Текст книги "О чем базар? (СИ)"

Автор книги: Гелена Носкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Как мы заявились в кофейню – это отдельная опера. Ваня – привлекательный и надушенный каким-то вонючим, но приятным парфюмом, и я... В отцовском свитере, старых джинсах, без косметики и с двумя растрепавшимися косичками. Да и пахла я после всех злоключений как освежитель воздуха... Хвойный!

Разместившись за дальним столиком, Ванька долго впитывал мое природное очарование, приправленное гротескным стилем. Он не смеялся, не комментировал. Я уже ждала признаний из серии «Как же я скучала, Настюха» или «А ты совсем не изменилась». Но Ваня был бы не Ваней, если бы не разрушил мои надежды.

–    Ты мне триста пятьдесят рублей должна, – заявил он.

–    Эй! Мы договаривались на триста!

–    А ты не уложилась в пять минут. Проценты набежали. Поэтому я разрешаю тебе угостить меня чашечкой кофе с какой-нибудь пироженкой.

–    Ну ты, Ванька, ваще! Ты бы еще припомнил шоколадку, которую я обещала в десятом классе за то, что ты меня домой со школьной дискотеки проводил.

–    Точняк! С учетом процентов, – судя по хитрому прищуру, он прикидывал, сколько я ему должна спустя одиннадцать лет, – с тебя огромный шоколадный торт!

–    Насколько огромный?

–    Подозреваю, что с тебя ростом. Да, точно. Чтобы ты еще внутри поместилась.

–    Попахивает каннибализмом.

–    Попахивает отличным представлением с продолжением.

–    Ваня, ты свинтус! С чего я вообще должна тебе шоколадку? Это джентльменская обязанность – провожать девушку поздним вечером домой.

–    У меня на тот поздний вечер были планы на Таньку, которые ты обломала. Так что ты мне должна. Не спорь. – Хотя бы триста пятьдесят рублей...

–    Их ты тоже должна. Я кошелек оставил в машине, а ты меня утащила куда подальше. Я замерз. Так что отогревай меня. И что за паника была у елок? Ты когда начала выражаться, словно после отсидки? Или я чего-то не знаю?

–    Мы десять лет не виделись. Естественно, что ты много не знаешь. А касаемо лексикона... Я юрист, и приходилось общаться с разными кадрами.

Над нами возвышалась замученная предновогодними сменами официантка в ожидании заказа. Я как послушная и ответственная девушка сказала:

–    Мне, пожалуйста, патте, а молодому человеку подберите набор из кофе и десерта, суммарной стоимостью в триста пятьдесят рублей. И счет сделайте общий. Спасибо.

Официантка удалилась, а мы вновь остались наедине.

–    Ну, старый друг, рассказывай, – велела я.

–    Чего именно?

–    Как ты жил без меня столько лет?

 -А... Как жил? Прекрасно жил! Отучился, получил профессию, устроился на работу.

–    Фу-фу-фу, Ванятка! Мне этот скучный каркас неинтересен. Выкладывай уже любопытные детали!

–    Что ж... Слушай. Любопытный факт номер «раз». Когда я поступал в институт, то недобрал двух баллов до бюджета. Но, к счастью, поступил мой однофамилец, а в приемной комиссии напутали и позвонили мне с предложением нести аттестат. Так я оказался среди студентов.

Неудивительно. Ванька при чудесном имени имел не менее чудесную фамилию Иванов. Да, долгие годы моим другом был Иванов Иван Анатольевич. Когда в девятом классе его подрядили публично поздравить меня на классном часу с днем рождения, он пожелал, чтобы сбылись все желания и мечты. На что я ответила: «Вань, пообещай, что если когда-нибудь через много лет у тебя родится сын, то ты не назовешь его Иваном. Вот тебе мое желание».

На откровение бывшего друга я ответила:

–    Как ты мог? Из-за тебя человек места лишился!

–    Не из-за меня, а из-за секретаря приемной комиссии. И если бы я сознался в ошибке, то места лишилась бы та самая секретарша. В любом случае кто-то бы пострадал. Я предпочел не брать на себя ответственность и сделать вид, что не заметил досадной оплошности.

–    Все равно фу!

К нам подошла официантка с ароматным заказом и без капли участия в голосе спросила:

–    Ровно на триста пятьдесят рублей не вышло. Триста сорок восемь вас устроит?

–    Да, да, конечно, – отозвалась я. – Два рубля мы накинем в чаевые.

