Текст книги "Все, что считается"

Автор книги: Георг Освальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

28

Поход по магазинам с Сабиной закончился полным крахом. Когда мы были у Версаче, она примерила шарфик, шелковый шарфик за целых четыреста пятьдесят марок. До Версаче мы побывали у Ланга и Гуччи, но у меня в кармане все еще оставалось двадцать пять тысяч. Я действительно рассердился. Попытался дать ей понять, что так дело не пойдет, и тут она разразилась слезами.

Этот шарфик я ей все-таки купил, хотя она и отбрыкивалась, а когда я пошел с ним к кассе, попыталась вырвать его у меня из рук. Я заплатил и сунул покупку в одну из ее сумок. Когда мы шли к метро и ссорились, в ней проявилась вульгарность. Во мне тоже. Она сказала, что я крут, но болен и что вместо задницы у меня мешок с деньгами. Я же назвал ее без всякой оригинальности глупой гусыней. Мы орали так громко, что прохожие останавливались и смотрели нам вслед, что дало мне повод бросить ее посреди улицы, ревущую, с сумками в руках, а в сумках барахла на пять тысяч. Я не считаю, что поступил жестоко.

Решил купить автомобиль. На самом деле в автомобиле за двадцать пять тысяч нет ничего особенного. Отдам нашу японскую развалюху – теперь за нее не выручишь больше пяти тысяч – и куплю себе «ягуар». «Ягуар дабл сикс» – машина очень приличная, подержанную можно купить за тридцатник.

Субботнее утро, встаю, надеваю костюм и еду на авторынок. Он называется «Моторама» и представляет собой, как и любой другой автомобильный базар, место весьма жалкое. Для многих покупателей здесь наступает Страшный суд. Все накопления, все кредиты, которые они, подсунув фальшивые сведения, буквально вырвали у своего банка из глотки, они тратят на «машину своей мечты». Эту машину им вкручивают типы с явно криминальным прошлым, потными лбами и гадкими улыбочками, выдающими их истинную сущность. Не успевают клиенты отсчитать деньги, как «машина мечты» разваливается на составные части, не проехав и половину пути от «Моторамы» до дома. Выхлопная труба отваливается, сцепление ломается, в зажигании пропадает искра. Само собой разумеется, ни о каком гарантийном ремонте речи быть не может. Начинаются рыдания и стенания, ведь все было понятно с самого начала, все всё знали, но человек просто не в состоянии отказаться от мечты, желание иметь «альфа-ромео спайдер», форд «Мустанг», «ауди» или форд «Фиеста» было настолько сильно и велико, что его исполнение казалось счастьем. Да это и было счастьем.

Конечно, и покупатели, и продавцы не настолько глупы, чтобы не бояться или, по крайней мере, не опасаться подобного исхода. И все-таки каждый из них играет отведенную ему роль – продавцы с чувством превосходства, покупатели же как перед закланием. Их ограниченные мечты вылезают наружу вместе с каплями пота, когда они, сжимая свой бумажник, мечутся от одной «модели» (как выражаются продавцы) к другой. Их плечи опущены, как будто в ожидании удара. Пока продавцы вешают им лапшу на уши, они воодушевленно кивают, думая про себя: «Нет, нет и еще раз нет!», а потом платят наличными.

Но мне все это безразлично. Если меня обманут, если проведут как желторотого юнца, то мне все равно. Хочу иметь «ягуар дабл сикс» за тридцать тысяч, и мне на самом деле не интересно, будет ли он ездить на следующей неделе.

Несмотря на это я, как и все остальные, шныряю вокруг выставленных на всеобщий обзор средств передвижения. И тут в глаза мне бросилась пара, явно выискивающая, подобно мне, что-нибудь подороже. Женщина была в обществе мужчины, и только поэтому я не сразу узнал мадам Фаруш. «Наверное, это ее муж», – подумал я, наблюдая, как они разглядывают «лексус», активно при этом жестикулируя. Поза, цвет волос, прическа, лицо, насколько мне было видно с такого расстояния, не оставляли сомнения в том, что это на самом деле мадам Фаруш, но тем не менее понадобилось больше минуты, прежде чем я это осознал. Ведет себя так, как будто меня не видит. А впрочем, может быть, она действительно меня не заметила.

