. Писарро возвёл на трон государства подростка – Манку Инку Юнпаки. Он уверовал, что мальчик послужит куколкой-марионеткой для испанской короны, станет смотреть ему в рот и передавать столько золота, сколько будет нужно. Франсиско не рискнул сам короноваться императором – ведь испанцев было двести человек, а инков – тысячи тысяч. Новый монарх поначалу подчинялся Писарро, однако через два года выяснилось, что мальчик – отличный актёр, лишь притворившийся другом оккупантов. Манка возглавил восстание против испанцев, командуя стотысячной армией, – хотя, как клялись конкистадоры, во всей Тивантинсуйю нельзя было сыскать и пятисот хорошо вооружённых воинов. Столицу инков Куско подожгли с четырёх концов, очень скоро испанцев окружили на центральной площади. Писарро указывал: лучники и копейщики, пришедшие на помощь Манке, не говорили ни на каком языке, – они всегда молчали, даже не разжимали губ. Эти воины без труда уничтожили армию самого Писарро в сражении при Ольянтайтамбо, обратив в бегство их союзников-индейцев. Казалось, для конкистадоров нет спасенья: осталось семьсот человек против ста тысяч… Но вдруг фортуна вновь поворачивается лицом к испанцам. Происходит чудо из чудес. Вскоре после победы у Ольянтайтамбо испанцы ночью выходят из Куско, внезапно нападают на Манку… и выигрывают сражение! Император инков бежит в горы. Свидетели клялись – врата Куско покинули пятьсот рыцарей и каждый неведомым путём превратился ещё в десять человек: испанцы внезапно стали скопищем непобедимых призраков. Удивительно, но спустя краткое время удача снова изменила баловню судьбы Писарро – он был наголову разгромлен другим конкистадором, Диего де Альмагро, штурмом взявшим ослабленный город. Поражает, не правда ли? Начиная от инка Атауальпы, в нашей истории действует одна и та же схема: некоей личности буквально на ровном месте сопутствует небывалое везение. Однако спустя год, месяц, а то и несколько жалких дней фортуна отворачивается, и счастливчик падает с высоты своего величия, разбиваясь вдребезги. Самое интересное, доля Диего де Альмагро тоже оказалась горька: его обезглавили в Куско. А через три года в ходе заговора погиб сам знаменитый конкистадор Франсиско Писарро. Круг замкнулся.
Мигель почувствовал страшную головную боль.
Луна на небе расплывалась, дрожа, в висках стучала кровь, язык царапал сухое нёбо. Слюна сделалась вязкой и сладкой, как мёд… Он бросил сигарету в траву, протёр глаза.
– Ты не тот, за кого себя выдаёшь, – с трудом выдавил из себя Мигель. – Кто ты такой? Уборщик не может рассказывать об истории Перу виртуознее профессора… У тебя другой язык, другие обороты… И куда исчез акцент кечуа? Это уже совсем чистый испанский…
Энрике улыбнулся, и на этот раз его улыбка выглядела хищной, словно у зверя. Так волк смотрит на свою жертву, оскаливаясь и приподнимая верхнюю губу над клыками. Он нажал на плечо Мигеля, и тот безвольно сел у корней, прямо на трупики насекомых. С сильным опозданием Михаил понял: в набивку сигарет что-то подмешали.
– Вы не ошиблись, сеньор, – мягко произнёс Энрике. – У меня есть и вторая жизнь – скрытая от других. Но прошу вас, позвольте мне договорить. Вы не пожалеете.
– Позволить? – вяло усмехнулся Михаил. – В нынешней ситуации у меня нет выбора. Не дашь ли ещё одну сигарету, профессор-уборщик? По-моему, мне больше нечего терять.
– Я хочу, чтобы Художника нашли, – заверил Энрике. – Поверьте, это в наших интересах. Кланяюсь и прошу прощения за долгую историю, но без неё вы не уяснили бы суть вопроса. Так вот, сейчас все кечуа католики, верные дети святой нашей матери Римской церкви. Но когда-то у инков было столь много богов, что мы откровенно путались в их количестве. Покоряя другие народы, воины Тивантинсуйю не ликвидировали их божества, а присоединяли к пантеону уже существующих. Наш главный бог Виракоча, в жертву коему бездумно принесли первых белых людей отряда Писарро, оплодотворил свою жену Коча-Океан, и она родила ему знаменитых детей – Инти-Солнце и Кильа-Луну. Мы поклонялись им, а также звёздам, ибо те покровительствовали домашнему скоту и лесной дичи. В жилах наших императоров официально текла солнечная и лунная кровь, они объявляли себя сыновьями Инти и Кильа. Мы истово молились покровителю грома и молний Ильапа, плели венки богине девственниц Часке и танцевали у алтаря бесподобного Ванакаури, бога радуги – той самой радуги, изображённой на знамени инков, – не забывая меж тем сурового бога наводнений – Парисиа. Листья коки, что вы часто жуёте в кабинете, – тело Кука Мама, богини здоровья и счастья, а варёная кукуруза олицетворяет богиню Мама Сара. Боги вели себя, как люди, – они бесконечно воевали друг с другом, поэтому Виракоча и стал их лидером: он разгромил армаду мелких божеств в жестокой войне. Когда пришли испанские миссионеры, они поразились схожести легенд… И объясняли, обращая целые племена в католичество: вот, смотрите, Ильапа – это громовержец Илия, наводнения Парисиа – библейский Великий потоп, а Виракоча – верховный Господь… У них просто другие имена, вы не изменяете своей вере, примите Иисуса! Какая разница, распятие или каменная фигурка на алтаре, – боги белых людей такие же, как и боги краснокожих… Мы поддались сладким речам… и забыли прошлое.
Мигель, запрокинув голову, смотрел в звёздное небо.
Ему сияла звезда Чуки Чинчай, охраняющая ягуаров и медведей, – она хищно целилась лучами в светило Уркучильай, покровительствующее овцам. Неподалёку блистала Мачакуай, пробиваясь сквозь прозрачные облака: эта звезда считалась царицей змей.
– Ты – жрец, – устало обронил Михаил, в чьей голове продолжал властвовать туман.
Энрике равнодушно пожал плечами:
– Можно сказать, что и так, сеньор. Мой отец был жрецом нашего племени, а эта должность у кечуа признаётся по наследству. Я учился в Испании на юриста, и, когда закончил университет в Мадриде, отец пропал без вести. Мне пришлось вернуться домой, чтобы стать Хранителем Веры… Но кто наймёт юриста, который в свободное время занимается давно исчезнувшими культами и проводит языческие обряды – в католической-то стране? В прежние века меня без лишних разговоров отправили бы на костёр. Проще устроиться на чёрную работу, ведь к безграмотному уборщику никаких придирок… Папа был здешним властелином, но для отвода глаз по утрам торговал на базаре озёрной рыбой. Даже сейчас, в просвещённое время, хотя святой инквизиции сто лет уже как нет[8]8
В Латинской Америке испанская инквизиция властвовала значительно дольше, чем в Европе, – последний костёр аутодафе, на котором сожгли человека за «еретичество», был зажжён в Мексике в 1826 году.
[Закрыть], легко найдутся люди, желающие сжечь не только мой дом, но и всю нашу деревню целиком. И мне такое не нравится. Я ношу крест с древними кечуанскими амулетами, молюсь Господу и совершаю ритуалы, благо предпочитаю жить в мире как с Иисусом и Девой Марией, так и с нашими старыми богами. По-моему, они друг другу совсем не мешают.
