Текст книги "Страх никогда не стареет"

Автор книги: Геннадий Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Прослушивание телефонных разговоров человека, который не подозревает об этом, – великая вещь! В них вся его скрытая суть. В них тайная правда жизни. И нужно время, чтобы понять, что же с этой правдой делать.

Для начала, любовников у жены оказалось двое.

Один, как я понял, годами старше меня, семейный обеспеченный мужчина. Судя по всему, связь между ними была дано. Встречались они не часто, но регулярно. Время проводили где-то за городом. Как-то жена на неделю уезжала на повышение квалификации в Москву и по приезде все оплевывала общежитие, в котором их поселили. Тут выяснилось, что жили они вместе с этим любовником на съемной квартире. В общежитии она и часу не была. Актриса, одним словом!

Второй любовник, как я и определил по внешнему виду, прощелыга – студент из ее института. Это так себе, мимолетная связь. Ему экзотика – с преподавательницей переспать, а ей льстит, что у нее любовник – молодой сексуальный жеребчик. Как только он ей надоест, так она тут же его пошлет куда подальше и найдет себе нового. Благо внешность у нее привлекательная. Не то чтобы красавица, но для ее тридцати двух лет очень даже симпатичная.

Послушал я эти телефонные разговоры и понял, что у меня не жена, а сволочь какая-то.

Продолжая с ней жить, как будто ничего не случилось, я решил рискнуть второй раз и вновь не прогадал. Я пришел к заместителю начальника и все выложил как на духу. Естественно, умолчав о моей афере с Главным сервером. Эдуард Борисович – тертый калач. Он посоветовал подождать, когда начальник уйдет в отпуск, а пока написать пространный рапорт, мол, встретил жену с незнакомцем, но ничего подозрительного вроде бы не заметил. Как только начальник ушел в отпуск, а заместитель занял его место, он назначил официальную проверку моего рапорта. Проверяли серьезно и исключительно тщательно. Оба любовника с авиастроением и близко не стояли, моей работой не интересовались. Да и познакомиться со мной не спешили. По окончании проверки заместитель на докладной записке по данному факту наложил резолюцию: «Списать в архив». На этом дело и закончилось. Иметь гулящую жену, конечно же, мерзко, но уставом не запрещено. В былые времена за это, конечно бы, с работы выперли, но нынче простили.

Зато я, ознакомившись в законном порядке с результатами проверки, узнал о своей любимой и ее друзьях массу нового. Хорошего отношения к жене и ее подругам это, конечно, не прибавило. Но успокаивало, что не я один такой. В Англии, например, с использованием генетических методов выяснилось, что 11 процентов лондонских детей, появившихся в браке, рождены не от законных отцов. О проценте измен можно только догадываться. Эту любопытную информацию я вычитал в одной бульварной газетенке, которую, наверное, издают специально для таких, как я. А регулярно покупает и приносит домой эту газету жена. Может, заранее подготавливает?

И что ее во мне не устраивало? Как мужчина я состоятелен и в половом плане, и в положении в обществе. Достаточно хорошо оплачиваемая работа, своя трехкомнатная квартира, машина. Хотели бы, дачу завели. В отпуск постоянно к морю ездим. Правда, пока работаю, заграница для меня закрыта. Как человек, допущенный к государственным секретам, я временно невыездной. Но Крым, который почему-то заграницей не считается, для меня всегда открыт. Налаженный размеренный быт. Дочка умница. Но нет же, плотские развлечения подавай! А может, это, наоборот, от хорошей жизни? Был бы пьяницей, не работал, сидел бы на ее шее, может, не до любовников бы было? И потом, если бы она кому-то пьяная отдалась на институтской вечеринке, студенту ли преподавателю, я бы даже заморачиваться не стал, простил бы и забыл. Всяко может быть по пьянке. Пьяная, сдуру согрешила – это казус, несчастный случай на производстве. А если трезвая, осознавая, что делает, – это предательство. Если она это систематически вытворяет и ей такой образ жизни очень даже нравится, то тут ничего не исправишь.

