Текст книги "История Галльской войны"

Автор книги: Гай Юлий Цезарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Римский легионер

29. На следующий день Верцингеторикс в народном собрании утешал своих соотечественников и убеждал их не унывать духом и не смущаться постигшей их потерей: «Победу Римлян надобно приписать не их доблести и мужеству, но разным хитростям и знанию осадного искусства, в котором они, Галлы, еще не приобрели опытности. Тщетно и безрассудно было бы от войны ждать одних успехов. Что же касается его, то они сами могут быть свидетелями, что он был против намерения оборонять Аварик. А если он теперь потерян, то этому причиной неблагоразумие Битуригов и излишняя уступчивость прочих Галлов; впрочем, потерю эту он постарается вскоре загладить блестящими успехами. Племена Галльские, доселе еще не примкнувшие к общему их делу, благодаря его усилиям вскоре к нему присоединятся, и образуется общий союз всех Галлов, против которого на всем земном шаре никто устоять не сможет, и это вскоре уже приведется в исполнение. Впрочем, нелишним считает он для общего блага убедить их укреплять лагери, чтобы быть в состоянии выдерживать внезапные нападения неприятеля».

30. Речь эта произвела на Галлов благоприятное впечатление: особенно им понравилось, что после такого урока Верцингеторикс не прятался от народа и не боялся ему показаться. Напротив, Галлы получили еще более уважения к благоразумию и предусмотрительности Верцингеторикса, подавшего совет в то время, когда Аварик был цел, сперва его сжечь, а потом оставить, таким образом, потери, обыкновенно служащие к уменьшению влияния полководца на его воинов, в этом случае имели совершенно противоположное действие: влияние Верцингеторикса на Галлов после понесенной им потери росло с каждым днем; они льстились поданной им надеждой, что и прочие племена Галлии присоединятся к ним с этого времени. Галлы начали укреплять свои лагери, и до того они были воодушевлены, что, несмотря на непривычный для них труд, в полной готовности и совершенном послушании исполняли все, что им было приказано.

31. Верцингеторикс действительно употреблял все усилия, чтобы присоединить к себе прочие племена Галлии; он старался их старейшин прельстить подарками и обещаниями, а для этой цели он употреблял людей ловких, умевших и говорить красноречиво, и вкрадываться в дружбу. Ушедших из Аварика Верцингеторикс одел и вооружил, а для пополнения убыли в войсках предписал подвластным ему племенам выставить к назначенному сроку определенное количество воинов; всех стрелков, коими Галлия весьма обильна, он велел собрать и ему представить. Такими мерами урон, понесенный в Аварике, вскоре был восполнен. Между тем Тевтомат, сын Олловикона, царь Нитиобригов, отец которого удостоился получить от нашего Сената название друга, привел к Верцингеториксу многочисленную конницу, набранную им в Аквитании.

32. Цезарь долгое время пробыл в Аварике; найдя здесь огромные запасы хлеба и прочих припасов, он давал войску отдохнуть и опомниться от перенесенных им трудов и лишений. Зима уже почти окончилась, подходило время, благоприятное для ведения военных действий; Цезарь намеревался отыскать неприятеля и попытаться выманить его из лесов и болот или обложить его там осадой. В это время к нему прибыли послы Эдуев с просьбой употребить свое посредство в крайне нужном случае: «Внутренние дела их находятся в весьма опасном положении. Издревле ежегодно избирается у них лицо, которое облекается на год царской властью. Ныне же таких сановников у них два, и каждый убежден, что он-то и выбран по закону. Один – Конвиктолитан, достойный молодой человек знатного рода; другой – Кот, весьма древнего происхождения, с большим влиянием и огромной партией; в прошлом году его брат Валетиак отправлял эту должность. Вследствие такого раскола все граждане под оружием, раздор господствует в сенате и в народе; все разделилось на две враждебные партии. Если такой порядок вещей продлится, то неминуемо угрожает междоусобная война; желая это предупредить, прибегают они к благоразумию и распорядительности Цезаря».