Меня бросило в пот, словно она застала меня за чем-то неприличным. Не хочу, чтобы она меня заметила, поэтому принимаю решение немедленно покинуть «Мотораму».

Неужели мы встретились здесь случайно? Конечно нет. На «Мотораме» служащие моего экс-банка получают свои проценты, и я пришел сюда в надежде получить какую-никакую выгоду от того, что являюсь их сотрудником, хотя и бывшим.

И все-таки как гнусно, что она тоже здесь! Поворачиваюсь и натыкаюсь на ее взгляд. Она посмотрела в мою сторону случайно и сразу же узнала. Она видела, что я ее заметил, поэтому у меня не остается выбора. Если я не хочу выглядеть в ее глазах полным неудачником, то придется поздороваться.

– Мадам Фаруш! Какое приятное совпадение! – кричу я через крыши машин.

На ее лице проступает вымученная улыбка, явно дающаяся ей с большим трудом. Мое настроение сразу же поднимается. Скорее всего, эта встреча неприятна ей так же, как и мне, но у меня преимущество первого хода.

– А это наверняка ваш муж. К сожалению, мы с вами раньше никогда не встречались, – пускаюсь я во все тяжкие, пробравшись к ним. Месье Фаруш слабо пожимает мне руку и вопросительно смотрит на жену.

– Что вы здесь делаете? – задает мадам Фаруш великолепный по своей глупости вопрос. Это от неожиданности.

– Да то же, что и все. Покупаю машину!

– У вас всё в порядке?

– Что за вопрос! Всё в лучшем виде!

– Очень хорошо, – отвечает она.

У меня такое впечатление, что она пытается взять себя в руки. Несколько секунд мы стоим лицом к лицу, и становится ясно, что нам нечего, абсолютно нечего сказать друг другу. Поэтому начинаем тянуть резину.

– Господин Шварц. Это господин Шварц, мой шеф, вернее…

– С тех пор я здорово изменился.

– Э-э…

– А что теперь?

– Открыл свое дело.

– Интересно.

– Звучит очень заманчиво.

– А что вы делаете здесь? Какие-то консультации?

– Можно сказать и так.

– Да, здесь торговля всегда идет полным ходом.

– Да, да.

– Вот так.

– Очень мило.

– Очень приятно, что мы еще раз встретились.

– Я сразу же вас увидела и подумала, что должна немедленно…

– Конечно.

– Само собой разумеется.

Желаем друг другу удачной покупки, но ясно, что каждый из нас немедленно отправится домой. Кому хочется, чтобы за ним наблюдали при покупке автомобиля? Потратить такую сумму – дело интимное и довольно болезненное. На самом деле? Для меня теперь уже нет. Теперь я бы с большим удовольствием швырнул на капот машины тридцать коричневых бумажек, прорычав при этом продавцу: «Беру вот эту! Проверим в деле! Да поживее!» Но мадам Фаруш и ее супруг после нашей встречи моментально исчезли с «Моторамы» и лишили меня возможности устроить спектакль. Внезапно я почувствовал усталость и смущение. Домой еду так же, как и сюда, то есть на метро.

29

Бельман позвонил и пригласил меня в «Леманс» на ужин. Выданная им причина была жалкой и надуманной: «Мне кажется, что не стоит так просто прерывать наши контакты. В конце концов, мы слишком долго работали вместе, зачем же теперь делать вид, что ничего не было». Ни слова об Уве и Анатоле. Хотелось сразу же обрушиться на него с бранью, обозвать задницей, но я подумал о тридцати тысячах и не стал этого делать.

