Текст книги "Ледяная ловушка"

Автор книги: Геннадий Филимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава XX
ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ВИЗБОР

Профи ждал Тоника на лавочке возле столовой.

– Зачем ты им приемы показываешь? – спросил он, вставая. – Чтобы они наших ребят потом били?

– Во-первых, – начал Тоник, забрав у него ветки, – я показывал им оборонительные приемы, а во-вторых, они обычно сами драться никогда не лезут. Он же не знал, что мы с Алисой знакомы, думал, что я у него отбить девчонку хочу. Ты бы что вчера на его месте сделал?

– Я бы на его месте не стал звать с собой друзей, если решил драться один на один.

– Он их и не звал, они сами вышли.

– Ага, сами. А мне сказали не выходить. Если бы я наших мужиков не позвал, неизвестно, чем бы все закончилось.

Сверху, с балкона третьего этажа, полетела, рассыпая искры, недокуренная сигарета.

– Привет, пацаны! – раздался хрипловатый голос.

– Привет, Володя, как нога? – Тоник узнал Башилкина, упавшего с Эльбруса.

– Заживает…

– Мы к тебе сейчас зайдем, ладно?

– Дверь не заперта, заходите.

Ребята забежали сначала к себе. Пока Тоник складывал ветки в угол, Профи схватил металлическую тарелку и приложил ее к полу.

– Перестань, а, – поморщился Тоник. – Борис нормальный парень. Со своими, правда, прибамбасами, но никакой он не шпион.

– Ты что, а факты? – опешил Профи.

– Какие факты? Ты все придумал, чтобы вместе с Алисой сюда поехать, только и всего. Думаешь, никто не видит, какими глазами ты на нее смотришь?

– Я? Смотрю? Я нормально смотрю, а вот ты – да, втюрился по самые уши.

– Я? Втюрился? Если бы ты не был мой ДРУГ…

– Ну что тогда, что?

– Ничего. Можешь продолжать свою слежку, а мне противно. Я лучше пойду с Володей поговорю. Человек приехал в горы и видит их только с балкона.

– А я разве против? Я ему даже бинокль подарю.

– Нужна ему твоя половинка!

– А вот мы посмотрим, нужна или нет. Оптику только протру.

Профи достал из саквояжа фланелевую тряпочку, осторожно подышал на стекла и стал их тщательно протирать.

Тоник ходил по комнате, постепенно успокаиваясь. Зачем он накричал на Профи? Такого друга ведь поискать. И старается он всегда больше для всех, чем для себя. Бинокля даже не пожалел.

Через три минуты они как ни в чем не бывало шли в гости к Башилкиным. Дверь действительно была не заперта.

– Заходите, заходите, – встретила друзей лучезарной улыбкой Оля, Володина жена, самая доброжелательная и гостеприимная девушка во всем «Итколе».

Володя лежал на кровати поверх одеяла и листал старый журнал. Вокруг него стояли стопки книг.

– Ого, сколько литературы! – уважительно присвистнул Профи. – Разве в библиотеке дают по столько?

– Это ребята мне нанесли. У кого что было. Делать, говорят, тебе нечего, читай. Я и читаю.

– И много осталось? – спросил Тоник.

– Много. Что-то здесь не очень читается, пока вы там в горах кувыркаетесь.

– Да, не повезло тебе, – посочувствовал Профи. – В первый же день и такая травма. Может, еще заживет, успеешь покататься?

– Нет, уже не успею. Хорошо еще, что без заражения обошлось, а то бы меня в больницу отправили. Здесь я хоть горным воздухом дышу.

Профи положил на кровать половинку бинокля.

– С ним будет не так скучно.

– Спасибо, ребята. Это вещь, я понимаю. Хоть посмотрю на вас. Жалко, окно выходит на другую сторону.

– А это что такое? – Тоник приподнял стопку больших разрозненных бумажных листов.

– Юрий Визбор. «Завтрак с видом на Эльбрус». Книга – замечательная. Мне ее приятель в Интернете нашел, на принтере распечатал. Я, можно сказать, из-за нее сюда и приехал. Визбор ведь в этой гостинице жил, на Чегете катался. Влюблялся, песни свои писал и эту повесть тоже. А теперь я даже в кафе «Аи» попасть не смогу.

– Приедем сюда еще, что ты плачешься? – стала успокаивать его Оля. – Зато ты с Эльбруса катался.

– Где катался – там и поломался, – вздохнул Володя. – А вы еще не ездили на Эльбрус?

– Нет, – махнул рукой Тоник, – там такие очереди на подъемник. Одного раза вот так хватило. Завтра тоже будем на Чегете кататься, на третьем уровне.