33. Цезарь знал, как невыгодно оставить войну и уйти от неприятеля при таких обстоятельствах; но, принимая в соображение, какие дурные последствия могут быть от этих несогласий, и опасаясь, как бы племя Эдуев, столь верное в союзе Римскому народу и всегда пользовавшееся его, Цезаря, особым расположением, не сделалось жертвой домашних насильств и несогласий и как бы партия, менее рассчитывающая на поддержку с его стороны, не призвала на помощь Верцингеторикса, решил немедленно заняться этим делом. Так как по закону Эдуев их верховные сановники не должны переходить за пределы своей области, то Цезарь, не желая ни в чем коснуться их древних прав и обычаев, решил сам ехать в землю Эдуев и пригласил их сенат и обоих соперников в Децетию. Туда собрался почти весь народ; тайно разведал Цезарь, что Кот избран братом не в том месте и не таким образом, как надлежало; а так как закон Эдуев запрещает двум братьям при жизни их обоих не только отправлять эту должность, но даже и заседать вместе в сенате, то Цезарь принудил Кота отказаться от власти, а Конвиктолитана, избранного по закону жрецами в присутствии старейшин народа, утвердил в должности.

34. Сделав такое определение, Цезарь увещевал Эдуев покончить с их раздорами и несогласиями и обратить все внимание на ведение настоящей войны, по окончании которой и по усмирении всей Галлии они получат заслуженную ими награду. Он назначил им как можно скорее прислать к нему всю конницу и десять тысяч пеших, которых он был намерен употребить для прикрытия своему войску сообщений относительно продовольствия. Войско он разделил на две части: четыре легиона он приказал Лабиену вести в землю Арвернов к городу Герговии, следуя течению реки Элавера; часть конницы Цезарь дал Лабиену, а другую оставил при себе. Узнав об этом, Верцингеторикс, уничтожив все мосты по Элаверу, следовал за Цезарем вдоль другого берега.

35. Оба войска почти постоянно находились в виду одно у другого и лагерем располагались напротив друг друга. Неприятельские разъезды не дозволяли нигде Римлянам навести мост и переправить войска. Это обстоятельство ставило Цезаря в большое затруднение: надобно было бы дожидаться за рекой большую часть лета, так как Элавер делается доступен вброд не ранее осени. Во избежание этого Цезарь расположился лагерем в лесистом месте, напротив одного из мостов, разобранных по приказанию Верцингеторикса; на следующий день он тайно остался там с двумя легионами, а прочие войска со всеми обозами, как обыкновенно, отправил и присоединил к ним несколько когорт для того, чтобы число легионов казалось все тем же. Он приказал этому войску отойти как можно дальше, и когда день уже был на исходе и войско по расчету Цезаря долженствовало стать лагерем, Цезарь приказал устроить мост с помощью прежних свай, нижняя часть которых была еще видна. Вскоре мост был готов, легионы перешли, и Цезарь, избрав удобное место для лагеря, вернул к себе и остальные войска. Узнав об этом и не желая быть вынужденным против воли принять сражение, Верцингеторикс длинными переходами ушел вперед.

36. Цезарь с этого места в пять переходов достиг Герговии. Здесь в тот же день произошла незначительная схватка конницы. Цезарь, осмотрев местность города, расположенного на очень высокой горе, доступ на которую был весьма труден, убедился в невозможности взять его приступом; попытаться же взять его правильной осадой он хотел не прежде, как обеспечив продовольствие для армии. Верцингеторикс расположился лагерем подле города по горе; войска каждого племени стояли, отделенные одно от другого небольшими промежутками. Возвышения горного хребта, насколько их видно было, покрыты были неприятелями: весь вид был способен внушить ужас. Старейшины из каждого племени, избранные Верцингеториксом для участия в военных советах, должны были являться к нему каждый день на рассвете для донесения о случившемся и принятия приказаний. Ни один день не проходил без того, чтобы по приказанию Верцингеторикса не происходило со стороны Галлов нападения конницы, перемешанной со стрелками; этими постоянными стычками он хотел испытать мужество и присутствие духа своих воинов. Против города у самой подошвы горы находился холм, со всех сторон отделенный и представлявший весьма крепкий пункт. Занятием его наши, казалось, могли бы сильно препятствовать неприятелю в снабжении себя водой и в свободном пользовании пастбищами; а между тем он не очень сильно был укреплен неприятелем. А потому Цезарь ночью вышел из лагеря и выбил неприятеля из этого пункта, прежде чем могли подать ему помощь из города; в этом месте оставил он два легиона и от меньшего лагеря к большому провел двойной ров в двенадцать футов шириной, представлявший во всякое время безопасное сообщение даже для одного воина в случае внезапного нападения неприятеля.

