Текст книги "Газета Завтра 924 (31 2011)"
Автор книги: Газета Завтра Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Владимир Винников – Мессидж – не имидж
Всё более скучная и «премиецентричная» литературная жизнь современной России неожиданно – в самый разгар «мёртвого» отпускного сезона – порадовала громким скандалом. Газета «Совершенно секретно» (2011, №5) опубликовала статью Александра Боярского «Капиталист-скандалист», в которой утверждалось, что автором романа «666. Рождение Зверя», укрывшимся за псевдонимом И.М.Хо, является известный российский банкир и, по совместительству, британский медиа-магнат Александр Лебедев, таким художественным образом отправивший «политический мессидж» высшему руководству страны. В ответ Лебедев подал против газеты в Пресненский суд Москвы иск о защите своих чести, достоинства и репутации, оценив ущерб оным ни много ни мало – в 30 млн. рублей. Кстати, если суд полностью удовлетворит иск бизнесмена, то каждый экземпляр пятитысячного тиража данного издания будет оценен в 6000 рублей – очень неплохая, можно даже сказать, почти эксклюзивная, коммерческая планка. И если считать, что любое упоминание в прессе (включая, как показала недавняя смерть британской певицы Эми Уайнхаус, даже некролог) является рекламой, – то очень неплохой рекламный ход.
Во всяком случае, когда один и тот же человек (Александр Лебедев) заявляет о своём желании вступить в путинский Народный фронт, созданный, как понятно даже младенцу, для дополнительной поддержки кандидатуры «национального лидера» на президентских выборах 2012 года, и одновременно говорит, что возвращение Путина на вершину отечественной «властной вертикали» превратит Россию в Зимбабве, – лукавство или одно, или другое. А если вспомнить близкое сотрудничество, почти дружбу господина Лебедева с господином Горбачёвым, который тоже неоднократно высказывался против путинского президентства, и историю с «чьим-то гриппозным носом», который суётся в чужую личную жизнь, то становится понятным, что лукавство здесь, скорее всего, – желание олигарха вступить в Народный фронт, а вовсе не критика путинского «властолюбия». Тогда и необязательная, в общем-то, публикация «Совершенно секретно», вокруг которой разгорелся весь этот судебно-скандальный сыр-бор, вполне органично вписывается в нынешнюю предвыборную «неопределенность», которую многие инсайдеры трактуют уже как «размывание центра принятия решений», то есть ситуацию, чреватую потерей управляемости страны.
Важнее всего здесь, наверное, то, что известный всем Александр Лебедев такую книгу написать, по моему личному и глубокому убеждению, просто не мог – даже, как утверждает Александр Боярский, с помощью своего пресс-секретаря Артёма Артёмова. Или с помощью любых других «литературных негров». Потому что книга о будущих приключениях некоего Кирилла Потёмкина, он же – Гор, сын Осириса и Изиды, он же – антихрист, записанная на основе показаний Ивана Матвеевича Хо, он же – праправнук наполеоновского маршала Мишеля Нея, князя Замосковрецкого, Ален, в клинике им. В.П.Сербского, действительно выходит из привычного ряда современной отечественной беллетристики. Не по уровню разнообразной информации, от анекдотов до компроматов, заложенной в неё. И не по художественному уровню самого текста – кстати, вполне профессионального, но не более того. А по той системе позиционирования, с которой рассматриваются и оцениваются все бывшие, нынешние и вероятные в будущем события последних двадцати российских лет, иногда – весьма специфичные и известные лишь очень узкому кругу ограниченных людей. Чего стоит, например, эпизод, в котором упоминается давний автор нашей газеты Станислав Варыханов, который, якобы, 21 августа 1993 года, будучи весьма нетрезв, попал в пункт управления энергетическими системами Дома Советов и едва не привел к его взятию проельцински настроенной «демократической» толпой, отмечавшей вторую годовщину краха ГКЧП. Интересна и единственная обнаруженная мной «неточность» романа, которая относит начало противостояния между «всенародноизбранным» и Верховным Советом почему-то к августу 1993 года, хотя репетиция «чрезвычайного положения» была проведена Ельциным гораздо раньше. Определенный интерес представляет и весьма ярко выраженная антимусульманская и, соответственно, антикоммунистическая позиция автора, для которого квинтэссенцией ислама выступают чеченские сепаратисты и прочие «воины джихада», а квинтэссенцией марксизма – образ конюха Ильича, не удержавшего мифического единорога.
