Текст книги "Ричард Длинные Руки — император"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4

Подул легкий ночной ветерок, темные облачка сдвинулись, открывая новые звезды. Или это облака все еще на месте, застывшие до утра, а звездный купол медленно поворачивается, и звезды то скрываются за облаками, то выплывают наружу.

Я оглянулся, за деревьями мелькнул красный огонек, а когда я сдвинулся в сторону, открылся вид на далекие хижины, освещенные багровым огнем костров.

Лес достаточно густой и настолько плотный, что я вчера, поколебавшись, разрешил жечь костры, а у моего шатра поставить факел у входа, так что сейчас в довершение к освещению еще и плотные запахи жареного мяса плывут во все стороны.

Я потянул носом, Альбрехт взглянул на меня, оглянулся на лагерь. Лицо стало встревоженным.

– Ваше величество?

– Ничего не чуете? – спросил я. – Что с вами, граф?

Он ответил несколько замедленно:

– Н-нет… А что надо?

– Аромат, – пояснил я, – аромат такой, хоть топор вешай.

Он понял, кивнул, сказал успокаивающим голосом:

– От Маркуса до леса две мили, а тут еще столько пробираться! Любые запахи рассеются.

– Надеюсь, – ответил я. – Хотя кто знает. Даже я мог бы, наверное, учуять… Ладно, эти твари просто не захотят искать нас в лесу.

Кони резво взяли от опушки по ровному, глаза привыкли, думаю, уже у всех. Через полчаса поднялись на пологий холм, Боудеррия приложила ладонь козырьком ко лбу, словно это поможет всматриваться через ночную темень, слабо пронизанную светом звезд.

Отсюда с холма видна белеющая на темной земле дорога, в двух сотнях ярдов от нас, там отряд сэра Виртвуда, вместе с сэром Кенговейном занял позиции.

Редкие кусты, с одной стороны, хороши, чтобы укрыть спрятавшихся, но в то же время можно стрелять через листву, не опасаясь, что мелкие веточки отклонят выпущенный с огромной силой стальной болт.

Я пустил коня к ним, арбогастр красиво пронес вдоль длинного ряда, Бобик забежал со спины и на-прыгивал на арбалетчиков, валил в кусты, показывая, что от него не спрячешься.

Я смотрел придирчиво, кто как разместился, сэр Виртвуд следил за моим лицом преданными глазами.

– Ваше величество?

– Все так, – одобрил я. – Но не переговариваться, не двигаться, не сопеть!

– Да, ваше величество!

Я пояснил, смягчая резкий тон:

– У этих тварей очень хороший слух. Музыкальный даже…

– И нюх, – добавил сэр Виртвуд, тут же уточнил: – К счастью, ветер пока в нашу сторону.

Арбалетчики застыли в готовности, только один поспешно и с самым виноватым видом крутит ворот, натягивая стальную тетиву до предела.

Виртвуд шипел сквозь зубы, но и когда арбалетчик устроился и застыл, продолжал поглядывать на него злыми глазами.

Я оглядел всех быстро, шепнул Виртвуду, но так, чтобы ближайшие арбалетчики услышали и передали по цепочке:

– Никаких переговоров, геройства прочего!.. Как только подойдут на расстояние выстрела… не высовывайтесь, бейте в упор прямо через листву!

Он сказал с подозрением:

– Ох, ваше величество…

– Что?

– Вы будете где?

– У меня своя задача, – ответил я. – Смотреть из безопасного места.

Он покачал головой.

– Так я поверил. Задумали вы что-то нехорошее…

Я сказал сердито:

– Ничего подобного! Мой конь – огонь! Он успеет. Потому постараюсь встретить их сзади. Ну, не встретить, так догнать. Стрелами. Вы бейте в лоб, а я попытаюсь захватить хоть одного!

Он охнул.

– Ваше величество!

– У нас нет времени на долгие войны, – напомнил я несчастным голосом. – Хотя и хотелось бы. Я же весь воинственный, вы же видите.

Он сказал несчастным голосом:

– Да, но… Ваше величество, не рискуйте слишком!

– Мне можно, – ответил я. – С Богом, сэр Виртвуд! Выполните свою задачу. Она важна настолько, что при ее решении позволяю не считаться с потерями.

Он буркнул в неловкости:

– Ваше величество, не извиняйтесь.

– Я разве извиняюсь? – спросил я.

Он кивнул.

