Текст книги "Красный буран"

Автор книги: Генри Уилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Red Blizzard
A novel by Clay Fisher
Клэй Фишер
(Генри Уилсон Аллен – Уилл Генри)
(1912–1991)
Красный буран

Был хрустяще-ломкий от холода декабрьский день, чистый, как вино, и неподвижный, как тень стервятника. Перес, напав к полудню на след кочевого стойбища, сразу же понял, что перед ним – первый знак враждебного накопления сил, которого он ожидал.

Смуглый мужчина, сплошные жилы, Поуни Перес служил старшим следопытом-скаутом в гарнизоне полковника Гарри Фентона при форте Уилл Фарни. Удлинённая голова его на ходу всё время была в движении, чёрные – щелями – глаза постоянно вели наблюдение, безостановочно обшаривая каждую четверть горизонта – ибо от зоркости этих глаз зависела жизнь и безопасность самого северного из армейских аванпостов вдоль всего кровавого тракта на Вирджинию-Сити.

Облик Переса не вызывал хоровода приятных мыслей при внезапной встрече во мраке. Он был сухощав, скуласт, смугл, как седельная кожа. Короткая бородка подчёркивала вытянутую челюсть. Рот был широк и плотно сжат, словно у шайенского Пса-Воина – большой, жёсткий, индейский рот. При взгляде на Поуни Переса приходило в голову одно сравнение: поджарый матёрый волк, охотник на бизона, чуткий, проворный, грозный.

С детских лет росший среди сиу, Перес был полукровкой из племени поуни; отцом его был пушной торговец-баск, а матерью – скво из племени Угонщиков Лошадей. Он был странным, не знавшим друзей человеком, и пламя одного лишь желания пылало в его груди: ценою собственных заслуг добиться права принадлежности к расе своего отца.

Сейчас за ним, в сорока милях к юго-востоку, лежал форт Уилл Фарни. Впереди, где-то в таинственном снежном беспорядке Волчьих гор, должно быть предполагаемое скопление врагов-шайенов, которые, согласно донесению, сходятся там под предводительством Ташунки Витко, готовясь к давно задуманному уничтожению форта Фарни. Наличие этого скопления и его угрозу мог бы подтвердит и вид деревни, за которой сейчас следил Перес. Если эту деревню возглавляет тот вождь, как он думал, – тогда…

В продолжение всего дня Поуни Перес шёл по тропе, оказавшись за час до заката в виду отдалённых тонких спиральных дымков над очагами, на которых готовился ужин.

Ненадолго задержавшись, он рассмотрел холмистую окрестность, лежавшую перед ним. Затем, поцокав тихонько Сози, своему светло-каурому мерину, вернул пони назад, на тропу. Через полчаса осторожного продвижения по обходной балке, параллельно стойбищу, тропа вывела его на невысокий гребень холма, открыв вид, от которого у следопыта вырвалось дыхание со свистом, резким, словно пуля в полёте.

Внизу перед ним расстилалось что-то около двухсот палаток лагеря оглала-сиу, жирные дымки лениво поднимались над дымоходами типи, медленно тая, бело-синие в зимних сумерках. Но не число палаток вызывало у него порывистый вздох, а табун лошадей.

Перес был в состоянии распознать любую крупную деревню сиу по его лошадям. Глядя на лошадей, он мог сказать, чьё стойбище перед ним – а это стадо было видно хорошо. Он знал этих коней так же хорошо, как знают соседских собак. Поворачиваясь к Сози, морду которого он держал плотно укутанной, прошептал:

– Хо, ты, Сози! Узнаёшь своих друзей вон там?

Маленький каурый нервно встряхнул ушами, пока его странноватые прозрачные глаза следили за пасущимися внизу животными.

– Может, теперь нам удастся раскрыть уши этой медной голове? – Скаут имел в виду полковника Фентона. – Погоди, мы поведаем ему, кто там крадётся в Волчьих горах с пятью сотнями воинов. Айй-и-и!

Перес быстро проделал весь путь вниз по заднему склону холма, ведя свою каурую лошадку в поводу по заледенелому насту. Внизу он помедлил; и вот резкий порыв ветра налетел в тишине балки.

– Наш друг сиу там, за холмом, приходит не один, – пробормотал он, раскутывая ноздри мерину. – А ты чуешь, что я чую, старина Сози?

