Текст книги "Морские были"

Автор книги: Гелий Хорьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

С трудом переводя дыхание, чувствуя холодный пот на лице, Охрименко снял первую заглушку, принялся за вторую. Затем за следующую… Потом начал руками ощупывать внутренности мины… Ныли от нагрузки мышцы рук, ног. Казалось, что не выдержит страшного напряжения поясница. «Главное, чтобы ни одного рывка, ни одного непродуманного случайного движения…» – билась в висках тревожная мысль. Где-то раздались взрывы, гулко отдаваясь в ушах, заставляя сжиматься сердце. Стреляла вражеская артиллерия. Сверху предлагали подняться. Но работу нельзя было прервать. В первый день он выполнил основное. На следующее утро, опустившись на грунт, вынул взрыватели, главные приборы мины, подготовил ее к подъему. Ему удалось найти первую «ловушку», перехитрить, а правильнее сказать, переиграть своих незримых противников. Они предусмотрели все, кроме того, что мину можно разоружить на грунте, под водой.

И вот ее подняли на поверхность. Она не взорвалась! Но окончательно приборы мины еще не были разобраны. Неужели в них нет больше никаких «сюрпризов»? В это Охрименко не верил.

Три раза встречался он уже на берегу с миной и ее приборами и нашел-таки «ловушку»! Она сработала, но сработала только тогда, когда была уже безопасной – минеру удалось понять тщательно замаскированное устройство взрыва. «Ловушка» злобно щелкнула, когда взрывной заряд ее был уже вынут.

Так, благодаря героизму и высокому мастерству капитан-лейтенанта Г. Охрименко была раскрыта тайна новой комбинированной магнитно-акустической мины, принципы действия всех ее приборов и узлов. Позже разработали и способы траления подобных мин.

Прошло более десяти лет. Были вытралены минные поля на Черном море и на Дунае, разоружены сотни хитроумных фугасов в освобожденных от врага портах, но для минеров война продолжалась.

25 ноября 1953 года из Новороссийска в штаб Черноморского флота поступило тревожное сообщение: в порту строители нашли мину. Уже через несколько часов туда выехала группа специалистов, возглавляемая капитаном 3 ранга И. Величко.

Мина лежала на песке, изъеденная ржавчиной. Казалось, что стоит к ней только прикоснуться – и она сразу взорвется. Осторожно перевезли опасную находку подальше от домов и дорог. Величко помогали старший лейтенант М. Глазков, главный старшина В. Овсянников и старший матрос А. Курбаткин. Отвинтили болты, вскрыли горловины, вынули приборы. Осталось вскрыть только крышку аппаратурной камеры. Она словно прикипела к корпусу от ржавчины. Величко знал, что именно при вскрытии этой камеры когда-то сработала «ловушка» у Щепаченко. И он решил не вскрывать крышку руками, а привязать к ней трос метров в двести и, отойдя, рывком сдернуть ее с места. Приказав закрепить тросик опытному минеру, главному старшине Овсянникову, Величко пошел к остальным минерам, чтобы показать им, как сложить извлеченные приборы. Никто не знает, что произошло. Величко находился в нескольких десятках метров от мины, когда перед его глазами что-то сверкнуло… Он даже не слышал звука взрыва. Очнулся с перебитыми ногами, отброшенный в сторону. Тело Овсянникова нашли метрах в сорока от места взрыва…

После лечения в Севастопольском военно-морском госпитале Величко вновь занялся своим опасным делом. До конца службы разоружил еще десятки мин. Последнюю прямо в ковше землечерпалки в Николаевском порту в 1956 году. До увольнения в запас он подготовил десятки минеров, передав им весь опыт, накопленный по крупицам многими его боевыми товарищами.

На своих же минах

Летом 1944 года советские войска освободили Карельский перешеек и с боями захватили острова Бьеркского архипелага и Выборгского залива.

