Текст книги "Четырехдневная планета "

Автор книги: Генри Бим Пайпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

11. ТЕМНОТА И ХОЛОД

Когда я проснулся в следующий раз, Том Кивельсон передавал все то же заклинание, а его отец спал. Охотник, который до этого молился, начал молиться снова, но никого уже не волновало, как он растрачивает кислород. Это была молитва теософиста о Проводнике Души, я вспомнил, что Цезарио Вийера был теософист. Может, Проводник Душ и существует в действительности. Если да, нас, наверное, скоро найдут. Я понял, что мне совершенно безразлично, как это произойдет, и списал это на нехватку кислорода. Глен Мюрелл прервал монотонные призывы о помощи и молитву:

– Если мы останемся здесь еще час – с нами кончено, – сказал он. – Держу пари, что это так.

Спорщиков среди нас не оказалось. Джо Кивельсон открыл глаза и осмотрелся.

– Мы никого не вызвали по радиосвязи, – продолжил Мюрелл. – Это означает, что в течение часа нас никто не найдет. Я прав?

– Да, наверное, где-то в этих пределах, – допустил Джо.

– Как далеко от берега мы сейчас находимся?

– Радар не улавливает ничего, кроме стай рыб, – ответил Эйб Клиффорд. – Единственное, что я знаю, мы сейчас в заливе Санцери.

– Хорошо, почему же тогда нам не всплыть? – продолжал Мюрелл. – Один из тысячи, что нам повезет, но если мы останемся здесь, у нас не останется ни одного шанса.

– Что вы думаете? – обратился ко всем Джо. – Мне кажется, Мюрелл правильно говорит.

– Смерти нет, – сказал Цезарио. – Смерть – переход в иное состояние, и снова жизнь. Мне все равно, что вы решите.

– А что нам терять? – спросил кто-то еще. – Мы давно играем в кредит.

– Отлично. Мы всплываем, – сказал капитан. – Всем держаться крепче.

Мы разбудили всех, кто продолжал спать, кроме трех охотников, которые были без сознания. Этих мы завернули в одеяла и брезент, как младенцев, и привязали их покрепче. Мы проверили, чтобы ничего не болталось в лодке, и привязали, и пристегнули все, что нашли. Потом Абдула направил лодку вверх и выжал максимум из двигателей. Как раз когда мы начали подниматься, я услышал голос Цезарио:

– Тем, кто хочет встретиться со мной после реинкарнации, могу сказать только одно – я не перевоплощусь снова в Фенрисе!

Передние огни освещали путь только на пятьдесят-шестьдесят футов впереди. Я видел, как слэшеры, алебарды и прочая нечисть в спешке убирались с нашего пути. Затем мы вертикально вышли на поверхность.

Все повторилось заново, только на этот раз Абдула не пытался бороться, а просто держал курс вверх. Лодку начало раскручивать. Думаю, многие из нас теряли сознание, я-то точно. Наконец, больше благодаря везению, чем приложенным усилиям, Абдула смог развернуть лодку по ветру. Некоторое время мы летели более или менее спокойно, но потом лодку опять начало раскручивать вокруг оси. С места, где я сам себя привязал, была видна панель управления, в переднем иллюминаторе я увидел скалы, напоминающие оскал монстра, я закрыл глаза и стал ждать прихода Проводников Душ.

В течение нескольких секунд, которые тянулись как полчаса, никто из них не появился, я снова открыл глаза. Горы были теперь и впереди и справа. Интересно, когда отец узнает о том, что с нами случилось? Цезарио снова стал молиться, к нему присоединился Абдула, который вдруг вспомнил, что воспитывался как мусульманин. Надеюсь, он не пытался молиться в сторону Мекки, даже если предположить, что он знал, где она располагается относительно Фенриса. Это меня рассмешило, и я подумал, что сейчас самое подходящее время смеяться над чем угодно. Наше положение было настолько хреновым, что все, что бы не произошло, было бы просто смешным. Я продолжал смеяться, когда заметил, что мы медленно снижаемся и идем задним ходом. Очевидно, Абдула, переставший к этому времени молиться, смог каким-то образом восстановить хоть какой-то контроль над лодкой и удержать ее против ветра. Все будет нормально, если сила ветра останется постоянной, и, как только я об этом подумал, лодку опять подбросило и закрутило, и я увидел отвесную скалу в заднем иллюминаторе.

