Текст книги "Возвращение (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Например, ещё заранее, только подписав контракт, я посоветовал Богарту изучить досье известных убийц, побывать в тюрьмах и на процессах. В сценарии я прописал в некоторых моментах его герою не мигая смотреть прямо в камеру, хотя это шло вразрез с неписанными постулатами Голливуда. Актёры обычно не глядят в камеру, иначе это выглядит так, словно бы у них берут интервью. На экране должна создаваться иллюзия, что нет ни камеры, ни зрителя, что актёры играют – как живут. За редким исключением, которое как раз пригодится в 'Молчании ягнят'.

Кроме того, я передал через Стетсона просьбу Гуверу назначить консультанта для моего фильма. Как-никак приходилось учитывать современные реалии, и не хотелось проколоться на мелочах. После этого мне позвонил лично глава ведомства и уточнил, точно ли у меня агент ФБР – женщина. Когда я разъяснил ситуацию, Джон подумал и согласился, пообещав прислать консультантом не кого-нибудь, а своего заместителя, Клайда Толсона, ответственного за личный состав и дисциплину в ведомстве.

Старый знакомый прибыл в Лос-Анджелес в середине марта.

– Никогда ещё не был консультантом фильма, – признался он в аэропорту после обмена рукопожатиями. – Что ж, это новый вызов, к тому же мне и самому интересно, что получится в итоге.

Пришлось организовывать Клайду полный пансион в том же отеле, в котором остановился и я, плюс гонорар 3 тысячи долларов за работу. К чести Толсона, сам он денег не просил, но не отказался от моего предложения. Клайд сразу же проявил себя настоящим профессионалом, словно бы регулярно консультировал актёров и режиссёров, каждый его совет приходился в точку. Его и самого, похоже, захватил съёмочный процесс, на площадке он проводил зачастую весь световой день, возвращаясь в отель лишь переночевать.

Никакие развлечения Толсона не интересовали, тем более бары и женщины. О его более чем близких отношениях с шефом Бюро догадывался не только я, но все предпочитали молчать. Многие, кто в теме, помнили, как лет десять назад один репортёр рискнул упомянуть в журнале 'Collier' ориентацию шефа ФБР, и в Бюро тут же завели на него дело. Когда собрали компромат, то пустили в прессу такие подробности о не слишком безупречной жизни неосторожного журналиста, что далее последовал полный крах его карьеры. Остальные деятели прессы вняли предупреждению и впредь не рисковали хоть как-то зацепить эту сторону жизни Гувера Всемогущего.

Мне-то, в общем, было наплевать, пусть они хоть до смерти друг друга затрахают, лишь бы ко мне в постель не лезли. А то, что оба – гроза преступного мира, они неоднократно доказывали, не раз оказываясь под пулями. Тем более приятно, что второй человек Бюро согласился стать консультантом нашей картины.

Несмотря на тот давний наезд Гувера и Толсона, когда они инкогнито проникли в мой номер, я зла на помощника директора ФБР не держал. Каждый делает свою работу, тем более что нам удалось в итоге решить дело миром. А вскоре после приезда Толсона произошёл случай, ещё более расположивший его ко мне.

В тот день съёмки закончились около девять вечера. Была отснята сцена очередного визита агента Старлинг к Ганнибалу Лектеру, где актёрам пришлось выложиться по полной. После команды режиссёра 'Стоп!' Богарт под улыбки уставших членов съёмочной группы сказал своей супруге: 'Лорен, сегодня вечером, надеюсь, у нас всё пройдёт более демократично'. Все расходились с чувством выполненного долга, и я, само собой, предложил Толсону подбросить его на своём лимузине до отеля.

Оставив автомобиль на стоянке, мы двинулись по направлению к холлу, как вдруг Толсон притормозил.

– Знаете, что, Фил, – мы как-то легко с ним перешли на имена, без всяких официозных 'мистеров'. – Знаете, что, Фил, а не пропустить ли нам по стаканчику виски?

– Хм, почему бы и нет? День был тяжёлым, а завтра в съёмках перерыв, можно и расслабиться. Приглашаете в свой номер или ко мне?

