Текст книги "Планета — шахматная доска"

Автор книги: Генри Каттнер

Соавторы: Кэтрин Люсиль Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

2

Доктор Ломар Бренн, ведущий невропатолог санатория, был коренастым, живым мужчиной с навощенными усами и блестящими черными волосами. У него была привычка глотать окончания слов, отчего он казался более жестким, чем был на самом деле. Сейчас он чуть прищурился при виде Камерона, но если даже и заметил возбуждение директора, то не подал виду.

– Привет, Камерон, – воскликнул он, бросая на стол пачку историй болезни. – Я ждал тебя. Как дела, Дю Броз?

Камерон улыбнулся.

– Моя миссия настолько секретная, Бренн, что я даже не знаю, зачем явился сюда.

– Ну что ж… зато я знаю. Ты здесь затем, чтобы изучить случай Эм-двести четыре.

Директор ткнул пальцем в экран монитора на стене. На нем был виден пациент, нервно крутящийся на стуле, а расположенный чуть выше овальный вспомогательный экран, показывал лицо мужчины крупным планом. Из динамика доносился тихий голос:

– Они за мной ходили, и с птицами бродили, а шелест деревьев тревожит и множит, слова всегда слова…

Бренн выключил монитор. Катушка с лентой перестала вращаться, голос умолк.

– Это не он, – объяснил врач – Это…

– Dementia praecox, верно?

– Да, именно так. Дезориентация, рифмование слов – в общем, все так обычно. С лечением не будет никаких проблем. Два месяца, и он вернется на поверхность.

Это была обычная процедура лечения пациента с психическими отклонениями, прошедших курс в подземном городе-госпитале. Их отдавали под опеку специально подобранным людям, и лечение продолжалось в нормальных условиях. Дю Броз познакомился с этой системой, работая психологом.

Бренн казался слегка смущенным. Он заметил эйфорию Камерона, но решил воздержаться от комментариев в присутствии Дю Броза и Лока.

– Взглянем на этого Эм-двести четвертого, – сказал он.

– Его данные секретны? – спросил Камерон.

– Это не мое дело. Не беспокойся, Военный Секретарь потом все тебе объяснит. Я должен просто показать тебе пациента. Мистер Лок, подождите, пожалуйста, здесь…

Тот кивнул и уселся в кресло, а Бренн вывел Камерона и Дю Броза в холодный коридор, залитый мягким светом.

– Это мой собственный пациент. Никто, кроме меня, его не навещает, если не считать двух санитаров. Разумеется, он под постоянным присмотром.

– Агрессивен?

– Нет, – ответил Бренн. – Это… собственно, это не моя специализация. Этот человек… – Он повернул ключ в замке. – Сюда. У этого человека бывают галлюцинации. Это был бы совершенно обычный случай, если бы не одна деталь.

Камерон кашлянул.

– И каков же диагноз?

– Мы подозреваем паранойю. Он принял другую личность. Довольно… гмм… экзальтированную.

– Христос?

– Нет. Пациентов, называющих себя Христами, у нас много. Эм-двести четвертый уверяет, что он Магомет.

– Симптомы?

– Пассивен, его приходится кормить внутривенно. Понимаешь, он Магомет после смерти Магомета.

– Старая песня, – прокомментировал Камерон. – Возврат в материнское лоно… бегство от действительности.

– В какой он обычно позе? – спросил Дю Броз, и Бренн одобрительно кивнул.

– Вот именно. Он не принимает позу плода. Лежит на спине, ноги выпрямлены, руки скрещены на груди. Неконтактен. Глаза постоянно закрыты. – Невропатолог повернул ключ в замке очередной двери. – Мы держим его в изоляторе. Санитар!

Они вошли в палату, где их приветствовал плотный рыжеволосый мужчина. В углу стоял небольшой столик; оборудование для внутривенного кормления находилось под стеклянным колпаком, а в противоположной стене виднелась пластиковая дверь с прозрачными стеклами. Санитар указал на эту дверь.

– Пациент на обследовании, сэр.

– Там какой-то технарь, – обратился Бренн к Камерону. – Ничего общего с медициной. Кажется, физик.