Но чего-чего, а любого, даже скрытого «политического мессиджа» в «Рождении Зверя» обнаружить не удалось. Не считать же таковым следующий пассаж: «Страной правит клан. У этого клана есть основатель, который сейчас сидит на Краснопресненской набережной, а скоро будет опять в Кремле. Вокруг него существует своего рода политбюро. Оно, по большей части, состоит из бывших членов кооператива „Озеро“ в Ленинградской области и примкнувших к ним товарищей. У этого политбюро главная задача – обеспечение своей власти до конца времен с постепенной передачей преемникам, которых еще только предстоит воспитать. Их власть сегодня совершенно безраздельна. Будучи людьми, обладающими безраздельной властью и не нуждающимися в деньгах, они не чужды мыслей об общественном благе и национальных интересах»? Или такой: «Кооператив „Озеро“ не пожрёт никого. Потому что это первая за сто последних лет нашей истории система власти, которая не нуждается в пожирании кого бы то ни было для своего существования»? Да это не «мессидж» – это своего рода гимн существующему в современной России социально-политическому строю, гимн наподобие михалковского, в котором напрочь отсутствуют миллионы безвременно ушедших в небытие и неродившихся наших соотечественников и сограждан. «Не пожрёт никого» – как же, как же...
А заявленная позиция автора выдаёт в нём если не обладателя и оператора очень высокой «ступени посвящения», то человека, как минимум, понимающего, что именно и как происходит на этой ступени. А раз таковой обращается к языку художественного творчества, то его «мессидж» по необходимости оказывается обращен вовсе не к публичным политикам, а к тем фигурам, которые стоят в тени официального политического Олимпа, тем не менее, оказывая на реальный ход событий куда большее влияние, чем известные всем президенты, монархи и премьер-министры. И нынешний скандал вокруг этой книги выглядит как подтверждение того, что она дошла до адресата.
Борис Лизнёв – Первый план
За последние годы прошло множество встреч со зрителями, интересных бесед, заинтересованных дискуссий, обсуждений фильмов. Были и некоторые успехи на кинофестивалях, но главным событием своей кинематографической жизни я считаю другое.
Это случилось в конце девяностых. Тогда снимали в основном люди, назвавшие себя демократами и приверженцами нового режима, остальным приходилось туго. Но забросить кино я не мог и поэтому всё делал самостоятельно, самодеятельно, выпрашивал у друзей камеры, пользовался подручными средствами. Снимал, доснимал, озвучивал то там, то здесь, добивался возможности монтажа и, в конце концов, за несколько лет завершил фильм о деревне, в котором, как мне казалось, через события деревенской жизни затрагивались и вечные темы.
На одном из патриотических кинофестивалей этот фильм был представлен в конкурсной программе. В тот день шло множество лент, моя работа стояла последней. Зрители отсмотрели все фильмы и встретили их одобрительно. Наконец, пришёл и мой черёд.
Странно, но с самого начала всё не задалось. Кто-то из членов жюри опоздал, и показ пришлось начинать сначала. Потом через несколько минут ко мне подошёл мой знакомый и извинился, сообщив, что он не может смотреть дальше, так как его дожидаются журналисты. Через несколько минут зал покинул другой, третий. Дальше и вовсе начался массовый исход зрителей. И мне казалось, что люди выходили, специально как можно громче передвигая стулья, выражая своё неудовольствие.
В зале можно было наблюдать странную картину: шёл фильм, а присутствовал всего один человек – сам автор, то есть я. Удар был, конечно же, сильный. Ушли даже все члены жюри. Это было столь вызывающим, что в какое-то мгновение я даже хотел сорваться и выбежать из зала, но потом понял, что эту чашу мне нужно испить до конца. Ведь ушли близкие по духу люди. То есть зрители не восприняли этот фильм.
