Текст книги "Морские были"

Автор книги: Гелий Хорьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Случилось это осенью 1944 года. Война с Севера ушла на Запад. Все реже у наших берегов появлялись подводные лодки врага, прекратились и налеты самолетов противника на суда, плавающие вблизи побережья Кольского полуострова. В этих условиях командование Северным флотом разрешило наиболее отчаянным рыбакам производить лов рыбы и в Баренцевом море, не удаляясь далеко от берегов. На всякий случай на такие суда поставили по одной пушке, а рыбакам выдали винтовки. В те дни и на полубаке РТ-89, которым командовал опытный моряк К. Романов, появилась сорокапятка, оборудовали и место для хранения ящиков со снарядами. Обслуживать пушку поручили матросу А. Кокшарову, который раньше служил в Военно-Морском Флоте и знал, как обращаться с пушкой на корабле. Прошел он и специальные сборы, на которых тренировался в обслуживании орудия, участвовал в выполнении практических стрельб. Пушку, стоявшую на носу судна, накрыли брезентом и обтянули так, что со стороны она выглядела как вьюшка с тросами.

22 октября 1944 года РТ-89 закончил промысел в районе Иоканги и, загрузив трюмы рыбой, лег на курс в Архангельск, следуя своим, как шутили моряки, «парадным ходом» – четыре-пять узлов – все, что могла дать изрядно изношенная и давно требовавшая ремонта паровая машина траулера.

Когда траулер прошел траверз мыса Святой Нос и уже входил в горло Белого моря, неожиданно у него по корме всплыла фашистская подводная лодка. Расстояние до нее не превышало ста метров. По приказу капитана радист передал в пароходство, что траулер обнаружил вражескую подводную лодку и вступает с нею в бой. У каждого, кто знал, что собой представляет РТ-89, это сообщение вызвало, по меньшей мере, удивление.

А на траулере готовились к бою. На бак промчались А. Кокшаров и подносчик снарядов – заряжающий В. Митусов. Рыбаки занимали места по тревоге: одни готовили к действию пожарную магистраль и растягивали шланги по палубе, другие устраивались за надстройками с винтовками в руках. На иллюминаторы опускали «броняшки» – металлические крышки. Капитан сам встал у штурвала. С мостика внимательно следили за действиями подводной лодки.

На ее палубе появилось несколько человек, которые спокойно разглядывали траулер в бинокли. Один из фашистов что-то сказал, другие засмеялись. Когда подводная лодка, следуя параллельным курсом, догнала траулер, тот же долговязый моряк взял в руки мегафон и, направив его в сторону мостика РТ-89, крикнул:

– Эй, прыгай в воду! А то бух… бух!.. И буль, буль…

Встретившись взглядом с Митусовым, он несколько раз энергично показал рукой в воду. Гитлеровцы снова громко захохотали. Несколько человек подошли к пушке, свинтили с ее ствола пробку и начали разворачивать ее в сторону траулера. Они не спешили, действовали спокойно, как на учении.

И в этот момент капитан «Беломорца» крикнул Кокшарову:

– Стреляй!

А сам, переложив руль, нацелил форштевень траулера в борт вражеской подводной лодки, пытаясь протаранить ее. С нашего судна прогремел первый выстрел. Снаряд прошел так низко над мостиком вражеской лодки, что находившиеся на нем пригнулись. Следом защелкали винтовочные выстрелы. Такого оборота дела враг не ожидал. Лодка увеличила ход и отвернула в сторону. В результате этого маневра траулер на какое-то время оказался вне зоны обстрела пушки, стоящей на носу лодки. А Кокшаров посылал один снаряд за другим. Они рвались буквально рядом с корпусом вражеского корабля, но попасть в цель при довольно сильной качке все никак не удавалось. Зато те, кто стрелял из винтовок, успели ранить нескольких гитлеровцев.

