Текст книги "Чеченский излом. Дневники и воспоминания"

Автор книги: Геннадий Трошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Глава 10
«Волчья яма»

Цель – Грозный

В декабре 1999 года была освобождена вся равнинная часть территории Чечни. Боевики сосредоточивались в горах, но значительная часть (около 3000 человек) осела в Грозном. Картина выглядела следующим образом:

– в Старопромысловском районе – до 200 человек под руководством Бакуева;

– в Октябрьском – около 1200 человек, подчинены А. Бажиеву и Ш. Басаеву;

– в Заводском – бандформирования Р. Ахмадова и X. Исрапилова (до 800 человек, половина из них – ваххабиты);

– в Ленинском – до 300 человек под командованием А. Исмаилова;

– в районе Черноречья – до 300 человек.

Передовые позиции занимали отряды полевых командиров Арафата, Джандуллы и Зубаира.

К числу сильных сторон противника можно отнести:

– высокие мобилизационные возможности незаконных вооруженных формирований (НВФ);

– четкую систему управления – она осуществлялась централизованно, с использованием современных средств связи; постоянно велась активная разведка группировки федеральных войск;

– строгую дисциплину, опиравшуюся на религиозные и тейповые принципы;

– хорошо обученных, опытных наемников.

Наиболее крупные и подготовленные бандформирования находились непосредственно в Грозном. Там же действовали и подразделения специального назначения.

В черте города была создана система очаговой обороны, включавшая огневые позиции минометов и противотанковые заграждения. Нижние этажи домов на основных направлениях были оборудованы под долговременные огневые точки. Окна и входы в подвалы домов на окраинах, вдоль магистральных улиц и на перекрестках закрывались мешками с песком, камнями и кирпичами. Оставлялись лишь бойницы для наблюдения и ведения огня.

Большая часть артиллерии (основу составляли минометы) была замаскирована в жилых кварталах и на предприятиях. На крышах и верхних этажах зданий располагались огневые позиции снайперов и зенитчиков, а важные объекты и подступы к отдельным военным городкам минировались.

Перекрестки улиц заваливали железобетонными плитами, сооружали доты, соединявшиеся с прилегающими дворами и между собой ходами сообщения.

Территория города была разделена на три оборонительных рубежа. Первый – вдоль Старопромысловского шоссе; второй – по улице Ленина (в основном в подвалах многоэтажных домов); третий – по улице Сайханова, юго-западнее железнодорожного вокзала.

Здания, расположенные на выгодных в тактическом отношении позициях, были превращены в опорные пункты, приспособленные для круговой обороны. С целью снижения вероятности поражения отрядов боевиков огнем артиллерии и ударами авиации федеральных войск опорные пункты соединялись между собой подземными ходами. Используя их, боевики имели возможность скрытно выйти из-под обстрела, покинув свои позиции, а после окончания арт-или авианалета вернуться.

Основной тактической единицей в ходе городских боев у бандитов, как и в прошлом, была маневренная группа из пяти-шести человек. В ее состав обязательно входил снайпер. Остальные его прикрывали, ведя при этом огонь из гранатометов и автоматов. Для обеспечения свободы маневра снайпера в высотных домах пробивались сквозные ходы сообщения, как правило, на нечетных этажах.

И все же, на мой взгляд, лидеры боевиков на этот раз вряд ли предполагали, что им удастся долго удерживать город. Сознавая бесперспективность длительного вооруженного противостояния федеральным войскам, Масхадов тем не менее поставил задачу полевым командирам удержать город под своим контролем до 27 января – дня открытия Парламентской ассамблеи Совета Европы, надеясь, что давление со стороны Запада заставит Москву прекратить проведение контртеррористической операции.

Непосредственно для специальной операции по освобождению города нами была создана группировка войск «особого района города Грозный», возглавляемая генералом В. Булгаковым.