Я сидел в пустом зале, смотрел собственный фильм и даже не замечал его. Передо мной представали картины моей жизни. Так интенсивно мой мозг не работал никогда прежде. Вспоминались как самые значительные, так и вовсе неприметные эпизоды моего прошлого. Радостное, постыдное, моменты, которые могли бы круто изменить всё, поступи я в тех ситуациях иначе. Вся жизнь воспринималась как процесс некоего духовного падения, которое завершилось на злополучном просмотре.
Почему-то память постоянно возвращала меня в один и тот же эпизод из моей жизни, когда я, семиклассник, находясь в деревне летом, тяжело заболел, подхватил какой-то вирус с осложнением. Ночью меня везли на телеге в больницу. Каждая кочка отзывалась во мне болью. Я смотрел на звёздное небо и, признаюсь честно, ни до, ни после не видел его таким. Передо мной предстали миллионы звёзд, миллионы искрящихся частичек, сложившихся в объёмную картину. Мне казалось, что в ту ночь с неба падали звёзды, каждая рождала десятки, сотни блестящих лучей, отсветов. Всё это двигалось, шевелилось, пульсировало. Сжимая зубы от боли, в тот момент я не чувствовал никакого одиночества, ощущая себя частичкой огромной вселенной.
То было первое чудо, увиденное мною, вторым чудом стал кинематограф с его магией тёмного зрительного зала и бесконечностью миров, рождаемых экраном. Так моя жизнь как будто бы выстроилась, связанная линией, начинающейся той странной ночью и заканчивающейся моим пребыванием в пустом зале во время показа. Между этими событиями прошло тридцать лет.
И мне стало ясно, что как-то не так я поступил в жизни, ставил неверные внутренние задачи. Поэтому итог, пусть и промежуточный, был столь плачевным. На этой трагической ноте закончился фильм. Загорелся свет, и неожиданно я услышал чей-то голос: «Я вас искренне поздравляю, мне очень понравилась лента». Оказывается, в углу сидел один зритель. То был молодой польский режиссёр. Он подошёл ко мне и искренне пожал руку.
Сначала я посмотрел на него с недоверием, решив, что этот человек из доброты утешает меня. Но нет, весь вечер и следующий день он буквально следовал за мной по пятам. По тем вопросам, которые от него исходили, чувствовалось, что фильм был воспринят им очень глубоко и искренне.
Это было настолько поразительно, что боль от позора столь неудачного показа как-то быстро стихла, ко мне пришла новая мысль. А ведь неизвестно, что лучше – массовое приятие фильма, широкий успех или вот такое точечное, единичное, но глубокое попадание в душу человека, которое заставляет его в буквальном смысле слова измениться.
Тогда я почувствовал, что тот просмотр – скорее не поражение, а даже моя личная победа. С тех пор я больше люблю те свои фильмы, которые не были широко признаны, нежели те, которые всем нравятся. И тут, наверное, не скажешь лучше, чем Тютчев: «Когда сочувственно на наше слово одна душа отозвалась, не нужно нам возмездия иного, довольно с нас, довольно с нас».
Выбрать и купить ходунки детские в нашем интернет-магазине.
Анастасия Белокурова – Поговори хоть ты со мной...
«Бобёр» (The Beaver, США, 2011, режиссёр – Джоди Фостер, в ролях: Мел Гибсон, Джоди Фостер, Антон Ельчин, Дженнифер Лоренс, Райли Томас Стюарт, Мишель Анг, Крис Арнольд, Закари Бут, Пол Ходж, Черри Джонс).
Показанный на ММКФ фильм «Бобёр» дал повод вспомнить о недавних скандалах вокруг одной из самых ярких звёзд Голливуда и поразмышлять об их последствиях.
Главный голливудский дебошир Мел Гибсон рос в семье католиков-традиционалистов. Его отец стал известен крайне консервативными взглядами и не раз подвергался осуждению общественности. Согласно Википедии, сам Гибсон-старший утверждал, что Второй Ватиканский собор был следствием заговора евреев с масонами, а Холокост – всего только выдумка сионистов. Все мы знаем, что зачастую яблочко от яблони падает совсем близко. Это как раз тот самый случай. А существовать с такими взглядами в наши дни чревато последствиями.