У меня было несколько вариантов разрешения данной проблемы.

Первый. Выложить все жене и устроить грандиозные разборки, с мордобоем или без. Вариант – можно выгнать ее из дома. Опять-таки, это временно. Естественно, жена своим любовникам в качестве свободной женщины даром не нужна. Ей останется только ползать на коленях и просить прощения. На какое-то время она покончит с гулящей жизнью, потом все вернется на круги своя.

Устраивать выяснение отношений – только загонять проблему вглубь. И еще, как бы она ни каялась, но унижения, которое всегда несет с собой раскаяние, она мне бы никогда не простила. Так бы я навсегда себе обеспечил потенциального врага, который в трудную минуту может ударить в спину. Так что, «пятую колонну» внутри своей семьи я решил своими руками не создавать.

Второй вариант, самый лучший, – это скоропостижная смерть жены. Несчастный случай, внезапная болезнь. Я – обеспеченный жильем и работой вдовец с девятилетним ребенком. Для женщины, желающей создать семью, выбор очень неплохой. Новую жену найду без проблем, через месяц. Причем в любом возрастном диапазоне и с любой внешностью. А если не жениться, а так, приводить девушек домой, то тоже неплохо. Гораздо лучше в моральном плане, чем быть рогоносцем. Как это ни цинично звучит, дочка еще маленькая, смерть мамы перенесет относительно легко. С новой матерью свыкнется. Вот только помирать жена не собирается. От трех мужиков соки сосет и здоровьем пышет.

Здесь есть вариант в варианте. Это взять и самому убить жену. Доверять постороннему такое деликатное дело нельзя. Все продумать, подготовить безукоризненное алиби, замаскировать, например, под ограбление или изнасилование. Теоретически возможно. Практически же есть риск лет на десять отправиться за колючую проволоку, поразмышлять о поспешно принятом решении. Тем более после ее насильственной смерти под подозрение первым попаду я. Как только ее убьют, все подруги сражу же вспомнят обо всех ее любовниках, которых сейчас покрывают, и следователям такого наговорят! Признание с меня, конечно же, не выбьют, но и жизни после этого тоже не будет.

Замаскировать смерть под несчастный случай или самоубийство исключительно сложно. Конечно, в детективах мужья травят неверных жен почем зря и умудряются иногда выйти сухими из воды. Но тут овчинка выделки не стоит, всегда есть риск быть разоблаченным. Кривой комиссар Коломбо, например, на этом и специализируется. Каждую неделю, в телесериале, мужа-убийцу разоблачает. Садиться же в тюрьму и после освобождения начинать жизнь заново из-за этой твари я не желаю.

Третий вариант – просто развестись. Но тут проблем не меньше. Предстоит делить имущество, а главное, делить квартиру. Развод обернется разновидностью жизненного апокалипсиса. А мне не двадцать пять лет, поздно начинать устраивать жизнь и быт заново. Из квартиры перебираться в комнату гостиничного типа? Нет уж, спасибо!

Еще вариант, самый оптимальный. Оставить все как есть. Просто знать, что женщина, которую ты любил, – мразь.

– Приехали! – Водитель повернулся ко мне и с серьезным выражением лица спросил: – Помочь с багажом, Александр Геннадьевич?

– Спасибо, Толя! Ну, давай, до встречи!

Повесив на плечо спортивную сумку, я пошел к терминалу аэропорта «Домодедово».

У стойки регистрации спортивного вида молодой человек помахал мне рукой:

– Сколько лет, сколько зим! Не прошло и полгода! – радостно воскликнул он, пожимая мне руку. – Нам не по пути? А то я уже очередь занял!

– Пути Господни неисповедимы! Мы вновь едем по одному делу! Я рад тебя видеть! Думал, кого пришлют в напарники? А оказывается, тебя!

Мы поздоровались. Сергей Николаевич Латыпов, из московского отдела перспективных авиационных разработок, в качестве напарника устраивал меня всем: смышленый, решительный, способный на разумный риск. И что самое главное, он не храпит по ночам! Жить-то нам в одном номере. И может быть, жить достаточно долго.

