Текст книги "История инквизиции. том 2"

Автор книги: Генри Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Только за два года, 1245 и 1246, инквизиторы посетили шестьсот населенных мест, почти половину Лангедока, и провели внушительное число допросов: двести тридцать в Авиньонэ, сто в Фанжо, четыреста двадцать в Мас-С.-Пуэль. Было произведено приблизительно от восьми до десяти тысяч допросов. Тем не менее в 1245 г. епископы Лангедока жаловались на чрезмерную мягкость инквизиции, утверждали, что ересь постоянно растет, и требовали от инквизиторов более энергичной работы. В том же году Иннокентий IV повелел инквизиторам Лангедока производить суд только в случаях очевидной ереси и по преступлениям, влекущим легкое наказание; рассмотрение же дел серьезных, караемых тюрьмой, крестами, дальними паломничествами и конфискацией, должно быть приостановлено до издания правил открывающимся под его председательством собором в Лионе. Но в действительности эти правила были выработаны на соборе в Безье в 1246 г., который издал новый судебный кодекс для инквизиции.

Граф Раймунд в 1247 г. приказал своим служащим силой приводить на проповеди монахов жителей всех городов и деревень. В 1249 г. в Берлеже, близ Ажана, он приказал сжечь восемьдесят верующих, которые в его присутствии сознались в своих заблуждениях, превзойдя даже обычную жестокость инквизиторов.

Он даже жаловался в начале 1248 г. Иннокентию IV, что инквизиция якобы небрежно вела свое дело: живые и мертвые еретики оставались безнаказанными; из-за границы прибывали новые, так что страна, недавно совершенно очищенная от ереси, снова была заражена ею.

Умер граф Раймунд 27 сентября 1249 г. С ним кончалась история дома, который с эпохи Каролингов достойно занимал место в роду других известных домов. Пала последняя преграда, которая защищала народ Лангедока против захватчиков-французов. Скипетр Юга переходил в руки Альфонса де Пуатье, мужа наследницы Раймунда Жанны, жадного политика, ревность которого к католичеству основывалась на том, что преследования влекли за собой выгодные конфискации. Раймунд неохотно и только в крайних случаях прибегал к конфискациям; Альфонс искал их. Он дал крупную сумму на покрытие издержек инквизиции и на покупку дров для костров. Немного позднее он напоминал епископам, чтобы они оказывали более действенную помощь инквизиторам. Его политика в отношении инквизиции оставалась без перемены в течение всех двадцати лет его власти. В декабре 1268 г. он потребовал от инквизиторов немедленно очистить его владения от всякой ереси.

Участь Лангедока была решена. В будущем катаров ждали облава, как на зверя, тюрьма или костер. Однако еретическая церковь упорно сопротивлялась. Число ее единомышленников значительно поредело: многие бежали в Ломбардию, где после смерти Фридриха II, благодаря гражданским войнам и взаимной борьбе местных тиранов, они находили убежище от преследования инквизиции. Много осталось их в Лангедоке, проповедуя среди католиков и не имея определенного места жительства; шпионы инквизиции постоянно выслеживали их, но крестьяне выдавали их редко. Несмотря на систематическое и неумолимое двадцатилетнее преследование, число верующих катаров было еще очень велико. Их вера поддерживалась посещениями странствующих наставников и сношениями с Ломбардией. Около 1313 г. был осужден катарский проповедник, совершивший четыре раза апостольское путешествие в Ломбардию.

Ересь продолжала быть крупным социальным фактором, и инквизиция деятельно и успешно преследовала ее. Совершенствовалась организация инквизиции, которую тщательно пересмотрел в 1254 г. собор в Альби. Были учреждены постоянные судилища и точно определены границы инквизиторских областей. Для Прованса и земель к востоку от Роны центральным пунктом был сделан Марсель, эту область окончательно передали францисканцам. Остальные зараженные области были оставлены за доминиканцами, судилища которых находились в Тулузе, Каркассоне и Нарбонне. Одно время еретики искали убежища в Северной Франции. В 1255 г. Александр IV уполномочил особой буллой провинциала и инквизиторов Парижа преследовать беглецов даже в землях графа Тулузского. В эту эпоху должность инквизиторов неусыпно охранялась от вмешательства всяких других властей. Вначале инквизиция была подчинена контролю папских легатов, но впоследствии она сделалась независимой. Когда в 1257 г. епископ Авиньонский, легат Зон, пожелал в силу своего легатского полномочия взять на себя дело инквизиции, Александр IV предоставил ему действовать по своему усмотрению в пределах своей епархии, но запретил ему вмешиваться вне этих пределов в дела инквизиции. Людовик Святой и князья Альфонс де Пуатье и Карл Анжуйский предоставляли все силы государства в распоряжение инквизиции и принимали на себя ее расходы. Инквизиция сама была для себя законом.