В следующий момент я увидел, что от скалы отделяются камни и валуны и летят в нарушение всех законов гравитации, затем до меня дошло, что это уровень приземления, и мы опускаемся вверх тормашками. Это продолжалось несколько секунд, потом лодка ударилась кормой о землю, подскочила и ударилась снова. Я потерял сознание от третьего удара.

Когда я пришел в себя, я свисал с борта лодки, который теперь был ее потолком, внешние и внутренние огни не горели. Джо Кивельсон держал фонарь, пока Эйб Клиффорд и Глен Мюрелл пытались отвязать меня и спустить вниз. Воздух был свежий и очень холодный.

– Эй, да мы уже внизу! – сказал я так, что можно было подумать, кроме меня об этом никто не знает. – Кто-нибудь еще жив?

– Насколько мне известно, все, – ответил Джо. – Кажется, я сломал руку.

Тут я заметил, что он держал руку крепко прижатой к телу. Мюрелл сильно поранил голову и пока работал, все время вытирал рукавом кровь.

Когда они спустили меня вниз, я осмотрелся. Кто-то освещал фонариком корму, которая была практически вся разбита. Это чудо, что не взорвался контейнер с ракетами, но еще большее чудо – что все остались живы, хотя чудом было бы и если бы остался в живых хоть один из нас. Мы нашли два фонаря, которые можно было зажечь, и привели в чувство тех, кто был без сознания. У одного охотника была сломана нога, еще у одного – кисть, а Абдула Монахан пришел к выводу, что у него сломаны два ребра. У остальных все было на месте, но все были в синяках и ранах. У меня болело буквально все. Мы нашли работающий обогреватель и включили его. Том и я с помощью брезента кое-как закрыли пробоины в корме. После того, как Мюрелл и Цезарио закончили вправлять кости, накладывать шины и перевязывать ребра Абдулы, они налили в чайник немного воды из одной из канистр и стали готовить кофе. Пит Дюмонт отыскал свою трубку и закурил, Джо Кивельсон закурил свою.

– Хорошо, где мы находимся? – спросил кто-то Эйба Клиффорда.

Штурман тряхнул головой:

– Радио разбито, то же самое с локатором и навигационным оборудованием. Я могу смело утверждать, что мы находимся на северном побережье Земли Германа Рейха.

Рассмеялись все, кроме Мюрелла. Я вынужден был объяснить ему, что Земля Германа Рейха – антарктический континент Фенриса и других берегов уже быть не может.

– Я бы сказал, мы прилично удалились на запад от Залива Санцери, – рискнул предположить Цезарио Вийера. – Мы не можем быть в восточной стороне, нас несло на запад. Думаю, мы как минимум в пятистах милях от него.

– Не обманывай себя, Цезарио, – сказал ему Джо Кивельсон. – Нас подняло турбулентным потоком вверх и несло на восток. Альтиметр пытался снимать показания, но половину полета просто не мог этого сделать. Мы не знаем, где мы сейчас. Я принимаю заявление Эйба.

– Мы в устье какого-то фиорда, – сказал Том. – Мне кажется, он разветвляется рогатиной, и мы находимся наверху слева, не берусь утверждать это точно.

– Не могу найти ничего подобного по карте, – сказал через некоторое время Эйб Клиффорд.

Джо Кивельсон чертыхнулся:

– Эйб, ты прекрасно знаешь, как «скрупулезно» составлялись карты этого побережья.