Бельман заказал столик на двоих в задней части зала, «чтобы нам никто не мешал», как он объяснил вместо приветствия. Мне известны его намерения, и, наверное, именно поэтому его наивная дружественная улыбка кажется мне более подхалимской, чем это есть на самом деле. С тех пор как я вылетел из банка, я ни разу не был в «Лемансе», поэтому мне приходится сделать над собой усилие. У меня на лбу написано «Вышвырнут с работы», и каждый, кто посмотрит на меня, увидит это невооруженным глазом.

По рекомендации метродотеля заказываем «буффало вингс» и «хайболлс». Пока мы ждем, Бельман не закрывает рта. Его болтовня доставляет мне физическую боль, но его это, видимо, нисколько не волнует. Скорее всего он этого даже не замечает. Рассказывает о своей жене. Она наконец забеременела, после того как побывала у огромного количества врачей и выяснила, что же с ней не так. Но теперь, наконец-то, слава Богу, все получилось. Думаю, он ждал от меня каких-то поздравлений, но я промолчал. Родители его жены, узнав приятную новость, тут же решили заранее выплатить дочери наследство. Вместе с деньгами, накопленными за те несколько лет, когда они оба работали, у них появилась достаточная сумма, чтобы купить половину дома на две семьи в пригороде, куда проведена ветка метро. Там есть «блистательные проекты» – буквально так он и выразился. Если своевременно, еще до начала строительства подобного объекта купить половину ЖЗ-2 – он использует сокращенный вариант выражения «жилое здание на две семьи», чтобы показать, что хорошо в этом разбирается, – так вот, если своевременно, еще до начала строительства подобного объекта купить половину ЖЗ-2, то можно самому принять участие в планировании помещений и выборе пола, все будет «абсолютно индивидуально», голосит он с воодушевлением. Мне кажется, что он распинается только для того, чтобы дать понять: он перебрался на следующий общественный уровень, в отличие от меня, вышвырнутого с работы. Видимо, тот червячок, которого я зародил в нем, когда работал в банке, быстро получая повышения и добиваясь больших результатов, грыз его сильнее, чем было заметно. Окончание его истории про ЖЗ-2 только подтверждает мои предположения. Вдруг он озабоченно наморщил лоб и спрашивает:

– А как дела у тебя?

Прибегаю к вранью:

– Вчера купил себе «ягуар дабл сикс».

– Ах, точно. Мадам Фаруш рассказывала, что вчера видела тебя на «Мотораме». Но ты не произвел на нее впечатление счастливого человека.

Смеемся слегка натянуто.

– Ну а, э-э-э… как дела у твоей жены? У нее все хорошо?

Бельман меняет тему, хочет показать, что готов снять сливки с любой кринки молока.

– Марианна от меня ушла, вернее она уехала. Иногда мы разговариваем по телефону. Редко. Очень редко.

– Это… жаль.

– Да что ты, не бери в голову!

Теперь уже я просто издеваюсь.

– Это… Это для тебя очень тяжело?

– Ты будешь смеяться, – теперь я говорю совершенно серьезно, – но это вообще не тяжело. Даже удивительно, как мало такой разрыв бьет по нервам. Но при условии, что пути действительно расходятся окончательно и бесповоротно.

Официант приносит напитки. Бельман опускает голову и тянется за стаканом. Вижу, что теперь он хочет перейти к самому важному.

– Ты сам когда-то дал мне в разработку дело ООО «Фурнитуро», поэтому не удивишься тому, что я до сих пор этим занимаюсь, – начинает он.

Поразительно, но я реагирую довольно живо. Меня так и подмывает сказать: «Уве и Анатоль не имеют к этому никакого отношения», после чего Бельман умрет со смеху. И будет прав. Чтобы успокоиться, делаю большой глоток «хайболла», яд которого поступает мне прямо в мозг.

– Помнишь, мы подозревали, что новые владельцы этой фирмы являются подсадными утками старых?