Происходило невероятное: современная подводная лодка маневрировала, уклоняясь от атаки рыбацкого судна и стремясь как можно скорее оторваться от него, а тихоходный неуклюжий траулер, выжимая все из своей старенькой машины, старался не отстать от нее, продолжая обстрел из пушки и винтовок. Так продолжалось несколько минут. Подлодка неоднократно пыталась развернуться, чтобы открыть огонь из орудия, а возможно, и для того, чтобы выпустить торпеды, но «Беломорец» упорно держал курс на нее. Но вот полыхнуло пламенем и орудие противника. Первый его снаряд взвинтил воду рядом с кормой траулера. Два другие встали столбами воды рядом с бортом. На ходовой мостик обвалился поток воды. С мостика подводной лодки застрекотал пулемет. Пули свистели над головами моряков, врезаясь в надстройки. И в этот момент Кокшарову удалось поймать корпус подлодки в прицел. Прозвучал очередной выстрел. Искрометным пламенем сверкнул разрыв снаряда на палубе подводной лодки. До рыбаков донеслись крики, какие-то обрывки команд… В люке один за другим исчезали вражеские моряки. Подводная лодка развернулась кормой к траулеру и увеличила ход. Вероятно, снаряд с нашего траулера причинил ей серьезные повреждения и вражеский командир решил не испытывать судьбу дальше. Вскоре очертания вражеского корабля растворились в мутной мгле наступавших сумерек.

Капитан «Беломорца» оглядел судно. Со всех сторон подходили к нему рыбаки, слышались их возбужденные голоса:

– А здорово мы их!

– Алексей-то наш… Ему бы не рыбу ловить, а башней на линкоре командовать!

С бака раздался голос Кокшарова:

– Вроде все, капитан. Даже не верится!.. А я вначале никак не мог попасть в гада…

Вокруг него, в такт качке, тонко позвякивали, лениво перекатываясь, стреляные гильзы.

– Молодец, и наперед всегда так держись! – со вздохом облегчения ответил капитан, вытирая шапкой мокрое лицо. Еще раз посмотрев в сторону исчезнувшей подводной лодки, он передал штурвал рулевому и распорядился ложиться на прежний курс – домой.

Прикрывая собой

На кораблях, идущих вблизи острова Аэгна, что лежит в Финском заливе восточнее Таллина, звучит сигнал и по отсекам разносится команда «Большой сбор». Выстроившиеся моряки минутой молчания отдают дань памяти погибшему здесь 28 августа 1941 года эскадренному эсминцу «Яков Свердлов». Как на незримую могилу его экипажа опускается на воду венок».

«Сам погибай, а товарища выручай!» – одна из заповедей знаменитой суворовской «Науки побеждать».

Свято чтили ее солдаты и матросы нашей Родины, защищая от штыка и пули товарища, командира. И всегда считалось это высшей воинской доблестью. Твердо помнил это и командир эсминца «Яков Свердлов» капитан 2 ранга А. Спиридонов.

До Октябрьской революции этот эсминец носил имя «Новик». В свое время он был самым быстроходным в мире кораблем этого класса, положил начало строительству в России целого семейства кораблей этого типа. Свое боевое крещение «Новик» получил в годы первой мировой войны: нес дозорную службу, ставил мины, вел бои с кораблями кайзеровского флота. 17 августа 1915 года из боя с двумя новейшими эсминцами он вышел победителем: один из них потопил, загнав на минное поле, а второй повредил огнем своих пушек. 18 мая 1916 года «Новик» вместе с двумя Другими однотипными эсминцами потопил вспомогательный германский крейсер «Герман».

В дни Великой Октябрьской социалистической революции экипаж «Новика» перешел на сторону молодой советской власти, участвовал в гражданской войне, защищая Петроград с моря от флота Антанты. В двадцатых годах «Новик» прошел модернизацию, после чего получил новое имя, с которым и вступил в Великую Отечественную войну.

Эсминец «Яков Свердлов» вел боевые действия с первых дней войны. Он конвоировал транспорты, охранял линейный корабль «Октябрьская революция» при переходе его из Таллина в восточную часть Финского залива, прикрывал минные заградители, артиллерийским огнем поддерживал сухопутные части, оборонявшие Таллин.

К концу августа 1941 года обстановка на фронте сложилась так, что Верховное Главнокомандование приняло решение оставить Таллин, а всем кораблям, участвовавшим в его обороне, перейти в Кронштадт. К этому времени южный берег Финского залива почти на всем протяжении был захвачен противником. На фарватерах, которыми пользовались наши корабли, враг выставил несколько минных заграждений, а на выступающих в море мысах установил артиллерийские батареи. На переходе наши корабли могли атаковать торпедные катера из финских шхер и подводные лодки, которые к тому времени противник развернул и в Финском заливе. В этих сложных условиях советским кораблям предстояло пройти более трехсот пятидесяти километров.