Сози уставил свой чёрный, как сажа, нос, нюхая ветер, слегка потянул ноздрями, затем уложил назад уши, повернулся к ветру, выгнув спину, словно занесённый снегом олень.

– Да, уж ты-то его чуешь! Это Вазийя, ведь так, Сози?

Мерин в ответ лишь сильней выгнул спину, тыкаясь в хозяина кончиком своего чёрного носа. На языке сиу Вазией называли Великана, который посылает Бураны. Ваниту – так звали зиму, но Вазийя воплощал всё холодное время года. В своей ледяной груди он нёс исполинские снега.

– Давай двигать отсюда, Сози, – слова Переса звучали зловеще-приглушённо. – Что-то не нравится мне запах этого ветра. Не меньше, чем вид лагеря.

К полуночи, когда Перес подскакал на Сози к ограде форта, всё внутри было темно. На карауле стоял сержант Орин Даффи. Скаут кратко отвешл на оклик, прозвучавший сверху, из тьмы.

– Это я, Перес. Отворяй!

– Святой Иосафат, – проворчал сержант. – Я только-то собрался вздремнуть послаще.

– Надеюсь, ты выспался, – отозвался скаут, въезжая в ворота. – Повторить удастся не скоро.

Внутри он остановил коня и спешился.

– Как дела, мистер Перес? – нахмурясь, спросил ирландец, заметив, как вздымаются бока Сози, от которых шёл пар. – Ей-ей, послушай, да ты загнал беднягу почти до смерти!

– Ага. Надо мне его завести и обтереть. Пока я этим занят, тебе лучше поднять полковника с перины. Скажи ему, что у меня есть новости, от которых его парик встанет дыбом и закрутится в шесть узлов. Зови и прочих офицеров тоже. Они ему понадобятся.

– Да, сэр! – ответил Даффи. – Лечу!

– И раздобудь Джона Клэнтона, – крикнул вдогонку ему Перес, – он понадобится мне!

– Так точно!.. Все будут на месте через три минуты.

Слово у Даффи не расходилось с делом.

Когда Перес подходил к офицерской казарме, из тьмы надвинулась высокая тень, и гортанный голос Джона Клэнтона пробурчал: «Чем пахнет ветер, Поуни?»

– Во-первых, бураном, Ястреб, – ответил Перес, обращаясь ко второму скауту по имени, которым того наградили восхищённые сиу.

– Ты что, загнал этого своего конька до седьмого пота, чтоб только привезти сводку погоды? – слова Клэнтона звучали суше пыли. – Я чую этот снегопад так же ясно, как ты. Он надвигается и будет сильным, но ведь не от этого у тебя ноздри зачесались?

– Ошибаешься, – волчья ухмылка криво скользнула по смуглым чертам Переса. – Это точно, хочу доложить о буране. Вот только цвет будет немного необычным, и всё.

– Случайно, не красный?

– Да. Идёт красный буран, и уж это точно, Ястреб.

– Уверен?

– Как в своей судьбе.

– Кто-нибудь из наших знакомцев? – Голос второго скаута звучал так буднично, словно он справлялся о времени дня.

– Ташунка, – сказал Перес, поворачиваясь лицом к двери приёмной полковника.

– Ай-иии! – тихонько выдохнул Клэнтон, едва только жёлтый свет сомкнулся за Пересом. Когда тот вошёл в приёмную Фентона, все офицеры в гарнизоне, кроме дежурных, были налицо: майор Стейси, капитаны Боулен и Тендрейк, ещё один капитан, незнакомый Пересу, и трое лейтенантов.

Полковник Фентон был в плохом настроении. То был человек, любивший следовать порядку, установленному им самим для себя, и одним из его правил было: тушить свет в девять, и ночью – десять часов здорового сна. Его обращение к скауту содержало скрытый упрёк:

– Будет лучше для вас, Перес, если то, ради чего вы нас собрали, окажется важным. Меня не устраивает побудка гарнизона по пустякам посреди ночи.

– Есть даже слишком важная причина, – пробормотал скаут, – но она вам не понравится. Ташунка Витко и с ним пятьсот воинов-оглала из группы Плохих Лиц встали лагерем к северо-востоку от нас. Они направляются в Волчьи горы.

– А нам-то что? – майора Стейси оторвали от общества более привлекательного, чем его заспанные товарищи. – Что такое пятьсот индейцев, больше или меньше?