«Ничего подобного, это старые были подсадными утками новых», – проносится у меня в голове. Но Бельман, естественно, должен оставаться при своем собственном, ошибочном мнении. Говорю:

– Верно. Тогда мы остановились именно на этой теории, хотя у нас не было ни улик, ни доказательств. Появилось что-то новое?

– Ты же понимаешь, я не могу быть с тобой до конца откровенным.

Смотрю на официанта и говорю:

– Ладно, давай на этом остановимся.

– Подожди-подожди. Я хочу ввести тебя в курс дела. Хочу, чтобы ты мне помог. Ты ведь живешь в том доме, где расположены оба магазина этого «Фурнитуро».

– Ну и что?

– Я подумал, может быть, ты сможешь познакомиться с работниками. Может быть, тебе удастся что-нибудь выяснить.

– Наверняка. А что я с этого буду иметь?

Трудно поверить, что зверь бежит на ловца вот так. Он еще и денег мне предложит.

– Могу пообещать, что замолвлю за тебя словечко перед Румених.

– Это что, шутка? Я совсем не хочу обратно в ваш гадюшник. Теперь я работаю на себя, как ты этого не понимаешь? Можешь спросить у Румених, сколько денег она готова выложить. А потом уже и будем разговаривать.

– Уже спросил.

– Бельман, у тебя действительно не всё в порядке с головой!

– Она говорит, что готова увеличить твое состояние на тридцать тысяч, если ты согласишься.

– И что я за это должен сделать?

– Познакомься с этими типами из «Парадиза стильной мебели» и «Только для леди». Выясни, что у них общего с ООО «Фурнитуро». Составь подробный отчет и отдай мне. Тогда получишь чек.

– Не многовато ли работы за тридцать тысяч? А если эти типы действительно далеки от «Фурнитуро»?

– Если отчет будет убедительным, то деньги получишь в любом случае.

Бельман прав, нет ни малейшей причины отклонять такое предложение. Какое-то время еще выпендриваюсь, а потом соглашаюсь. Теперь на меня накатывается некоторая умиротворенность. Но когда мы уходим из «Леманса» и он провожает меня к метро, снова гундося про теперешнюю возможность купить ЖЗ-2, меня охватывает дикое желание наброситься на него с кулаками. Прощаясь, я так сильно сжимаю ему руку, что он удивленно морщится. Но молчит. Бельман еще ни разу ничего не сказал, когда я причинял ему боль. Спускаюсь по эскалатору и представляю, как он падает передо мной вниз по стальным ступенькам, выбивает себе зубы и получает жуткие ранения. Думаю о том, что, если бы представилась такая возможность, Уве превратил бы человека типа Бельмана в кровавое месиво, и в данный момент подобный способ достичь внутреннего равновесия кажется мне не самым плохим. Жаль только, что мне он не подходит.

30

Потянулись наполненные бездельем дни, которые провожу в своей квартире, одинокий и отупевший. Питаюсь исключительно «Пиццей по телефону». Ем то пиццу «Кальцоне», то пиццу «Гавайи», запивая колой. Пытаюсь очнуться, прийти в себя, выпивая реки колы, но ничего не получается. Невыразимая печаль, от которой тупеешь. Невыразимая, потому что не могу сказать, из-за чего тоскую. Из-за неудачной семейной жизни? Из-за работы? Из-за отсутствия душевной чистоты? До чего красиво звучит «душевная чистота». Что это такое? Есть у меня душа? Сижу за столом в гостиной и раскладываю пасьянс из пробок от колы. Я мог бы сходить в супермаркет и купить продукты, приготовил бы замечательный обед, устроил бы себе праздник, напился бы одной-единственной бутылкой каберне. Наш супермаркет – это нечто. Там не просто есть всё, там есть больше чем всё. Больше, чем можно себе представить. Но пешком до него идти десять минут. А десятиминутная прогулка в моем состоянии подобна смертной казни.

Вид предметов в квартире оглушает. Дело не в том, что они напоминают о Марианне, просто здесь ничего не меняется, потому что у меня есть уборщица, которая приходит раз в неделю. И как же мне ощутить реальность своего падения, свою неприкаянность – ведь речь в данный момент идет именно об этом, – если окружающее меня пространство ничуть не меняется?

