Текст книги "Новое время (СИ)"

Автор книги: Геннадий Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Света, представилась она и протянула руку для пожатия.

Босс тоже представился и галантно облобызал почти детские пальчики. Жена при этом искренне поперхнулась.

– Я корреспондент А и Ф, – сказала Света, – вас невозможно нигде застать, вот и пришлось напроситься в гости. Я понимаю, вы человек занятой, но может быть, в процессе завтрака расскажите, пусть очень кратко, но хоть что-то. А то ведь факт есть, а информации никакой. Отсюда полезут сплетни и небылицы, а за ними самые фантастические выводы.

– Вот такая получается проза жизни, – продолжил Босс, – хорошо, но мне сегодня действительно некогда. Записывайте выжимки, а при случае сочиним развернутое интервью.

– Очень даже годится. Спасибо! – обрадовалась Света.

За чашкой кофе Босс озвучил усеченный вариант Жекиной придумки, откланялся и нырнул в небесную синь.

У Жеки утро было привычным и обыденным. Мысли в основном крутились возле Леночки, а руки проворили легкий завтрак. Бабушке по английскому обычаю овсянку, а себе боржоми из холодильника. Небольшой сюрприз ждал чуть позже. Все три комплекта трудовых договоров со Славиком были подписаны черными чернилами довоенной перьевой ручкой. Все три автографа имели нажимы, росчерки, а если приглядеться и вчитаться, то гласили буквально следующее: О.Жен, эск. Х. Брут и Т. Дериоло. Конечно, Жеку это несколько озадачило. Но только немного.

– Ясен перец, – подумал он, – настоящих буйных, которые надуются и станут читать эту хрень на пяти листах с кучей сносок и перекрестных ссылок в природе не водится. Да и подписи при здравом уме и трезвом рассудке никто не рассматривает. В результате договора легли в папку, а Жека имея к тому вескую причину, метнулся к Леночке. Но так уж бывает в жизни, что на самом старте радужных надежд появляется препятствие, которое не объехать, не обойти и даже на него плюнуть как-то не с руки. Этим препятствием был Босс. С ним Жека чуть не столкнулся едва только начал вылетать с балкона.

– Женек! Ты ли это, аль не ты? Спозаранку да с деловыми бумагами. От ведь что творит жизнь с простым крестьянским парнем. – ерничал Босс.

– Сам такой, – ответил Жека и показал свою досаду, как только сумел.

– Куда ноги несут? Пострел. – продолжал Босс.

– Договора сдавать везу, ослеп что ли.

– А на подпись, почему не представил.

– За тебя моя бабушка подписала. Так и написала Ты Дурила.

– Правда, чтоль? Покаж сей секунд.

– Поехали к Мишаньке там и насмотритесь. А потом к Славику строгать прогресс всего человечества.

Глава 7

Предприятие

Слава встретил троицу у ворот предприятия как старых закадычных друзей и сразу потащил показывать свои владения. Весь его цех помещался в одном длинном, но невысоком ангаре, поделенном на участки стенами. После проходной начинался склад готовой продукции, за складом участок упаковки, потом сушка, перед ней малярный цех, резьба, распиловка и заканчивалось все художкой – маленькой комнаткой, где работала Людочка – дизайнер. Отдельный вход имела небольшая столовая. Во всех помещениях блистала хирургическая чистота.

– Когда же вы успеваете убираться? – искренне удивлялся Босс.

– Всегда. У нас убирают помещения в течение всего рабочего времени и после работы, – и Славик кивнул в сторону женщины, которая протирала подоконник.

– Вот ведь чудо из чудес, – продолжал удивляться Босс, – отродясь такого не встречал, чтобы в столярке и такая чистота.

– Мало кто видел, – согласился Славик, – чистота дисциплинирует, чистота – это наше все.

Конец осмотра пришелся на столовую – небольшое, очень уютное помещение, разделенное бамбуковыми ширмами по которым вились живые растения и в центре каждой был встроен круглый аквариум с рыбками. Последней точкой в осмотре стал полдник, состоящий из крупного антрекота с овощным гарниром и пудинга с фруктовым морсом на сладкое.

– И почем ныньче такие полдники для трудового народа, – поинтересовался Мишаня.

– Ни почем, – ответил Славик, – трудовой народ полдничает раз в день за просто так. За счет предприятия.

– Правда, чтоль, – засомневался Жека.

– Вот те крест, – заверил Славик.

– Ну, ты даешь, да ты герой капиталистического труда, – резюмировал Жека.

– Что-то я как то не наблюдаю минусов, сомнительно с непривычки, – сказал Миша.