Корабли ушли с Таллинского рейда вечером 28 августа. Эсминец «Яков Свердлов» был включен в состав охранения флагманского корабля, флота крейсера «Киров», на котором находились Военный совет КБФ, партийные и советские руководители Эстонской ССР, командование ряда соединений сухопутных войск. Эсминец шел в охранении с левого борта крейсера.

Почти сразу после выхода наши корабли были атакованы вражеской авиацией. Маневрировать для уклонения от авиационных бомб среди минных полей было опасно, и атаки с воздуха отражались огнем зенитной артиллерии. Но опасность угрожала не только с воздуха.

Как только наступила темнота, пришлось отражать атаку торпедных катеров. Огнем крейсера «Киров» и лидера «Ленинград» два из них были потоплены. Прошло около получаса… Командир «Якова Свердлова» все время напоминал сигнальщикам, чтобы они внимательно следили за водой: уже несколько мин, плававших на поверхности, пришлось обходить эсминцу.

В 20.40 прозвучал доклад сигнальщика, наблюдавшего по левому борту корабля:

– Перископ, слева шестьдесят!

Спиридонов приказал приготовить глубинные бомбы и изменил курс для атаки обнаруженной подводной лодки. В это время вновь раздался тревожный голос сигнальщика:

– След торпеды слева!

Мгновенно обернувшись, командир эсминца увидел с левого борта впереди по курсу быстро бегущую в направлении крейсера «Киров» белую пузырчатую дорожку. Времени для раздумий не было… Командир эсминца рванул рукоятки машинных телеграфов, поставив их на «самый полный». Сильнее завибрировала палуба, за кормой «Якова Свердлова» вздулись бугры белой пены, он вздрогнул и рывком начал набирать ход. А буквально через несколько мгновений раздался грохот, поглотивший все шумы, и рядом с бортом эсминца вздыбился дымно-водяной столб взрыва. Корабль остановился, как будто ударившись о невидимую преграду, и начал разламываться пополам. Вода обрушилась на мостики и падубы корабля, смывая за борт людей, врываясь в коридоры и машинные отделения. Скрежет рвущегося металла, шипение пара, крики людей слились в общий непроходящий гул.

Вражеская торпеда попала между ходовым мостиком и первым торпедным аппаратом. Нос корабля какое-то время еще двигался по инерции вперед, в то время как корма быстро поднималась, оголяя рули и еще крутящиеся винты… Через пять минут волны сомкнулись над погибшим эсминцем. А еще через несколько секунд после того, как корма погрузилась в воду, в глубине раздались мощные взрывы – взорвались приготовленные к использованию глубинные бомбы…

Почти все находившиеся на мостике были убиты, ранены или контужены. Некоторых силой взрыва выбросило за борт. Подошедшими катерами из воды было поднято всего несколько человек и в том числе потерявший сознание капитан 2 ранга А. Спиридонов.

Вспоминая об этом событии, бывший в то время членом Военного совета КБФ вице-адмирал Н. Смирнов писал: «Хорошо помню – сигнальщик «Кирова» (я находился на мостике «Кирова») доложил, что видит след торпеды. В то же время «Яков Свердлов» увеличил ход и, поравнявшись с «Кировым», взорвался. Таким образом… принял на себя удар, предназначавшийся «Кирову».

«Киров» благополучно дошел до Ленинграда. Осенью 1941 года, когда вражеские дивизии, невзирая на потери, штурмовали город, он своим огнем поддерживал защитников Ленинграда у Пулковских высот и Красного Села, у Урицка и на подступах к Кировскому заводу. В годы блокады его орудия входили в общую систему контрбатарейной борьбы против вражеской артиллерии, обстреливающей город. В январе 1944 года орудия крейсера крушили долговременные огневые точки, командные пункты и склады боеприпасов, подходившие к фронту резервы и позиции артиллерийских батарей на расстояниях, не доступных для сухопутной артиллерии. За успешное выполнение боевых задач, за массовый героизм экипажа крейсера «Киров» был награжден орденом Красного Знамени.

Вспоминая все это, мы вправе считать, что в суровые годы войны вместе с кировцами били врага и герои эсминца «Яков Свердлов», погибшие в ту далекую августовскую ночь.

