Текст книги "Ричард Длинные Руки — ландлорд"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Отчаянно напрягая зрение, я ничего не увидел, даже смутного силуэта, прозрачного или полупрозрачного, сквозь приближающееся нечто вижу далекие деревья так же отчетливо, как и по сторонам...

Когда до меня оставалось пять шагов, я напрягся, просчитал до трех и, вскочив, изо всех сил ударил наискось, как если бы рубил закованного в латы человека от плеча и до пояса. Лезвие меча на миг ощутило сопротивление, словно я перерубил пару струн, я даже услышал тонкий звон на грани ультразвука.

– Я тебя вижу! – заорал я. – Так что не старайся...

Листья под неизвестным взлетели вихрем, я на всякий случай пригнулся, над головой просвистел ветер, я быстро ткнул мечом, снова ощутил сопротивление, но такое же мимолетное, тонко-тонко щелкнуло, я упал и перекатился в сторону, тут же вскочил и в отчаянии вперил глаза в тьму, что не тьма.

Раздался грозный рев, сэр Растер вскочил и, ошалело оглядываясь, обнажил клинок. Он раньше меня что-то увидел или почуял, прыгнул вперед и начал рубить мечом. Страшный удар швырнул его через костер, но уже я прыгнул к тому месту и точно так же начал наносить крестообразные удары. Звон стал чаще, затем я услышал тоскливый вой. Листья взлетели столбом, закружились, и нечто исчезло, я ощутил это всеми фибрами души.

Пару мгновений я стоял, прислушиваясь, затем перепрыгнул через остатки костра и склонился над сэром Растером. Лицо в крови, кольчуга на груди разодрана, глубокая рана обнажила, как мне кажется, сердце, если это сердце. Я поспешно наложил обе ладони, сосредоточился, выждал, а когда раны на груди рыцаря затянулись, торопливо вернулся к тому месту, где вроде бы упал... или куда исчез неведомый враг.

Пока я рассматривал следы, испуганный и встревоженный до крайности: как хорошо было раньше, когда от моего взора ничего не могло укрыться, а что это за неведомая магия...

Донесся стон, с той стороны костра поднялся сэр Растер. Он оглядывался ошалело, с недоумением щупал жутко порванную на груди кольчугу, стирал кровь и все не мог понять, оттуда ее столько натекло.

– Прозрачник... – произнес он тупо. – А мы... уцелели?

– Да, – ответил я.

– Тогда он еще вернется, – сказал он с глубокой убежденностью.

Мне не понравилась обреченность в его голосе, я сказал резко:

– Не думаю.

– Он всегда возвращается... Тьфу, он всегда разрывает жертву.

Я с обнаженным мечом потихоньку двинулся в ту сторону, где в последний раз ощущал Прозрачника. Ни следов, ни крови, хотя я его сильно ранил, слышно по его вскрику и вою, никаких примет, что он был здесь...

Сердце екнуло. Как не обратил внимание, среди опавших листьев, серых в темноте, много абсолютно черных. Эти черные листья выложены странным узором, как будто некто двуногий прошел по листве в запыленных сажей сапогах...

Сзади послышались шаги и тяжелое дыхание. Голос сэра Растера прозвучал с тревогой и подозрительностью:

– Неужели следы?

– Да.

– Где, не вижу...

– Это и неудивительно, – проворчал я.

Он засопел и пошел молча, лезвие его длинного меча я видел то справа, то слева от себя. Расстояние между следами становилось все короче, а каждая ступня как будто сильнее погружалась в землю, вдавливая уже и листья.

Я увидел тело первым, но молчал, подходя с осторожностью, а сэр Растер вскрикнул за моей спиной:

– Это... он?

Между двумя деревьями, почти зависнув, белеет крупное тело, похожее на белорыбицу размером с быка. Оно так и не стало белым, я видел сквозь него листья и сучья на земле, но и полупрозрачности достаточно, чтобы сэр Растер охнул, едва не выронил меч.

– Господи, сэр Светлый... Это в самом деле Прозрачник!..

Я внимательно рассматривал тело.

–Огр?

– Похож, – согласился сэр Растер с трепетом в голосе. – Но не простой... Не знал, что среди огров могут быть колдуны...

