Текст книги "Ричард Длинные Руки – маркиз"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Во флирте главное вот это, что наполовину. Или даже на две трети. Но, упаси Боже, не целиком. Флирт из простого рыцарского обожания и неуклюжего ухаживания развился до такой степени, что сейчас это уже сложное и вычурное искусство. У него еще те правила и законы, свои у каждого жеста, а у каждого цветка своя атрибутика, но даже один и тот же может передавать самые разные чувства в зависимости от того, сорвали в виде бутона, расцветшим, с листьями или без, и много-много чего еще для меня сложного и непонятного, как тензорная математика. И та женщина или тот мужчина, кто не усваивает тонкости этих премудростей, может только облизываться, когда более продвинутые лопочут на своем языке, мы же эстеты, мол, мать вашу, а вы – простое быдло, несмотря на ваши миллионы и счета в швейцарских банках.

Бесцельно двигаясь по дворцу, я снова выбрался во двор, но на этот раз осматривался уже целенаправленно. Где-то же есть эти жалкие услужливые люди, их богатые держат у себя из милости и любопытства: алхимики, звездочеты, которые попозже придумают компьютеры и звездолеты. Правда, и потом они останутся в тени, а на первом месте, сменив королей и герцогов, появятся шоумены и прочие клоуны…

Я вышел даже на задний двор, там хорошо уложенная ровными плитами площадь, ни травы, ни мишеней для упражнений со стрелками. Хотя что-то я подзабыл. Здесь маги не ютятся в подвалах и пристройках, здесь они в своих загадочных башнях заняты расколдовыванием старинных манускриптов и разгадыванием действия древних артефактов…

Высоко в небе прокатились раскаты грома. Я вскинул голову, небо блещет прозрачной синевой, чище не бывает, ни единого облачка, однако гром прогремел снова, словно незримая туча приближается, неся в чреве молнии, ураганы и разрушения.

Я поспешно обогнул дворец, с той стороны народу больше, люди поднимают головы, кто-то остановился, другие собираются в группки. Одни оживленно спорили, указывая вверх, иные, напротив, поспешно торопились прочь, разбредались по домам.

Из дворца вышел граф Эйсейбио, уже навеселе, морда красная. Я видел, как он приложил ладонь козырьком к глазам и мрачно смотрел в небо. Я пошел к нему, а он, оторвав от лба ладонь, встретил меня угрюмым взглядом.

– И у вас так? Впрочем, так везде…

– Это что, – спросил я, – магия?

– Маг, – ответил он коротко. Оглянулся, я смотрю непонимающе, сказал раздраженно: – Маг недоволен.

– Ого, – вырвалось у меня невольно, – маг здесь… что-то вроде высшей силы?

– Он маг, – ответил он хмуро.

Небо из безмятежно-синего быстро становилось зловеще-фиолетовым. На землю пала недобрая тень, в небе заблистали огни. Народ начал с криками разбегаться.

Небосвод прочертила стремительно опускающаяся красная линия. Оборвалась за границей города, взвился столб черного дыма. Крики стали громче, люди в панике вбегали в дома, я слышал, как щелкают засовы.

С неба с большой скоростью падали огненные градины. Я слышал, как с треском разбиваются о землю, во все стороны брызгают искры. Гром прогремел с такой мощью, что затряслась земля. Эйсейбио сгорбился, пьяное лицо словно бы протрезвело, кулаки сжаты, в глазах бессильная злость.

– Что делать? – прокричал я.

– Ничего, – ответил он мертвым голосом.

– Но этот огонь…

– Мы ничего не можем сделать, – прервал он зло. – Вы что, не понимаете?

Я поспешил перевести вопрос в другую плоскость:

– Почему не гасят пожар?

Он ответил угрюмо:

– Пожара не будет… думаю. Это только предупреждение. От магического огня пожар может быть, а может и не быть.

– А если будет?

Он сдвинул плечами.

– На то воля мага. Он может погасить любой пожар. А может не позволить погасить простой костер.