Более сорока лет отделяют нас от нее. Время неумолимо. Прославленный балтийский крейсер закончил свою боевую вахту. Но и сейчас бороздит воды океанов «Киров» – атомный Краснознаменный крейсер, получивший от первого свое имя и его боевые традиции. Когда молодые моряки вступают на его борт, свою службу они начинают с каюты боевой славы. И здесь, знакомясь со славной историей своего корабля, они узнают о подвиге балтийского эсминца «Яков Свердлов», ценою своей гибели выполнившего старый суворовский завет.

Необычный рейс

В апреле 1943 года подводная лодка «малютка» М-77 вошла в реку Неву. Незадолго до этого экипажу было объявлено, что ей предстоит выполнить важное задание командования. А подготовка к его выполнению была необычной и у многих вызывала недоумение…

Перед выполнением любого задания, как правило, подводная лодка принимает полные запасы: топливо и продовольствие, пресную воду и полный комплект, аварийно-спасательного имущества, торпеды и артиллерийские боеприпасы, загружается предметами быта и запасными частями к механизмам и приборам. На этот раз все было наоборот: сначала выгрузили с подводной лодки торпеды и боеприпасы, затем откачали из цистерн топливо и пресную воду, потом приступили к выгрузке остального имущества. Если бы подлодка требовала ремонта, то все это можно было бы легко объяснить: лодку готовят к постановке в док. Но ремонта «малютка» не требовала. Разные ходили толки, но все они сводились к тому, что ее готовят или к перевозке куда-то, или к переоборудованию.

И вот теперь лодка шла на буксире по Неве. На мостике находился командир и несколько незнакомых экипажу не то военных, не то гражданских людей. Раздался сигнал о швартовке, на палубу выскочила швартовая команда и увидела, что лодка подошла к плавучему крану, а на рельсах, проложенных на причале, стоят три железнодорожные платформы с подготовленными на них кильблоками. Неужели лодку собираются погрузить на них в полном сборе, без демонтажа боевой рубки с ограждением, надстройки части легкого корпуса, как это делали раньше при перевозке «малюток» по железной дороге? Да и куда собираются ее везти? Ленинград-то в кольце блокады…

Решение о перевозке нескольких подводных лодок на Ладожское озеро было принято Военным советом КБФ в связи с приближением полного снятия блокады Ленинграда. Дело шло к освобождению Прибалтики от фашистских захватчиков, и флот должен был готовиться к выходу на просторы Балтийского моря.

Первым это предстояло сделать подводникам. А как подготовить их к боевым походам в условиях блокады? Как восстановить боевые навыки, которые они частично утратили за время вынужденного бездействия? Вот тогда и пришло решение создать на Ладожском озере возможности для боевой подготовки подводников. Это решение поддержал Военный совет Ленинградского фронта. И первой предстояло отправиться туда подводной лодке М-77.

В то время на Ладоге не было условий для быстрого восстановления подводных лодок после их частичной разборки и демонтажа механизмов и вооружения. Тогда было решено перевезти «малютки» в полном сборе. Но тут же возникал вопрос: «Как сгрузить подводную лодку с платформ, если даже ее перевозка и удастся?» Подъемных кранов, способных это выполнить, на Ладоге не было. Да и берег в районе Осиновецкого маяка (сейчас станция Ладожское озеро), куда подходила железнодорожная колея, пологий и глубина там мала даже для «малютки». Но руководители железной дороги, к которым обратились моряки, подумав, ответили, что, если им дадут хороших водолазов, они вопрос разгрузки подводных лодок решат сами.

И вот плавучий кран осторожно поднял М-77 и медленно, настолько медленно, что подчас это было незаметно глазу, перенес ее к платформам и опустил на приготовленную «подушку»…

Начальник паровозного депо вызвал к себе бригаду лучшего машиниста В. Еледина. Это были совсем молодые ребята. Поговорив с ними несколько минут, он спросил:

– Сможете провезти груз, который раньше никто никогда не возил?

– А что за груз? – вопросом на вопрос ответил Еледин.

– Подойдете к составу – увидите. Этого достаточно?

– Достаточно, – недовольно ответил Еледин. – Могли бы и сказать… Куда подавать паровоз?

Его недовольство можно было понять. За годы войны бригада выполнила десятки рейсов, каждый из которых можно было назвать подвигом. По временному мосту на сваях через Неву вывозила она раненых на Большую землю, а оттуда – боеприпасы. Случалось, под артиллерийским обстрелом, под ударами «юнкерсов» и «мёссершмиттов». Что же такое более важное и необычное предстоит везти им на этот раз?