– Да не колдун, – возразил я. – Мутант. В смысле, урод, ублюдок, байстрюк, бастард...

– Сэр, – сказал сэр Растер, голос его сразу изменился, – не надо так о бастардах. Среди них бывают и очень приличные люди.

– Прошу меня извинить, сэр Растер, – сказал я поспешно, – никак не хотел задеть вашу чувствительную, нежную душу. Я только хотел сказать, что колдовство здесь ни при чем. Бывает, что рождаются телята с двумя головами, так и этот огр родился среди обычных огров... вот таким интеллигентом. А изгнали его или сам ушел, уже не важно.

Глава 12

До утра сэр Растер с обнаженным мечом просидел у трупа. Охранял от мелких хищников, но, как объяснил утром, страху натерпелся, когда представил, что явится родня Прозрачника и захочет отомстить. Они не ограничатся, что разорвут его пополам, эти звери все равно что варвары... гм...

Очень возбужденный, он все спрашивал, что будем делать с добычей, я заявил, что у меня здесь еще дела, а он сделает мне огромную услугу, если увезет это чудище в ближайший замок и возвестит, что отныне можно ходить в этих местах даже по ночам без страха.

Он зарделся, как юная девушка, я с изумлением смотрел, как краска заливает эту вырубленную из тяжелого камня морду. Он потоптался на месте, развел руками.

– Сэр Светлый... а не будет ли это уроном...

– Чему?

– Вашей рыцарской чести?

– Смеетесь? С чего бы?

– Это вы убили! Вы и должны привезти, чтобы получить все причитающиеся почести.

Я отмахнулся.

– Да ладно вам шутить, сэр Растер! У нас таких зверюшек дети забивают палками. Увозите, а мне надо здесь навестить еще пару мест...

У него глаза загорелись.

– Что, еще более опасных?

– Что вы, сэр Растер! Я имею в виду злачные места. Восхотелось оттянуться, побалдеть, расслабиться, понежиться в теплой постели на чистых простынях... ну, вы понимаете!

Судя по его виду, он не очень-то понял, как можно променять громкую славу победителя чудища на какую-то теплую постель с мягкой девкой, этого добра везде навалом, явно я задумал что-то еще более рыцарское, победное, но не желаю делиться славой.

Я помог ему погрузить Прозрачника на седло, сам сэр Растер взял коня за повод.

– Здесь близко деревня, – повторил он. – Там переложу на телегу. Негоже рыцарю в замок входить пешим.

Я проводил взглядом сэра Растера, он едет в ту сторону, где замок, я свернул под углом: куда угодно, только не с ним вместе, и тут едва слышно дернулась копалка. В другое время я не обратил бы внимания, но сейчас почти на мели, еще чуть – и нечем будет расплачиваться за обед. Неприятный сюрприз для того, кто привык золотыми монетами швыряться не глядя.

– Назад, – сказал я поспешно. – Быстро назад!

Зайчик тут же развернулся, пошел обратно, следуя за отпечатками копыт. Пес навострил уши, посмотрел по сторонам, потом с недоумением – на меня.

– Мы ищем много вкусного мяса, – объяснил я. – Жареного, печеного... и чтоб много сахарных косточек! Наконец снова дернуло, я тут же соскочил на землю, копалка задергалась сильнее. Я воровски оглянулся по сторонам и вытащил из мешка меч Арианта. Да простит меня древний герой, но ни лопаты, ни кирки, а земля утоптанная, твердая, почти как камень.

Острое лезвие легко вонзалось в землю, я сперва побаивался действовать, как рычагом, но сталь оказалась удивительно прочной, даже не гнется, куски выходили крупные, я подхватывал и отшвыривал в сторону. Копать пришлось почти на глубину своего роста, устал, взмок, но копалка уже тряслась в ладони, указывая, что клад просто огромный.

Лезвие звякнуло о металл, я поспешно убрал меч, дальше ковырял кинжалом. Землю выбрасывал пригоршнями, в яму с интересом заглядывали Пес и Зайчик, но увертывались от летящей снизу земли. Показалась крышка небольшого сундука. Я хотел открыть прямо на месте, но как-то страшновато находиться в такой яме, будто в могиле, с усилием вздернул наверх и поставил на край ямы.

