355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Газета День Литературы » Газета День Литературы # 92 (2004 4) » Текст книги (страница 5)
Газета День Литературы # 92 (2004 4)
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:46

Текст книги "Газета День Литературы # 92 (2004 4)"


Автор книги: Газета День Литературы


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Петр Калитин ПРОВОКАТИВНОСТЬ ГУМАНИЗМА (Некоторые мысли о романе "Привратник «БЕЗДНЫ»)


Сергей Сибирцев давно уже лечит натуралистическим шоком наши безнадежно обкуренные, простите, окультуренные гуманизмом души, а иначе, видимо, нельзя. Ведь еще в эпоху Великой французской революции стал понятен, благодаря наблюдательности Джозефа де Местра и Э.Берка, не менее великий провокативный характер «свободы, равенства, братства» и прочих гуманистических заклятий и мантр.

С их помощью оказалось не в пример прежним идеалам – несравненно – эффективнее обделывать даже самые чудовищные делишки – с чистой, морально безупречной совестью: на благо всего человечества! От такого соблазна действительно трудно устоять и не расслабиться, лечь, не упасть ничком сначала от якобинский, потом от большевистской, а теперь и от чубайсовской «добродетели»: от гильотинного, потом от подвально-расстрельного, а теперь и от просто бандитского «комильфо».

И всё – на благо, на вечную память умиротворенному, смиренному раз и навсегда человечеству. И чем больше «освобожденных» среди них от самой жизни, тем больше – «уравненных» и «побратавшихся» с самой смертью, тем ей-ей, меньше да и не нужней какие-то оправдательные наговоры на очередное торжество гуманизма, – и тут-то наступает кладбищенски ясное блаженство, а «неукрашенным могилам» российского народа дается не только пространственный, но и временной – прогрессивно-прогрессирующий – «простор», перефразируя А.С.Пушкина.

Но в наше – чубайсовское – время, когда нас умертвляют нам на благо, уже демографически, с ленцою, не спеша, когда мы вполне успеваем наглядеться на своих палачей, как подавляющее большинство персонажей-жертв в сибирцевских произведениях, когда сама жизнь по гуманистическим «понятиям» и с конституционно освященной любовью к человечествам, превращается в замкнутую, до повседневности замедленную съемку нашей агонии и умирания, – что же теперь заставляет нас очаровываться этой «нормальной» этой «душелюбной» жизнью с ее «простыми» – «ритуально»-простыми – заботами?

Отсутствие в ней гильотинной и вообще откровенно террористически-революционной невежливости? Радости по поводу того, что мы покуда еще живы, находясь тем самым в привычной комфортной с советских времен оппозиции существующей власти?

Или уже раздавлены «катком» гуманизма наши ноги, как описано в одной постсновидческой притче Сергея Сибирцева – «Учинили палачу…» из романа «Привратник „БЕЗДНЫ“», когда действительно никуда не убежишь и даже не уползешь по, безусловно «объективной» логике замедленной цивилизованной (цивилизаторской) казни, и «свобода» – «равенство» – «братство» знай себе, накатываются, прогрессивно-прогрессирующе на-ка-ты-ва-ют-ся?!

Да, Сибирцев, как никто из современных русских писателей, вскрывает соблазнительную провокативную суть гуманистических идеалов и благ во всей их парализующей и смертоносной силе, что до «беспредельно»-"просторной" яви обнаруживается и заклинается в нынешней России: с ее воистину имперской экспансией своих собственных кладбищ, с ее повседневным «нормальным» умиранием, особенно веско (едва ли не сладострастно) подтверждаемым ежечасными суетливыми выпусками новостей, в которых еще продолжается у нас жизнь, которая давно уже приобрела характер сюрреализма и форс-мажора и просто выглядит чудом.

Именно об этой метаморфозе не нашей «гуманной» нынешней обыденной жизни: жизни-смерти, бытии-небытии – задумывается в своем творчестве Сергей Сибирцев, давая ее адекватную о-двусмысленную, эсхатологизированную – шоковую – картину.