26 декабря она приступила к выполнению поставленной боевой задачи. К этому моменту город фактически был блокирован со всех сторон.

Вначале предполагалось, что можно обойтись без применения тяжелого вооружения и военной техники, в основном – силами подразделений внутренних войск и отрядами милиции, а подразделения Министерства обороны использовать только в качестве внешнего кольца оцепления и для поддержки действующих впереди. Совместно с подразделениями федеральных сил действовали вновь сформированные отряды местной милиции под командованием Б. Гантамирова.

К исходу 3 января, преодолевая упорную оборону боевиков, удалось освободить большую часть Старопромысловского района, кварталы, прилегающие к консервному заводу, и часть Старой Сунжи (пригород Грозного).

Однако бандиты, засевшие в городе, продолжали ожесточенно сопротивляться. Они подорвали несколько емкостей с сильнодействующими ядовитыми веществами, ряд высотных домов и административных зданий. Фактически первоначально спланированная операция по уничтожению боевиков превратилась в разведку боем. Стало ясно, что силами внутренних войск и милиции город не взять – будут большие потери.

И тогда командование ОГВ приняло решение нанести точечные удары по узлам обороны НВФ с применением авиации и артиллерии. Оперативно были подготовлены штурмовые отряды из подразделений Минобороны, внутренних войск, ОМОНа и СОБРа.

Предусматривалось в течение подготовительного периода уплотнить периметр окружения, выставить минно-взрывные заграждения, перегруппировать войска. С этой целью в булгаковской группировке были созданы два направления – западное и восточное.

На западном направлении руководил генерал М. Малофеев (заместитель командующего 58-й армией по боевой подготовке), на восточном – генерал В. Михайлов. Всего в операции было задействовано около 20 тыс. человек, в том числе: 13 700 армейцев, 3800 – из внутренних войск, 1700 – из ОМОНа, СОБРа и милиции.

С началом активных боевых действий главный удар должны были нанести одновременно штурмовые отряды 506-го мотострелкового полка и 21-й бригады оперативного назначения – и таким образом рассечь группировки противника на части. А занятые рубежи закреплять, выставляя заставы (блокпосты). В дальнейшем рассекающими ударами штурмовых отрядов в направлении центра города нужно было завершить разгром бандформирований в северной части; затем сократить периметр окружения, провести дополнительно перегруппировку и освободить от боевиков южную часть Грозного.

Что собой представлял боевой порядок штурмовых отрядов?

Он включал несколько боевых единиц:

– группу захвата объектов в составе взвода, разбивавшегося на три-четыре «тройки» – стрелки, пулеметчики и гранатометчики (огнеметчики). Первыми вдоль улиц продвигались стрелки, за ними гранатометчики (огнеметчики). При обнаружении противника они вели огонь по противоположным сторонам улицы: движущиеся по левой стороне – по зданиям на правой стороне улицы, движущиеся по правой стороне – по зданиям на левой стороне. Солдаты, шедшие в первых тройках, имели увеличенный боезапас ручных гранат. Использовались также дымы, специальные средства «Черемуха»;

– группу разминирования из четырех-шести саперов, которые проверяли захваченные здания на наличие в них мин, проделывали проломы в домах, устанавливали (при необходимости) минно-взрывные заграждения; в случае контратаки боевиков мины устанавливались в управляемом варианте;

– группу блокирования – пять-шесть снайперских пар, обеспечивавших движение штурмовых групп с флангов. Они находились на блокпостах до тех пор, пока не пройдет группа захвата;

– группу огневой поддержки (два-три БМП, танк и расчеты АГС-17 и СПГ-9). Думаю, само название дает представление о ее функциях и назначении. Отмечу только несколько деталей. Техника находилась на удалении до 600 метров от объекта захвата. Во время движения ее охрану и оборону осуществляли располагавшиеся вокруг боевых машин тройки.