Пес возбужденно обнюхивал, суетился, заглядывал мне в глаза, будто старался сказать что-то очень важное. Я оглянулся: никого – сбил замочек и с замиранием сердца откинул крышку.

Пес взвизгнул, а Зайчик мотнул головой, словно он этого и ждал. Сундучок почти доверху заполнен золотыми монетами. В кожаных мешочках лежат в уголке драгоценные камни, у меня дух захватило от дивной красоты чистейших алмазов, еще горка золотых колец, перстней и сережек, в мешочке из тонко выделанной кожи неведомого зверя запряталось тонкое кольцо из легкого, похожего на алюминий металла.

Я осторожно потрогал его пальцем, взял на ладонь. Внутри ободка странная вязь, похоже на тайнопись, а может, в далекой древности таким был алфавит. Колечко выглядит простым, очень простым и очень легким, только не пойму, что за металл...

Осторожно попробовал согнуть, не получилось, нажал посильнее – тот же результат. Ощутив азарт исследователя, я постучал по нему камнем, рукоятью меча. Наконец стукнул молотом – даже не звякнуло. Ударил уже изо всей силы, и хрен с ним, кольцом, позорит меня только, но молот лишь вбил его вместе с крошевом камня в землю на глубину, пришлось выкапывать. Однако если камень в пыль, то на колечке снова ни царапины.

– Сдаюсь, – прошептал я.

Дрожащими пальцами надел кольцо на палец, монеты и драгоценности переложил в мешок, а самые ценные камни зашил в седло, там их запасы что-то очень сильно поубавились за последнее время. Зайчик даже не обратил внимания на добавочный груз, Пес чихнул и. посмотрел на меня с ожиданием.

Я сказал с укором:

– Что ты хочешь? Если знаешь, что за кольцо, то возьми и скажи!.. А сам я буду сто лет разгадывать. Вон как с доспехом Арианта опозорился... А что за пояс у меня, до сих пор не пойму.

Он вздохнул, сгорбился и побежал впереди, как-то тяжело и устало, словно я вот так прямо в глаза сказал ему, что больше люблю Зайчика.

У крестьян в поле я узнал, что уже давно еду по землям благородного барона де Бражеллена, убитого злобным королем Барбароссой, тираном, убившим старого благородного и доброго короля. Вон те деревни его, барона де Бражеллена, и вон те, и вообще здесь все его. Теперь, вернее, это все принадлежит его вдове, безмерно любившей его леди Беатрисе. Я видел, как они произносят ее имя, и понял, что эта вдова – крутая старуха. Если ее не скрутить и в мешок как можно быстрее, хлебну горя.

Пес несется далеко в сторонке, под копытами зеленая долина, проплывают пологие холмы. Деревушки чаще всего располагаются на склонах, чтобы сады и огороды первыми встречали утренние лучи солнца. Иногда мимо стараются проскользнуть незамеченными развалины замков, я всякий раз дивился: проще отремонтировать эти заброшенные, чем с неимоверными трудностями выстраивать новые, но, по слухам, в развалинах старых таятся такие, страшные тайны, что никто не рискует взять оттуда даже камешек.

Пес забежал далеко вперед, а когда мы догнали, он стоял на вершине холма и с любопытством рассматривал далеко впереди небольшую реку, мост и массивный замок на той стороне. Замок ничем не отличается от других: те же башни, крепостные стены с зубцами, толстые ворота, подъемный мост опущен, его поднимут разве что на ночь, а сейчас через мост тянутся подводы. Я окинул взглядом две деревушки, симметрично расположенные по обе стороны замка. Дома ухоженные, поля вспаханы, большие сады, на лугах стада коров, вон пастух перегоняет отару овец, в реке плавают огромные стаи гусей и уток. Да и склон зеленого холма как будто покрыт толстым слоем снега: овечье стадо азартно обгладывает траву.

Пес оглянулся на меня, я вздохнул, встретившись с его взглядом.

– Ты прав, Бобик. Это и есть то, что пожаловал мне король Барбаросса.

Зайчик фыркнул и мотнул гривой.

– А ты молчи, – велел я. – Не так уж тут и плохо.