Девушка коротко кивнула. Судя по всему, она уже давно положила и на Новый год, и на работу, и на клиентов с их чаевыми. Если бы я по двенадцать часов в сутки слушала «Джингл Беллз», я бы тоже переметнулась на темную сторону силы.

–    В моей работе подобную неточность забраковали бы, – тихо сказал Ваня, когда официантка пропала из зоны видимости.

На мой немой вопрос бывший друг и одноклассник ответил:

–    Любопытный факт номер «два». Я работаю ювелиром.

Я подавилась, и кофе застрял в носоглотке.

– Ты? Ювелиром? Это шутка такая? Может, охранником в ювелирном салоне?

–    Я все правильно сказал, а вот ты додумываешь. Как тебя в юристы взяли с таким посредственным чувством объективности?

–    Но как? Для ювелиров важно знание химии. А ты на протяжении многих лет только и делал, что у меня списывал! А когда ты на лабораторной мне чуть волосы горелкой не спалил?

–    Да ты мне нравилась, идиотина! Я тут, видите ли, старательно ее почеркушки в свою тетрадь переписываю, а она в это время с Пашкой флиртует.

–    Ни с кем я не флиртовала! У него паста закончилась, и он попросил запасную ручку. И что значит «нравилась»? Понравившейся девушке волосы не жгут! Или ты рассчитывал, что на меня лысую никто, кроме тебя, не посмотрит?

–    Да я бы тоже от тебя лысой сбежал... Мне было семнадцать! С какой радости я должен тратить молодость на девушку с плешью в полголовы? А про Пашку... Ну... Ты извини, что ли?

–    А извиняться ты как не умел, так и не умеешь...

Внезапно в памяти всплыл образ последней ссоры, разрушившей многолетнюю дружбу.

В последние два года обучения в школе математику нашему классу преподавал новый учитель – совсем молоденький парнишка, но с невероятно светлой головой. Это большая редкость, но ему сходу поручили уроки в выпускных классах. Я была отличницей, но с математикой не дружила, особенно с геометрией. Однако учитель, заметив усердие и умственные задатки, выделял меня среди одноклассников и нагружал заданиями повышенной сложности. Помню, он вручил мне учебник с жуткими задачами по планиметрии и велел их решить. Я убила несколько часов, но гордая и несокрушимая несла тетрадь в школу.

На перемене перед геометрией, когда мы уже находились в кабинете, меня позвала одноклассница с просьбой объяснить заданную на дом теорему. Класс у нас был шумный и неугомонный, поэтому приходилось концентрироваться только на доказательстве теоремы. По возвращении к родной с Ванькой парте я увидела, как друг хмурым взглядом пробегает по строчкам в моей тетради. Я тогда над ним посмеялась, что он, мол, наверняка, ничегошеньки не понял. Но Ванька беспричинно злился. У него всегда была выразительная мимика, поэтому его эмоции считывались без проблем.

Я попыталась забрать тетрадь, но он одернул руку. Повторная попытка также не принесла успеха. Когда я поднялась и, обойдя парту, подошла к нему вплотную, Ванька сказал только: «Не отдам». Я смотрела на него, вспоминала часы, потраченные на чертежи и доказательства, и чуть не плакала от издевательств друга. Я прикрикнула и агрессивной фурией двинулась на него. А Ваня совершил страшное...

Он в два шага подбежал к окну, отворил его и выбросил тетрадь на улицу Апрель был щедр на дожди, поэтому мои каракули прилетели в мутную лужу.

Я из последних сил сдерживала слезы, а друг, видимо, бывший, схватил меня за руки и повел прочь из кабинета, в дверях столкнувшись с удивленным нашим побегом математиком. Вдали от одноклассников я все же заплакала. Размазывала по щекам сопли, кричала, колотила Ваньку по груди. А он молча сносил уместные и неуместные обвинения.

Когда мой запал иссяк, Ваня развернулся и ушел. С тех пор мы не разговаривали.

Я никогда не думала о нем как об интересном мужчине, но все же в первую за десять лет встречу предпочла бы выглядеть более лощено. Хотя бы более опрятно. Самое неловкое, что пока я уткнулась в чашку, Ваня бесцеремонно меня рассматривал.

Юношеские обиды давно забылись, а теплые воспоминания о былой дружбе то и дело ворошили сознание.

–    Слушай, Настюх, а ты чего завтра делаешь?

–    Мммм... Свидание? – кокетливо прощебетала я.

–    А как же! Ты вон какая фам фаталь стала, не могу удержаться!

–    А вот удерживайся! В противном случае я готова озвучить целый список статей уголовного кодекса, к которому может привести мужская несдержанность.