Я посматривал искоса, вряд ли дворянство ликует, что вся власть у магов, но и дворяне не идиоты: против метеоритной атаки с мечами не выстоять.

– Круто, – сказал я. – Нет, у нас не так. Хотя чем хвалиться? Просто мы слишком малая величина. Не то что здесь… И что, короли никогда не пытались… отстоять свое право править?

Он проворчал:

– Когда-то, по дошедшим из древности слухам, король одного королевства решил не подчиниться магу. И его лорды оказались слишком горды и поддержали вождя, хотя маг трон упрямца предлагал каждому из них. Они собрали огромное войско и с трех сторон выступили против мага…

– И как? – спросил я, уже догадываясь, что могло произойти.

– Прошли везде, уничтожая помощников мага, и встретились у башни, где жил маг. Оставался один последний штурм. И тут маг показал свою силу… Небо стало кровавым, посыпался град раскаленных камней и сгустки огня. Войско было уничтожено за мгновения, но разгневанному магу показалось мало. Огонь с неба смел дома, дворцы, крепости. Маг в ярости стер с лица земли замок короля и остальные замки, сжег города и села. Из людей спаслась горстка, укрылась в лесах да пещерах…

– Показательно, – сказал я.

Он передернул плечами.

– Да, это был урок всем.

– Подействовал?

– Еще как! С того случая ни в одном королевстве не помышляют ослушаться мага. Ладно, маркиз, не буду нагонять на вас тоску. С другой стороны, власть мага всем во благо. Королевство защищено гораздо лучше, чем если бы мы держали огромную армию, изнуряя народ непомерными налогами.

– Да, – согласился я, – когда воевать не нужно, можно волочиться за юбками.

– И пить, – добавил он с натужной бодростью. – И пить, маркиз!

Однако, судя по кислому выражению лица, свежий воздух ему уже разонравился. Следом за ним я вернулся во дворец. К счастью, маги не на Севере, мелькнула мысль, я снова ощутил импульс перекреститься. Гордые рыцари не смирились бы с властью презренного мага и поперли бы с выставленными копьями на злодея. И полегли бы до единого. А в землях погибших юные сыновья, узнав о трагедии, вскакивали бы на коней, расхватывали мечи и мчались мстить.

Рыцарей не остановить ни стрельбой из крупнокалиберных пулеметов, ни танковыми орудиями, ни крылатыми ракетами. «Честь дороже!!!» – гремело бы над полем битвы. И все бы предпочли красиво погибнуть, потому что лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Я помотал головой, хреновое чувство, когда знаешь, как все случится, но не хочешь, чтобы уходила из жизни святость, чистота, верность слову, верность друзьям, верность любимой женщине. Нет, надо все-таки на Север, там еще могу что-то успеть. Возможно, нужно всего лишь крутнуть штурвал чуть в сторону, когда перед кораблем выныривают опасные рифы.

Веселая компания, в центре которой леди Элизабет, расположилась в алькове, и я, не заметив, прошел в опасной близости. Они сразу же загалдели, замахали руками.

– Маркиз!

– Маркиз, к нам!

– Маркиз, расскажите, как вы сумели завоевать расположение старого герцога? Может, подскажете, как завоевать сердце леди Элизабет?

Сама леди Элизабет посмотрела на меня с напускным подозрением и заявила обвиняюще:

– Маркиз, от вас пахнет красивой женщиной!.. Сознавайтесь!

Говорила она веселым щебечущим голосом, явно предлагая потрепаться на игривые темы, хотя в голосе вроде бы проскользнули и другие нотки.

– Женщиной? – удивился я. – Упаси меня от таких ловушек!

– Почему? – радостно изумилась она. – Вот леди Делина, как я заметила, обратила на вас внимание…

– Кто, вон та?.. – спросил я. – Вижу… Ухаживать за такой опасно. Это как лотерея, в которой боишься выиграть. Есть такие женщины: пришьет тебе вешалку к пальто, а потом говорит, что отдала молодость. И вообще, леди Элизабет, мне ли с моей медведистостью ухаживать?