Впереди были бои за освобождение Советской Прибалтики. В этих условиях кораблям требовался выход из Финского залива на просторы Балтийского моря. А этому препятствовали мощные минные поля, насчитывавшие десятки тысяч мин. Для начала следовало протралить проходы в минных заграждениях Нарвского залива. Эту задачу выполняли корабли бригады траления, которой командовал контр-адмирал Ф. Юрковский. Шаг за шагом «вгрызались» катера-тральщики в минные поля. А противник делал все возможное, чтобы не допустить траления. По нашим кораблям наносили удары вражеские самолеты, их обстреливали батареи с островов Большой и Малый Тютерс. Были случаи, когда на них нападали и группы надводных кораблей. Несмотря на это, районы траления все время передвигались на запад.

В середине августа разведка флота сообщила о прибытии в Финский залив нескольких фашистских миноносцев. Предполагалось, что они прибыли для выполнения минных постановок. Вскоре командиры тральщиков обнаружили в районе вражеских минных заграждений вехи и буи, которых раньше там не было. Командир катера-тральщика КТ-97 главный старшина Г. Давиденко решил, что вехи и буи ограждают фарватер, который противник протралил для прохода своих кораблей.

Давиденко был одним из наиболее опытных командиров и недаром носил высокое звание Героя Советского Союза. Он предложил скрытно, в темное время передвинуть вехи и буи на минное поле. Эту идею поддержал и командир одного из дивизионов тральщиков Ф. Мудрак. Выполнить задуманное было рискованно, так как противник охранял свой фарватер, но и возможный успех был заманчивым. О предложении молодого коммуниста доложили командиру бригады. Ф. Юрковский разрешил провести задуманную операцию.

Когда на Финский залив опустились синие сумерки, КТ-97 с флагманским штурманом бригады капитаном 2 ранга И. Васильевым на борту тихо отошел от причала в Гакково, находившемся на южном побережье Финского залива. В полной темноте Васильев точно вывел тральщик к вражескому фарватеру. Зацепив первую веху буксирным тросом, начали оттаскивать ее в сторону. На случай, если противник обнаружит тральщик, на корме приготовили дымовую шашку. Экипаж настороженно ждал, не раздастся ли за кормой взрыв – ведь веху тащили прямо по минному полю. Но все обошлось благополучно. Это придало уверенности морякам. Около трех часов занимался КТ-97 своим необычным делом буквально под носом у дозоров противника. Но они так ничего и не заметили. До наступления рассвета, так и не обнаружив себя, тральщик вернулся в Гакково. Никто из бригады, кроме нескольких офицеров штаба, не знал о том, куда и зачем выходил ночью в море КТ-97. Никому не сообщили об этом и члены экипажа.

Первая после вылазки ночь прошла спокойно. Но затем в ночь с 18 на 19 августа в районе минного заграждения противника темный горизонт озарился несколькими вспышками, а затем послышались отдаленные глухие взрывы.

Как только рассвело, к месту «ловушки» вылетели самолеты-разведчики. Они доложили, что на минном поле на поверхности воды на спасательных плотах, деревянных обломках кораблей, в спасательных жилетах и на кругах плавает большое число вражеских моряков. Подошедшими вслед за ними в район гибели вражеских кораблей торпедными катерами и тральщиками было выловлено и взято в плен сто семь человек и в их числе командир фашистской флотилии миноносцев. Из показаний пленных выяснилось, что накануне вечером из Гельсингфорса (фашисты пользовались в годы войны старыми дореволюционными названиями) для постановки мин в районах, уже протраленных советским тральщиками, вышли четыре миноносца. Войдя на фарватер, огражденный вехами, командиры кораблей заметили «ловушку», но было уже поздно. Первым подорвался головной миноносец Т-30. Идущий следом Т-32 застопорил ход и попытался задержаться на месте. Это ему не удалось. Корабль вышел из полосы движения своего флагмана и также подорвался на мине. Идущий третьим Т-22 попытался задним ходом выйти из минного поля, но через несколько минут также наскочил на мину и затонул. Только одному – идущему последним в строю – кораблю удалось развернуться и уйти из опасного района. Боясь подорваться на мине, он даже не сделал попытки оказать помощь плававшим на поверхности морякам с других кораблей. Так вехи, переставленные экипажем катера-тральщика, которым командовал Г. Давиденко, привели вражеские корабли на свои же мины.

