Текст книги "Ричард Длинные Руки – эрцфюрст"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 9

Он вздохнул, сделал стражам знак вернуться на свои места. Один из советников хлопнул в ладоши, вбежали двое слуг со столом в руках, за ним еще с полдюжины со стульями, быстро поставили все внизу в зале.

Король сошел с трона, высокий и массивный, настоящий правитель, всем своим видом внушающий, окинул меня придирчивым взглядом.

– Садись, – велел он. – Такое без вина вообще понять невозможно. А думать, что делать, так и вообще…

Советники остались на местах, слуги быстро поставили перед нами золотые кубки дивной работы, целое состояние, а через пару минут еще двое прибежали, держа носилки с позолоченными ручками, даже не носилки, а огромный поднос.

Я вздрогнул, на затылке зашевелились волосы. На этом чудовищном подносе истекает кровью торс человека, даже не торс, ноги обрублены по колена, как руки и голова. Грудная клетка вскрыта, мне показалось, что сердце еще бьется.

Слуги, быстро работая длинными ножами, профессионально ловко, не делая ни одного лишнего движения, вскрыли грудную клетку и вытащили еще трепыхающееся сердце, печень, скользкую и покрытую слизью, а также умело и красиво начали срезать мясо с бедер и с треском выламывать ребра, на которых мяса мало, зато там самое лакомое и ценимое знатоками.

Я остекленевшими глазами смотрел, как мне в тарелку шмякнулось такое, еще пульсирующее, не понимающее, что жизнь прекратилась. Кровь потекла через низкий край тарелки, слуга тут же подложил туда толстый валик полотняной салфетки.

Король с задумчивым видом разрезал поданную ему печень, потыкал в середину острием ножа.

– Гебналь, – сказал он с упреком, – а ты говорил, что он уже стар… Видишь, какая печень свежая?

Один из советников сказал почти плачущим голосом:

– Ваше Величество! Токмо великая забота о вашем здоровье дернула меня за язык! Я считаю, что намного полезнее кушать младенцев, у них мясо совсем свежее, сочное, нежное…

Король кивнул.

– Да, конечно… Однако Улангер предатель, а печень изменившего вассала всегда потреблять приятнее… Сэр Ричард, а вы почему не едите?

Я покачал головой.

– Ваше Величество, в сыром мясе бывают глисты! Много. И яйца глистов. А то и бычьи цепни, а они вырастают в два-три ярда в длину!

Он зябко передернул плечами.

– Ужасы какие рассказываете! И как вы справляетесь?

– Жарим, – объяснил я. – Прожариваем так, что никакие глисты не выживут. И яйца тоже погибают.

Он кивнул слуге.

– У сэра Ричарда взять блюдо и поджарить. Да не блюдо, а мясо! С кровью?

Я помотал головой.

– Нет, чтоб была корочка. Так надежнее… А вообще-то мы давно придумали выход из положения.

– Какой? – спросил он с любопытством.

– Мы приготовляем вот так, – объяснил я. – Смотрите…

Натужившись, я создал перед ним большой ломоть хорошо приготовленного карбоната, потом ветчину, шейку, грудинку, целую гору кровяных колбасок, больших и маленьких, расставил по столу крохотные вазочки с аджикой, чили, васаби, острыми соусами, никогда в жизни я так не старался накрыть стол повкуснее.

Все демократы восторгаются высокой, даже высочайшей, как они утверждают, культурой и цивилизацией ацтеков и майя, но там государственной религией было каннибальство, на праздниках в жертву приносили сотни, а то и тысячи человек, как военнопленных, так и своих соотечественников из бедноты, на кого выпал жребий.

Мясо раздавали бедным, а сердца и печень пожирала знать. Ужаснувшийся этими зверствами благочестивый католик Кортес решил стереть с лица Земли такие мерзости, а теперь его пинают за такое деяние все гуманисты и демократы, а я ж тоже вроде бы гуманист, куда денешься…

Король смотрел на заполняющийся стол выпученными глазами, а советники вообще перестали дышать. Наконец он проговорил с трудом:

– Что… это?

– Все то же самое, – заверил я, – что у вас на тарелке, только после обработки. Карбонат с боков, грудина и шейка – понятно, но после того, как над ними поработали наши повара… У нас народ, наверное, более хилый, чем у вас, потому как сильно страдает от глистов.

Он вздохнул.

