Текст книги "Бесчисленные завтра"

Автор книги: Генри Каттнер

Соавторы: Кэтрин Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Бриден посмотрел на часы.

11

Для гипноза больше не было необходимости. Обнаруженная Бриденом в себе рецессивная способность стала доминантой и направляла его. Искра, зажегшаяся в разуме, – непогрешимый инстинкт, который помог Бридену пройти психологические тесты.

Это оказалось непросто. Изнурительно. Пока доктор Хоуг с помощниками занимался им, Бриден неотступно думал о Каролине Коул. Неужели та часть сна сбудется? Но он не сможет застрелить Каролину – у него нет оружия. Тем не менее ее придется как-то устранить.

На вопросы теста Бриден реагировал машинально, интуитивно.

– Почему вы вынули руку из инъекционной камеры до того, как вам было введено лекарство?

– Я просто отдернул, потому что почувствовал укол.

Он заранее знал, что такой ответ – самый верный. Хоуг посовещался с медиками.

– Самовнушение? Все же анестетик вводится кожным бустером. Он, видимо, ожидал прикосновения иглы… Не боль, нет – просто тактильное ощущение…

Маргарет. Теперь они борются сообща, на одной стороне, и, наверное, так и должно было произойти. Бриден не встретился с женой: он сразу вылетел в Нью-Йорк, а прямо оттуда – на остров, где расположен подземный зиккурат, эта чудовищная сокровищница. Под ногами по-прежнему молчаливо и тяжко пульсировал Он. Ядерный реактор номер один.

Бриден еще не притронулся к демпферам, но, уверенно проходя череду тестов, он ощущал, что энергетический уровень приближается к критической массе. Неуловимо – ни один из приборов не зафиксировал бы изменений. Но стоило Бридену подойти вплотную…

Стучит! Преодолев гипноблок между разумом и дремлющим монстром, в мозг Бридена вторглось это ирреальное ощущение. Пульсирует!

Неожиданно и внезапно он осознал, что к нему обращается доктор Хоуг:

– Что ж, Бриден, закончим на этом. Заступайте.

– Summa cum laude?[4]4
  С отличием (лат.).


[Закрыть] – улыбнулся тот.

– Ага, – ответил Хоуг. – И поторопитесь, не то опоздаете.

Он откинулся на спинку стула, а Бриден, кивнув остальным членам комиссии, встал и вышел из кабинета. Пройдя по слепому коридору, он вошел в лифт и нажал на рычаг. Его мозг стремительно развертывал программу действий, ничего конкретно не планируя – лучше положиться на интуицию, – а просто оценивая шансы. Бридену не терпелось узнать, куда же направит его инстинкт, это безотказное средство, а по сути – мутация его организма. А Кэрри? Не хотелось бы убивать ее, как уже пришлось поступить с Де Анцей. Но ведь она нисколько не лучше Майка – человек без фантазии, грамотно справляющийся с рутинной работой… Такому никогда не доверишь разработку и претворение в жизнь новых идей. Она закостенела, она всем довольна. То, что она занимается ядерной физикой, не означает наличия воображения – нынешнее состояние этой науки исключает всякий риск. Впрочем, риска везде хватает…

Его инстинкт подал тревожный сигнал: лифт двигался не вниз, а вверх. Пальцы Бридена непроизвольно забегали по панели управления, беспорядочно переключая контакты, отсоединяя и втыкая куда попало проводки…

Неожиданно инстинкт дал сбой. Панель отъехала в сторону, и Бриден опять увидел перед собой голый слепой коридор. Настороженно озираясь, он медленно углубился в него.

Его ждал вертолет. Дверца за ним захлопнулась, и, пока аппарат набирал высоту, Бриден стоял в кабине и ждал, прислушиваясь к голосу совершенно нового инстинкта.