37. Между тем как это происходит у Герговии, Эдуй Конвиктолитан, которому, как мы выше говорили, Цезарь присудил царскую власть над Эдуями, обольщен был деньгами со стороны Арвернов и вступил в заговор с несколькими молодыми людьми, первое место среди которых занимали Литовик и его братья, принадлежавшие к знатнейшему роду племени Эдуев. С ними делит Конвиктолитан полученные деньги и убеждает не забывать, что они родились вольными и для того, чтобы повелевать: «Одно племя Эдуев в настоящее время замедляет верную победу Галлов; глядя на него, прочие племена еще остаются в повиновении Римлянам. Если же Эдуи восстанут, то Римлянам невозможно будет держаться в Галлии. Хотя Цезарь и оказал ему некоторым образом свое расположение, но в таком деле, где вся правда и так была на его стороне. Впрочем, дело общей свободы для него всего дороже. Да и почему Эдуи в своих правах и законах отдаются на суд Цезарю? Почему же Римляне не приходят к ним за тем же?» Нетрудно было молодежи увлечься и примером начальника, и соблазном денежной награды; они даже взяли на себя приведение в исполнение этого замысла. Нужно было только найти предлог к восстанию, без чего трудно было увлечь воинов и большинство народа. Определили вверить Литовику начальство над теми десятью тысячами человек, которых назначили послать к Цезарю, и поручить ему вести их; а братья Литовика должны были ехать вперед к Цезарю. Дальнейший образ действия также назначили.

38. Литовик, получив войско и находясь уже от Герговии не более как в 30 милях, созвал вдруг воинов и со слезами на глазах стал им говорить: «Куда мы идем, товарищи? Вся наша конница, все лучшие роды погибли; старейшины племени нашего, Эпоредорикс и Виридомар, обвиненные в измене, умерщвлены Римлянами, не быв выслушаны. Об этом узнать вы можете от тех, кто от избиения нашел спасение лишь в бегстве; я же, потеряв братьев и всех родных, от горя не могу вам передать подробности того, что случилось». Вывели людей, были которые научены, что им отвечать; они подтвердили войску все то, что сказал Литовик: «Все всадники Эдуйские умерщвлены за то, что будто бы они имели свидание с Арвернами; они же скрылись в многолюдстве и таким образом спаслись от верной смерти». Эдуи выразили кликами свое негодование, умоляя Литовика принять меры к их общей безопасности. «Нужно ли еще дальнейшее размышление? – сказал Литовик. – Нам следует идти к Герговии и соединиться с Арвернами. Усомнимся ли мы, что Римляне, раз решившись на столь великое злодеяние, устремятся и на нашу гибель? Итак, если еще есть в нас остаток мужества, то отомстим за смерть соотечественников наших, погибших предательским образом, и умертвим этих разбойников». Тут он указал на граждан Римских, находившихся, в надежде на верность Эдуев, при их воинстве. Немедленно был предан разграблению значительный обоз хлеба и прочих припасов; Римляне, при нем находившиеся, погибли в жестоких мучениях. Он разослал гонцов по всей области Эдуев с известием о мнимом избиении всадников и старейшин, убеждая всех последовать его примеру и устремиться на отмщение за кровавую обиду.