Дю Броз уставился на шестиступенную стремянку, совершенно не подходившую к стерильной палате. Пластиковая дверь открылась, из нее выскочил взъерошенный человечек, посмотрел на них сквозь толстые стекла очков, после чего со словами: «Вот что мне нужно» схватил стремянку и исчез.

– Ну, хорошо, – сказал Бренн. – Взглянем на него. Соседнее помещение оказалось изолятором, но достаточно комфортабельным. Кровать отодвинули от стены, на полу стояли приборы, а физик как раз толкал стремянку к постели.

Эм-двести четвертый лежал навзничь с руками, сложенными на груди и закрытыми глазами, а его изборожденное морщинами лицо было идеально пустым, ничего не выражало. Точнее, он не лежал на кровати, а висел в воздухе, метрах в полутора над ней.

Дю Броз машинально поискал взглядом веревки, хотя знал, что здесь не место подобным фокусам. Веревок, конечно же, не было. Не было под Эм-двести четвертым ни стекла, ни пластика. Он… левитировал.

– Ну, что скажете? – спросил Бренн.

– Гроб Магомета… подвешенный между небом и землей, – пробормотал Камерон. – Как это сделано, Бренн?

Доктор тронул усы.

– Это не моя специальность. Мы проводили самые обычные исследования: морфология, анализ мочи, электрокардиограмма, обмен веществ… и здорово с ним намучились. Он поморщился. – Пришлось привязывать его ремнями к кровати, чтобы сделать рентген. Он… висит в воздухе!

Физик, балансируя на стремянке, проделывал таинственные манипуляции с проводами и зондами. Потом сдавленно вскрикнул. Дю Броз следил, как физик медленно перемещает взад-вперед какой-то прибор.

– Это бессмысленно, – выдавал он.

– Он здесь со вчерашнего утра, – сказал Бренн. – Его нашли в лаборатории, он висел в воздухе. Уже тогда он вел себя странно, но еще разговаривал. Тогда он и сказал, будто является Магометом, а спустя полчаса перестал реагировать на окружающее.

– Как вы его сюда доставили? – спросил Дю Броз.

– Так же, как доставили бы воздушный шар, – ответил доктор, дергая кончик уса. – Его можно перемещать куда угодно, но если отпустить, он вновь взмывает вверх.

Камерон внимательно разглядывал пациента номер Эм-двести четыре.

– Ему около сорока лет… Вы обратили внимание на его ногти?

– Обратил, – сказал Бренн. – Не далее недели назад они были вполне ухоженными.

– Чем он занимался эту последнюю неделю?

– Работал, но над чем – меня не информировали. Военная тайна.

– Значит… он открыл способ нейтрализации тяготения… и шок, вызванный этим открытием… Нет, он был бы готов к такому результату. А если работал, скажем, над прицелом и вдруг заметил, что парит в воздухе… – Камерон нахмурился. – Но как может человек…

– Он не может, – заметил физик со стремянки. – Это просто невозможно. Даже в теории для создания антигравитационной силы нужны какие-то машины. Мой прибор сходит с ума.

– То есть? – не понял Камерон. Физик повернул прибор к психологам.

– Он действует… видите шкалу? А теперь смотрите… Он коснулся металлическим зондом виска пациента номер Эм-двести четыре. Стрелка упала до ноля, потом дико прыгнула в конец шкалы, помешкала там и вновь вернулась на ноль.

Физик слез со стремянки.

– Превосходно. Мои приборы не действуют, когда я пытаюсь замерить этого парня. Зато они действуют в любом другом месте. Но… я и сам не знаю. Может, он претерпел какое-нибудь химическое или физическое превращение. Хотя даже в этом случае не должно быть никаких трудностей с качественным анализом. Такого просто не бывает. – Бормоча что-то под нос, он принялся собирать оборудование.

– Однако теоретическая возможность подвесить объект в воздухе все-таки существует, правда? – спросил Камерон.

– Вы имеете в виду объекты тяжелее воздуха? Конечно. Гелий поднимает дирижабль. Магнитные силы держат в воздухе опилки железа. Теоретически вполне возможно, чтобы этот человек висел в воздухе. Никаких проблем. Но должна существовать какая-то разумная причина. А как я могу обнаружить эту причину, если мои приборы не действуют?

Он в отчаянии махнул рукой, его морщинистое лицо гнома раздраженно скривилось.