– Да, Перес, – согласился полковник Фентон. – Что с того? Чёрт возьми, приятель, не для того же ты поднял нас с постели, чтобы сообщить, будто обнаружил пятьсот индейцев. – При этих словах бесшумно растворилась дверь приёмной, и Клэнтон, второй скаут, скользнул внутрь и встал у стены.

– Вы, видно, не расслышали, – ответил Перес невозмутимо. – Я сказал «Ташунка Витко». Если уж это не способно вас разбудить, так ничто не разбудит.

– Ах, да перестаньте говорить по-индейски, Перес. – Их вынужденные, служебные отношения ни в коей мере не уменьшили неприязнь, которую Стейси испытывал к полукровке. – Кто такой этот Ташунка Витко?

– Да, – эхом отозвался полковник Фентон сухо. – Нам что, следует тревожиться?

– Я лично встревожен, – просто заявил Перес.

– Ну? – в тоне полковника мелькнул оттенок серьёзности скаута.

– Ташунка Витко – самый опасный среди живых сиу. Может, вы больше слыхали о Красном Облаке и Сидящем Быке – но те и затронуть не смеют Ташунку. Сидящий Бык, как ни велик, да и Красное Облако тоже, но когда дело доходит до битвы, они исполняют приказы Ташунки. Я жил вместе с ним и знаю его. Там, где он появляется, начинается одно и то же.

– Что именно? – резковато, скептически осведомился Стейси.

– Война.

– Послушайте, Перес, – терпеливый голос полковника Фентона по-прежнему не выражал интереса, – Ясно, что вы настроены самым серьёзным образом, но я всё никак не пойму, к чему вы клоните. Что вас так тревожит в связи с этим Ташункой Витко? Кажется, я никогда не слышал прежде этого имени.

– Нет, и все остальные тоже, – воинственно вставил Стейси.

– Может, вам оно больше понравится по-английски? – раздался неожиданно сзади низкий голос. Офицеры обернулись, увидев Клэнтона, который стоял в тени за светом лампы, высокий и смуглый, словно какой-нибудь сиу.

– Клэнтон! – воскликнул Стейси сердито. – Вы бы хоть стучали перед тем, как войти. Все вы, индейские любимчики, шныряете вокруг, точно воинственные дикари.

– Я жду, чтобы перевести вам имя Ташунка Витко, – напомнил им скаут, ухмылкой выражая удовольствие от ситуации. – Покрепче возьмитесь за собственные скальпы, джентльмены.

Офицеры ждали, пока Клэнтон не оглядел их всех суровым взглядом.

– Неистовая Лошадь! – произнёс он, намеренно отчеканивая слова.

– С таким же успехом вы могли бы по-детски сказать «у-у-у!» со всем этим вашим глупым драматизмом, – снова вступил Стейси. – Что нам теперь прикажете делать – лезть на дерево? Думаете, это смешно, Клэнтон?

– Нет, – ответ белого скаута, прозвучавший в натопленной комнате, был как кусок льда. – И то, что говорите вы, – тоже. Вас считают опытным строевым офицером, вы находитесь в самом жарком месте военных действий на всей карте, и у вас не хватает разума сложить вместе Неистовую Лошадь и пятьсот воинов-оглалов, передвигающихся по степи посреди зимы. Да это же дважды два, и ответ тут один, как сказал Поуни, – война.

Прежде чем ярость Стейси смогла найти словесное выражение, вступил полковник Фентон:

– Клэнтон, я думаю, что вам следует извиниться. В конце концов, майор Стейси – старший офицер и, конечно, джентльмен. Я бы не хотел…

– Прошу прощения, полковник, – прервал скаут, прищурившись. – Я не извинюсь и не стану служить под началом такого офицера. Я ухожу.

Ответ майора Стейси был накалён гневом.

– Да уж, конечно, уходишь, наглый ты…

– Я не потерплю от вас оскорблений, майор. – Большая рука скаута скользнула вниз и чуть назад, задержавшись на длинной рукояти кольта.

– Джентльмены! Я вынужден напомнить вам обоим о том, где вы находитесь, – гневные слова полковника Фентона заполнили опасную паузу. – Дискуссия окончена. Клэнтон и Перес, останьтесь. Остальным – спокойной ночи. – Последние слова его прозвучали финальным напутствием офицерам. – И я не желаю, чтобы разговор о Неистовой Лошади распространился в гарнизоне. Это ясно? Майор Стейси, вы мне понадобитесь после моей беседы со скаутами.