Вон сколько молодых кобылиц!.. Главное, не проговоритесь, кто я.

Правая деревушка выглядит чуть крупнее, да и дорога идет через нее настолько широкая, что я вскоре похвалил себя за точный расчет: в самой середке громадный дом, хоть и одноэтажный, но с просторным двором, конюшней и большой кухней во дворе – самая емкая примета постоялого двора.

Двери распахнуты, при свете масляных светильников видны столы и пирующие гости. Я огляделся с порога: большой зал на восемь столов, дальняя часть отведена для «чистых» клиентов, там вообще завешено темной материей. Семь из восьми столов заняты, причем плотно: сидят плечом к плечу, горланят и хохочут, явно из одной команды.

Хозяин располагается за добротным прилавком, на котором ряд кружек, начиная от деревянных и заканчивая медными и железными. За его спиной на полках несколько кувшинов, некоторые показались мне даже запечатанными.

От прилавка сбоку вверх узкая лестница, наверху должны быть номера для постояльцев. Судя по размерам гостиницы, номеров там много. И, судя по шуму, не пустуют.

Я прошел к единственному свободному столу в общей части, не успел сесть, как подбежал парнишка, поклонился.

– Что угодно вашей милости?.. Может быть, угодно перейти на половину для благородных? Там есть еще пара мест...

Я отмахнулся и, чтобы не принимал за бедняка, бросил на стол золотой.

– Я только поем и поеду.

Он подхватил золотую монету, тут же простодушно попробовал на зуб, веснушчатое лицо расплылось в улыбке.

– Как скажете! Что подать?

– Откуда я знаю, – сказал я сварливо, – что у вас уже готовится?.. Тащи. На аппетит не жалуюсь.

– А вино?

– Лучшее, – сказал я, – но немного.

Он унесся, я сидел за столом, отдыхая, присматриваясь и прислушиваясь. На мой взгляд, гостиница в таком месте великовата, да и столько гостей в отдаленном баронстве – слишком. Замок барона де Бражеллена расположен не на перекрестке больших торговых дорог, напротив – это медвежий угол, с той стороны только Хребет. Барбаросса был прав, эти люди съезжаются сюда, зачуяв запах близкой крови.

Рыцари – на благородной половине, здесь – оруженосцы и слуги. На меня взглянули пару раз вопросительно, но я не проявляю интереса, и тоже забыли, как всякие простые существа: на что смотрят, о том и думают. А что ушло из поля зрения, о том и забыли. Жареного гуся, хлеб и сыр принесла молодая, сочная, сама как молодой гусь, служанка, улыбнулась игриво и обещающе, уже знает, что у меня есть деньги и что я не жадный, переставила на середину стола все блюда, все время стараясь наклониться так, чтобы я во всей красе видел ее роскошные белые груди, оттягивающие тонкую ткань платья.

– Спасибо, – сказал я и дал ей золотой. Она удивилась безмерно, потом поняла это как плату вперед за бурную ночь, улыбнулась понимающе и ушла, мощно двигая задом и задевая им мужчин по обе стороны прохода. Зад вообще-то что подушка на двоих, даже взбитая умелыми руками подушка, в самом деле заночевать, что ли...

С улицы вошел и остановился на пороге, давая глазам привыкнуть после яркого солнечного света, высокий рыцарь с бледным аристократическим лицом, хорошо развитой фигурой, в яркой одежде.

Я скользнул по нему взглядом и снова посмотрел вслед служанке. А почему бы не заночевать, одна ночь ничего не решит, зато могу собрать добавочную информацию. Слухи о Ричарде, что взялся выкрасть хозяйку, доползут не скоро, мы с Зайчиком опередили их не меньше, чем на неделю.

Рыцарь спустился в зал и пошел медленно по проходу. Я вздрогнул, заметив за его плечами высокую фигуру в темном. Этот человек, если он человек, выше рыцаря, весь в черном, лицо такое же бледное, двигается настолько странно, плавно, словно лебедушка, что я невольно посмотрел на его ноги.

Темный человек двигается за рыцарем, повторяя все движения, словно тень, однако ног я не рассмотрел. Не только потому, что края черного плаща касаются пола, но и потому, что эти края истончаются, как редеющая тьма, я рассмотрел сквозь них плитки пола.