– Канты наточили? – улыбнулся Башилкин.

– А как же! – дружно ответили ребята.

Весь остаток вечера они отрабатывали завтрашнее выступление. Профи ни разу не заговорил о Борисе и, казалось, уже смирился с закатом своей. карьеры знаменитого сыщика.

Глава XXI
НАД ЧЕГЕТОМ ТИХО ПРОПЛЫВАЯ

На следующее утро Профи проснулся от легких толчков, сотрясавших пол. Это Тоник делал упражнения древней гимнастики «Мэй хуа», что в переводе с китайского означает «дикая слива».

– Ты слишком рассеян, – тоном учителя заговорил Профи. – На киноварном поле концентрируйся. А то твоя бабочка порхает, как будто медведь вишню рвет.

– Дань-тянь мой в порядке – спасибо зарядке, – сказал Тоник, поклонившись восходящему солнцу. – А ты поспи еще, великий сэнсей.

– А сколько времени? – Профи взглянул на часы и присвистнул. – Так и опоздать на автобус можно. Тащись потом пешком. Хорошо же ты вчера меня достал своими репетициями.

– Зато сегодня у нас все получится.

– Посмотрим.

Алису они встретили на лестнице. Борис с Ларисой уже успели занять для всех места в автобусе. Лариса выглядела почти счастливой – сегодня они будут кататься вместе. По дороге она рассказывала о своих вчерашних впечатлениях.

Виктор сидел рядом со Светланой. Сегодня он мог себе позволить покататься от души, тем более что крепления к лыжам Тоника он сделал, а завтра ему предстояло ехать по делам в Нальчик. За сына он не беспокоился, парень рос самостоятельным и не слабым.

Профи решил незаметно для Тоника все же продолжить наблюдение за Борисом: он знал из книг, как умело порой маскируются шпионы, и чем больше этот плейбой входил в доверие к его друзьям, тем большие вызывал подозрения.

Алиса немного успокоилась. Раньше она боялась, что Борис будет стремиться занять место ее отца, но здесь быстро стало ясно, что это не так, – напротив, она даже испугалась, что «красавец-мужчина» только играет чувствами ее матери. Она хотела, чтобы ее мать бросила Бориса, но не стерпела бы, если бы это позволил себе он.

Сейчас все встало на свои места. Каждый остается при своих интересах. Каждый играет свою роль. И получается вполне приличный спектакль. Но это еще не настоящая жизнь. По-настоящему они жили с отцом. Где он теперь? С кем? Почему?..

В подъемнике она оказалась рядом с Тоником. Нужно было успеть сесть за несколько секунд, пока кресло стоит неподвижно, а потом поднять повыше ноги, чтобы не зацепиться ботинками за сугроб, и… поехали. Сначала их резко потащило вверх, а потом скорость показалась не такой уж и высокой. Особенно когда внизу под ногами закачались огромные сосны, а впереди стал плавно накатываться на них белоснежный склон. Хотя попадались и рыжие прогалины с чернеющими пятнами камней.

– Закрой штангу, – сказал Тоник сразу после старта.

– Я и так не боюсь, – легкомысленно ответила Алиса.

– А знаешь, что бывает при экстренном торможении?

– Мы же не на машине едем.

– Все равно, мне говорили, что один парень, сходя с подъемника, зацепился курткой за кресло и его потащило прямо на огромные колеса, которые трос тянут.

– Какой ужас ты рассказываешь!

– Единственное, что успели сделать – отрубить питание у канатки, а те, кто не закрыл штангу, вылетели из кресел.

Алиса установила страховочную штангу на место и прикрыла глаза, подставив лицо утреннему солнцу. Ей было приятно думать, что Тоник, возможно, сейчас ею любуется. Все-таки хорошо быть красивой.

Поскрипывали ролики канатной дороги, внизу почти бесшумно скользили первые лыжники, а впереди раскрывалась подернутая легкой дымкой панорама Кавказских гор.

Пересев около кафе «Аи» на вторую очередь канатки, вся группа устремилась вверх. Вершина Чегета уже казалась вполне досягаемой.

Собирались все около небольшого вагончика под скалой. Здесь же и вставали на лыжи. Для того чтобы забраться еще выше, нужно было воспользоваться бугельным подъемником.

– Эта горка – как у нас в Крылатском, – сказал Тоник, привыкший подниматься на гору с помощью бугеля. – Стоило ли так далеко ехать?

– Сейчас посмотрим, как ты будешь с нее спускаться, – обещающим неприятности тоном отозвался Борис. – К тому же не забывай, что тебе предстоит покорить весь Чегет. А здесь только макушка для чайников.

Заплатив за подъем, вся группа по одному подходила к краешку обрыва, где, стоя на лыжах и ухватившись за бугель, можно было катиться вдоль пропасти до самого верха. А там, вытащив бугель из-под ног и вовремя отпустив его, нужно было сразу отъезжать в сторону, чтобы не мешать следующему чайнику. Хотя и некоторые зубры начинали спуск с Чегета именно отсюда.

Борис не дал ребятам долго любоваться окружающими красотами, а сразу показал, как правильно проходить бугры, и отправил их по одному вниз. Профи хитро прошел на сноуборде по кромке целины, а Алисе с Тоником пришлось на буграх покувыркаться. Только после третьего спуска они смогли добраться до вагончика без падений.

Борис так же, как и вчера, не спускал глаз с подъемника. Тоник, чтобы сразу все разъяснилось, решил спросить его об этом напрямую. Он выбрал момент, когда рядом стояли Алиса и Профи.

– Борис, – назвал он его так же, как и Алиса, – а почему вы все время следите за подъемником? Боитесь, что он сломается?

Борис нервно улыбнулся и огляделся по сторонам.

– А что, это так заметно? Я хочу в Подмосковье свой подъемник запустить. Присматриваюсь. Нужно рассчитать нагрузку, пропускную способность, рентабельность. Там, конечно, условия другие, но все-таки.

– Здорово! – восхитился Тоник. – А в каком месте?

– Пока не знаю. Наши люди ездят по всему ближнему Подмосковью, выбирают места. Этим летом будем определяться.

Перед очередным подъемом Тоник догнал Профи и торжествующе произнес:

– Видишь, как все просто. А ты нафантазировал неизвестно что: шпионы, резиденты, военные тайны.

Профи многозначительно промолчал. Слова Бориса только подтвердили его подозрения, но говорить о них Тонику он пока не хотел.

В этот день они прокатились по макушке раз двадцать, и Борис пообещал завтра взять их с собой на полноценный спуск с Чегета до самого выката. А сегодня пришлось спускаться вниз на подъемнике вместе с травмированными и чайниками. И как ни странно, это оказалось самым сильным впечатлением за день.

Алиса уже знала, что их ждет при спуске на канатке, по своим вчерашним ощущениям. Но здесь им пришлось спускаться с еще большей высоты, чем было расположено кафе «Аи». И острота переживаний тоже повысилась.

Когда едешь на подъемнике вверх, то под тобой все время гора, пусть даже и в тридцати-сорока метрах, а когда спускаешься, то склон резко уходит вниз и ты оказываешься парящим на огромной высоте. Во всяком случае, ощущение точно такое же. А еще добавляется чувство безопасности, свойственное только птицам, потому что ни один летательный аппарат, созданный человеком, не дает абсолютной гарантии мягкого приземления.

Даже разговаривать ни о чем не хотелось, и, только добравшись до земли, Алиса намекнула Тонику:

– А ведь сегодня праздник.

– Мы вас будем поздравлять сегодня в пять часов в комнате отдыха, – смущенно проговорил Тоник. Затем он вытащил из кармана и протянул ей небольшой, отполированный дождем и ветром прозрачный камень. – А это тебе.

– Какая прелесть! – восхитилась Алиса. – Где ты его нашел?

– Там таких уже не осталось. Это единственный экземпляр.

– Спасибо, – растрогалась Алиса и поцеловала Тоника в щеку.

– А это от меня, – протянул ей Профи аудиокассету.

– Спасибо, Павлик, – и она чмокнула его тоже. – А что у тебя там записано?

– Пение птиц Баксанского ущелья. Приедешь в Москву – вспоминать будешь.

– Спасибо, ребята. Но какая я все-таки нехорошая – сама на подарки напросилась.

– Мы все равно хотели тебе их вручить, только в торжественной обстановке, вечером, – сказал Профи.

– А мне кажется, здесь самая торжественная обстановка и есть, – засмеялась Алиса.

– Все равно мы тебя будем поздравлять еще вместе со всеми. Ты придешь с мамой?

– Конечно.

Глава XXII
ГРАФИНЯ, МНЕ ПРИСНИЛИСЬ ВАШИ ЗУБЬЯ

Подготовка к празднику началась сразу после обеда. Всех женщин уложили спать, чтобы не мешались.

Мужчины раздвигали столы, готовили салаты, открывали консервы, рубили колбасу, расставляли бутылки с напитками. Уже к четырем часам все было готово. Оставалось привести себя в порядок.