–    Ты прям по живому режешь... Сначала обломала торт с сюрпризом, теперь вот это... И все же? Чем занята будешь?

–    Утром работа, хотя шеф сказал, что в этом году уже можно не появляться. А потом обещала Максу с елками помочь. Но, думаю, он сам справится. Так что вечером я свободна.

–    Да меня больше утро интересует.

–    И куда же ты меня планировал пригласить утром? – я не скрывала удивления.

–    В детский сад.

Если он не перестанет шокировать, то я рискую подавиться кофе.

–    Зачем? Строишь серьезные планы и хочешь проверить мою лояльность к детским крикам?

–    Скорее, на меня строят планы...

–    На тебя запала воспитательница? Поздравляю, приятель! Помню, ты в седьмом классе влюбился в русичку, так судьба дает шанс реализовать эротические фантазии с работницей образования.

–    Ах, если бы, Настюх... На меня запала девочка из группы племяшки.

Я все-таки подавилась кофе. Ваня перегнулся через стол, запачкавшись десертом, и похлопал меня по спине.

– Племяшке сколько лет? – откашлявшись, спросила я.

–    Пять.

–    Ага, значит, твоей поклоннице тоже пять. И как же ты покорил юное сердце?

–    На прошлом новогоднем утреннике у нее расстегнулась туфелька, и она не смогла ее застегнуть. А воспитательница была занята мальчиком, который описался. Так я присел рядом с ней и помог. Всё.

–    Вань, я, конечно, не спец в детской психологии, но, по-моему, за целый год она тебя сто раз забыла.

–    Я тоже так думал, но Маришка – племяшка моя – когда звонит, обязательно повторяет: «Лена спрашивает, придешь ли ты на праздник». Короче, эта неугомонная Леночка терроризирует мою малую. Я через Маришку прознал, как можно отречься от навязанной невесты. Оказывается, нужна настоящая невеста, тогда эта Лена переключится на какого-нибудь мальчика, более подходящего по возрасту.

–    Подозреваю, настоящую невесту должна сыграть я?

–    Верно. Сама сказала, что шеф по факту тебя отпустил.

–    Это еще ничего не значит. Я могу отказаться от банального нежелания обманывать ребенка.

–    Это маленькая ложь, по сравнению с той, на которую я могу ее обречь. Сама представь, ей пять. До шестнадцати лет к ней даже прикасаться нельзя. Иначе... Какая там статья?

–    Сто тридцать четвертая.

–    Во-о-от! А мне что, на одиннадцать лет монахом заделаться? А если она потом скажет: «Староват ты для меня, дедуля»?

–    И все равно не убедил.

–    Настя, не заставляй тебя шантажировать, – грозно прошипел Ваня.

–    Ха! У тебя ничего на меня нет!

–    А как же незаконная торговля? Незаконная рубка леса? А ведь ты в сговоре с младшим братом. Оба по этапу пойдете.

–    Ты этого не сделаешь, – уже менее уверенно произнесла я.

–    Проверим?

Я пыхтела, как паровоз. Конечно, я бы смогла отмазать себя и Макса, но вот портить репутацию решительно не хотелось.

–    Знаешь, Ваня, я до недавнего времени думала, что жук навозный – это мой брат. Но, кажется, ошибалась.

–    На меня намекаешь? Да мне в принципе плевать, как ты меня материшь в своих фантазиях, главное, чтоб согласилась на роль невесты. И, кстати, особо с визуализацией оскорблений не увлекайся, а то вдруг для правдивости нам придется поцеловаться перед детками. Неприятно будет представлять на месте партнера рогатого насекомого в навозе.

На последней фразе подошла официантка, и Ванькина реплика пробила ее усталость. Она выпятила глаза и едва не хохотала.

Пока я расплачивалась, Ваня без спроса взял мой телефон и позвонил на свой мобильный. Так бесхитростно мы обменялись номерами.

К елкам мы возвращались, обсуждая детали легенды. А вдруг? Если пятилетняя девочка за год не забыла Ваню, может, и в правду любоффь? Против такого чувства необходима стратегия.

У импровизированного елочного базара обнаружился изрядно промерзший Макс, а рядом с ним всего два деревца. Мое появление он встретил безрадостно, а я, наоборот, восторженно сюсюкала младшенького:

–    Макс, умничка моя! Как же ты все быстро продал! И географию сдал, как я подозреваю! Чудо, а не парень! Брательник уже собрался ответить, как в разговор встрял Ваня:

–    О, а я еще елку не купил. Сколько стоит?

–    За тыщу отдам, – процедил Макс, еле двигая заледеневшими челюстями.