Рыцарь поймал мой взгляд, мне показалось, что он прочел что-то на моем лице. Я стиснул челюсти и старался дышать медленно и спокойно. Рыцарь приблизился и спросил вежливо:

– Могу я сесть за ваш стол?

Я кивнул. Он грациозно опустился, сказал с извиняющейся улыбкой:

– Тут много свободных мест, но пришлось бы сидеть с пьяным мужичьем. А когда есть выбор... то я предпочитаю общество благородного человека.

Я проговорил ровным голосом:

– Да, пожалуйста. Но я уже заканчиваю, так что стол будет в вашем полном распоряжении.

– Нет-нет, – запротестовал он живо, – я имел в виду, что мне как раз приятно находиться с вами.

Служанка приняла у него заказ и ушла, снова одарив меня обещающим жаркую ночь взглядом. Рыцарь рассеянно огляделся, тень осталась за его спиной, я посматривал по сторонам и с тревогой убедился, что, кроме меня, никто ее не видит.

Холодок волнами ходит по спине, я как будто в состоянии человека, который видит смерть. А видит ее, по слухам, тот, к кому она непременно вскоре придет. Чтобы пальцы не вздрагивали, я крепче стиснул их на кубке, вино отхлебывал медленнее, контролируя движения.

– Я барон де Фог, – представился он. – Простите, что не сделал это ранее. Увы, ехал по таким местам, что одно мужичье, а с ними быстро забудешь про манеры.

– Сэр Светлый, – ответил я и сразу пояснил, избегая расспросов: – Я странствую инкогнито.

Он просиял лицом.

– А-а-а... как романтично! Обет во имя дамы?

– Из-за нее, – вздохнул я.

– Как романтично! А мне все не везет... Не удается влюбиться ни в одну. Все либо коровы, либо гусыни... Думаю, может, в других краях найдутся, что затронут мою душу?

– Найдутся, – обнадежил я. – Затронут, а потом и вовсе вынут.

– Как романтично, – повторил он.

Ему принесли мясо и вино, я старался не смотреть на его молчаливого спутника, но, когда тот наклонился к рыцарю и что-то шепнул на ухо, я невольно поежился.

– Что-то случилось? – спросил барон де Фог.

– Да так, – ответил я, – старая рана зачесалась.

Он кивнул.

– Хороший признак. Чешется – значит, заживает. А если старая чешется, то шрам рассасывается. У моего дяди сколько было шрамов! А когда вернулся из Черного Леса, все тело стало чистым, как у младенца.

Я не смотрел на черного человека, но ощутил, когда его блистающие, словно слюда, глаза впились в меня голодным взглядом. Ледяной холод прокатился по телу и остался там, однако я удержал плечи от дрожи, лишь крепче стиснул кубок.

– Вы тоже, – спросил я, – направляетесь в замок благородной леди Беатрисы?

– Да, – ответил он любезно, – хочу воспользоваться ее гостеприимством... Я у нее уже бывал дважды. У нее уютно, я прекрасно понимаю тех рыцарей, которым покидать ее замок никак не хочется.

– А может, – спросил я, – это потому, что Барбаросса желает вернуть эти владения под свою руку и леди готовится к обороне?

Он отмахнулся с полнейшим пренебрежением.

– Барбаросса... если еще жив, думает разве что о том, как усидеть на троне. А уж никак не о возвращении под свою руку отколовшихся провинций. Но если бы и наскреб какие-то войска...

Лицо его выражало полнейшее пренебрежение.

– Им не пройти? – спросил я.

Он кивнул.

– Да. И все это понимают.

– Так зачем же готовятся? Он тонко улыбнулся.

– В бурной воде проще поймать большую рыбу.

– Но в бурной воде каждый малек косит под большую рыбу, – возразил я.

– Можно и малька, – согласился он. – Можно и ничего не поймать... А то и тебя поймают. Но жизнь – есть риск. Если не забрасывать удочку, то уж точно ничего не поймаешь. Мне терять нечего, дома меня не терпят. А в чужих краях либо голову сложу, либо богатство и земли получу!