«Доктор Хоуг что-то заподозрил. Результаты тестов вызвали подозрения и у членов комиссии. Не все, но тем не менее. Перехитрить их не было никакой возможности – решительно никакой. Игра проиграна. Они очень ловко выманили тебя из зиккурата. С того момента, как ты вошел в кабинет доктора Хоуга, путь к урановому реактору был для тебя перекрыт и заказан. Они приняли меры предосторожности. Если бы ты прошел проверку – но ты же ее не прошел. Инстинкт не всемогущ. Этот мир зиждется на разуме, а не на инстинктах. Когда ты восстаешь против непомерной силы, ты неминуемо проигрываешь… Теперь ты под подозрением. Тебя больше не допустят на остров. Тобой займутся, перепроверят – и заставят говорить. Под действием наркотиков ты все расскажешь, и тебе не поможет твой инстинкт, или как еще назвать твой сумасбродный талант. ВКМ всегда одерживает верх, поэтому логичнее пойти на компромисс. Успех подпольного движения целиком зависел от тебя, а ты все провалил. Значит, будущее остается за ВКМ. Выбери компромисс: он сохранит жизнь тебе, Маргарет и вашему ребенку. В Комитете тебя допросят, дознаются правды – и вылечат. Они будут обрабатывать тебя, пока ты не станешь окончательно лоялен к ним. В вероятностном мире, где правит инстинкт или нечто ему подобное, возведенный тамошней евгеникой в средство формирования расы и облика планеты в целом, – там бы ты чувствовал себя на месте. Но только не здесь – не на Альфе. Ты выделяешься среди прочих, ты урод, опасный элемент, подлежащий уничтожению. Твой… инстинкт подсказывает единственно правильный ответ: на данный момент ему лучше снова превратиться из доминантного в рецессивный».

И инстинкт Бридена вновь вернулся к рецессивности. Он утратил былую уверенность и теперь оперировал логическими схемами единственной вероятности.

Через час голос Ван Бурена из динамика возвестил:

– Его схватили. Сейчас начался допрос в Верховном суде. Бриден под наркотическим гипнозом.

Илза, Йенг и Луис Бриден молча слушали. За их спинами в резервуаре неподвижно застыл Уродец. Илза встала и стала прохаживаться туда-сюда. Потом она воскликнула:

– Надо что-то делать!..

Йенг возразил:

– Пока уран в реакторах не достигнет критической массы, у нас нет особых надежд на завершение операции. Предлагаю всем ненадолго рассеяться и затаиться.

– А если атаковать зиккурат – это самоубийство?.. – задумчиво спросила Илза.

– Сами знаете, что толку не будет, – заметил Луис. – Самолет засекут и собьют. К тому же удар по зиккурату не нанесет строению никакого вреда. Разве вы забыли, как он спроектирован?

– Мои вычисления завершены, – констатировал Йенг. – Пока не появятся новые данные. План «Зет-пятнадцать» готов к осуществлению, но он изначально зависел от взрыва реактора. Все ячейки организации ждут указаний – на победу они не рассчитывают, но могли бы пробудить анархические настроения. Увы, у Бридена ничего не вышло…

Все затихли. Ван Бурен меж тем сообщил:

– ВКМ удалось развязать ему язык. Под гипнозом устоять трудно.

– А что же его инстинкт? – резко спросила Илза. – Неужели он не приказал Бридену молчать?

– Инстинкт, предвидение или сверхлогика может оказаться мудрее всех нас, – произнес Йенг.

Девушка направилась к двери.

– Я хотя бы попытаюсь, – бросила она. – Что еще остается делать?

– У тебя есть бомбы? – поинтересовался Йенг. – Что ж… Впрочем, это пустое.

– Ты сдаешься?

– Нет, – ответил тибетец с терпеливым спокойствием.

Луис обратился к Ван Бурену:

– А вы видите какой-то выход? Можно сделать хоть что-нибудь?

– Простите, – ответил тот, – но ваш мир одержим психопатией. Очевидно, что психиатрический больной никогда не излечивается сам – лечение должно осуществляться извне. Но я не могу попасть в ваш мир, и наше оружие в вашем континууме недейственно.

– Тогда откройте канал между Альфой и Омегой! – сердито выкрикнула Илза. – Лучше пусть планета погибнет, чем отправится по пути Гаммы.

– Но при этом и мой мир погибнет, – возразил Ван Бурен.

– Тогда… откройте канал между нами и Гаммой, – предложила Илза. – Наша планета все равно уже пропала, так или иначе. Никто нас не вылечит – ни вы, ни мы сами…

– Ван Бурен! – отрывисто подхватил Луис. – Что скажете на это? Вы можете устранить разрыв между Альфой и Гаммой?

– Да.

– С любой точки на вашей Земле?

– Да.

– А какова разность потенциалов между Альфой и Гаммой?

