Текст книги "Обвиняемый — страх"
Автор книги: Геннадий Падерин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Успокоиться? Нет, надо проверить!
И Коновалов отправляется в Академгородок – в Институт гидродинамики, где просит помощи у доктора наук О. Ф. Васильева (ныне – член-корреспондент Академии наук СССР): нужно смоделировать водоворот и посмотреть, что происходит в водоворотной зоне с… Нет, не с человеком, конечно, а, скажем, с шариком из смеси парафина и гудрона, с шариком, удельный вес которого чуть меньше единицы и, следовательно, ему обеспечена нормальная плавучесть.
Васильев предоставляет в распоряжение странного врача имеющийся в лаборатории большой лоток с прозрачными стенками. И выделяет ему «помощника» – Евгения Михайловича Романова. Вместе с ним Коновалов воздвигает внутри лотка, возле одной из стенок, преграду, и, когда пускают в лоток струю воды, позади воздвигнутой преграды создается водоворотная зона. Кидают в поток шарики. Наблюдают. Стойких вращательных движений с уходящими вниз струями, – а только такие движения и следует учитывать, – не создается. Раз за разом повторяют опыт, и раз за разом один и тот же результат: шарики если и тонут на мгновение, то ниже водоворота немедленно всплывают.
– Что же получается, Евгений Михайлович, – резюмирует Коновалов, – получается, что водовороты тоже можно реабилитировать?
– Нет, Евгений Дмитриевич, – отвечает Романов, – человек – не шарик из парафина. Это я даже по себе могу судить: один раз на Волге лодка перевернулась, и я без малого час барахтался в водовороте, пока наконец смог выбраться на берег.
– Вот видите: барахтались! Поэтому я позволю себе перефразировать ваше выражение: шарик из парафина – не человек: шарик пассивен, человек, даже растерявшись, будет барахтаться… Но вообще-то все это подлежит тщательной проверке, необходим натурный эксперимент.
И он едет на Енисей…
«Затея связана с риском для жизни. Я могу дать „добро“ на эту поездку лишь в случае, если ты обо всем расскажешь Гале».
Галя узнала-таки об эксперименте, хотя не все, что пришлось пережить в те дни на Енисее. Пожалуй, если в чем он и готов был в душе согласиться с расстроенной женой, так это в отношении Казачинского порога: риск был слишком велик, тогда как заплыв этот, по строгому счету, уже не требовался – для научного обоснования своих выводов ему вполне доставало опыта предыдущих обследований енисейских водоворотов.
Однако даже и здесь он не мог бы назвать свое поведение безрассудным: ведь прежде чем обратиться к людям с призывом ни при каких обстоятельствах не терять в воде присутствия духа, он должен был получить полную, безоглядную, до самого донышка уверенность – для себя получить! – что человеку действительно не страшны даже самые грозные водовороты.
Ну, а что касается риска… Конечно, как-то обезопасить себя было бы вроде и разумно, однако, как говорят ученые, эксперимент должен быть «чистым»: применение спасательных средств, пусть самых элементарных, уже внесло бы свою окраску в психологический настрой пловца.
5
Коновалов кинул вызов страху. Собственно, он не первый сделал это. Замечательный французский врач Ален Бомбар, анализируя причины гибели в море людей, уцелевших во время кораблекрушений, также пришел к выводу, что их убивает страх. Бомбар доказал это, когда без запасов пищи и пресной воды, в одиночку пересек за шестьдесят пять дней Атлантический океан.
Надо сказать, в исследованиях Коновалова все стрелы сошлись на страхе еще до поездки по Енисею, а эта поездка, исключившая водовороты из числа виновников несчастий на воде, тем более укрепила его в своих выводах. Но, чтобы выступить против страха не дилетантски, чтобы обвинительное заключение к суду над ним опиралось на обобщенный коллективный опыт, на теорию, научно обоснованную теорию, надлежало собрать показания пострадавших, показания свидетелей. Как это сделать?