– Ничего страшного, – безапелляционно возразила она. – Лучше пусть женщина возмущается, чем скучает.

Ее щечки раскраснелись, глазки блестели. Я вспомнил, что женщина никогда не забывает о своем поле и всегда предпочтет говорить с мужчиной, чем с ангелом.

Я поклонился и развел руками.

– Леди Элизабет, мне в таком блестящем обществе ничего не обломится.

Она сказала покровительственно:

– Маркиз, постарайтесь получить то, что любите! Иначе придется полюбить то, что получите.

Граф Гаррос подхохотнул, я развел руками.

– Эх, если бы я мог получить ту, что хочу.

Она заулыбалась довольно, мол, старайся-старайся, я вот рядом, но нужно очень постараться, чтобы дотянуться. Очень-очень постараться. Лорды Водемон и Шуй тоже заулыбались с задержкой на секунду.

– Вы должны напрячь свои силы, – сказала она наставительно. – Добиваться!

Я пожал плечами.

– Любовь отдает себя в дар, леди Элизабет. Купить ее невозможно. В том числе и галантным добиванием.

– Любовь – это все, – сказал умно лорд Шуй. После рассчитанной паузы добавил: – И это все, что о ней известно.

Гаррос и Эйсейбио зааплодировали, лорд Шуй полушутливо раскланялся. Глаза его победно блестели, он наслаждался вниманием общества больше, чем вниманием хорошеньких женщин. Впрочем, женщины стараются привлекать в свою свиту таких острословов, это придает им самим блеск и повышает ранг.

Я пробормотал:

– Я много мог бы сказать о том, что такое любовь… но лучше промолчу.

– Почему, маркиз?

– Я слишком… провинциален, – ответил я. – Я в самом деле верю, что она существует.

Они дружно захохотали, словно я отмочил невесть какую шутку,

– Любовь – это заблуждение, – наставительно сказал лорд Водемон, – которым одна женщина отличается от другой. А женщины разделяются всего лишь по принципу: порочные и добродетельные. С порочными не знаешь покоя, а с добродетельными изнываешь от скуки. Вот и вся разница.

Все снова встретили сентенцию возгласами одобрения. Я подумал вяло, что это нам эти глупости приелись, а им, возможно, самый свежачок. Я со своим арсеналом анекдотов легко вытеснил бы не только лорда Шуя, но и вообще стал бы не знаю каким остряком.

– С позволения леди Элизабет, – сказал я, – пойду пройдусь по парку. Никогда не видел еще такой красоты!

Она проводила меня недовольной гримаской, как можно покидать изысканное общество, когда можно бесплатно любоваться ее прекрасными глазами, ее чистой кожей, ее безупречным овалом лица, слушать милый щебет, удостоиться счастья заслужить улыбку и благосклонный взгляд…

Вместо прогулки по парку я поднялся в отведенную мне комнату. Молот на прежнем месте, мне показалось, что посмотрел на меня с укором, меч и лук холодно промолчали.

– В самом деле пора, – сказал я вслух. – Вы правы, ребята.

Глава 6

Вошел скромно, но богато одетый мужчина в пышной одежде и парике с пуделячьими ушами. Несколько отстраненно и почти механически отпуделился с церемонными поклонами, подскоками и помахиваниями.

– Милорд, – произнес он почтительно, – я стучал, но вы сделали неслышимость?

– Мдя… – промямлил я. – Да как-то задумался… вот и… собственно…

Он бросил любопытствующий взгляд на мое отдыхающее от служения хозяину оружие.

– Я управитель Гатум Теркиш. Я хотел только узнать, вы какие свечи изволите в своей комнате?

– Чтоб горели! – ответил я.

Он тонко улыбнулся.

– Кроме свечей, что только дают свет, у нас есть и настоящие… Мы их так называем… они действительно дают еще и тепло.