Последнее открытое сопротивление произошло в 1255 г. После падения Монсегюра изгнанные и лишенные звания рыцари, как и еретики, старались найти где-либо в горах крепость, в которой они могли бы чувствовать себя в безопасности. Они овладели замком Керибус в Пиренеях. В начале весны 1255 г. это последнее их убежище было осаждено королевским сенешалем Каркассона. Крепость пала в конце августа, и изгнанникам остались только пещеры и леса. В этой дикой местности густые кустарники служили прекрасным убежищем, и была предпринята попытка вырубить все колючие кустарники, в которых скрывались изгнанники и еретики.

Инквизиция, достигшая тогда полного могущества, стала нападать на самых высокопоставленных лиц. Самым могущественным вассалом домов Тулузы и Арагона был граф де Фуа Рожер Бернар II Великий. Семейство его было совершенно еретическое. Когда в 1229 г. он покорился, то клятвенно обещал преследовать ересь в своих владениях; но, по-видимому, он не особенно энергично выполнял клятву. В 1237 г. он поручил своему сыну, в то время виконту де Кастельбо в Арагоне, учредить в его землях инквизицию, результатом чего были многочисленные осуждения еретиков. Сын последнего, Рожер IV, нанес окончательный удар восстанию 1242 г., отдавшись под сюзеренное покровительство короля и выступив против Раймунда, после того как войсками Людовика Святого были разбиты англичане и гасконцы. У него были некоторые недоразумениях инквизицией, но в 1248 г. Иннокентий IV в булле превозносит его преданность Церкви. В 1261 г. Рожер IV издал указ не допускать к какой-либо должности тех, кто был осужден на ношение крестов, кто был заподозрен в ереси или чей отец был осужден за что-либо подобное.

Но инквизиция не могла простить де Фуа патриотизма и былой веротерпимости. Кроме того, если бы можно было доказать ересь Рожера Бернара Великого, то арест его огромного наследства имел бы большое политическое значение и доставил бы хорошую поживу. В 1263 г., двадцать два года спустя после смерти Рожера Бернара Великого, был начат процесс против его памяти. Еще был жив верный слуга старого графа бальи Мазера Раймунд Бернар де Фласкан, постоянно бывший при своем господине во время его последней болезни. Брат Понс, инквизитор каркассонский, отправился в Мазер и пытался принудить старого бальи присягнуть, что умирающий граф подвергся еретикации. Пытки и допросы длились тридцать два дня, после чего Понс повез его в Каркассон. Перед этим путешествием бальи дали день покоя в монастыре в Больбоннэ. Он воспользовался этим и 26 ноября 1263 г. составил нотариальный акт, подписанный в качестве свидетелей двумя аббатами и многими монахами; в этом акте он описывает, как его пытали, и торжественно заявляет, что покойный граф умер добрым католиком. К этому он прибавил, что, если под жестокой пыткой он скажет несогласное с изложенным в этом акте, его слова будут ложью, а сам он будет изменником веры.

Благодаря стойкости старого бальи, мужеству нотариуса и свидетелей добрая память старого графа осталась незапятнанной. Его сын, Рожер Бернар III, несмотря на папское расположение и на многочисленные доказательства своей приверженности католической церкви, постоянно был преследуем инквизиторами; они не раз во главе вооруженных отрядов приходили опустошать его земли под предлогом розыска еретиков и в своей свите приводили его личных врагов, так что его области были почти совершенно разорены. Вследствие этого он отдавал себя и свои владения под защиту Св. Престола. В феврале 1285 г. он умер. В 1292 г. против его памяти поднял дело каркассонский инквизитор; но оно не дало результатов; в 1297 г. инквизиция выдала сыну обвиненного, Рожеру Бернару IV, удостоверение в том, что обвинение было ложно. В течение следующих двадцати лет действий инквизиции в Лангедоке еретики встречались все реже и реже, но оставался еще неисчерпаемый список покойников. Вырытие их тел из могил производило на толпу сильное впечатление, а конфискации, сопровождавшие это, радостно приветствовались набожными князьями и широко содействовали переходу в другие руки земельной собственности, что было очень важно в политическом отношении.