Что касается поддержки штурмового отряда, то она обеспечивалась:

– огнем минометной батареи (82-мм или 120-мм минометы);

– действиями группы закрепления захваченных объектов (рота-батальон), которой ставилась задача принять узловые объекты (перекрестки дорог, крыши высотных зданий и т. д.) под охрану и оборону. В ее состав в обязательном порядке входили снайперские пары (они удерживали занимаемые объекты, обеспечивали прикрытие подвоза боеприпасов, материальных средств и эвакуацию раненых);

– группой технического и тылового обеспечения в составе: тягача для эвакуации поврежденной техники; установки разминирования (УР) для проделывания проходов в минных полях; транспорт для отправки раненых (как правило, МТАБ), а также автомобильной и гусеничной техники для доставки боеприпасов и других материальных средств (грузовые автомобили и МТДБ).

Группа управления роты во главе с командиром и один взвод, состоящий из четырех-шести троек (гранатометчик, пулеметчик и снайпер), обеспечивали координацию действий всех подчиненных групп и являлись резервом группы захвата объектов.

Группа управления батальона (комбат, связист, командир артдивизиона, начальник разведки, авианаводчик, командир снайперской роты и корректировщик артиллерийского огня) обеспечивала общее руководство.

На всех этапах выполнения боевой задачи штурмовой отряд прикрывала артиллерия (так называемое «огневое окаймление»). Технику приходилось выдвигать «скачками» – от укрытия к укрытию. Танки, БМП и БТР вели огонь, как правило, по верхним этажам.

Однако и боевики не собирались пассивно отсиживаться. Чтобы отвлечь часть федеральных сил от Грозного, они 9 января предприняли попытку захватить Шали, Аргун, Герменчук и Мескер-Юрт. Эти события так отражены в моих дневниковых записях:

«9 января

10.00

Поступил доклад военного коменданта г. Аргун полковника Кушнарева: «Ожидается нападение боевиков на военную комендатуру и РОВД». Попросил при этом выделить в его распоряжение 2 БМП, которые планировали дать ему из состава 74-й бригады. Военный комендант на «уазике» тут же выехал в расположение бригады, забрал БМП и на обратном пути попал под интенсивный обстрел боевиков в центре города. Первая машина в результате прямого попадания гранаты загорелась и взорвалась. Экипаж сумел выскочить и пересесть на вторую БМП.

10.30

Командир дивизии внутренних войск полковник А. Ползиков сообщил на командный пункт 74-й бригады:

– в районе изгиба дороги Мескер-Юрт – Октябрьское колонна машин подвергнута обстрелу из стрелкового оружия и гранатометов. Один БТР подбит. Есть убитые и раненые;

– головные машины колонны натолкнулись на засаду у моста через р. Черная. Подбит бронетранспортер. Погибли три человека, трое ранены.

В ходе этого боя бандиты тоже понесли потери. По предварительным данным, уничтожено 25 боевиков.

Полковник Ползиков послал на выручку разведывательный взвод на бронетранспортере и 2 БМП (18 человек). Но разведчики попали в засаду. Завязался бой. Пройти дальше по дороге наши не смогли и организовали оборону.

После сообщения о нападении генерал М. Воронов (командующий группировкой внутренних войск «Восток») лично выдвинулся в этот район с усиленной мотострелковой ротой. Но в районе села Джалка также попал в засаду на дороге. Занял оборону и в течение нескольких часов вел бой.

Командир 74-й бригады принял решение разблокировать попавшую в засаду колонну. На выручку отправились мотострелковая рота с двумя танковыми взводами, огнеметное и разведывательное отделения.

11.00

На комбрига вышел военный комендант Шали генерал А. Беспалов, сообщил, что Шали заполнено боевиками – они заблокировали военную комендатуру и РОВД. Попросил помощи. Комбриг выслал на восточную окраину Шали мотострелковую роту с танковым взводом с задачей деблокирования окруженных федералов.