Освобождение, как это часто бывает в моей жизни, приносит телефон.

– Это Уве. Пахнет жареным.

– Что, что случилось?

– Бельман здесь. С судебным исполнителем. У него есть ордер на обыск. По-моему, тебе самое время спуститься.

– Куда?

– Как куда?! В фитнес-студию! Они скоро уйдут. Давай быстрей!

Вешает трубку. Мне трудно сосредоточиться, но я все равно втискиваюсь, так быстро, как только могу, в свой костюм и несусь в «Только для леди».

Бельман пришел со Шмидтом, тем самым судебным исполнителем Шмидтом. Сейчас он шустрит, изучая прибор для солнечных ванн и, видимо, собирается его конфисковать. Уве и Анатоль застыли у стойки администратора. Вид у обоих явно возмущенный. Уве барабанит пальцами по столу.

Бельман, заметив меня, явно разозлился: «Привет, Томас. Знаешь, как раз сейчас твой приход не очень кстати».

Уве стучит кулаком и буквально рычит Бельману: «Это наш консультант!» Потом Бельман, Уве и я начинаем говорить одновременно.

– Подождите, это мой бывший коллега из банка.

– Я прекрасно знаю, на кого работаю. Бельман, мне нужно с тобой поговорить.

– Что это значит?

– Тебе ведь было поручено!

– Что? Это тебе было поручено!

– Никто мне ничего не поручал!

– Врешь!

И всё в таком духе. Наконец хватаю Бельмана за рукав и тащу в угол студии, к сауне. Начинаю шепотом ругаться:

– Бельман! Не кажись глупее, чем ты есть на самом деле! Конечно, я здесь не случайно. Мне удалось завоевать их доверие. Я изображаю озлобленного безработного банкира, мечтающего о мести. Они рассказывают мне буквально всё, понимаешь или нет? И тут встреваешь ты с этим пьяницей Шмидтом, чтобы всё испортить. Ты что, с ума сошел?

Бельман хватается за голову. Воспринимаю это как попытку привести мысли в порядок и даю ему пару секунд, прежде чем наезжаю снова.

– Сейчас ты распустишь свой дурацкий петушиный хвост и наложишь лапу на все это барахло, но не позже чем через две недели тебе придется вернуть его обратно по той простой причине, что оно не является собственностью «Фурнитуро». Так ты никогда не узнаешь, что их связывает. Дай мне пару недель, и я выясню все, что тебя интересует.

– Думаешь, они тебе скажут, что связаны с «Фурнитуро»? На кой им это надо?

– Я объясню им, что смогу быть полезен только в том случае, если буду знать всё. Пообещаю сделать так, чтобы банк от них отцепился.

– Шварц, ты гений! Но где гарантии, что ты не врешь? Может быть, ты и на самом деле озлобленный безработный банкир, мечтающий о мести?

– Бельман! Из тебя никогда не получится хорошего судебного исполнителя! Подумай же своей тупой головой! У тебя просто нет выбора. Если ты мне не веришь, то сейчас же выноси отсюда оборудование, а через две недели потащишь его обратно. А эти гады пусть над тобой посмеются. И Румених тоже. Вот уж кто поиздевается! Да она просто-напросто выкинет тебя на улицу! Но если ты не будешь встревать в мою работу, то у тебя, по крайней мере, появится шанс узнать такие вещи, которые наверняка помогут тебе продвинуться. Не забывай, что мне достанется тридцать тысяч. А для меня это много. В такой ситуации я не соскочу!

Бельман все еще держится за голову. Наконец он медленно опускает руки.

– Ну, хорошо. Полагаюсь на тебя, Шварц. Предчувствия у меня самые недобрые, но в данный момент ничего лучше просто не приходит в голову.

