Текст книги "На роликах за Мерседесом"

Автор книги: Геннадий Филимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Петрович, это Вик. Мне нужна твоя помощь, – сказал он сразу.

– Виктор, – ахнули на другом конце провода, – приезжай немедленно. Ты подлец, Вик! Ты не оставил мне своего телефона. Но теперь ты так легко не отделаешься.

– Петрович, я к тебе сейчас приеду. Но пока я буду добираться, ты найдешь мне адрес по номеру машины. Это очень важно и очень срочно.

– Записываю, – голос Петровича стал серьезным и деловым. – МЮ – 28–45. "Мерседес" вишневого цвета. Витя, Ты адрес мой еще не забыл. Пока доедешь – все будет готово.

– Еду, – сказал Виктор и бросил трубку.

Его старенький "москвичок" завелся с полуоборота и через минуту влился в сверкающий поток машин, несущихся, казалось по бесконечному замкнутому кругу.

Светлана проснулась внезапно, как от толчка. Обычно она вставала трудно, стараясь продлить утреннюю расслабленность и негу, но сейчас сон улетел в одно мгновенье и она сразу вспомнила весь вчерашний кошмар.

Она сбросила телогрейку, которой накрывалась на ночь, и села. С тех пор, как ее заперли здесь, на даче никто не появлялся, иначе она бы услышала лай собаки. Может быть, эти бандиты добрались до Виктора, и он их избил? Для него это пара пустяков. Однажды она видела, как он один разогнал большую компанию пьяных парней. Ударов почти не было видно, просто люди валились в разные стороны, а он шел сквозь толпу, как бы танцуя, словно для него это была забавная игра.

А вдруг они уже в больнице? Лежат под капельницами, в гипсе и не могут никому о ней рассказать. Ей что же тогда, умирать придется от голода? Хотя вода здесь, кажется, есть.

Светлана встала, подошла к умывальнику и открыла кран. Тугая струя холодной воды ударила в раковину. Уже легче. Она умылась, напилась воды и приступила к детальному осмотру помещения.

Предбанник был в два раза больше самой бани. Около зарешеченного окошка стоял большой дубовый стол с лавками. Напротив – кожаный диванчик, на котором она спала сегодня ночью. Справа на небольшом столике она увидела электрическую плитку, а слева в углу были сооружены две кабинки, в одной из которых она обнаружила душ, а в другой – биотуалет. Что, в общем – то, тоже было не лишним.

В самой бане почти половину всего пространства занимала печь, а остальное было обычным – тазы, скамейки. Маленькое окошко тоже было забрано решеткой. Если даже его и высадить скамейкой, то вылезти в такое узкое отверстие все равно не получится.

Светлана осмотрела еще раз входную дверь и убедилась снова, что ей отсюда без ключей не выйти. Придется сидеть в клетке. Настроение стало снижаться к нулевой отметке. Она задумчиво провела пальцем по деревянной обшивке стены. Ее внимание привлекла тонкая линия, проходящая поперек шва. Как будто именно в этом месте не хватило длинных досок и вместо них поставили несколько коротких, или здесь должен быть какой – то тайник.

Она тщательно осмотрела стены, но больше ничего подозрительного не нашла. Правда, несколько неуместно выглядела медная гравюра, изображающая, видимо, Леля. Она висела очень низко и смотрелась инородным элементом среди массивных деревянных предметов.

Светлана нажала на нее рукой и – о чудо – с мягким щелчком из стены вышла дверца, за которой скрывался обычный холодильник. Он был полон самой разнообразной еды. Светлана выбрала себе мясо в желе, огурец и два помидора. Если учесть пропущенный ужин, то для завтрака это уже хорошо.

Она с аппетитом все съела и только потом продолжила обследование холодильника. По самым скромным подсчетам на этих продуктах можно было запросто продержаться недели две. Это только в крайнем случае, если вчерашние ублюдки больше не появятся. А потом вернется с гастролей хозяин дачи. А если они приедут сегодня?