13.00

Генерал Беспалов сообщил мне, что два боевика с белым флагом подошли к зданию военной комендатуры и выдвинули следующие условия: вывести из здания комендатуры весь личный состав и сдать оружие. При этом требовали снять российский флаг и вывесить «ичкерийский» – с изображением волка. Комендант все предложения отверг. Бандиты дали час подумать и пригрозили, что в противном случае пойдут на штурм.

В Шали, по сведениям разведки, вошла банда А. Арсаева (несколько сот человек), которая сосредоточилась в одном из дворов в двухстах метрах от здания военной комендатуры города. К ним присоединились и местные боевики…»

В это время я находился в Ханкале, в штабе Объединенной группировки на служебном совещании. На меня вышел генерал Ю. Слесарев (начальник ракетных войск и артиллерии восточной группировки): «Товарищ генерал-лейтенант, мне дали информацию по Шали, разрешите нанести удар ракетой? Мы все тщательно рассчитаем, данные по местонахождению имеются. Своих не заденем».

Немного подумав, я приказал готовить удар. Конечно же, понимал, какую взял на себя ответственность. Но в данной ситуации просто не видел другого выхода: если бандиты пойдут на штурм, будут большие потери (превосходство боевиков было троекратным). Оборонявшие военную комендатуру долго бы не продержались. А главное в той ситуации – я был уверен, что ракетчики сработают ювелирно. Так в конце концов и вышло. Я опять вышел по телефону на военного коменданта и доложил о своем решении по нанесению ракетного удара, запросил его «добро» (как-никак, а ракета полетит к ним). Генерал Беспалов, не колеблясь, сказал, что другого выхода нет, и выдал мне уточненные координаты местонахождения бандитов (спасибо офицеру ФСБ, который их раздобыл). Я приказал укрыть (занять подвалы, траншеи и окопы) весь личный состав комендатуры и РОВД.

На подготовку пуска понадобилось 15 минут. Ракетчики ввели исходные данные, внесли поправки на метеоусловия в районе цели. В результате прямого попадания было уничтожено более 50 и ранено около 70 боевиков. Это позволило сорвать планы бандитов захватить комендатуру и РОВД и установить контроль над городом.

Таким образом, уже к вечеру Шали и Аргун были разблокированы. Понеся ощутимые потери, бандгруппа ушла в горы. Крупномасштабная акция, на которую так рассчитывало командование НВФ и Масхадов, провалилась.

Эта дерзкая вылазка боевиков еще раз напомнила о том, как важно четкое и согласованное взаимодействие силовых структур, участвовавших в контртеррористической операции. В этом заключалась суть проблемы. В очередной раз приходилось отмечать негативные последствия таких «нестыковок». Это позволяло боевикам скрытно перемещаться и проникать в населенные пункты, обстреливать колонны федеральных войск.

Но вернусь к событиям в Грозном.

Западня

В середине января возобновилась операция по уничтожению бандформирований в Грозном. По нашим разведывательным данным, там еще оставались значительные силы боевиков, в том числе и известные полевые командиры. В Октябрьском районе оборону держал отряд X. Исрапилова (около 200 человек). На северном направлении – бандгруппы В. Арсанова и Б. Бакуева (около 400 человек). А. Закаев и И. Мучаев находились в Черноречье. В центре города, недалеко от железнодорожного вокзала и базара, дислоцировались отряды Ш. Басаева и И. Талхадова.

Несколько раз командование ОГВ предлагало боевикам прекратить сопротивление и сложить оружие. При этом использовались разные способы: над городом разбрасывали листовки, по линии агентурной разведки к полевым командирам засылали чеченцев (из бывших боевиков), чтобы они попытались уговорить сложить оружие колеблющихся.

В разгар грозненской операции ко мне обратились несколько чеченцев, служивших в свое время в национальной гвардии Масхадова, предложив содействие в прекращении сопротивления своих бывших товарищей. Я вывез их вертолетом в Грозный, предоставил «коридор». Они встречались с одним из влиятельных полевых командиров, оборонявшим центр города. Но переговоры ни к чему не привели.