– Ну… у нас тоже бывает, но не так уж, чтобы совсем плохо. Притерпелись.

– А мы, увы…

– Хилое потомство?

– Увы, Ваше Величество.

Он принюхался.

– Пахнет вкусно…

– Попробуйте, – сказал я. – А это вот специи… Только осторожно, есть весьма жгучие…

Слуга сунулся с кувшином, но я остановил его жестом.

– Ваше Величество, позвольте угостить мне…

Он с великим удовольствием пожирал мясо, что я навалил перед ним, часто обмакивал в соусы, а когда неосторожно зачерпнул размолотый японский хрен, лицо побагровело, глаза полезли на лоб, некоторое время не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, стражи и советники забеспокоились, наконец он перевел дыхание и сказал с восторгом:

– Никогда такого чуда не пробовал!.. Да, теперь верю, вы от меня на двадцать тысяч лет…

– Не пугайте, – попросил я в ужасе. – Будем считать, всего на двенадцать. Так легче.

В его кубке появилось вино, я постарался создать достаточно сладкое и в то же время крепкое, сам сделал пару глотков, король отпил сперва осторожно, потом рожа расплылась в довольной улыбке.

– Чудесное вино.

– Могу чуть крепче, – предложил я. – Но это уже для мужчин…

Он посмотрел несколько с гневом.

– Что-о? А мы кто?

– Сделать?

– Немедленно!

Я наполнил кубок коньяком, а второй – ромом. Король сперва сделал большой глоток коньяка, как привык потреблять слабое вино, глаза снова полезли на лоб, а когда продохнул, сказал снова с ликованием и завистью:

– Это же надо… Счастливые вы!

– Будущее, – напомнил я. – Счастливое будущее. Все пьют так, что вообще уже не люди, а не знаю что… А здесь все не так. Даже то, что там это случилось в полночь, а здесь ясный день…

Он произнес мудро:

– События случаются тогда, когда им удобнее.

– М-да, – согласился я, – просто у меня ум такой пытливый, даже не понимаю, почему полез в короли, а не стал великим математиком. Хотя это не я полез, это меня полезло. Возможно, сдвинулась земная ось, сместился часовой пояс?..

Он не понял, потрогал ремень на брюхе.

– Какой-какой пояс?

– Или же, – продолжал рассуждать я, – произошел разрыв ткани пространства-времени, а то и вовсе истончилась какая серая струна вблизи сверхмассивной черной… а то и вовсе лопнула, слишком туго растягиваемая галактиками…

– У кого струна, – спросил он, – у парок?

– Да, – сказал я, – у парок. Сидят, дуры, прядут, кто им только и доверил такую важную работу!.. Вроде бы все просто, ума не надо, сиди и пряди, но какая ответственность… Я бы такое даже мойрам не доверил. Ваше Величество, как насчет помощи короля королю? У нас, королей, должна быть солидарность против ленивого и развращенного демократического мира, мы просто обязаны поддерживать друг друга, чтоб не пропасть поодиночке!..

Он пробормотал:

– Но как? Не представляю… Мне кажется, вам нужно смириться и научиться жить здесь.

Один из советников приблизился к его уху, пошептал, косясь в мою сторону.

Король выслушал, кивнул, советник отступил с поклоном, а король, предварительно отхлебнув из кубка, сказал мне, чуть повеселев:

– Я знаю, что я мудр, но иногда сомневаюсь, все-таки в жизни бывало всякое, но советники говорят, что и сейчас я прав. Ничего не стоит делать, сэр Ричард!

Я спросил трусливо:

– Почему?

– К вам прислали не убийц с кинжалами в зубах, – сказал он, – и не суккуба в вашу постель.

Я сказал:

– Все это было, и не раз.

Он кивнул.

– Да? Это только подтверждает.

– Что?

– Мудрую мысль…

Я спросил жадно:

– А можно и меня к ней… приобщить?

Он сказал довольно:

– В отношении вас использовали такое мощное заклятие, на которое обычно копят магию несколько лет. Но все равно ее не смогут долго поддерживать. Как только убедятся, что вас не отыскать и что вы сумели улизнуть снова…

Он умолк и посмотрел на меня с живейшим любопытством.

– И что? – спросил я тревожно.

– Все рухнет, – сказал он с удовольствием. – Все кончится.

– Что кончится? – спросил я. – И что произойдет?