– И вообще, меня заставляют работать вслепую. Мне нужно знать, чем занимался этот человек, только тогда я смогу предложить гипотезу. Иначе мне тут нечего делать!

Бренн посмотрел на Камерона.

– Есть вопросы?

– Нет. Во всяком случае, не сейчас.

– Тогда вернемся в мой кабинет. Когда они вошли, Лок тут же встал.

– Готово, мистер Камерон?

– Да. Куда мы теперь?

– К Военному Секретарю. Дю Броз застонал про себя.

3

В течение следующих четырех часов…

Инженер-ракетчик в девяносто четвертый раз проверил цепь, откинулся на спинку кресла и расхохотался. Его смех вскоре перешел в беспрерывный истошный визг. В конце концов врач из амбулатории сделал ему в руку укол апоморфина и смазал покрасневшее горло. Однако сразу же после пробуждения инженер снова начал орать. Пока он шумел, он чувствовал себя в безопасности.

Цепь, которой занимался инженер, была частью устройства, в больших количествах сброшенного противником. Четыре из этих устройств взорвались, убив семерых техников и разрушив ценные приборы.

Физик поднялся из-за своего стола, заваленного бумагами, спокойно прошел в мастерскую и смонтировал генератор высокого напряжения. Затем с его помощью покончил с собой.

Роберт Камерон вернулся в Нижний Чикаго с папкой в руках и поспешно направился в свой кабинет. Дверная ручка, когда он коснулся ее, была вполне нормальной наощупь. Подойдя к столу, он открыл папку и высыпал из нее фотокопии и графики. Потом взглянул на часы и отметил, что уже без минуты семь.

Камерон ждал семи мелодичных ударов, а поскольку их все не было, снова посмотрел на белый циферблат часов.

Циферблат открыл рот и произнес:

– Семь часов.

Сет Пел был ассистентом Камерона и его alter ego.[1]1
  Alter ego (лат) второе «я».


[Закрыть] В тридцать четыре года у него были седые волосы и округлое румяное лицо, которое вполне могло принадлежать подростку. Исключая директора, Пелл был самым компетентным человеком в области психометрии, а в неврологии пожалуй, даже превосходил его, хотя ему и не хватало обширных технических знаний Камерона.

Он вошел в комнату с улыбкой, предназначенной Дю Брозу.

– Что будешь пить? – спросил он. – Успокоительного или чего покрепче?

Дю Броз никак не мог привыкнуть к его беззаботной развязности.

– Сет, если бы ты наконец не появился…

– Знаю, знаю. Наступил бы конец света.

– Шеф говорил тебе, что случилось?

– Я не позволил ему, – сказал Пелл. – Уговорил его на небольшой сеанс Крепкого Сна и выключил на десять минут. Потом дал ему психотропное средство. Сейчас он в состоянии глубокого гипноза.

Дю Броз глубоко вздохнул, а Пелл присел на край своего стола и принялся подстригать ногти на руках.

– Ну, хорошо, – сказал Дю Броз. – Я поверил тебе на слово, что нужно было ввести шефа в гипнотический транс. Ты единственный, кому я доверяю втемную. Обычно я не покупаю кота в мешке. Итак, я тебя слушаю.

Дю Броз чувствовал себя неважно. Если он не сможет убедить Сета… впрочем, он был уверен, что сможет. Опасность была слишком реальной, слишком очевидной, чтобы не замечать ее.

– Сегодня утром, – начал он, – сюда ворвался Военный Секретарь, знаешь, этот Календер. Шеф был занят, поэтому я спросил, могу ли ему чем-то помочь. Календер был здорово обеспокоен, иначе вообще не стал бы со мной разговаривать, хотя знает, что шеф мне доверяет. Мы немного поболтали – немного, но этого хватило, чтобы я почуял неладное. Возникла некая проблема, и в этом все дело. Каждый, кто пытался в ней разобраться, сходил с ума.

– Та-а-а-к, – протянул Пелл, не поднимая головы.

– Я не хочу, чтобы шеф спятил, – монотонно продолжал Дю Броз. – Мне удалось тайком бросить ему в виски таблетку «Глупого Джека», прежде чем Календер добрался до него. Это все, что я сумел сделать. Но если ты считаешь, что нужна искусственная амнезия, еще не поздно.

