Текст книги "Демон плюс"

Автор книги: Георгий Зотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

НИЧЕГО. НИЧЕГО. НИЧЕГО.

Волна из искрящихся точек снова накрывает с головой. Он чувствует удар огромной силы, словно тело с размаху бросили об асфальт. Боль. Страшная, чудовищная боль, от которой хочется безумно орать.

АААААААААААААААААААААА!

...Он открывает глаза. Он лежит спиной на земле, над ним – голубое небо, без единого облачка. Он кашляет, тягуче сплевывая кровавую слюну. Щека прислонилась к чему-то горячему. Приподнимается. Кругом – выжженная, безводная земля, прорезанная приземистыми горами. Желтая, пыльная и бездушная. Сердце наливается страхом. Ведь это не город, который ему был нужен! Ничуть, ничуть, ничуть.

...Да, черт возьми... НО КУДА ЖЕ ТОГДА ОН ПОПАЛ?

Глава девятая
ЧЕРНАЯ МОЛИТВА

(Священная Римская империя, маркграфство Майссен – Эрфуртский университет, 1482 года спустя)

...Стоя в середине пурпурной пентаграммы, доктор полоснул лезвием десертного ножа по большому пальцу. Заточенный металл без труда вспорол изнеженную кожу врача, темно-красная кровь не брызнула, а жеманно выступила наружу – так, как из спальни по утрам выходит проснувшаяся королева. Капля задержалась на ногте, дрогнула, сорвалась и упала в круг, где вниз головой на черном конском волосе покачивалось распятие. Боль, хотя и несильная, заставила скривиться. Массируя крохотную ранку, лекарь прочел завывающее, грозное заклинание на латыни.

...Он умолк, слыша стук собственного сердца.

...Прошла минута... за ней вторая и третья... потом седьмая и десятая...

...Ничего. Опять ничего. Вот же проклятие!

На большом пальце левой руки виднелись пять зарубцевавшихся порезов: все прошлые попытки тоже не принесли успеха. Низенький, пухлощекий, тучный мужчина, с растрепанными волосами и лицом, обрамленным жиденькой бородкой, уныло уткнул подбородок в кружевное жабо. Подумать только – монахи со школы учат, что силы зла сидят за каждым углом. А на деле получается, что продать свою душу не так уж легко. Ровно шесть раз он вызывал властелина тьмы, строго соблюдая все инструкции «черной молитвы» из «Молота ведьм»[13]13
  Самый известный трактат по демонологии и распознаванию ведьм, написанный в 1486 году германскими инквизиторами Генрихом Крамером и Якобом Шпренгером. Среди прочего содержал рецепты вызова Шефа.


[Закрыть]. Однако тот не торопился являться на зов.

– Ты звал меня, Фауст? – раздался сзади безжизненный голос, и лекарь подпрыгнул от неожиданности. На дубовой скамейке, примостившейся в самом дальнем углу каменной комнаты, сидел белолицый брюнет в черном плаще: седые волосы волной ниспадали на плечи. Заложив ногу за ногу, он достал изо рта продолговатый предмет, извергший тонкую струйку дыма.

– Кто вы такой? – залепетал врач, отступая из пентаграммы.

– Ты клинический идиот, Иоганн, – сочувственно покачал головой Шеф, раскуривая «кохибу». – Извини, были неотложные дела. Я не call-girl и не в состоянии каждые пять минут летать на вызовы. Намного приличнее было бы устроить запись по телефону. Впрочем, пока телефон не изобрели – придется обойтись своими силами. Ты еще не веришь, что это именно я пришел к тебе? Забавно. А тебя разве не шокирует, что таинственный незнакомец вдруг материализовался изнутри помещения, закрытого на замок?

...У лекаря голова шла кругом. Неужели это и в самом деле князь тьмы? Сомнительно. Один лишь черный плащ – свидетельство в его пользу. А вдруг бледный брюнет – агент инквизиции, который только и ищет повод, дабы забросить его тельце на сложенные вязанки хвороста и смеяться, слушая, как лопается на пышущих жаром углях обугленная кожа?