К назначенному сроку паровоз Эу-708-83 подкатил к станции Дача Долгорукова. Впереди на путях громоздилось выше станционных зданий непонятное сооружение, плотно закрытое брезентом.

– Это что за чудо, Василий? – присвистнул помощник машиниста А. Илларионов.

– Так ведь это вроде корабль?.. – поглядывая та на состав, то на своих товарищей, неуверенно произнес кочегар М. Стебунов.

– Поменьше разговоров! – резко оборвал Еледин. – Не наше это дело. Наше дело довести состав туда, куда прикажут. Понятно? – Он выразительно посмотрел на своих товарищей, затем соскочил с паровоза и подошел к группе моряков и железнодорожников.

– Капитан третьего ранга Юнаков, – приветливо представился один из них и протянул руку. – Ответственный за перевозку груза. Приказано доставить его на Ладогу.

– Но ведь он не пройдет под линиями электропередачи, да и пути могут не выдержать… – неуверенна произнес Еледин.

Моряк ответил, что все предусмотрено и согласовано. Для укрепления путей, если это понадобится, имеется специальная ремонтная бригада с инструментами и материалами. Для снятия проводов электропередачи на время прохода поезда – группа электромонтеров и монтажников. Предупредил он и о том, что нагрузка на каждую ось платформ в два раза превышает нормальную. Один из железнодорожников, стоявший рядом с моряком, объяснил, что по расчетам пути должны выдержать, но при условии, если скорость движения не будет превышать полутора – двух километров в час. С такой скоростью вести паровоз и без состава не так-то просто, а тут…

Необычный рейс начался. Еледин не снимал рук с реверса, буквально ювелирными движениями подавая пар. Люди, сопровождавшие поезд, свободно обгоняли паровоз, уходили вперед, а потом сидели на насыпи и поджидали состав. Особенно трудно приходилось на закруглениях пути. Постоянно слышались возгласы:

– Осторожно!.. Медленнее!.. Легче!.. Стоп!.. Пошел, помалу!..

Часто в такие минуты со стороны платформ слышался скрежет металла, а иногда и громкие, как выстрелы, хлопки рвущихся стальных тросов, которыми подводная лодка была закреплена на платформах. Взглядывая назад, Еледин видел, как опасно клонится необычный груз. Страшно было даже представить, что произойдет, если подводная лодка завалится с платформой на борт. Были моменты, когда под средней платформой, испытывающей наибольшую нагрузку, шпалы уходили в песок насыпи, рельсы недопустимо прогибались. Тогда в дело вступали ремонтные бригады: поддомкрачивали оси платформы, укрепляли насыпь, ставили подпоры под борта подводной лодки.

Когда состав остановился, Еледин не мог даже встать, так затекло все тело, руки и ноги стали ватными. Расстояние пятьдесят три километра поезд шел тридцать шесть часов.

К паровозу подошел Е. Юнаков и объяснил, что теперь нужно перевести паровоз на другой конец поезда, предварительно прицепив впереди него несколько стоявших на соседнем пути пустых платформ. Когда паровоз подошел к платформам с подводной лодкой, около них уже готовились к спуску под воду водолазы. Юнаков распорядился медленно сдавать состав по железнодорожной колее, уходящей в воду. Раньше по ней спускали пустые железнодорожные цистерны, которые затем, как обычные плавучести, буксировали на другую, восточную сторону озера, где вытаскивали снова по уходившим в воду железнодорожным рельсам.

Теперь Еледину и его помощникам все стало ясным. Платформы с подводной лодкой все дальше уходили в озеро. Скрылись под водой оси, настил платформ, начал уходить в воду и корпус уже расчехленной подводной лодки. Вот «малютка» слегка качнулась и тут же поступила команда прекратить движение. Под воду ушли водолазы. А через некоторое время Еледину приказали еще немного сдать состав вперед. Вскоре освобожденная от креплений подводная лодка закачалась на мутных волнах озера. Так закончился этот необычный рейс.

Через несколько дней такой же путь проделала вторая «малютка». Обе подводные лодки с первых дней пребывания на Ладоге включились в боевые действия в составе Ладожской флотилии: вели разведку у северных берегов, находившихся в руках противника, высаживали разведчиков на берег, обеспечивали боевую подготовку подводников, готовящихся к боевым действиям в Балтийском море.