–    Отлично, – бывший одноклассник протянул малому купюру, подхватил колючее дерево и ушел к машине. Он елку в салон затаскивать собрался?.. Ваня крикнул мне на прощание:

–    Завтра в десять. Детский сад «Аистенок».

Кивнув, я обратилась к брату:

–    Ладно, Макс. Потопали домой. Мы ведь тоже еще елку не поставили. Будем считать, что последняя для нас осталась.

Дома, когда он отогрелся, сознался в обмане. У него и намека на трояк по географии не было, но был шанс провести время с понравившейся девушкой. Мы сошлись на том, что не злимся друг на друга, но когда я засыпала в своей комнате, он неслышно сел у кровати, погладил по волосам и тихонько сказал:

– Я еще отомщу за «Щелкунчика».

Глава 4

К следующему утру я вернулась к нормальному человеческому облику и даже получила братское одобрение, выраженное коротким «Вау!». Шопинг с Ксюшей не прошел даром, и я блистала на детском утреннике новым шикарным платьем.

Только Ваня не расщедрился ни на «Вау», ни на «Отлично выглядишь». Он приветствовал меня торопливыми словами:

–    Не опоздала. Молодец. Пошли, пока свободные стулья в зале остались.

Ну, и ладно. Я все равно красивая. Об этом говорит хотя бы куча-мала из детей, которая образовалась, когда на меня засмотрелся незнакомый мальчик и врезался в спину впереди идущего пацаненка.

Мы с Ванькой были самыми счастливыми среди взрослых, потому что, во-первых, нам все-таки достались стулья, а, во-вторых, мы не были родителями и потому не снимали каждое крошечное движение на камеру. Наша миссия заключалась в том, чтобы тихо наблюдать за представлением и стараться громко не смеяться в нелепых ситуациях.

В детском саду я столкнулась с двумя истинами, о которых часто говорили мои уже родившие подруги, но в которые я не очень-то верила.

Первое. Дети очень громкие. А когда их много, то складывается ощущение, что попала в зону миграции саранчи и не можешь отделаться от бесконечного жужжания. Конечно, в группе имелся лидер по громкости. У меня вообще давно сложилась гипотеза, что в каждом коллективе должен быть маленький гиперактивный очкарик. В группе Ваниной племянницы такого кадра звали Витя, он был самым низким, носил очки на резинке и после каждой реплики в спектакле вскакивал и кричал в сторону зрителей: «Мама, я молодец?».

Второе. Современные родители обожают диковинные имена. В Маришкиной группе тридцать один человек, из них три Ульяны, две Евы, два Савелия, два Захара. А еще Демьян, Влас, Божедана и даже Рианна. Я Анастасия, рядом Иван. Даже как-то неловко. Я почувствовала себя динозавром, но имя бы менять не согласилась. Уж лучше Настя.

У Вани оказалась совершенно потрясающая племяшка. Вопрос только, как у чудо-девочек, как Маришка и я, среди ближайших родственников находятся такие персонажи, как Ваня и Макс?

А еще я сразу поняла, кто из толпы снежинок безутешно вздыхает по бывшему однокласснику. Она не выделялась среди остальных девочек пышностью или блеском платья, но единственная во время танца не улыбалась, а хмурила светлые бровки. Она особо яростно трясла мишурой и гневно поглядывала в мою сторону. На поклоне, когда родители умиленно улыбались, а Ванька аплодировал, я крепко поцеловала его в щеку, на что он отозвался довольной улыбкой и приобнял меня за плечи. Влюбленная Леночка горделиво вздернула нос и направилась к низкому деревянному стулу, где лежала ее пластмассовая диадема.

После того, как молодежь прочитала стихи и получила сладкие подарки из рук ряженого Деда Мороза, активизировались родители с фотоаппаратами. Каждый пытался ухватить в свой снимок яркий кусочек елки.

Мы с Ваней стояли поодаль от всеобщего веселья, но не уходили, поскольку исходная цель не была реализована окончательно. Мы пришли на праздник, чтобы разрулить ситуацию с влюбленностью Леночки, но затормозили на ее презрительном взгляде. Я бы и дальше мялась в раздумьях, если бы их виновница не вывернулась из рук нянькавшей ее матери и не подошла к нам.

Малышка сходу обратилась к Ване:

–    Это твоя жена?

Ваня присел на корточки и мягко объяснил:

–    Почти. Она еще моя невеста.

Девочка схватила парня на ворот рубашки и приблизила к себе, чтобы прошептать:

–    Но ведь она не такая красивая, как я. У нее нет короны с бусинками. И платье некрасивого цвета.