Подходим к Уве и Анатолю. Встаю рядом с ними и провозглашаю:

– Мы достигли консенсуса. Все произошло из-за досадного недоразумения. Господин Бельман пал жертвой неверной информации. Он ничего здесь не тронет и вместе с господином Шмидтом вернется на работу.

Точно так и происходит. Бельман и Шмидт едва слышно прощаются и исчезают. Уве и Анатоль стоят неподвижно, глядя им вслед с видом полных идиотов. Как только дверь закрывается, оба разражаются смехом. Вернее – громовым хохотом. Хлопают меня по плечу и спрашивают, как мне это удалось. Ухмыляюсь и говорю, не особенно распространяясь:

– Очень просто. Дал этим типам понять, что у них против вас в загашнике ничего нет.

– Ну, приятель, кажется, мы не зря платим тебе деньги, – внезапно Уве становится задумчивым.

Отвечаю:

– Не бери в голову. Они ведь ушли. Но, конечно, не навсегда. Через пару недель они вернутся. За это время мы должны сочинить убедительную историю, почему у вас не может быть ничего общего с ООО «Фурнитуро». Что-нибудь я наверняка придумаю – за соответствующую плату.

31

– Я с самого начала не сомневался, что у тебя все получится в лучшем виде, – говорит Уве, кончиком мизинца цепляет щепотку кокаина и втирает в десны, – такое впечатление, что он чистит зубы. Потом промывает горло стаканчиком «Просекко», он доволен и собой и мной. Я тоже очень доволен. Получил двойную оплату, хотя на самом деле никого не обманул. Никто никогда не узнает, что я сказал Бельману неправду. Он ведь единственный, кто интересуется ООО «Фурнитуро». До него никак не доходит, что он должен оставить это дело в покое и заняться другими вопросами, более важными для его карьеры. Но он думает, что должен принести Румених головы Уве и Анатоля на серебряном подносе. Тогда он сможет сказать: «Вообще-то, я решил ту маленькую проблему, которая висела на нас из-за Шварца». Самое главное для Бельмана – объединиться с Румених против меня, а для этого очень бы подошло дело «Фурнитуро», если бы, конечно, я не сунул сюда свой нос и не нанес бы Бельману небольшой урон. Мне не нужна месть. Я занимаюсь этим из-за денег.

Анатоль берет бутылку из ведерка со льдом и снова наполняет стаканы. Уве пригасил нас в бар «Тапас», он знаком с владельцем, немцем, который якобы добился успеха, занимаясь спекуляцией земельными участками в Андалузии. Это довольно противный человек с закатанными рукавами, ухоженной трехдневной щетиной, золотыми цепочками и так далее. Он подходит к нашему столу, чтобы поздороваться с Уве. Уве требует, чтобы он сел к нам, и хватает его за руку.

– Рекомендую тебе вот этого человека, – он показывает на меня, – если у тебя возникнут проблемы с банком, то знай – это специалист высшего класса.

– Да у меня всегда проблемы.

– Это специалист самого высокого класса.

Уве устроил такое шоу, как будто я действительно что-то для него сделал. Но, может быть, он и вправду относится к этому настолько серьезно. Не думаю, что объективно я для него настолько важен, как он, наверное, себе представляет. Но главное совсем не это. Уве хочет купить мою солидность. Вам смешно? Но я на самом деле солиден. Мое присутствие успокаивает Уве. Преступники, даже такие мелкие, как он, должны иметь прекрасную память. У них наготове всегда должны быть обман и отговорка, они должны думать сразу на восемь ходов вперед. От этого человек устает, поэтому очень приятно иметь под боком кого-нибудь, у кого всё в порядке. А у меня всё в порядке.

В ресторан входит Сабина. Заметив ее, я тут же покрываюсь потом. Моя надежда, что она пришла сюда случайно, вовсе не из-за нас, тут же развеялась как дым. С сияющей улыбкой – такой улыбки я у нее еще не видел – она плывет к нашему столику, ко мне! Бросается мне на шею, целует в губы и садится рядом. Ничего не понимаю, вопросительно смотрю на Уве, он жестом дает понять, что мне следует заткнуться, потому что всё в порядке.