– Вы говорите так, словно виноваты и оправдываетесь. Но мы все равно погибнем, если не сделаем невозможное! Потому любые жертвы… сейчас не жертвы, а необходимость. Потому да, мы сделаем все, что сможем… и дальше больше. Мы постараемся помочь вам захватить в плен чужака, даже если всем нам придется сложить головы.

Говорил он красиво, с пафосом, выпячивая грудь и сверкая глазами, но очень искренне, и я вдруг ощутил острый холод в груди и почти физическую боль при мысли, что, скорее всего, больше его не увижу.

– Мне нужна ваша голова, – ответил я с усилием, – на ваших же плечах, а не на дороге… Главное, бейте первыми! Не нужно это древнерыцарское насчет уступить противнику первый удар.

Боудеррия некоторое время ехала следом молча, а когда я услышал ее голос, в нем была печаль:

– У тебя предчувствие, что он погибнет?

– А у тебя предчувствие, – спросил я, – что у меня предчувствие?.. Смотри, видишь, вот там угол леса?

Я указал на выступающий клин во главе с могучими дубами, что упорно отстаивает территорию леса от окружившей с трех сторон степи с ее озверевшей в борьбе за выживание травой.

– Да… что там?

– Они пройдут там.

Ее большие глаза округлились и стали еще крупнее.

– Это они тебе сообщили?

– Моя мудрость, – пояснил я скромно, как и положено паладину, – мой талант и мои замечательные природные и врожденные способности, усиленные воспитанием и обучением. Хотя короче это можно объяснить и прекогнией, хотя мне больше нравится предыдущий вариант.

Она не слушала мой бред, вглядывалась в плотную группу деревьев.

– Хочешь напасть оттуда?

– Люблю догадливых, – ответил я. – Особенно женщин. Которые понимают, что нам нужно.

Она смерила меня недобрым взглядом.

– Для этого не нужно быть особенно догадливыми.

Конь под нею поднялся на дыбки, красиво помесил воздух копытами и с места взял в карьер. Арбогастр покосился на меня, я кивнул снисходительно, пусть повыпендриваются, мы свою силу знаем, перед сопливыми выказывать даже неловко.

Бобик понесся впереди, подпрыгивая и оглядываясь в недоумении, почему не спешим догнать и обогнать, а как же иначе, вся жизнь – веселый бег и поиски подходящего бревнышка.

Она оглянулась, лицо раскраснелось, в глазах задорный блеск. Я крикнул громко:

– Это еще не скоро!.. Сперва сюда.

Арбогастр чуть свернул и взбежал на вершину ближайшего холма. Бобик пробежал было дальше, но мы остались, и он в недоумении вернулся.

Конь Боудеррии взлетел на холм как на крыльях, явно гордясь силой и скоростью. Я ей указал на видимый отсюда внизу за лесом город. Множество мелких огоньков бросают на стены каменных зданий недобрые багровые отблески, может почудиться, что народ начинает собираться на некий ночной карнавал.

– Видишь? – сказал я горько. – Ничто человека не учит. Даже собственный опыт.

Она прошептала горько:

– Они… погибнут?

– Кто знает, – ответил я, – что им уготовано. Может быть, что-то похуже гибели. Дураки…

Она смолчала, уже понятно, что первыми в плен попали, конечно, горожане. Часть успели выбежать из города, но остальные слишком долго собирали добро, без которого жить не могут, грузили подводы доверху, чинили ломающиеся оси и колеса, а кто-то и вовсе пытался пересидеть напасть, спрятавшись в подвале или погребе.

– А крестьяне?

– С этими не намного лучше, – ответил я зло. – Живут обычно в окружении леса, да и брать с собой почти нечего, потому быстро покинули деревни и забрались в самую чащу. Успели захватить не только жен и детей, но и кое-что из домашней скотины. По крайней мере, коз забрали всех, эти пройдут даже там, где не всякий человек проберется. Но если бы на этом и успокоились!

– Понятно, – сказала она. – Пока беды нет, начали возвращаться и грабить брошенные дома соседей?

– В яблочко, – сказал я. – К тому же решили, что опасно днем, а ночью как раз и можно пограбить всласть… Тихо! Смотри, тебе видно?

Я сам видел впервые, изо всех сил напрягая зрение, как действуют твари, отыскавшие спрятавшихся людей. Почему-то не ринулись в город, а свернули в прилепившееся к городским стенам село, где темно, тихо и кажется полностью вымершим.