– Предлагаю вон тот бар под названием 'Пьяная лошадь'.

Толсон кивнул в сторону горевшей через дорогу неоновой вывески. В том баре мне бывать ещё не доводилось, но я знал, что это местечко облюбовали этнические мексиканцы. Вот и сейчас парочка, одетая в стиле 'Zoot Suit', стоит у входа в своих фетровых шляпах и с причёской 'утиный хвост', широкоплечих пиджаках, зауженных книзу брюках и с неизменной, свисавшей ниже колена цепью. Героя фильма 'Маска' лепили как раз с этих стиляг, называвших себя 'pachucos'. Потомки выходцев из Мексики – народ горячий, заводятся с полпинка, и сам бы я туда в одиночку не попёрся. Однако не давать же задний ход перед заместителем директора ФБР!

Несколько минут спустя мы сидели за барной стойкой в помещении, под потолком которого клубился сизый дым, а в углу 'Бабблер' крутил пластинку с какой-то жизнерадостной песней на испанском. Мы держали в руках по тумблеру с толстым дном, в каждом из них было на два пальца светло-коричневой жидкости. Из закуски – одно на двоих блюдце с подсоленными кешью.

– У нас в Бюро работает сын иммигрантов из Шотландии, который знает толк в этом напитке, – заметил Толсон, разглядывая виски на свет. – Он говорит, что шотландцы исстари пользуются правилом пяти 'S' . Я тоже стараюсь его придерживаться. Цвет мне уже нравится, от нагрева моих пальцев началось более активное испарение спиртов, а первый глоток не должен быть большим...

С этими словами он едва пригубил виски, погоняв его по языку.

– Горьковатый, как я и думал. Пожалуй, немного воды не помешает.

Глядя, как он бодяжит свой виски, я в пару глотков влил в себя неразбавленное пойло, с удовольствием ощущая, как тепло спускается по пищеводу в желудок. С каждым годом крепла моя ностальгия по настоящей русской водке. Кристально чистой, в запотевшей бутылке, без всяких добавок и прочей хрени, разве что настоянной на каких-нибудь бруньках.

Не открыть ли спиртзаводик, учитывая, что русских в Америке проживает немало? Для начала небольшую линию запустить, назвать 'Варваровка'... Нет, Варе не понравится, лучше что-нибудь нейтральное, типа 'Русская' или 'Пшеничная'. В СССР что-то из этого, может, уже и выпускают, как бы не пришлось за авторские права биться, так что нужно уточнить. В тему вспомнился диалог профессора Преображенского и доктора Борменталя на водочную тему из фильма 'Собачье сердце'...

– Я слышал, на вашей кинокомпании помимо 'Молчания ягнят' ещё два фильма в работе?

– Что? – вынырнул я из заводи своих мыслей. – А, да, комедия и фильм о Второй мировой. Решили запустить сразу три картины разных жанров. Так сказать, залпом по зрителям.

– Не боитесь прогореть?

– Мы уже дали анонсы в прессу, в моих СМИ идёт активная рекламная кампания, включая телевизионные сюжеты, так что публика подготовлена и жаждет увидеть наши картины. Тем более что в прошлом году Верховный суд США потребовал от 'Paramount' после их 10-летней тяжбы с антимонопольным ведомством разделения кинопроизводственных мощностей и кинотеатров, а следом и Ховард Хьюз продал сеть кинотеатров 'RKO'. Так что в этом плане особых препятствий тоже не предвидится.

– Хотите устроить жёсткую конкуренцию корифеям Голливуда?

– В точку! – усмехнулся я. – Не пройдёт и десяти лет, как я их всех обойду.

– Ничего себе, а вам самоуверенности не занимать!

Конечно, не занимать, достиг бы я иначе таких высот! Живы будем – завалим мир своей кинопродукцией. С моей помощью Уорнеры вышли на новый уровень, я же собираюсь преодолеть ещё более высокую планку. Бубка мирового кинематографа!

– Есть ещё мысль пригласить из СССР на стажировку студентов Государственного института кинематографии, – добавил я.

– И вы не боитесь быть раскрытым? Ведь вы сразу попадете на карандаш НКВД или кто там у них сейчас...