– Сергей, ты часом зонтик не взял? Там дождь будет.

– Капюшоном обойдусь. Не могу я с зонтиком ходить. Постоянно или забуду где-нибудь, или пьяный потеряю. С зонтиком, конечно же, комфортнее, но не судьба.

– Вот и я к зонтам не привык. Так что, помокнем немного. О, наша очередь!

Потом была совершенно глупая в плане безопасности проверка. Нас заставили снять обувь, просветили сканером, отобрали у Сергея начатую бутылку минеральной воды. И это при том, что в самом аэропорту бутылка простой минеральной воды стоит как шампанское «Мадам Клико». Обдирают народ как хотят. Проверяющие не уделили никакого внимания моим сотовым телефонам. А в одном из них вмонтирован достаточно мощный лазер, который почему-то все называют «антилазер». Обшивку самолета им, конечно же, не прожжешь, а вот глаза выжечь запросто. Он для этого и предназначен. Полезная вещица. С виду безобидная, но смертельно опасная. Во многом «антилазер» даже лучше пистолета. Или вот я пронес с собой ноутбук. Граммов сто взрывчатки в него влезет. Но на него внимания никто не обратил. Зато обувь исследовали. Ну что можно спрятать в ботинках? Глупость одна.

Напарник, не мудрствуя лукаво, уселся в зале ожидания и развернул газетку. Я пошел покурить. Что меня искренне удивляет, так это отношение к курильщикам со стороны администрации аэропорта «Домодедово». Понятно, курить – вредная привычка, но не до такой же степени издеваться над людьми!

Не знаю, были ли в нацистских концлагерях душегубки или нет. Одни историки сомневаются в их существовании, другие утверждают, что были. Но я точно знаю, что душегубки есть в аэропорту «Домодедово». Там они замаскированы под комнаты для курения, и в них администрация аэропорта проводит чудовищные опыты по отравлению пассажиров. В этих маленьких закуточках без окон вентиляция намеренно отключена, и тяжелый табачный дым, не находя выхода, слоями висит от пола до потолка. И курить-то тут не надо! Достаточно подышать этой гадостью, как начинает кружиться голова и пробуждается рвотный рефлекс.

После пары затяжек я бросил сигарету и решил не курить до прилета в Новосибирск. Может, на это все и рассчитано? Ведь специально же отключена вентиляция. Отучают от курения такими нетрадиционными методами.

И ладно бы одних пассажиров травили! Пассажир – явление временное: пришел, отравился, улетел, и дело с концом! Так ведь там курят и служащие аэропорта, свои же работники. Над ними-то за что так издеваться?

Самолет взмыл в небо точно по расписанию.

Я достал ноутбук и, пользуясь тем, что все вокруг стали засыпать, послал пару запросов.

Ответы получил мгновенно.

Первую, старшую дочь почившего сенатора звали Инна. Было ей уже тридцать лет, и была она не замужем. Никогда не была замужем. В ее внешности просматривалось что-то восточное, но в целом европейского вида девушка с короткой стрижкой, очень обыкновенной внешности. Этакая серая мышка, самый опасный тип женщин. Окончила фармакологический институт в Москве и с 2005 года владеет сетью аптек в Новосибирске. Понятно, папа подсобил. В аптечном бизнесе трудно пробиться, если только у тебя папа не олигарх и сенатор. Да и зачем ей вообще работать с такими-то деньжищами? Для самоутверждения? Мол, тоже кое-что могу? Ничем особым эта Инна не увлекалась, в светской хронике мелькала только в 2003–2004 годах, когда, обучаясь на последнем курсе института в Москве, сошлась и стала сожительствовать со столь одиозной личностью, как DJ «Vallentino». Их бурный роман окончился после смерти «Валлентино» от передозировки наркотиков. Ныне жила эта кареглазая дива в пятикомнатной квартире одна. Даже постоянного любовника не было. Любовницы вроде бы тоже не было.