На боковой полке стояли две запотевшие бутылки водки. Светлана поставила их сбоку от входной двери. Как только кто – нибудь сунется в баню, то она разобьет об его голову бутылку и выскочит с криками о помощи на улицу. Это лучше, чем ждать неизвестности. Светлана вспомнила липкие взгляды толстяка и ее передернуло от отвращения. Ничего, она за себя постоять сможет.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Как приятно днем идти по дороге, на которой ночью тебя все пугало. Тот же самый путь, а насколько он приятнее и короче. Тоник шел с Сашкой к электричке через кукурузу и чувствовал, что все будет хорошо. Он теперь знает номер машины и рядом с ним новый друг.

А Сашка пел песни. Как выяснилось, он их знает в невероятном количестве. Причем большинство этих песен были написаны явно задолго до его рождения. Тоник не выдержал и спросил, откуда он знает все эти песни?

– Их пел мой батя, – сказал Сашка. – Он пел их под гитару и его всегда приглашали в гости. Мама говорит, что из – за этого он и спился.

– А сейчас он поет?

– Поет, когда напьется, – вздохнул Сашка. – Только гитара его давно сломана, а без нее он не может. Получается уже не песня, а пьяное нытье. А раньше… Ты знаешь, как его слушали раньше! За столом же всегда шум, гам. И он берет в руки гитару. Два аккорда и все – полная тишина. Весь вечер слушают только его.

– А ты сам на гитаре умеешь играть?

– Не успел научиться. Я тебе не рассказывал. В общем, мама нас бросила. А когда она уходила, батя и шарахнул гитарой об пол. Все вдребезги. Теперь ни мамы, ни гитары.

Тоник задумался. Он даже представить себе не мог, чтобы его мама могла их бросить.

– Вообще – то она на другой день вернулась, – решил исправиться Сашка, поняв, что перегнул палку. – Только гитары уже нет. У него была отличная испанская гитара. Сейчас такую не купишь. А батя стал пить еще больше. Неделю только держался, а потом то же самое. Я хочу, чтобы его закодировали. У наших соседей дядя Вася раньше каждый день пил, а сейчас уже год как закодировался и ни капли. Даже пиво, представляешь?

– Представляю, – ответил Тоник. У него отец прекрасно обходился без горячительных напитков. – А сколько стоит закодироваться?

– Много, – сказал Сашка. – Но я заработаю, лишь бы у меня деньги не отнимали.

– А что это ты в карманы понапихал? – Тоник потрогал непомерно раздутый карман Сашкиной куртки.

– Веревка. – Сашка вытянул из кармана конец бельевой веревки и, проверяя на прочность, подергал ее одновременно в разные стороны. – Будет чем бандитов связывать.

Тоник усмехнулся, представив себе, как Сашка связывает двоих бандитов сразу, но ничего не сказал – нужно было уже покупать билеты.

В электричке они сели у окна, напротив друг друга. Говорить среди общего шума было бы непросто и у Тоника появилась возможность как следует рассмотреть Сашку.

Он был моложе Тоника года на два, не меньше, но сколько в нем самостоятельности и уверенности в себе. Он совершенно точно знает, чего хочет от жизни и как этого добиться.

Откуда в нем это? Тоник видел перед собой обычное лицо совершенно обычного мальчишки и не мог угадать, в чем же он отличается от него. Белобрысый, синеглазый. Да таких же вокруг тысячи. И в то же время в нем чувствовалась какая – то тайна.

Сашка только улыбался, чувствуя на себе пытливый взгляд Тоника. Внезапно он наклонился вперед и, как заговорщик, сказал:

– Давай поиграем.

– Давай, – согласился Тоник, радуясь возможности скоротать время.

– А во что ты умеешь играть?

– В буриме, – улыбнулся Тоник.

– На деньги?! – Сашка от удивления даже привстал. Уж такого от Тоника он никак не ожидал.

– Какие деньги? – возмутился Тоник. – Это же не в карты играть. Это древняя интеллектуальная игра. В нее еще в прошлом веке играли. Может быть, даже Пушкин или Лермонтов. Это игра поэтов.

– А мы здесь при чем? – Сашка отодвинулся назад, в глубину лавки, с недоверием глядя на Тоника.