В те дни мне особо часто приходилось летать на вертолете. Бывало, целые дни проводил в воздухе. Командующий ОГВ генерал Казанцев поставил мне задачу контролировать войска, которые блокировали Грозный, особенно те места, где возможен прорыв боевиков.

В один из таких вылетов со стороны русского кладбища по вертолету вдруг ударил крупнокалиберный пулемет. Огонь вели метров с двухсот – это не расстояние для такого мощного оружия и при такой огромной цели, как крылатая машина. Вертолет продырявили, как решето. Уже на земле мы насчитали более двадцати пробоин. Летчики мастерски посадили машину. Никто не пострадал. Я пересел в другой вертолет.

Вечером, прокручивая в памяти события минувшего дня, я поймал себя на мысли: «Так ведь боевики стреляли с того русского кладбища, где похоронены моя сестра и близкие родственники». Вот уж действительно задумаешься о Всевышнем и поверишь в спасительные приметы.

Через месяц мне удалось побывать на этом кладбище. Давно собирался, да все не удавалось выкроить свободную минуту. Могилу сестренки Любочки нашел быстро. Здесь же рассказал сопровождающим офицерам историю с вертолетом.

– Видимо, ангел-хранитель помог вам, товарищ генерал, – заключил кто-то из них.

Возможно, и так. Должен сказать, что многие солдаты и офицеры, начитавшись в свое время о биополях, астралах и прочих оккультных делах, верят в защитные свойства амулетов, талисманов и даже записанных на листках молитв своих родных и близких. Медальон, крестик, надетый бойцу на шею матерью, приобретает в его понятии функцию брони. Какова реальная сила подобных вещей – судить не берусь.

Но на чеченской войне я слышал такие истории, которые ничем иным объяснить невозможно.

Меня поразил случай со старшим лейтенантом Олегом Пагусовым. В бою он потерял сознание, а когда очнулся, увидел, что вражеская пуля попала в нательную иконку Божьей Матери, пробила ее, застряла, но в грудь не вошла. Иконку Олегу в отпуске надела мама. Материал, из которого та была изготовлена, конечно, никакими противопульными свойствами не обладал. Говорят, таких примеров было немало.

Жаль, что таких ангелов-хранителей в Чечне на всех наших солдатиков не хватило. Непонятно одно: разве матери павших меньше молились или переживали за своих сыновей, чем матери выживших?

Меня часто спрашивают: а вы в Бога верите?

– Нет, – отвечаю, – не верю. Я рос в то время, когда вокруг все были атеистами. В церкви бываю лишь на торжественных богослужениях, когда приглашают, но, признаюсь, чувствую себя в эти минуты неловко. Удивляюсь, как быстро многие госчиновники и некоторые господа офицеры вдруг стали верующими. Если действительно в душе появилась вера – это одно, но когда это не больше чем дань моде – отказываюсь понимать.

Кстати, я никогда не препятствовал солдатам и офицерам на их пути к Богу, не разубеждал и не отговаривал от соблюдения религиозных ритуалов, того же поста. Человек, наверное, должен верить в светлое, прекрасное. И гнева Божьего должен бояться, если это помогает ему достойно жить. Почему нет? Заботился я только о том, чтобы стремление к религии не приняло каких-либо уродливых форм. Очень благодарен тем священнослужителям, которые, рискуя жизнью, приезжали на передовую в Чечню, крестили солдат и офицеров, умиротворяли их ожесточившиеся души…

Весной 2000 года, на Пасху, я побывал в разрушенном православном храме Михаила Архангела в Грозном. Мне подарили серебряный крестик. До сих пор ношу его с собой, как и иконку Святого Георгия Победоносца – подарок осетинских друзей еще в первую чеченскую войну…

Но вернемся к событиям в Грозном.