Иначе говоря, сегодняшний русский реализм не может не разорвать, не оголить свои классически защищенные психологические провода, по традиции показывая настоящую реальность, только теперь как «бытовуху» с ее «душелюбно»-опасной высоковольтной напряженностью – с органично-самопротиворечивым оборотничеством, казалось бы, самых житейских, самых жизнетворных забот, которые постоянно выходят из себя в апофетико-метафизическую бездну смерти.

Дальше – больше. Сергей Сибирцев дает беспощадное, жестокое, опять вполне реальное и психологически оправданное объяснение нашей самоубийственной тяги к гуманистическому образу жизни, даже с его сегодняшним замедленно-демографическим цинизмом.

И дело здесь отнюдь не в «объективной» раздавленности наших ног – мы сами себя, свободно и независимо, подкладываем под каток карающего гуманизма, ибо только так – с нашей же точки зрения – только антропо-эго-центрично, зацикленно на своем "я", самобытно, оригинально, конституционно, наконец, мы можем стать личностями, индивидуальностями и прочими гуманствующими "я"! – костями. А без них жизнь не жизнь…

Вот и получаете это самое «нет» – да еще под демократическим соусом «посвященности» и «элитарности», – по полной морально-бездарной программе!..

«Обладая статусом посвященного индивидуалиста, я впервые по-настоящему понял (уразумел, с пионерской запоздалостью), что отныне положение мое: быть членом некоего нелегального элитарного (якобы!) стада. Именно – стада…» – так прозревает свою соблазнительную гуманистическую природу герой романа Сергея Сибирцева "Привратник «БЕЗДНЫ» – «Отныне, – и откуда снизошло понимание сего умопомешательского феномена? – я и моя сущность, моя душа – существуем каждый сам по себе».

И это откровение свидетельствует не только о психологической и даже бытийно-небытийной (онтологической) раздвоенности современного гуманиста, сколько о неизбежном прижизненном столкновении его с собственной духовной и – физической – смертью, поскольку еще со времен блаженного Августина именно разделение, отстранение, представление души стало определяющим признаком любой смерти.

И выход из этого тотального метафизического тупика – один: отказ от откровенно убийственного «представления» о своей родной особе с адского самодовольного самодеятельного пьедестала, с которого не в пример прежним гуманистическим временам теперь гораздо легче, если не уютнее падать замертво – с молитвенным придыханием навзничь под ноги, «некоему всемирному лишенному души цивилизатору-гомункулу», согласно Сергею Сибирцеву.

И верно, – кто-то же по достоинству оценит жизнерадостный оскал – нашего еще подчистую не оголенного и не объеденного «свободой-равенством-братством» черепа…

Дмитрий Нестеров АРМИЯ И ШКОЛА (Из “Памятки маргиналу”)


Забей на школу. Поверь старшему, из того, чего ты учишь, тебе понадобится ничтожно мало... Нынешняя школа – такой же гнилой инструмент Системы, как и все остальное... За всё время моего учения (я сменил четыре школы) я помню только двух нормальных учителей – молодого историка (воевал в Афгане) и молодую учительницу литературы. Они не вписывались в затхлое учительское болото, и я не думаю, что они в нашей школе протянули долго. Трудовыми навыками и физкультурой занимайся сам. Относись с интересом к химии. Может понадобиться для борьбы. История – нужная наука (не умеющий понять прошлое слеп в настоящем, а будущее его печально). Но не стоит зубрить события и даты. Кроме того, освещение истории в школе – полная лажа, не забивай себе голову откровенной брехней. Из истории тебе достаточно понять одно (и ты прочитаешь это сейчас): вся история – это борьба за место под солнцем. Кто утрачивал волю к этой борьбе, тех сжирали. А если тебя интересуют какие-то эпохи подробно, так сейчас вполне можно достать любую литературу (в том числе и в Интернете). Проводи больше времени на улице, в коллективе. Там ты познаешь понятия, по которым будешь жить всю жизнь.