После войны, вспоминая этот эпизод, западно-германский историк Ю. Майстер, признавая гибель трех кораблей в Нарвском заливе, пытался обосновать причину их гибели тем, что они подорвались на минах, ранее выставленных фашистскими десантными кораблями, не имевшими достаточно точных навигационных приборов и допустивших ошибку в месте запланированной, постановки мин. Это объяснение не соответствует действительности. Вражеские корабли нашли свою погибель в водах Финского залива благодаря хитрости, героизму и мужеству советских морских минеров.

Глава вторая. Смекалка и хитрость – тоже оружие

«Воюют не числом, а умением» – гласит старая солдатская мудрость. Многие эпизоды Великой Отечественной войны подтвердили ее правоту. Действительно, не всегда исход боя определяло число кораблей и самолетов, орудий и пулеметов. Ситуации иногда складывались так, что противник, имевший численное преимущество, терпел поражение или не мог добиться планируемого успеха, а более слабый успешно выполнял поставленную задачу или уничтожал более сильного врага. И не малую роль в этом часто играли смекалка и хитрость, с помощью которых удавалось добиться внезапности, скрыть свои истинные намерения.

Бывали в годы войны и такие случаи, когда боевая задача казалась просто невыполнимой из-за недостаточного количества сил или отсутствия требуемого оружия. И тогда опять же на помощь приходили смекалка и хитрость. Подчас это выражалось в настолько решительных и дерзких действиях, что теперь, по прошествии времени, они кажутся неправдоподобными. Ну, разве можно поверить, что подводная лодка, атакуя ночью в надводном положении конвой, сблизится с кораблями охранения противника на расстояние шестьсот – восемьсот метров, войдет внутрь конвоя и начнет обмениваться с вражескими кораблями световыми опознавательными сигналами? Но ведь это было!

О таких эпизодах войны, одержать победу в которых помогали прежде всего смекалка и хитрость, и пойдет речь в этой главе.

На Волге широкой

Шел май 1943 года. Несмотря на то, что советские войска разгромили вражеские полчища у Сталинграда и отбросили врага от берегов великой русской реки, война на ней не окончилась. В то время по Волге проходил основной путь перевозки нефти и горючего из района Баку на Урал и в центр нашей страны для заводов и фабрик, для всех фронтов, Для Балтийского и Северного флотов. Противник не жалел сил, минируя волжские плесы.

Уже к концу апреля обстановка на Волге стала угрожающей. За два дня до майских праздников, подорвавшись на мине, затонул с баржей горючего буксир «Эривань», 2 мая – буксирный пароход «Сергей Лазо», 7-го – нефтеналивная баржа «Комсомолка», 8-го – такая же баржа «Катунь»… Вместе с этими судами было потеряно около шестнадцати тысяч тонн бензина, лигроина, смазочных масел. После каждого взрыва казалось, что горела сама вода. Вся поверхность реки по нескольку часов полыхала огнем, который выплескивался на прибрежные заросли камыша и кустарника, на лесные посадки.

В то время на Волжскую флотилию прибыл новый командующий контр-адмирал Ю. Пантелеев. Ночами, когда уменьшался поток докладов, требующих немедленных решений, он вместе с начальником штаба капитаном 1 ранга В. Григорьевым и начальником политотдела капитаном 1 ранга Н. Зарембо старался найти решение для обеспечения безопасности судоходства по Волге, увеличения объема перевозок горючего, для ускорения траления, повышения его эффективности.