– Но...– вяло промямлил врач. – Это непостижимо... а как же рога... запах серы... страшная пасть... я требую от вас минимального соответствия...

Шеф с откровенной ненавистью бросил окурок на холодный пол.

– Я так понимаю, рога теперь для меня – это как официальный костюм, – процедил он. – Между тем, дорогой Фауст, я способен принимать любой облик. Сегодня у меня меланхолическое настроение. А при желании я запросто превращусь хоть в невинную девушку, мне вовсе не сложно. Тебе необходима классика – хвост, козлиная бородка и копыта? Ладно, я уступлю. Копыто появится в тот момент, когда нужно оттиснуть печать на договоре о продаже души. Демонстрировать же его сейчас нецелесообразно. Сера же – элемент тотальной пропаганды, лживая информация из рекламных роликов Небесной Канцелярии. Ангелам, знаешь ли, очень выгодно распространять точку зрения, что мой запах неотличим от дохлого скунса. Уверяю тебя – все гораздо проще. Лично я предпочитаю парфюм от Дольче & Габбана.

Доктор Иоганн Фауст мрачно молчал. Повисла неловкая пауза.

– Вот темный народ-то у вас в Средневековье, – злобно сказал Шеф, отворачиваясь от лекаря. – Отлично, будь по-твоему. Сера так сера.

Он извлек из кармана коробок охотничьих спичек, щепотью выгреб оттуда двадцать штук – и разом зажег их, лихо чиркнув об коричневую полоску.

– Ну что? – спросил Шеф с издевкой. – На этот раз сомнения отпали?

По «каменному мешку» пополз сильный запах серы.

– Оооо... – застонал доктор, падая на колени. – Оооо... повелитель зла.

– Дошло, – обрадовался Шеф. – Удивительно, до чего человечество обожает театральные эффекты. И почему народ всегда впадает в экстаз от плохо пахнущей серы, рогов и декоративных полетов голых ведьм на метле? Мы просто посидеть и выпить пива не можем? Фауст, ты какое предпочитаешь?

Фауст тупо мычал, с немым обожанием глядя на Шефа.

– Никакое, – огорчился тот. – Тогда культурная программа закончена, переходим к делу. Чего ты желаешь в обмен на свою бессмертную душу?

Доктор с изяществом ящерицы подполз к шефским ботинкам.

– Значит, так, – сказал он, загибая мизинец. – Хочу денег...

– Эк удивил, – заметил Шеф с некоторой усталостью. – Думаешь, ты один такой? Деньги – понятное дело. Это все?

– Нет-нет, – поспешно завертел головой Фауст. – Мне нужно удивлять людей. Хочу иметь возможность совершать те чудеса, которые творил Кудесник. Ходить по воде, кормить толпу пятью хлебами, воскрешать мертвых.

– Это не ко мне, – отрезал Шеф. – У Кудесника на такие штуки пожизненный копирайт, поэтому извини, он меня засудит за нарушение авторских прав. Давай лучше сделаем по-другому. Ты сможешь с серьезным лицом врать о своей гениальной способности изгонять бесов и улучшать экономику. А люди станут безоговорочно верить в каждое твое слово. Доказывать делами необязательно. Обычно взамен души такую фишку у меня просят видные московские и американские политики. Но для тебя – без проблем.

– Ты употребляешь странные слова, – воззвал с пола очухавшийся Фауст. – «Копирайт», «фишка», «политики»... это особые фразы для вызова демонов?

– В некотором роде, – небрежно согласился Шеф.

Доктор прищурился.

– А тот ли ты, за кого себя выдаешь? – ткнул он крючковатым пальцем в направлении собеседника. – Боишься Кудесника... я-то думал, ты всемогущ.