Когда офицеры вышли, полковник сразу повернулся к Клэнтону:

– Вы согласны с Пересом относительно серьёзности его сообщения?

– Конечно. Неистовая Лошадь – самый главный военный вождь сиу. Важнейший Военный Вождь, с большой буквы. Он не станет кочевать со своим лагерем посреди зимы просто для потехи.

– Это военный лагерь, – сказал Перес. – Очень мало женщин, нет детей, стариков.

– Что вы предлагаете сделать? – спросил Фентон у них обоих.

Ответил ему Перес:

– Кому-то надо продолжать слежку за этой деревней. Если там, в Волчьих, что-то затевается, Неистовая Лошадь наведёт нас на это. Клэнтону чутьё подсказывает, что там где-то есть большой военный лагерь. Я бы доверился этому чутью.

– Как насчёт этого, Клэнтон? Хочешь отправиться по следу этой деревни? В Волчьи горы? – голос полковника звучал намеренно равнодушно.

– Я еду, это точно, только не в Волчьи горы. Я кончаю службу в Уилл Фарни, и, думаю, вы знаете почему.

– Не будьте ребёнком, Клэнтон. Вы служите у меня. Просто забудьте о Стейси.

– Я собираюсь. Мои вещи уложены, и я отправляюсь сегодня же вечером.

– Что ж, не буду спорить с вами, – Фентон внезапно принял вид оскорблённого достоинства. – Я как раз стал замечать, что в последнее время у вас начала появляться слабость к индейцам. Я прикажу сержанту Симпсону выдать причитающуюся вам плату. Можете отбыть в двадцать минут.

Лицо Клэнтона было непроницаемо. Повернувшись, он вышел из комнаты, оставив вызов, брошенный полковником, без внимания. Когда дверь за ним закрылась, полковник Фентон с раздражением продолжал:

– Давайте на боковую, Перес. Я думаю, вся эта история – не более чем звон на ветру. У меня имеется четыреста солдат регулярных войск внутри лучшего блокгауза на границе. Ничего страшного случиться не может.

– Сегодня ночью кому-то следовало бы отправиться в дозор, – заметил Перес. – Я бы поехал, но я уже почти трое суток на ногах.

– Больше некому, – поведал ему Фентон. – Бэйли и О’Коннор отправились сегодня днём вверх по дороге на Вирджинию-Сити – два отделения кавалерии и большой обоз, к копям.

– Им ни за что не пробиться, – прокомментировал Перес, затем тихо добавил: —Я поеду опять, утром.

– Ну что ж, хорошо, только вам незачем выезжать далеко. Вы, скауты, так долго пробыли среди индейцев, что, кроме красного, никакого другого оттенка не видите.

– Похоже, вы правы, – последние слова Пересу удалось произнести зловеще, несмотря на всю их мягкость. – У меня этот красный цвет стоит в глазах прямо сейчас. Я ещё несколько месяцев назад говорил вам, что они ударят с первым же сильным бураном. Этот буран надвигается. Я почуял его запах в ветре сегодня ночью. Может, через сутки, через двое – но он ударит, и он будет силён.

– Красный буран, а, Перес? – рассмеялся Фентон.

– Красный буран, – отозвался эхом Перес и вышел из комнаты…

Ночь, когда Поуни Перес возвратился в форт Фарни с новостями о большом военном лагере Неистовой Лошади, была ночью на девятнадцатое декабря. На следующее утро день занялся ясный и чистый, и в небе не было облачка больше, чем дымок от трубки. Фентон и Стейси пребывали в прекрасном настроении. Каждый на свой лад – один с тяжеловесным юмором, другой с едким сарказмом – подтрунивали над Пересом по поводу его «бурана», но к концу дня горизонт с севера застлала нависшая свинцово-серая туча. Ветер упал до мрачного шёпота, и тревожная тишь легла на форт Фарни. К началу сумерек, как выразился сержант Даффи, «свинья, хрюкнув, почуяла бы снег рылом даже сквозь шесть дюймов пойла».