– Да ну? – удивился я. – Как оригинально…

Он не повел и бровью, пояснил с тяжеловесной грацией:

– А те в свою очередь бывают такими, пламя которых колеблется… ну, если взмахнете близко рукой. Еще могут трепетать от банальных сквозняков, а есть такие, что ни на что не реагируют. Есть быстро сгорающие, а есть очень медленные…

– С ума сойти, – восхитился я, потому что от меня ожидаются именно восторги, – вот это, понимаю, богатство и мощь! Богатство – это когда разнообразие, а не просто много. Конечно, предпочитаю золотую середину. Пусть свеча будет как свеча: с настоящим жарким пламенем, но пламя пусть не трепещет, пугая меня зверскими тенями на стенах, а то я такой робкий…

Он восхитился мной в свою очередь:

– Прекрасный выбор, сэр! Именно взвешенный, без крайностей.

Еще бы не прекрасный, подумал я. Именно так горит лампочка. Он откланялся и тут же мановением длани заменил все свечи в отведенной мне комнате. Я не уловил, когда это произошло, он бормотал что-то под нос и разводил руками, как мне показалось, недовольно, однако свечи горели уже… иначе.

– С ума сойти, – повторил я уже с опаской, – сколько ж у вас амулетов? На все случаи жизни?

Он довольно улыбнулся.

– Благополучие хозяина измеряется количеством артефактов, которые делают его жизнь приятной.

– Ну да, – сказал я, – если не надо думать о пропитании, надо думать об украшении.

– Совершенно верно, сэр, – согласился он, отвешивая элегантный поклон. – К счастью, в известных нам королевствах даже крестьяне не знают, что такое голод. Совсем не те жуткие времена, о которых рассказывают маги.

– С ними можно встретиться?

Он покачал головой, лицо стало настороженным.

– Они не общаются с простыми.

Еще раз поклонившись, управитель ушел, а я подумал, что вот уже и я попал в простые. Впрочем, здесь все простые, даже короли. Но сейчас надо думать не о магах, а о хорошем выносливом и по возможности быстром коне. Несравненного Зайчика увижу только весной, а пока нужен конь, просто конь.

Я вышел в коридор, двое встречных стражей посмотрели на меня мутными глазами, как на таракана, что понаехал и объедает их хозяина.

Внизу у входа в зал сытый и пьяненький Эйсейбио держится за косяк, чтобы не упасть, граф Гаррос деликатненько, словно лакей, поддерживает друга двумя пальцами за локоть.

Эйсейбио оглянулся, зачуяв мое приближение. Лицо восторженное, в глазах острая зависть, сказал свистящим шепотом:

– Смотрите, маркиз! Вон тот высокий красавец в желтом кафтане – сам граф Карлайн!..

– Ага, – сказал я и поискал взглядом красавца, но, по-моему мнению, тут вообще нет красавцев, кроме меня, понятно, – граф Карлайн… И что?

– Его победам несть числа, – сказал Эйсейбио и завистливо вздохнул. – Он идет от победы к победе.

– Достойный человек, – согласился я. – Он одерживал их на море или на суше? Какими войсками командовал? Или только в турнирных схватках?

Эйсейбио посмотрел на меня с непониманием, зато граф Гаррос врубился раньше и со вкусом расхохотался.

– На море или на суше! – повторил он, захлебываясь смехом. – Ха-ха-ха-ха-ха!… Надо будет это рассказать сегодня обществу. Маркиз, вы становитесь притчей во языцех. Грустно будет, если уедете от нас. Все ощутят потерю!

Я удивился:

– А что не так?