В 1271 г. умерли, не оставив детей, Жанна и Альфонс. Линия Раймунда прекратилась, и страна окончательно перешла к французской короне. Когда 8 октября 1271 г. королевский сенешаль в Каркассоне обнародовал указ о новом правлении, все замки и деревни, которые проходили по делам ереси, были безвозмездно отписаны на короля.

Постоянно указы или законы, исходившие от трона, нарушали старинные привилегии, ослабляли местные юрисдикции, давали всей стране свод законов, предоставляя короне одновременно и законодательную и исполнительную власть. Росло главенство королевской власти, и народ инстинктивно искал в ней защиты от инквизиторской тирании, делавшейся все тяжелее и невыносимее. Население Альби и Каркассона, доведенное до отчаяния жестокостью инквизиторов Жана Галанда и Жана Вигурё, представило в 1280 г. все свои жалобы королю Филиппу Смелому. После непродолжительного расследования их просьбы о вмешательстве были оставлены без последствия, как «лишенные основания». Оппозиция шла не от еретиков, а от добрых католиков, от городских магистратов, от горожан. Конфискация имущества грозила всякому, если инквизитор находил нужным отыскать в своих списках доказательства, что один из его предков был еретиком. Все усилия горожан направляются против этих списков. Не найдя защиты у короля, консулы Каркассона при содействии некоторых духовных лиц устроили в 1283 или 1284 г. заговор, чтобы уничтожить книги инквизиции, содержавшие разоблачения и признания. Во главе заговора были городские консулы, архидьякон Санчо Морлана, епископский судья Гильем Брюне, другие служащие епископа и много белого духовенства. Бернар Гаррик, бывший раньше совершенным еретиком, а после обращения сделавшийся служителем инквизиции, согласился выдать списки за двести турских ливров. По всей вероятности, Бернар открыл заговор своим начальникам и погубил заговорщиков. Теперь вся община была во власти инквизиции; 13 сентября 1285 г. инквизиторы привели к королевскому канцлеру Бернара Гаррика, который повторил данные им показания, и представитель короля заключил, что Каркассон – гнездо еретиков, заслуживающее самого сурового наказания. В отчаянии граждане обратились к Гонорию IV. В ответ папа выразил сожаление, что население Каркассона всеми силами ставит преграды деятельности инквизиции; он приказал наказать всех непокорных без различия положения и звания.

Новый каркассонский инквизитор, Николай д'Аббевиль, действовал так же жестоко и произвольно, как его предшественники. Выведенное из терпения население послало жалобу королю, и инквизитор тотчас же заключил в тюрьму нотариуса, написавшего ее. Население послало к королю депутацию, которая на этот раз была принята королем. 13 мая 1291 г. Филипп послал письмо своему сенешалю в Каркассоне, указывая на то, какие несправедливости терпят от инквизиции невинные. В заявлении короля усмотрели нарушение верховных прав инквизиции; и поэтому в сентября 1292 г. каркассонский инквизитор Гильем де С.-Сен приказал всем подведомственным ему священникам в продолжение трех недель по воскресным и праздничным дням произносить с амвона отлучение от Церкви всех тех граждан, которые будут мешать деятельности инквизиции, и всех тех нотариусов, которые будут составлять акты отречения ее жертв от своих показаний.

Угнетенное население Лангедока ждало от короля поддержки; но уже в 1293 г. сенешаль Каркассона предлагал нарбоннскому виконту помогать в своем городе инквизиторам. Однако в конце 1295 г. вышел указ, которым запрещалось во всем королевстве арестовывать всякого подданного по требованию монаха, какого бы он ни был ордена, и какое бы служебное положение он ни занимал, если сенешаль или бальи округа не согласятся на арест и если требующий ареста не будет действовать по указанию папы. В тех случаях, когда опасались побега обвиняемого, его надлежало задержать, но не выдавать инквизиции до решения суда. Все арестованные раньше с несоблюдением настоящего указа должны быть немедленно освобождены. В 1296 г. король запретил всякие аресты, за исключением тех случаев, где подозрение в ереси настолько сильно, что нельзя откладывать преследования.