– Как ни крути, а для вас минус точно есть, на предприятии пить нельзя, – сказал, как отрезал Славик.

– Так это и ежику ясно как божий день, – согласился Босс.

– Да чего тут. Порядок есть порядок. Если уж припрет, мы и за ворота выйдем – не бары, чай, – предложил решение Жека.

– Нет, мужики, если припрет, то лучше совсем в этот день не приходить. У вас же график свободный, помещение отдельное. Вон за стоянкой для вас бокс освободили. Ключи на вахте. Хоть днем, хоть ночью. Пришли, поработали и летите себе с Богом. А на работе только трезвые – такое у меня правило.

– Да не слушай ты его. Все будет честь честью, заверил Босс, – нам у тебя нравится.

Рабочее место магов и волшебников представляло собой вместительное капитальное строение – бывший бокс на три грузовых авто. Оно было оборудовано теплом, светом, водой, канализацией, тремя воротами и двумя дверьми с торцов здания. Чистота, как и везде, была кристальной.

– Во, – сказал Босс, – кран-балка.

– Куда сбегать, – поинтересовался Жека.

– Кран-балка, неуч. Подъемный кран такой, что бы на тебе доски не возить.

– Рабочий, – поинтересовался Босс у Славика.

– Обижаете, сударь. Металлолом мы сразу сдаем. Вы повнимательнее осмотритесь. Что еще потребуется для качественного результата труда?

– Бревно, метра два и толщиной полметра. Чтобы сидеть, когда заряжать будем. И еще, куда документы сдать. Лена, где работает, – как бы по делу поинтересовался Жека.

– Договора мне, а Лена завтра будет. Она сама вас найдет. Прихватите с собой паспорта, трудовые, ну и остальное для оформления. Часов в 10 утра будете?

– Будем, – выдохнул Жека. Босс и Мишаня при этом не выразили радости на лицах.

– Ну вот, а я все, что нужно приготовлю.

– Еще лаги, куда доски ставить, добавил Босс.

– Не вопрос. Полдники по расписанию, пропуска на вахте, ключи там же. Если что упустил, говорите. Все что смогу будет, – обнадежил Славик.

– А чего, собственно тянуть? Можно и сегодня начать, если есть что для пробной партии, – предложил Босс.

– О! Вот это по-нашему, – обрадовался Славик, – без затягивания и промедлений. Не успели глазом моргнуть, как все было готово. Подвезли доски, положили лаги, вместо бревна поставили мягкие стулья. Мишаня метнулся, привез пару мешков с отходами. Их аккуратно разложили между лагами и невзначай подсунули волшебные палки. На лаги поставили пачки досок и собрались запустить процесс, но в дверь просочилась Люда – дизайнер.

– Вячеслав Сергеевич, – немного растягивая слова, обратилась она к шефу.

– Людочка, я сейчас занят, потом обсудим твой вопрос.

– Вячеслав Сергеевич, – не услышала его Людочка, – понимаете, я сделала эскиз "Утро" и там волна идет слева на право, как солнце встает, т. е. налево.

– Люда,– прорычал Славик, – я занят.

– Это очень важно, – продолжала Людочка,– я быстро, а то все испортится.

– Что испортится?!

– Резчики взяли, и листики вырезали налево, а цветочки направо. Понимаете, получается, что цветочки не рады солнцу. Дисгармония получается.

– Какие цветочки, какому солнцу, какая дисгармония, – ты понимаешь слово, я занят. Ради всего святого не мешай нам работать. У нас сейчас очень важный момент.

– Так я, поэтому и пришла, чтобы предупредить.

– Да ситуация серьезная, – вклинился в разговор Жека, – но это на первый взгляд. Он взял Людочку под локоток и повел показывать, как растут листочки и цветочки на клумбе.

– Видишь, Людок все не так однозначно, – ворковал Жека, – дунул ветер и листочки цветочки туда-сюда, а гармония на месте. Также и с досками – дунуло у резчика в голове, листочки в другую сторону повернулись, а все равно красиво. Вся гармония на месте.

– И вы думаете, такая доска полетит?

– Не то слово, как реактивная!

– Ну, тогда я пошла.

– Иди, иди, заботливая ты наша, – напутствовал ее Жека.

– Лихо ты ее, – подивился Славик.

– Практика. Мне с художествами часто встречаться приходится, – сказал Жека.

Минут через сорок первый рабочий день был закончен и троица, сдав ключи на вахту, вылетела за проходную.

– А на стульях колдовать сподручнее, – сказал Мишаня.