Он торопливо ухватил кубок и сделал громадный глоток рома. Лицо посинело, он прохрипел довольно:

– Все исчезнет… и у меня останется только этот приятный вкус во рту. А вы, сэр Ричард, увы, рассеетесь в прах, как и это бесподобное вино, что за жалость, почему целых двенадцать тысяч лет… Может быть, как его делать, придумают раньше?

– Может, – сказал я нервно, – все может быть, но не хотелось бы в пыль, я ж только начал создавать та-а-а-кую империю, скажи кому – не поверят, дураки. Да и я временами дурак, сомневаюсь, что получится.

Советники все это время бурно совещались, иногда голоса поднимаются до визга, мне иногда казалось, что вот-вот вцепятся друг в друга, наконец один пристыженно умолк, а второй приблизился к королю.

Тот молча слушал, что тот ему нашептывает, в глазах появилось нечто вроде громадного уважения, когда перевел взгляд на меня.

– Сэр Ричард, – произнес он, – вы раздразнили кого-то очень могущественного. Я уже думал, что таких магов больше нет на свете.

– Спасибо, – сказал я нервно, – вы умеете поддержать добрым словом!

– Да, – согласился он, – я такой. Вы ведь чувствуете гордость, верно? Когда могучий противник, значит, вы тоже чего-то стоите!

– Я бы предпочел вообще без противников, – ответил я. – Ну почему не получать от жизни одни радости, только удовольствие?

Он сказал понимающе:

– А-а-а-а, навоевались уже? Ну, тогда еще больше заслуживаете уважение.

– Спасибо…

– Мои советники говорят, – сообщил он со вкусом, – что определили, как такое случилось у вас там… и как вы сумели провалиться прямо в мой дворец, который там… ваш.

Я вскочил в волнении, едва не опрокинув стол, снова сел, сказал умоляюще:

– Ваше Величество, не тащите… гм… из паука паутину! Скажите!

– Это Серый Морок, – сказал он, – если верить моим мудрецам, но они в последние три года ни разу не ошиблись. И, что самое главное, вроде бы есть способ обезопасить ваш дворец, мой дорогой потомок.

Я снова вскочил, сел, спросил жадно:

– Как?

– Нужно открыть сосуд Небесной Воды, – сообщил он.

– Что это? – спросил я. – У меня ничего подобного нет!

Он кивнул.

– На это явно и рассчитывали. К сожалению, у нас тоже его нет.

Я прошептал:

– Тоже меня задавят…

– Наверняка, – согласился он легко. – Но это жизнь! А у королей она вообще такая… трудная.

К нему приблизился советник и пошептал на ухо. Король выслушал, кивнул.

– Хорошее предложение, – сказал он с одобрением. – Правда, это будет нам стоить недешево. На самом острове, говоришь?

Советник прошептал так тихо, что я едва расслышал:

– На Гремящих Камнях…

– Далековато, – сказал король. – И там нет ни гавани, ни бухт… Корабль разобьется о скалы. Нет, это опасно. Разве что оставить корабли на якорях, а к острову ползти на лодках?.. Там сейчас кто? Не бунтовщики?

Советник прошептал:

– Увы, бунтовщики.

Король сказал расстроенно:

– Совсем плохо. Тогда не достать.

Я сказал торопливо:

– Ваше Величество! Разве это не повод одним камнем двух зайцев? Вы заодно и бунт подавите! Зачем вам бунтовщики в королевстве? Нужна только оппозиция, что кричит о правах и свободах, и все видят, что вы гуманный король, не всех критиканов вешаете. А от настоящих бунтовщиков и другие начнут взбунтовываться. Одна паршивая овца все стадо заразит!.. И шерсть испортит. Такой великий король не может терпеть в своем королевстве бунтовщиков и революционеров, пусть это и на самой далекой окраине!.. Великие империи начинали отгрызать по краям!

Он задумался, его пальцы начали постукивать по столу, словно рвутся с привязи крохотные, но горячие кони.

– Гм, – произнес он задумчиво, – однако же затраты слишком велики. Эти бунтовщики никого не заразят, они оттуда и носа не покажут.

– Безнаказанность бунта, – сказал я жарко, – порождает желание следовать ему!

Он поморщился.

– Да, уже наблюдал.

– Бунт нужно подавить в зародыше, – настойчиво сказал я. – Иначе все окраины будут охвачены мятежом!

– Не всегда, – пробормотал он, – не всегда…

– Но рисковать опасно.

Он кивнул.