– Мне кажется, там и так уже знают, кто я такой. Слишком крупная фигура, чтобы так долго оставаться в тени.

– Хм, я всё же не рекомендовал бы вам делать столь необдуманный шаг. Во всяком случае, желательно проконсультироваться с мистером Гувером.

– Что ж, можно и проконсультироваться... А вы, Клайд, если не секрет, как попали в ФБР?

Толсон почесал ногтем мизинца бровь, словно бы давая себя время на размышление. Оно и понятно, с чего это он должен распинаться перед малознакомым человеком, на которого наверняка в штаб-квартире Бюро лежит пухлое досье. Впрочем, сомнения его были недолгими.

– Если честно, то ФБР я рассматривал как ступеньку к частной юридической практике, поскольку являюсь дипломированным юристом. Однако в Бюро меня приняли только со второй попытки, в 27-м.

Он сделал паузу, разбавив её глотком виски. Я молчал, как бы ненавязчиво предлагая продолжать.

– Поработал в Бостоне и Вашингтоне в полевых условиях, был переведён на должность главного клерка ФБР, а в 30-м повышен до помощника директора.

– Неплохая карьера, – покивал я, изобразив соответствующую случаю гримасу. – Раз вы работали 'в поле', наверное, доводилось и в задержаниях участвовать, подставляться под пули?

– Не без этого, – чувствовалось, что мой вопрос доставил ему удовольствие. – В 1936 году мы вместе с боссом участвовали в аресте банковского грабителя Элвина Карписа, в том же году я стал участником перестрелки с гангстером Гарри Брюнетом, а в годы войны участвовал в поимке нацистских диверсантов на Лонг-Айленде и во Флориде.

– Давайте выпьем за то, чтобы вражеские пули облетали нас стороной.

Мы чокнулись нашими тумблерами, но донести их до рта не успели, поскольку в наше личное пространство соизволили вторгнуться посторонние.

– Эй, голубки, хватит ворковать. Добавьте лучше хорошим парням на выпивку.

Мы с Толсоном синхронно обернулись. Тирада исходила от парня лет двадцати с небольшим, криво ухмылявшимся и вертевшем на указательном пальце кольцо с ключами от машины. Позади него стояли двое таких же 'pachucos', причём один из них был на голову выше меня и намного шире в плечах. Хотя тут можно было сделать скидку на крой пиджака, но центнер с лишком он точно весил.

– Малыш, может, не стоит тебе пить, если ты за рулём? – спросил я, мягко удерживая дёрнувшегося было встать Клайда и ставя свой стакан на стойку.

– Это ты кого сейчас назвал малышом?

Ухмылка исчезла с его физиономии, а некоторые в баре, большинство из которых были те же 'pachucos', стали оборачиваться в нашу сторону. Мда, до чего же банально... И я настолько вымотан к вечеру, что совершенно нет желания махать ногами и руками. Может, просто достать 'Кольт' да припугнуть ребят?

Не успел! Я-то думал, что этот пацанчик сейчас начнёт по мексиканской традиции разводить всякие бла-бла-бла, а он возьми и заряди мне в челюсть. Ну то есть это он думал, что зарядил, потому что хоть я стою на пороге полувекового юбилея, однако стараюсь себя поддерживать в форме. И не только утренними пробежками вокруг нашего с Варей особняка в Вегасе и тренировкой в спортзале, но и занятиями в школе 'Красного дракона' некоего господина Лю Веньян в лос-анджелесском чайна-тауне, где с некоторых пор я всегда желанный гость.

Так что мне не составило особого труда уклониться в сторону и ответным ударом ребром ладони сломать бедолаге ключицу. Тот с воплем скрючился пополам, а я, не дожидаясь, когда стоявшие позади наглеца двое подельников примутся мстить за товарища, отправил обоих в отключку. Здоровяку пришлось заехать дважды – после хука в висок тот устоял на ногах, но удар ногой в грудь отправил его всё же в недалёкое путешествие спиной на ближайший столик.