Я, разумеется, услышала детское негодование, но не приняла его близко к сердцу. В столь юном и прекрасном возрасте я тоже фанатела от юбочек и платьишек цвета розового фламинго, искупавшегося в свекольном соке. И не я виновата, что перешла от фуксийного великолепия к классическим нарядам в синих тонах. Я всего-то сломалась под тяжестью обстоятельств, именуемых «дресс-код».

–    Любовь зла, – обреченно ответил Леночке якобы жених, на что я стукнула его по плечу с тонким намеком «Фильтруй базар». Ванька смекнул, что сложные философские и выстраданные в горьком опыте истины неподвластны детскому уму.

Я присела рядом с Ваней и доверительно поведала девочке:

–    Леночка, мы с Ваней просто любим друг друга. Поэтому он не замечает, что у меня не такое красивое платье, как у тебя. Но ты только не плачь. У тебя еще будет жених. А Ваня... Зачем он тебе нужен? Я по секрету скажу – он не всегда зубы по утрам чистит. Твои родители порадовались бы, если бы ты их познакомила с женихом, у которого не чищены зубы?

–    Нет, – уверенно отозвалась малышка.

–    Вот и я так думаю. Мои родители тоже не очень-то довольны...

Девочка обдумывала обрушившиеся на нее откровения и вновь хмурила брови. А после легко и даже восторженно спросила у Вани:

–    А можно я тогда Витю буду любить? Ты не обидишься?

–    Нет, Леночка.

Счастливая кроха подбежала к Вите, которому мама поправляла очки, и потащила его к елке фотографироваться.

Пока родителей не разогнали по скучным рабочим местам, а детей – по группам, заваленным игрушками, я успела познакомиться с Ваниной племяшкой и старшим братом.

Почему у меня нет старшего брата? Почему я вынуждена мучиться с младшеньким, а Ванька – балбес и раздолбай – фактически ни за что получает братскую заботу и в некоторой степени покровительство? Несправедливо!

Ваня любезно согласился подвезти меня до дома, хотя вперед я добралась за десять минут пешком. То, что он не джентльмен, мы выяснили накануне, поэтому я ждала подвоха, который выразился в вопросе:

–    Значит, я, по-твоему, не чищу зубы?

–    Понятия не имею. Но мне эта причина показалась достойной, чтобы разоблачить твой светлый образ.

–    Больше ничего не придумала?

–    А ты чего придираешься? Неужто и вправду не чистишь? Целовать тебя больше не буду!

–    Да ты меня всего-то в щеку клюнула! – припомнил Ваня. – Это даже поцелуем назвать нельзя. У меня аж либидо в минус скатилось.

–    Зато ты по моей милости вновь свободен, как ветер в попе. Поэтому отвечай честно, не задумываясь. Куда сейчас поедешь?

–    На работу. Это вас, юристов, много, что можно в будний день не явиться на рабочее место, а нас, ювелиров, мало. А талантливых ювелиров еще меньше. А таких потрясающе одаренных, как я...

–    Я поняла, не продолжай. На какую улицу поедешь?

–    На Сибирскую.

–    Отлично! Вези меня с собой!

–    Эй, Матрасова, а ты ничего не попутала? Можешь завязывать играть невесту. Я тебя с шефом знакомить не стану и на новогодний корпорат не потащу.

–    Не очень-то и хотелось, – не хотелось, конечно, но слышать такую категоричность было обидно. – Высадишь меня у оперного театра.

–    Ладно, ладно, чего надулась-то так?

–    Ничего.

А что? Это я на работе бесполый робот по расшифровке уголовного, административного и гражданского кодексов для населения, которое, как правило, ни в зуб ногой. В выходной имею полное право смачно поэмоционировать. В подтверждении собственных мыслей я буркнула «Пока», неграциозно вылезла из машины и хлопнула дверью.

В кассах театра я воспряла духом, предвкушая сладостную месть. Скрестила пальцы в кармане пуховика на удачу и спросила в небольшое окошечко:

–    А на «Щелкунчика» еще остались билеты?

Зависнув на полминуты в компьютере с информацией, кассирша ответила:

–    Есть места на второе января в амфитеатре. Устроит?

– Да, конечно!

Я едва не выпрыгнула из плотно облегающих голенище сапог. Какой чудесный день!

Пришлось раскошелиться на кругленькую сумму, зато Макс будет в восторге. Амфитеатр – это, к сожалению, не партер, но и не балкон второго яруса. У младшенького появился уникальный шанс оценить все прелести «пацанов в колготках».