Подобный порядок отнимал у инквизиции всякую реальную власть. Отказывая инквизиторам в помощи своих чиновников, он нигде прямо не говорит о святом трибунале. Король, несомненно, понимал, насколько могущественным оружием в руках папства является инквизиция, так как Церковь имела полную свободу уничтожить ересь по своему усмотрению. Папа Бонифаций VIII дал королю ясное предостережение и в октябре 1297 г. приказал инквизиторам Каркассона начать преследование против нескольких сановников Безье, которых папа подозревал в ереси: они не обращали внимания на отлучение от Церкви, наложенное на них за введение налога на духовенство.

В Декреталии, опубликованном Бонифацием 3 марта 1298 г., папа включил канон, требующий безусловного повиновенья всех светских чиновников приказаниям инквизиторов. Всякое сопротивление каралось отлучением от Церкви; упорство в течение целого года влекло обвинение в ереси. Это было ответом на введение французским королем нового законодательства. Филиппу в это время не было выгодно начинать спор. В сентябре он разослал папский канон своим представителям и предписал им заключать в тюрьму всех обвиняемых по указанию инквизиторов и наказывать всех осужденных ими. Дружеские отношения между королем и папой продолжались до 1300 г., когда вспыхнула еще более ожесточенная ссора. Борьба продолжалась до ареста Бонифация в Ананьи 8 сентября 1303 г.

Участь населения Лангедока при подобной переменной политике была ужасна. Каркассонский инквизитор, Николай д'Аббевиль, человек непреклонной суровости, начал с 1298 г. применять свою неограниченную власть. Помощником был у него Фульк де С.-Жорж, приор монастыря в Альби; фактически он имел еще второго помощника – епископа Бернара де Кастанэ, который любил играть роль инквизитора. К своему усердию они присоединяли еще фанатизм и алчность, так как епископы Альби по особому соглашению с Людовиком Святым получали половину из конфискаций. В течение нескольких лет до этого в Каркассоне не было инквизиции; действия ее возобновились, когда между папой и королем состоялось перемирие. Граждане послали к Бонифацию VIII депутацию с Эмериком Кастелем во главе и со многими францисканцами среди ее членов. Бонифаций выслушал их жалобы и согласился послать епископа Виченцы с поручением произвести расследование и донести ему; но папский представитель потребовал десять тысяч флоринов для начала дела. Однако Эмерик отказался платить. Бонифаций, узнав об этом отказе, вскричал: «Мы знаем, откуда набрались они храбрости; но, клянусь Богом, все короли христианского мира не спасут от костра жителей Каркассона, а в особенности отца этого Эмерика Кастеля!»

Дело было проиграно. Большинство граждан чувствовало страшное нравственное утомление от тяготевшего почти на всем населении отлучения от Церкви. Благосостояние города падало. Бесполезность всякого сопротивления была очевидна, и городским должностным лицам в присутствии епископов Альби и Безье, тулузского инквизитора, королевских чиновников, различных аббатов и многих знатных людей инквизитор Николай д'Аббевиль изложил условия, на которых он соглашался снять отлучение. Люди, явно исповедовавшие ересь или признанные еретиками на основании улик, должны были подвергнуться законной каре; на остальных же будут наложены духовные наказания по усмотрению епископов и аббата из Фонфруа; они не подвергнутся ни конфискации имущества, ни телесному, ни унизительному наказанию. Население просило сорок восемь часов для размышления и на другой уже день отказалось принять эти условия. Прошло шесть месяцев, и положение граждан делалось с каждым днем все хуже. 8 октября консулы просили от имени города отпущения грехов. Епитимья, наложенная на город, состояла в обязательстве выстроить часовню в честь Св. Людовика; часовня была выстроена в 1300 г. и обошлась в девяносто турских ливров. Консулы от имени города тайно отреклись от ереси. На двенадцать наиболее виновных граждан были наложены духовные наказания; это были четыре бывших консула, четыре советника, два адвоката и два нотариуса. Участь этих несчастных была очень тяжела. Например, один из виновников беспорядков, Гильем Гаррик, только после двадцатидвухлетнего заключения в каркассонской тюрьме в 1321 г. предстал перед судом. Принимая во внимание продолжительное предварительное заключение, ему предоставили выбор между крестовым походом и изгнанием. Несколько лет спустя текст соглашения консула и инквизиции попал в руки Бернара Делисье, установившего, что консулы принесли от имени всего города признание в том, что город оказывал помощь явным еретикам; консулы от имени всех граждан отреклись от ереси, и таким образом все граждане лишались права на занятие общественных должностей, а в случае новых беспорядков становились еретиками-рецидивистами. Это открытие вызвало в городе такое брожение, что инквизитор Жофруа д'Абли был вынужден 10 августа 1303 г. торжественно объявить, что он совершенно не думает воспользоваться этим оружием против граждан. Тем не менее, когда в 1305 г. прибыл в Каркассон король Филипп, соглашение было объявлено незаконным; сенешаль, устраненный от должности за то, что приложил свою печать под этим актом, сознался, что получил за это от Николая д'Аббевиля тысячу турских ливров.