Предмет мебели, естественно, такого надругательства над собой не выдержал и развалился пополам, а сидевшие за ним трое горячих испанских мужчин успели шустро повскакивать и стали помогать лежавшей в луже спиртного туше принять вертикальное положение.

– Эй, вы! Я сотрудник ФБР, и требую, чтобы вы немедленно...

– Клайд, сзади!

Толсон тоже обладал неплохой реакцией. Наполовину опорожненная бутылка текилы, которую собирался опустить ему на голову очередной любитель неприятностей, лишь чуть задела плечо потенциальной жертвы, которая успели сделать шаг в сторону и встретить негодяя апперкотом в подбородок.

– Браво, Клайд, похоже, это нокаут, – ухмыльнулся я, косясь на неподвижно лежавшее на полу тело.

Впрочем, радоваться было рано, так как завсегдатаи бара явно намеревались устроить нам 'тёмную'. Сколько их здесь, человек пятнадцать? Многие из оппонентов сняли свои цепи, собираясь использовать их как холодное оружие. В такой-то сутолоке? Мы с Толсоном – он в боксёрской позиции, я внешне расслабленно – стояли спиной к стойке, следя, чтобы кроме причитающего по-испански бармена там никого не оказалось.

Первым захотел получить неугомонный здоровяк, который уже успел попортить мебель. Что ж, если тебе мало – лови тройку: глаза, кадык, пах. Следующий словил носком ботинка по голени. Так, одноногий уже не соперник... А как там дела у Клайда? На него скопом не лезут, тем более основной удар я, выдвинувшись чуть вперёд, принимаю на себя. Так, изредка отмахивается... Странно, почему он не достаёт ствол? Мне-то пока в кайф рукопашная, хотя, если приспичит – начну пальбу без сомнений. Первый в воздух, затем на поражение, хотя можно начать с ног.

Ого, решили все вместе накинуться? Наношу прямой правой в чью-то челюсть, затем хук слева удальцу с перебитым носом, который хрустит и снова требует починки. Дальше ввиду опасного сближения с противником в ход пошли локти. Периодически и мне что-то прилетает, но либо вскользь, либо я в приливе адреналиновой горячки просто не чувствую ударов. Зря они цепи достали, как я и думал, в такой толчее им не размахнуться, туго, видно, до ребят доходит.

Как там у Лермонтова: 'Звучал булат, картечь визжала, рука бойцов колоть устала...' Пока не устала, но вскоре такое вполне может случиться, и вот тогда придётся доставать ствол, раз уж Толсон отчего-то медлит.

Оп-паньки! А моего консультанта, похоже, собираются посадить на перо! Причём сам он не замечает, как к нему подбирается тот самый красавчик, которому я сломал левую ключицу, поигрывая стальным жалом в здоровой, правой руке. Гляди-ка, неугомонный какой, чертяка.

Все эти мысли промелькнули в моей голове в доли секунды. После чего я резко отталкиваю Толсона в сторону, и лезвие, предназначенное вспороть тому бок, летит уже в меня. Только и успеваю в последнее мгновение выставить вперёд левую ладонь, которую нож пробивает насквозь. Вижу в глазах подонка лёгкое замешательство, после чего, не давая ему опомниться, бью лбом в лицо. Характерный хруст подсказывает, что ещё одним сломанным носом стало больше. Ублюдок, по-бабьи вереща, складывается пополам, и удар носком ботинка в подбородок довершает дело.

А вот и долгожданный выстрел!

– Никому не двигаться, это ФБР!

Только после этого до собравшихся доходит, с кем они связались. Несмотря на предупреждение Толсона, способные самостоятельно передвигаться ломанулись к выходу, и естественно, что Клайд не стал стрелять им в спину.

Только сейчас меня наконец отпустило. Сразу начало жечь огнём левую ладонь, из которой я, не мудрствуя лукаво, извлёк лезвие ножа.

– Дай-ка бутылку самого крепкого пойла, – обращаюсь к бармену.

Тот, бледный от ужаса, протягивает мне бутылку рома 'Bacardi 151' крепостью 75,5%, испуганно добавляя:

– Бутылка стоит полторы сотни...

– Рассчитаемся, – цежу я сквозь зубы, свинчиваю пробку и щедро лью на рану.