Принесут пользу занятия только теми видами спорта, которые могут помочь тебе в экстремальной ситуации. Для общего физического развития необходимо заняться легкой атлетикой, спортивной гимнастикой (кольца, брусья и все такое), плаванием (выносливость, реакция, упругость всех групп мышц). Далее идет бокс и рукопашный бой. В идеале твоим тренером должен быть не спортсмен, а, допустим, офицер-десантник, ветеран горячих точек или реальный уличный боец. Забей на бодибилдинг или тяжелую атлетику – раз и навсегда. Качаться нужно своим весом – подтягивания (широким хватом, с подвеской на ноги грузов и т.п.), отжимания, пресс, растяжка. По возможности – кросс по утрам. Главное – не размер мышц, а их работоспособность – гибкость, упругость и сокращаемость. Купите несколько пар перчаток для спарринга – и как можно больше практики.

Забей на всякие бадминтоны, пинг-понги и прочую чушь. А вот на шахматы не забивай. Эта древняя арийская игра всегда считалась уделом вождей и воинов, а то, что сейчас в шахклубах скорее можно увидеть зачуханных очкариков, то это проблемы нашего больного общества. Эта игра придаст гибкость твоему мышлению, умению строить планы и предугадывать ходы противника, научит внимательности и той аксиоме, что нельзя недооценивать врага. Поверь, эта игра гораздо экстремальнее, чем идиотские карты, увлечение плебса.

Хорошее занятие – пэйнтбол. Только не увлекайся стрельбой. Гораздо полезнее поучиться у реального фронтовика действиям группы в процессе боевых действий. Передвижение, марш, оборона, короче, тактика, твое поведение в бою, взаимодействие бойцов вашей группы. Постарайся не давать воли эмоциям и азарту. Попытайся победить противника тактически – зайти в тыл, подкараулить при перебежке. Стремись научиться смотреть на поле боя глазами врага, может, не с первого раза, но ты заметишь, что иногда угадываешь, что он будет делать в той или иной ситуации, и тебе становится легче его подстрелить.


Что такое современная армия, ты знаешь... Армия, которая не воевала несколько десятилетий, загнивающая армия. Если компьютерному дизайнеру для повышения профессионального уровня (хотя бы для поддержания) нужно постоянно заниматься версткой и дизайном, то признай, что армии нужно более или менее регулярно воевать. Иначе придется смириться с тем, что офицеры будут выдвигаться не по качествам полководца, а по умению втирать очки начальству, и таланту заставлять солдат мести плац, а также художественно оформить территорию военного городка. А на одних учениях армию не поднимешь – экономика лопнет. Еще один момент – несоответствие между престижностью военного образования и престижностью профессии офицера в обществе. То есть военное образование хотят получить многие, а вот офицерами стать – не очень. И качество офицерского материала в армии оставляет желать лучшего. Это господа офицеры в Чечне наглядно демонстрируют уже не первый год. Начало положил великий стратег Пал Сергеич Грачев с его новогодним штурмом Грозного. Так что дурак-командир очень даже просто может угробить целый полк, а уж роту – это как два пальца об асфальт. От офицерского корпуса зависит очень много. И если ты, соратник, попадешь в армию, то будет тобой командовать, скорее всего, какой-нибудь выпускник Академии, который постиг науку втирать очки вышестоящим таким же зубрам и за счет дармовой силы солдатской возводить себе особняки, а вот воевать ему за всю его многолетнюю службу не приходилось. А непосредственный твой командир будет либо зеленый лейтенантик из училища, который тоже ни хрена не умеет, либо алкаш постарше, но тоже не Бонапарт. И вот тут, соратник, жизни твоей начнет угрожать серьезная опасность.