– Какой нам сейчас толк от того, что мы узнаем, где мы находимся? – спросил я. – Радио разбито, мы не сможем никому передать наши координаты.

– Может, нам удастся привести в порядок двигатели и, когда ветер стихнет, снова поднять лодку в воздух, – сказал Монахан. – Я, пожалуй, осмотрю их, интересно, как сильно они пострадали?

– С дырой вместо кормы? – спросил Ганс Корни. – Мы не пройдем и сотни миль, как каждый из нас станет холодней ствола пистолета.

– Мы залепим дыры мокрым снегом и позволим ему замерзнуть вместо нас, – предложил я. – До того, как стихнет ветер, выпадет достаточно снега.

Джо Кивельсон посмотрел на меня.

– Это дело, – сказал он. – Когда ты сможешь начать осматривать двигатели, Абдула?

– Прямо сейчас, но мне нужен помощник. Вы так меня всего замотали, что я вряд ли справлюсь в одиночку.

– Думаю, мы должны разделиться на две группы и разведать все вокруг, – сказал Рамон Левелин. – Нам необходимо найти более подходящее место для стоянки, чем эта лодка, не у всех достаточно теплой одежды, и у нас есть пострадавшие. Одного обогревателя недостаточно, часов через семьдесят мы все перемерзнем до смерти, сидя вокруг него.

Кто-то выразил надежду на то, что мы сможем найти пещеру.

– Сомневаюсь в этом, – сказал Левелин. – Однажды я был в этих местах в составе исследовательской экспедиции. Здесь полно камней вулканической породы, в основном, гранит и совсем мало пещер. Но вполне возможно, что мы сможем здесь, неподалеку найти какое-нибудь натуральное укрытие, или что-нибудь, из чего можно сделать укрытие. У нас есть два подъемника мощностью полтонны каждый, с их помощью можно построить что-нибудь из камней. Давайте разделимся, одну группу поведу я, ты, Эйб, поведешь другую. Одна группа пойдет вверх по фиорду, другая – вниз.

Мы выбрали из охотников тех, у кого было побольше теплой одежды и тех, кто не особенно сильно пострадал при посадке, и разделились на две группы. Том хотел присоединиться к нам; но Абдула настоял на том, чтобы он остался и помог с проверкой двигателей. Наконец шестеро из нас – Левелин, Мюрелл, Эйб Клиффорд, старый Пит Дюмонт, я и еще один охотник вышли из лодки на свежий воздух. У нас было два переносных прожектора – на лодках-разведчиках всегда много снаряжения – один из них взял Левелин, другой – Клиффорд. Начался снег, ветер нес его прямо на нас в ущелье, где мы приземлились. Между скал протекал ручей, после дождей, которые прошли до темноты, он превратился в настоящую реку, камни по ее берегам были одеты льдом. Мы только глянули в ее сторону и покачали головами. Наши исследования обойдутся без пересечения этой речушки. Мы постояли некоторое время, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь чертов снегопад, и разошлись в разные стороны. Эйб Клиффорд, Дюмонт и еще один охотник пошли вверх по течению, а Рамон Левелин, Глен Мюрелл и я – вниз.

Через несколько сот ярдов ниже по течению река переходила в водопад высотой пятьдесят футов. Мы спустились рядом с ним и обнаружили, что дальше ущелье расширяется. Это был берег моря, вернее то, что было берегом тысячи лет назад. Земля Германа Рейха уходила под воду восточным полушарием и поднималась из воды с западной стороны. Мы свернули в сторону от реки, ветер усилился и дул уже не в лицо, а слева. Вершина горы оказалась справа от нас, впереди и по бокам слышался рев моря. Том был прав, сказав, что фиорд похож на рогатину.

Вокруг вразброс росли деревья, а когда мы обошли вершину горы, перед нами открылась еще одна долина.