Я кивал, сохраняя благодушно-благожелательное выражение лица. Все нормально, все типично, вот только эта черная тень у него за спиной, живая или квазиживая, – это уж совсем нетипично. Никогда такого не видел, не слышал, даже не предполагал. Но если часть жизни этого рыцаря в ней? Тогда он неуязвим. Или почти неуязвим. Или, напротив, это демон, который только и ждет любого промаха хозяина, чтобы утащить в ад?

Допив вино, я с самой любезной улыбкой распрощался, барон де Фог ответил так же любезно. Служанка уже высматривала меня, я попросил показать свободную на ночь комнату, она с понимающей улыбкой повела показывать, я поднимался за ней по лестнице, пухлый зад прямо перед глазами, руки чешутся ухватить, а мудрый внутренний голос сказал, что я сделал все правильно и... да, правильно!

Глава 13

Золотой я дал, оказывается, не зря. Полночи наслаждался, как паук на жирной мухе, потом она ускользнула: надо замесить пойло коровам, а потом сдоить перед тем, как выгнать к пастуху, а я, совершенно обессиленный, провалился в глубокий счастливый сон без всяких сновидений.

Пробудился от яркого солнца, что старательно приподнимает веки, чтобы ужалить в глаз, перевалился на другой бок, но вспомнил, что время работает против меня, вскочил, оделся и через пару минут был уже внизу в общем зале. Служанка убирает со столов, наклоняясь так, что платье вздернуто выше колен, верх неприличия. Увидела меня, зарделась, как невинная девушка, опустила глазки.

Хозяин подошел, вытирая руки о фартук, уже бодрый, высланный.

– Завтракать изволите?

– Обязательно, – сказал я. – У вас хорошо кормят. И вообще у вас прекрасное обслуживание.

Он кивнул, довольный, проследил за моим взглядом.

– А-а, Жанета... Задница-то у нее золотая, а вот голова дурная.

– Идеальная женщина, – согласился я. Он подумал, кивнул.

– Да, с такими никаких хлопот. Жареные гуси будут только к обеду, а молодой каплун в сметане подойдет?

– Неси, – велел я.

Замок Сворве весь горит на солнце золотым огнем, словно игрушка из чистого золота. Зеленый холм, на котором его поставили, почти и не холм или же опустился за тысячи лет, здесь меряется сотнями и тысячами лет, изумрудная трава настолько свежая и сочная с виду, что хоть королей корми.

Зайчик прибавил шагу, замок медленно приближается, я вспоминал уверения Барбароссы, что он защищен самим расстоянием от столицы, плохими дорогами, а также всеми этими болотами, песками, лесом и бурной рекой, что всякий раз сносит все мосты. Однако Барбаросса не упомянул, что замок сам по себе выглядит достаточно защищенным: четыре башни, окна чуть ли не под крышей, высокая каменная стена вокруг замка дают дополнительную защиту. По самому верху стены прохаживаются, как деловитые вороны, стражи, блестят доспехи и наконечники копий.

В центре замка высится, как заводская труба, угрюмая каменная башня, сложенная из массивных глыб, скрепленных явно цементом. Это теперь знаем, что цемент изобрели еще римляне, а так наивные все еще удивляются прочности римских, а затем средневековых стен.

Ага, вот еще новинка, ранее как-то не попадалось: аккуратно подобранные бревна, по три штуки крепятся к самому верху стены на внешней стороне. Стоит отпустить рычаг или просто перерубить веревку, и покатятся по длинному склону, разбегаясь в стороны и расшибая в лепешку даже самых закованнейших в железо рыцарей.

Таких связок семь штук, все аккуратно рядышком, чтобы не дать наступающим ни шанса. Конечно же, весь холм как будто вылеплен умелой рукой: ни бугорка, ни ямки, где укрыться, только невысокая трава.

Сразу под стеной широкий ров, вода до самых краев. Подъемный мост достаточно широк, но это в пользу внезапной вылазки, когда из замка внезапно ударят крупным отрядом, а вот так же внезапно по такому мосту не ворвешься: поднят, а на крыше привратных башен часовые расхаживают не для красоты.

– Близок локоть, – сказал я Зайчику, – да не укусишь. Это я к тому, что это все мое, мое, мое... Да только, никто здесь так не думает...

