Текст книги "Нет плохих вестей из Сиккима"

Автор книги: Геннадий Прашкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Лиса

1

Джинсы я переложил в картонную коробку.

Оставлю в сквере на скамье, кто-нибудь подберет.

Совсем новые джинсы. Наглый чел, а таких сейчас большинство, даже белые ядовитые пятна может выдать за стиль: ходят же нынче в джинсах дырявых, обшитых бусами и блестками, в суженных, в специально высветленных, в мятых.

Я шел по бульвару, невидимый гудел в небе самолет. Это меня не тревожит и не привлекает. Летит и летит. Когда-то я тоже летел. Куда? Память воспоминаний не сохранила. Никакой прежней жизни. Да и нынешняя возникла для меня с момента, когда в санатории появился Николай Михайлович.

«Он точно ничего не помнит?»

«Того, что было до аварии самолета, точно».

«У него, я вижу, денег даже на носки нет?»

«У него и носков нет, – ответил главврач. Чувствовалось, что он волнуется. – Атарáксия. – Так я впервые услышал это слово. – Он ничего не помнит, спокоен, как Бог. Полная необремененность тревогами. Стоики мечтали о таком состоянии. Зенон в Афинах под портиком Stoa учил их этому».

«Ну, на мудреца он не похож».

«Какой есть, лишнего не скажу».

«А что он умеет делать?»

«Не знаю. Пока ему ничего не надо делать. До определенной поры государство будет оплачивать его недуги. – Главврач был пухлый, щекастый, темные глазки нетерпеливо поблескивали, он часто и нетерпеливо вытирал пот со лба, наверное, боялся, что наживка (я) сорвется. Говорили они обо мне так, будто я ничего не слышал или не понимал. – Но практически он здоров».

«А где его дом? У него есть родные?»

«Мы не знаем. И он ничего не может сказать».

«Но кто-то пытался это установить? Милиция, телевидение, общественные организации?»

«Конечно».

«И ничего?»

«Совсем ничего».

Последний атлант сел на стул перед моей кроватью:

«Ты меня хорошо слышишь?»

Я кивнул. Я хорошо его слышал.

«Так вот, прикинь. Мне нужен чел с воображением. – Не знаю, на что намекал Последний атлант. – Если ты мне понравишься, я заберу тебя. Ты ведь практически здоров».

Я кивнул.

Меня не радовал, но и не печалил такой поворот событий.

«Скажу честно, ты чел странный, – наклонился ко мне Последний атлант. – Но ты пользуешься санаторным компьютером. Мне рассказали. А я как раз подыскиваю сообразительного парня. – Он засмеялся, поглядел на главврача, потом снова уставился на меня. Проверял. – Предположим, ты самовольно перепланировал квартиру, перестроил ее, скажем так, кардинально, сам путаешься, а официально никаких переделок не зарегистрировал. – Тесты Последнего атланта всегда отличались изощренностью. – А в твое отсутствие... ну, скажем, ты провел ночь не дома... – он с интересом следил за выражением моего лица, – в квартиру проникли воры. Понятно, со старым планом квартиры в руках, они же не знали о перепланировке. Посоветоваться не с кем, воры заблудились, никаких ценностей не нашли. Их действия?»

«Напишут жалобу властям».

Главврач разочарованно отвернулся.

Видимо, он решил, что наживка сорвалась.

Но Николай Михайлович неожиданно заинтересовался:

«Как ты сказал? Воры напишут жалобу властям? Что из этого?»

«Власти не знают, от кого поступила жалоба, – пояснил я. – Они не догадываются, что пишут им воры. Просто жалоба. Может, от соседей сверху. Или от соседей снизу. Может, им шум мешал. Хозяина квартиры крупно оштрафуют за несанкционированную перепланировку, то есть деньги он все равно потеряет. Так всегда бывает, – пояснил я. – Воры не возьмут, государство отнимет».

Главврач обалдел.

А Николай Михайлович обрадовался:

«Ты играть любишь?»

Играть я любил. Это выяснилось из следующего теста.

В школе идет родительское собрание. Директор обращается к гражданину Иванову: «Ну вот, знаете, пришла пора побеседовать о поведении вашего сына. На переменах он только и делает, что бегает за девочками...» – «Ну, подумаешь, – пожимает плечами гражданин Иванов, – все нормальные пацаны в этом возрасте бегают за девчонками!»