Деревья на Фенрисе, как и все остальное, значительно отличаются от всего аналогичного на нормальных планетах. Они не высокие, самые большие не выше пятнадцати футов, но они достигают шести-восьми футов в толщину. Все ветви растут в разные стороны из верхушки ствола и напоминают мне изображения медузы, которые мне доводилось видеть. Внешне кора у них твердая, как камень, под ней находится еще одна кора, мягкая и губчатая, она становится все мягче ближе к середине, а затем идет сверхтвердая сердцевина толщиной примерно фута в два.

– Ну вот, теперь мы можем развести огонь, – сказал Мюрелл, разглядывая деревья.

– И как вы собираетесь их рубить, с помощью ножей? – поинтересовался я.

– У нас на лодке есть резак, – сказал Левелин. – Мы можем разделать их на тысяче-пудовые куски и переправить в лагерь на подъемниках. Губчатую кору можно пропитать водой, дать замерзнуть и соорудить из этого подходящую хижину, – он поглядел вокруг, насколько это позволял снегопад. – Это, пожалуй, неплохое место для лагеря.

Пожалуй, нет, – подумал я. Если мы собираемся работать на лодке, то нет. Мне также совсем не хотелось пробовать перетащить через водопад Доминика со сломанной ногой. Я ничего не сказал, лучше подождать, пока вернемся назад, здесь слишком холодно и ветрено для споров, и потом мы не знаем, может, Эйб и другие нашли что-нибудь более подходящее вверх по течению.

12. РАБОТА ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ

Мы отсутствовали около двух часов. Абдула с помощниками сняли с двигателей защитные пластины и с их помощью забаррикадировали пробоины в корме. Обогреватель поддерживал теплую температуру воздуха внутри лодки, не такую «теплую», как снаружи, но определенно комфортную. Абдула, Том и Ганс Корни осматривали преобразователи, которые на мой, не очень профессиональный взгляд, представляли собой безнадежное месиво.

В передней части лодки тоже происходила кое-какая работа. Цезарио Вийера отыскал небольшой портативный радиоприемник, который был не в таком уж безнадежном состоянии, и разобрал его на части. Мне показалось, что эта работа может оказаться более эффективной, чем другие, и я пробрался с Цезарио через груды деталей от двигателей. Это был не совсем радиоприемник. Он мог работать в радиусе не более ста миль, по крайней мере, он не мог посылать сигналы дальше этого расстояния.

– Это все, что у нас есть? – спросил я, разглядывая приемник, он был такого же типа, как мой репортерский, за исключением того, что он не записывал.

– Есть еще обычный корабельный приемник, но он разбит вдребезги. Я подумал, может, удастся собрать что-нибудь поприличнее из этих двух калек.

Мы в «Таймс» использовали достаточное количество радиоаппаратуры, и у меня имелся кое-какой опыт работы с ней. Я начал разбирать на части большой приемник и тут вспомнил о радиолокаторе и притащил его сюда же. Основная проблема была в том, что все внутренности этой аппаратуры были настолько миниатюрные, что инструмент часовых дел мастера и то был бы великоват для работы с ними, в нашем же распоряжении был только обычный набор инструментов, годный для работы оружейника.

Пока мы ломали голову над разбитой радиоаппаратурой, Рамон Левелин рассказывал остальным, что нам удалось обнаружить во время экспедиции. Джо Кивельсон отрицательно покачал головой.

– Это слишком далеко от лодки. Мы не можем все время таскаться туда и обратно, чтобы продолжать работу с двигателями. Нам надо нарубить там деревья и переправить их сюда на подъемниках. А насчет использования губчатой коры для постройки укрытия, я думаю – это неплохая идея. Но давайте построим хижину здесь.

– Ладно. Могу я прямо сейчас взять людей и начать валить деревья? – спросил помощник капитана.

– Нет, подождем, пока вернется Эйб, посмотрим, что ему удалось обнаружить вверх по течению.