В 1299 г. собор в Безье заявил, что в стране снова появились совершенные еретики, и приказывал тщательно разыскивать их. В Альби, между тем, епископ Бернар по обыкновению находился в неладах со своей паствой. Он призвал на помощь себе Николая д'Аббевиля и Бертрана де Клермона. В конце 1299 г. в городе были арестованы двадцать пять наиболее богатых и уважаемых граждан, которые стояли выше всякого подозрения в ереси, усердно посещали обедню и строго соблюдали все религиозные обряды. Дело было разобрано с необыкновенной быстротой. Видя, как эти люди, сперва отрицавшие свою связь с еретиками, были вынуждены сознаться и назвать своих единоверцев, современники полагали, что широко была применена пытка. Отречение от ереси спасало несчастных от костра, но все они были приговорены к пожизненному заключению в тюрьме в оковах. Много других осталось в тюрьме на неопределенное время в ожидании суда.

Преследования в Альби вызвали всеобщий ужас. Жертвы инквизиции все без исключения пользовались репутацией добрых католиков. Только их богатство обратило на них внимание преследователей. Все были убеждены, что инквизиторы не остановятся ни перед чем, если можно угрозами или пыткой вырвать показания против богатых граждан. Говорили даже, что списки инквизиции основаны на вымышленных показаниях. Несколько лет перед этим (в 1286 г.) доминиканец Жан Мартин попросил нарбоннского архиепископа рассмотреть списки и положить конец этой несправедливости. Следствие установило, что списки действительно были подложны; особенно много было неправильно включено в них покойников. Брат Мартин настаивал, чтобы епископ уничтожил все списки и отстранил инквизиторов от их обязанностей. Архиепископ написал в этом духе в Рим, а в ожидании ответа секвестровал некоторые книги. Во время этой бури каркассонский и тулузский инквизиторы, Николай д'Аббевиль и Петр де Мульсеон, видя, что их легко могут уличить в подлоге, захватив с собой списки, удалились в безопасное убежище в Пруйль. Здесь они принялись переписывать протоколы, опуская внесенные ими компрометирующие их ложные показания, которые они ловко вклеили в крышки переплетов старых фолиантов, т. е. скрыли их до поры до времени, а не уничтожили.

В 1300 г. инквизиция возбудила дело против умершего в 1278 г. отца именитого гражданина Каркассона Эмерика Кастеля – Кастеля Фабри, богача, известного своим благочестием и благотворительностью. В защиту памяти покойного выступили местные францисканцы и поручили это своему лектору Бернару Делисье. Дело Кастеля Фабри вызвало конфликт между инквизицией и лектором каркассонских францисканцев. Бернар Делисье был человек не заурядный. Принятый в орден в 1288 г., он был назначен лектором, т. е. профессором, что свидетельствует о том, как высоко ценили его знания, так как нищенствующие монахи весьма внимательно относились к выбору лиц, которым поручали эти должности. Его влияние на всех, с кем он общался, было велико; он был стоек в своих религиозных убеждениях; он не требовал веротерпимости и горячо желал уничтожения ереси, но опыт и наблюдение убедили его, что в руках доминиканцев инквизиция является только орудием гнета и вымогательства; он думал, что переданная францисканцам инквизиция, освободившись от своих недостатков, принесет пользу. Во всем Лангедоке орден францисканцев оставался верным врагом доминиканской инквизиции. Францисканцы уже в 1291 г. пытались вмешаться в Каркассоне в дела инквизиции. В 1298 г. они поддержали жалобу, поданную Бонифацию VIII жителями Каркассона. Пока был жив Бернар, францисканские монастыри были центром оппозиции. Во время беспорядков в Каркассоне Фульк де С.-Жорж со сторонниками явился в францисканский монастырь с требованием на суд противников инквизиции. Инквизиторы обвиняли Бернара в том, что он устраивает обструкцию инквизиции.