– А чем мы хуже? – придвинулся к нему Тоник. – Я не имею в виду Пушкина или Лермонтова, а вообще. Чем мы хуже других? Ты что, не сможешь срифмовать пару строчек. Мила – кобыла, Сашка – промокашка, понял?

– Сам ты промокашка, Тоник – панассоник.

– Вот видишь, – обрадовался Тоник, – получается же. Назови какое – нибудь слово.

– Электричка, – нехотя сказал Сашка.

– Птичка. А теперь я говорю слово, а ты должен придумать рифму. Ну, например, цветок.

– Свисток.

– Отлично. Теперь нужно придумать четверостишье с этими словами. Через пять минут проверим, у кого лучше получится.

Тоник прикрыл глаза и сосредоточился. Сашка с веселым недоумением смотрел на него. Первый раз в жизни он видел живого поэта, который к тому же был его названным братом.

Тоник внезапно открыл глаза:

– А ты что, уже придумал?

– Ага, – ответил Сашка.

– А я – нет, – сказал Тоник и снова закрыл глаза.

Через пять минут Сашка первым читал свое стихотворение.

В электричку

Залетела птичка.

Подарила дедушке цветок,

Утащила у мента свисток.

– А почему дедушке, а не девушке? – рассмеялся Тоник.

– Дедушка старый, ему надо. А девушка молодая, сама нарвет.

– Ну, хорошо, – согласился Тоник. – Слушай теперь мое.

Когда вдали смолкает электричка,

А сердце рвется из груди как будто птичка,

След на тропинке – сломаный цветок,

Как заблудившегося поезда свисток.

– Не очень понятно, – дипломатично заметил Сашка.

– А это про любовь. Про любовь и должно быть непонятно. Но если хочешь, я тебе все объясню.

– Да нужно очень. Давай лучше в мою игру сыграем, – оживился Сашка. – Ты считаться умеешь?

– Смотря как.

– Очень просто. На раз, два, три одновременно выбрасываем пальцы, кто сколько захочет. Потом складываем и считаемся. Кто последний – получает щелбан, согласен?

– Согласен. – Тоник потер свой лоб и улыбнулся. Слишком очевидным было желание Сашки его надуть.

– Раз, два, три, – Сашка выбросил вперед три пальца, Тоник – четыре.

– Семь. – Сашка посчитался и последним оказался Тоник. – подставляй лоб.

Тоник покорно склонил голову.

– Получите. – Сашка положил ему ладонь на лоб и, оттянув средний палец, щелкнул им изо всех сил.

– Ничего себе щелбан, – Тоник схватился за свой лоб. – Мы так не договаривались.

– Ладно, я могу и потише, – снизошел Сашка и начал опять отсчет. – Раз, два, три. Девять. – сосчитал он.

Тоник опять оказался последним, но в следующий раз, когда при общей сумме двенадцать он снова проиграл, то решительно остановил Сашкину руку.

– Подожди, а почему ты начинаешь считать то с себя, а то с меня?

– А мы же не договаривались, как считаться, – попытался вывернуться Сашка.

– Ага, – сообразил Тоник, – значит, если число четное, то ты начинаешь с себя, а если нечетное, то с меня.

Сашка просто развел руками. Возразить ему было нечего.

В это время в вагон вошла плохо одетая женщина, похожая на цыганку. На руках у нее спал маленький ребенок. Остановившись у входа, она затянула привычно жалобным голосом:

– Люди добрые, мы отстали от поезда, нам нужно денег на билет. Помогите, пожалуйста, кто чем может.

И пошла вдоль вагона с протянутой рукой.

Тоник увидел, как сразу напрягся Сашка и подумал, что ему не очень – то приятно увидеть себя со стороны, но дело было не в этом.

Когда женщина увидела Сашку, то заругалась на непонятном языке и, схватив его за руку, потащила по проходу.

Больше всего в этой ситуации Тоника поразило то, что Сашка, изо всех сил пытаясь сопротивляться, отвечал ей на том же языке. Однако времени на размышление не было. Он успел подскочить к ним и одним ударом ребром ладони разбить их руки. Сашка сразу отпрыгнул назад, на свое место, а Тоник встал перед ним. Женщина, на мгновение опешив, выпалила целую тираду слов на непонятном языке и, сердито погрозив Тонику пальцем, быстро прошла в следующий вагон.