Уфф, больно-то как! Терпи, казак, атаманом будешь. Полбутылки как не бывало.

– Держи.

Припечатываю к стойке две купюры с портретом Франклина, и оставшуюся жидкость вливаю в себя. На мгновение в глазах меркнет, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Понемногу отпускает, вытираю рукавом пиджака выступившие слёзы. Вижу, как бармен с выражением бесконечного ужаса глядит на меня.

– Эй, как тебя, – обращается к нему Толсон. – Хватит изображать жену Лота, вызывай полисменов и пожарных.

Зачем нужны пожарные – я уже догадался. Они со своими носилками использовались в качестве транспорта при доставке больного в госпиталь. Этим же занимались и похоронные команды, которых тоже частенько вызывали на место происшествия. Забавно, конечно, приехать в больницу на катафалке. Однако поскольку 'Скорой помощи' в США не существует, то и выбора нет. Только после войны начали появляться отряды добровольцев, впрочем, в большинстве своём не имевшие даже навыков оказания первой помощи.

Полиция и три пожарные команды прибыли практически одновременно. А с ними и местные репортёры, безуспешно пытавшиеся прорваться внутрь. Не иначе, у них в Департаменте свой человек.

– Капитан Мак-Ферсон, – представился мордатый коп, окидывая хмурым взглядом поле боя. – Что здесь вообще произошло?!

– По-моему, и так всё ясно, – ответил Толсон, предъявляя капитану своё удостоверение, после чего у того брови поползли вверх. – Мы с приятелем решили пропустить по стаканчику виски, а этим парням захотелось поразвлечься.

– Так это... Мистер Толсон, вы что же, вдвоём с ними справились? – недоверчиво интересуется капитан.

– Моя роль в этой победе невелика, все лавры принадлежат мистер Бёрду.

Для копа это очередное потрясение, он никак не ожидал встретить в баре ещё и знаменитого медиамагната. Видно, я сейчас не очень-то похож на себя самого, раз не признали сразу. Правда, я никогда не стремился к широкой известности, но фигура такого ранга по-любому где-то будет засвечена.

– Кстати, ему нужна помощь. Ценой увечья он, возможно, сохранил мне жизнь. А нож оприходуйте как улику. Владелец ножа – вон тот негодяй в луже крови.

Ходячих тем временем грузили в автозак, а остальных – на пожарных машинах в сопровождении нескольких копов до ближайшего госпиталя. Я же ехать отказался. К счастью, у пожарных была с собой аптечка, и один из них довольно умело забинтовал мою руку.

Думал, после полбутылки крепчайшего 'Bacardi' меня развезёт, ан нет, лишь слегка в голове шумит, а ноги держат крепко. Может, палёный ром? Хм, непохоже, когда пил, долбануло знатно.

Больше тревожит другое... Не задето ли какое-нибудь сухожилие? Пальцами вроде шевелю, но кто его знает... Вероятно, стоило всё же показаться хирургу, но я с детства стараюсь общаться с врачами как можно реже, особенно со стоматологами. Посмотрим, как будет заживать, в отеле, во всяком случае, есть медсестра, которая, надеюсь, сможет сделать перевязку. А зашивать там нечего, края небольшой раны не расползлись, как-нибудь заживёт.

На выходе нас встретили газетчики, осветившие площадку перед баром вспышками фотокамер. Блин... Я попытался закрыть своё малость помятое лицо рукой, но наверняка кому-то удалось зацепить мою физиономию. Да и имена пострадавших (хотя это как ещё посмотреть, кто больше пострадал) вряд ли представляют большой секрет. О, похоже, ещё и съёмочная группа с моего телеканала тут же. Вообще здорово! Теперь Варя точно узнает, что со мной стряслось.