Поначалу Мела только критиковали за то, что он отказывается публично осудить реакционные взгляды отца. Гибсон объяснял, что его отец – это его отец, а то, что кому-то не нравятся чьи-то взгляды, его не волнует. Более того, не один раз Мел обещал подвергнуть телесным пыткам журналистов, которые осмеливались говорить в адрес Гибсона-старшего всякие политкорректные гадости.
Дальше – больше. В 1992 году, в интервью испанской газете «Эль Паис» актёр позволил себе непристойные высказывания в адрес гомосексуалистов, чем вызвал большой скандал. Подлил масла в огонь и отказ покаяться перед геями: «Я извинюсь, когда замёрзнет ад. Пошли они на ...» Но в начале 90-х мир был ещё совсем иным. Суровых карательных акций инцидент не вызвал.
Чего не скажешь о наших днях. Конец 2000-х ознаменовался тем, что на актёра обрушилась настоящая череда неудач. Впервые Гибсон был оштрафован на четыреста долларов и на три месяца лишён водительских прав за нахождение за рулём в состоянии опьянения ещё в 1984 году. Несмотря на публичные покаяния и признания, что «алкоголь – это зло», в 2006-м году с Гибсоном случился настоящий текила-бум. Мел снова был арестован за управление автомобилем в нетрезвом виде: актёр сидел за рулём, попивая из горлышка мексиканскую вкуснятину. Всё бы ничего, и Мел мог бы отделаться штрафом, но во время ареста пребывающая в пьяном состоянии звезда, как говорится, разошлась по полной. Гибсон заявил, что причиной всех войн в истории были евреи – а среди полицейских, видимо, присутствовали лица указанной национальности, что активно не понравилось актёру. Бурная речь нетрезвого Мела послужила поводом для резкой критики. Против Гибсона ополчились и коллеги по цеху, и телевизионщики, и еврейские организации, имя коим легион. Протрезвев, Мел принёс публичные извинения, заявив, что его поведение было «безобразным» и он находился в состоянии «временной потери рассудка».
Через три года имя Гибсона вновь оказалось в эпицентре скандальной хроники в связи с разводом. Выяснилось, что Мел и его жена Робин ещё со времён «текила-бума» живут раздельно, а ныне актёр пребывает в гражданском браке с русской девушкой Оксаной Григорьевой. Более того – Оксана ждёт от него ребёнка. Спустя год мир следил за развитием судебной тяжбы между Гибсоном и Григорьевой. В январе 2010 года СМИ радостно писали о том, что Гибсон дважды ударил Оксану Григорьеву кулаком в лицо и выбил ей зуб. Позднее врачи зафиксировали у русской жертвы австралийского темперамента сотрясение мозга. В июне 2010 суд постановил выплатить Григорьевой 60 тысяч долларов алиментов и оплачивать дом, где она проживает с ребёнком. В марте 2011 года, после мирового соглашения с прокурором, Гибсона приговорили к трем годам условно и взыскали с него 400 (!) долларов штрафа. Кроме этого, суд обязал актёра посвятить шестнадцать часов общественным работам, связанным с уходом за детьми. И в течение года посещать специальный курс психотерапии по предотвращению насилия в семье.
Вся эта обстановка не способствовала карьере актёра. Премьера режиссёрского дебюта Джоди Фостер с простым и ёмким названием «Бобёр» – первого за долгое время фильма, где Гибсон сыграл главную роль – состоялась позднее запланированных дат.
Бюджет составил 20 миллионов долларов, но в США картина сокрушительно провалилась, собрав какие-то несчастные 963 тысячи. Не последнюю роль в этом сыграли описанные выше скандалы. Видимо, смотреть на то, как ярый антисемит, гомофоб и рукоприкладчик проецирует свои психологические трудности на игрушку-бобра, добропорядочные американцы посчитали неполиткорректным.
Но не в этом дело. Если отбросить внешние проблемы, невозможно не заметить проблемы внутренние.