Как сказал однажды Барбаросса, приняв замок, становлюсь бароном Ричардом де Сворве и Коде... Там теперь, дескать, практически свободен замок и принадлежащие ему тридцать две деревни и два городка... Я тогда сразу зацепился за это «практически», дьявол, как известно, в мелочах, а эта мелочь, как оказалось, зря время не теряла. Ухитрилась, потрясая знаменем погибшего супруга – конечно же, павшего в борьбе против тирана, – собрать вокруг себя не только всех или почти всех его вассалов, но и лордов окрестных земель...

Конечно, я сам в этом виноват, если с точки зрения Барбароссы. Если бы отправился сюда сразу же, как он велел, а потом даже здесь все бросил, все равно успел бы не допустить этого объединения. Тут Барбаросса, возможно, прав. Но все не возьмет в толк, что эти замки и земли ну никак не представляют для меня особенной ценности. Одним больше, одним меньше, а то пока буду собирать земли, как какой-нибудь Калита, за это время что-нибудь случится с дорогой на Юг, как вот с этими землями, как их, Сворве и Коце. В смысле, закроется или потеряет проходимость.

Глухо промычала корова, трое крестьян гонят к воротам замка десятка два упитанных коров. Двое вооружены луками, и только один с обычной пастушьей палкой. Коровы идут медленно, степенно, молча переговариваются одна с другой о своем коровьем.

Мы почти догнали их, пастухи в беспокойстве оглядывались на огромного черного Пса, на всякий случай перешли на другую сторону стада. Вдруг один вскрикнул, поспешно вскинул лук.

Из низких облаков вынырнули четыре темные точки и быстро понеслись к земле. Я рассмотрел быстро увеличивающихся в размерах гарпий: серых и мохнатых, похожих на огромных летучих мышей, короткие лапы с угрожающе растопыренными когтями уже готовы хватать...

Пастух торопливо выпустил стрелу, я опомнился и сорвал с плеча лук. Моя стрела пошла следом, но именно она ударила в распахнутую пасть с блестящими зубами, а стрела пастуха пошла по дуге вниз.

Взлетели еще стрелы второго, одна только ударила в гарпию, а мои стрелы пробивали головы, шею, вонзались в мохнатые тела. Они страшно орали, визжали, одна круто развернулась и торопливо уходила почти над самой землей, а остальные опускались к земле, отчаянно били крыльями, пытаясь удержаться.

Одна круто изменила направление, я не успел глазом моргнуть, как обрушилась на меня. По голове ударили жесткие перья, я ухватил за худую морщинистую лапу и сдавил, сразу же услышал слабый треск: у всех летающих тонкие полые кости, отшвырнул с отвращением. Ее на лету подхватил Пес и с удовольствием начал трепать, как тряпичную куклу.

Гарпии и на земле бились, подпрыгивали, пытаясь взлететь. Пастухи отважно били их палками, замелькали ножи, бравые парни спешили для верности отрезать головы. .

Я обогнал стадо, вскачь понесся к воротам замка. Лоб саднит, я потрогал ушибленное место, на ладони кровь. Едва успел удержаться и не зарастить царапину: пусть видят, приехал герой, не обращающий внимания на жестокие и кровавые раны.

Трубить в рог не пришлось: едва я приблизился, гордо восседая в красивой позе, сверху грубый мужской голос прокричал:

– Стой, где стоишь! Кто таков? По какому делу?

Двое стражников опасливо выглядывают из-за зубцов, у одного в руках арбалет. Я гордо выпрямился.

– Что за народ у вас? Страшитесь одного-единственного человека? Я – сэр... гм, Таинственный Рыцарь. Странствую в поисках приключений. Еду мимо, хотел было напоить коня... а теперь вижу, что не стоит осквернять его благородную пасть овсом из конюшни такого пугливого народа.

Воин поднялся на стене во весь рост, каменный парапет закрывает его до пояса, широкое лицо побагровело от гнева.

– У нас нет пугливых, – крикнул он с угрозой, – но кто знает, что ты за человек. Эй, опустить мост!

Не скоро заскрипели цепи, мост дрогнул и начал опускаться. Я крикнул стражу:

– А что, бывают и одиночки... опасные?