Эти существа исчезли то ли в домах, то ли в сараях, только одна темная фигурка стремительно носилась по единственной улице, сгоняя пойманных в кучу.

К ней присоединились еще двое пришельцев, а когда один человек, судя по движениям, совсем молодой и быстрый парень, попытался выбежать, один из чужаков молниеносно оказался рядом.

Я успел увидеть, как голова парня словно взорвалась изнутри. Вокруг нее вспыхнуло красное пламя, затем кровь пала на землю, а с нею и бездыханное тело.

Я не слышал крики и плач, расстояние глушит звуки, но почти чувствовал ужас людей, их отчаяние и смертельную безнадежность.

Толпа становилась все плотнее, наконец трое чужаков надвинулись, угрожающе выставив руки с растопыренными пальцами. Толпа в ужасе подалась в сторону околицы.

Я молча наблюдал, как темная масса выдавливается из села, на околице несколько тварей уже ждут, как волки, что остаются в засаде.

Захваченных гнали даже не как скот, тот все же берегут, а как существ, что должны пасть прямо на пороге их ужасающего купола. Не все могли выдержать долгий бег, а эти твари, похоже, не понимают, что люди не созданы для бега и когда кго-то останавливается в изнеможении, то это не попытка сопротивления…

Ладонь Боудеррии поднялась к плечу, пальцы протянулись к рукояти меча.

Я сказал резко:

– Даже не дышать!

Она отдернула руку, но в мою сторону не покосилась, я видел, как напряжены ее плечи, а ноги вот-вот пошлют коня в атаку. Потом донеся глубокий вздох, она опустила ладонь на бедро, но в мою сторону старалась не смотреть.

– Уже троих убили…

– Мы не можем всех спасти, – пояснил я трезво. – А гибнут потому, что ослушались!

– Прости, понимаю.

Я сказал примирительно:

– Нам тоже пора.

Она молча послала коня вперед, оглянулась. Бобик ринулся было вперед, но оглянулся виновато, помахал хвостом и вернулся к арбогастру, возле которого и пошел чинно, посматривая на меня опасливо. Я хороший, я послушный, не отсылай в лагерь!

Глава 5

Конь у Боудерии в самом деле хорош, как раз для тех операций, которыми руководила: жилистый, сухой, рожденный как для быстрых рывков, так и для долгого бега.

Я поглядывал обеспокоенно, она перехватывала мой взгляд и старалась выглядеть сильной и неустрашимой.

– Как только скажу, – предупредил я строго, – прыгай ко мне, тут же пересаживайся.

– Зачем? – сказала она. – У меня лучший конь во всем Турнедо!

– Будешь спорить, – ответил я жестким голосом, – отправляйся в лагерь немедленно.

– Я не спорю!

– Только абсолютное подчинение, – напомнил я. – Боуди, мы на войне.

Она свернула глазами, даже дыхание задержала, удавливая в себе рвущийся наружу резкий ответ, но голос прозвучал достаточно ровно:

– Хорошо. Но когда вернемся, я тебе все выскажу!

– Договорились, – ответил я. – В схватке рассуждать и спорить некогда. Сама руководишь отрядом, знаешь.

– Ладно-ладно, – сказала она и критически оглядела моего арбогастра. – Мне кажется, твоя лошадка тяжеловата для скачки. И круп у нее… широковат.

– Естественно, – ответил я, – люблю ездить тихо и медленно. Зато легко повезет нас двоих.

Она поморщилась.

– С той же скоростью?

– Боюсь, – ответил я невесело, – тебе придется все увидеть.

Толпа все ближе, дорога в темноте похожа на дохлую белую змею, по которой ползет масса черных муравьев. Впереди несколько молодых мужчин, трое из них поддерживают уже измученных бегом молодых женщин, чужаки бегут справа и слева, но больше всего их, как понимаю, там, сзади.

Боудеррия нахмурилась, в голосе впервые прозвучала неуверенность:

– Мне кажется или они носятся, как тараканы по горячей сковороде?

– Уже заметила?

– Да это как не заметить…

– Двигаются быстрее тебя, – напомнил я. – Бьют так же быстро. Хуже всего то, что и очень сильно.

Ее лицо посерьезнело, кожа на скулах натянулась, а взгляд стал беспокойно-острым.

– Как-то, – произнесла она совсем тихо, – не ожидала.

– Да, – согласился я, – это надо своими глазами.