Коновалов публикует в «Вечернем Новосибирске» статью – «Психологический барьер в плаванье»:
«Врачебная мысль не может примириться с тем, что в расцвете сил и здоровья гибнут многие тысячи людей. До сих пор остается немало неразгаданного в этих печальных историях. А ведь важно разобраться, если можно так выразиться, в пусковых механизмах этих процессов, ибо опыт и наблюдения убеждают: человек, как бы плохо ни плавал, не должен тонуть, его только надо научить преодолевать своеобразный „психологический барьер“ в плаванье…»
И далее:
«Неоценимую помощь для выработки мер по предотвращению несчастий на воде, для научного обоснования системы всеобщего начального обучения плаванию наших детей могли бы оказать люди, которые, будучи уже взрослыми и умея плавать, однажды во время купания оказались в тяжелом положении, но были либо спасены кем-то, либо сами с трудом выбрались из угрожающего положения…. С чего это началось, что происходило с ними в этот момент, что они испытывали, думали, как действовали и боролись за свою жизнь?..»
Опубликовал статью, указал адрес: Новосибирск-99, абонентный ящик 802. И стал ждать. Ему казалось, что писем будет много. Но их пришло всего четырнадцать. Для обобщения коллективного опыта нужны тысячи таких откликов! Как же быть?..
Коновалов снова обращается к ученым, только на этот раз не к гидродинамикам, а к социологам: он надумал прибегнуть к помощи анкеты, и теперь нуждается в совете, как такую анкету построить. Больше всего боится услышать от Г. Н. Черкасова и Т. И. Заславской: «Не находите ли вы, милый доктор, что ваше призвание – лечить людей, а всякие другие чудачества, вроде плаванья – сфера деятельности спортсменов?..»
Ему приходилось уже слышать такое от людей, куда более близко знавших его, нежели они.
– Не находите ли вы, доктор, – действительно начала академик Татьяна Ивановна Заславская, – не находите ли вы, что именно анкета и должна была стать вашим первым шагом? Самым первым?
Вернула ему «вечерку», пообещала:
– Я первая отвечу на вашу анкету: мне тоже однажды приходилось тонуть…
Анкета получилась большая: пятьдесят два вопроса. Но зато отвечающему давалась возможность наиподробнейшим образом обрисовать и обстановку, и свое состояние перед заплывом и во время заплыва, и свои действия, а также высказать соображения относительно судорог, водоворотов, воронок, омутов и всего прочего, что обычно присутствует в рассказах о несчастьях на воде.
Называлась она так: «Анкета для когда-то тонувших».
Но, покончив с нею, Коновалов спросил себя: а почему, собственно, опрос должен ограничиться одними «когда-то тонувшими»? Разве помимо них не имеет смысла попросить высказаться всех любителей плавания? Всех, кто пожелает, естественно…
Используя уже приобретенный социологический опыт, Коновалов составил и эту анкету.
Осталась задача, в решении которой не мог ждать помощи ни от ученых, ни от кого другого: каким образом организовать анкетирование? Было над чем подумать!
Одновременно Коновалов решил обследовать архивы судебно-медицинской экспертизы: в них много важных сведений о несчастьях на воде. Обследовать не только у себя в Новосибирске, но и в других городах…
И не мешало познакомиться с диссертацией кандидата технических наук Натальи Алексеевны Притвиц о воронкообразовании: необходимо иметь об этом явлении более четкое научное представление…
И надо бы заглянуть в курс зоологии – уяснить работу плавательного пузыря у рыб: надо знать, как копировать человеку действие этого пузыря, чтобы с помощью своих легких регулировать плавучесть…
И еще нужно обойти библиотеки – нет, не для того, чтобы рыться в руководствах по плаванью (они все похожи одно на другое), а с целью подтверждения своего вывода: водовороты в несчастьях на воде неповинны…
Впрочем, почему только водовороты? Или, скажем, судороги? Разве он не обязан, разве это не долг ученого, коль скоро он занялся этой проблемой, досконально изучить вообще все, что имеет хоть какое-то отношение к водной среде – точнее, к последствиям общения с водной средою человека? Значит, что же получается?
Получилось, что предстоит прочесть – на худой конец, просмотреть – свыше тысячи статей и книг: столько авторов и названий выписал он во время похода по библиотекам. Гидродинамика, гидрология рек, спорт, спортивная медицина, физиология общая, физиология подводная, физиология авиационная, психология, болезни уха, проблемы переохлаждения, механизм эмоционального воздействия, физическое воспитание детей у нас в стране и за рубежом… Свыше тысячи статей и книг!