...Его тело взвилось в воздух, врезавшись затылком в неровный потолок, в лицо дохнуло пламенем – волосы бороды свернулись в колечки от жара. Горло сжала когтистая лапа, глаза лекаря выкатились из орбит: гость, тихо восседавший на скамейке, вдруг обернулся двухметровым монстром.

– Не тебе, смертное ничтожество, сомневаться в моем могуществе! – клыкастая пасть Шефа раскрылась, обдав Фауста смрадом гниющих трупов.

Помещение наполнилось запахом гари, стены, крошась, задрожали.

– Нет, нет, Хозяин! – отчаянно, по-заячьи заверещал Фауст. – Прости меня! Пожалуйста, прости! Ты велик, а я жалок. Пощади своего глупого слугу!

...Шеф разжал когти, и доктор плюхнулся на каменный пол, сотрясаясь в сухом кашле. Вытерев лапу о волчью шерсть на груди, руководитель Города вернулся на прежнее место. Его глаза горели красным огнем, длинные желтые клыки торчали из-под верхней губы, как у дикого кабана. За горбатой спиной полукругом раскрылись перепончатые крылья с острыми шипами.

«Дебилы, – бесился Шеф. – Попсу им подавай – иначе не верят».

Хрестоматийное обличье повелителя зла умиротворило Фауста: он честно полагал, что уверенность стоит и синяков на горле, и жестоких ушибов.

– Я могу продолжать? – подобострастно спросил он.

Шеф снисходительно моргнул.

– Я хочу иметь отличную память, – вякнул доктор, громко чихая от запаха серы. – Такую, чтобы запоминать наизусть целые книги.

– Не вопрос, – пожал плечами Шеф. – Успех у женщин добавить?

– Нееее, ну их, – скривился Фауст. – Будут деньги – появится и успех. И, пожалуйста, присовокупите чуточку магии.

– Приятно, – оживился Шеф. – Вот знаешь, в XXI веке никто не станет заказывать магию – всем подавай бабло и карьеру, никакой творческой фантазии. Будь добр, конкретизируй свои магические способности.

– Они специфические, – помялся доктор. – Скажем, мне необходимо, чтобы я во время странствий мог превращать своего слугу в собаку – и обратно[14]14
  Доктор Фауст, как правило, путешествовал вместе с черной собакой, зачастую намекая любопытным, что это – заколдованный им человек.


[Закрыть].

– Это еще зачем? – изумился Шеф, чьи глаза слегка порозовели.

– Круто, – в тон ему лаконично пояснил Фауст.

На боковушке увесистой дубовой скамейки прямо из воздуха появился пергамент, его гладкая поверхность сейчас же покрылась убористыми багровыми строчками, в которых лекарь распознал классическую латынь.

– После этого для удобства сделаем копию контракта на немецком, – Шеф раздвоенным языком слизнул кляксу с пергамента. – А то знаю я вас, умников. Явишься потом за душой, начинается концерт. «Ах, неужели четверть века прошло? Ах, я не читал условий контракта, ах, забыл латынь... ах, я смухлевал – не своей кровью подписывал, а куриной – идите во двор, с курочкой разбирайтесь». Все эти скучные хохмы, камрад, я уже слышал.

...Фауст с огорчением изучил истерзанный палец.

– А кровь обязательна? – жалобно спросил он.

Шеф хлопнул себя по копыту и громоподобно расхохотался.

– Нет, это уже изврат, – давился он смехом. – То есть рога, серу и красные глаза вы просто мечтаете увидеть, а что касается крови – каждый норовит увильнуть и желает подписывать слюнями. Доктор Фауст, я не приемлю суррогатных вариантов. Кровь – знаковая вещь. Фильм «Пила II» смотрел? Ах да... в общем, там есть такая интересная фраза: «Oh yeah, there will be blood»[15]15
  «О да, там будет кровь.» (англ.).


[Закрыть]. Не жлобствуй, ты все же душу продаешь, а не инжир на рынке.

Шеф протянул лапу к контракту.

– Суммируем – деньги, отличная память, превращение слуги в собаку.