Младшей дочери, Насиме, которую все с детства звали Натальей, было двадцать пять, и была она противоположностью сестре. Яркая крашеная блондинка с волосами до плеч, с тонкими чертами лица, совершенно лишенная налета Востока. Я бы по внешнему виду никогда не сказал, что она башкирка. Была эта белокурая особа утонченно худа, в меру подкопчена в солярии, с броским макияжем и дугой выщипанными бровями над зеленоватыми глазами. Словом, таких за десять минут прогулки по городу встретишь с десяток. В отличие от сестры была замужем, развелась год назад. Муж ей попался простой клерк. Что его занесло в семью сенатора? Наверное, прихоть взбалмошной дочки.

Как видно, сестры своеобразные девушки – одна аптеки держит, другая замуж за пролетария выходит. Загадочная женская душа, за которой состояние в пять миллиардов. Выгодная партия.

Словом, если выбирать из сестер, я бы выбрал младшую. Хотя она и явная стерва.

Младшая дочь работала в фирме отца и занималась связями с общественностью. Ну, тут все понятно. Вроде бы и работает, и делать ничего не надо. С интересными людьми опять-таки общается. Живет жизнью коллектива. Вполне возможно, получает зарплату и даже знает, где находится окошечко кассы. А может, и отдает весь оклад беднякам. Хотя вряд ли. Такая денежкам счет знает, палец ей в рот не клади.

Живет Наталья в большом коттедже, деля жилище с семьей отца. Обслуживала семейство Сарибековых целая команда: два водителя, повара, садовник, экономка и еще человек шесть прислуги. Старшая дочь, подавая похвальный пример скромности, обходилась одной домработницей. Всем бы так жить!

Очень полная женщина, сидящая с краю, как-то хрюкнула во сне, словно усмехнулась над моими размышлениями. Ладно, хрюкай. Разрешаю.

Так, что еще? Жена сенатора, кстати, русская, умерла от сердечной болезни девять лет назад. Сенатор немного повдовствовал и женился на Миле Перишич, якобы сербского происхождения, всего на год старше его младшей дочери. Она, естественно, не работала и вела богемный образ жизни, сполна и вволю прожигая сенаторские денежки. Внешне она походила на Насиму-Наталью. Тот же стандартный загар, макияж, выщипанные брови. Только была она огненно-рыжая, с вызывающе внушительным бюстом. У сестер, особенно у младшей, грудь была более аккуратная.

Интересная деталь – после смерти сенатора оказалось, что его жене причитается только небольшая часть его личного имущества. Совершенно никаких акций и активов. Сенатор как-то все юридически оформил, что основные богатства достанутся дочерям, а не этой охотнице на престарелых олигархов. Вдове достанутся сущие мелочи: большая квартира в Новосибирске, джип «Тойота» и треть от депозитного счета в два миллиона рублей. Ну, это так, для утешения души. Представляю, как ей обидно. Дочерям по пять миллиардов, а ей крохи со стола. Хотя крошки тоже приличные. Я бы не отказался от шестисот тысяч рублей! Да и она не откажется. Вот только трудно будет ей без сенатора, главного жизненного спонсора. Судя по всему, сестры «новую маму» презирают и считают за приживалку.

Исходя из всей информации, сенатор был очень осторожный человек. Молодую жену он и близко не подпускал к финансовым потокам. Держал ее на коротком поводке. Надо денег, бери. Но чуть что, вылетишь на улицу в чем одета. Мудро поступал. Вот только схлопотал пулю неизвестно от кого и за что. Кому-то ведь перешел дорогу, несмотря на всю свою осторожность и восточную мудрость.

Так, что там еще, друг мой сервер?

«Ты уверен, что никто не подсматривает?»

Я огляделся. Вроде бы все спят. Сергей вообще прислонился к полной гражданке, и они как-то синхронно посапывают. Он вдох, она выдох. Как хорошо отрегулированный механизм. Позади все тоже спят. Через проход та же картина. Я один бодрствую.

«Ну, что там у тебя?»

«Не у меня, у покойного сенатора есть „забавные“ картинки. На его личном рабочем компьютере. Картинок восемь тысяч. Коллекция просто великолепная».