– Для безопасности явно недостаточна. Варианты разошлись тридцать пять лет назад.

– А разность потенциалов между нашим миром и Бетой? – вкрадчиво поинтересовался Йенг. – Дивергенция произошла всего десять лет назад.

– Около двух вольт, – донесся голос с Омеги. – Сносный баланс сохранился благодаря некоторым стабилизирующим факторам. Да, именно я могу уравнять потенциал вашей Земли, то есть Альфы, с потенциалом Беты и вызвать серьезную заваруху. Не такую опасную, чтоб уничтожить всю планету или даже остров, а лишь…

– Закоротить энергопотенциалы ядерного реактора номер один и некой точки на Бете, – подхватил Луис. – И тогда что?

– Тогда критической массы все еще достигнуть не удастся, – ответил Ван Бурен. – Зато выйдет из строя управление реактором – вот это сработает! К тому же это безопасно – пострадает лишь запретная зона вокруг острова. Прекрасно. Мне нужен примерно час. Йенг, продолжайте ваши расчеты. Я приступаю.

Стучит!

Сердцебиение чудовища глухо отдавалось во всем подземном зиккурате, никому не заметное и не зарегистрированное приборами.

Каролина Коул и ее новый коллега играли в шахматы, время от времени поглядывая на датчики, которые не показывали ничего необычного. Это происходило на Альфе.

На Бете незримо свирепствовали микробные и вирусные мутанты. Они изнуряли мир, и без того все глубже впадающий в хаос, в то время как ВКМ бессильно натягивал поводья, рассыпающиеся в руках.

На Омеге Ван Бурен на скорую руку собирал свой аппарат.

На Альфе, в Верховном суде, лучшие специалисты ВКМ допрашивали Джозефа Бридена и уже запускали выверенный полицейский механизм для безотлагательных мер против подпольщиков.

А в зиккурате затаился монстр, похожий на раковую опухоль – некогда доброкачественную, но за сотню лет обратившуюся в злокачественную саркому. Он напоминал также два новообразования в теле Маргарет Бриден: одно, дарующее жизнь, – в матке, другое, латентное и рождающее метастазы, – в ее крови. Психопатический, ничего не подозревающий мир замер в ожидании, пока Ван Бурен приготовит свою электрошоковую терапию. Пациент не может излечиться сам, но шок извне…

Последний штрих – и Ван Бурен открыл канал между Альфой и Омегой. Энергопотенциалы двух вероятностных континуумов, отныне не отделенных друг от друга, встретились и уравнялись. Всего два вольта разницы – но этого было достаточно, чтобы довести уран в первом реакторе до критической массы.

Уродец в резервуаре разинул рот и вскрикнул.

Полтора месяца спустя Луис Бриден сидел у передатчика и беседовал с Ван Буреном. Организация, как никогда ранее, нуждалась в рекомендациях с Омеги. Слишком много последовало изменений – больше, чем они предполагали. Но Ван Бурен казался невозмутимым.

– Все идет по плану, – успокоил он. – Для сравнения у нас имеется еще один вероятностный мир. Вы говорите, что подступает бактериологическая война, – это нормальный ход развития.

– Надеюсь, мы выживем, – заметил Луис.

– Многие выживут, да. А беды и невзгоды… можно перенести.

– Ортега не перенес.

– Но ведь вы все же нашли средство против нового вируса ринита, – возразил Ван Бурен. – И вы бы вылечили его, будь он жив. А теперь поможете остальным.

Он сказал правду. Кто-то умирал, а кто-то выживал, иногда совершенно непредсказуемо. Уродец не только выжил, но и поправился, вышел из коматозного ступора и обрел здравый ум. Он каким-то образом ощутил или угадал ядерный взрыв на острове и рассудил, что эта планета не погибнет от цепной реакции. Гибель постигла другую Землю, где, очевидно, использовали другой, искусственный и неустойчивый элемент или изотоп. Итак, Уродец излечился и охотно помогал в делах, хотя по-прежнему не мог выйти из своего резервуара.

Тем не менее Ортега пал жертвой мутировавшего вируса ринита, а весь мир к тому времени поглотили хаос и анархия. С момента децентрализации прошла не одна неделя. ВКМ теперь был одной из немногочисленных группировок, отстаивавших право на власть. В их борьбу вплетались усилия подпольщиков, пока еще разрозненные, но ловко поворачивающие калейдоскоп событий, едва намечалась тенденция к установлению неверной картины.