– А способности в области алхимии? – взялся за ножик лекарь.

– Превращать свинец в золото? – усмехнулся Шеф. – В типовой пакет услуг при покупке души это включается автоматически. Ты можешь готовить всякие зелья, зависать в воздухе, глотать огонь и так далее – стандартный набор. Учитывая твой возраст, мы подписываем договор на двадцать лет. Через этот отрезок времени, секунда в секунду, я приду за твоей душой или пришлю курьера. Только попробуй сбежать – найду везде.

...Не колеблясь более, доктор Фауст жестом тореадора воткнул в руку крохотный клинок – на многострадальном большом пальце появилась седьмая отметина. Поджав палец, чтобы кровь капала быстрее, он макнул гусиное перо в вишневую лужицу и, резко выдохнув, размашисто расписался на обоих экземплярах пергамента. Шеф, не мешкая, с костяным стуком приложил к подписям копыто – печать вспыхнула прозрачным пламенем по всей окружности, однако документ так и не загорелся.

– Вот и все, – подышал Шеф на контракт. – Теперь объясню, зачем, собственно, я пришел к тебе лично. Я социологический опрос провожу.

– Простите, – перебил его Фауст, порядком уставший от набора непонятных демонических фраз. – Неужели вы не посвящаете все свободное время соблазнению грешных душ? Это несколько отличается от моих прежних представлений. Недавно я проводил отпуск в деревне, и одна местная дурнушка тщетно мечтала стать ведьмой. Рисовала пентаграмму, приносила в жертву черного петуха, мастурбировала после полуночи, произнося инфернальные заклинания. Не получив желаемого, она с горя вышла замуж. Когда муж возвращается домой поздно, засидевшись с друзьями в корчме, дурнушка нещадно лупит его деревянной скалкой, с удовольствием слушая вопли: «Чтоб тебе сдохнуть, проклятая ведьма!»

– По статистике, примерно половина женщин мастурбирует после полуночи, – зевнул Шеф, выражая откровенную скуку. – Я что – сантехник из порнофильма, чтобы являться ко всем сразу? Шторы задернут, и начинается – пентаграммы, жертвы, черные петухи, оргии – «El diablo, mi amor, приди ко мне сию же минуту!» Ага, сейчас. Пожалуй, в Сан-Марино, где двадцать тысяч населения, эта ситуация и осуществима – но никак не по всей планете. Предложение душ превышает спрос. Зачем стараться, если человек совершает убийство? Его душа и так автоматически переходит в мою собственность. В среднем я получаю по сто тысяч вызовов за ночь. Что же, мне следует, не отдыхая ни секунды, молнией метаться между клиентами? Думаю, нет. Моя деятельность на Земле основана по принципу работы сетевых предприятий – закусочных «Мудональдс» и кофеен Starfucks. А их президент не приносит заказчику кофе в постель – этим занимаются дилеры. Поэтому скажи своей несостоявшейся ведьме, пусть обратится в адское представительство и заключит контракт о продаже души с моими агентами.

– Я нигде не встречал ваших агентов, – растерялся доктор.

– Плохо смотрел, – отбрил его Шеф. – Политики, например, поголовно работают на меня. Хочешь продать душу? Здесь и контракт не нужен – изберись депутатом Госдумы и гарантированно будешь гореть в Аду. Однако VIP-клиентов, особо значимых в истории людей, я предпочитаю навещать лично. К моей радости, вас не так уж и много. Наша сегодняшняя встреча, дорогой доктор, получит широчайшую известность – о тебе сложат легенды.

– Правда? – вздрогнул Фауст, ощутив приятность славы.

– Еще как, – подтвердил Шеф. – Напечатают множество оккультных трактатов с описанием продажи души. Тебя окутает завидный ореол мистики и таинственности. Через двести лет баснописец Гете напишет пьесу, и популярность образуется бешеная – имя Фауста станет нарицательным. А опера чего стоит! Да будешь потом в Аду, не жалей времени – в XX веке специально заходи ко мне послушать Шаляпина. Таким голосищем выводит: «Люди гибнут за металл» – у меня японский фарфор в буфете трескается.