– Да, но иногда стоит. Кроме того, не всегда есть смысл посылать войска. Порой проще переманить энергичного вожака к себе на службу, пообещав ему титулы и некоторую власть… Я уже так делал.

– А потом казнить?

Он изумился.

– Зачем? Энергичные люди везде нужны. У меня один из таких и сейчас служит. Весьма успешно.

Я посмотрел на него с уважением.

– Ваше Величество, вы человек мудрый.

Он хмыкнул.

– А дураки на престоле недолго держатся. Но как же вам помочь… Нет, не представляю.

Глава 10

Советники продолжают шушукаться, я поинтересовался у короля, может быть, их тоже угостить, он кивнул, и я сделал для них игристое из винограда. Если здесь не растет, то будет им загадка…

Они осторожно делали по глотку и надолго задумывались, а я все оглядывался, чувствуя странное узнавание, словно бы такое или нечто такое уже видел, вот эту суровую роскошь стенной росписи, звезды на своде, но недостает… ах да, тех двенадцати кресел, что так поразили, когда видел в первый раз.

– Ваше Величество, – произнес я неуверенным голосом, – а двенадцать тронов повелителей планеты… они как, существуют?

Он вытаращил глаза.

– Что-что?

Я сказал с неловкостью:

– До моей эпохи дошел… в смысле, досуществовал таинственный зал, в котором двенадцать кресел вокруг стола. Одиннадцать, как говорят легенды, занимают великие короли, а двенадцатое – пустое, ибо на него сядет только прямой потомок Древних Королей.

Он некоторое время рассматривал меня в упор.

– Легенды, говоришь?

– Да, – ответил я. – Легенды. Но упорные такие.

Он подумал, сказал после минутного колебания:

– Ну, ты все равно скоро рассыплешься в пыль, тебе можно… В общем, тот тайный зал за той дверью. Хочешь взглянуть? Ладно, пойдем покажу. Если успеем.

С сильно стучащим сердцем я потопал за ним, он распахнул дверь в соседний зал, почти такой же, как и этот, та же роспись на стенах, на потолке звезды, только посреди зала круглый стол, вернее – стол с круглой столешницей, а двенадцать кресел, что как великолепное ожерелье блистают во всем величии, где последнее выше остальных, а на верху спинки зверь из золота, морда оскалена, крылья распростерты.

Я медленно и помимо воли почтительно приблизился к этому трону. В отличие от кресел, троны вообще не бывают одинаковыми. Трон Барбароссы не похож на трон Гиллеберда, Кейдана, Найтингейла, Фарстронга или Шарлегайла, все сделаны не просто индивидуально, а как бы под определенного человека или определенную династию, пусть даже под определенный народ, все разные, но Трон Древних Королей… даже не могу предположить, под кого строили. Целиком из камня, хотя и непонятно, что за порода, огромный, но величие не от размеров, здесь сумели передать пугающую мощь людей того периода, уверенную и безжалостную.

Король обогнул стол с другой стороны, погладил один трон по спине.

– А это вот мой. Но никто из посторонних не видел меня в нем.

– Хорош, – сказал я. – Значит, уже при вас никто не садится на этот особый трон? Который Древний?

Он покачал головой.

– Нет. Он ждет.

Я заметил, что кубок в руке короля уже опустел, быстро сосредоточился и наполнил его ромом. У короля морда хоть уже вся багровая, но с удовольствием заулыбался, приподнял в знак благодарности, отхлебнул и расплылся в счастливой улыбке.

Советников я угостил с разрешения короля еще и коньяком, но они, сказано – мудрецы, не столько пили, как нюхали, катали во рту и все старались понять, как это все происходит.

В какой-то момент раздался пронзительный звон, треск, шипение, словно на раскаленный металл выплеснули бочку воды, однако король, судя по его виду, ничего не услышал, а за его спиной гобелены разом потеряли цвет, стена стала полупрозрачной, а звон в ушах стал громче…

Я вскрикнул в страхе:

– Ваше Величество!

Однако король все так же не слышит, затем словно отдернулся занавес, там ужасающие по громадности красные массы, медленно клубятся, расплываются, поглощают, но я в оцепенении понимал, что это мое сознание не в состоянии осознать весь ужас Хаоса в его настоящем виде, но что-то на мой запрос дать надо, и вот формирует некие понятные картины.