Для начала Фентон приказал Пересу прервать слежку за Неистовой Лошадью. По расписанию планировалась экспедиция дровяного обоза, а за отсутствием Клэнтона обязанность сопровождать его пала на Переса. Всё было спокойно, и он привёл гружённые дровами фургоны назад в форт к четырём ноль-ноль. Но хотя он не видел ни одного мокасинного следа, ни кончика пера, не слыхал ни уханья совы, ни лисьего лая, он уверился больше прежнего, что буран, надвигающийся с севера, в своей грязно-серой утробе несёт несчастье для форта Уилл Фарни.

Отдавая рапорт полковнику Фентону, он напомнил о своём наблюдении:

– Полковник, никогда в своей жизни я не встречал столь мёртвой тишины; и за весь день ни одного чёртова конского следа.

– Это хорошо, – кивнул офицер. – Всё так, как я вам сказал, – тревожиться не о чем.

– Если вы знаете индейцев, есть много о чём тревожиться. Старина Джим Бриджер мне всегда говорил: «Когда их не видно и не слышно, именно тогда-то они и на месте». А старый Джим понимал толк в индейцах. И сейчас они где-то там. – Проворной рукой он указал на север. – Я знаю, что это так.

– Что же, вы не ошиблись насчёт бурана, судя по виду этого зловещего неба, – с досадой признал командир форта. – Быть может, вы правы и в отношении враждебных сил. Я прикажу Стейси поставить у стен двойные караулы и сменять пикеты на холмах Сигнальном и Горбатом каждые два часа. Достаточно?

– Всё лучше, чем бизонья стрела в спину, – проворчал скаут, – но, будь я на вашем месте, я б…

Его слова были прерваны внезапным появлением майора Стейси.

– Бэйли и О’Коннор вернулись! – Настроение у Стейси было приподнятое. – Только что вошли в восточные ворота. Чёрный Щит с большой шайкой минниконжу напал на них врасплох к северу от брода через Волчий ручей. Они бросили все фургоны; лейтенант Уондер и сержант Шофилд убиты, пятеро пехотинцев ранены. Бэйли считает, будто спаслись они единственно потому, что сиу передрались из-за фургонов.

– Что ж, пошлите их сюда, – распорядился Фентон, наконец пробудившись от внутренней спячки. – Послушаем, что они скажут.

– Они ушли, – отозвался Стейси. – Вскочили на свежих коней и рванули на юг. Сказали, что Клэнтон и Перес всё время были правы. Сказали, что убираются прочь, пока это ещё как-то возможно.

– Это серьёзно, Стейси, – Фентон откинулся назад в своём кресле. – Что мы станем делать без скаутов? Остался один Перес…

– И что с того? – с готовностью прозвучал ответ Стейси. – Нам нет нужды в скаутах, чтобы отыскать этих индейцев. Позвольте мне вывести солдат из форта и преподать этим краснокожим пташкам урок вежливости. Бэйли сказал, что Чёрный Щит погнался за ними, но настиг слишком близко к форту, чтобы накинуться снова. Эго значит, что он по-прежнему околачивается поблизости. Дайте мне выйти поутру наружу и…

– Сколько человек вам понадобится?

– Я бы сказал – двух рот будет достаточно.

– Чёрный Щит – весьма опытный вождь, – объяснил Перес. – Не думаю, чтоб он выезжал без трёхсот воинов по крайней мере.

– И что? – беззаботно спросил Стейси.

– Таково ваше понятие о равенстве сил – четыре к одному?

– Я же сказал!

– Нам нельзя допустить этого нападения, – прервал полковник Фентон. – Если буря ещё не разразится, наутро мы выступаем. Берите свои две роты, Стейси. Пора нам снять перчатки.

Стейси поблагодарил начальника и отбыл, чтобы проинструктировать своих подчинённых. Едва только он вышел, как явился сержант Симпсон и отдал честь.

– Виноват, полковник. Этот скаут, Клэнтон, только что вернулся в форт. Хочет вас видеть, сэр. Говорит, это очень важно…

– Можете расслабиться, – сказал Клэнтон, входя в дверь и отодвигая сержанта. – Я передумал, когда вышел отсюда, полковник. Как-то было неспокойно на душе. Нужно было всё же проверить это наше общее с Пересом предчувствие насчёт того военного лагеря.

– И что же?

– Ну, вот, я нашёл его. За пятьдесят миль вверх по Танг-Ривер. Около тысячи палаток. Это значит – свыше двух тысяч воинов. В основном сиу, частью шайены. Я прокрался туда примерно за час до рассвета. Неистовая Лошадь только что въехал в лагерь, и у них начался какой-то из ряда вон выходящий паувау. [1]1
  Паувау– индейское празднество с плясками. Здесь: и совет племени.