Он начертил в воздухе горящую линию, и окурок сигары на полу исчез.

– Я перехожу к вопросам. Пора лететь на шабаш.

– Угу, – пробубнил Фауст, водя пальцем по строчкам контракта.

– Представь себе на минуту, – издалека начал Шеф. – Допустим, я совершенно другой. Я больше не символ всего сладкого и запретного. Со мной больше не ассоциируются золотые дублоны, секс и магия. Я – мятущаяся, депрессивная личность, пославшая друга на смерть за пару талеров. Но это еще не все. Я даже полученные деньги нормально не смог потратить: устыдившись своего свинского поступка, я тупо пошел и совершил суицид. Суть вопроса: захотел бы ты тогда продать мне душу?

– Ни в коей мере, – усмехнулся Фауст, не отрывая взгляда от пергамента. – Кому нужен неудачник? Ваше обаяние, mein herr, кроется в вашей же адской привлекательности. Да, вы забираете душу и обрекаете ее на вечные муки. Но взамен даете то, к чему всегда стремится человек, – власть и деньги. Убогому существу отдаваться неинтересно. Думаю, от вас в этой ситуации отвернутся даже женщины, коим свойственно слетаться на обаятельное зло, как мотылькам на свет лампы.

– Это я и хотел услышать, – сладко улыбнулся Шеф. – Тогда прощай, Фауст. И помни на будущее: когда я приду за тобой, запирать дверь бесполезно.

...Раздался хлопок, словно от праздничной пороховой петарды. Дрогнув в черной дымке, образ повелителя зла рассеялся вместе с экземпляром договора, оставив на память тонкий запах Дольче & Габбаны. Фауст, дрожа от нетерпения, отодвинул засовы на двери. Зажав в руке хвост пеньковой веревки, он неистово зазвонил в сигнальный колокольчик с такой силой, будто начался пожар. На лестнице раздался топот сапог, в комнату ввалился запыхавшийся слуга.

– Звали, хозяин? Что случилось?

– Амесе эс иферна ра, – произнес Фауст, эффектно простирая руку.

Слуга исчез в клубах дыма. Когда доктор, кашляя, разогнал удушающую завесу, на полу сидел черный как смоль терьер с ярко-красными глазами.

...Шеф материализовался у берега реки – в тине, напротив толстых стен крепости. Глядя, как маркитантка в грязном платье нараспев расхваливает рулет с протухшим мясом, он облегченно вздохнул. Его план – настоящее чудо. Ухудшение собственного имиджа и решение демографической проблемы Города – то, что ему требуется. Только бы Калашников с Малининым не подкачали.

...Они уже были должны прибыть в Ерушалаим. Наверное, сейчас отдыхают.

Глава десятая
ПИАРУС НИГЕР

(таверна «Люпус эст» – злачное место близ главного базара Ерушалаима: примерно за час до полудня)

...Маркус начинал терять терпение. Какой мудрец сказал, что блудницы умеют ценить драгоценное время, поскольку им платят за час? Видимо, кто-то из них получает оплату за целые сутки. С самого утра, замаскировав лица синими платками, они сидят с Магдалиной в таверне «Люпус эст» за столом, источающим запах кислого вина, и обсуждают вопрос о сексуальном компромате на Кудесника. А ведь заказчик из тех людей, которые не привыкли ждать – сегодня вечером он потребует от него подробного доклада. И явно захочет услышать хорошие новости. При мысли о неблагоприятном развитии событий Маркус ощутил толчки крови в висках.

– Ты пойми, – втолковывал он сомневающейся Магдалине. – Это совсем не трудно. Всего-то и требуется – пригласить пару десятков блудниц, готовых признаться в свальном грехе с ним. До этого – и вовсе мелочь. Затащишь Кудесника в постель, а я пришлю пару художников. Глядя по очереди в замочную скважину, они зарисуют вас в интересном положении. Утром эти листки расклеят по всему Ерушалаиму – мне необходим знатный скандал.