17 января штурмовые отряды с двух сторон вошли в Грозный. Наступавшие с юго-запада по улице Алтайской полностью отсекли Старопромысловский район, что позволило быстро овладеть важными магистралями и домами.

На восточном направлении штурмовые отряды 506-го полка к исходу дня захватили больничный комплекс и несколько кварталов жилых зданий частного сектора. Впоследствии, преодолевая упорное сопротивление боевиков, продолжали продвижение к площади Минутка.

В 13 часов один из отрядов застопорился – не смог пройти вперед. Командир сослался на сильное противодействие противника в районе улицы Коперника. Тогда генерал М. Малофеев решил разобраться на месте. Выехал вместе с полковником Г. Цехановичем (начальником артиллерии полка), капитаном И. Никулиным (стажером из военной академии) и радиотелеграфистом сержантом Шарабориным.

Уяснив обстановку «вживую», Михаил Юрьевич еще раз уточнил задачу. Видимо, заметив растерянность командиров штурмовых групп и некоторую робость, Малофеев взял управление на себя.

Командир группы старший лейтенант Мосиякин с первой тройкой выдвинулся к намеченному объекту. За ним пошли Малофеев с Цехановичем и связистом. А капитан Никулин остался с основным составом штурмовой группы.

Вошли в одноэтажное полуразрушенное здание. И в этот момент боевики открыли перекрестный огонь из автоматов, пулеметов, снайперских винтовок и гранатометов. Первая же очередь оказалась роковой для генерала Малофеева – смертельное ранение в голову. Тяжелое ранение получил связист, которого полковник Цеханович перетащил в безопасное место, но сержант Шараборин тут же скончался.

– Что с генералом? – крикнул командиру штурмовой группы Цеханович.

– Убит, – с трудом произнес Мосиякин.

Через несколько минут в проеме окна показался капитан Никулин. Увидев, что здание обстреливается с двух сторон боевиками, офицер поспешил на выручку Малофееву. Прибыл один, штурмовая группа за ним не пошла – солдаты испугались.

Цеханович рассказал о случившемся. Решили вытащить генерала и пробиваться к своим. Но в этот момент боевики вновь открыли по зданию ураганный огонь. Видимо, догадались, что здесь находится кто-то из командования группировки.

Только через два дня, после нанесенного артиллерийского удара, одной из наших штурмовых групп удалось прорваться к зданию. Но тело Малофеева не обнаружили.

Мне было поручено выехать на место гибели генерала, что я и сделал, взяв с собой полковника Стволова из 205-й бригады с группой разведчиков и саперов. Не сразу удалось обнаружить тела погибших генерала и сержанта. Они лежали в 15–20 метрах от того злополучного здания, в нескольких шагах друг от друга, с перевязанными запястьями рук (так легче было тащить их волоком), а рядом убитый боевик (видимо, попал под артобстрел, когда волок мертвых).

Михаил Юрьевич прибыл к нам из Ленинградского военного округа. Не успел толком принять дела у бывшего заместителя командующего 58-й армией по боевой подготовке, как сразу же вынужден был отправиться в зону боевых действий. С первых дней на войне проявил себя не только грамотным, знающим военное дело, но и храбрым командиром.

Если бы тогда, на улице Коперника, солдаты и офицеры штурмовых отрядов сумели перебороть в себе страх перед озверевшими боевиками, не было бы этой трагедии. Гибель генерала Малофеева напомнила всем россиянам, какой ценой давалась победа в схватке с бандитами.

А через два месяца, уже в горах Веденского района, мы потеряли другого прекрасного генерала – А. Отраковского, командовавшего морскими пехотинцами. Не выдержало сердце.