– Мне кажется, – сказала она, – что-то в них совсем не такое. Вроде бы люди, а не люди. Даже демоны и те как-то больше наши.

Я взглянул остро.

– Поняла или почуяла?

– А зачем нам понимать? – ответила она. – И так все видно. Как думаешь, как теперь?

– Пока ищу подходы, – ответил я.

– И как?

– Сейчас проверим очередной, – ответил я.

Она с недоверием смотрела, как я взял в руки лук и наложил стрелу.

– С их скоростью, – сказала она быстро, – увернуться нетрудно. С такого расстояния даже я уйду… а то и поймаю.

– Но не мою, – ответил я.

– Уверен?

– Абсолютно, – отрезал я. – Хотя теперь уже и не знаю.

Все же надеюсь, договорил про себя. Когда видят, увертываются, уже проверил, но если в спину? Полет стрелы человеку не услышать, а чтобы засечь, даже не знаю, какие нужно иметь уши. Если, конечно, слушают ушами. Кузнечики, к примеру, улавливают звуки ногами, а слышат друг друга за милю и больше. Пришельцы вроде не кузнечики, еще как не кузнечики, тем более не цикады, но кто знает, что у них и зачем…

Толпа бежит внизу с тяжелым топотом, хрипами, стонами. Я сосредоточился на последних, пятеро чужаков бегут позади всех, не позволяя никому отставать.

Одна женщина уже раскачивается из стороны в сторону и заплетается ногами, вот уже в последнем ряду, вот все ушли от нее на полдюжины шагов…

Один из чужаков прыгнул, я успел увидеть взмах передней лапы. Острый коготь чиркнул сбоку по шее, в ответ ударила темная струя, женщина сделала еще пару неуверенных шагов и упала.

Чужак начал поворачиваться от нее к своим, я задержал дыхание и отпустил оперенный кончик. Стрела сорвалась без звука, как мне показалось, на что я и рассчитывал, однако прищелец резко повернулся в нашу сторону.

У меня похолодело внутри. Чужак сделал резкое движение в сторону, а я отпустил тетиву снова. Первая стрела ударила в левую сторону груди, где у человека сердце.

Боудеррия радостно вскрикнула, я сцепил зубы и уже отпустил тетиву в третий раз, а вторая вошла в то место, где у человека печень.

Пришелец ухватился руками за торчащее из груди древко, лицо исказилось в смертной муке.

– Попал! – вскрикнула Боудеррия счастливо. – Стреляешь быстрее эльфа!

Чужак смотрел на меня огромными бешеными глазами. Боль должна быть адская, многие умирают от болевого шока, но он внезапно сорвался с места и с торчащими из тела стрелами ринулся в нашу сторону.

Боудеррия не успела и рот открыть, четвертая стрела уже на тетиве и сорвалась в тот момент, когда третья ударила в живот.

Чужак сделал второй шаг, острие четвертой ударило в глаз и погрузилось по самое оперение. Он дернулся, его шатнуло, но все еще бежал к нам, хотя намного медленнее, но, как вижу, Боудеррии это не кажется медленным.

Я выстрелил еще дважды и выхватил меч. Стрелы ударили в голову, одна отскочила, почему-то сверкнув, вторая все-таки попала во второй глаз и тоже погрузилась так, что должна высунуть клюв с той стороны на локоть.

Боудеррия, уже с мечами в обеих руках и часто дыша, нагнетая в себе скорость и быстроту реакции, изготовилась к короткой страшной схватке.

Пришелец каким-то чудом рывком оказался перед нами. Я вскинул меч, однако мимо мелькнуло черное плотное тело. Раздалось свирепое гарчание, Адский Пес сбил врага с ног и ухватил за горло, прижав всем телом к земле.

Я соскочил, быстро ударил пришельца рукоятью меча по голове. Стрелы торчат из огромных глазниц, а стальные острия, пробив череп, высунулись из затылка на две ладони, однако тот все еще барахтается, хотя полностью ослепленный и с пробитым насквозь черепом.

– Держи, – велел я. – Боуди… прижми меч у его глотки! Режь, если чуть шелохнется…

Она вскрикнула потрясенно:

– Что за демон? Откуда такая живучесть?

Я торопливо связал раненого ремнем, туго скрутил руки и ноги. Бобик все еще держит противника за горло, а я привязал на длинном аркане к седлу и вставил ногу в стремя.

– Всем спасибо! И тебе, Боудеррия тоже. Возвращаемся. Быстро! Быстро, я сказал!