«Бобёр» рассказывает нам о том, как директор фабрики, производящей игрушки, Уолтер Блэк (Мел Гибсон) терпит крах – как на работе, так и в семейной жизни. Жена Мередит (Джоди Фостер) поглощена работой, младший сын никак не может наладить общение со сверстниками, а старший попросту ненавидит отца и в глаза называет его придурком. Депрессия заглатывает Уолтера все больше и больше. Ни врачи-психиатры, ни алкоголь не могут помочь в этом затянувшемся кризисе.
Но однажды Уолтер находит на помойке наручную меховую игрушку, Бобра. После пьяной ночи и неудачного самоубийства Бобёр внезапно заговорит голосом Уолтера. И герой поведает сам себе, как нужно жить дальше. С этого момента Уолтер не расстанется с «разумной» зверюшкой, будет непрерывно носить её на руке, вернёт себе любовь жены и потерянный бизнес, а после и вовсе станет звездой телеэфиров и героем журнальных полос. Постепенно влияние Бобра превратится в невыносимую зависимость, и срочно потребуется новая психотерапия. Быстро и планомерно переходящая в членовредительство.
Первая половина фильма просто великолепна. Гибсон и Бобёр сливаются в одно существо, олицетворяя собой бунт против всего устройства современного общества: его фобий, социальных реакций, укоренившихся в своей замшелости устоев. Тот самый случай, когда комедия и драма идут рука об руку, не скатываясь в банальности и заштампованные истины. Всё становится на свои места. Полное ощущение, что после всех жизненных перипетий Гибсон в очередной раз показывает всем средний палец. Зритель прекрасно понимает, что герой окончательно спятил и речь уже не идёт об обычной депрессии, тут требуется реальная помощь специалиста. Но безумие, которое переживает Уолтер, родом из тех высших сфер, куда редко забирается рядовой обыватель. И оно по-своему прекрасно. Когда же происходит кульминационный момент «убийства» бедного животного, весь пафос сходит на нет так стремительно, что не успеваешь опомниться. Полное ощущение, что начинается совсем другой фильм. Стандартный набор удручающих нелепостей, характерных для провинциальной американской драмы. Некий ухудшенный вариант интонаций «Красоты по-американски» с какими-то странными с точки логики выводами.
Возможно, для кого-то и покажется оригинальным сообщить всему миру, что в словах «все будет хорошо» далеко не всегда содержится правда, но для умницы Джоди Фостер подобное высказывание выглядит в лучшем случае глупой шуткой. И игрушечный Бобёр, и сам фильм заслуживают более вменяемого финала – безумного, разрушительного, выходящего за грань. Но только не серого, обезличенного, растительного существования, превращающего отличную идею в еще один мёртворожденный способ обретения себя.
Возможно, лучшим выходом из сложившейся ситуации станет для Гибсона новая роль в криминальной комедии «Ловкость рук» Брэда Мирмана. Там руки актёра будут использованы не для того, чтобы надевать на них плюшевого друга. В приятной компании Жерара Депардье и Кифера Сазерленда герой Гибсона похитит у парижского гангстера редчайшую золотую монету, в результате чего незадачливые воры окажутся в центре головокружительных проблем. Никакой политики, экстремизма, скандалов на почве страсти. А там, может, и до собственного фильма-мечты про викингов дело дойдёт. Ведь в этой мишуре слухов и парадоксов многие позабыли о том, что Гибсон и сам умеет снимать кино. И никакой игрушечный Бобёр ему для этого, надеюсь, не потребуется.
Сергей Угольников – Фиалки на марше
Все театры обладают своим сложным характером. Одни – напыщенные и строгие, в их кулуарах семидесятилетние мэтры рассуждают примерно так: «Разве может этот сорокалетний щенок сыграть Ромео? Откуда у него жизненный опыт?» Иные, напротив, в своём стремлении к новому и актуальному теряют все смыслы, в погоне за модой, установкой на «перформанс» (к слову, изначально непрофессиональное площадное представление), утрачивают минимальное представление о воспитательных, культурных задачах театра. Московский музыкальный «Театр на Басманной» под руководством Жанны Тертерян, задуманный как молодёжный, построен на более взвешенных принципах, что и помогает ему находить всё новых зрителей и поклонников. Они-то и переполнили помещение театра им. Станиславского и Немировича Данченко, в котором прошло закрытие юбилейного летнего сезона «Театра на Басманной».