А потом, стоит разобраться, для чего держат армию, в которой ты будешь служить? Сильная армия нынешней Системе без надобности. Страна у нас не самостоятельная, Система преследует любые интересы, кроме национальных, поэтому столкновение с Америкой или НАТО не грозит... Принципиальной внешней позиции Россия не имеет, кроме одной – обслуживать Америку... Во всей истории рабам оружия иметь не полагалось, кроме палок. Поэтому прекратилась поставка в войска новых видов техники, а что поставляется – для балета. Для локальных конфликтов советская техника и полуобученное пушечное мясо без идеологии подходит – дешево и много. Неслучайно Вооруженные Силы получают гораздо меньше, чем ВВ, – армия постепенно приобретает вид не защитника страны, а защитника Системы. Контрактная основа и служба граждан стран СНГ за российское гражданство других целей иметь не может. Будет ли узбек защищать Россию за деньги так же, как русский из патриотизма, – вопрос, а вот то, что он в случае чего будет добросовестно лупцевать восставших внутри страны, – это я тебе гарантирую. И потенциальный враг, на которого будут натаскивать армию, – это ты, уважаемый соратник, и другие недовольные, как ты. Для нынешней Системы врага снаружи нет – там хозяева, а вот внутри страны – масса недовольных, которые пока спят, но надо же готовиться к их возможному пробуждению. А ведь они боятся – иначе бы «СПАС» и Национал-Державников так по беспределу бы не резали.

Та Россия, патриотом которой ты являешься (и я тоже), ее еще необходимо завоевать и построить... Во-первых, в такой армии все порядочные и честные русские – наши потенциальные союзники (в той или иной степени), а во-вторых – в случае повторения 93 года вовсе не факт, что твой зачуханный ровесник в камуфляже и в бэтэере, которым он толком управлять не умеет, не понимающий толком за что и против кого его кинули воевать, окажется лучшим бойцом, чем ты сам.

Виталий Пуханов “ХОРОШО БЫТЬ ПОЭТОМ...”


***

Нам жизнь прожить – что поле перейти.

У леса оглянуться и споткнуться.

Сухой травы на миг щекой коснуться

И деревом безмолвно прорасти.


Поверить каждой трещиной коры:

Не век пройдет – в печи огонь раздуют,

В дом приведут хозяйку молодую,

Взойдут леса, затупят топоры...


Дверь приоткрыть, в избе приют найти,

Родиться землепашцем безлошадным

И в плуг впрягаться жадно, беспощадно.

Нам жизнь прожить – что поле перейти.


В дорогу собираться налегке,

Мечтать о счастье, о нездешней воле.

И в отраженье звезд увидеть – поле,

Себя на нем и лес невдалеке.


Что выстоит? Что даром пропадет?

Что по чужим краям растащат ветры?

На этом свете даже звезды смертны.

Взойдет ли колос? – дерево взойдет.


Так в плуг впрягаться, уставать до слез,

Почувствовать, но не поверить с болью,

Что смерть вороной побредет по полю,

Выклевывая зерна из борозд.


***

Хорошо быть поэтом

На свете золотом.

Хочешь – живи на этом.

Хочешь – на том.


Будет и бог в стакане,

И звезда на Кремле.

Хочешь – умри в камне.

Хочешь – в земле.


***

Нет сумрака под небесами,

И в слове спасения нет.

Но даже когда не спасает —

Оно называет предмет.


И в слове, от смысла далеком,

Знакомом, прозрачном на свет,

Есть тысячи странных волокон,

Которым названия нет.


Он видит травинку в бинокль,

Глядит в микроскоп полевой —

И в смысле своем одиноком

Восходит она над травой.


Тогда он снимает ботинки

И голову прячет в траву,

И рифма “травинка—кровинка”

Впервые приходит к нему.


Он благо-дарит, засыпая,

Что в слове спасения нет,

Что он никого не спасает

И лишь называет предмет.


***

Где-то есть еще русское поле.

Не удержишься, стоя на нем.