Для минирования Волги противник использовал более сотни самолетов, которые сбрасывали донные неконтактные мины с приборами кратности и срочности. Сброшенные с самолета на парашютах, мины часто зарывались в ил или песок, «замывались» течением. Обнаружить их и уничтожить было очень трудно.

Для траления применяли магнитные и акустические неконтактные тралы, представлявшие собой металлические баржи, на которые устанавливались специальные акустические устройства. Под тральщики переоборудовали небольшие пароходы, буксиры, прогулочные катера. Эти маленькие мирные суда становились военными кораблями. Гражданские рулевые и мотористы превращались в матросов и старшин. Были и такие экипажи, в состав которых входил только один военный специалист – минер. Встречались и экипажи, полностью укомплектованные девушками.

По шестнадцать – двадцать часов в сутки проводили эти маленькие корабли на тралении. Но несмотря на героическую работу тральщиков, минная опасность оставалась. Позднее стало известно, что в те дни враг сбросил в Волгу более трехсот мин. Да и из четырехсот выставленных им в предыдущую навигацию, многие еще лежали на дне, готовые в любой момент обернуться бедой.

Командование флотилии понимало, что для обеспечения безопасности на Волге нужно на борьбу с минами поднять каждого матроса и старшину, каждого бакенщика и речника, все население прибрежных сел. И люди откликнулись. Женщины и дети организовали сотни дополнительных постов наблюдения вдоль всей Волги. Ночами тысячи глаз внимательно следили за поверхностью воды. Обнаружив место, куда вражеский самолет сбросил мину, люди немедленно сообщали об этом морякам.

Десятки предложений поступали в штаб флотилии от военных моряков. Например, командир тральщика мичман М. Дерябин предложил при тралении мест, где замечено падение мины, выводить трал-баржу вверх по реке, а затем пускать ее самоплавом впереди тральщика. Выигрыш был двойной: снижалась опасность подрыва для тральщика и экономилось топливо на этом тральном галсе. Применяя этот способ, командир другого тральщика старшина 2-й статьи М. Иосевич использовал одновременно две трал-баржи, тем самым расширяя полосу траления почти вдвое.

Но самое интересное и наиболее ценное в сложившихся условиях предложение внес старейший бакенщик старшина обстановочного участка И. Зимин. Он заметил, что в последнее время у некоторых сбрасываемых самолетами мин изменился звук. Обычно мины на парашютах падают тихо и только при соприкосновении с водой слышен небольшой всплеск. А вот сейчас бывают «случаи, когда падающие мины как-то «подпевают» в воздухе, да и падают в воду с большим шумом. Он запомнил одно место падения такой мины – на отмели.

И когда нашел ее, удивился – «миной» оказался старый авиационный мотор! В другом месте он обнаружил два куска рельса, связанных между собой.

Это открытие было настолько важным, что о нем доложили командующему. Контр-адмирал Ю. Пантелеев пригласил старого бакенщика к себе и попросил подробно рассказать о своих наблюдениях. Внимательно выслушав Зимина, все пришли к выводу, что противник использует обманный маневр, сбрасывая в реку различные предметы. Пантелеев вспомнил, что в ряде мест тральщики уже несколько суток тралят зафиксированные точки падения мин и все безрезультатно. Не такие ли и там стоят «мины»?

– Вы и не догадываетесь, какое открытие сделали. Спасибо! – поблагодарил он бакенщика, считая, что разговор окончен, но тот, смущенно улыбаясь, продолжал:

– У меня еще одно дело есть, поважнее. Фашисты мины ставят по ночам. Так вот, в темноте мы им сами помогаем их точно сбрасывать. Бакены-то горят всю ночь. А зажигать их надо только тогда, когда на этом участке судно проходит, а потом снова гасить. Тогда фашистам труднее будет точно мины кидать.

– Это ясно, отец, – осторожно перебил его Пантелеев, – но тогда бакенщикам ох как трудно придется…

Ему было хорошо известно, что и при обычной-то работе бакенщикам на веслах приходилось по ночам проходить по двенадцать – пятнадцать километров. И это при сильном волжском течении.