[Закрыть]Вокруг всё ещё было черно, как у коровы в желудке, поэтому я подобрался достаточно близко, чтобы послушать малость. Они намерены подойти под прикрытием бури к форту. Поуни, – он слегка кивнул в сторону Переса, – был явно прав насчёт этого.

– Что вы посоветуете нам делать? – отпущенная командиру форта доля воображения начала быстро работать, впечатлённая явным почтением, которое оба скаута проявляли к Неистовой Лошади и его военному лагерю. Полковник Гарри Фентон не был способен сразу уловить тактическую опасность. Но он не был глупым человеком.

– Готовиться к осаде, вот и всё. Что ещё можно поделать?

– Майор Стейси намеревается поутру сделать вылазку с отрядом солдат.

– Вот здорово, – пробурчал белый скаут. – Ну, они его вырежут в два счёта.

– Я не согласен, Клэнтон! – резко возразил полковник. – У вас, скаутов, нервы вечно на взводе, как дело доходит до индейцев. Я думаю, что Стейси предотвратит атаку ещё до того, как она начнётся.

– Вы что, и в самом деле намерены разрешить ему выйти из форта? – в речи старого жителя пограничья звучало недоверие.

– Всё зависит от погоды. Посмотрим. Сейчас нам надо подготовить форт к отражению атаки, если понадобится. Вы двое идите поспать. Вы – единственные скауты, которые у меня остались, и если Стейси выйдет поутру из форта, кому-то из вас придётся сопровождать его.

– Только не мне, – заметил Клэнтон кратко, но слова его заглушил полковник, подзывавший сержанта:

– Симпсон! Симпсон! Позвать сюда дежурного офицера.

– Так точно, сэр. Что-нибудь ещё, сэр?

– Да, можете вызвать всех офицеров. И пусть поспешат!

– Так точно, сэр!

Перес и Клэнтон присели на корточках, привалясь к стене кабинета Фентона, и закурили. Обычная под вечер тишина в форте стала нарушаться, по мере того как сообщение Клэнтона о готовящемся нападении индейцев распространялось по гарнизону. Группы военных начали собираться на плацу западнее приёмной Фентона. Через несколько минут стали подходить и офицеры. По всему форту нарастал приглушённый гул, сначала слабый и неотчётливый, но быстро усиливавшийся, – говор сотен испуганных голосов, гудящих во тьме.

Пока что никакого официального подтверждения слуху, принесённому Клэнтоном, от Фентона не последовало, не было отдано никаких приказаний, не поднято никакой тревоги. Но в форте знали, и страх, нависший над ним, был так внушителен, что словно придавливал каждого, как большая влажная рука.

Спокойно посасывая свои трубки во мгле, следя за тем, как нервные офицеры приближаются и заходят в комнату начальника, Перес с Клэнтоном были заняты обсуждением прежде всего проблемы погодной.

– Как по-твоему, когда он ударит? – спрашивал белый скаут.

Перес, поглядев на небо на севере, которое даже в этой чёрной ночи, казалось, имело грязный оттенок, помедлил с ответом.

– Завтра. Примерно от полудня до сумерек.

– Может, ближе к ночи?

– Ага.

– Ох, силён он будет!

– Ага, – буркнул Перес.

– Что намереваешься делать?

– Тут задержусь, – пожал плечами Перес. – А ты?

– Я, верно, тоже. Как думаешь, этот чёртов болван выйдет утром наружу?

– Ну, ясно. А ты что, нет?

– Ага, точно. Пойдёшь с ним, как велел Фентон?

Перес подумал над этим с минуту, сидя в своей волчьей накидке.

– А что делать?

– Мог бы ответить, как Бэйли и О’Коннор. Никто тебя винить не стал бы. Все знают, что Стейси тебе плешь проел.

– Ну, тебе тоже…

– Ага, – клонил к чему-то белый скаут. – Только его придирки ко мне – дело другое.

– Да, я знаю. Ты единственный, кто обращался со мной так, словно я белый.

– Ты и есть белый. Ты выглядишь как белый, – Клэнтон отметил это просто, без обмана.

– Отец был у меня белым, – сказал Перес, и оба замолчали.

Через несколько минут Клэнтон выбил свою трубку.

– Думаешь, они прорвутся внутрь?