Тело пленного подпрыгивало на камнях, ударялось о деревья, а когда мы пронеслись почти напрямик через болото, резко срезая углы, за нашей добычей поднимались тяжелые волны грязи, словно я тащил подводную лодку.

Часовые было шагнули навстречу, но я почти не сбавил ход, и они отпрыгнули, а за мной пронеслось на аркане дергающееся тело. Не успел я остановить ар-богастра, как десятки копий почти уперлись острыми наконечниками в пленника.

Среди набежавших воинов и просто зевак мелькнуло лицо одного из магов, и почти сразу вперед протолкался Карл-Антон.

– Вовремя, – крикнул я. – Берите это… существо. Все меры принять и строго блюсти!.. Упущение – смерти подобно!

Карл-Антон с как из-под земли появившимися алхимиками ухватили тело чужака. Воины окружили, держа оружие наготове, то ли против пленника, то ли против магов.

– Вы вовремя, – повторил я, тяжело дыша. – Это мы запоздали. Привяжите как можно надежнее!.. Ремни, веревки, цепи… все, что есть. Эта тварь еще живая, кто бы подумал…

– К столбу? – спросил Карл-Антон.

– Нет, – ответил я. – Лучше на столе. Распластанным. На спине.

– Ваше величество?

– Так лучше, – сказал я твердо. – Допрос будет третьей степени… Карл-Антон, что с ним?

Маг повернулся ко мне, лицо крайне огорченное, развел руками.

– Он не просто потерял сознание, ваше величество. Он умер…

Поколебавшись, он подал магам знак опустить тело чужака на землю. Мы окружили труп, наконец-то рассматривая вблизи. Я присел на корточки, вглядываясь в странное белое лицо с широкими и глубокими глазницами, откуда все еще торчат стрелы. Рост примерно как у человека, голова массивная, сильно наклонена к груди, шеи почти нет, руки длинные, пятипалые, между пальцами тонкая кожистая перепонка…

Глаза без век, словно в их мире начисто отсутствуют пыльные бури и даже сухой воздух. Возможно, все миллионы лет жили среди болот, но не таких, как у нас, когда сперва все затягивает ряской, потом мхом, а затем начинают укореняться кусты и деревца. Там точно болота – это сплошная грязь с редкими островками мокрой земли, только так объясняю отсутствие век…

Грудь широка, живот впалый, ноги почти как у человека, но… вот в чем странность, которую не рассмотрел в ночи, – копыта!.. Вместо обычной стопы, как ожидается… крепкое раздвоенное копыто. С рудиментарными пальцами, можно даже понять, что большой палец постепенно принимал на себя основную нагрузку при беге, стал шире, массивнее и тверже, а остальные за ненадобностью постепенно все укорачивались.

После паузы сэр Рокгаллер величественно уточнил:

– Не умер, а издох! У него же копыта.

– Да, – согласился Альбрехт, – издох. Хотя, может быть, пал?.. Как лошадь?

Норберт сказал недовольно:

– Какое пал, если был убит его величеством?.. Если не убит, то уничтожен!

Один из магов сказал в недоумении:

– Издох, но еще теплый… И сердце бьется. Правда, все тише.

– Да уж, – пробормотал я. – Четыре стрелы!.. Одна в сердце, другая в печени, уже хватило бы. А еще голову навылет… Как будто у него мозг с горошину.

– Или в другом месте, – сказал Карл-Антон. Увидев, как я сразу напрягся, пояснил с некоторым удивлением: – Говорят же, некоторые задницей думают.

– Ах да, – сказал я, – вы ахнете, но это вполне, да, вполне.

– У простолюдинов?

– Короли этим тоже грешат, – сообщил я. – Особенно потомственные. Так что, сердце еще бьется?

– Трепыхается, – ответил Карл-Антон задумчиво. – Пытается биться. Или старается восстановиться… У некоторых организмов восстанавливаемость очень даже… У ящерицы отрастает хвост, у кузнечиков лапки…

Со всех сторон подошли лорды, вперед протолкался Альбрехт, окинул тело чужака быстрым цепким взглядом.

– Ладно вам, – сказал он, – про кузнечиков. Я знаю одного такого шустрого кузнечика, всем кузнечикам кузнечик!.. А что насчет мозгов?

Карл-Антон пожал плечами.