– Операции над памятью – моя специальность, – сказал Пелл. – Пойдем посмотрим. – Он встал со стола. Дю Броз последовал за ним.

– Календер не пустил меня внутрь, когда говорил с шефом, поэтому я не знаю, о чем был разговор.

– Узнаем. Пошли.

Камерон спокойно лежал на кушетке в кабинете, а на стене еще висел развернутый экран Крепкого Сна. Директор дышал медленно и ровно. Пелл взял его за запястье, а Дю Броз тем временем подвинул кресла.

– Хорошо. Теперь поспрашиваем. Камерон, ты меня слышишь?

Это не заняло много времени. Пелл был экспертом по психотропии, а кроме того, пользовался полным доверием Камерона. Через минуту Пелл почти лежал в кресле, вытянув ноги.

– Что это за контакты с Секретарем Календером, Боб?

– Он…

– Ты знаешь, кто я?

– Да. Ты Сет. Он… сказал мне…

– Что он тебе сказал? Камерон не открывал глаз.

– Ты должен идти в обратном направлении, чтобы встретить Красную Королеву, – произнес он. – Белый Слон спускается по кочерге. Пелл замер.

– Похоже, он не в себе, – прошептал Дю Броз. Эти слова неожиданно вызвали вразумительный ответ.

– Что-то в этом роде, – пробормотал Камерон. – Что скажешь, Сет?

– Разумеется, – заверил его Пелл. – Так что с этим Календером?

– Непонятно. В наши руки попала формула, которая, похоже, ничего не означает. Однако она имеет большое значение для врага. Мы до сих пор не знаем, как это уравнение оказалось у нас. Вероятно, его добыла наша разведка. Но оно очень важно, и нужно его разгадать, а смысла в нем нет никакого.

– Чего оно касается?

– Существуют применения общие и конкретные, такие, например, как закон гравитации. Здесь в игру всту пают некие постоянные, но… похоже, что сумма отдельных членов не равна целому. Уравнение in toto кажется не имеющим никакого смысла, зато он есть in partis.[2]2
  In toto (лат) – в целом; in partis (лат.) – здесь: в частных приложениях.


[Закрыть] Из этого следует, что можно отменить действие законов логики – и противник делает именно это. Они сбросили несколько бомб, которые прошли сквозь силовое поле, что, разумеется, совершенно невозможно. При изучении этих бомб не было найдено никакого разумного объяснения. Однако они как-то связаны с этим уравнением. Наши специалисты пытаются его решать, но… один за другим сходят с ума.

– Почему?

Прямого ответа не последовало.

– Эм-двести четвертый был одним из первых, которые занялись этим. Он не решил уравнения, узнал только, как нейтрализовать гравитацию – и спятил. А может, наоборот. Мы должны найти решение, Сет. Я взглянул на это уравнение… оно лежит на моем столе…

Пелл сделал знак рукой; Дю Броз встал и собрал бумаги, сложив их в пачку. Потом вручил ее Пеллу, но тот даже не стал смотреть.

– Мы должны найти ответ, – продолжал Камерон

– Иначе противник обретет неограниченную мощь…

– Они решили это уравнение?

– Сомневаюсь. В лучшем случае, частично. Но они сделают это, если мы их не опередим.

Пелл улыбнулся, но Дю Броз заметил капли пота, сверкающие у него на лбу.

– Мы должны его решить, – повторил Камерон. Пелл встал и кивком пригласил Дю Броза в свой кабинет.

– Вот те на, – сказал он. – Ты поступил правильно.

– У меня камень с сердца свалился. Я не был уверен.

– Когда жена ломает ногу, – сказал Пелл, – муж сходит с ума, пока не придет врач. Тогда он приходит в норму, потому что может переложить ответственность на более компетентного человека и расслабиться. Это уже не его дело. Врач же знает, что делать со сломанной ногой, и ответственность его не пугает.

– А в этом случае мы не знаем, что делать?