Тает белая сталь на припое

И антоновым греет огнем.

Отобьешься от вражьего стана —

Не узнаешь, каких ты кровей.

Пролетала подметная стая,

Распахала лицо до бровей.


Со своей нерадивой мечтою:

Жить трудом и погибнуть в бою,—

Я шатаюсь по русскому полю,

Как последний в разбитом строю.


Мы уйдем без земного поклона

Чужеродные звезды стеречь.

Не дари мне последнего слова —

Я забыл тебя, русская речь.


***

У Себастьяна Баха

Была одна рубаха.

Он в ней ходил на службу

И так ее носил.

Когда она протерлась

На вороте и локте,

Он новую рубаху

У Бога попросил.


Он попросил у Бога

Так мало, так немного:

Не смерти, не спасенья,

Не истины земной...

И Бог был опечален —

Ведь Бах необычаен.

Но не было у Бога

Рубахи ни одной.


***

Чем больше в полях высыхало колодцев,

Тем меньше боялся я жажды и зноя.

Тем больше любил я упрямых уродцев,

Прозвавших поэзию – влагой земною.


Чем больше страну оставляли пророки,

Тем меньше я думал о будущем света,

Тем больше я верил в прозрачные строки

Забытых, неузнанных нами поэтов.


Чем меньше я плакал, боялся, молился,

Тем больше терял дар обыденной речи.

Я видел поэтов усталые лица.

Прекрасные лица – но не человечьи.


Они открывались случайно, однажды,

Мне стало неважно, что будет со мною.

Чем больше они умирали от жажды —

Тем меньше боялся я жажды и зноя.


***

Что мне сказать народу моему?

Он много лет не верит никому

И, нас в пути встречая по одежде,

В последний провожает по уму,

Благословив наш подвиг безнадежный.

Чтоб не солгать народу моему,

Скажу, что я не верю ни ему:

Строителю, страдальцу, погорельцу,

Пожары созывающему в рельсу,—

Не канул в Лету, канул в Колыму.


Скажу, что я не верю ни ему,

Ни времени, ни месту своему

И даже смерти той, что за плечами

Уже крадется к слову одному,

Но и оно не значилось в начале.


***

Пока чернел над полем крест орлиный,

И зарастала житница бурьяном,

По слову собирая на былину,

По нищим деревенькам шли баяны.


Мать пела сыну, пела-выпевала:

“Ты утром встанешь – и взойдет Ярила”.

Обугленная Русь полудышала,

Который век дыхание копила.


Все ожидали, укрывая глиной

Отцов и братьев, данников недавних,

Когда баяны пропоют былиной

Богатыря, не знающего равных.


И тысячи за ним пойдут по зову,

И он шагнет бесстрашными полками —

На поле, избавляться от позора:

Мечом, копьем и голыми руками.


Всё сплавлено, всё слито воедино —

Не сладить ни варягам, ни татарам.

От каждого – по слову на былину.

От каждого – по одному удару.

Олег Бородкин В ПЛАСТМАССОВОМ МИРЕ


***

не то чтобы поддельная зима,

но нет морозов, только снег и снег.

мне не хватает, видимо, ума

прожить безбедно свой короткий век.


а то и вовсе оттепель. вода

по улицам противно потечет.

я всё-таки рискую иногда.

в бездействии отсутствует почет.


испорчен климат. слюни, сопли, грязь.

под утро подморозит – будет лед.

не вышел снова Бог со мной на связь.

от гриппа ем чеснок и реже – мед.


от мыслей, впрочем, пухнет голова.

люблю неблагодарный этот труд.

и носишь по редакциям слова.

смеялись раньше, нынче же – берут.


в Литературке дали гонорар.

вот в Дне литературы не дают.

метет. полно средь дворников татар,

таджиков, русских, есть и прочий люд.


с машины в сотый раз счищаю снег.

на лыжах бы, в деревню, в поле, в лес!...

писатель – очень хитрый человек:

из графоманов в гении пролез.