Задание Военного совета Ленинградского фронта и КБФ было успешно выполнено, благодаря смелому предложению моряков-подводников, смекалке и находчивости железнодорожников, самоотверженности целого ряда других специалистов, обеспечивших такую необычную перевозку подводных лодок, выполнивших вместе то, чего до них не делал никто в мире.

Русский фарватер

Если взять лоцию реки Дунай и по ней знакомиться с условиями плавания в районе Белграда, то встретится название Русский фарватер. Откуда оно появилось здесь, за многие сотни километров от Советского Союза? И кто дал ему такое имя?

Это произошло осенью 1944 года. В то время фашисты, отступая под ударами советских войск, усиленно минировали различными фугасами русло реки, загромождали фарватеры затопленными судами. «Помогали» им в этом и наши союзники. Американские и английские самолеты, оказывая «помощь» в наступлении нашим войскам, активно минировали Дунай донными неконтактными минами. Точных мест постановки мин летчики не определяли и места их сбрасывания не сообщали.

Помимо этого враг разрушал железные и шоссейные дороги, что в гористой местности серьезно осложняло передвижение войск. В ряде районов Югославии Дунай являлся единственной транспортной магистралью. Наши войска готовились к дальнейшим наступательным действиям, а тылы отстали, затруднялся подвоз боеприпасов и продовольствия. В тяжелом положении оказались ряд городов Югославии, особенно ее столица Белград. Дело шло к зиме, а там полностью отсутствовали запасы топлива, хлеба. Баржи и пароходы с нефтью из Румынии и продовольствием с нижнего Дуная не могли дробиться по заминированной реке. Приостановились и воинские перевозки. Особенно опасное положение сложилось в октябре на участке вблизи румынского села Молдова-Веке. Здесь подорвалось уже несколько судов. А на сильном дунайском течении подрыв на мине грозил судну, а подчас и его экипажу неминуемой гибелью. Около ста различных судов скопилось у этого села.

Советское командование торопило моряков Дунайской флотилии: скорее расчищайте фарватеры, обеспечьте проводку судов через опасные районы. Грузы срочно нужны были и фронту, и Белграду. Командующий флотилией контр-адмирал С. Горшков вызвал командира бригады траления капитана 2 ранга Г. Охрименко и разъяснил, что обеспечение судоходства на Дунае – это не только военная, но и важная политическая задача.

Охрименко собрал всех командиров кораблей, капитанов судов, лоцманов – людей из разных стран, разных национальностей. Здесь были югославы, венгры, румыны, болгары… И все твердили одно: пока мины не будут уничтожены, пройти нельзя. А Охрименко понимал, что для разминирования потребуются недели, месяцы… Нужно искать другое решение. Кто-то из присутствовавших местных жителей бросил реплику:

– Вот если бы вода поднялась…

Это реплика и помогла Охрименко принять решение.

В лоции реки говорилось, что осенью, перед ледоставом, в период дождей вода в реке обычно поднимается. Значит, именно тогда и можно будет попытаться провести суда по отмелям, разгрузив их настолько, насколько это потребуется. Ведь на отмелях-то мин наверняка меньше. А чтобы еще больше снизить вероятность подрыва на них судов с грузами, впереди пойдут тральщики, а капитаны судов получат приказ следовать точно им в кильватер. Если и подорвется на мине, то тральщик…

Решение было передано капитанам судов. Ежедневно гидрографы флотилии измеряли уровень воды в реке и тенденции его изменения. И вот наступил день, когда вода в реке поднялась настолько, что стало возможным попытаться провести первый караван.

Построилась длинная кильватерная колонна и, прижимаясь к берегу, медленно поползла вверх по реке. Сначала ждали взрывов на судах каждую минуту, потом осмелели. Суда садились на мель, скребли днищем по дну реки, но ни одно из них на минах не подорвалось.

До самого Белграда вели тральщики флотилии суда с горючим и продовольствием. Когда караван подошел к причалам города, его встречали не только представители властей, но и толпы народа.

Выполнив проводку судов, тральщики приступили к тралению опасного участка реки. Закончили эту работу они уже в послевоенные дни. Советские флотские минеры уничтожили сотни мин и различных фугасов, с честью выполнив свой интернациональный долг.

С тех пор многие стали называть этот участок Дуная Русским фарватером. И настолько прижилось это название, что позднее перекочевало и в официальные документы – лоции реки Дунай, лишний раз подтвердив тем самым дружбу между народами Югославии и нашей Советской страны.