– Я еще не видел этого уравнения, – сказал Пелл бросая пачку бумаг на свой стол, – и вовсе не уверен, что хочу его видеть. Представляю, что этот дурак Календер наговорил шефу. «Судьба народа в ваших руках. Вы должны найти того, кто решит эту проблему, а если не найдете, то будете повинны в нашем поражении». Ну и что? Такая постановка вопроса сваливает всю ответственность на плечи шефа… и он должен либо решить уравнение, либо сойти с ума. Так ты себе это представлял?

– Более-менее. – Дю Броз закусил губу. – Этот пациент номер Эм-двести четыре понял, какое значение имеет уравнение и сбежал в безумие. Видимо, он решил часть уравнения и не нашел в нем смысла. Само это уравнение является оружием, а не его побочные эффекты.

– Если никто не будет над ним работать, враг решит его первым. Уже сейчас им не страшны силовые поля. На что же они будут способны, когда выдоят его до конца!.. Нет, мы должны работать над ним, но не так, как это представляет Календер. Этот идиот думает, что можно вылечить проказу гауптвахтой.

– А что, если стереть из памяти шефа воспоминания о сегодняшних событиях, – медленно произнес Дю Броз, – а на их место поместить безвредные псевдовоспоминания? Мы расскажем ему обо всем, только когда лишим это уравнение ядовитых зубов.

– Отлично придумано, – похвалил Пелл. – Этот фокус снимет с шефа непосильный груз ответственности. Этим займешься ты. Я еще не уверен… он взглянул на часы. – Прежде всего нужно заняться шефом. Подожди меня здесь.

Он вышел. Дю Броз подошел к столу и принялся просматривать фотокопии и бумаги. Некоторые символы показались ему знакомыми, других он никогда прежде не видел. Однако он заметил, что число «пи» принимает произвольное значение. Может, все дело в этом?

Нет, лучше не смотреть. Он взглянул на пробу в одно из окон, но пейзаж расплылся перед глазами. Может ли уравнение и вправду довести до безумия?

Конечно. Каждое уравнение – это конкретная запись определенной абстрактной проблемы. Возьмем, к примеру, известный опыт с возбуждением невроза страха у белой мыши. Дверь с грохотом захлопывается, когда мышь этого не ожидает, отрезая ей доступ к еде. Через некоторое время животное сжимается от страха и дрожит. Нервный срыв.

Завершение этой бесконечной войны было бы благословением. Но не в роли же побежденного!

Только не этим врагом. Многолетнее внушение привею к тому, что такая возможность вообще не рассматривалась. Люди уже привыкли к войне, они даже не испытывали к врагу особой ненависти. Однако очень хорошо знали, что проиграть нельзя.

Обе стороны бросали бомбы, роботы вели свои механические битвы. Но настоящими воинами были инженеры, передвигавшие фигуры по шахматной доске этой войны и создававшие все новые гамбиты. Дипломатов больше не было, необходимость в них отпала. С врагом не поддерживалось никакой связи, если не считать неожиданных посылок, с ревом падавших с небес.

Такие посылки получали – и отправляли – обе стороны. Однако они были не такими уж убедительными. Воздушные торпеды не могли повредить строго охраняемые нервные узлы какой-либо из сторон.

– Мистер Пелл, – произнес голос из коммутатора, – прибыл курьер от Военного Секретаря.

– Мистер Пелл занят, – ответил Дю Броз. – Скажи, пусть подождет.

– Он утверждает, что это срочно.

– Пусть подождет!

Минута тишины, потом:

– Доктор Дю Броз, он настаивает. Он желает видеть директора, но мистер Пелл распорядился, чтобы все поступающие дела попадали сначала к нему…

– Пришли его ко мне, – велел Дю Броз и повернулся к двери.

Коричнево-черный мундир посыльного выдавал агента Секретной Службы. Люди, носящие в петлице знак в виде стрелы, встречались редко и подчинялись непосредственно Главному штабу. Этот человек… Он был мощного сложения, с бычьим загривком, в холодном свете неона его коротко подстриженные рыжие волосы металлически поблескивали. Дю Броза поразили его глаза. В них тлел огонек возбуждения, дикого триумфа, с трудом удерживаемого на поводке усилием воли. Тонкие губы закаменели под железным контролем, и только глаза выдавали его.

Пришелец показал свой диск.

– Даниэль Риджли, – прочел Дю Броз и автоматически сравнил фотографию с оригиналом. Впрочем, в этом не было нужды: после снятия идентификатора с запястья владельца, вся содержащаяся на нем информация автоматически стиралась.