Главврач непонимающе моргнул.

Но я сразу уловил тонкость теста:

«С бензопилой?!»

Николай Михайлович был в восторге. Его фирма набирала вес. Он нуждался в сообразительных людях. Компьютерные игры вошли в моду, нужны были свежие и смелые идеи. Кстати, в санатории Последний атлант появился не случайно: в городе проходила благотворительная акция «Поддержи ближнего!».

«Программист возвращается домой, – не мог остановиться Николай Михайлович. – В темном переулке его встречают громилы. Один с ножом, другой с пистолетом. „Гони монету!“ Ну, кто они по профессии?»

«Провайдеры!»

Последний атлант был в восторге:

«Он мне нравится. Точно говорю, нравится!»

«Мы зовем его Сергеем Александровичем», – подсказал сияющий главврач.

«Какое длинное имя. Не каждый сможет такое выговорить».

«Настоящего никто не знает».

«Ладно, сойдет и это, – благодушно решил Последний атлант. – Пусть пока будет Сергей Александрович. Понадобится – переназовем. Лучше работать у меня, чем сходить с ума в вашем заведении».

«У нас не сходят с ума».

«Сходят, сходят! Не спорьте. Не наводите тень на плетень. Видел я ваш ограниченный контингент. Вместо прогулки ходят под себя. А у меня вы, Сергей Александрович, будете при деле. Мы даже из лютых „чайников“ выращиваем...»

«Самовары?»

«Наконец ты ошибся», – восхитился Последний атлант.

И обернулся к главврачу:

«Не раздумали отдавать?»

«Что вы! Что вы!» – запаниковал главврач.

«Успокойтесь. Я его забираю. Мы научим Сергея Александровича полезным навыкам. Он начнет приносить пользу людям. И однажды...»

«Вспомнит прошлое!»

«А вы что, исключаете такую возможность?»

«Нет, полностью не исключаю. Но потерять память легче, чем ее вернуть».

2

Потом была капитан милиции Женя Кутасова.

Однажды летом в мою дверь постучали. Последний атлант оторвался от монитора (помогал мне восстанавливать потерянный файл):

– Антре!

Дверь открылась.

Николай Михайлович пришел в восторг:

– Милиция! Ты посмотри! Милиция! Тебя нашли!

И с наслаждением уставился на белокурую женщину в милицейской форме:

– Неужели установили личность Сергея Александровича? Ну, говорите, говорите, не томите! Кто он у меня? Польский шпион? Шведский диверсант? Непальский бандит, скрывающийся от органов? – Было видно, что за разгадку этой тайны Последний атлант готов отправить меня в тюрьму.

– Ну что вы! Какой он бандит, – совсем смутилась гостья.

– А вы, наверное, из органов? Или командированы Интерполом?

– Да нет, я из сорок девятого отделения милиции, – представилась гостья. – Капитан Кутасова. Можно Женя, – засмеялась она. – Пришла неофициально. У нас сохранились некоторые ваши вещи. – Теперь она смотрела на меня. С сочувствием и с интересом смотрела. – В вещдоках – куртка, мы ее списали. И эта тетрадь.

И выложила тетрадь на стол.

Самка гиббона. Самец гиббона.

Сам гиббон, конечно, отсутствовал.

Я машинально перелистал страницы. Не помнил я никакой тетради, но раз капитан милиции, да еще такая милая, утверждает, что спасла ее вместе с курткой, значит, так оно и есть.

...подали большую миску супа. По размерам посуды я думал, что хозяин, вероятно, ожидает гостей; но каково было мое удивление, когда между разговорами он уничтожил все содержимое миски, затем налил полстакана красного вина, залпом выпил его, потом стакан сельтерской воды и приказал подать второе блюдо, которое заключалось в подобной же миске, но меньших размеров. Там находились три куска бифштекса, которые были уничтожены один за другим; при этом повторилось запивание их красным вином пополам с сельтерской водой.

Ума не приложу, зачем такое нужно выписывать.