Илза Картер выжила и активно участвовала в деятельности организации. И Джозеф Бриден остался жив: в общей суматохе было нетрудно организовать его побег из заточения из-под носа растерянного ВКМ. Он тоже оказался полезен общему делу – он искал новые сферы применения своих способностей, хотя на полную самореализацию мог рассчитывать только после окончания войн. Выжила и Маргарет – в уединении, среди Скалистых гор, она нянчила дочурку, которая не обнаруживала никаких признаков болезни или мутации.

Шоковая терапия помогла. Вероятно, пациент уже достиг стадии наркосинтеза пентотала, то есть испытывал катарсис.

– Я сейчас как раз работаю над увеличением продолжительности жизни, – сообщил Луис. – У нас пока не хватает оборудования, но со временем оно появится. Как бы там ни было, главная задача на данный момент – найти защиту от приближающейся биологической атаки.

– Наблюдение за другими вероятностными мирами поможет вам, – повторил Ван Бурен.

Луис, глядя на хитросплетение проводков в передатчике, кивнул и вновь попытался представить лицо Ван Бурена таким, каким видел его в сознании Уродца. Оно было очень похоже на его собственное, хотя и не абсолютно. К удивлению тех немногих, кто мог провести сравнение, за последний месяц выражение лица Луиса изменилось настолько, что сходство стало разительным, хотя основное различие сохранилось. Луис всегда будет чуть-чуть отставать. Сейчас у него появился шанс наверстать упущенное, и в будущем этот шанс упрочится, если эксперимент с генами, отвечающими за долголетие, пройдет успешно.

Уродец телепатически вызвал Луиса. Тот вместе с Ван Буреном проник к нему в сознание, и непривычным, интравероятностным зрением оба увидели Землю в том виде, который ранее ускользал от их восприятия, – механическому сканеру Ван Бурена явно недоставало мощности.

– Какая красота, – восхитился Луис. – У нас когда-нибудь будет так же. На одном из перекрестков они свернули на верный путь – интересно, где?

– Перекрестков великое множество, Луис, – заметил Ван Бурен. – Одни важны, другие – не очень. Думаю, у нас главный был в девятьсот сорок пятом: возможно, не пришлось бы сбрасывать атомную бомбу на Хиросиму, если бы японская эскадрилья смертников не атаковала Вашингтон.

– А мы бы сбросили. Нас считают сентиментальной нацией, но мы бы, скорее всего, все равно так поступили.

– Не верю. Нам пришлось пройти через разруху в собственной стране, чтобы понять, каково это. Невозможно объяснить людям, что такое война, на словах или по картинкам. Та бомбардировка была нужна – иначе мы бы так и не поняли опасность ядерной энергии и не научились держать ее под контролем. Мы вынуждены были сделать выбор и следовать ему, а не кокетничать с политическими и прочими отжившими предрассудками. Сто лет назад существовало множество развилок, но главная из них, я считаю, совпала с бомбардировкой Вашингтона. Ведь есть миры, где Вашингтон не пострадал!

– Да, – задумчиво произнес Луис.

Некая мысль увернулась и исчезла в горниле пылающего воспоминания – неизменно ослепительного, когда бы оно ни возникало в мозгу. Раньше была одна Земля.

Ван Бурен продолжил:

– Теперь мы уже можем сказать, что случилось с другими вариантами, какие пути они избрали. Не все эти пути привели к упадку. Другие… им помогать слишком поздно. И сто лет назад было поздно.

Луис с усилием вырвался из сияющего кошмара того воспоминания.

– «И все „вчера“ безумцам освещали…» – произнес он.

– «…путь к пыльной смерти»,[5]5
  У. Шекспир, «Макбет». Перевод М. Лозинского.


[Закрыть] – закончил Ван Бурен. – Нет, Луис, это не так. А если и так – что ж, пока они стояли на распутье, у них был выбор. Но они предпочли самоубийство. Забудь же о них как о несущественном.

– Человек всегда думает, что будет еще одна попытка, – не успокаивался Луис. – Но ядерная энергия не дает такой попытки, или я не прав? Ошибки…

– Забудем о них, – повторил Ван Бурен. – Они несущественны.