Гаррос продолжал заливаться смехом, а Эйсейбио, тоже заулыбавшись весьма ехидно, пояснил:

– Его победы более значимые, маркиз. Он сумел соблазнить графиню Черфильд, баронессу Клендер и даже жену графа Щециндера. Леди Жозефина очарована им настолько, что готова простить ему все измены! Он обольстил баронессу Помреж и завлек саму маркизу Энгеллу, прославился по всему королевству легкомыслием и беспутством, и все невесты королевства горят жаждой заполучить его в семейные сети…

Граф Гаррос, изнывая от нетерпения, как рассказчик еще более свежих анекдотов, перебил и, указывая на мелькающих придворных, пояснял, кто из них кого соблазнил, кто с кем повесничал, кто кого победил…

Слушая его характеристики, я как будто читал аннотации к тысячам одинаковых женских романов, где вот такие козлы обольщают и обольщают, обольщают и обольщают. Правда, в угоду нашим домохозяйкам подстраивается сюжетец, что такой вот влагалищник вдруг всерьез и весьма верно влюбляется. Хрень, конечно, но бабам хочется в это верить. Граф Карлайн, как и прочие карлайны, не персонаж женского романа, ни о какой влюбленности не мыслит, да козлы на нее и не способны, это только в женских грезах происходит, так что советы графа Гарроса по обольщению весьма практичны и основаны на житейских реалиях, что, дескать, все мы – козлы, а все женщины в глубине души – похотливые сучки. А у кого-то эта глубина уже на поверхности.

Пока он рассказывал, а я пытался заговорить о покупке коня, на прием прибыла светская красавица Мадлен де Флорендж. Часть ловеласов сразу ринулась во двор, отталкивая слуг, сами придвигали скамеечку и подавали руки. Я подивился, что же в этой толстушке такого красивого, но, во-первых, тогда каноны были иными, во-вторых, леди Мадлен и меня вскоре очаровала остроумием, меткими репликами, умением держаться.

С нею прибыла ее племянница, действительно красивая леди Изабелла, но я сразу уловил, почему ее так охотно берет с собой более опытная тетушка. Классическое определение флирта: это когда девушка не знает, чего хочет, но всячески добивается этого, так вот Изабелла полностью отдалась этому делу, не потрудившись заучить некоторые приемы. Сейчас радостно всем улыбается, чирикает, смотрит в глаза, даже играет в касание и не понимает, почему мужчины сторонятся ее. Чирикать с мужчинами надо, иначе другие перечирикают, но не так уж навязчиво, а то при виде толпы окружающих мужчин возникнет ощущение поношенной одежды, а этого мы не любим…

Другое дело сама леди Флорендж, даже леди Генриетта, то ли хорошо заучили уроки обольщения, то ли это у них врожденное, но умеют быть любезной со всеми и в то же время всех держать на расстоянии.

Хрень какая-то, подумал я тоскливо. Искусство обольщения… термин-то какой!.. здесь достигло полного расцвета и такой утонченности, что бабнику, чтобы соблазнить женщину, нужно больше тонкой дипломатии и хитрости, чем Бисмарку, чтобы одурачить Европу.

Нечем им больше заниматься, в собственном соку варятся. Граф Эйсейбио, иронически щурясь, пьяный уже вдрабадан, подошел ко мне и дружески обнял за плечи.

– Ну как вам этот зверинец?

– Интересно, – ответил я дипломатично. – Но я рассчитываю утром отбыть дальше. Не посоветуете, где купить хорошего коня?

Он охнул.

– Зачем вам конь?

– А что, пешим?

Он покачал головой.

– А багеры на что?

Я мысленно ругнулся, в самом деле не подумал, но сказал с двусмысленной улыбкой:

– Граф… вы вот обычное обольщение растягиваете, как не знаю что, а я растягиваю путешествие! И так интересно бывает заглядывать в такие уголки, куда нельзя на багере!

– А-а-а-а, – сказал он понимающе, – тогда да… Лучшие кони, насколько знаю, у графа Цурского. Он прямо помешан на них. Ему и женщин не надо. К вашему счастью, он тоже где-то здесь.

– Пойду поищу, – сказал я, – кстати, граф… извините, что не за любовь спрашиваю, мне интересно другое…

– Спрашивайте, маркиз.

– А чем вы занимаетесь в свободное от волочения за бабами время?

Он посмотрел на меня с укором.

– Маркиз, маркиз… Вашу бестактность извиняет только ваша простота. Это волочение, как вы изящно назвали сей изумительнейший процесс, и есть смысл нашей жизни. И цель существования. И всего бытия. А чем заниматься еще?