– Ясно дело, но туману меньше,– поддержал Босс.

На следующий день Жека начал собирать на работу друзей уже в восемь часов.

– Хватит кошмарить народ! – рычал на него Босс, – тут лету полчаса, а ты ни свет, ни заря кровь пьешь!

– У него засвербило и зачесалось, – поддакнул Мишаня, – он в Людочку влюбился, ишь как она ему вчера про листочки вправляла.

– Балаболы, – нервничал на это Жека, – первый раз в жизни пофартило увидеть капитализм с человеческим лицом, так хоть на десять минут раньше можно приехать. Людьми прикинуться. Вы, кстати, документы взяли? Давайте мне в папку, а то через дырявые карманы потеряете.

– Людьми нам прикидываться ни к чему. И так ясно кто да что, а тебе это никак не угрожает. На лбу бегущей строкой написано "чувычка".

– Что за чувычка, – поинтересовался Жека.

– Это чебурашка только без ушей и в голове с мякиной, – просветил его Босс.

Так непринужденно общаясь, братва подлетела к предприятию за полчаса до начала рабочего дня.

– Раненько вы сегодня. Сразу видно люди ответственные, – приветствовал их вахтер, вручая ключи, – я в столовую позвоню, там кофейку согреют, если вдруг захочется.

– Спасибо, брат, – сказал Босс, – пока не нужно, если через полчасика, то самое то, – и продолжил, отойдя на некоторое расстояние от проходной:

– В передовики попали. Вот ведь порой не знаешь, что лучше старый однополчанин или две таблетки снотворного и одну пургена выпить.

За время их отсутствия удобные стулья заменили на бревно, чтов общем то, не сильно обрадовало, но мутить так мутить. Закрыли дверь, расселись, помычали, поскучали – все честь по чести, а то вдруг на камеру снимают. Надо поддерживать реноме, как говорят французы. Жека украдкой глянул на часы – до десяти оставалось еще семнадцать минут. Он заерзал.

– Сиди смирно,– сквозь зубы прошипел Босс, – в задницу занозу загонишь. Передовик одиночка.

Обстановка не располагала, поэтому Жека оставил выпад без ответа и стал думать как всего через четверть часа увидит Леночку и .... И пригласит ее в самое романтичное место. Где бывают такие места, он пока не знал, но был уверен, что найдет. В этом месте обязательно должны быть свечи, лотосы в прозрачных чашах, тяжелые портьеры и очень лиричная музыка.

До десяти осталось пять минут, он уже собрался взять инициативу и закончить этот бедлам, но Босс опять процедил сквозь зубы: Сидеть. Полемика была не уместна, пришлось покориться. Пытка закончилась аж десять минут одиннадцатого.

– Все, – сказал Босс, – готово, проверяем.

Еще десять минут выборочно брали из стопок доски и катались на них по цеху. С каждой минутой Жека все больше осознавал, что евангельское "не убий" писано не про него и кровожадно поглядывал не Босса.

Но вот шоу закончилось и в проеме открытой двери в солнечных лучах, вся воздушная и с протуберанцем возникла она и она шла, нет плыла к нему. Боже плыла она, та, которая занимала все его мысли и волновала сердце последние полтора суток – без малого вечность. Но на солнце наползли тучи, а светлого ангела закрыла фигура Мефистофеля – в двери нарисовался Славик.

– Надо же, принесло, – огорчился Жека.

– О! Вот это я понимаю, вот, что значит рабочая закалка. И что уже готово? – затараторилон.

– Готово, – сказал Босс, – доски можно забирать, а лаги и щепки не трогать.

– Будет сделано, – принял тот к исполнению, – а документики прихватили? Леночке отдайте, она сейчас копии снимет и вернет.

– Ага, я ей сейчас отдам, – вызвался Жека, – идите кофе пить, я приду.

Она стояла в сторонке, ветерок чуть раздувал ее каштановые волосы, самую малость раскосые глаза смотрели немного наивно и очень по-доброму. Нимфа. Жека обогнул Славика, подошел к Леночке, поздоровался, и начал копаться в папке явно затягивая время.

– Да тут особенно и искать не чего, – сказал он, когда коллеги со Славиком отошли на десяток шагов, – забери вместе с папкой, здесь ничего другого нет. Просто я хотел тебя пригласить вечером...

– В ресторан, потом в ночной клуб, а потом пить кофе до утра, – съязвила Леночка.

– На концерт, – удивляясь, сам себе вдруг ляпнул Жека.

– На концерт!? Сегодня? Не ожидала. Вечером?