Я хорошо знал Александра Ивановича еще по первой войне. Когда началась контртеррористическая операция, он снова оказался в Чечне. Батальоны морской пехоты действовали в составе войск моей восточной группировки. Наблюдая за этим генералом, уже имевшим громкое боевое имя и славу, я невольно ловил себя на мысли: «А ведь он, кроме как по возрасту, ничем не отличается от рядового бойца». Не было на той войне другого такого генерала, кто был так близок к солдату. Отраковский в прямом смысле дневал и ночевал в окопах рядом с подчиненными. Пользовался у них непререкаемым авторитетом, о таких в народе говорят: «Настоящий пахарь».

В последний раз мы виделись за несколько дней до его смерти. Александр Иванович выглядел уставшим, но виду не подавал, шутил. Он умер во сне, в своей походной палатке. Колоссальное нервное напряжение последних месяцев окончательно подорвало его здоровье. От него никогда не слышали и намека на жалобы, на выпавшие тяготы и лишения. А в трудную минуту он всегда первым приходил на помощь другим. Да разве только он один! По моим данным, на Северном Кавказе, проявив мужество и героизм, погибло 13 генералов. А что говорить о так называемой проблеме генеральских детей? Я уже говорил об этом выше, но хочу кое-что добавить.

Когда порой матери погибших на войне ребят упрекают военачальников в бессердечии, а то и жестокости по отношению к подчиненным, я понимаю их эмоциональное состояние и не осуждаю за это. Прошу только помнить, что дети многих генералов не прятались за широкие спины отцов, наоборот – честь фамилии обязывала первым идти в атаку. Очень жаль, что наше общество ничего не знает об этом. А ведь обязано знать.

Чтобы хоть как-то восстановить справедливость, я назову генералов, погибших в первой и второй контртеррористических операциях на территории Чеченской Республики: Виктор Васильевич Воробьев, Александр Викторович Рогов, Евгений Константинович Скобелев, Михаил Юрьевич Малофеев, Александр Иванович Отраковский, Анатолий Григорьевич Поздняков, Павел Николаевич Варфоломеев, Гайдар Абдул-Маликович Гаджиев, Геннадий Николаевич Шпигун, Николай Васильевич Скрыпник, Николай Петрович Гаридов, Михаил Мефодьевич Рудченко, Виктор Григорьевич Прокопенко.

Этот печальный список продолжают погибшие на Северном Кавказе сыновья российских генералов: лейтенант Александр Налетов, старший лейтенант Алексей Пуликовский, старший лейтенант Олег Шпак, капитан Дмитрий Сергов… Заранее прошу прощения, что далеко не всех я здесь упомянул. Пишу о том, что знаю…

Однако возвратимся к событиям в Грозном.

Несмотря на отчаянное сопротивление боевиков, подразделения Объединенной группировки войск к 23 января овладели консервным и молочным заводами, вышли к автомобильному мосту через Сунжу, освободили от бандитов поселок Пригородный, 15-й военный городок и три микрорайона, взяли под свой контроль железнодорожный вокзал и депо.

При захвате моста и плацдарма на правом берегу реки передовым подразделениям штурмового отряда поначалу не удалось закрепиться на отвоеванных позициях. Бандиты перегруппировались и выбили-таки наших. Тогда для предотвращения маневра резерва боевиков в бой на разных участках вступили подразделения 205-й бригады, 423-го и 255-го полков. В результате ситуацию удалось исправить и, более того, создать благоприятные предпосылки для дальнейшего наступления.

31 января батальоны 245-го мотострелкового полка и 674-го полка особого назначения захватили северо-восточный сектор площади Минутка, а южной частью овладел батальон 506-го полка. Оборона противника в целом была нарушена, оказались разгромленными главные силы бандформирований и их резервы. После этого сопротивление носило исключительно очаговый характер.

Бандитам ничего не оставалось, как попытаться прорваться из Грозного и уйти в горы. Мы предполагали вероятность прорыва на одном из трех направлений:

– через Старую Сунжу в направлении Аргуна;

– через поселок Пригородный в сторону Шали;

– через Черноречье на Урус-Мартан и далее в сторону гор.