– Мистер Риджли, – сказал Дю Броз, – мистер Пелл освободится через несколько минут.

Глубокий голос Риджли выдал его нетерпение.

– Это дело огромной важности. Где он?

– Я уже сказал вам…

Курьер посмотрел на дверь и шагнул к ней. Дю Броз преградил ему путь. Странное лихорадочное возбуждение вспыхнуло в угольно-черных глазах Риджли.

– Вам туда нельзя.

– Прочь с дороги! Я выполняю приказ. Дю Броз не шелохнулся. Тогда курьер сделал молниеносное, внешне небрежное движение, и секретарь, хватая ртом воздух, пролетел через комнату. Дю Броз больше не пытался мешать Риджли, вместо этого метнулся к столу Пелла и одним движением выдвинул ящик. В нем лежал вибропистолет – красивый, сложный механизм из хрусталя и блестящего металла.

Дю Броз неуклюже возился с оружием, чувствуя себя комиком из мелодрамы – в этой войне, рассчитанной на изматывание противника, у людей почти не было опыта рукопашной схватки. Кажется, этим вибропистолетом еще ни разу не пользовались.

– Спокойно! – крикнул он, направив оружие на курьера.

Риджли стоял перед ним, слегка пригнувшись, и в глазах его горел теперь необъяснимый дьявольский огонь восторга пополам с насмешкой и чем-то вроде быстрого, холодного расчета.

Риджли двинулся на Дю Броза.

Он подошел к нему на полусогнутых ногах мягко, как кот, остановился в метре от секретаря и замер с непроницаемым выражением лица. Дю Броз почувствовал, как по спине струйками стекает холодный пот.

– У меня приказ, – повторил Риджли.

– Вы можете подождать?

– Нет! – рявкнул курьер. – Не могу. Казалось, он присел – огромный кот, готовый к прыжку. Хотя у него не было никакого оружия, он выглядел куда грознее, чем вооруженный Дю Броз.

Щелкнул замок, и дверь в смотровую Пелла открылась. На пороге стоял юноша лет двадцати, худой, бледный, сутулый, одетый в помятый китель и шорты. Глаза его были закрыты, он спазматически шевелил губами, а из горла его то усиливаясь, то слабея, непрерывно несся хриплый клекот:

– К-к-к-к-к-к-как!

Он двинулся вперед. Дорогу ему преградило кресло, парень медленно обошел его, а затем обогнул стол, хотя глаза его оставались крепко зажмурены.

– К-к-к-к-к-как! Как-ккккк!

Дю Броз опоздал. Точный удар выбил вибропистолет из его руки. Риджли отступил на шаг и смотрел то на Дю Броза, то на парня.

– Кто это? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Дю Броз. – Я не знал, что Пелл принимает пациента… это наверняка пациент. Но…

– К-к-к-к-к-как!

Возбуждение парня явно росло. Он остановился, и все его тело начало дрожать. Неприятный клекот перешел в горловое карканье:

– Как-к-к-к-к-как!

– Ну ладно, – сказал Риджли. – Я должен увидеть директора. Он там?

– Он занят, – сказал Сет Пелл. – Вы можете поговорить со мной, я его заместитель.

Ассистент стоял у дверей, ведущих в кабинет Камерона, невинно улыбаясь и не обращая внимания на вибропистолет в руке Риджли.

– Бен, – обратился он к Дю Брозу, – проводишь пациента в кабинет? Если понадобится, сделай ему укол. Успокаивающего должно хватить.

Дю Броз громко сглотнул слюну, кивнул и взял парня под руку.

– К-к-к-кккк!

Он проводил трясущегося юношу обратно в смотровую и быстро уложил его на кушетку. Одеяло с подогревом, розовая таблетка – и пациент успокоился, перестал дрожать. Дю Броз настроил сигнал, на тот случай, если пациент упадет с кушетки, и поспешно вернулся в кабинет Пелла.

Вибропистолет лежал на столе, Риджли негромко излагал свои доводы, Пелл ходил по кабинету.

– … приказ. Я должен доставить эту кассету директору. Это поручено мне лично Военным Секретарем.