Том, который в это время продолжал возиться с преобразователями, сказал:

– Мне кажется, мы можем забыть о двигателях. Это заводская работа. Нужны запчасти, а у нас здесь нет ничего, что могло бы пойти двигателям на пользу.

Это было как раз то, о чем я думал. Том знал о двигателях гораздо больше меня, и я хотел услышать его точку зрения в подтверждение моей собственной.

– Том, взгляни на этот хлам, – сказал я. – Может, ты сможешь помочь нам.

Он подошел поближе, посмотрел над чем мы работаем, и сказал:

– Вам нужна лупа. Подождите, может, я что-нибудь найду.

Потом он залез в один из ящиков, порылся в нем, вытащил оттуда бинокль, вернулся к нам, присел рядом и стал разбирать бинокль на части. Том достал две линзы из объектива и таким образом у нас появилась пара великолепных увеличительных стекол.

Это нам очень помогло, но иметь возможность видеть, и иметь инструмент, чтобы это делать, – не совсем одно и то же. Том нашел набор для шитья, наждак и начал делать из иголок миниатюрные отвертки.

Вскоре вернулись Эйб Клиффорд, Пит Дюмонт и еще один охотник. Они сразу столпились возле обогревателя и кофейника. Немного отогревшись, Эйб сказал:

– Пол-мили вверх по течению – небольшой водопад. Обойти его сверху или снизу не представляет особенного труда, земля вокруг такая, что можно предположить, что когда-то там было озеро. Ветер там не такой сильный, а все дно или чем это еще там было, заросло деревьями. Это было бы хорошим местом для лагеря, если бы это было не так далеко от лодки.

– Насколько сложно будет нарубить деревья прямо там и переправить их сюда? – спросил Джо, собираясь объяснить, что у него на уме.

– Ну, это запросто. Думаю, что это будет гораздо легче, чем с того места, что нашел Рамон.

– Я тоже так думаю, – согласился старший помощник. – Перетаскивать через этот водопад внизу половину ствола гораздо сложнее, чем перекинуть его через водопад сверху. – Он начал застегивать на себе парку. – Ну что, взяли резак, подъемники и – вперед.

– Подожди, сейчас я немного согреюсь, и пойду с вами, – сказал Эйб. Потом он подошел к тому месту, где Цезарио со мной и Томом ковырялись с радиоаппаратурой. Разглядывая крошечные отвертки и прочие инструменты, сделанные Томом, Эйб одобрительно пощелкал языком.

– Беру свои слова обратно, Рамон, – произнес он. – Я больше пригожусь здесь. Вы уже разобрали что-нибудь из радионавигационной аппаратуры? – обратился он к нам.

Я встал.

– Ты займешься этим вместо меня, а я пойду поработаю инструментом дровосека, – сказал я.

Том тоже захотел пойти со мной, но Эйб велел ему продолжать заниматься инструментами. Пит Дюмонт сказал, что он проводит нас, а Мюрелл высказал желание пойти вместе с нами. Произошел небольшой обмен одеждой, мы взяли прожектор, резак, два подъемника и отправились вверх по течению реки.

Водопад оказался чуть выше того, что мы обнаружили внизу, но обойти его было гораздо легче, тем более, что в нашем распоряжении были подъемники. Самые серьезные трудности и самые большие опасности нес с собой ветер.

Хотя, когда мы поднялись наверх, он не был так силен. Пройдя двести ярдов по узкому ущелью, мы вскоре вышли на довольно широкое место, о котором рассказывал Эйб как о бывшем дне озера. Вокруг нас, насколько позволял видеть свет от наших прожекторов, росли приземистые деревья со змеевидными ветвями, торчащими в разные стороны из их верхушек.