Пока капитан милиции Женя Кутасова расспрашивала меня о делах, о текущих настроениях (она помнила меня обгоревшим, почти безжизненным), тетрадь листал Николай Михайлович. Microsoft – всемирный лидер по производству электронных граблей. «Зачем тебе это было нужно?» Ассемблер – язык программирования, позволяющий наступать на грабли несколько миллионов раз в секунду. Николай Михайлович высоко поднимал брови. Локальная сеть – технология, позволяющая получать по лбу, даже когда на грабли наступает кто-то другой. Интернет – технология, позволяющая наступить на грабли, находящиеся на другой стороне земного шара. Сетевая конференция – технология, позволяющая наступать не только на свои, но и на чужие грабли. «Может, это ты сам и придумал?»

И посмотрел на Женю:

– Тут последние листы выдраны.

– Да, выдраны, – подтвердила капитан милиции.

Форма ей шла. Юбка не длинная и не короткая, а какая надо. Казенные, но не тяжелые башмаки. Сама курносая, глаза серые. Правда, смотрела на меня с ужасом. Думала, наверное, увидеть безнадежного калеку, а тут... вполне... хоть наручники накладывай. У капитана милиции Жени Кутасовой, кстати, оказались довольно оригинальные взгляды на эволюцию. Она имела в виду мою игру. На ночном дежурстве иногда можно отвлечься на компьютер, а диски с моей «Эволюцией» продаются везде. Правда, она еще не все умеет, призналась Женя Кутасова. Не все операции у нее проходят как надо. Иногда от летучих рыб происходят птицы, а от прибрежных животных почему-то – смирные домашние. А люди, призналась она, вообще получаются какие-то не такие.

– А вы перебирайте, – посоветовал я. – Игра инвариантна. Природа тоже любит перебирать, поэтому у каждого свой предок.

Женя Кутасова мое заявление поняла буквально. Она так и думала! Вот только не знает от кого, как вид, произошли милиционеры. С толку ее сбивал начальник сорок девятого отделения полковник Китаев. Да, справедлив. Да, строг. Но поговорить с ним не о чем. После некоторого спора мы с Женей пришли к благородному выводу, что это не полковник Китаев туп, а может, нам о нам не хватает информации. А вот осел – это деградировавшая лошадь, Женя была уверена. А обезьяны – выродившиеся люди. О существовании Бюффона и его идей Женя Кутасова не догадывалась, но естественный отбор считала таким же обычным процессом, как, скажем, гравитацию или мытье посуды.

Говоря, она не спускала с меня серых глаз. Странно, да? Из огня вытащили обгорелое тело, а перед нею в кресле сидел вполне уверенный, спокойный тип в рубашке с длинными рукавами, в светлых джинсах. Русские кодировки – подарочный набор граблей для постоянных пользователей Интернета. Она тогда не знала, что шорты я принципиально не ношу. И рубашек с короткими рукавами не ношу. Дружественный интерфейс – резиновая накладка на ручку граблей. Мне столько пересадили донорской кожи, что, голый, я выгляжу, как поля Румынии с воздуха. Не стоит мне появляться на людях голым. Сплошные лоскуты, сплошные заплаты.

Только с лицом повезло. Оно у меня чужое.

Многозадачность – концепция, позволяющая наступать на несколько граблей одновременно. Разыскивая меня, капитан милиции Женя Кутасова хорошо изучила тетрадь. Последний атлант млел от восторга. Такие записи! Такая женщина! Жизнь налаживается! Ничего, что моя первая женщина оказалась милиционером, главное, ввязаться в драку.

– Вы, наверное, ученый?

– Не знаю, – ответил я.

– «Не знаю, не знаю!» Ну что вы заладили одно и то же? – удивилась Женя. Мы с нею не сразу перешли на ты. – Так обычно карманники отвечают. «Видел эту гражданку?» – «Не знаю!» – «Залезал к ней в карман?» – «Не знаю». – «Как у тебя оказался кошелек гражданки?» – «Не знаю». Придурок к придурку! – Капитан милиции не всегда следила за словами. – Приходите ко мне в гости, я научу вас определять вранье по интонации. – Везло мне в тот год на благодетелей. – Это совсем не так просто, как можно подумать. У нас, например, был случай, когда жена застукала своего мужа с любовницей. Она и не очень-то его ударила, так, без размаха, но он сказал даже то, чего не хотел говорить. Например, вспомнил, что в прежней жизни его звали Патроклом.

– Зачем вы мне это рассказываете? – обиделся я.

– А вам этот случай ничего не напоминает?

– Я и без ваших примеров знаю, что в прошлой жизни носил другое имя.

Мы подружились. Стали встречаться.