– Ну да вечером. Днем только детские бывают.

– Договорились, спасибо. А куда?

– В концертный, конечно. Ничего иного в голову свежеиспеченному кавалеру не пришло. Да, собственно, он искренне предполагал, что концерты бывают только в концертных залах.

– К началу буду у входа, – мотыльком порхнула Леночка.

– К началу, а когда у него начало. А вообще-то концерты сегодня есть? Вот засада.

Никакой афиши про концерты на сегодня возле концертного зала не было, но Жека решил идти до конца и зашел в кассовый зал, где у окошка скучала молоденькая кассирша в манишке.

– Концерт сегодня есть, а билетов на него нет. Кончились.

– Мне нужно, понимаете у меня любовь, – откровенно признался Жека.

– Понимаю, – душевно согласилась кассирша, – но пока нет. Собирались два сдать, если сдадут, то я для вас оставлю. Через пару часов билеты сдали, и кассир вручила их Жеке.

– Пусть у вас все будет хорошо, – напутствовала она.

На этот случай была заготовлена благодарность – шоколадка Бабаевской фабрики, но сейчас она показалась какой-то куцей, просто, ни к селу, ни к городу.

– Спасибо преогромное, – сказал он, – я щас. И пулей выскочил из кассы. На соседней улице находился фирменный кондитерский магазин, а в витрине была выставлена здоровущая шоколадка, чуть не метровой длины.

– Нет, – сказала про нее администраторша, – она не настоящая, бутафория. Самая большая вот, – и она показала на шоколадку порядочных размеров, но значительно меньше чем в витрине.

– А побольше никак? – канючил Жека.

– Побольше это пять килограмм развесных конфет, – вроде как пошутила администратор.

В общем, к кассирше он прилетел с самой большой шоколадкой, какую только нашли в магазине.

– Вот, – сказал он, – пусть у вас всегда все будет слаще меда.

– Ничего себе шоколадина, – удивилась девушка, – спасибо огромное. Когда я ее съем, то коробку поставлю на видное место, буду говорить, что это от благодарных зрителей.

– Во-во,– подумал Жека, – в магазине тоже, небось, весь шоколад сгрызли, а говорят бутафория.

Концерт начинался в девятнадцать, а Жека в компании с огромным букетом начал фланировать у входа уже с восемнадцати. Надо сказать, что такая поспешность стоила ему немало нервов. Конечно, раздражает, когда у тебя через каждые пять минут спрашивают лишние билеты, но это еще не беда, хуже другое. Разговоры окружающих сводились к тому, что это не нормальный концерт поп или, в крайнем случае, рок направленности, а самый что ни на есть симфонический и, вероятно, с уклоном в кавказскую народную музыку, потому, что главный у них был какой-то Гергиев.

Сам Жека один раз слушал, а вернее смотрел, как играли классическую музыку. Было ему тогда лет семь. Бабушка взялась приобщать к высокому искусству и отвела на балет. Сидели над оркестровой ямой, и Жеке было хорошо видно как кто и на чем играет. Особенно понравился толстый барабанщик, который изредка заходил из боковой двери, брал колотушку, несколько, раз стукал по здоровущему барабану и опять уходил за дверь. Жека все время сидел и гадал, придет еще барабанщик или нет, и ковырял в носу, потому, что бабушка впотьмах все равно ничего не видела. Потом, видно, барабанщик совсем устал ходить взад вперед, положил свою колотушку в специальный чемодан и ушел совсем. Сейчас это было второе свидание с классической музыкой и в душе егозило сомнение, что Лене это может здорово не понравиться.

– Все коту под хвост, – переживал Жека. Оставалась одна единственная надежда на кривую, которая может вывести в нужном направлении.А народ все прибывал да прибывал. Привезли бабушку в коляске, по виду лет сто пятьдесят, а может, и нет, да кто его разберет этот женский возраст. Мальчик с бабочкой и опрятными родителями за ручку. Молодая пара с грудным младенцем – оставить, наверное, не с кем. Шпана мелкая лет по двенадцать – пятнадцать в шортах и шлепках на босу ногу. Этим где ни свистеть только, посвистеть. Устроят они тут концерт. Футбольные фанаты стенка на стенку. И другого народу всякого столпотворение просто.

– Ох, попал я, – нервничал Жека. Наконец прилетела Леночка, вся запыхалась.

– Я прямо с работы, вся бегом, даже домой переодеться не успела. Жека преподнёс букет. Манерно так, чуть разве колено не приклонил.

– А я думала, джентльмены перевелись, – просияла Леночка.