...Магдалина отмалчивалась. Ее упорство было тем паче непонятно Маркусу, поскольку девушка, что называется, была «не первый раз замужем». Раньше ее весьма часто нанимали для подобных вещей. Только в прошлом году Марию уже зарисовывали вместе с префектом и с помощником консула (причем с обоими одновременно), а однажды – с самим экс-прокуратором Иудеи Валерием Гратом. Картинка в итоге и стоила тому должности: на замену тихому бабнику из Рима прислали любителя гладиаторских боев. Симпатичная смуглянка с редкими в этом краю рыжими волосами, Мария пользовалась успехом у многих мужчин и нагло тратила их деньги на наряды, галльскую косметику и золотые украшения. Глядя на нее, Маркус был уверен – столь усердно декларируемый Кудесником аскетизм не задел потайные струны души блудницы. Магдалина была облачена в голубую тунику из атласной ткани (в вырезе мягко колыхалась грудь), на ее загоревших запястьях смыкались витые браслеты арабского золота. Отпивая вино из глиняной кружки, она рассеянно держала в левой руке спелый банан. И он готов был поклясться царством Аида – держала довольно характерно.

– Мне необходим скандал, – настойчиво повторил Маркус. – Полчаса в постели, десять минут интервью, и взамен – куча денег. Забери меня демоны, почему я не родился женщиной?! Я бы на твоем месте точно не раздумывал.

Магдалина прожгла его насквозь взглядом черных глаз.

– А если он не пойдет в постель? – усмехнулась девушка.

– С тобой да не пойдет? – изумился Маркус. – Еще ни один мужчина в Римской империи не отказывался от секса... особенно если это бесплатно.

– С ним все по-другому, – вздохнула Магдалина. – Беда в том, что Кудесник имеет власть над женщинами, а вот они над ним – нет. Попросил бы соблазнить кого другого – Андрея, например. Справлюсь без вопросов. А может, лучше Иуду? Этот юноша меня уже замучил. Каждый день заваливает дом цветами и кактусами редких пород. Вбил себе в голову, что они мне нравятся. Кудесник особенный, понимаешь? Я чувствую в нем и власть, и небывалую силу, подвластную ему одному. Люди пешком идут аж из Иллирии, лишь бы только увидеть его. Петр сегодня ждет новые делегации с базара: все на нервах, будут выпрашивать твердое обещание не превращать землю в муку, огонь в ветчину, а воздух – в сметану. Но Кудеснику явно не до них – он задумал новый проект.

– Какой? – насторожился Маркус, загораживаясь кружкой с вином.

– Оживлять мертвых, – увлеченно прошептала Мария, очищая забытый банан. – Вариант с превращением воды в вино ему не понравился. Публика любит острые ощущения. А уж куда острее, если кто-то встанет из гроба.

Не сдерживаясь более, Маркус заржал на всю таверну.

– И как Кудесник сможет это сделать? – откровенно издевался он. – Вот так запросто возьмет, посыплет саван покойничка пеплом летучей мыши, смажет эликсиром из болотных жаб, завоет «яма-яма-яма-яма!», и мертвец поднимется из могилы? Извини меня, но это напоминает доморощенное действо в стиле нубийского жреца вуду. Я стреляный воробей, и меня не провести фокусами с вином, которые годятся для облапошивания простодушных зевак. Ты хоть знаешь, какие потрясающие штуки вытворяют на базарных площадях Рима берберские гипнотизеры? Приложат к твоей ладони холодную монету, а потом скажут, что она раскалена – и у тебя появляется ожог. Разрази меня Юпитер, этот фокус с вином – случай массового гипноза.