 
Всех тех, кто с подругой, изящной, упругой,
и выбритой в разных местах,
мечтает нажраться и сексом заняться,
терзает неведомый страх...
 

Капитан милиции Женя Кутасова (в домашнем халатике) заставляла меня вслух читать выписки из моей тетради.

 
...что, коль они в мае, от страсти сгорая,
в лесу остановят мопед,
в пылу наслажденья от совокупленья
найдет их веселый медвед...
 

Конечно, я отказывался от авторства. А Женя не верила, что Интернет забит такими стишками. Впрочем, воспринимала она их не как стишки, а как некую настоящую лирическую трагедию.

 
...и к парню-падонку, который девчонку
терзает, как иву пила,
шагнет косолапо, похлопает лапой
и спросит: «Превед! КАГ ДИЛА?»
 

Медвед (даже белый, даже без мягкого знака) к нам бы не подошел. Пусть Арктика для белых, не посмел бы он похлопать нас лапой по спине. Капитан Женя Кутасова немедленно бы его застрелила. Я читал это в ее мыслях. И губы (это я узнал позже) оказались у нее мягкие и сильные. Только увидев меня в душе, Женя заплакала.

– Я такой уродливый? – удивился я.

– Нет, ты совсем не уродливый. – По интонации чувствовалось, как она отчаянно врет. – Но раньше тебя как-то звали, да?

Какая разница? Я оставался Сергеем Александровичем – человеком, даже в жару носящим джинсы и рубашки с длинными рукавами. Впрочем, изучать тело капитана милиции Жени Кутасовой оказалось не в пример приятнее. Ведь я все делал как впервые. Женя это ценила. «Я часто о тебе думала, – шептала она. – Ну, после того, как самолет сгорел. Я ведь тебя из огня вытаскивала. Ты даже кричать не мог. Только бился, тебя судорогами передергивало, и весь пузырился».

Я этого не помнил.

«Откуда ты летел? Куда?»

Я, конечно, не помнил и этого.

«К кому ты летел?»

Не мог я ничего вспомнить.

«Все вы, мужчины, одинаковы! У нас на участке одного привлекли к ответственности за обман лично им покинутых женщин. Так он якобы не помнил ни одной. Пришлось предъявить рабочее досье и документальные фото».

На меня досье у капитана милиции не было.

«Ты не волнуйся, – просила она. – Просто пробуй вспомнить».

«Ничего не могу вспомнить».

«Ты не стараешься».

«Стараюсь».

«А если я поцелую вот так, – задыхалась она. – Или вот так? Правда, хорошо? Неужели тебя так никогда не целовали?»

«Я не знаю».

«Ну, ты у меня прямо придурок».

«Почему сразу придурок?» – не понимал я.

«А это я вспомнила. У нас в отделении допрашивали щипачку. Мордашка миленькая. Я сама допрашивала. Женщины редко становятся карманниками, а эта стала. Маникюр. Накладной ноготь, таким сумочку можно взрезать. Указываю на пострадавшую: „Знаете гражданочку?“ – „Не знаю“. – „Разве вы не ехали с ней в одном трамвае?“ – „Не знаю“. – „Разве вы накладным ногтем не разрезали у нее сумочку?“ – „Не знаю“. – Ну, прямо ничего не знает! Я даже вмазала ей. Ты не подумай, что у нас в отделении бьют, – спохватилась капитан Женя Кутасова, – просто мордашка у нее была миленькая».

3

На некоторое время я переселился к Жене.

Уютная трехкомнатная квартира – с узким, но длинным коридором, с тесной ванной и просторной кухней. Из спальни до туалета путь получался не близкий. Но куда торопиться? Вечера помогала коротать тетрадь с гиббонами.

...ищу место сисадмина. Гарантирую нормальную работу сетки любых размеров на любой стандартной платформе (WinOS, *nix, MacOS) и некривое совмещение разных платформ. Если надо, могу программировать на asm, java, c, c++ и все такое прочее. Есть опыт написания драйверов для Linux Mandrake 2.0, win2k, winXP. Веб-дизайн. Верстка.

Познания соискательницы нас смешили.

...тем, что не касается администрирования сетки, буду заниматься только за отдельную плату. Юзеров не консультирую. Понадобится закупать железо – чтобы деньги выделялись без соплей, или закупайте сами и не жалуйтесь после установки. Понадобится создание локального ftp, backup-sv или ещё каких-то сервисов – сделаю, но за отдельные деньги. И с самопальными приблудами разбираться не станy.