Дать им, что ли, команду не пускать сюжет в эфир... Хозяин я или нет?! А с другой стороны, все проверещат, а мои СМИ как в рот воды наберут. Это уже удар по реноме. Поэтому я просто подхожу к кинокамере, подзываю журналиста с микрофоном, шнур от которого тянется к переносному магнитофону с эмблемой нашего телеканала, и начинаю говорить. Сюжет не должен быть большим, это закон жанра, поэтому я стараюсь быть краток. Рассказываю, как мы с мистером Толсоном зашли расслабиться в бар, как на нас напали мексиканцы, и как замдиректора ФБР героически разбрасывал негодяев в стороны. Клайду ничего другого не остаётся, как тоже взять слово и уже в свою очередь выставить меня героем. Газетчики судорожно записывают наши слова в блокнот, представители радио тоже вооружены портативными магнитофонами. Им проще, не нужно будет потом сводить звук и картинку, как моим ребятам с телевидения.

На следующий утро из зеркала на меня смотрела украшенная парой кровоподтёков физиономия, однако Толсон, когда я его встретил в холле отеля, выглядел на порядок хуже. Ему бы отлежаться денёк, однако нам пришлось тащиться в Западное бюро Департамента полиции Лос-Анджелеса (LAPD), давать показания для официального протокола. По причине травмы руки добираться пришлось на такси. Теперь с нами общался уже не капитан Мак-Ферсон, а сам начальник бюро Дон Донован. Забавно звучит, вот только Дон Донован оказался весьма хмурым типом, к тому же, судя по всему, не очень-то симпатизирующим ФБР. И даже звание сидящего напротив Толсона его не смутило.

– Любопытно знать, что заместитель директора ФБР и такой богатый человек, как вы, мистер Бёрд, делали в баре, где собирается мексиканское отребье? – с ходу задал он вопрос, не обращаясь в то же время ни к кому из нас конкретно.

Инициативу взял в свои руки Толсон, подобно разъяснивший ситуацию, после чего Донован предложил мне и Клайду изложить то же самое в письменном виде. Просидели мы в кабинете почти полтора часа, в течение которых я успел раз десять проклясть этого грёбаного Донована и всю лос-анджелесскую полицию скопом.

Однако на этом наши мучения не закончились. Нас повели на опознание, где мы с Толсоном признали всех, включая зачинщика, что пытался зарезать моего партнёра, а в итоге покалечил мою руку. Мы и так вчера на него указали, но в суматохе его определили вместе со всеми, теперь же сопровождавший нас лейтенант сделал соответствующую пометку в своём блокноте.

В общем, полдня угрохали на эту хрень, прежде чем вернулись в отель. Прощаясь до завтра, Толсон снова поблагодарил меня за самоотверженность, достойную образцового гражданина Соединённых Штатов. А я, поднявшись в номер, позвонил в Вегас. Трубку после пятого гудка подняла Варюха, которой я первым делом признался, что ужасно скучаю по ним с Софьей, затем поведал о съёмках и только после этого как бы между прочим упомянул о драке в баре.

Судя по реакции супруги, сюжет либо ещё не показали, либо она не смотрела телевизор. Я заверил её, что отделался лёгким порезом и таким же лёгким испугом, на прощание пообещав вскоре нагрянуть в Лас-Вегас на пару дней – утрясти кое-какие дела и побыть с родными.

А дела эти, кстати, касались строительства Славянского университета и прилегающих кампусов, где смогут жить студенты. Да-да, вы не ослышались, именно Славянского, где смогут учиться дети и внуки выходцев из России и других славянских стран. Вообще я сначала подумывал создать в пригороде Лас-Вегаса своего рода рус-таун, по типу китайских чайна-таунов. А то лишь в Нью-Йорке наша община более-менее кучкуется, остальные сотни тысяч выходцев из России попросту растворились среди местного населения. Многие уже и родной язык практически забыли, культуру, а это не есть хорошо.

Потом подумал, что Лас-Вегас всё ещё остаётся оазисом в пустыне, и чем там будут заниматься жители русского поселения – не совсем понятно. Уж не сельхозпроизводством точно! А трудоустроить всех на своих предприятиях – нереально, не выгонять же квалифицированных работников, чтобы освободить места для русских. Потому как ничего особо грандиозного я запускать не собираюсь, по крайне мере в ближайшие годы. Посему пришёл к выводу, что если уж создавать анклав – то в Калифорнии. Можно попытаться скупить земли в Форт-Росс. Когда-то это было самое южное русское поселение, которое в 1841 году за 42 857 рублей серебром купил некто Джон Саттер. И вроде бы большую часть денег тот так и не выплатил, хотя на этот счёт я слышал разные мнения.