– Ничего, – заверил Зимин. – Потрудимся для фронта. Дело-то кровное: у каждого из нас там сыновья и внуки воюют. Главное, чтобы нам вовремя сообщали, когда бакены зажигать нужно. Как-нибудь справимся. Но дело и не только в этом, – после небольшой паузы продолжил старый бакенщик. – Есть еще одна думка. Она – главная.

Пантелеев и Зарембо переглянулись: что же еще более важное может предложить этот необычный старик?

А Зимин предложил обмануть вражеских летчиков, поставив ложные огни на мелких протоках, окружавших реку, и зажигая их на всю ночь так, чтобы они имитировали судовой ход реки. Идея была настолько проста и неожиданна, что в каюте на какое-то время воцарилась тишина.

Затем командующий вызвал начальника гидрографической службы флотилии капитан-лейтенанта Н. Назимова, объяснил ему суть дела и приказал выделить в распоряжение бакенщика катер-глиссер, автомашины, требуемое число фонарей и нескольких матросов. И выполнять работу в строгой тайне.

Вскоре на протоках загорелись десятки огней – «светящаяся декорация», как назвал их Назимов. А бакены на судоходном фарватере стали зажигать только на период прохождения мимо них судов.

Как только начали действовать ложные «фарватеры», большинство вражеских самолетов проходило над Волгой не обнаруживая ее, а затем сбрасывали мины на мелкие несудоходные протоки, а то и просто на прибрежный песок и в камышовые заросли. Их находили на всем протяжении стадвадцатипятикилометровых «световых декораций».

Труд тысяч людей, объединивших свои усилия для обеспечения безопасного судоходства на Волге, полностью окупился. В навигацию 1943 года по ней прошло около восьми тысяч судов, было перевезено более шести миллионов тонн жидкого топлива и других народнохозяйственных грузов. А моряками флотилии с помощью населения было обнаружено и уничтожено до шестисот вражеских мин. И в том, что летом 1943 года советские войска разгромили танковые армии гитлеровцев в районе Орла и Белгорода, есть заслуга речников и моряков Волжской флотилии, женщин и детей прибрежных сел. Есть в этом заслуга и старого волжского бакенщика И. Зимина, который был награжден орденом Красной Звезды.

Обмануть врага!

Ночь со 2-го на 3 октября 1942 года для фашистских солдат и офицеров, находившихся в Ялте и дежуривших на позициях артиллерийских батарей, расположенных на мысах Ай-Тодор и Никита, не предвещала никаких сюрпризов. Но незадолго до полуночи грохот взрывов заставил их выскакивать из разваливающихся домов и в ужасе метаться среди грохочущих взрывов и пламени вспыхнувших пожаров… В Ялтинском порту горели склады с военным имуществом, недавно выгруженным с судов для гарнизонов города и войск, оборонявших побережье Крыма, горели вражеские казармы.

Звукоулавливатели обшаривали небо. Вспыхнули лучи прожекторов, но они не обнаружили самолетов. Тогда щупальцы прожекторов потянулись в море, где были замечены слабые отблески отраженного света. Иногда между взрывами с моря доносились и звуки залпов мощных орудий. Стреляли корабли.

Артиллерийские батареи открыли ответный огонь. Их снаряды понеслись туда, откуда стреляли советские корабли. В море огненными зарницами всплескивали взрывы тяжелых снарядов. Наконец, на горизонте заалел какой-то постоянный огонь. Гитлеровцы торжествовали: советский корабль, решившийся нанести удар по Ялте, пусть и с опозданием, но потопили. Пожар в море разгорался. Его можно было уже различить невооруженным глазом. Но почему же продолжают рваться снаряды в порту и в городе. Неужели горящий и погибающий корабль не прекращает вести огонь? Или их несколько? Артиллеристы усилили стрельбу – главное добить поврежденный и горящий, а остальные, если они там есть, и сами постараются уйти из опасного района.