Удар, нанесенный мнимым еретикам Альби в декабре 1299 г. и в первых месяцах; 1300 г., не мог пройти незамеченным. В 1301 г. Филипп послал в Лангедок двух своих чиновников, облеченных неограниченной властью, для расследования злоупотреблений инквизиции: Жана де Пекиньи, известного своей честностью и рассудительностью, и Ричарда Непвё.

Чиновники основались в Тулузе, где Фульк де С.-Жорж был инквизитором до 29 сентября 1300 г. В короткое время они собрали против него большое число свидетельских показаний; его обвиняли не только в том, что он пыткою вымогал деньги у невинных, но и что подвергал аресту женщин, добродетель которых сломить другим путем ему не удавалось.

Несколько граждан согласились нотариальным актом преследовать епископа Альби и Николая д'Аббевиля перед королевским судом. Следствием этого процесса было секвестирование имущества епископа и огромный штраф в двадцать тысяч ливров в пользу короля.

Чиновники пригласили к себе в помощь Бернара Делисье, который посоветовал Пекиньи оставить инквизицию в покое, так как опыт показал ему, что против нее ничего нельзя сделать. Однако он согласился, по совету Пекиньи, сопровождать депутацию, посланную жителями Альби к королю просить его вмешательства. Бернар настоятельно просил короля начать следствие, на время которого инквизиторы были бы устранены от должности или доминиканцы до окончательного решения Св. Престола не назначались бы инквизиторами. Королевская комиссия выслушала Пекиньи и инквизитора Фулька и вынесла благоприятное для Пекиньи заключение. Король отрешил инквизитора от должности и 8 декабря 1301 г. написал епископу, тулузскому инквизитору и сенешалям Тулузы и Альби, что крики и мольбы подданных убедили его в справедливости обвинений, возводимых на Фулька. Этот инквизитор давил население лихоимством и притеснениями; он открывал свое судопроизводство жестокими пытками; если это не давало желательных результатов, то он подкупал свидетелей и склонял их к ложной присяге; его поступки посеяли повсюду такой страх, что можно было ожидать восстания, если не принять немедленно мер к устранению этих злоупотреблений. Филипп не удовлетворился тем, что избавился от Фулька. Он передал королевскую тюрьму, построенную в Тулузе для инквизиции, под наблюдение лица, выбранного совместно епископом и инквизитором; в случае несогласия между ними назначение делал сенешаль. Инквизитор лишался права арестовывать по своему произволу; он должен был посоветоваться с епископом; если они не приходили к соглашению, то вопрос решался по большинству голосов собранием из представителей епископии и францисканских и доминиканских монастырей. Только один сенешаль мог произвести арест. Освобождение от ареста под залог должно было решаться в том же порядки, как и аресты. «Мы не можем перенести,– писал король,– чтобы жизнь наших подданных, зависела от усмотрения одного человека, который, если даже им не руководит алчность, может быть недостаточно осведомленным». На время инквизиция была парализована: аресты, происходившие раньше почти ежедневно, прекратились. В течение 1302 г. эти постановления были внесены в Собрание Указов. Король пытался восстановить епископскую власть, узурпированную инквизиторами.

Но для Альби этот указ принес мало пользы, так как в нем епископ действовал в качестве инквизитора. Граждане Альби еще томились в тюрьме каркассонской инквизиции. К королю была послана многочисленная депутация, сопровождаемая двумя францисканцами, а также Бернар Делисье. Филипп обещал депутации в скором будущем лично прибыть в Лангедок для приведения дел в порядок.

Но это не могло успокоить население. Не было оно успокоено и отрешением от должности Николая д'Аббевиля, так как преемником его в Каркассоне стал Жофруа д'Абли, отличавшийся не меньшей жестокостью. Новый инквизитор привез с собою королевские грамоты, помеченные 1 января 1303 г.; в этих грамотах предписывалось всем должностным лицам оказывать полное повиновение новому инквизитору.