6
Недалеко от берега плавает загорелый человек, которому можно дать на вид лет тридцать пять. Плавает уверенно, даже изящно, но – только взад-вперед вдоль берега, не дальше двух десятков метров от него…
– Вам, конечно, удивительно, как это молодой, здоровый парень, умеющий плавать – и вдруг плещется тут вот, с ребятишками? А я, думаете, не удивляюсь себе?.. Знаете, где я работаю? Рулевым на катере у геологов. А это – вечно в походе, вечно на воде, такой человек должен плавать – бог ты мой, как! И я плавал: Енисей в низовье сразу после ледохода переплывал. Можете верить или не верить, а – точно…
Один раз вели своим катером на буксире баржу, ребята с баржи возьми да и пошуткуй: «Айда к нам, анекдоты свежие имеются!» Ну, сила же играет, я перелез через борт, ухватился за буксирный трос и пошел по нему руками перебирать. Только руки-то голые, а трос у нас в одном месте срощенный был, я и уколол ладонь о проволоку. От боли выпустил трос…
Ухнул в воду, а тут – вот она, баржа: подмяла меня днищем, вдавила в воду и поползла по моей спине…
«Ну, Колька, – говорю себе, – полихачил, теперь держись!»
Вывернулся лицом к днищу, отпихнулся руками да коленками – на метр ближе к корме; снова меня водой к днищу прижимает, опять я руками да коленками – еще на метр ближе к корме… Так и прошел под днищем все восемьдесят метров от носа до кормы. Кожи на руках как не бывало…
Ребята потом спрашивают, как же, мол, не задохнулся, как воздуху хватило? А я, по правде говоря, и думать забыл, как те йоги, что мне воздух нужен, об одном помнил: спасусь, если пропущу над собой баржу…
С того случая прозвище мне дали – чемпион. Дескать, чемпион по плаванию. И правда, если бы мне в то время в соревнованиях выступить, свободно чемпионом мог стать: играючи плавал, лучше рыбы в воде себя чувствовал. И вдруг…
Нет, не вдруг, конечно, это приключилось. На Новый год получаю от наших девчат записку – новогоднее пожелание. Пожелание – шутка. Девчата намекали, чтобы в обращении с ними гонор свой поубавил. Прочитал записку, посмеялся да и позабыл о ней тут же.
Долго ли, коротко ли – весна пришла. Енисей скинул шубу, улыбается под солнышком, к берегам ластится. И меня подзадоривает, дескать, что же ты, чемпион, купальный сезон не открываешь? Тут я и говорю нашим: так и так, объявляется заплыв на побитие прошлогоднего моего же рекорда. И поплыл…
Плыву легко так, жизни радуюсь, силе своей, весне, солнышку радуюсь – эхма!.. Вот уже и фарватер. Надо обернуться, поглядеть, много ли зрителей на берегу. Крутнулся в воде, смотрю на берег: ого, даже девчата пришли поглазеть на заплыв! Не к месту вспомнил новогоднюю записку девчат: «Коля-Коленька, распрекраснейший наш чемпиён, пожелание тебе такое: благополучно утонуть в нынешнем году вместе со всем своим форсом!..»
И в тот же момент почувствовал, вроде судорога по ногам прошла, какие-то они непослушные сделались. И воздуха вроде не хватать стало: а вдруг и впрямь мне нынче утонуть суждено?..
Верьте не верьте, а только начал я воздух хватать. А вместе с воздухом воду глотаю, тело все обмякло, тяжеленное сделалось, как свинцом налилось, и нет уж сил удержать его на поверхности. Позабыл я в один миг про чемпионский гонор да как заору: «Спаси-и-ите!..»
Как же, так вот и кинулись меня спасать! Парни стоят на берегу, похохатывают: дурачится, мол, Колька. Уже на добрый километр снесло меня вниз, тогда поняли наконец, что худо со мной, и погнали моторку. Выловили, когда почти без чувств был…
С той поры дальше чем на двадцать метров от берега – ни-ни! Со стороны смотреть – удивительно, поди?..
Нет, отчего же: врач обязан не удивляться той или иной болезни, а лечить ее. Страх – та же болезнь. Как и чем можно излечиться от него? Прежде всего – знанием. Коновалов хочет верить, что ему удастся вылечить многих людей, для которых вода еще не стала желанным другом и полезным помощником, приносящим здоровье, дающим огромное наслаждение своим физическим воздействием на тело, радость от сознания своего превосходства над водной стихие.
Древние греки, характеризуя человека малообразованного, говорили: «Он ни читать, ни плавать не умеет!» В нашей стране трудно сейчас найти человека, не умеющего читать, но вот что касается плавания – картина менее благополучная.