– Зачем ты это выписывал?

– Не знаю.

...чего хочу?

Первое. Свободный рабочий график. Понадобится, буду ночевать на рабочем месте, но постоянно торчать в офисе при нормально работающей сетке не желаю. Возникнут проблемы – есть мобила, личный транспорт.

Второе. Чтобы кормили в любое время и на халявy. Много не надо. Достаточно, чтобы в серверной стоял морозильник с пиццей и обычная микроволновка.

Третье. Постоянная связь. В любое время.

Четвертое. Никаких претензий к внешнемy видy. Явлюсь в прикиде а-ля Матрица, это мое личное дело.

Пятое. Заpплата от...

Шестое. Если в офисе крысы – не моя проблема. Зовите монтажников, пускай их кусают за пятки во время лазания по фальшпотолкам.

Седьмое. Никаких документов. Официально у меня нет даже начального образования.

И последнее, наконец. Каков бы ни был начальник, за домогательства сразу получит по фейсу. А повторится — гарантирую повестку в суд и убитую навечно сеть.

«Неужели такую наглую дуру могут принять на работу?»

«Я бы принял».

«За что?»

«За характер».

«Я тебя, Сергей Александрович, наверное, брошу».

Но сроков такого решения Женя никогда не указывала.

Я ее понимал и сроками не интересовался. Может, поэтому все и произошло так неожиданно.

Однажды ночью я услышал крик.

Ужасный, ужасный женский крик где-то в конце узкого темного коридора. В ванной. Или на кухне. Где-то там. В ужасной тьме. Я бежал по коридору, наталкиваясь на какие-то предметы, на ходу включая свет. Капитан Женя Кутасова, совершенно голая, стояла в ванной перед зеркалом. Не думаю, что ее испугало ее отражение. Загар, чудесные светлые груди...

«Что случилось?»

«Это ты! Это ты! Я подозревала!»

У Жени срывался голос.

«Я давно подозревала!»

«Что ты подозревала?»

«Сам знаешь!

«Да что я знаю?»

«А то, что ты баб сюда водишь!»

Я изумился:

«С чего ты это взяла?»

«Я сама видела! Только что!»

«Да объясни толком, что ты такое видела?»

Она всхлипнула.

И ответила совсем как я:

«Не знаю».

И так и стояла перед зеркалом, и всхлипывала.

Не обязательно накидывать халатик, когда груди такие красивые, правда?

Мой дом – моя крепость. В сорок девятое отделение, всхлипывала Женя, иногда приводят бомжих. Летом они черные, только не от загара. Капитан милиции Женя Кутасова всхлипывала и ждала, когда я заговорю, начну оправдываться. Ждала, когда заговорю, чтобы по интонации понять, вру ли я? В сорок девятом отделении, всхлипывала она, работают опытные люди. Обманщика им расколоть – как плюнуть. Один бомж, например, врал, что он художник, но по морде было видно – ничтожество. «А про тебя я теперь даже не знаю, что и думать», – всхлипывала капитан милиции Женя Кутасова. Откинув голову, распустив темные волосы по загорелым плечам, она жалостливо смотрела в смутное зеркало и никак не могла понять: ну почему ей так не везет? Работает в милиции, мужа нет. Был, да сплыл, дело известное. Подобрала меня, а я в ее квартиру баб вожу. Урод, всхлипнула она. Нравственный.

По моим глазам она видела, что я не вру.

Но этого ей было мало. Она хотела, чтобы я заговорил.

Оказывается, когда Женя находилась в ванной, в коридоре послышались негромкие легкие шаги. Так женщины ступают, мужчины не умеют ходить так легко. Она решила, что я решил ее разыграть, что сейчас появлюсь в ванной, а она без халатика... ну и все такое прочее... вся подобралась, чтобы красивее увидел...

А увидела сама.

Молодую женщину.

С пучком рыжих волос на голове.

Ну, знаешь, всхлипнула она, прическа колхозницы – крендель и пучок.

«Если ты прячешь у меня в квартире гулящую девку, то зачем? Она вечером уйти не успела? Где ты ее прячешь? – всхлипывала Женя. – Почему у нее юбка сатиновая, доисторическая, с блеском, как до революции? Где ты нашел такую, чтобы крендель на голове? Забирай свою сучку и выметайся!»