Я провалился сквозь пол, меня несло, переворачивало, вертело в том, что условно называем пространством-временем, хоть это не так, но с готовыми ярлыками спокойнее, затем со всего размаху шлепнуло, как лягушку, о твердое.

Приподнявшись на дрожащих руках, я ошалело огляделся. Знакомые стены, статуи в проемах, зал моего дворца в Геннегау, только пахнет чем-то непривычным.

Послышались быстрые твердые шаги, человек очень торопится, но старается этого не выказывать, а как бы говорит всем своим видом и даже походкой: все хорошо, все под контролем, все спокойно…

Дверь висит, перекосившись, на одной петле. В проем ловко проскользнул, пригнувшись, барон Эйц, суровое лицо моментально прояснилось.

– Ваше высочество!

– Да, – пробормотал я, – это я, мое высочество… Что тут стряслось?

Он остро всмотрелся в мое лицо.

– А это не вы ночью погуляли?

Я вскрикнул оскорбленно:

– Барон!

– Точно? – переспросил он. – А то на всякий случай, в целях успокоения, я распространил именно эту версию.

– Ну спасибо, – пробормотал я.

– В интересах наведения порядка, – пояснил он. – И поддержания.

– А что вон там за гадостная масса?

Он объяснил с достоинством:

– Это вы наблевали. Так я объяснил для успокоения слуг и придворных.

Я прошептал:

– Ну вы молодец… Главное – работа, верно?

– А что на самом деле? – спросил он. – Я, к примеру, знаю, вы сегодня в своей спальне не ночевали…

– А где? – спросил я хрипло.

Он проговорил многозначительно:

– Да ходят слухи… Уже трое придворных дам подтвердили, что вы были у них. Не прямо, но и не отказываются, только хихикают намекающе и глазки опускают, как бы стесняются насчет подробностей… Ваше высочество, я должен знать о ваших перемещениях в интересах вашей безопасности! То, что вы натворили, сорвавшись с трудных государственных дел, как-то надо объяснять простыми словами!

Я прохрипел:

– Моих перемещениях?.. Да, моих перемещениях… А что это за слизь на стенах?

Он подтянулся, взгляд стал острее.

– Только сейчас увидели? Странно. Официально это вы все обблевали после пира.

– Даже на стены?

– Ну, это же вы, ваше высочество, вы все можете… У вас получится, хотя у меня голова раскалывается от этих непонятностей. Началось с полуночи. Весь дворец качало, как камыш на ветру! Что удивительно, ничто не рухнуло, даже ни одна свеча не погасла и не сдвинулась с места! Но через главное здание как будто стадо гигантских улиток размером с коров проползло!.. И рыбой пахнет, чувствуете?

Я оглядывался, пятна слизи не просто пятна, а широкие такие отвратительные лепешки. Эйц не прав, это не только следы от улиток, а больше похоже, что ползли эти твари по потолку, а вниз срывались жирные капли этой мерзко пахнущей слизи.

– И это все я наблевал? – переспросил я.

– Вы, ваше высочество!

– Думаете, поверят?

Он кивнул.

– Конечно. С охотой. Вы же знаете повадки простого человека! Это доброго слова от них не дождешься, а о таком сразу разнесут по всему королевству.

Я вздохнул.

– Что за народ…

Он сказал ободряюще:

– Зато популярность и народная любовь к вам будет еще выше и глыбже. Всяк увидит, что вы такой же, как и они. Король и народ – едины!

– Я не король, – ответил я автоматически.

Через раскрытые двери видно, как в соседнем зале слуги усердно собирают швабрами и совками потеки слизи с пола, спешно отмывают стены.

– А в остальных корпусах?

– Там все нормально, – сообщил он. – О том, что творится здесь, не знают. Я поставил стражу в дверях главного корпуса. Временно. Никто не входит и выходит. Пущен слух, что ищут украденную драгоценность.

– А сколько времени сейчас? – спросил я.

Он напрягся, глаза стали как два острия копий.

– Время к обеду, ваше высочество!

– Как же я ухитрился так крепко заснуть, – пробормотал я.

В зал вбежал барон Альбрехт, бледный и сосредоточенный, издали обменялся понимающим взглядом с Эйцем, тот кивнул и сказал быстро:

– С вашего позволения передаю вас в руки сэра Альбрехта.

Альбрехт подошел быстро, собранный и явно удерживающий взвинченность под строгим контролем.

– Как вы, ваше высочество?