Он ответил с тем же недружелюбием:

– А то не знаете! И колдуном может обернуться, и оборотнем, и вообще где-то в наших краях видели Сумрачного Рыцаря...

– Ого, – ответил я уважительно, хотя не знал, что такое Сумрачный Рыцарь, – ну если так, то понятно...

Он смерил меня подозрительным взглядом.

– А вообще-то, благородный сэр, вы на него как раз и смахиваете, не к ночи будь сказано.

– Мы даже не родственники, – заверил я. – Ну разве что пятая вода на киселе... В смысле, не ближе, чем двоюродные. Так, иногда встретимся, поговорим, к бабам вместе...

Бревна моста тяжело легли на каменное основание по эту сторону рва. Зайчик вступил на толстые доски, Пес пошел рядом, как будто понимая, что от него требуется.

Страж сверху прокомментировал:

– При Сумрачном не было собаки. Так что вы, сэр, не совсем он...

– Спасибо, Бобик, – сказал я Псу. – Как бы я жил без твоей протекции?

Заскрипела и немилосердно заскрежетала железная решетка. Поднималась медленно, очень медленно, а когда я проехал, пригибаясь под опасно нависающими железными остриями, понял, почему тащат с таким трудом: железные прутья все толщиной в руку, а ячейки не шире кулака.

Мы въехали под арку ворот, железная решетка тут же обрушилась вниз. Земля вздрогнула, когда длинные острия вонзились в глубину на локоть. Мы оказались в темном каменном мешке: решетка по ту сторону привратной башни и не думает подниматься.

Я терпеливо ждал. В узких бойницах то и дело мелькали глаза, нас рассматривали со всех сторон. Несколько раз обдувало незримым ветерком, дважды почудился запах, во второй раз – шершаво-кислый, будто некто старается рассмотреть меня в запаховом зрении, затем чужое присутствие исчезло, решетка поднялась, я с облегчением пустил Зайчика вперед, и мы все трое выехали на залитый солнцем двор.

Выехали и сразу остановились: со всех сторон крепкие мужчины в добротных кожаных латах и, главное, с длинными копьями, выставленными остриями в мою сторону.

Разумная предосторожность, когда имеешь дело со всадником. Навстречу шагнул закованный в тяжелые латы воин, шлем конический, забрало поднято, лицо немолодое, суровое, глаза смотрят с подозрением и неприязнью.

– Эрнесто Саксон, – представился он. – Начальник замкового гарнизона.

– Сэр Светлый Рыцарь, – назвался я с достойной уже графа надменностью с высоты седла. – Странствую в поисках приключений. Ищу, с кем скрестить копья.

И вообще люблю подраться. Вы не хотите ли?.. Правда, дерусь только с равными. Или более высокого ранга. Он ответил с еще большей неприязнью:

– Я не рыцарь, сэр Светлый, так что в турнире мы не встретимся. Но на поле боя не смотрят, кто рыцарь, а кто нет...

– Учту, – ответил я надменно. – Щадить не буду. Ну так что, дадут здесь приют моему коню?

Саксон с минуту рассматривал меня, наконец распорядился, не отрывая сумрачного взгляда:

– Гавел, позаботься. Коня поставить в отдельное стойло, положить овса. Собачка у вас, сэр, боевая?

Я вскинул брови.

– Шутите? Боевые псы у меня впятеро больше. А это так... ручная болоночка.

Пес улыбнулся Саксону, показав огненную пасть, куда поместится голова быка, и острые клыки длиной с ножи. Копейщики забормотали и попятились. Гавел слегка побледнел, но рядом с Саксоном отступить не посмел, перевел взгляд на меня.

– Надеюсь, она вас слушается.

– Слушается, – подтвердил я.

Саксон счел нужным пояснить, почему собаку сразу же не отправили на живодерню:

– Леди Беатриса сама держит собак, потому и вашу не заставит привязывать или держать в клетке, если, конечно, вы в состоянии ею управлять. Прошу вас идти со мной.

Задержавшись с ответом, я задрал голову, рассматривая странную башню в центре замка. Это не тот донжон, в котором живут хозяева и слуги на разных этажах, это вообще помещение не жилое, а чисто военное.