«Да подожди ты!»

Но остановиться Женя не могла.

«Спряталась, наверное, где-нибудь под кроватью? Я ей глаза выцарапаю! Она же все видела, что мы с тобой вытворяем! – вдруг дошло до капитана милиции. – Она же все слышала!»

«Никого тут нет. Успокойся».

«Не ври, не ври! Ты – урод! Ты хуже урода!»

На этот раз определение нравственный она упустила.

«Показывай, где видела? – не выдержал я. – Куда она делась?»

«Убежала, конечно».

«А дверь хлопала?»

«Не знаю».

Мы проверили. Дверь была заперта изнутри.

«Вот сучка! Она в окно выпрыгнула!»

«С седьмого этажа? Смотри. Балконная дверь тоже заперта».

«Ну, я не знаю, – всхлипнула Женя. – Одна с балкона прыгает, другой ничего не помнит! Рыжая она была! Я же видела! И крендель на голове, как венская булочка! – Все еще всхлипывая, Женя немножко приободрилась. – Если найду кого-нибудь, убью!»

«Ладно, убьешь», – согласился я.

Мы прочесали всю квартиру. Заглянули в спальню, в предполагаемую детскую, кухню, в кладовку, в туалет. Конечно, никого не нашли, но меня Женя выгнала. Неделю мы даже не перезванивались. А потом Женя возникла. Подышала неровно в трубку, показывая, как она страдает, и спросила:

«Ты хочешь прийти?»

Я хотел.

И в ту же ночь увидел рыжую.

Да, прическа у нее оказалась не ахти. И юбка не ахти, длинная.

Неизвестная рыжая девушка стояла в кухне на табуретке, рылась в карточках на полочке, ни ног по настоящему не увидишь под такой юбкой, ни попы. Свет не включала, но смутные отсветы, проникавшие в окно, подчеркивали силуэт.

Я заорал.

От неожиданности.

Капитан милиции примчалась мгновенно.

«Ага! Ага! Опять она? – в руках у Жени было табельное оружие. – Ее не найду, тебя застрелю! Надоело! Ты только посмотри, она рылась в моих рецептах! Где она? Не ври! Точно, в рецептах рылась! Я их недавно переписала!».

«Прекрати! Зачем ей твои рецепты?»

Тогда Женя заплакала:

«Не оставляй меня одну перед зеркалом».

Мы молча отправились обыскивать квартиру.

Проверили окна и двери. Проверили все уголки, где мог прятаться взрослый, и даже где ребенок не мог спрятаться. Заглянули даже в унитаз, чтобы быть спокойней. Не вынырнет же она оттуда? Конечно, ничего не нашли, но на следующую ночь капитан милиции Женя Кутасова (я ночевал дома, не пришел) снова увидела все ту же рыжую в сатиновой юбке и в блузке из какого-то грубого полотна. «Это где ее так обшивают?» Страшась привидений, капитан милиции Женя Кутасова теперь даже в туалет ходила чуть ли не в форме. Страдала:

«Не хочу жить с твоими сучками».

«Они не мои. Они, скорее, твои».

«Все вы так говорите!»

Не знаю. Наши страдания обычно вызваны нашим невежеством.

Из ста сорока двух пассажиров сгоревшего самолета выжил только я.

Почему? Не знаю.

Зачем? Не знаю.

Ни памяти у меня, ни прошлого. И никого я не водил в квартиру капитана милиции Жени Кутасовой. Это она из принципа меня доставала: «Видишь, ты ушел, и сучек твоих нет. Наверное, у тебя ночуют». И добавляла со странной интонацией (может, врала): «Не хочу тебя видеть. Не приходи».

4

Солнце светило.

Пахло скошенной травой.

Картонную коробку я держал подмышкой.

Потом присел на зеленую деревянную скамью перекурить.

Текущая мимо «Иероглифа» толпа казалась мне очень яркой.

Все же странно, думал я, с чего это капитану милиции Жене Кутасовой стали являться призраки? И почему рыжие? У призраков не должно быть цвета. А рыжая – это цвет. И какого черта вдруг позвонила какая-то Ли́са? Зачем мне это? Надо было ответить: не нужна мне тетрадь!

Но почему-то я согласился встретиться.

Самка гиббона. Самец гиббона. Последних листов в тетради не хватало.