На этих направлениях мы и сосредоточили свои усилия. На стыках между блокирующими город подразделениями оборудовались дополнительные минные поля (как управляемые, так и неуправляемые), огневые позиции, а артиллерийские орудия выводились на прямую наводку.

Уже в первые дни наступившего нового года боевики предприняли попытки прорыва. Так, 3 января через поселок Черноречье и лесной массив вдоль реки Сунжа, ночью, используя туман, около 200 человек прорвались на южные окраины Алхан-Калы, но были блокированы здесь нашими войсками и, в конечном счете, уничтожены.

Подобные попытки были и на других направлениях. Однако на основной прорыв бандиты решились только тогда, когда войска группировки фактически овладели большей частью Грозного.

Чтобы выманить боевиков из осажденного города, в штабе ОГВ разработали оригинальный план. Назовем его условно «Волчья яма». В рамках этого плана в эфир была запущена дезинформация: с помощью ложного радиообмена бандитам навязывалась мысль, что в кольце окружения есть бреши, где можно пройти. На стыках между полками боевая активность сводилась до минимума. Заработала и агентурная разведка, «подсказывая» полевым командирам пути выхода из кольца. Параллельно с этими мероприятиями в нескольких направлениях мы готовили своеобразные «коридоры» для противника.

Бандиты клюнули на приманку. В ночь с 29 на 30 января остатки боеспособных отрядов попытались прорваться через село Старая Сунжа, на стыке между 15-м и 276-м мотострелковыми полками. Свыше 600 боевиков устремились в прорыв. Впереди себя они пускали животных и пленных. Многие бандиты погибли тогда на минных полях, многие получили тяжелые ранения, в том числе и известные полевые командиры. Басаев – один из них… Той ночью боевики недосчитались около 300 человек убитыми. Большинство выживших сдались в плен. Лишь немногим удалось вырваться из города.

6 февраля Грозный был полностью освобожден от бандитов и взят под контроль федеральных сил.

Еще накануне проведения операции в средствах массовой информации (как у нас, так и за рубежом) разгорелась полемика: не лучше ли оставить город в блокаде и не трогать до поры до времени, продолжая уничтожение боевиков в горах?

Да, с военной точки зрения Грозный представлял ценность – как район сосредоточения крупных бандформирований, подлежащих уничтожению. Боевики оказались загнанными в угол, что делало вполне реальным достижение основных целей контртеррористической операции в более короткие сроки. Но, с другой стороны, возможное упорное противодействие боевиков в Грозном затянуло бы операцию в целом, что было на руку боевикам, и могло негативно отразиться на формировании общественного мнения в стране и за рубежом. Это, так сказать, в плане политическом. И еще. Лидеры незаконных вооруженных формирований хотели как можно дольше удерживать город, а затем спокойно покинуть его, тем самым продемонстрировав неспособность военных, а значит, руководства страны, четко провести спланированную операцию.

Однако эти замыслы не сбылись, как и прогнозы многих западных экспертов и журналистов, что федеральные войска понесут огромные потери. Ну да шут с ними, с экспертами и аналитиками, да и вообще со всеми «пораженцами».

На мой взгляд, анализ боев за Грозный позволяет сделать вывод: эта операция в своем роде уникальна и из нее можно извлечь бесценные уроки. Прежде всего военным. И вот почему.

Бой в городе – пожалуй, самый сложный вид боевых действий. А в условиях локальных конфликтов требует новой стратегии и тактики, специальных сил, особого применения огневых средств. Я уже останавливался на таком специфическом моменте, как участие подразделений нескольких силовых ведомств (Минобороны, МВД, Минюста, ФСБ). Отсюда – требования к организации взаимодействия между ними, четкости, согласованности. Это относится и к взаимодействию между родами войск в рамках самого Министерства обороны.