– Трудно сказать. Будь это человек, его убила бы первая же стрела. Но он, как говорит его величество, напал уже с двумя стрелами. В сердце и в печени…

– И с одной в мозгах навылет, – сказал я. – Даже с двумя. Хотя это, возможно, уже рефлекс.

Он сказал задумчиво:

– Когда курам головы рубят, они еще долго по двору без голов бегают…

– А таракан без головы живет десять суток, – сообщил я, – и умирает от голода. Но это как бы не совсем таракан. У меня все время чувство, что он даже лучше нас.

Карл-Антон посмотрел на меня внимательно.

– Правда? Странно, но мне тоже так кажется. Посмотрите, у него все лучше.

Сэр Рокгаллер спросил с негодованием:

– Чем у нас? Которых создал сам Господь?

Я пробормотал:

– Не умаляйте величия Господа. Он создал все, даже этих тварей. Нам осталось понять, как их уничтожить, и мы исполним волю Господа.

– Если уничтожать, – пробормотал сэр Рокгаллер озадаченно, – то зачем он их создавал?

– Неисповедимы пути Господа, – ответил я благочестиво. – Способен ли младенец понять ваши поступки, когда лезете под юбки маркитанткам? Там и мы младенцы перед величием и мудростью Господа.

Сэр Рокгаллер буркнул с неудовольствием:

– У вас и сравнения, ваше величество!

– Господь не обидчив, – пояснил я. – Как мы не в обиде на младенцев. Что у него с ногами? Вы замечаете, что это как бы копыта?

Карл-Антон подтвердил с готовностью:

– Как не заметить!

– Но копыта только у травоядных, – пробормотал я. – А травоядные не могут быть хищниками. Хотя…

Холод прокатился по спине и проник глубоко в тело, превращаясь в нечто ужасное, чему я еще не подыскал название, но инстинкт сообразил раньше меня и уже затряс меня всего на клеточном уровне.

Да, у этих тварей ноги намного лучше, чем у нас, людей, приспособлены для бега. Вижу по костям, суставам, а главное, что сразу заметили все, у него практически копыта!

Только я знаю и потому ужасаюсь, у нас с конями общие предки, у которых было пять пальцев, но лошади больше и намного дольше бегали по просторам, потому эволюция сократила неудобные для бега пальцы до одного, что разросся и принял на себя всю нагрузку, превратившись в копыто.

Мы бегаем, как лошади, хотя наши ноги достались нам от четвероруких обезьян. Представляю, с какими трудностями бедняги ходили первый миллион лет, пока эволюция кое-как довела стопы их ног до нынешнего состояния.

А там, на неведомой планете, у людей было еще несколько миллионов лет, а то и десятки миллионов, за которые эволюция сделала их такими совершенными и приспособленными именно для передвижения на двух задних.

Я ощутил себя маленьким и потерянным в страшном лесу, как только попытался представить себе эти ужасающие миллионы лет эволюции. Неужели человек за миллион лет превратится в нечто такое? Да я скорее поверю в элоев и морлоков… хотя, если честно, в этих тварях есть черты элоев и одновременно морлоков.

– Несите, – велел я не своим голосом, – как вам велено моим величеством, в барак! Сразу на стол. Привяжите покрепче… Ну и что, если уже дохлый? Кто их знает…

Труп унесли, Альбрехт всмотрелся в мое лицо озабоченными глазами.

– Ваше величество, – спросил он очень осторожно, – вам плохо? Может быть, на свежий воздух?.. А то у вас лицо, как у призрака.

Сэр Рокгаллер возразил:

– Мы в лесу! Куда свежее?

На меня посматривали с озабоченностью и удивлением. Все мы не только привыкли к тому, что при нас режут скот на корм армии, но и насмотрелись на убитых и раненых, когда то голова рассечена зверским ударом топора, то кишки вылезают из вспоротого живота товарища…

– Да, – ответил я не своим голосом, – здесь такой же воздух… Только эта тварь слишком уж… продвинутая.

– Ваше величество?

– Как верно указал сэр, – пояснил я, – уж и не помню кто, эта тварь слишком уж хороша. В беге, сами видите, обгонит не только любого из нас, но и перегонит самого быстрого из коней. Руки поворачиваются в любую сторону, а пальцы… вы заметили, какие пальцы? Хорошо, пойдемте осмотрим внимательнее.

Альбрехт, барон Келляве и еще несколько лордов сразу же двинулись за мной, только сэр Рокгаллер пробормотал:

– Да что на убитого смотреть…