– Нет, если Стейси останется внутри.

– Не кажется тебе, что они попробуют выманить его наружу?

– Конечно, – кивнул Перес. – А тебе?

– Ага, наверное. Сколько времени?

– Около двенадцати.

– Совещание закончится с минуты на минуту, – размышлял Клэнтон.

– Уже расходятся, – буркнул чернобородый Перес. – Вон идут Боулен и Драммонд.

– И Стейси, – добавил его собеседник. – Ну, погляди на эту усмешечку, а? Это значит – он таки добился своего насчёт вылазки утром…

– Тогда это усмешка мертвеца.

– Видно, так, – только и сказал Клэнтон.

Двадцать первое число занялось столь же ясным днём, что и предыдущее, но стоял устрашающий холод. Нависшая на севере туча, казалось, не сдвинула своего угрожающего капюшона ни на йоту. Было ясно, что Вазийя присел на корточках где-то там, в Волчьих горах. Было так же ясно, что этот начинённый свинцом чёрт что-то замышляет, словно выжидая. Но чего? Здесь, в форте Уилл Фарни, погода была ясная, словно только что отчеканенный пенни – ни ветра, ни тучки, ни забот!

Поуни Перес стоял перед штабом полковника Фентона, ссутулив плечи глубоко под охотничьей шубой на волчьем меху. Выступающая из воротника чёрная борода, согретая влагой дыханья, уже покрылась льдинками. Пока он ждал, ещё одна такая же меховая фигура, горбясь, подошла через плац.

– Привет, Поуни. Славный денёк.

– Скорее для карибу, – краткий ответ Переса был сдобрен блеском белых зубов. – Что поделываешь? Я подумал вчера, что ты обрезал свой поводок.

– То было вчера. Сегодня мне что-то захотелось повстречаться с индейцами.

– Думаю, тебе повезёт.

– Думаю, да. Что ты скажешь о погоде?

– То же, что и вчера. Он ударит после полудня.

– А я теперь так не думаю, – заметил Клэнтон. – Туча, похоже, чуть отступила.

– Просто готовится к прыжку, – буркнул Перес.

– Может, и так, – Клэнтон кивнул на дверь Фентона. – Стейси сейчас там?

– Нет. Пока не показывался.

– Произнеси имя дьявола вслух… – Клэнтон повернулся, глядя на другую сторону плаца.

Майор Стейси поспешил пройти мимо скаутов в приёмную полковника. Клэнтон и Перес молча ухмыльнулись друг другу.

– Смышлёный малый, а? – изрёк высокий скаут, – Как думаешь, что они сделают? Позволит Фентон ему выйти ловить Чёрного Щита?

– Не знаю, – пробормотал Перес задумчиво – Полковник обычно осторожничает. А тут он ещё проспал это дело. Похоже, он мог изменить чуток своё мнение.

– Может статься, ты прав, – сухо проговорил Клэнтон, пока дверь фентоновского штаба отворялась. – Вот идёт Божий Дар кавалерийским войскам. И глянь-ка получше на это лицо. Старик сказал ему, что не пустит наружу сегодня утром, и мальчик обиделся.

Пока Стейси проходил мимо, Клэнтон улюлюкнул:

– Доброе утро, малыш!

– Иди к чёрту, – отрезал офицер, красный, как помидор, продолжая печатать ровный шаг.

– Вон Симпсон машет, чтобы мы вошли, – Перес кивнул Клэнтону. – Пойдём.

– Следом за тобой, – ухмыляясь, большой скаут двинулся за Пересом в помещение штаба.

Как и ожидалось, полковник Фентон проинформировал их о том, что он посоветовал Стейси воздержаться от запланированной экскурсии за пределы форта.

– Я не ожидаю никакой серьёзной опасности, имейте в виду, но уважаю ваше мнение. В то же время я приказал майору Стейси держать войска в готовности на тот случай, если картина изменится. Если кто-либо из мятежников появится снаружи, мы отправимся их ловить. Я согласен с вами в том, что искать неприятностей не следует, но, если они прибудут сюда искать их, они их получат!

Скауты переглянулись, промолчав.

– Стейси полагает, что сможет овладеть положением с одной кавалерией, – продолжал полковник. – Конечно, если ему случится делать вылазку, я буду настаивать на подкреплении пехотой. Думаю, взводов шесть.