«Порнография?»

«Немного похлеще. Лоликон!»

«Переведи на русский».

«Лоликон – это японский термин, возникший от слов „Лолита“ и „комплекс“. В Японии этим термином обозначают влечение к девочкам допубертатного или раннепубертатного возраста. За пределами Японии этот термин встречается реже и, как правило, употребляется по отношению к японским комиксам, содержащим эротические или романтические сцены с участием явно несовершеннолетних девушек. Термин „лоликон“ также является отсылкой к роману Владимира Набокова „Лолита“, в котором мужчина средних лет сексуально одержим двенадцатилетней девочкой. Лоликон как жанр очень популярен среди мужчин зрелого возраста. Проведенные американскими учеными исследования показывают, что лоликон и подобные ему сайты в Интернете, судя по результатам поиска на сексуальную тематику, составляют 15 процентов. Для сравнения: эти же показания для геев составляют 4,7 процента, изменяющих жен – 3,4 процента».

«Если сенатор увлекался порнографией, в этом мало чего ужасного. В мире тысячи людей скрашивают порнографией досуг, и ничего. Не насиловал же он этих девочек?»

«Наверное, нет. Это тебе решать».

«Ты находишь в этом что-то очень необычайное?»

«А ты нет? Только борцам за права детей не расскажи, что лоликон обычное явление. Съедят с потрохами. И самого еще во всем обвинят. Да и представь, сенатор и крупный бизнесмен коллекционирует похабные картинки. Показать?»

«Только не здесь. Кстати, почему ты говоришь, что это картинки? Это не фотографии?»

«Конечно же, нет! Какой дурак будет связываться с фотографиями? На настоящей фотографии настоящие люди. Сразу же обвинят в педофилии и распространении порнографии. А так – компьютерные картинки, плод дурного воображения неизвестных программистов-извращенцев. Вот только они выполнены в формате 3D и ничем не отличаются от хороших фотоснимков. Причем в основном все на одну тему. Сенатору явно нравилось смаковать отношения…»

Подошла стюардесса с напитками, и я погасил экран. Какие отношения были интересны покойному, узнаем после. В более спокойной обстановке. А то и вправду подумают обо мне бог весь что. А я-то тут ни при чем. Это сенатор – поклонник юных развратниц. В его возрасте такие увлечения – нормальное явление. Ведь явно никто об этом не знал. Так, мелкая шалость.

Но факт сам по себе примечательный. Мужчина с большими деньгами может позволить себе не только картинки рассматривать. Может и реальных девочек заказать. И встретиться с ними где-нибудь на съемной квартире в спальном районе. Интересная версия. Вот только за девочек обычно не стреляют из снайперской винтовки. Физиономию набить могут. Но стрелять? Да еще сенатора? Перебор. На правду не похоже.

Я выключил компьютер и постарался уснуть. Впрочем, как всегда безуспешно. Не могу я спать в самолетах! Рад бы, но не получается. Чтобы хоть как-то скоротать время, воспользовавшись повальным сном вокруг, я вернулся к «забавным» картинкам из коллекции сенатора. Там было что посмотреть!

Аэробус тряхнуло. Экипаж предложил застегнуть ремни и поднять спинки кресел. Снижаемся. Удар колесами о взлетку. Надсадный рев турбин. Зачем-то аплодисменты пассажиров. Сами себе хлопают? Пилоты ведь все равно ничего не слышат.

Все! Перелет состоялся! Мы на месте.

В полете поздний вечер сменился ночью, а ночь незаметно перешла в утро. Полет на восток передвинул часовые стрелки вперед, безвозвратно поглотив три часа.

В Новосибирске было пасмурное утро.