Может, их выдрала сама Женя, чтобы записать на оборотной стороне новый рецепт тортика, а кто-то ищет странички? Я отчетливо помнил края отрыва, отдельные, сохранившиеся на бумажных зубцах слова.

 
майор
Дело партии
Многие этого не понимают
мешают другим
телефон
Пушкина
Калапе
всех стран мира
астрономических мироедов
пролетариата
в органах работают
органах много
книг
Филиппова
«Зеленый луч в древнем Египте»
мерами пресечения
настроениях
принимала
раз жаловалась на странности
Од
Обыкновенный пожилой
выступает в роли наставника
сложнейшему пути
Майор
В папке перед ним лежали
В той же
имена которых
с родной дочерью
мной
узнав, что я каждый
 

Странно, да?

Какой-то майор. Какое-то дело партии.

Телефон, опять же... Пушкин... Все страны мира... Астрономические мироеды... Последние мне даже понравились... И что за Филиппов?.. И что лежало в неведомой папке?

Не знаю.

Я не пытался это расшифровать.

И согласился на встречу с неизвестной мне Ли́сой больше потому, что в такой солнечный день просто грех сидеть перед монитором. А заодно, решил, можно оставить на скамье коробку с джинсами. Кто-то найдет, обрадуется.

Лет десять назад, в самый разгар перестройки, так повезло Паше.

В парке на старой деревянной скамье он нашел красивую кожаную папку.

По словам Паши, он взял папку не сразу. Долго колебался. Совесть все-таки, ее просто так не скрутишь. Но взял, взял. Позорно взял: не оставлять же бомжам, пропьют. В папке лежало пять миллионов рублей (по тем временам примерно 900 баксов), пейджер, чистые бланки непонятных финансовых договоров и компакт-диск с еще более мутной информацией. Бланки Паша позорно сбросил в ближайший почтовый ящик, а на случайные миллионы купил видеомагнитофон Thomson 6790. Настоящая топ-модель: стереозвук, поддержка NICAM, монтажные функции, экранное меню, цветовой процессор, и сам аппарат не какой-то там, а Multi System. Пейджер продал барыгам («купим всё!»), а в папку (тисненая кожа, прихотливый орнамент) уложил черновики своего альтернативного романа. Кстати, тип, потерявший папку, вполне мог устроить Паше флэш-моб, но почему-то никаких посланий на эту тему не последовало.

5

Кафе «Иероглиф».

Напротив – ночной клуб «Кобра».

Колонны, крошащийся серый кирпич, кривая черная лиственница.

Власти города не раз пыталась спилить лиственницу и снести злачное заведение, но общественность, поддержанная депутатами, ни старинное здание, ни траурное дерево в обиду не давали.

Посетителей в кафе почти не было.

Ну, сидела невдалеке смуглая девушка с распущенными волосами. Вид задумчивый, умный, но окажись она Ли́сой, я был бы разочарован. За соседним столиком бормотал в мобильник бритоголовый чел. «Что там с моей машиной?» Я прекрасно слышал всю беседу. Для меня это не проблема. «Хонда-Авансир» двухтысячного года», – бормотал бритоголовый чел. – Пробег по одометру семьдесят девять тысяч километров». – «Масло часто меняли?» – «Само собой». – «То есть редко?» – «Ну, пожалуй, редко». – «Вот и результат. Игольчатый подшипник на верхнем валу износился, разрушился, часть иголок упала в картер. Куда им еще падать? – Далекий мастер относился к своей работе с повышенным уважением. – А потом одну затянуло в заборную часть фильтра». – «И как перспектива?» – «А вы как хотите? Быстро или надежно?» – «И так, и так». – «Мы бы рады, да мастера нарасхват». – «А если разумная цена?»

В смутной глубине кафе оттягивалась развеселая компания, я их рассматривать не стал. Не стал рассматривать и девчонок, устроившихся на высоких металлических табуретах бара. Явно сбежали с уроков. Зато с удовольствием увидел Конкордию Аристарховну.

Она помахала мне узкой рукой в черной перчатке.