Вскоре взрывы снарядов в Ялте смолкли. Но не потому, что погиб «поврежденный» вражескими артиллеристами корабль и не потому, что другие были напуганы огнем врага. Просто эскадренные миноносцы «Сообразительный» и «Бойкий» выполнили поставленную перед ними задачу, выстрелив по порту и позициям врага четыреста стотридцатимиллиметровых снарядов. Ровно столько, сколько было запланировано командованием. И, выполнив задачу, легли на курс к побережью Кавказа. Что же помогло им нанести внезапный удар, ошеломивший противника?

В соответствии с планом штаба Черноморского флота им была поставлена задача разрушить склады в Ялтинском порту, уничтожить находившиеся там плавсредства и оборонительные сооружения. Разведданные показывали, что в портах Крыма увеличилось число береговых батарей и наблюдательных пунктов, что в Феодосии и Ялте появились торпедные катера, а на аэродромах Симферополя постоянно дежурят фашистские асы, прошедшие школу нанесения ударов по кораблям. Это уже само по себе осложняло выполнение задания. Помимо этого каждому эсминцу предстояло выпустить по двести снарядов, что требовало довольно долго находиться на боевом курсе, где их будет легко обнаружить и уничтожить.

Экипажи кораблей особенно тщательно готовились к выполнению задания. Комендоры отрабатывали максимальный темп стрельбы, котельные машинисты тщательно готовили котлы, чтобы ни одна искорка не вылетела из трубы, без устали тренировались рулевые в точности управления, а боцманская команда под руководством главного боцмана мичмана К. Финошкина тренировалась не только в тушении пожаров на палубе и заделке возможных пробоин, но и выполняла специальное задание командира эсминца «Бойкий» капитана 3 ранга Г. Годлевского. Они готовили имитатор стреляющего корабля, используя спасательный плотик. Предложил эту идею мичман В. Дорощук.

На спасательном плотике были размещены и закреплены карбидные патроны, дымовые шашки, бочки с промасленной ветошью и паклей. В нескольких жестяных банках находились бутылки с керосином, бензином и мазутом. Периодическое попадание воды на карбидные патроны будет вызывать яркие вспышки огня, похожие на стрельбу орудий, а дымовые шашки – поддерживать выделение постоянного дыма, имитирующего пожар на корабле. Для усиления эффекта горящие промасленные ветошь и пакля будут давать периодическое усиление огня. Возгорание бензина и мазута должно было обеспечить горение на поверхности воды уже после потопления плотика.

Корабли вышли на задание из Поти вечером 1 октября. Головным шел эсминец «Сообразительный» под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Л. Владимирского. Расстояние от пункта базирования до района предстоящих боевых действий нельзя было преодолеть в течение одной ночи, поэтому часть пути эсминцам предстояло пройти в светлое время суток. При активной деятельности разведывательной авиации противника это было неизбежно связано с обнаружением кораблей на переходе, поэтому был выбран маршрут Поти – район Синопа – Ялта.

Ночь на первом участке перехода прошла спокойно. В 13.20 2 октября на траверзе Синопа был обнаружен самолет-разведчик противника. После этого корабли изменили курс в направлении Анапы, которая иногда также подвергалась ударам нашего флота. Этот курс выдерживали в течение всего светлого времени. Самолеты врага в течение дня неоднократно показывались над нашими кораблями, которые только с наступлением темноты повернули на Ялту и дали полный ход. В 23.00 они заняли огневую позицию и в 23.20 с дистанции сто десять кабельтовых открыли огонь, который для врага оказался совершенно неожиданным.

Стрельба велась беспламенными зарядами, поэтому в первые минуты огневого налета враг не обнаружил наши корабли и считал, что взрываются авиационные бомбы. Когда же фашисты поняли свою ошибку и начали обстрел кораблей тяжелой артиллерией, с «Бойкого», идущего концевым, на воду сбросили имитирующее устройству, которое артиллеристы противника и приняли за подбитый корабль. А наши корабли продолжали стрельбу. Выполнив задание, эсминцы благополучно отошли от берегов Крыма и на следующий день прибыли на базу.