– Не говори ерунды, – Магдалина вонзила зубы в податливую банановую мякоть. – Очень глупо пытаться объяснить любые чудеса либо гипнозом, либо погодными условиями. Оставим в покое вино, дело не только в нем. Кудесник излучает свет настоящего волшебства – он способен исцелять людей прикосновением. Ты в курсе про смертельно больную тещу Петра, которой Кудесник вернул здоровье? И что скажешь – разве не чудо?

– Исцелять тещ – уголовное преступление, – помрачнел Маркус. – Интересно, ты у самого-то Петра мнение спрашивала – думаешь, он обрадовался тещиному выздоровлению? Бедолага небось всю жизнь молил богов, чтобы проклятая карга поскорее отправилась в мир иной. Дождался праздничка, а тут добрый Кудесник со своим сюрпризом. Вот уж помог так помог!

– Ну хорошо, – не сдавалась Магдалина. – А как насчет двух бесноватых мужиков, коих Кудесник благополучно излечил в стране Гадаринской? По-моему, очень продуктивно – люди стали полезными членами общества.

– Это как посмотреть, – ухмыльнулся Маркус. – Ты разумно умолчала, что случилось далее в процессе этого любительского экзорцизма. Ученики Кудесника не только пресекают любые негативные слухи о его чудесах, но еще и заголовки придумывают в стиле пожелтевших папирусов: «Имя им —

легион». Однако от правды никуда не денешься, там были свидетели. Бесы выскочили из тел исцеленных как ошпаренные – и вселились в стадо из двух тысяч свиней. Свиньи, не пережив этого кошмарного события, всей толпой утопились в море. Ты хоть знаешь, почем нынче на базаре свинина?

– Гм... – смущенно пробурчала Магдалина, отодвигая в сторону кожуру.

– Вот именно! – разорялся Маркус. – Кудесник элементарно пустил по миру бедных жителей этого несчастного города, опрометчиво утопив немереное количество дорогостоящей ветчины. Жаль, наш пятикратно пресветлый цезарь не ввел закон «О доведении свиней до самоубийства», иначе бы твой милый Кудесник загремел на серебряные рудники – годков эдак на восемь. А что сказали по этому поводу облагодетельствованные жители? «Весь город вышел навстречу Кудеснику – и, увидев его, просили, чтобы он отошел от пределов их»[16]16
  Прямая цитата из Евангелия. Вообще же свидетельства по этому случаю разнятся. Например, апостолы в своих описаниях не пришли к единому выводу, сколько было в Гадаринской бесноватых – один или два. Точную цифру погибших свиней тоже приводит только один апостол.


[Закрыть]. Что-то слабо похоже на популярность – ты не находишь?

– Хватит! – Мария встала, расплескав вино, – на нее оглянулись гуляки за соседними столами. – Критиком всегда быть легче, нежели творцом. Предоставь себе возможность увидеть его чудеса лично, и у тебя тоже зародится искра сомненья. Ты предлагаешь хорошие деньги, спору нет. Но не прогадаю ли я? Спинным мозгом чую – у этого парня отличные перспективы.

– Какие перспективы? – шипел Маркус, пугаясь, что желанная рыбка вот-вот сорвется с крючка. – Проснись, глупая женщина! Так и быть, я расскажу тебе, в какую лужу ты села. Прошлой ночью один оракул поведал мне о твоем будущем. Он увидел его настолько отчетливо, словно сам проплыл с богами через воды реки времени. Так вот, никто и никогда не поверит, что ты не имела сексуальную связь с Кудесником. Через двадцать веков один баснописец напишет скандальную книгу о твоих детях, рожденных от него. Миллионы людей бросятся по лавкам листать ее страницы, истекающие ядом. А мерзостный баснописец обретет мешки золотых ауреусов и усладит свое черное сердце дорогим вином с плясками блудниц. Так вот – никто из читателей даже и не подумает усомниться, что все на деле было иначе.

...Мария Магдалина села на место – прямо на банановую кожуру.