– Бежим, – Сашка схватил Тоника за руку, – сейчас она пришлет отца Федора. Они хотят, чтобы я снова по вагонам ходил.

Они бросились бежать в противоположный конец вагона. Уже переходя в следующий вагон, Тоник оглянулся и увидел, что между рядов быстро пробирается высокий мужчина в черном. Они пробежали через еще один вагон и тут Тоника осенило.

– Сашка, – закричал он, – доставай веревку из кармана.

Тот, обернувшись, бросил Тонику веревку и побежал дальше.

Тоник в промежутке между вагонами быстро соорудил самозатягивающуюся петлю и надел ее на ручку двери. Затем протянул веревку в тамбур и, захлопнув за собой следующую дверь, привязал другой конец к ее ручке.

Теперь можно было не торопиться. Подобный фокус проделывали пару раз ребята – шутники из соседнего дома. Они привязывали веревку к ручкам дверей, которые были напротив друг друга и, позвонив в обе двери, убегали. Эффект был потрясающий – двое здоровых мужика тянули на себя каждый свою дверь и каждому казалось, что с другой стороны стоит кто – то невероятно сильный. Хотя после второй такой шутки ребят поймали и им было уже не до смеха.

Дверь дернулась несколько раз. Тоник смотрел на веревку. Похоже, что не порвется, выдержит. Не желая больше испытывать судьбу он побежал за Сашкой и смог догнать его только через три вагона.

– Стой, – поймал он его за плечо, – погоня отрезана.

Сашка легко вывернулся из – под его руки.

– Они на остановке перейдут в следующий вагон и все. Нужно бежать дальше.

– Так сейчас же Фили. Мы здесь можем спокойно выйти, – возразил Тоник. – В толпе они нас не заметят.

Электричка плавно замедлила ход и остановилась. Тоник с Сашкой, стараясь прятаться за других людей, пробирались в общем потоке.

– Они нас могут ждать у метро, – предостерег Тоника Сашка.

– А нам туда и не нужно. Здесь ходит пятьдесят четвертый троллейбус. Доберемся до самого дома. Бежим.

И они, выбравшись из толпы, рванулись через дворы к остановке троллейбуса.

Петрович жил недалеко от метро Новослободская, в доме с магазином «Богатырь». В большинстве своем жильцы этого дома были людьми творческих профессий. Виктор здесь как – то побывал в гостях у замечательного артиста Олега Табакова. Тот приглашал его в свою студию для постановки сцен с боевыми поединками и после одной из репетиций позвал к себе на чашку чая.

Они сидели в мягких креслах на кухне со старинной массивной мебелью и, попивая душистый, ароматный чай, разговаривали о психологических тонкостях ведения поединка без оружия.

А теперь здесь живет милиционер Петрович. Хотя человек он, кажется, неплохой. А, может быть, даже и хороший.

Неплохим в понимании Виктора был человек, который старается никому не приносить зла и на добро всегда отвечает добром. А хорошими он называл людей, никогда никому не приносящих зла и не упускающих удобного случая сделать людям хоть что – нибудь доброе.

Хотя и из первой категории люди встречались не на каждом шагу, а из второй и того реже, существовала еще одна редчайшая порода людей, с которыми жизнь сталкивала Виктора всего лишь несколько раз, но каждая такая встреча необратимо меняла его судьбу.

Эти люди всю свою жизнь подчиняли служению добру в каком – то одном конкретном деле. Они служили своему таланту, а не наоборот, как это обычно бывает. Со стороны они могли выглядеть чудаками, затворниками и, может быть, даже эгоистами, особенно по отношению к своим близким.

Но стоило заглянуть в их мир поглубже, как все преображалось. Они оказывались людьми безмерного обаяния и душевной тонкости, а все их странности и чудачества просто обычными проявлениями необычной натуры.