Уникальность Театра в том, что труппа устойчива и незаменима. Не может произойти классической коллизии: «Прима заболела, и её заменила дублёрша». Актёры здесь не болеют, этот состав – всегда первый. Соединение классической формы и молодёжного содержания способствовало тому, что пять дней в оперетте начались с премьеры произведения Гаэтано Доницетти «Ночь наваждений». Но постановка стала не «авангардной», а, скорее, возвращающей к корням, классическому образу и исполнению, ибо «безумия» и условности хватает в самом классическом действии, блестяще исполненном поющими артистами. Конечно, как всегда великолепна была Ирина Баженова, которая восхищает не только талантом, но и личной, человеческой теплотой и обаянием. Само действие тоже было сплавом опыта и молодости. «Молодости» в смысле детства (словно посмеиваясь над тем, что Театр когда-то давно назывался «детским»), ведь в конце оперетты на сцену вышли «театральные» дети и сорвали аплодисменты зала, не заслонив собой постановку.
Продолжились юбилейные выступления мюзиклом Фредерика Лоу «My fair lady» по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион». Действие, происходящее в туманном Лондоне, стало освежающим для жаркой Москвы. Тем более, с прекрасным вокалом Павла Бадраха. И тем интереснее было следующее произведение, на контрасте возвращающее зрителей в обстановку купеческой Москвы. Мюзикл «Как жить замужем» по пьесе А. Островского «Доходное место» – это вечная сатира на вечную тему, ставшая водевилем. Сегодня непросто воспринимать страдания героев Островского, клеймящих взяточников-родственников, при этом не способных ни к чему, кроме лозунгов и призывов «жить не по лжи». Но фундаментальность материала становится фоном, выявляющим театральное мастерство. Не школярское прочтение вполне школьного произведения помогает, как ни удивительно, его лучшему усвоению. Не мучайся «проклятыми» вопросами, и всё будет отлично, как напевал Михаил Гуро. И отношения с женой будут нормальными, да и высокопоставленный дяденька не будет воспринимать запоздалое раскаяние как издевательство.
Продолжил ряд обращений к русской классике музыкальный спектакль «Свадебный фокстрот» по пьесе-шутке А. Чехова «Предложение». А закончился летний сезон опереттой, посещение которой представляется обязательным. Это, конечно же, «Фиалка Монмартра» Имре Кальмана. Не претендуя на истину в последней инстанции, я всё-таки считаю, что это лучшее исполнение классической оперетты на сценах театральной Москвы. Дело не только в исполнительском мастерстве Елены Калашниковой или Анастасии Сиваевой, и не в великолепном драматизме Сергея Борзова. Не в том, что Вячеслав Ткачук прекрасен всегда, а обаяние Ирины Баженовой невозможно передать словами. Дело во всей атмосфере и, наверное, в близости «Сцен из жизни богемы» Анри Мюрже к настроению артистов «Театра на Басманной», перемещающихся со сцены на сцену. Это как раз тот случай, когда недостаток театра превращается в достоинство. Хотя, бесспорно, своя сцена Театру явно бы не повредила.
Поэтому, если и выискивать недостатки, то они не в труппе, а в нашей реальности, которая ни от руководства, ни от артистов «Театра на Басманной» не зависит.
В Большом театре оперетту не любят, но зачем-то начинают её ставить, отбивая охоту у зрителей к походу на оперетту вообще. Однако, кто же может дать по шаловливым рукам руководству Большого?!
Если авторы почти утратили способность сочинять связные истории, а композиторы – популярную музыку, то опять-таки вопросы не к артистам.
Лично мне бы хотелось, чтобы на сцене был поставлен давно ставший классическим мюзикл «Продюсеры». Возможно, в будущем сезоне это произойдёт, возможно и нет. В любом случае, желаю коллективу «Театра на Басманной» всего самого наилучшего в новом десятилетии творческой жизни.