– Терпимо, – буркнул я. – Как здесь?

– У всех трещат головы, – доложил он, – но думают, что это последствия пира. Кое-кто обблевался. Кое-где поднялась было тревога, когда обнаружили трупы каких-то странных людей, а также явно опасных зверей, но Эйц быстро погасил панику.

Я буркнул:

– Знаю-знаю, как он погасил.

– В интересах дела, – пояснил он с неподвижным лицом. – Этой отвратительной слизью больше всего залило лестницу. Первый, кто спросонья ступил на нее, катился до самого низа.

– Так-так…

Он спросил тихо:

– А вы хоть знаете, что творится?

Я буркнул:

– Знаю.

Он вздохнул, воздел очи горе.

– Так и знал, что барон Эйц попал в точку. Ну что за странные развлечения?.. А что людям сказать? Как объяснить?

Я отмахнулся.

– Скажите, сэр Растер после пира выходил проветриться.

– А лестницу обблевал?

– Почему нет? – возразил я. – Блевать – благородное дело. Значит, хорошо пил! А пить и блевать – признак мужественности и отваги в демократичном обществе.

Он поморщился.

– Ваше высочество, у нас, слава Господу, еще не демократическое, которым нас пугаете до икотки.

Я перекрестился.

– Вы правы, барон. Аминь. Тогда нужно сказать правду.

– Какую именно?

– Выбрать ту, – объяснил я, – что работает на нас. Заокеанская империя нанесла превентивный удар, рассчитывая нас сокрушить, но просчиталась, не предполагая, что мы проявим такую стойкость и с легкостью отшвырнем ее происки своей чистотой, верностью сюзерену и моральной стойкостью, сплотившись вокруг церкви и ее постулатов…

Он перебил:

– А что это?

Я отмахнулся снова.

– Да не знаю, неважно, так все говорят, звучит внушающе. Так что в едином порыве народ сплотился и дал сокрушительный и даже сокрушающий отпор. Теперь враг удирает с перебитыми лапами и прищемленным хвостом, а мы победно и уверенно, с горящим взором и светлыми сердцами…

Он покачал головой.

– Нет, такое даже не выговорю. Этот бред вы сами, ваше высочество, у вас получится, а у меня репутация… А на самом деле что это было?

– Нападение, – сообщил я так же шепотом, – я ж сказал!

– С Юга?

– Конечно, – ответил я. – Наверняка.

Он спросил с подозрением:

– Нет, я спросил не то, что на самом деле, а как на самом-самом деле?

– На самом, – пояснил я, – тоже с Юга. Когда не знаешь точно, надо либо молчать и разводить руками, а это для правителя недопустимо, либо твердо и с горящим взором указывать на того, на кого надо направлять ярость масс. Любой теракт нужно использовать в своих интересах.

Он пробормотал:

– Значит, Юг…

– В перспективе, – заверил я. – А пока будем разбираться с оппозицией. На границах неспокойно, да и наши территории еще не совсем лояльны. А до того, как начнем заниматься ими, сперва вычистим!

– Территории?

– Лестницу!

Он сказал послушно:

– Да, конечно. Я помогу Эйцу, а то наш бравый охранитель уже охрип, спеша все убрать до прихода гостей… Но все-таки, чего нам ждать?

Я проговорил с неуверенностью:

– Подождем до обеда.

– А потом?

Я сказал уклончиво:

– Пока могу сказать только, что вот такое вторжение невозможно повторить в ближайшие дни. Если это делал один маг, то копил силы всю жизнь и сейчас лежит в прострации.

– В чем-чем?

Я махнул рукой.

– В коричневом, если перевести с ученого языка.

– А если не один?

– Для второго раза соберутся нескоро.

Он помолчал, спросил тихо:

– Откуда сведения?

Я с многозначительным видом указал пальцем наверх.

– Оттуда.

Он проследил за моим пальцем.

– От Фрица? Да он вообще спит на дежурстве!

– Господь никогда не спит, – ответил я строго, – что бы ни говорили о нем недоброжелатели.

Он охнул.

– Ваше высочество! Вы уже говорите напрямую с Богом?

Я огрызнулся:

– Я всегда с ним говорил! Я паладин, забыли, барон?

– Простите, ваше высочество, – ответил он смиренно. – Думаю, не один я это уже забыл.

Я сказал свирепо:

– Ничего, я напомню! Так отпаладиню, долго вспоминать будете.