***

спасенье в электричестве. бензин,

сгорая, сами знаете, чего.

а также самолетный керосин...

в остатке СО2 и Н2О.


спасенье неизвестно даже в чем.

в холодном ветре, в снеге и дожде...

в здоровом сексе, в пытке ноябрем,

в чистейшем спирте, в правильной еде...


в арийской крови в жилах у славян.

в хазарской крови в жилах у мордвы...

но к вечеру усилится туман,

и вряд ли на машине из Москвы


легко ты сможешь выскочить за МКАД.

в железной мы погрязли суете.

жизнь – это давка. воздух – это яд.

а правда – вой на гнусной частоте.


и ложь, конечно, часто дикий бред.

по данной части наш начальник спец.

нордический мы шлем ему привет.

увы, вдали маячит лишь крындец...


когда-нибудь здесь кончится бензин,

иссякнет газ, последний электрон

уйдет под землю... вырубкой осин,

берез, ольхи... охотой на ворон,


собак займется весь электорат,

впадая иногда в каннибализм.

недаром время двинулось назад,

и сделался регресс. капитализм.

***

трубы у нас не лопаются от морозов.


жены не изменяют с друзьями детства.


кошки не тырят куски со стола.


псы не храпят под дверью

и не едят дерьмо.


здесь ни одно существо

больше не жрет дерьмо.


нет никакой инфляции и порнографии.


бабки не слишком старые.


много машин,

но в каждой приятно сидеть.


водка дешевая и очень хорошая.


хлеб – только что из пекарни.


бисексуалы консервативны

и родины не предадут.


все, улыбаясь, дают

друг другу на чай.


никого не тошнит.


никто не болеет.


никого не хоронят,

поскольку никто

и не умирает.


только кривая рождаемости

лезет и лезет вверх.


есть города-побратимы.


это Нью-Йорк, Стамбул, Мехико и Пекин.


***

в пластмассовом мире стараешься быть деревянным

и верить: Земля – это диск, но, конечно, не шар.

тебя здесь напутствуют часто напутствием бранным,

и снится тебе по ночам интересный кошмар.


а в небе в обычном порядке гуляют светила.

народы привычно долдонят Талмуд и Коран,

в которых содержится много эпической силы.

тебе же по нраву пейзажи нордических стран.


ты любишь холодную зиму и теплое лето,

ты любишь месить сапогами осеннюю грязь.

побыть иногда небессмысленно в шкуре аскета —

полезней, чем с кем-то вступить во внебрачную связь.

в пластмассовом мире всё время боишься подделок

и хочется плоских равнин без искусственных гор.

и пламя костра эстетичней огня из горелок.

и лучше ворует ни разу не пойманный вор.


здесь лохов по-прежнему держат начальники в страхе.

и, банду тупых астрономов бессовестно зля,

стоят три слона на огромной, как танк, черепахе,

и к спинам слонов приспособлена наша Земля.



ИЗ ЦИКЛА “МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ”



***

среди поэтов русских есть подонки,

среди нерусских – все до одного.

а, скажем, взять любую поэтессу —

в натуре исключительное чмо.


я так устал и мне неинтересно,

кому какой вопьётся в темя клещ.

вообще не троньте грязными руками

поэзию. она – святая вещь.


по свету бродит много разной швали,

друг другу эта нечисть смотрит в рот.

беда, когда суёт себя в искусство

моральный и физический урод.


бездарность, между прочим, агрессивна:

всем хороша и пишет лучше всех.

подите к чёрту, мерзкие ребята!

и видеть, и читать вас – просто грех.


судить людей дано мне свыше право.

я дряни, как известно, не терплю.

и, если уж хвалю, всегда за дело.

но редко я кого-нибудь хвалю.


***

я старый, лысый, жирный и тупой,

слепой, недружелюбный и скупой,

я матерюсь и не читаю книг,

но как поэт – по-прежнему велик.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю