Текст книги "Ричард Длинные Руки – штатгалтер"
Автор книги: Гай Юлий Орловский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 15
Беата спит, как маленькая птичка, беспомощно приоткрыв ротик, будто у нее насморк. Я потихоньку поднялся, радуясь, что мне для сна нужно совсем ничего, ухватил одежду, а облачился уже за дверью, благо слуг Филипп благоразумно отпустил.
Руки привычно набросили через голову перевязь с тяжелыми ножнами, откуда торчит рукоять смертоносного меча Вельзевула. У Светлых ангелов, увы, тоже мечи, разве что заточенные несколько иначе. Заточенные, имею в виду, убивать Темных ангелов или низвергать, раз уж те бессмертны.
Но все равно мечи – орудие убийства. А я – человек, которого стараемся представить как Божье создание, хотел бы забыть, что дьявол тоже приложил руку в облике Змея… ну ладно, поэвфемизничаем, пусть будет руку, и первых детей Ева родила от Самаэля в облике Змея, а от Адама только через сто тридцать лет зачала Сифа.
К тому времени племя Каина заселило почти все земли, и, на мой взгляд, Господь напрасно предупреждал Сифа не вступать в контакты с племенем Каина. Избегать каинитов – это же оказаться в гетто, на что потомки Сифа не пошли, так что перемешались достаточно быстро. Можно сказать даже корректнее: воссоединились две ветви человеческого рода. Светлая и темная. Причем темной оказалось море, а сифовой – капля.
И потому я одновременно светлый и темный, но тьмы во мне в сто крат больше. Как в любом человеке вообще-то, хотя признаваться в этом не любим. Но признаться нужно, чтобы с еще большим упорством и усилиями выдавливать из себя тьму…
…прибегая к методам самой тьмы: огнем и мечом, жестоко и беспощадно, не делая скидок.
Я вытащил меч до половины, полюбовался на мрачно поблескивающее лезвие из неведомого металла, чувствуется злая сила, но я сам злой, так что меня это не пугает, перевел дыхание и медленно, напоминая себе, что хозяин все-таки я, вложил почти недрогнувшей рукой, даже дланью, клинок обратно в ножны.
Этим мечом убивают и бессмертных. Проверено.
Костры горят в распадках и ямах, даже сверху рассмотреть непросто. Я опустился в темноте за деревьями, вышел к лагерю нарочито громко топая, шумно проламываясь через кустарник, хотя вижу, где обойти. На всякий случай сотворил огонек и повесил в полуярде над головой.
Впереди из темноты раздалось свирепое:
– Стой, кто идет!
– Свои, – громко заверил я.
– Свои по ночам не ходят!.. Стой там, иначе арбалет остановит… Ох, Ваше Величество?
– Молодец, – сказал я с одобрением. – Чувствую по голосу, что никого не разбудил. Хвалю.
Из травы поднялись во весь рост двое воинов, один все еще держит меня на прицеле арбалета со взведенной тетивой, другой внимательнее всмотрелся в мое лицо.
– Ваше Величество… помощь нужна?
– Все в порядке, – заверил я. – Я знаю, где шатер Мидля. Благодарю за службу.
– Рады стараться!
В двух шагах от шатра герцога полыхает костер, а рядом с могучего вида бывалыми воинами коротают ночь двое в длинных плащах с надвинутыми на лица капюшонами. Молодец Мидль, держит магов вблизи, они должны войти в город в числе первых.
Я издали помахал рукой.
– Не вставайте, мы не во дворце на приеме.
Они все же вскочили, я кивнул им дружески и, откинув полог, вошел в шатер. Мидль спит в одежде на брошенном поверх кучи срубленных веток плаще. Меч в оббитых дорогой кожей деревянных ножнах у изголовья, а на поясе, который так и не снял, длинный узкий кинжал. Посреди шатра стол и две грубо сколоченные лавки.
Лицо усталое, под глазами темные круги, вообще-то у него там в Шателлене жизнь текла поспокойнее, чем в моей армии, но что я могу, он сам выбрал эту жизнь, стремясь не уступить мне в благородстве и чистоте помыслов, как он полагает, хотя я бы не назвал их чистыми. Прагматичными да, но это из другой оперы.
Я повернулся и пошел из шатра, но, когда взялся за полог, услышал за спиной сонный голос:
– Сэр Ричард?.. Ваше Величество?
Я вернулся в герцогу, он уже сел и тер кулаками глаза.
– Дорогой друг, – сказал я с неловкостью, – я не хотел вас будить…
– Знаю, – сказал он, – но не будем терять время. Вижу по вашему облику, что как появились, так и сгинете. Очень скоро.
– Увы, – ответил я. – Наша жизнь пока такая… интересная. Хорошо, герцог. От успеха этой операции зависит очень многое. Я, конечно, гуманист, но не уверен, что в наших стесненных обстоятельствах послал бы армию на помощь соседнему королю, когда своих дел хватает. Но приходится решать много мелких и не совсем нужных нам проблем, иначе не допустят до главной…
Он уже стряхнул остатки сна, смотрит очень серьезно и почти бесстрастно. По его виду не скажешь, что он такой же муж нашей общей Франки, как и я, это мне почему-то неловко, даже глазки отвожу, словно спер из кухни гуся, а меня поймали. У нас же все путем, это государственный брак для укрепления королевства Шателлен, Мидль это понимает, а во мне все еще копошится человек старого времени с его предрассудками и условностями, что жена почему-то может быть только одна, все остальные – любовницы.
– Какую решаем сейчас? – спросил он с тем же бесстрастным выражением.
– Уничтожение оборотней, – сообщил я, – позволит нам перейти к решению задачи поважнее.
Он ответил спокойно:
– Это в вашем духе.
– Потому, – договорил я, – операцию нужно провести так, чтобы комар носа не подточил.
Он кивнул.
– Ваше Величество, мы принимаем все меры предосторожности.
– Вижу, – сказал я. – Благодарю вас, герцог. Очень хорошо, что руководите вы. Наши герои просто пошли бы на оборотней в красивую рыцарскую атаку, опустив копья… а те бы просто разбежались, а потом жестоко бы мстили, нападая из-за спины.
В шатер вошли Зигфрид и братья Хорнегильды почти в полном составе, за исключением младшего, сэра Тири, последним вошел Макс, торопливо поклонился.
Я жестом велел им сесть на лавке, они поклонились еще раз и очень тихо расселись, приглушенно звякая железом доспехов.
– Вы как раз кстати, – сказал я. – Разделитесь пополам. Уже заметили впереди лес?..
Арнольдус, граф Гогенбергский, высокий, плотно сбитый рыцарь с сухим, с явно подвижным телом тут же поднялся, отвесил почтительный поклон.
– Ваше Величество?
У него, как и у братьев, настолько светлые глаза, что я снова ощутил неясную дрожь, словно смотрю в пустоту, но там, в центре, как крохотные черные дыры в космосе, неподвижные зрачки, что не расширяются даже в полной темноте.
– Вы, граф, – сказал я, – пойдете по дуге справа. Братьев можете взять с собой, но лучше оставить их с сэром Зигмундом, что поведет отряд слева. Нужно окружить этот массив как можно более плотно. Сэру Зигфриду тоже рекомендую своих братьев отправить к вам, так взаимодействие будет надежнее.
Зигфрид произнес с достоинством:
– Ваше Величество, все выполним в точности.
– Этой субботней ночью, – сказал я, – в этом лесу состоится нечестивый сатанинский шабаш. Ведьмы и оборотни отслужат сатанинскую мессу. В заключение растерзают пару дюжин людей и алою кровью окропят свои дьявольские кумиры.
Барон Витториус сказал с жаром:
– Тогда нужно ударить до полуночи!
– Зачем? – спросил я непонимающе.
– Чтобы успеть спасти невинных!
– А-а-а, – протянул я, – ну вообще-то человек виновен изначально перед Господом и мною, великим и мудрым королем, но дело не в этом. Не отвлекайтесь, сэр Витториус, на незначащие мелочи при стратегическом рассмотрении глобальных вопросов.
– Простите, Ваше Величество.
Я сказал мудро:
– Лучше бы вообще оставить войска до утра, чтобы оборотни превратились в людей.
– Ваше Величество?
– Тогда их убивать намного проще, – объяснил я. – Разве не это ваша главная задача? Уничтожение противника при минимальных потерях со своей стороны?
– Простите, Ваше Величество!
Я сказал со вздохом:
– Боюсь, в лесу не останутся так уж надолго. Потому часть армии нужно держать в оцеплении.
Граф Арнольдус сказал истово:
– Ваше Величество! Ни один не уйдет от наших мечей.
Я покачал головой.
– Главная надежда на копьеносцев Макса. Слышишь, Макс? Лес должен быть окружен копейщиками в три-четыре ряда. Выбегающих из леса оборотней принимать на копья. А уже тогда рубить!
Граф сказал обиженно:
– Ваше Величество!
– Вы не представляете, – сказал я предостерегающе, – насколько эти твари живучи. Один на один никто не выстоит, даже могучий Зигмунд не сладит с такой тварью. Ее нужно брать на копья, всаживать стрелы, рубить мечами и топорами… но и тогда еще будет драться, постепенно и очень медленно подыхая!
Их лица стали очень серьезными, дошло, если я так говорю, то знаю точно, как и что. Мидль по-прежнему помалкивал, хотя, наверное, не стоит указывать, кому где стоять перед боем, если отвечает за операцию Мидль.
Макс сказал почти застенчиво:
– Не покажется трусостью… если окружу противника кольцом в шесть рядов копий? Людей хватит.
Я обнял его и похлопал по спине.
– Макс, из тебя выйдет великий полководец! Как же это важно для всех нас, мужчин, не побояться показаться кому-то чересчур осторожным! Все мы в этом трусы. Но на самом деле важно только то, кто выиграл. И желательно с минимальными потерями, как тебе удается лучше всех.
Часть вторая
Глава 1
Ко мне осторожно приблизился граф Андреас Райсборн, молодой и очень амбициозный лорд – из тех, кто пожелания сюзерена ловит на лету, выполняет быстро и четко, не забывая о своих интересах.
– Ваше Величество, – спросил он почтительно, – вы с нами?
Я хлопнул его по плечу.
– Увы, моя обязанность повергать целые королевства, а не всяких отдельно взятых оборотней. Хотя, конечно, хочется. Но воздержусь, ибо.
Он сказал с завистью и восторгом:
– Целые королевства?..
– Я король или не король? – спросил я горделиво. – Должен и как бы обязан выбирать противников по плечу. Ибо я на виду!
Он быстро зыркнул наверх, в глазах отразился страх. Я даже успел увидеть пурпурный отблеск Багровой Звезды в небе, но произнес он предельно мужественно:
– Уж вы всегда выбираете самых сильных!
– А вот после них и отдохнем, – сказал я.
– Правда? – спросил он с недоверием.
– Ну-у, – протянул я, – будем к этому стремиться, хотя покой нам только снится, сквозь кровь и пыль летит, летит степная кобылица… Кони тоже все скачут и скачут, и не надо это вот – помедленнее, кони, помедленнее… Сэр Андреас, у вас, боюсь, задание будет потруднее.
Он просиял.
– Да? А я боялся, мне и моим людям выпадет что-то полегче!
– Как только сэр Макс перекроет все выходы из города, – сказал я, – вы входите с группой магов и начинаете зачистку от оборотней. Днем у них силы не больше, чем у хороших воинов, но все равно это не в лесу мечом размахивать, а в городе, где все непредсказуемо, потому нужно быть весьма готовыми ко всему и всякому. Но я на вас полагаюсь, сэр Андреас.
Я оглянулся, меня слушают очень внимательно Зигмунд Лихтенштейн с братьями.
– А вы, сэр Зигмунд, – добавил я, – сразу же после завершения операции в лесу тоже входите в город и начинаете планомерную зачистку королевского дворца и всех правительственных зданий. Там больше всего оборотней, они контролируют каждое слово короля и его министров.
Зигмунд воскликнул могучим трубным голосом:
– Ваше Величество, мы не подведем!..
Его братья гордо расправили плечи, могучие, как столетние молодые дубы, самый младший сказал срывающимся голосом:
– Мы прошли такой путь по местам вашей боевой славы! И наши сердца горят страстью приобщиться.
– Все будет, – пообещал я. – Вы уже приобщились, поддерживая наше влияние в северных королевствах.
– Ваше Величество, – сказал Зигмунд, пока средние братья оттаскивали застеснявшегося младшенького в задние ряды, – мы жаждем большего!
Я сказал невесело:
– Это я тоже обещаю. Всех нас Господь очень скоро проверит на стойкость.
Их лица посерьезнели, что-то в моем голосе прозвучало такое, что Зигмунд перекрестился, а его братья сказали вразнобой:
– Аминь.
На всякий случай я задержался, наблюдая, так ли все идет, однако оборотни точно по плану запустили большую группу преступников в лес со стороны города, а затем вошли следом сами, неторопливо и празднично.
Наши разведчики, наблюдающие издали, торопливо вернулись к изготовившимся войскам и начали разводить отряды по указанным местам, создавая единую цепь копейщиков в несколько рядов.
Граф Андреас сразу увел отборный рыцарский отряд к городским воротам, я сказал сопровождающим меня телохранителям, что изволю помолиться в одиночестве, но если не вернусь, что случится, скорее всего, то, значит, с ангельской помощью тайно отбыл в иное, крайне нужное мне место, так что сопровождать меня не следует.
Я даже не стал наблюдать за началом жестокого истребления, мелкие подробности на этот раз уже не интересовали. Вернее, интересуют, но не настолько, чтобы самому ввязаться в нелепую драку с вурдалаками.
Это ниже моего достоинства, король – это не хвост собачий, бегать с высунутым языком и мечом в руке не весьма солидно, а я должен выглядеть зело и внушаемо.
Конечно, когда никто не видит, я могу всякое, но здесь на людях. А король такого огромного и могучего государства проиграет битву, если поведет армию лично и не будет видеть, что творится на флангах, а посыльные не смогут докладывать о быстрых изменениях хода сражения.
Филипп, едва я вернулся, послал за Беатой. Мне кажется, он меня то ли побаивается, хотя и не признается, то ли с Беатой чувствует себя намного увереннее, все-таки некий амортизатор.
Женщины вообще все и всегда смягчают, если, конечно, не разжигают, Беата мило и настороженно улыбалась, чувствуя, что что-то происходит, но ничего не спрашивала, а с аппетитом ухомякивала крохотные пирожки и пирожные, в то время как мы с Филиппом всего лишь выпили по бокалу вина.
– Ваше Величество, – проговорил он с сомнением в голосе, – вы снова исчезли надолго… Не опасно?
– Уже нет, – заверил я. – Допьем вино, я вернусь в свои пенаты. Не знаю, что это такое, но когда хотят поумничать, то говорят примерно такое.
– Ваше Величество! Вам-то зачем умничать?
– Не знаю, – ответил я честно. – Все мы всегда стараемся выглядеть еще пушистее. Операция, о которой мы говорили, фактически завершена. В смысле, сейчас начинается завершающая стадия.
Беата перестала жевать, а рука Филиппа замерла на весу с фужером вина.
– Ваше Величество?
– Сейчас заканчивают истребление оборотней в лесу, – сообщил я. – Мои отряды вошли в город и начинают вылавливать оборотней по кварталам. К счастью, эти твари провели некогда блестящую операцию, заставив короля распустить армию, так что у нас не было проблем по оказанию бескорыстной братской помощи.
Филипп проговорил, запинаясь:
– Ваше Величество… но как… как вы смогли так быстро?
– Быстрота, – пояснил я, – важнее силы удара. Но все неважно, кроме самого главного: операция завершена хирургически красиво. Опухоль удалена вовремя, хотя еще чуть – и пошли бы метастазы, а с ними бороться куда труднее. Теперь можете раскрыть правительству наш план.
Филипп спросил осторожно:
– А каков теперь наш… гм, ваш план?
– А что, – спросил я, – должно было что-то измениться?
Он пробормотал несчастным голосом:
– Нет, но… ваша армия уже здесь! А это значит, вы отправили ее задолго до разговора с нами. Значит, у вас есть и другие интересы.
– Ничего не изменилось, – заверил я. – Я помог с укреплением трона и цементированием власти из чисто демократических побуждений во имя либеральных ценностей и всеобщего промискуитета. Как я уже говорил, мои войска на первых порах помогут вашим властям вешать разбойников, ибо те в отсутствие оборотней немедленно, как вы заметили верно, обнаглеют и возомнут. Возомнят.
– Надеюсь, – спросил Филипп, – только разбойников?
– Разумеется, – заверил я. – А что вас беспокоит?
– Да так…
Я спросил с беспокойством:
– Надеюсь, у нас не слишком расходится понятие, кого считать разбойниками?.. Уверяю вас, прелюбодейство разбоем не считается. Так, мелкий грешок, которым даже гордятся.
Он вздохнул с заметным облегчением.
– Вы меня успокоили, Ваше Величество. Остальные отличия неважны, если здесь у нас полное совпадение общих человеческих ценностей, что полностью совпадают с мужскими.
Беата зыркнула на него сердито, перевела опасливый взгляд на меня.
– Увы, – сказала она, – никто теперь не посмеет и хрюкнуть, что вы не король, Ваше Величество.
В ее голосе послышалась горечь, я сказал участливо:
– Даже ты?
– Я и раньше не хрюкала, – объяснила она. – Разве что попискивала.
– Попискивать можно, – милостиво разрешил я. – Даже пищать. Разрешаю. Может быть, даже не вдарю. Хотя могу и вдарить, я же самодур, а власть у меня абсолютная. Правда, я взял ее вроде бы только на период чрезвычайного положения, но даже грибам понятно, что если такое взял, то чего вдруг отдам?
– Это на вас похоже, – сказала она грустно.
– Не плачь, – сказал я, – тебя в гарем возьму точно. Счастливая! Вот повезло…
– Еще как, – прошипела она сердито. – Что с наблюдением за Периметром?
– Даже не знаю, – заверил я, – что это. Наблюдайте, сколько влезет, если совсем стыд потеряли, бессовестные. Неужели ты всерьез думаешь, буду вмешиваться и тем более рушить вашу налаженную систему? Да ни за что! Кроме экспорта базовых общечеловеческих ценностей и смены основных приоритетов управления – никаких изменений!.. Для гарантии вашего благополучия и уверенного пути с поднятыми руками в светлое будущее оставлю здесь совсем небольшой ограниченный контингент для принуждения к миру, это он так называется, хотя никого принуждать не будем. У нас полная свобода: хочешь – живи мирно по нашим законам абсолютной монархической демократии, хочешь – не живи.
Она закусила губу, по лицу вижу, ничего не поняла, женщины они такие, все больше чувствуют, что и плохо, в этом мы им проигрываем, потому пусть сидят и вышивают всякие там крайне важные и просто необходимые нам для выживания носовые платки.
– Пойду соберу вещи, – сказал я.
Глава 2
Сердце колотится, как хвост у трусливой овцы, хотя с виду я весь олицетворение королевской невозмутимости, величия и предельного достоинства.
Вещей у меня вообще-то нет, я вышел на середину комнаты, сосредоточился и сказал негромко:
– Михаил… Архангел Михаил, архистратиг, старший из посланников Всевышнего…
Никакого отклика, да я и не ждал, что вот немедленно появится, ангелы многому набрались от людей, хотя постоянно и подчеркивают свое полное превосходство над существами из мокрой глины, так что некоторое время подержит меня в неведении, злорадно наблюдая с неведомых мне высот…
– Ты остановил Валаама, – сказал я, – уничтожил войско царя Синаххера, спас трех вшивых отроков из пещи огненной… и что, я значу меньше тех сопливых подростков?
Но и на этот вопрос он не изволил появиться. Я порылся в памяти, хотя Библию читать и не собирался, но раз уж печатал ее первые экземпляры, то пересмотрел все страницы на предмет брака, а с моей памятью запомнил там как интересное, так и мелкую хрень до последней буквы.
– Ты победил семиглавого и семирогого дракона, – сказал я, хотя, думаю, Михаилу об этом напоминать не надо, сам наверняка бахвалится этим подвигом перед скопищем ангелов при каждом удобном и неудобном случае, – тебе помогать судьям на Страшном суде и горько плакать о каждом умершем… Но сколько погибнет очень скоро в Судный день и сколько тебе придется рыдать, стенать, рвать на себе одежды и посыпать тоннами вулканического пепла пополам со шлаком голову?
После новой и долгой паузы утихли все звуки с той стороны двери и во дворе, наступило то странное состояние, когда время останавливается. Так бывало при появлении сэра Сатаны и Тертуллиана, жаль, Логирд не умеет, да и мне хорошо бы научиться… перед схваткой с Маркусом.
Засиял божественный свет, его не спутаешь ни с каким другим, я задержал дыхание и выпрямился, раздвинув плечи и держа лицо невозмутимым.
С потолка ударил широкий столб света, я рассмотрел в нем очертания человеческой фигуры, а когда огненный цилиндр исчез, посреди комнаты остался архангел Михаил, выше меня ростом, ну это и понятно, я тоже делал бы себя выше каждого, с кем пришлось бы общаться, ни один мужчина не откажется от этой возможности, обладай он ею.
Михаил смотрел на меня с насмешливым презрением, а когда заговорил, в его густом, властном и полном величия голосе во всю мощь прозвучали нотки снисходительной жалости:
– Что тебе, существо?
– Михаил, – произнес я со всем смирением, – я выполнил Божью волю, подчистив от скверны целое королевство. Это зело благое дело, не так ли?
Он ответил бесстрастно:
– Я не знаю, зачем это тебе понадобилось, но мне сие деяние понравилось. Говори быстро, зачем скорбно и смиренно взывал к моей милости? Мне противно твое мерзкое общество как соратника Сатаны.
– Творится непонятное, – сказал я торопливо, – и опасное. Один из твоих… ангелов хотел меня убить. Или не совсем твоих, но все равно…
Михаил поморщился.
– Это новость? Многие из ангелов хотят. И не только тебя, но и всех людей на свете, настолько вы погрязли в грехах, распутстве, лжи, чревоугодии…
– Не продолжай, – сказал я торопливо, – я догадываюсь, хотя сам чист, как большая рыба в горном озере. Он не просто хотел, понимаешь? Он почти убил! Я лежал раненный смертельно и умирал, но явилась Махлат и вернула мне жизнь.
Его губы искривились сильнее.
– Еще бы! Она из самого сердца тьмы, а той в тебе столько, что хватит на второй ад. Рука руку моет.
Я вскрикнул:
– Ты не слушаешь! Разве ангелам не запрещено вредить людям? Вот так явно?
Он умолк, некоторое время думал, рассматривая меня очень сосредоточенно.
– Ты знаешь его имя?
– Это был Алфофаниэш, – сказал я.
Он покачал головой, на миг сверкающий, словно солнце, лик покрылся тенью, но тут же заблистал снова.
– Алфофаниэш в самом деле вас не очень любит, – ответил он нехотя, – но и он не должен был… гм… я выясню. Мне кажется, ты все же врешь, хотя сейчас это и не видно.
Он отступил на шаг, явно готовясь ринуться вверх, я сказал с нажимом:
– А если это не случайно? Если зреет что-то посерьезнее? Михаил, ты мне тоже не нравишься, как и я тебе, но подумай о деле!.. Я не враг, все мы идем под одним знаменем.
– Что-о? – спросил он с оскорбленным видом.
– Конечно, – заверил я торопливо, – ты впереди всех с огненным мечом, а я где-то на левом фланге, моя роль невелика, вся слава тебе, но разве ты не обязан заботиться о всем воинстве?.. Если ты нашел время спасти возле Афона сопливого мальчишку, которого злодеи хотели утопить, то более важными делами заняться просто обязан!
Он смерил меня с головы до ног и обратно презрительным взглядом.
– Тот отрок был чист душой. А ты нет.
– Пока суд не доказал обратное, – напомнил я, – то и я как бы чист!
– Страшный суд уже скоро, – напомнил он торжествующе.
– А ты там будешь почти главным, – сказал я. – Намек понял. Но сейчас проверь, что такое изменилось в мире? Неужели Багровая Звезда уже сейчас начала менять наш мир?
Он произнес нехотя:
– Узнаю. Но не потому, что ты об этом умоляешь. Хочу поймать тебя на лжи.
Свет исчез, комната погрузилась во тьму, как почудилось в первое мгновение, но это наш привычный мир, мы пока что живем во тьме, хотя и думаем, что тьма это что-то другое и в другом месте.
Я постоял некоторое время, раскачиваясь, словно пьяный, даже в стену уперся обеими руками, но очугуневшую голову свесил между плеч, раскалывается от набежавших мыслей, те прут стадами и гремят копытами, уже разогрелась, как чугунный котел на огне.
Мозги кипят, словно баранья похлебка, которую давно пора снять. Вот уж не думал, что я такой великий мыслитель, мыслю и мыслю, хотя пока ничего не намыслил, но голову уже распирает изнутри, ощущение такое, что там битком всего, кроме мыслей.
Когда Творец создал Адама и велел ангелам поклониться тому, как отныне властелину мира и вселенной, всех это возмутило, то Михаил и большинство только сердито сопели в тряпочки, а несдержанный Азазель высказался откровенно, что они, бессмертные и могучие существа из чистейшего света не должны кланяться мокрому комку глины, не просто смертному, а бесконечно слабому и глупому.
Его поддержали многие, треть ангелов, если верить старым книгам, однако недовольство не столько угасло, сколько тлело, как раскаленные угли под серым пеплом, и, как только появилась оказия, Самаэль соблазнил Еву и овладел ею, за что осерчавший Создатель изгнал его из Эдема.
Мог бы и прихлопнуть, как муху, но Самаэль не овладел же Евой насильно, все по согласию, так что виноваты оба, потому Творец изгнал также и Еву с благородно защищавшим ее Адамом, как и самого Самаэля.
Не знаю, сколько лет, веков или тысячелетий длилось, а может, и миллионов лет, но постепенно старый конфликт стал забываться, даже я это знаю по старым книгам. Бездонная пропасть, некогда разделившая Светлых и Темных, сперва оказалась не такой уж и бездонной, а потом края начали медленно сближаться.
И уже совсем было сблизились, за это время Светлые и Темные перестали не только яростно враждовать, но даже сыпать обвинениями в адрес друг друга, в конце концов, все работают на Творца и выполняют его указания, как вдруг что-то случилось.
Хотя я уже понимаю, что именно случилось, но очень трудно это сформулировать и поднести так, чтоб поняли как отец Дитрих, так и остальные умные люди.
Остальным же придется просто приказывать. Да они и сами так предпочитают. Все верно, а власти на что? Раз отвечают за все, вот и выход пусть сами находят…
– Хватит умничать, – проговорил я сквозь зубы. – Умных и без тебя много. Действующих мало…
Нащупал браслет на бицепсе, теперь нужно сцепить зубы, сосредоточиться, вытерпеть выворачивающую наизнанку боль, а там уже молодость и регенерация спохватятся и позаботятся обо всем сами.
У браслета Древних возможностей больше, чем у Зеркала Горных Эльфов, не надо ждать неделями подзарядки. Хотя кто знает, как тут, вдруг браслет рассчитан на определенное количество телепортаций, а потом заряжать в особой мастерской?
Держа дыхание в груди запертым, я как можно ярче представил себе темный угол на чердаке особняка Рюккерта, не зря в первый же день исследовал его в первую очередь на предмет таких вот потаенных мест, чтобы можно было взвиться незамеченно птеродактилем, а также если воспользуюсь браслетом Гонца… Или вот этой опасной штукой.
Прижал кончиками пальцев обе завитушки на затейливом узоре, разнесенные друг от друга достаточно далеко, чтобы не нажать обе случайно, невольно зажмурился, хотя держал глаза широко открытыми, но это как при чихе, когда невозможно хотя бы на миг не зажмуриться…
Воздух по плотности стал гуще воды, я привстал и ринулся головой вперед в темное пятно, возникшее прямо передо мной.
Вселенная взорвалась, я понял, как это случилось, почему Большой Взрыв, меня распылило и разбросало по галактикам, а через мгновение подошвы ударились о твердое с такой силой, что колени подогнулись. Боль резанула по глазам красной вспышкой, я застонал сквозь стиснутые челюсти, похлопал глазами, не сразу сообразил, что в самом деле темно, это же чердак, куда и нацелился. Пока пережидал боль и тошноту, все стало серым и отчетливым, поднялся и осторожно двинулся к лазу, прислушиваясь, нет ли кого там внизу поблизости.
И почти сразу наткнулся на испуганно прислушивающегося стража, мое счастье, что стоит ко мне спиной.
Я пошел, громко топая, он торопливо обернулся, выставив пику, но, увидев меня, вскрикнул с изумлением:
– Ваше Величество?
– Я что, – спросил я недовольно, – похож на привидение?
– Нет-нет, – сказал он быстро, – просто я услышал, кто-то чихнул там наверху!
– Я тоже слышал, – подтвердил я. – Потому и полез туда проверить лично. Никто не смеет чихать вот так нагло! Вдруг он на мой режим чихать изволит?
Он спросил в страхе:
– Но что… так может чихать? Там же все закрыто!
Я посмотрел надменно.
– Ну не я же это чихал!.. Короли не чихают просто так. Не королевское это дело чихать. Если бы мне положили на стол для подписания проект о свободе, равенстве и братстве, тогда да, я бы чихнул на это громко и с великим удовольствием, а так не положено. Хотя, конечно, чихать в моем королевстве никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики, и полицмейстеры, и даже иногда тайные советники, как заметил мудро один врач, более известный как великий бард. Все чихают! Но не короли.
Он замер на месте, повинуясь моему властному жесту, а я спустился ниже, паутины вроде бы не тащу на себе, объясняться не придется.
Через несколько минут я уже прошел через два верхних зала, стража в коридоре вздрагивает и вытягивается, провожая меня выпученными глазами. Ничего, скоро привыкнут.
В свой кабинет пройти непросто, сперва стража, потом слуги, затем приемная, где в дальнем уголке сэр Жерар принимает двух купеческого вида господ.
Увидев меня, в лице не изменился, но явно как-то среагировал, купцы обернулись испуганно и едва не повалились в ноги.
– Тихо, – сказал я милостиво, – все в порядке и под контролем. А что не под контролем, то можно в расход. Королевство должно чувствовать твердую руку, как кони чуют вожжи, а корабль – штурвал.
И, не отвечая на поклоны, зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. Наверное, есть во мне что-то цыганское: до сих пор не заимел собственного дворца, скитаюсь, как бродячая собака, но везде чувствую себя сносно, везде почти родня, мы же все от Адама.
Сэр Жерар вошел степенно, поклонился чуть-чуть, более чем сдержанно.
– С возвращением, Ваше Величество.
Я изумился:
– Что, я куда-то отлучался?
– Да как вам сказать, – ответил он дипломатично, – не на десяток лет, правда, но как-то заметно. Даже, я бы скромно отметил, очень многим заметно.
– Это потому что я такая заметная личность, – согласился я. – Другой на сто лет исчезнет, и ничего, а мне вон какое внимание… Что-то за это время произошло?
Он ответил ровным голосом:
– Вы отсутствовали, Ваше Величество, что могло произойти? Ни пожаров, ни наводнений, даже дождь из лягушек выпал совсем слабый.
– Дождь из лягушек?
Он ответил бесстрастно:
– Да, здесь такое бывает частенько.
– Слава богу, – сказал я, – хоть в этом меня не обвинят. А что из лягушек… Лишь бы не из жаб.
– Жаб столько не наберется, – пояснил он, – а лягушек может поднять ветром в любом озере вместе с водой. Сейчас о вашем возвращении прокатится весть по дворцу, потом по городу… Прием устраивать будете?
– Не сейчас, – ответил я. – Я тут пока отсутствовал… на королевской охоте, кое-что измыслил. Не знаю зачем, но измыслил. Так что сейчас в одиночестве дошлифую, а вы там пока сами разруливайте. Хорошо?
Он величаво поклонился.
– Как прикажете, Ваше Величество. У нас все тихо и спокойно, мыслите мирно.
Он ушел, я в бессилии сжал челюсти. Ну что я пытаюсь навязать им всем свое отношение к миру и жизни? Так быстро ничего не делается. Даже я время от времени забываю о Маркусе, занятый сегодняшними проблемами, а эти люди так и вовсе твердо знают, что все в руке Господа, ни один листок не упадет с дерева без его позволения, потому нужно просто жить и не ломать голову над сложными проблемами бытия. Для решения проблем создаются монастыри, где монахи стараются за все человечество разобраться, как оно все устроено и почему все так, а не иначе.