Таким был его первый учитель по Ай – кидо. Он учил парней не драться, а защищать идеи добра и справедливости. Он странствовал через мир, шел из города в город с одной лишь холщовой сумкой и уходил дальше только тогда, когда оставлял подготовленных учеников, каждый из которых уже мог стать учителем.

Таким был нищий художник, который раздаривал свои бесценные картины друзьям и знакомым, а часто просто отдавал людям, у которых жил.

Он мог быть богат и независим уже тогда, но его интересовало в жизни только одно – кисти и краски.

На его беду очень многие люди хотели с ним выпить, а он не мог им в этом отказать. В итоге он умер от цирроза печени, не дожив до того часа, когда его картины стали покупать крупнейшие музеи мира.

Он прожил у Виктора меньше двух недель, пока Светлана с Тоником отдыхали на юге. И за этот небольшой промежуток времени Виктор ушел в отставку и совсем бросил пить. С Петровичем он тоже познакомился именно тогда.

Скорее всего Петрович был обычным человеком. Так называл Виктор людей, которые стремились получить в этой жизни свои маленькие удовольствия и отношения с окружающими строили по принципу дашь – на – дашь.

Вместо прежнего вахтера на входе в дом стоял домофон с кодовым замком. Виктор набрал номер квартиры и мягкий голос Петровича пригласил его войти.

Виктор был в этой квартире два года назад и мог предполагать, что холостяцкий быт Петровича за это время изменился, но чтобы настолько…

Вся квартира просто утопала в коврах и гобеленах, японская аппаратура прекрасно вписывалась в новую мебель, а сам хозяин стоял в шелковом китайском халате, держа в правой руке резную деревянную трубку.

– Прошу, – и он замер на пороге, слегка наклонив голову.

– Ну, ты даешь, Петрович, – только и смог сказать Виктор, забираясь в мягкие, пушистые тапочки.

– Ты знаешь, надоело жить в дерьме, – говорил Петрович, усаживая Виктора в кресло и доставая из бара бутылку французского коньяка. – В ГАИ я уже полгода как не работаю, так что уровень моего благосостояния теперь никого не волнует.

– Открыл свою фирму? – ничуть не удивляясь, спросил Виктор. От Петровича можно было ожидать чего угодно.

– Все проще, мой дорогой друг, гораздо проще. – Петрович пододвинул к Виктору рюмочку с коньяком и уселся в кресло напротив. – Я консультирую важных людей в щекотливых вопросах, а, кроме того, помогаю своим знакомым, и они это достаточно высоко ценят.

– Конечно, конечно, – смутился Виктор, доставая бумажник.

– Стоп, – остановил его руку Петрович. – Ты мне друг, а с друзей я денег не беру. Спрячь обратно.

Он достал из кармана небольшой листок и положил его на стол:

– Здесь все данные по твоему вопросу.

– Странно, очень странно, – задумчиво сказал Виктор, просмотрев запись. – Это же Семион Кирсанов, солист группы "Ангелы ада".

– Вот что меня и удивило, – хлопнул по коленке Петрович. – Ты ведь далеко не мальчик, чтобы бегать с толпой фанатов за рок – звездами. Может, вы с ним машинами стукнулись?

– Да нет, все гораздо сложнее. – Виктор вытащил из пачки сигарету.

– Прикуривай, – Петрович протянул Виктору длинную деревянную палочку, на другом конце которой выскочил огонек.

– Спасибо, – Виктор прикурил и стал разворачивать перед Петровичем всю цепочку событий, которые и привели его сюда.

Петрович слушал его молча, посасывая потухшую трубку. Он слишком хорошо знал подобные истории, но здесь его насторожило упоминание Деда. Несколько лет назад ему приходилось с ним сталкиваться, но даже сейчас невозможно было поверить, что Дед станет заниматься такой мелочевкой. Что – то здесь было не то.

Петрович встал, сбросил халат, обнаружив под ним шерстяной спортивный костюм и коротко сказал:

– Едем.

– Куда?

– Пока у нас только одна зацепка и очень мало времени, – говорил Петрович, натягивая кроссовки. – Поедем к Кирсанову, попробуем узнать, кому он мог отдать свою машину. Если ее угнали, то мы их просто задержим с помощью милиции, а если он оформил доверенность, то хотя бы узнаем на кого.

Они поехали на машине Петровича. Его "СААБ" был в отличном состоянии и через десять минут они уже подъезжали к метро Маяковская.

Когда они свернули в переулок, то Виктор с удивлением заметил нескольких молодых людей с ослепительно белыми волосами.

– Это фанаты Кирсанова, – пояснил Петрович. – Они здесь постоянно тусуются.

Во дворе дома известного певца Виктор увидел большую группу белоголовых, как он их мысленно обозвал. Все они были в майках и балахонах преимущественно черного цвета. Рисунки на них чаще всего отображали страшные картины ада: зловещие мертвецы в обнимку со скелетами сливались в танце или валялись в живописных позах с бутылками в руках. Виселицы, черепа, плахи – все это было не для слабонервных. Браслеты, цепочки, повязки, косынки красовались на каждом, и издалека вся группа напоминала скопление жуков неизвестной разновидности.

Петрович остановил машину напротив первого подъезда. Здесь на скамейке сидели двое белоголовых. Он поманил пальцем одного из них и тот нехотя подошел.

– Выпить хочешь? – спросил Петрович, показывая бутылку коньяка.

– Наливай, – согласился парень.

Петрович достал из бардачка маленький стаканчик, плеснул туда немного коньяку и протянул белоголовому.

Тот выпил, вернул стаканчик и отправился на свое место.

– Подожди, – остановил его Петрович. – Скажи, пожалуйста, Кирсанов сейчас дома?

– С луны свалились, – снисходительно улыбнулся парень, – он уже две недели как на гастролях.

– На машине поехал? – подмигнул Петрович.

– Если бы у его "Форда" выросли крылья, – мечтательно сказал белоголовый и посмотрел в небо.

– Разве у него "Форд"? – обрадовался новой зацепке Петрович, – а мне говорили, что он на "Мерседес" е ездит.

– Ездит, – вернувшись на землю, сказал белоголовый, – но только на дачу.

– А далеко дача – то? – поинтересовался Виктор.

– В Серебряном Бору, – удивляясь их неосведомленности, сказал белоголовый.

– Покажешь? – не сдержался Виктор.

Петрович слегка нахмурился – Виктор своей прямолинейностью мог все испортить.

– А зачем вам? – насторожился парень.

– Хочу такую же построить, – поспешил вмешаться Петрович, – вот везу архитектора показать, в каком духе надо работать. Поехали с нами и вся бутылка твоя. А через сорок минут привезем тебя назад в лучшем виде.

Парень на мгновенье задумался, затем махнул рукой и сел в машину.

– Серый, – крикнул он приятелю, – запомни номер.

– Ты что же, нам не доверяешь? – разворачивая машину, благодушно спросил Петрович.

– Я уже давно никому не доверяю, – ответил парень и, опустив стекло, помахал рукой толпе своих единомышленников.

Виктор оглянулся – вся группа, синхронно двигаясь, исполняла какой – то ритуальный танец. Музыки не было слышно, поэтому он производил жутковатое впечатление.

– Как это у них так одновременно получается? – удивился он.

– У них же у всех уши, – ответил белоголовый, – а Сеню как раз по радио крутят.

– Уши? – не понял Виктор.

– Наушники, да еще плейер с приемником, – поражаясь его тупости, объяснил белоголовый. – Сеня просил не очень шуметь во дворе. Но это не на долго. К вечеру все равно все перепьются.

– И часто вы так оттягиваетесь? – включился в разговор Петрович.

– Не очень. Сегодня у Сени день рождения. Поэтому все и собрались.

– А Сеня кого – нибудь из вас катал на своей машине? – решил перевести разговор в нужное русло Петрович.

– Он сам не водит. У него водила – Слон.

– Слон? – переспросил Петрович.

– Ну да. Здоровый такой мужик. Он и водила, и телохранитель, и сторож на даче.

Виктор с Петровичем переглянулись.

– Так это он мне и напел про дачу, – осторожно продолжал Петрович. – Мы с ним в Яме пиво пили. Это наше любимое место с застойных времен. А старые привычки менять трудно.

– С ним обычно бывает такой высокий, худой, бледный. – вмешался Виктор. – Тоже ваш?

– Не знаю такого, – отвернулся к окну белоголовый.

Виктор закурил. Ситуация более менее прояснилась. Вполне возможно, что Светлану спрятали на даче. Если бы это действительно было так! Разве мог он раньше предположить, что заложниками его коммерческой деятельности могут стать самые близкие люди. И опять Серебряный Бор. Место, где они провели столько счастливых дней…

– Стоп, – закричал белоголовый, – приехали.

Виктор с Петровичем вышли из машины. Дача не производила впечатление неприступной крепости. Обычный двухэтажный деревянный дом. Виктор толкнулся в калитку, затем в ворота. Все было заперто. Он надавил на ворота сильнее и в образовавшуюся щель увидел на входной двери большой навесной замок. Хозяева отсутствуют. А вдруг Светлана заперта в доме?

Загремела цепь, и в следующее мгновенье изнутри на ворота с бешенным лаем бросилась собака. Виктор отошел на дорогу.

– Петрович, мне нужно попасть в дом.

– Как? – сокрушенно развел руками бывший милиционер.

Виктор кивнул на старую липу, разбросавшую ветви между забором и домом:

– В мансарде окно открыто, – и полез на забор.

– Эй, архитектор, куда? – закричал белоголовый.

– Он хочет посмотреть внутреннюю планировку, – спокойно пояснил Петрович.

Виктор уже перебрался по ветвям липы на мансарду и через окно пролез в дом.

Белоголовый выскочил из машины и быстро пошел по дороге в сторону леса.

– Подожди, – Петрович достал из машины бутылку коньяка. – Ты забыл кое – что.

Белоголовый только махнул рукой и ускорил шаг. Во дворе дома заливалась лаем собака. Петрович стал набивать трубку табаком. Лишь бы Виктор долго не задерживался.

Минут через пять на мансарде хлопнула форточка. Петрович посмотрел наверх. Виктор уже выбрался из дома и полез на крышу. Почему он не возвращается тем же путем? Хорошо, что вокруг не видно ни одного человека, а то ведь действительно могут принять за грабителей.

Виктор, перебравшись по крыше на противоположную сторону дома, спустился по яблоне вниз. Здесь овчарка его достать не сможет. Баня тоже оставалась вне ее досягаемости. Он подошел к окошку и заглянул вовнутрь. Никого. Все же он обошел баню с противоположной стороны и попытался хоть что – нибудь рассмотреть через другое окошко. Пусто. Через минуту он был у машины.

– Поехали. Здесь никого нет.

Если бы он знал, что в это время Светлана стоит в бане у самой двери, крепко сжав горлышко бутылки. Она услышала лай собаки и решила, что вернулись бандиты. Поэтому Виктор и не смог разглядеть ее в окно.

Автомобиль плавно набрал скорость и устремился в обратном направлении.

– Не переживай, что – нибудь придумаем, – попытался успокоить Виктора Петрович.

– А где же наш ангелочек? – спросил Виктор.

– Сейчас догоним, – Петрович прибавил газу и через минуту они затормозили перед белоголовым.

– Садись, – открыл заднюю дверцу Виктор.

– Спасибо, доберусь сам как – нибудь, – отмахнулся белоголовый.

– Послушай, если бы мы были ворами, то, наверное, не полезли бы на дачу среди бела дня, да еще с таким свидетелем, как ты, не так ли?

– А если этот архитектор там что – нибудь прихватил, то я что, срок должен с вами тянуть за групповуху?

– Та – ак, – теряя терпение, протянул Петрович, – или ты сейчас же садишься в машину или мы уезжаем. Ну?

– Ладно, везите. – Белоголовый плюхнулся на сиденье и машина рванулась вперед.

– Спасибо тебе, Петрович. – проговорил Виктор. – Я перед тобой в долгу.

– Забудь, Витя! Ты все – таки однажды спас мне жизнь. Или здоровье, что в общем – то почти одно и то же. Теперь моя очередь. И не вешай нос. Еще не вечер. Мы только начинаем действовать.