Солдатов, успевший переодеться раньше всех, перевязывал розовой ленточкой букетики из барбариса. На стенах висели его карикатуры, посвященные женщинам. Один из стульев стоял у стены, на которой висело объявление: «Дружеские шаржи, ГЛАЗАМИ ВЛЮБЛЕННЫХ МУЖЧИН, Солдатов». Над другим стулом было написано: «Хиромант Гоша. ПРЕДСКАЗЫВАЮ ЛЮБОВЬ И СЧАСТЬЕ В СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ. ТОЛЬКО СЕГОДНЯ. СПЕШИТЕ!»

В пять часов женская половина группы, источая изысканные ароматы и блистая немыслимыми прическами и нарядами, собралась у входа в комнату отдыха. Зазвучала музыка, дверь распахнулась, и дам пригласили войти.

Каждой из них при входе Солдатов вручил по букетику из барбариса.

– Какой очаровательный веник, – негромко сказала Алиса маме.

– Милые дамы, – обратился ко всем Солдатов, – эти скромные, неказистые веточки могут подарить вам множество нежнейших, изумительных цветов, если вы, возвратись в Москву, поставите их в воду. Можете считать, что это действующая модель ваших отношений с мужчинами.

– То есть вас нужно тоже сажать в воду? – немедленно отреагировала Лариса.

– Нет, нас нужно обильно поливать пивом, – захохотал Борис.

– Просим всех к столу, – перекрывая шум, торжественно провозгласил Солдатов.

Женщин рассадили таким образом, чтобы они могли, не выбираясь из-за стола, наблюдать за «культурной программой». Самым юным предназначался сладкий, детский стол.

– Я буду краток, – поднял Солдатов бокал с шампанским. – Пусть это прозвучит банально, но, чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что всем самым лучшим в себе я обязан женщинам. Часто великое и смешное, нелепое и ужасное совершается мужчинами только ради одного взмаха ваших ресниц. И я не был исключением. Но даже в самых моих безумных поступках, совершенных ради любимой женщины, потом находился неожиданный для меня самого высокий смысл. Так выпьем за это неуловимое нечто, делающее нас мужчинами. За вас, дорогие женщины!

За этим тостом последовали другие, и скоро все расслабились и развеселились. Можно было начинать представление.

– Первым номером нашей программы будет инсценированная песня, – громко объявил Солдатов.

Закаленный солнцем и продутый ветрами всех вершин России и дружественных стран, самый опытный горнолыжник в группе Андрей Степин уселся на стул посреди комнаты, а позади него Авдеев и Гоша легли на пол, накрывшись простынями.

– Графиня, мне приснились ваши зубья, – запел Андрей, а Авдеев с Гошей, как ваньки-встаньки, приподнялись навстречу друг другу. Волосы у них стояли дыбом.

– Как будто бы я мчусь на вороном, – Авдеев оседлал Гошу, изображая скачущего всадника. – И хвост его, как хризантемы с клумбы, напоминает мне о вас и о былом.

Авдеев извлек на полном скаку из-под Гоши пушистый мохеровый шарф, свернутый в виде хвоста, и зарылся в него носом.

 
– Прошу вас, ваша честь, вниманья маломальского,
Не то я вымру весь, как лошади Пржевальского.
 

Запели они все вместе, а всадник с лошадью, встав на колени и тряся по-цыгански руками, двинулся прямо на хохочущую публику. Остальные два куплета шли под обвальный хохот, а последний припев потонул в аплодисментах.

– Спуск чайника с горы Чегет в устье реки Баксан, – объявил Солдатов следующий номер.

Профи включил фонограмму с пением птиц, а Тоник встал на воображаемые лыжи, сдвинул со лба на глаза воображаемые затемненные очки и начал спуск. Почти сразу Профи взял в каждую руку по охапке еловых веток и начал кружиться слева от него по часовой стрелке. Он менял скорость вращения и высоту веток, создавая иллюзию деревьев, мимо которых проезжал лыжник.

Тоник замечательно передавал в пластике неумелые движения чайника и неровности трассы, чудом сохраняя равновесие. Вот он согнулся перед прыжком с трамплина, Профи начал уводить ветки вниз и после прыжка ушел с ними, а Тоник взмыл вверх.

Сначала он летел, прижимая руки к бедрам, а потом раскинул их в стороны, словно паря в пространстве. Чириканье птиц слышалось то громче, то тише, как будто Тоник пролетал мимо них. А вот где-то внизу он услышал разговор нескольких девушек, записанный вчера Профи. Сейчас он звучал на повышенной скорости.