Мы сразу начали с тех, что стояли ближе к нам. Срезали свисающие вниз ветви и занялись стволом. Работали по очереди. Остальные прыгали в это время вокруг, пытаясь согреться. Первый ствол весил почти полторы тонны, даже после того, как срезали все ветви. Мы с трудом смогли поднять один конец ствола с помощью двух подъемников. Губчатая масса, которая переходила из коры в сердцевину, была два фута толщиной. Мы разрезали ее на плиты для постройки хижины. Твердая сердцевина дает прекрасный огонь. Ветки нас не волновали, здесь было более чем достаточно крепкой древесины.

Мы повалили восемь деревьев, распилили их на плиты и сложили штабелями. Только, когда мы решили закончить работу, стало ясно, насколько мы все устали и перемерзли. Двое из нас отвозили деревья к водопаду и опускали их вниз, остальные встречали их там и разрезали на плиты. Если бы у нас был хотя бы еще один резак и еще парочка подъемников! Если бы у нас была хоть одна лодка на ходу…

Когда мы вернулись к лодке, все, кто не был покалечен и имел достаточно теплой одежды, чтобы отойти от обогревателя, вышли из лодки к нам на помощь. Первым делом мы с помощью дугового факела разожгли огонь, а затем стали строить хижину напротив лодки. Работали все, кроме Доминика Сильверстейна. Даже Эйб и Цезарио бросили возиться с приемником, а Джо Кивельсон и охотник со сломанной кистью также помогали нам, каждый одной здоровой рукой. К этому времени ветер стих, а снег пошел еще плотнее. Мы делали из внешней коры деревьев лопаты и, хотя они быстро ломались, засыпали снегом построенные стены хижины. Я потерял счет времени. И вот наконец мы закончили некое подобие хижины с очагом. Там было тепло, уютно и – самое главное – всем хватало места.

Нам надо было продолжать рубить деревья, очень скоро наступит такой холод, что будет не только невозможно работать, но и курсировать между деревьями и лагерем. Снег наконец перестал идти, небо очистилось, и мы увидели звезды. Это не сделало нас счастливее. Пока небо было закрыто тучами, тепло хоть как-то удерживалось, теперь же оно просто улетучивалось в космос.

Река встала, водопад тоже целиком замерз. С одной стороны, это было нам на руку, мы просто скидывали стволы вниз и некоторые из них скользили еще ярдов двести вниз по реке. Но холод стал нас постепенно донимать. На резке стволов работало только пять человек: Цезарио, старый Пит Дюмонт, Эйб Клиффорд и я. Мы были самыми маленькими и следовательно, могли надеть на себя больше теплой одежды. Именно поэтому, пока мы могли передвигаться, мы не имели права останавливаться. Если бы огонь погас, все перемерзли бы до смерти за считанные секунды.

У Эйба Клиффорда наконец заработал приемник. Эйб надеялся, что он сможет посылать сигналы в радиусе пятисот миль. Охотники, сменяя друг друга, не переставая передавали «mayday». Кажется, именно Биш Вэр объяснил мне когда-то, что «mayday» не имеет ничего общего с календарным днем, следующим после последнего дня апреля. На древнефранцузском языке Земли это звучало как m'aidez, что означает «помогите мне». Интересно, подумал я, а как там Биш? Признаюсь, я не был оптимистом, думая о нем.

Цезарио, Эйб и я работали у водопада, мы не отвлекались ни на что, кроме твердой, долго горящей сердцевины. Я распрямился на минутку и посмотрел на небо. Три спутника Фенриса освещали все вокруг, как днем. Сверкающий снег и замерзший водопад были просто великолепны.

Я повернулся к Цезарио:

– Посмотри, ты все это потеряешь, если в следующий раз родишься не на Фенрисе, – сказал я. – Это, и еще самые длинные рассветы и закаты, и…

Я не успел продолжить список уникальных сторон жизни на Фенрисе, потому что со стороны лодки вдруг послышались автоматные очереди, одна короткая, вторая и еще, и еще…