Вновь скауты ничего не сказали, и командир форта закончил, обращаясь к Пересу:

– Что касается скаутов, он не склонен брать Клэнтона и не хочет вас. Но мы договорились, что в случае столкновения поедете вы, Перес. Как насчёт этого?

– Конечно, поеду, – поднятые плечи Переса выражали согласие. – Если он достаточно меднолоб, чтобы полагать, будто может разбить две тысячи сиу меньше чем с кавалерийским эскадроном, я полагаю, что я столь же меднолоб, чтобы потащиться следом и поглядеть, как у него это получится.

– Добро, – Полковник Фентон поднялся. – Вы тоже будьте поблизости, Клэнтон. Если что-то случится, я найду вам применение.

– Да уж, конечно, – буркнул большой скаут.

Выйдя наружу, высокий мужчина глубоко перевёл дух, медленно выпустив воздух.

– У-ух! Ну, что за облегчение. Теперь всё, о чём нам стоит волноваться, – это что чёртовы сиу вышлют отряд-приманку.

Дюжина разрозненных ружейных выстрелов с северной стены форта отметила это заявление. Оба скаута повернулись на каблуках, застыв, словно испуганные олени, подняв головы по ветру, сощурив глаза, навострив уши. Сухой треск ружей с севера продолжался, ответный свинец из форта взвизгивал и рикошетом отскакивал от верхних брёвен частокола.

– Можешь начинать волноваться, – заявил Перес. – Вот тебе и приманка.

Эхо первых выстрелов ещё не замерло, а Перес и Клэнтон уже спешили к северной стене. Позади них, пока они взбирались по лестнице, форт резко пробуждался к жизни. Медными лёгкими сержанты выкрикивали суетливые приказания, пехотинцы выскакивали из казарм полусонные, вооружённые кое-как, совершенно отупелые. У самых главных ворот капитан Хауэлл, подчинённый Стейси, пытался построить отряд, который майор приказал ему сформировать. Полковник Фентон выходил из своей комнаты пыхтящей рысью, за ним виднелась бегущая фигура майора Фила Стейси.

– Что скажешь на это? – спросил Клэнтон у Переса, пока оба они вглядывались в даль через ружейные бойницы.

– Это приманка, самая настоящая. Их как будто всего десять.

– Да, и погляди, как они поделили между собой эту честь – по двое: оглала, хункпапа, минниконжу, шайены и арапахи. Это не случайно.

– Ага; они, верно, полночи спорили, кому достанется честь первых ударов.

– Это уж точно означает, что остальная куча ждёт в засаде.

– Как пить дать, – согласился метис.

– Погляди на этих неистовых чертей, что скачут вон там! Им словно наплевать на весь этот свинец, что в них летит.

– В них бывает больше металла, чем в бронзовой мартышке, когда они поднимутся на что-нибудь, – слова Переса были энергичны. – Надеюсь, полковник Фентон не поддастся на этот маскарад.

– Эй, Поуни, – воскликнул взволнованно собеседник Переса. – Видишь ли ты, что я вижу? Вон там, на Горбатом холме? Чуть пониже той кедровой рощицы, что торчит, словно скальповый чуб? – Ищущий взгляд Переса проследовал за взглядом спутника. – Это он, не так ли?

– Это он, – прошептал Перес. – Я могу различить этого краснокожего шомпола за десять миль. Вид такой, словно он был накрахмален целиком, а затем приклеен так навечно.

– Различаешь кого-нибудь рядом? Их там вроде четверо или пятеро.

– Трудно различить всадников с такого расстояния, кроме Ташунки, но, судя по лошадям, я бы сказал так… вон пятнистый конь Красного Облака, аппалуза Тупого Ножа, гнедой в чулках под Белым Быком. Я не припоминаю последней лошади, но предположил бы, что на ней сидит Американская Лошадь. Он обычно ездит на гнедом вроде этого и носит такой семифутовый боевой убор.

– Ай-яй-яй! – скривился Клэнтон. – Честное слово, у них сегодня весь генералитет собрался!

– Да-а, – кивнул Перес. – А вот и наш. – Его жест относился к полковнику Фентону и майору Стейси, которые шли к ним по площадке на стене.

– Ну, ребята, – вопрос полковника был коротким. – Что вы об этом скажете?

– Да, – эхом отозвался Стейси, – что вы скажете об этом? Где ваши две тысячи воинов, Клэнтон?