Как когда-то…

Капитан 1 ранга Д. Поспелов читал курсантам лекцию о тактических свойствах корабельной артиллерии. Преподаватель называл современные корабельные артиллерийские комплексы, говорил о том, какие огневые задачи они могут решать, приводил примеры из опыта Великой Отечественной войны, послевоенной боевой подготовки кораблей. В заключение же сказал, что как бы ни совершенна была боевая техника и оружие, но все же эффективность ее применения зависит прежде всего от людей – матросов и офицеров, что умелые и находчивые моряки могут получить от оружия подчас больше, чем оно способно дать согласно своим тактико-техническим данным.

Тогда один из курсантов задал вопрос:

– Товарищ капитан первого ранга, вы говорили, что возможности оружия и боевой техники определяются ее тактико-техническими характеристиками. Как же тогда понять ваши слова о том, что от артиллерийского оружия можно получить больше, чем оно способно дать согласно своим паспортным характеристикам?

Поспелов на какое-то мгновение задумался, а потом стал рассказывать…

Сразу после февральской революции германский флот активизировал свою деятельность на Балтийском, море, вошел в Рижский залив, а затем сделал попытку прорваться через Моонзунд, минуя минные заграждения, в устье Финского залива, к Петрограду. В то время в Рижском заливе находились только старый линкор «Слава», крейсер «Адмирал Макаров» да дивизион эсминцев. Им и предстояло вступить в бой с германской эскадрой, в составе которой было четыре линкора, по дальности стрельбы, не говоря уже о численности орудий, намного превосходившие русский линкор. И все же «Слава» вступила в бой.

Командующий вражеской эскадрой рассчитывал расстрелять «Славу» с большой дистанции, не подвергая свои корабли опасности. Но когда бой начался, к удивлению противника залпы «Славы» стали доставать его корабли. Более того, русские моряки очень скоро добились попадания в ближайший к ним флагманский линкор! Что же произошло? Как смогли они увеличить дальность стрельбы своей артиллерии?

А помогли сделать это смекалка, умение и великая любовь к Родине.

Перед боем командир линкора приказал перекачать топливо в цистерны одного борта, создав тем самым крен корабля, позволивший увеличить углы возвышения башенных орудий главного калибра. Позднее в некоторые цистерны того же борта приняли забортную воду. И дистанция стрельбы возросла на пятнадцать – восемнадцать кабельтовых. Это лишило германские линкоры преимущества. Но в результате крена броневой пояс, защищавший подводную часть корабля, поднялся из воды и снаряды противника стали пробивать борт «Славы». После получения сильных повреждений линкор был выведен из боя и затоплен экипажем у южного входа в Моонзундский пролив, с тем чтобы ценой этого преградить проход через него германским кораблям. Благодаря мужеству и самопожертвованию экипажа «Славы» германская эскадра не смогла прорваться через Моонзунд…

Д. Поспелов окинул взглядом аудиторию и закончил:

– Теперь, надеюсь, всем понятно, как можно повысить тактико-технические данные оружия в бою?

Капитан 1 ранга Д. Поспелов умолчал о том, что в годы Великой Отечественной войны корабль под его командованием оказался в аналогичной ситуации.

Было это в период жестоких боев за Сталинград. Шел сентябрь 1942 года. Бронекатер, которым командовал младший лейтенант Д. Поспелов, поддерживал артиллерийским и пулеметным огнем сухопутные подразделения, оборонявшиеся уже в нескольких сотнях метров от берега реки. Сдерживать натиск наступавших врагов становилось все труднее. По бронекатерам, поддерживавшим защитников города, фашисты били прямой наводкой из пушек и минометов, поэтому моряки старались днем выбирать огневые позиции около естественных укрытий: полуразрушенных причалов, крутояров, вблизи кустов, которые еще не успели сгореть.