Форт-Россом я планировал заняться после того, как закончу с университетом. Благо, что киностудия и фильмы не заставили меня лезть в кредитную яму, а средства из других источников я получал регулярно, так что мог позволить себе приступить к реализации замысла. Правда, ради этого пришлось отодвинуть на второй план строительство второго отеля-казино, но два-три года отсрочки дела не решат. Тем более Варя меня полностью поддержала в этом начинании. А когда я осторожно намекнул, что она с её задатками комсомольского вожака могла бы возглавить совет попечителей, жена тут же загорелась подобной идеей. Для меня это была гора с плеч, теперь я знал, на кого можно будет взвалить заботы, касающиеся университета. На первом этапе я, само собой, приму самое действенное участие, а когда процесс пойдёт – за дело возьмётся моя благоверная.

Кстати, благодарность от Гувера не заставила себя ждать. Он позвонил буквально на следующий день, его соединили с моим номером, и директор ФБР с ходу заявил:

– Клайд мне рассказал, как вы спасли ему жизнь, мистер Бёрд! Примите мою искреннюю благодарность, было бы жаль потерять такого ценного сотрудника и столь хорошего человека.

– Не стоит, мистер Гувер! Толсон мой гость, и я несу ответственность за его здоровье.

– Он говорил, что вы получили серьёзное ранение?

– Да как сказать... Ладонь продырявили ножом, надеюсь, через месяц от раны останется только шрам.

– С фильмом у вас, как я понимаю, проблем нет?

– О да, в свою очередь хочу вас поблагодарить за мистера Толсона. Блестящий специалист, без его помощи, боюсь, у нас получилась бы полная ерунда.

– Что ж, не забудьте пригласить нас на премьеру.

– Кстати, я тут проговорился Толсону, что хотел бы пригласить на стажировку студентов-кинематографистов из СССР, а он предложил посоветоваться с вами. Мне кажется, в этом ведь нет особого криминала?

– Хорошо, что напомнили, потому что Клайд об этом вашем желании тоже упоминал. Зачем вам это надо, Фил?

– Я же говорил, что в душе продолжаю оставаться русским, то есть патриотом своей страны, хотя в ней и руководят коммунисты. Однако между СССР и США сейчас более-менее нормальные отношения, почему бы не помочь немного советскому кинематографу? За счёт этого мы могли бы навести ещё один культурный мост между странами и получить весьма крупный рынок сбыта нашей кинопродукции. Выгода очевидна, не так ли, Джон?

По имени я его ещё, кажется, не называл, но раз уж он меня Филом кличет, почему я не могу ответить тем же? Помнится, как в далёком таком уже будущем смотрел прямую трансляцию встречи Президента с представителями СМИ, и Владимир Владимирович по-панибратски сказал немолодой журналистке: 'Садитесь, Маша!'. На что она ответила: 'Спасибо, Вова!' Так что прецеденты, хоть и из будущего, имеются.

Гувер сказал, что в принципе в моих словах имеется здравое зерно, и он над моим предложением подумает. В общем, полюбезничали и положили трубки, довольные друг другом. Дружить – если это слово здесь уместно – с ФБР полезно, с каждым годом организация становится всё более влиятельным игроком на внутренней арене. Это тот самый хвост, который виляет собакой, ну или одна из приводящих мышц этого рудимента, если в качестве собаки мы подразумеваем первое лицо государства. Уже сейчас, я более чем уверен, Гувер вхож к Президенту, хотя Уоллес, насколько я знал, не слишком жаловал главу Бюро, постаравшись создать вокруг себя своеобразный щит из доверенных людей.

А мне хотелось и для Уоллеса когда-нибудь что-то хорошее сделать, чтобы он и его окружение относились ко мне благосклонно, и с Гувером по-прежнему поддерживать нормальные отношения. В общем, как в поговорке, которую впоследствии переделали на пошлый лад: 'И рыбку съесть, и косточкой не подавиться'.