Но Коновалов убежден: научить людей плавать – это лишь полдела. Подавляющее большинство животных умеет плавать. Исключение составляет верблюд: идет ко дну, как топор. Но человек – не верблюд, он, самое совершенное существо на земле, не имеет права уподобляться топору. Для этого ему необходимо дать четкое представление о мнимых и действительных опасностях, подстерегающих его в воде. Главная из этих опасностей – страх. Когда у человека откроются глаза, когда он поймет, какие силы действуют в воде на пловца, какие и как, гипнотизирующее влияние страха исчезнет. Итак – знание.
И еще – самоутверждение. Френсис Чичестер, чье имя стало известным всему миру после того, как он в 65 лет совершил кругосветное путешествие на лодке, заявил по возвращении из необыкновенного плавания:
«В путешествие меня заставил отправиться страх – страх перед мысом Горн. Я прочел ужасные вещи, написанные людьми, проходившими его. И это подействовало, потому что мне ненавистна мысль, что я чего-то боюсь. Если что-то пугает меня, я должен обязательно попытаться преодолеть причину страха».
Конечно, может быть и другая крайность – легкомысленное отношение к воде, бахвальство, но тут уже просто самодисциплина нужна. Нормальное поведение пловца должно основываться на учете физиологических особенностей человеческого организма, на умении управлять своими чувствами, разумом, телом в самых трудных ситуациях. Коновалов убедился, что всего за несколько тренировок каждый человек – каждый! – может овладеть минимумом навыков, которые позволят даже слабо плавающему чувствовать себя на реке, в озере, в море ли всегда спокойно. Главное – не бояться!
Отсюда – кредо, которое исповедует, за которое готов биться Коновалов: научить плавать – полдела, а научить непотопляемости– основное. Об этом шел и наш с ним разговор.
А начался он с анкет. Они, заполненные, лежали кипой на подоконнике…
– Вот, собираю… Отлично понимаю, что полностью смоделировать в эксперименте на одном человеке условия пребывания в воде каждого человека, когда он начинает тонуть, невозможно. Чтобы материал был всеобъемлющим, чтобы можно было научно проанализировать причины несчастий на воде, надо получить как можно больше ответов на вопрос: «Как это было с вами?»
– Это все ваш ящик принес?
– Ящик? Нет, мой ящик по-прежнему пуст, а это мне… Это я думал, думал и додумался вот до какой штуки: ведь анкеты же можно просто ходить и распространять самому, ходить и распространять..
– Ну, и?..
– Обошел старшие классы трех школ в городе, побывал в физико-математической школе в Академгородке, установил контакты со студентами нескольких вузов, сделал заход по заводам, по молодежным рабочим общежитиям. Увы, данных все еще мало, хотя собранные анкеты и подтверждают мою точку зрения, что главная опасность, подстерегающая человека в воде, – страх… Но нужны еще данные.
* * *
Чем я мог помочь ему? И тогда родилось решение написать этот очерк – рассказать о работе врача-энтузиаста. Очерк был опубликован в «Неделе».
Публикация вызвала долгожданный поток откликов.
Я попросил у Коновалова разрешения процитировать одно из писем:
«Старые люди верили приметам и гаданиям (а сколько молодых, современных людей верит им!), и вот как-то в 1918 году к нам во двор зашла цыганка и предложила матери погадать. Время было трудное, жили бедно, я много болел разными болезнями, и мать попросила погадать на меня. Цыганка сказала ей, чтобы я остерегался высоты и воды, в них моя погибель.
Так случилось, что я в тот же день полез на вишню, сук подо мной сломался, я упал на острые концы досок забора. Это случайное падение послужило для моих родителей (да и, конечно, для меня) как бы подтверждением правильности гадания. Отец запретил мне лазать на деревья, близко подходить к воде, а тем более купаться. Лишь много времени спустя, ценою огромных усилий удалось мне преодолеть в себе страх, поселенный гадалкой.
Я уже не молод. Воду очень люблю. Много плавал. Отлично плаваю и сейчас (не в смысле стиля и скорости, а в смысле легкости и продолжительности). Не раз сам тонул, много раз был свидетелем гибели людей. Лично спас шесть человек. Я сторонник той мысли, что люди гибнут на воде не потому, что природа не наделила человека способностями и возможностями плавать, а главным образом потому, что люди теряются на воде… У каждого, наверное, сидит в душе своя „гадалка“, надо найти в себе силы изгнать ее раз и навсегда»