В тот раз катер Поспелова находился около высокого обрывистого берега и стрелял из орудий по соседнему участку. Вдруг прибегает солдат-пехотинец и срывающимся голосом кричит:

– Братишки! Фашисты прорвались!.. Совсем рядом, на взгорке, здесь над вами. А у нас ни бронебойщиков, ни гранат. Командир меня послал… Помогите!

Поспелов вызвал боцмана и приказал:

– Быстро наверх! Разберись, что там…

Боцман соскочил с катера, поднялся на откос и исчез, но уже через несколько минут, скатившись кубарем с обрыва, доложил:

– Товарищ командир, прямо над нами метрах в трехстах – танки, пехота… Наверное, готовятся к атаке…

Что делать? Развернули орудия – стволы уперлись в глинистый грунт. Башни танковые – углы подъема орудий невелики… Сейчас трудно установить, кто первым подал эту мысль, может быть, кто-то из матросов, может, он сам нашел выход, но вот уже один тащит к катеру бревна от разрушенного неподалеку дома, другие разматывают вьюшку со швартовыми, третьи кольями пытаются кренить катер, чтобы увеличить угол возвышения орудий…

По приказанию Поспелова два матроса с автоматами заняли позицию наверху обрыва, чтобы наблюдать за фашистами и вовремя предупредить об опасности. Все остальные работали.

Бревна закрепили на палубе, в районе рубки, перпендикулярно борту, так чтобы их концы свешивались за борт. На них подвесили катерную шлюпку и начали загружать ее песком и камнями. Работали кто чем: кто лопатой, кто каской, кто доской, кто просто руками…

Чем больше загружалась шлюпка, тем сильнее кренился катер. И, наконец, из носовой башни раздался радостный и торжествующий крик наводчика орудия:

– Небо вижу!

Борт бронекатера ушел под воду. Чтобы закрепить его в таком положении, под днище подвели несколько бревен и досок. Никто не считал, сколько времени потребовалось, чтобы выполнить всю эту работу. Но катерники успели. Бронекатер вздрогнул от залпов, выплеснув над обрывом снаряды. Они падали очень кучно. Вражеские пехотинцы бросились в разные стороны, укрываясь от осколков шрапнели. Два танка заполыхали кострами. Атака врага была сорвана.

Ночью с другого берега Волги прибыло подкрепление. И на следующий день прорвавшийся к берегу противник был отброшен.

Необычная атака

Осень 1943 года в Крыму была для фашистов тревожной. Хотя Гитлер и заверял своих вояк, что Крым никогда не будет отдан русским, но это были только пустые слова. Гитлеровцы, находившиеся в Севастополе и оборонявшие Керченский полуостров, понимали, что десант, высаженный черноморцами у поселка Эльтиген, – начало падения Крыма.

В тот период фашисты увеличили перевозки в северо-западной части Черного моря. Из Евпатории и Ак-Мечети направлялись их транспорты в Одессу и в устье реки Дунай. А подходили они к Крыму с запада в районе мыса Тарханкут. Вот именно на подходах к мысу Тарханкут их и встречали подводные лодки Черноморского флота. В конце ноября вышла туда и подводная лодка М-117 под командованием капитан-лейтенанта А. Кесаева.

Несколько суток курсировала она вблизи побережья. Вечером 23 ноября подводная лодка всплыла в тридцати милях северо-западнее мыса Тарханкут. Северный ветер усилился, и лодку раскачивало на довольно сильной волне. Горизонт закрыл плотный моросящий дождь. Видимость уменьшилась до пятнадцати – двадцати кабельтовых. В это время радист принял радиограмму от командира бригады подводных лодок, в которой сообщалось, что, по данным разведки, утром из Одессы в сторону Крыма вышел конвой. Командир бригады приказывал обнаружить его и атаковать.