– Простите, – повинился я, – что-то в самом деле я не туда. Действительно, что еще делать? Бернард Шоу, старый козел, почти до ста лет доволочился… И ни о чем, кроме баб, не говорил и не писал.

– Не слыхал о таком, – сказал Эйсейбио завистливо. – Но пример достоин восхваления. Так что учитесь, маркиз! Запоминайте первое правило, чем мы отличаемся: мужчина слушает ушами, женщина – глазами. Мы – чтобы понять, что нам говорят, женщина – чтобы понравиться тому, кто с ней говорит.

К нам подошли Водемон и Гаррос, слушали, похохатывали, а когда граф закончил, Гаррос сказал ревниво:

– Маркиз, маркиз! Не слушайте сэра Эйсейбио! Он ничего не смыслит в женщинах. Дамам из общества он предлагает деньги, продажным девкам посвящает стихи…

– И, что самое удивительное, – вставил Водемон язвительно, – всегда имеет успех.

Гаррос скривился.

– Это и удивляет. Хотя я зарекся удивляться. Правда, поэты воспевают достойное удивления, а не доверия…

– А я всегда удивляю сам себя, – заявил Водемон. Он оглянулся на приближающуюся леди Элизабет с ее свитой, договорил с поклоном: – Это единственное, ради чего стоит жить. Если не считать, конечно, внимания леди Элизабет.

Леди Элизабет победно улыбалась, встреченная очередным комплиментом. Ее прекрасные глаза, что вроде бы должны просто таращиться в прекрасную даль, давая всем возможность любоваться и восхищаться ими, тем не менее быстро и цепко оглядели меня с головы до ног.

Я поцеловал ей руку, не попытавшись задержать пальцы чуть дольше положенного или сделать вид, что собираюсь пойти с поцелуями по руке вверх и дальше, дальше, отступил на шаг со скромным видом провинциала. Скромным, но не стеснительным, стеснение – признак тонкой организации.

– У вас нездешнее сложение, маркиз, – заметила она дразнящим тоном. – Вы в самом деле какой-то медведистый!

Лорд Шуй подобострастно хохотнул.

– Вы мне льстите, – ответил я.

Она вскинула брови.

– Вы это приняли как комплимент?

Лорд Шуй снова хохотнул, а Гаррос растянул губы в ядовитой усмешке.

– Конечно, – ответил я. – Медведь не зря на гербе вашего дома. Разве павлины были бы лучше?

Она покосилась на разряженных лордов, на Гарроса и Эйсейбио, перевела взгляд на себя. Теперь ее глаза стали сердитыми.

– Боюсь, маркиз, медведей уже не осталось в наших краях. Это все в прошлом.

Я покачал головой.

– Но я здесь.

Она сказала саркастически:

– Вы – прошлое!

– Я хорошее прошлое, – ответил я грустно.

Она победно усмехнулась и прошла мимо, окинув меня взглядом свысока. И хотя я почтительно склонился в поклоне, но почудилось, что ей для такого взгляда пришлось привстать на цыпочки.

Граф Цурский, которого я заметил как приехавшего на самых красивых конях, и здесь не очень-то по бабам: на заднем дворе упражняется с учителем фехтования. Звон шпаг, выкрики, тяжелое дыхание, частый стук подошв по земле, красивые взмахи и прыжки, изящные позы, обязательные героические реплики… нет, время героев ушло, от реплик теперь требуется лишь остроумие, эффектное и яркое, как позолота на свиной коже. Хорошо еще, если в них есть подтекст, двойной смысл, это свидетельствует о мощном уме того, кто их произносит… Или хотя бы о хорошей памяти.

Я понаблюдал за обоими, налицо явный прогресс в воинском искусстве, если сравнивать с рыцарскими поединками. Здесь больше на скорости, чем на силе удара. Мое преимущество уменьшается, хотя, конечно, у меня рефлексы все еще развитее, двигаюсь быстрее хотя бы за счет того, что человечество за века стало не только выше и тяжелее, но и быстрее, смышленее, время реакции сократилось в разы.