Я обрадовался. К таким, как Конкордия Аристарховна, электрики без вызова не приходят, таким, как она, не звонят девчонки с улицы – себе выйдет дороже. В чудесном возрасте Конкордии Аристарховны не прячут седых волос, но брови подводят и губы нежно подкрашивают. Про себя я называю Конкордию Аристарховну Люси. Помните, у битлов? Lucy in the sky with diamonds? Кроме того, она напоминает известную ископаемую леди из Южной Африки. Ту тоже прозвали так. Возраст за три миллиона лет, но, думаю, Конкордии Аристарховне ничуть не меньше. «Убить время – это так просто, не надо даже прицеливаться». Так говорит Конкордия Аристарховна, когда я жалуюсь на избыток свободного времени.

Нежный запах хорошего табака, неагрессивных духов, чего-то загадочного.

На смуглой шее, посеченной нежными множественными морщинками, прелестное серебряное ожерелье.

Усаживаясь за столик, на всякий случай глянул на девушку с распущенными волосами. Позорная девка, сказал бы Паша. Нога влево, нога вправо – сейчас так не ходят. А вот Конкордия Аристарховна... А вот Люси... Паша, рассказывая про Конкордию Аристарховну, всегда восторженно пускает слюну. «Ей под сто, а жрет коньяк не так, как эти позорные девки в „Кобре“. Даже словечко жрет звучит у Паши восторженно. «Ну, пусть не под сто, пусть под девяносто, все равно жрет! Ойлэ с двух рюмок позорно начинает карабкаться мне на колени, а костенурка – так Паша прозвал Конкордию Аристарховну – пьет сколько влезет. В нее много влезает, не смотри, что она изящная. Она – монстр. Она – монстр монстров. Мы с Ойлэ ее обожаем. Интересно, зачем она вернулась из Америки?»

6

Когда-то Конкордия Аристарховна была яростной комсомолкой.

В буднях великих строек, в веселом грохоте, в огнях и звонах, здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых! Все у нее складывалось. Нет нам преград ни в море, ни на суше. Все горело в ее красивых руках. А в результате только пять лет назад вернулась из США в наш город.

Страна мечтателей? Да. Страна ученых? Конечно. Но лет пятьдесят, не меньше, Конкордии Аристарховне даже думать не рекомендовалось о возвращении на родину. Всеведущий Паша не раз намекал, что костенурка (тонкие узкие руки, изящная походка, ласковый, все понимающий взгляд) когда-то позорно обидела нашу Родину. Некая несоразмерность чувствуется в таких намеках, но только на первый взгляд. Когда фашисты, начав войну с СССР, оккупировали Западную Украину, костенурка жила во Львове. Именно ей поручили ликвидировать некоего полковника СС Курта Людвига. Это имя тогда многим леденило кровь. Ходили слухи, что Курт Людвиг лично и жестоко пытает всех, кто попадает в его застенки. Аусвайс юной комсомолке заменяла ее волшебная красота. Стоило ей улыбнуться, беспомощно взмахнуть ресницами – таяли сердца самых неподкупных патрульных.

Но какой-то придурок устоял.

Юную красавицу втолкнули в тесный кабинет.

Вблизи полковник СС производил странное впечатление.

Конечно, идейный жестокий враг. Но при этом – действительно белокурая бестия с пронзительными голубыми глазами. Спортивен, умен, воспитан. Ко всему прочему, полковнику шла черная форма. И он, конечно, сразу понял, зачем бродила вокруг его штаба чудесная вестница смерти.

Глухая ночь.

Страшный кабинет.

Часовой за плотно запертыми дверями.

А еще – французский коньяк, бразильский шоколад, прочные немецкие презервативы.

Любовь. Неистовая.

Тебе этого не понять, втолковывал Паша.

Ты позорно не помнишь даже своего собственного прошлого.

Черному жениху, ну, сами понимаете, эта мрачная эсэсовская форма, намекал Паша, разрешения на брак пришлось просить у самого фюрера. А вот со стороны невесты никаких просьб к товарищу Сталину не последовало. К тому же подпольщики, уязвленные неожиданным поворотом событий, незамедлительно приговорили предавшую их комсомолку к смертной казни. Правда, повесить удалось только полковника. Буквально за неделю до того, как он повис на перекладине каких-то ворот, полковник откомандировал молодую жену к союзникам в Италию. Оставшись вдовой, нежная, тогда еще совсем не доисторическая Люси влюбилась в одного из влиятельных советников дуче. Черноволосый, смуглый советник очень много говорил, еще больше жестикулировал, даже в постели, но рядом с ним Конкордия Аристарховна чувствовала себя надежнее, чем с полковником СС.