– Нет, – ответил Жека, – их не так, чтобы очень много, но попадаются.

Вошли в зал, заняли свои места. А народ все шел и шел. Кому мест не хватило, встали в проходах по стеночкам, кто-то уже присаживался на ступеньках с краюшку. Лена сияла как именинница, и это вселяло надежду, что пронесет.

Началось. Музыканты с инструментами расселись на стульях. В зале захлопали. Ни кто не свистел. Даже те пацаны с пляжа аплодировали ладошка об ладошку. А потом зал просто взорвался. Вышел мужик. Небритый. В черной хламиде. Поклонился. И пока он это все делал, кто только мог повскакивали с мест и хлопали так, что стены дрожали. Что происходит понять трудно. Ничего не оставалось, и Жека делал как все. Мужик поднял руки вверх, все сразу сели и наступила тишина.

– Гипнотизёр, наверное, – успел подумать Жека. Но тут началась музыка. И музыка была про него, про Жеку, про все, что с ним случилось и про его любовь и про всю его жизнь, которая была, есть и будет, про все на свете и про сам свет. Потом все стихло, потом опять. Потом стихло и аплодисменты. Следом другая музыка, но про тоже и еще, еще и еще. Закончилось. Маэстро поклонился, поклонились музыканты, а люди уже несли цветы, много цветов и Леночка отнесла свой букет, и Жека был рад, что она так сделала.

Они долго бродили по вечернему и ночному городу и были счастливы.

В комнате царил рабочий беспорядок. Возле круглого стола лежала пачка газет «Знамя» за 1976 год. На полу кот и ветер играли мелкими обрезками. На столе ждали своей очереди, развернутые во всю ширину и разлинованные на аккуратные прямоугольники листы. Бабушка, сдвинув очки на самый кончик носа, переодически, от усердия облизывала уголки губ, по нарисованным линиям, большими ножницами резала печатный орган областной парторганизации. Когда прямоугольников набиралось достаточно, она складывала их в аккуратные пачки и перевязывала газетной же лентой на банковский манер. В таком виде они занимали свое место на столе в одном из пяти столбиков. Вся операция сопровождалась на этапе разлиновки декламацией стихов, резка проходила под громкое пение маршей, фасовка, как наиболее сложный этап проходила под едва слышное мычание, а окончание процесса ознаменовывалось прозой.

– Гривны отдельно, лари отдельно, кроны отдельно, – приговаривала бабушка, – черт возьми, вы все на одно лицо, как тут не запутаешься.

Жеке в квартире не хватало пространства. Он взял чайник, чашку и пошел на балкон. Нужен был воздух. Воздух был, была музыка, не было мыслей.

– Чай пьешь? – достал его из забытья Босс.

– Вот жеж кому не пропасть, – подумал Жека – досада.

– Нет, пакетик в кипятке плавать учу.

– Чой-то ты сегодня на работу не спешишь. Размазанный какой-то. Вчера лазил не понятно где. Мишаня, тот хоть по делу в деревне с Марго. А тебя где носило?

– Я, Босс, вчера по случаю на концерт Гергиева попал. Слыхал про такого?

– Брешешь небось.

– С чего бы это! Говорю по случаю достал два билета. Потянуло классику послушать.

– Повезло! Безо всякой иронии сказал Босс.

– А ты что, правда что ли, про Гергиева знаешь.

– Откуда! Я ж в тайге постоянно прописан. Третья берлога справа.

– Нет. Правда.

– Гергиев это мастер. Его весь мир знает.

– Да?

– Точно. Я когда в театре работал, близко ни одного такого не видал. Нет, конечно, мастера всегда были, но послабже как ни крути.

– А, в театре, ну да. Главрежем.

– Главрежем. Чудик. Главрежа в любые времена найти раз плюнуть. Сегодня "кушать подано" из-за кулис, а завтра главреж.

Я был плотником экстра-класса. Ко мне все начальство на "вы" и с придыханием.

– Но выгнали, небось, за регулярное недопитие.

– Бывало, но там на это мало внимания обращали, правда и платили не часто и не много. А в девяностых совсем перестали. Пришлось уйти. До сих пор вспоминаю.

Когда Иоланту давали мы за кулисами каждый раз плакали и не стеснялись. Хорошая вещь. Сильная.

– Ну, ты Босс даешь. Я тебя аж зауважал. А чегож ты до сих пор утюгом прикидывался?

– Ты тоже, по два билета на концерт не каждый день берешь. С бабушкой, небось,, ходил. Колись.

– Всему свое время. Сам пока ничего не понимаю.

– Ну-ну. Разбирайся.