2

Нас как сотрудников центрального аппарата МВД России встретили и отвезли в ведомственную гостиницу ГУВД Новосибирской области на улице Серебренниковской. Гостиница, скажем прямо, очень скромная. Но зато она практически в центре города, и в ней всегда полно народу. Причем половина его не имела никакого отношения к МВД. К тому же рядом с гостиницей можно вкусно и относительно недорого поесть в нормальной столовой. И еще – вокруг гостиницы много офисных центров, где можно при желании затеряться. Неудобно другое – придется постоянно носить ноутбук с собой. А то еще украдут, не ровен час. Воры-то везде есть, даже в ведомственных гостиницах. Да и что за гостиница, если в ней нет воров? Так себе, провинциальный постоялый двор начала прошлого века.

Расположившись и позавтракав, немного передохнув после перелета, на служебном авто мы поехали в областное ГУВД. Впрочем, я еще успел уделить внимание просмотру личных файлов сенатора и сделал определенные выводы. Во всяком случае, понял его вкусы.

По случаю убийства Сарибекова в ГУВД был объявлен рабочий день. У нас, в милиции, это практикуют повсеместно и по любому поводу, взамен не предоставляя никакой компенсации. Хоть вообще с работы не уходи, начальство только радо будет.

В десять часов мы представились местному генералу, начальнику криминальной милиции ГУВД Новосибирской области. Он напутствовал нас дежурными фразами о плодотворном сотрудничестве, но было понятно, что в его глазах мы всего лишь пара заезжих бездельников, проку с которых, как с козла молока.

Последовавшее совещание объединенной оперативно-следственной бригады открыл представитель ФСБ. Он напустил мути про происки неизвестных злодеев и не сказал совершенно ничего путного. Расследующий убийство следователь прокуратуры все совещание был молчалив и сидел с отрешенным видом. Ему откровенно было скучно. Нам тоже. Но это обязательная часть, официоз будней уголовного розыска, распределение работы на день. Руководителю следственной бригады я напомнил о своих особых полномочиях и заявил, что буду работать по отдельному плану. Он не возражал.

После совещания, на котором к нам откомандировали двух местных оперативников, мы устроили небольшую планерку под моим руководством. Я осмотрелся в предоставленном нам на время командировки кабинете и познакомился поближе с приставленными сотрудниками. Старшему, Петру, было за сорок. Опытный и немногословный человек. Младший только что окончил школу МВД и был активен, как натрий в воде. Звался он Владимиром. По совместительству у нас он должен был исполнять обязанности водителя служебной «Тойоты», автомобиля не первой свежести, как мой. Но в этом есть преимущество: незаметность, она к лицу скромным труженикам теневого фронта.

Когда мы уже обсудили план ближайших действий, в кабинет вошел ухоженный моложавый мужчина несколько неопределенного возраста. Ему с успехом можно было бы дать и сорок, и пятьдесят лет. Есть такой тип людей, которые лет эдак в тридцать пять становятся солидными деловыми господами и потом с годами нисколько не изменяются.

– Полковник Щукин Денис Юрьевич, – отрекомендовался он. – Садитесь, садитесь. – Он небрежно махнул рукой, разрешая сесть вскочившим при его появлении операм.

– Специальный представитель департамента уголовного розыска МВД России подполковник милиции Клементьев Александр Геннадьевич, – веско представился я. – Это Сергей Николаевич, тоже сотрудник центрального аппарата. А вы…

– Я заместитель начальника криминальной милиции ГУВД Новосибирской области. Только что вышел на работу. В связи с этим убийством отозвали из отпуска. Как видите, я сюда прямо с поезда. Даже к генералу на совещание не успел.

– Скажем прямо, многого не потеряли. Скучновато там было.

– Я, в общем-то, специально зашел с вами познакомиться. Я буду руководить оперативной группой со стороны МВД. Вы, как я понял, действуете отдельно?

– Да, мы работаем отдельно. И смею вас заверить, путаться у вас под ногами мы не будем. Я прекрасно знаю, как относятся к московским гостям. Так вот мы – это отдельная история. Мы не с проверкой приехали и учить всех, как надо преступления раскрывать, мы не будем. Так что…

– Ну что же, я думаю, мы сработаемся! Если понадоблюсь, звоните в любое время дня и ночи.