Итак, ни слова о нашем походе по магазинам, о нашей ссоре в метро. Уве снова пустил в ход программу под названием «Сабина» – могу себе представить, каким образом. Я ведь всегда знал, что она дешевая шлюха.

Уве и Анатоль хотят со мной расплатиться, они отпускают шуточки по поводу моих сексуальных возможностей и спрашивают Сабину, не хочется ли ей самой убедиться. Очень противно, но я смеюсь. Мне и противно, и весело. Кокаин Уве совсем не портит моего настроения. Напиваюсь и начинаю лапать Сабину, которая делает вид, что это ей нравится.

На ней обтягивающее красное платье. Теперь мне бросается в глаза, что оно из атласа, через него хорошо прощупывается лифчик. Обнимаю ее, вожу пальцами по ее телу и одновременно делаю попытки продолжить беседу с Уве и Анатолем.

Сплошная тягомотина о том, как здорово я все сделал, как им важно, что я с ними, как отличненько все образуется и тому подобная мутотень. Тем временем под столом Сабина залезает мне в ширинку. В ее действиях присутствует некоторая деловая размеренность, как будто она врач, а я пациент, но мне и это не мешает.

Уве говорит:

– После столь успешного завершения этой истории я хочу подключить тебя и к другим акциям, если, конечно, ты заинтересуешься.

Я несколько отвлекся.

– К другим акциям?

– К другим акциям.

– К каким?

– Об этом мы поговорим в другом месте. Не здесь и не сейчас. Я хочу, чтобы ты познакомился с парой моих клиентов.

– Звучит заманчиво. За наше сотрудничество.

Пятисотый раз за вечер мы выпиваем за наше фантастическое сотрудничество. Анатоль снова наполняет стаканы. Уве берет щепотку. Сабина все еще мнет мои яйца. Она делает это не призывно или неосознанно, а совсем просто, как будто хочет о чем-то напомнить, и поэтому боли не причиняет.

Интересуется, не приглашу ли я ее к себе домой «на чашечку кофе». Смеюсь, киваю и спрашиваю себя: неужели и правда так говорят – «на чашечку кофе»? Почему бы не сказать «на трах»? Меньше романтики? Я не привык иметь дело с проститутками. Конечно, я бывал в борделе, но это совсем другое. Там царит атмосфера молчания, по крайней мере в коридорах. Я еще ни разу не сидел в ресторане рядом со шлюхой, да еще такой, которая мнет мне под столом яйца. Ну, хорошо, Сабина не совсем обычная шлюха с панели, скорее, она похожа на даму для эскорта. А может быть, это находящаяся в приятельских отношениях с Уве блядь по призванию? Просто время от времени она этим еще и подрабатывает.

Как бы там ни было, мы уходим. Уве и Анатоль прощаются. При этом они активно подмигивают мне и хлопают меня по плечу. Берем такси и едем ко мне.

На заднем сиденье такси начинаем обниматься. У нее приятный вкус, приятный запах, почему же по-настоящему она меня не привлекает? Все просто: в моей голове все время крутится один и тот же вопрос: сколько она за это получила? Сколько Уве заплатил? Как это происходило? «Потрахаетесь один раз, и получишь пять сотен»? Или же это больше похоже на покупку автомобиля, когда детально обсуждаются дополнительные прибамбасы? Просовываю руку ей между ног, она с готовностью их расставляет, как будто говорит: «Пожалуйста, угощайся». Наверное, это тоже входит в стоимость. Таксисту, который все время наблюдает за нами в зеркало, надоедает, и он бормочет: «У вас что, дома кровати нет?» Убираю руку и недовольно говорю: «Вам следует смотреть вперед». Кажется, он не хочет со мной связываться и затыкается. Вот и хорошо. Выходя, я даже даю ему на чай. Сабина чинно поправляет платье, и мы идем к парадной рука об руку, как настоящие влюбленные.