– О небеса, какое свинство! – искренне возмутилась она. – Но это же неправда! Жаль, я не смогу жить вечно, и в мои руки не попадется проклятый баснописец: я обязательно провела бы с ним кое-какой эксперимент. В бытность мою блудницей я устроила его с одним сидонским торговцем. Сорок ударов плеткой с рыболовными крючками по лицу, посыпать перцем, а уж после этого...

– И где же твое смирение? – на устах Маркуса заиграла отравленная улыбка. – Едва тебя кольнули иглой, как ты сразу готова растерзать любого. Подумай над моим предложением, женщина. Ведь если Кудесник и вправду может воскрешать мертвых, значит, он сродни великим богам. И ты так или иначе ничего ему не сделаешь своим «пиарус нигером». Он просто совершит новое чудо, ты даже поможешь ему стать еще известнее. Зачем сейчас строить из себя святую невинность, если и через две тысячи лет на Земле все будут полностью уверены, что вы с Кудесником переспали?

– «Пиарус нигер»? – озадаченно переспросила Мария Магдалина.

– А, извини, – Маркус сморщился, как от зубной боли. – Совсем упарился, забыл тебе объяснить. Специфическая вещь из будущего, оракул рассказал. Привожу наглядный пример. Допустим, в «вечном городе» один взвод преторианской гвардии провозглашает цезарем своего кандидата, а два остальных взвода с этим не согласны – у них готовы другие претенденты. Первый кандидат начинает срочно доказывать Сенату и плебсу, что он – самый лучший, а его конкуренты – полное говно. Платит рыночным торговкам, и повсюду в Риме множатся слухи – его соперники состоят в сношениях с варварами, жалеют денег на скромную оргию и живут с казенной лошадью.

– Я не знаю, как там оно в будущем... но сейчас никого не удивишь жизнью с лошадью, – презрительно фыркнула Магдалина. – С недавних пор в Риме стало модно жить с самцами выхухоли. Патриции утомлены оргиями по расписанию, они попросту не знают, чего бы еще такого придумать. Даже сам пятикратно пресветлый цезарь, по слухам, не чурается... ты в курсе, какого забавного карликового страуса ему недавно привезли из Парфии?

– И знать не хочу! – Маркус изобразил, что плотно зажимает уши руками. – На то он и цезарь, пожелает – ему хоть кита привезут. Но обсуждать личную жизнь пятикратно пресветлого строго запрещено. Нам вырвут языки, ты знаешь – как тем торговцам папирусами, которые расписали, на чьи средства цезарь построил себе виллу на Капри. Поверь, здесь лучше не связываться.

...Мария, которой сразу передался испуг Маркуса, трусливо огляделась, однако посетители, увлеченные дешевым вином, не слышали их крамольной беседы. Развязав красный галльский пояс, она бросила на рассохшуюся древесину два денария с чеканным изображением пшеничных колосьев[17]17
  Для провинции Иудея римский наместник чеканил специальные монеты, на которых было запрещено изображать живое существо.


[Закрыть].

– Мне пора, – помедлив, она убрала волосы назад.

– Так каков ответ? – с вызовом посмотрел ей в лицо Маркус.

Храня стоическое молчание, Магдалина быстро направилась к выходу. В проеме она обернулась, черные глаза сверкали нездоровым блеском.

– Я подумаю, – произнесла Мария и исчезла в уличной толпе.

...Маркус улыбнулся, поднося к губам кружку. Увлекшись беседой, он не чувствовал вкуса вина – теперь же он упивался вовсе не им, а одержанной победой. Долгое общение с женским полом научило его: если женщина говорит «я подумаю», это означает – в глубине души она уже согласна. Так он и доложит клиенту. Теперь нужно идти забирать заказ. Наемный художник, включив полет фантазии, набросал на пожелтевшем папирусе пару сценок, изображающих общение Кудесника с полуголой Марией.

Конечно, любительская мазня не совсем то, что ему сейчас требуется.

...Но для начала, пока не созрела сама Магдалина, вполне сойдет.