После его ухода я прочитал в глазах оперов истинное уважение. Если до этого они относились к нам с некоторой долей опасливого скептицизма, то сейчас стало больше доверия. Человек, который на равных говорит и с тобой, и твоим большим начальником, достоин уважения.

Около часу дня, оставив ноутбук в опечатанном сейфе, мы выехали на место происшествия. Я уже видел его на фотографиях, но на месте все можно уточнить. Все, так сказать, пощупать своими руками.

Пошарахавшись около подъезда, мы пошли на стройку, где с третьего этажа стрелял загадочный снайпер. От него остался кусок полиэтиленовой пленки, на которую киллер ставил колени для принятия положения «стрельба с колена с упора». Упор был на недостроенный подоконник. Вид подъезда, с которого выходил сенатор, вернее, у которого он был убит, отличный. Стреляй на здоровье. Только немного далековато. Но для опытного стрелка это не проблема, особенно если есть хороший оптический прицел. А он, судя по всему, у снайпера был.

И еще, двор этого недостроенного здания выходил на пустырь, где удобно поставить автомобиль. Стройку охранял вечно поддатый сторож, который даже выстрела не слышал. Возможно, наклюкался и завалился спать сразу же после обеда. Словом, информационного толку с него никакого. Ноль.

– Петр, а почему пленку-то не забрали на экспертизу?

– Не знаю. Но она вся в пыли, наверное, никто не захотел руки марать. А вообще-то тут следователь прокурорский всем рулил. Помню, окурки собрали. Гильзу вон там нашли. Про пленку не знаю.

– Принеси мне вон тот черенок от лопаты.

– Но здесь целая лопата.

– Мне, – я отчеканил, чтобы в другой раз он был понятливее, – нужен черенок, а не вся лопата.

Оперативник кивнул, с хрустом отломил черенок и принес его мне.

Я встал на колено, установил черенок на подоконник и как бы прицелился.

Всего в доме напротив было шесть подъездов. Торцом первого подъезда дом выходил на внутридворовую дорожку. Торцом шестого подъезда – на улицу. Улицу тихую, автомобилями не заставленную. Машину с охраной сенатор оставил как раз на этой улице. Сенатор был убит у четвертого подъезда. Он вышел, и оп!

А вот и не оп! Снайперу надо время прицелиться. Знать, когда сенатор выйдет из подъезда, он не мог. Значит, ему необходимо несколько секунд. В то же время сенатор вряд ли стоял около подъезда. Он должен был выйти и бодрым шагом идти прочь отсюда в сторону улицы. А значит, и в сторону снайпера, притаившегося в доме напротив. Что мы имеем?

– Владимир, ты помоложе, поэтому шуруй к третьему подъезду и выполняй наши команды.

Заинтригованный опер вскоре появился на обозначенном месте.

– Пусть перейдет ко второму подъезду, – скомандовал я. Петр продублировал указание по сотовому телефону. – Теперь к первому. Снова к третьему. Теперь вдоль дома, медленно, от первого подъезда к четвертому. Сергей, за прицел, смени меня! Петр, тоже иди сюда. Ну, готовьтесь стрелять в сенатора. Поехали, вот он вышел! Ну, ну!

– Если бы он шел от первого подъезда, то я бы поймал в прицел только около пятого подъезда. Хороший снайпер, наверное, около четвертого был бы готов стрелять.

– Около пятого тебе дерево будет мешать. Около шестого он свернет на улицу. Около первого и второго нельзя попасть в висок. Слишком острый угол получается. Остается стрелять его или у третьего, или у четвертого подъезда. Наверняка, так, чтобы без накладок, я бы стрелял у четвертого. А вы? Коллективное мнение всегда верно. Пошли!

Все вчетвером мы вновь подошли к последнему подъезду сенатора.