Альбигойские узники все еще томились в тюрьме, по предложению Бернара Делисье для расследования дела на месте летом 1303 г. Пекиньи прибыл в Каркассон. Во время следствия он нашел формально составленный в 1299 г. договор между Николаем д'Аббевилем и консулами Каркассона. Бернар Делисье сообщил народу его содержание; вспыхнули беспорядки, толпа разрушила дома старых консулов и всех, кого считала сторонниками инквизиции. Доминиканская церковь была осквернена и монахам нанесены оскорбления. Пекиньи, по совету Бернара, собрал во францисканском монастыре восемьдесят ловких ремесленников, готовых в случае надобности взять силой тюрьмы инквизиции. Но Жофруа д'Абли уступил, и в августе 1303 г. Пекиньи перевел альбигойских узников из тюрем инквизиции в королевские тюрьмы.

Но инквизитор Жофруа д'Абли вызвал Пекиньи к себе на суд и предъявил ему обвинение в препятствии инквизиции; Пекиньи не явился на суд и был 29 сентября отлучен от Церкви. Это отлучение было переслано в Париж и провозглашено там доминиканцами. Консулы и население Альби умоляли короля, чтобы он не отзывал от них Пекиньи и Непвё, которые сделали так много доброго для гонимых и в которых была вся надежда населения. Власть Пекиньи была парализована до тех пор, пока не будет снято с него отлучение, а снять его мог только папа или лицо, его наложившее. Доминиканцы объявили ложными показания озлобленных инквизиторов.

Избранный на папский престол 21 октября 1303 г. Бенедикт XI, будучи доминиканцем, был расположен к инквизиции. Чтобы не потерять и того немногого, чего добились с таким трудом, Пекиньи обратился с жалобой к папе; 29 октября он писал из Парижа городам Лангедока, требуя от них поддержки, так как преследованию он подвергся, защищая их дело. Благодаря энергии Бернара Делисье три города– Каркассон, Альби и Корд – заключили союз, согласились дать три тысячи ливров и обязались оказывать денежную помощь, если понадобится, и в продолжение всего процесса в защиту Пекиньи, которого он добился в Риме.

Пекиньи отправился в Италию. Король и городские советы Каркассона и Альби дали ему своих уполномоченных для защиты его дела перед папой. Его противником был тулузский инквизитор, Гильом де Мориер, посланный инквизицией в Рим. Бенедикт XI приказал министру – главе францисканцев Аквитании под угрозой лишения сана арестовать без предварительного извещения Бернара Делисье и послать его в Рим, как покровителя еретиков и как еретика. Вигье и королевский судья Альби, старавшиеся оказать помощь Пекиньи, – также были упомянуты папой как покровители еретика. В июне 1304 г. Бернара отлучили от Церкви, так как он медлил явиться на вызов папы; но министр снял с Бернара отлучение, и провинциальный капитул ордена в Альби подтвердил свое решение. Только смерть папы-доминиканца Бенедикта в июле 1304 г. спасла монахов-францисканцев от преследования за их сопротивление. В день годовщины своего отлучения, 29 сентября 1304 г., умер близ Абруццо Пекиньи. Как находившийся год под отлучением за обструкцию инквизиции, он считался еретиком, но был похоронен на освященной земле. Инквизитор Жофруа д'Абли потребовал, чтобы кости его были вырыты и сожжены. Новый папа-француз Климент V передал дело Пекиньи на рассмотрение комиссии трех кардиналов, они 23 июля 1308 г. признали, что отлучение было незаслуженное и несправедливое. Это было полное оправдание всего, что говорилось и делалось против инквизиции. Тщетно инквизитор Жофруа пытался обжаловать это решение. Климент отказал представителям инквизиции выслушать их и заявил: «Это все ложь! Никогда страна не хотела бунтовать! Только действия инквизиции одни довели ее до бедствия». Один из кардиналов объявил Жофруа, что в течение пяти-десяти лет поступки инквизиторов постепенно доводили население до отчаяния, так как на все попытки ввести реформу инквизиторы отвечали новыми злодеяниями.

Филипп Красивый сдержал свое обещание посетить южные провинции и облегчить бедствия, на которые давно жаловались его подданные. На Рождество 1303 г. он явился в Тулузу. Огромные толпы людей сбежались из Альби и Каркассона навстречу королю, громко требуя справедливости и покровительства. Пекиньи ходатайствовал за них перед королем. Представителем инквизиторов был доминиканский провинциал Гильем Пьер. Королевский духовник, доминиканский монах Николай, настраивал Филиппа в пользу инквизиции; но Бернар Делисье обвинил его в продаже фламандцам всех тайн королевского совета.