Громкость разговора сначала нарастала, потом начала ослабевать. Лыжник, оглядываясь назад и как бы забываясь, опустил руки вниз. Через мгновение он уже падал и, спохватившись, принялся быстро-быстро махать руками, как птица. Но было уже поздно. Профи схватил ветки и застыл перед Тоником, сложив их так, чтобы казалось, будто лыжник застрял на дереве.

Через мгновение они раскланивались. Большая часть аплодисментов предназначалась, конечно, Тонику. Но Профи тоже решил блеснуть. Он подошел к пианино, откинул крышку и пробежал пальцами по клавиатуре. Как он и предполагал, инструмент был расстроен, но отступать уже не хотелось.

– Соло на фортепьяно, – объявил Солдатов. – Импровизация.

Профи заиграл. Не зря же он был сыном концертирующего музыканта и, прежде чем всерьез заняться электроникой, изучал сольфеджио.

Все замолчали, настолько его музыка неожиданно вписалась в этот небольшой зал с уходящим в темноту горным пейзажем за окном.

Аплодисменты были не слишком бурными, но продолжительными.

– Что ты играл? – спросила его Алиса.

– Седьмой вальс Шопена, – извиняющимся тоном ответил Профи. – Фортепьяно расстроено, иначе бы ты узнала.

Андрей Степин, не дожидаясь объявления номера, взял гитару и запел грубоватым, мужественным голосом:

 
Я не владею испанским, немецким,
французским, Мой кругозор остается достаточно узким,
Только любовь, только воздух, и суша,
и море, Только цветы и деревья в моем кругозоре.
 

После того как он допел всю песню, Оля Башилкина сказала:

– Андрюшенька, нас твой кругозор вполне устраивает. Даже хорошо, что ты играешь на гитаре, а не на пианино. Спой нам еще что-нибудь из Суханова или Визбора.

Андрей запел про Пера, выменявшего корову на скрипку, а когда зазвучал припев, то многие стали танцевать.

– Белый танец, – объявил Солдатов. – Танцуют все!

Алиса не стала приглашать на танец Тоника, чтобы не обидеть Профи, и они все вместе сидели за столом, негромко подпевая Андрею.

 
Бывало, играет на скрипке скрипач,
Все мальчики в пляску, а девочки в плач.
А то поведет он смычком, и тотчас
Все мальчики в хохот, а девочки в пляс.
 

Когда песня закончилась, Солдатов опять взял власть в свои руки.

– А сейчас, – продолжал он, – приглашаются на конкурс семейные пары. Прошу на сцену семьи Авдеевых и Башилкиных.

Володя Башилкин, опираясь на самодельный костыль, выбрался из-за стола.

– Я надеюсь, мы не в беге будем соревноваться? – спросил он.

– Сейчас мы проверим, как жены умеют вас кормить, – громко объяснил Солдатов и вынес две плоские тарелки с разлитой на них сметаной. – Мужчины держат руки за спиной, а жены помогают своим мужьям вылизывать тарелку. Победит тот, кто справится с этим быстрее.

Авдеев настолько рьяно взялся за это дело, что жена, желая ему помочь, наклонила тарелку слишком сильно и, под всеобщий хохот, вылила остатки сметаны ему на грудь.

– Победила семья Башилкиных, – объявил Солдатов и передал победителям приз – медвежонка-панду в маечке с надписью «Аи лав ю». Авдеевым достался утешительный приз – шоколадка.

– А теперь конкурс для тех пар, которые еще не успели связать себя узами брака. Проверка на совместимость и находчивость. Гоша с Леночкой – пожалуйста, и… нужна еще одна пара.

– Кто со мной? – сказала Алиса, вставая. Тоник и Профи поднялись почти одновременно, но тут же сели, уступая друг другу.

– Давайте я, – вызвался Борис.

– Нет, не годишься, староват, – забраковал его Солдатов. – Лучше бы из молодежи, кто там ближе сидит?

Пришлось идти Тонику. Солдатов протянул через комнату веревочку, на которой болталось два яблока.

– А теперь каждой паре нужно съесть свое яблоко как можно быстрее, но без помощи рук. Начали, – хлопнул он в ладоши.

Гоша с Леной быстро сориентировались и принялись одновременно кусать яблоко с двух сторон. Тоник с Алисой попробовали перенять опыт старших, но яблоко крутилось и они все время стукались губами. Несмотря на проигрыш, им тоже вручили трогательного мишку в маечке. И, конечно, Тоник отдал его Алисе.

Потом опять звучали тосты, объявлялись белые танцы и, по просьбе женщин, не белые. Все повеселились на славу. Праздник удался.