– Значит, так, джентльмены. Вы, насколько я понимаю, прошерстили весь этот подъезд. Правильно? Все думали, что сенатор вышел из этого подъезда и здесь же его убили. А он не отсюда вышел, а шел вдоль дома из второго подъезда. Теперь, уважаемые, выверните все из него. В этом подъезде должна сдаваться квартира. Кто ее снимает, неизвестно. На свое имя Сарибеков ее снимать не будет. Да и вообще может снимать без всякой фамилии. В день его убийства сюда должна была заходить девушка лет пятнадцати-шестнадцати, худенькая, длинноногая, скромно, неброско одетая. Волосы у нее светлые ниже плеч. И живет она не в этом доме. И вышла она одна незадолго до сенатора и пошла вон туда, во дворы.

Ваша задача – установить квартиру и возможных свидетелей прихода-ухода этой девчушки. Главное, квартиру.

– У сенатора была малолетняя любовница? – поразился молодой Владимир.

– Заметь, я этого не говорил.

– Про подъезд понял, про девчонку нет, – это Петр решил проследить ход моих мыслей.

– Понимать ничего не надо. Ищите, ищите! И помните, я тоже человек и могу ошибиться. У девчонки могут оказаться яркая куртка или темные короткие волосы. Но это не столько важно. Главное, мы практически точно знаем подъезд и знаем, что девчонка была. Все, за работу!

Договорившись встретиться вечером в управлении, мы разошлись. Опера двинулись делать поквартирный обход. Наверняка уже не первый. Но на сей раз они искали не свидетелей выстрела, а немного другое.

– С чего это ты решил про малолетнюю пассию? – спросил меня Сергей. – И откуда ты это все знаешь? Про волосы, про возраст?

– Да так, знаете ли… Пришло на ум озарение. Местные-то не в курсе вкусов сенатора. А я кое-что разузнал. Судя по всему, он был падок на юных белокурых прелестниц. А что ему еще в этом захолустье делать? Только с любовницей встречаться. Причем встречаться тайно. Даже от своих паладинов тайно. Но это, я думаю, мы вскоре узнаем.

– Куда сейчас?

– Пообедаем – и в офис к Ралифу Худатовичу. Хочу я посмотреть на его рабочее место. Да и поговорить кое с кем не мешало бы. Например, с его персональным водителем. Я, кстати, его вызвал на работу. Пообщаемся в неформальной обстановке. Чайку попьем.

– Кто это нас чаем будет поить?

– А я и его обеих секретарш на работу выдернул. Нечего расслабляться, когда босса убили. Правильно ведь? Не нам же одним по выходным работать!

– Логично! И главное, справедливо.

Охранники головного офиса «Сибирской инвестиционной компании» недовольно осмотрели нас, но безропотно пропустили на директорский этаж. Даже позволили идти без сопровождающего. Как своих.

В приемной нас уже поджидали две девушки, сидящие каждая за своим столом. Обычные офисные секретари. Ничего примечательного. Одна, правда, немного нервничала. Но это можно понять. Начальника застрелили, и незнакомые люди задают малоприятные вопросы.

С каждой из них мы беседовали отдельно. Ничего стоящего, конечно же, не узнали. Да и вряд ли должны были бы узнать. К своим секретам сенатор секретарш вряд ли подпускал. Они у него так, на подхвате: чай принести, пепельницу выкинуть. Мог бы и одной обойтись, но держал двоих. Одну замужнюю, другую нет. Незамужняя нервная Елена теребила платочек на шее, отвечала скованно и односложно. Но сама, по своей инициативе, в самом начале разговора поставила нас в известность, что у нее с начальником не было никаких шашней. Чисто деловые отношения. Во что, в общем-то, учитывая ее невзрачную внешность, было нетрудно поверить.

Мне они обе не понравились. Обе что-то скрывали. И скрывали, скорее всего, какие-то местные сплетни, слухи, домыслы. И обе, как я понял, не очень-то любили друг друга.

Мы проштудировали все дела сенатора в роковую пятницу. Совершенно ничего необычного. Рядовой рабочий день: совещания, деловая переписка, доклады подчиненных. Потом обед, на который сенатор выехал в престижный ресторан. После обеда вызывал себе дочь Наталью. Потом всякая мелкая текучка. В четыре он отпустил секретарш по домам. В пятницу он всегда отпускал их в четыре часа.