Фехтование только зарождается, а я могу сказать, как и куда разовьется, как умрет и когда обретет вторую жизнь уже как спорт. А там голая продуктивность, никаких эффектных поз, прыжков, выкриков, подпрыгиваний… Только вытянутая в сторону противника шпага и концентрация воли на том, чтобы успеть ударить быстрее, чем противник.

Надеюсь, пробормотал я про себя мрачно, у меня будет какое-то преимущество. Я быстрее за счет рефлексов, потому рассчитываю не на удачу, а на успех. И вообще пора сматываться. Хотя на Севере еще зима, и все замерло под снегом, но и здесь мне, похоже, делать нечего… На сердце одно тягостное разочарование, не таким я представлял грозный и таинственный Юг.

Граф увидел, что за ним наблюдают, я перехватил гримасу неудовольствия. Через минуту он остановился, вытирая мокрый лоб и тяжело дыша.

Я осторожно приблизился с вежливейшим поклоном.

– Дорогой лорд, я просто в восторге, насколько истинно по-мужски вы проводите время! Что женщины? Куда они без нас денутся?.. А вот в искусстве владения шпагой можно и опоздать…

Он посмотрел на меня уже без неприязненности.

– Вообще-то редко когда услышишь такие разумные слова, маркиз. Все сразу начинают… А я давно усвоил, что мужчины, которые относятся к женщинам с наибольшим почтением, редко пользуются у них наибольшим успехом.

Я восхитился:

– Как точно сказано! И как образно!

Он продолжал довольно:

– Успех у женщин имеет лишь тот, кто может без них обойтись.

– Великолепно, – прошептал я с благоговением, – вот истинно золотые слова! Вы могли бы вполне стать самым знаменитым острословом в их обществе, но вы предпочитаете блистать своим отсутствием!

– Блистать своим отсутствием, – повторил он задумчиво. – Да, это надо запомнить. Сильно.

– О вас говорят женщины, – продолжал я, – говорят гораздо чаще, чем о тех, кто постоянно вьется в их обществе. Вот что значит быть настоящим мужчиной! А настоящего можно узнать в первую очередь по его отношению к лошадям. Ибо первым делом, первым делом – кони, ну а женщины, а женщины – потом!.. Граф, я видел, на каких чудесных скакунах вы прибыли! Просто дивное зрелище!

Он самодовольно рассмеялся:

– Ах, маркиз, вы мне льстите! Кстати, здесь уже пролетел слушок, что вы оставили общество благосклонных к вам дам ради того, чтобы посмотреть на моих коней. Это правда?

– Правда, – ответил я искренне. – Быстро же здесь слухи расходятся! А так все верно: что женщины? Они все одинаковы. А вот кони…

Он засмеялся громче.

– Вы правы. Я подарю вам одного.

– Лорд, – воскликнул я воспламененно. – Я как раз собрался просить вас продать…

Он отмахнулся.

– Пустяки. Вы такое удовольствие доставили мне, а двор об этом будет говорить еще долго, так что это я вам обязан. Не отказывайтесь, маркиз!

– Я растроган, – сказал я и ощутил, что в самом деле растроган. – Я ваш должник, лорд.

Он отмахнулся.

– Если хотите, пойдемте прямо сейчас выберем. У меня всегда с собой лучшие в королевстве кони. В самом деле, кто-то бахвалится женщинами, кто-то бриллиантами, но разве все это можно сравнить с конями?

Я поклонился.

– Лорд, да я…

Во дворе раздался многоголосый крик. Все указывали в небо, а там в нашу сторону плывет, снижаясь, огромная платформа. С боков свисают длинные красные полотнища, донеслись серебристые звуки фанфар. Платформа быстро вырастала в размерах, мне чудилось, что с такой массой инерция пронесет мимо, однако воздушный корабль сбросил скорость, когда до странной башни со ступеньками осталось расстояние в два его корпуса.