– Бен, дай Календера на мой монитор, ладно? – сказал Пелл. Он кивнул Риджли, повернулся и исчез в дверях, открывшихся за его спиной. Когда он вернулся, на экране уже виднелось угрюмое лицо Календера.

Курьер вынул из кармана цилиндрическую металлическую кассету. Роберт Камерон, вошедший в кабинет за Пеллом, не обратил на нее внимания. Подойдя прямо к монитору, он посмотрел на лицо Календера.

– Камерон, – произнес Военный Секретарь. – ты получил то…

– Послушай, – прервал его Камерон. – Впредь до отмены распоряжения, все сообщения и посылки должны проходить через моего ассистента, Сета Пелла. Я запрещаю направлять что-либо непосредственно мне. С этой минуты со мной можно связаться только через Пелла. Это касается и связи с Главным Штабом, и приоритетных дел.

– Что?! – Календер опешил. Его большая челюсть выдвинулась вперед.

– Но мне нужен ты. Мой курьер…

– Я не разговаривал с ним. Пусть обсуждает вопрос с Пеллом.

– Это официальное дело, Камерон! – рявкнул Календер. – И первоочередное! Я не позволю вмешивать в него подчиненных! Я требую…

– Господин Секретарь, – спокойно прервал его Камерон, – послушайте меня. Я не подчиняюсь Главному Штабу. Я управляю Департаментом Психометрии по-своему и прошу не подрывать мой авторитет. Если я хочу использовать Сета Пелла в качестве фильтра, это только мое дело. Позвольте мне разпоряжаться в моем отделе, как я того хочу, пока правительство не расширит ваших полномочий по сравнению с теми, которыми вы обладаете сейчас. Это все!

Он энергично нажал клавишу, прерывая разговор с Военным Секретарем тот, похоже, был близок к удару – и повернулся, чтобы вернуться в кабинет. Курьер шагнул вперед.

– Мистер Камерон…

Камерон холодно взглянул на него.

– Вы слышали, что я сказал Календеру?

– Но у меня приказ, – не сдавался Риджли, протягивая вперед руку с металлической кассетой. Директор поколебался, потом взял ее.

– Ну, ладно, – сказал он. – Вы выполнили свою задачу. – Он передал кассету Пеллу и ушел в свой кабинет.

Дверь тихо закрылась.

Пелл постукивал металлическим цилиндром по ладони и ждал, посматривая на Риджли.

– Пусть будет так, – сказал курьер. – Так или иначе, я вручил это директору. – Он на мгновение встретился взглядом с Дю Брозом, потом небрежно отсалютовал и вышел.

Пелл бросил цилиндрик на стол.

– Неплохо, – сказал он. – К счастью, шеф меня поддержал.

Дю Броз благоговейно коснулся пальцем вибропистолета.

– Я… неужели шеф…

– Все в порядке, – улыбнулся Пелл. – Теперь у нас есть немного времени, чтобы поработать над этой проблемой. Я подверг старика быстрой перверсии памяти. Он не помнит ничего, что было сегодня. На это место я ввел другие воспоминания. Теперь можно подсунуть ему задачу, не пробуждая чувства ответственности… если мы найдем способ сделать это.

– Он ничего не заподозрил?

– Шеф мне полностью доверяет. Я сказал, что хочу некоторое время исполнять роль фильтра, и попросил не спрашивать, почему. Конечно, он будет думать об этом, но верного ответа не найдет. Я стер все опасные воспоминания.

– Полностью?

– Да, полностью.

Камерон открыл окно и смотрел, как пульсирует красный мрак. Его преследовали какие-то смутные воспоминания, именно смутные. Это было как-то связано с заданием, которое он должен выполнить. Должна быть какая-то причина, непременно должна. Если он подвергнется психиатрическому обследованию, это будет… нет, не то. Зрительные и слуховые – и осязательные тоже – галлюцинации…

Вновь вернулись смутные воспоминания. Он никак не мог восстановить их очередность. День был скучный и обычный. Он не выходил из кабинета, хотя и связывался с несколькими людьми, но эти воспоминания – дверная ручка, часы и улыбающийся альтиметр – с мягкой настойчивостью стучались в его память.

Какой-то человек, висящий в воздухе.

Галлюцинации…