39. В числе Эдуйских всадников находились двое молодых людей, нарочно вызванные Цезарем: Эпоредорикс, знаменитый родом, сильный влиянием на соотечественников, и Виридомар, равный по значению первому, но уступавший ему в отношении знатности рода; Цезарь взял его под свое покровительство по совету Дивитиака и с незначительного положения сделал одним из первых лиц среди Эдуев. У Виридомара с Эпоредориксом было постоянное соперничество в первенстве, и в междоусобии за первую должность у Эдуев один всеми силами поддерживал Конвиктолитана, а другой – Кота. Эпоредорикс, узнав о замысле Литовика, почти в полночь явился к Цезарю с донесением, умоляя его «не допускать, чтобы целое племя вследствие интриг молодежи отпало от союза с народом Римским; а это непременно случится, если столько тысяч Эдуев присоединится к неприятелю; их потерю и родные их не перенесут, да и для всего племени она будет весьма чувствительна».

40. Цезарь был крайне озабочен этим известием, тем более что племя Эдуев постоянно пользовалось особым его расположением. Нисколько не медля, выводит он из лагеря четыре легиона налегке (без тяжестей) и всю конницу; понимая необходимость поспешности, он не дал даже времени снять палатки; для защиты лагерей он оставил легата Г. Фабия с двумя легионами, а братьев Литовика велел захватить, но они уже успели перейти к неприятелю. Сделав наставление воинам «в течение предстоящего пути не щадить трудов», при их готовности исполнять его приказания Цезарь прошел 25 миль. Тут увидали войско Эдуев; Цезарь приказал коннице окружить их и преградить им путь, но строго запретил убивать кого-либо. Эпоредориксу же и Виридомару Цезарь велел показаться в первых рядах всадников и переговорить с их соотечественниками, которые считали их убитыми. Узнав их и убедясь таким образом в обмане со стороны Литовика, Эдуи протягивали к нам руки в знак покорности и, бросив оружие, молили только даровать им жизнь. Литовик же убежал в Герговию со своими приближенными, которые по обычаю Галлов не могут оставить своего покровителя, в каком бы отчаянном положении он ни был.

Римский офицер (легат или трибун)

41. Цезарь отправил к Эдуям гонцов, давая им знать, что он по своему снисхождению дарует жизнь их соотечественникам, принадлежащую ему по военному праву. Дав ночью три часа на отдых войску, Цезарь двинулся назад к Герговии. На середине пути он встретил всадников, посланных к нему Фабием с известием о его весьма опасном положении: «Неприятель превосходящими силами напал на наш лагерь, сменяя постоянно утомленных людей свежими, тогда как наши изнемогали от постоянного труда и были так малочисленны, что при обширности лагерей едва могли прикрывать все свои окопы. Неприятель переранил у нас много людей, бросая огромное количество стрел и разных метательных снарядов. С нашей же стороны были употреблены с большой пользой метательные орудия. Отразив нападение, Фабий оставил только двое ворот, а прочие завалил, прибавил к валу тын и готовился на следующий день выдержать новый приступ». Узнав об этом, Цезарь благодаря усердию воинов прибыл в лагерь прежде восхода солнца.

42. В то время как это происходило у Герговии, Эдуи, поверив на слово гонцам Литовика, и не думали удостовериться в истине его показания. Одни побуждаемы были корыстолюбием, другие – раздражительностью и опрометчивостью, столь свойственными характеру здешних жителей, готовых всегда пустой слух счесть за несомненную истину. Имущество граждан Римских было предано разграблению, а сами они умерщвлены или уведены в рабство. Конвиктолитан пользовался таким расположением умов народа, стараясь раздражить его еще более и важностью совершенных злодеяний сделать возврат к умеренности невозможным. М. Аристий, трибун военный, ехал к легиону и остановился в городе Кабиллоне; Эдуи дали ему клятву, что не тронут его, и тем выманили его из города, а равно и множество купцов, собравшихся туда для торговли. На пути они напали на них и отняли все их вещи, а самих и день и ночь держали в тесной осаде. Много пало с обеих сторон, но число Эдуев, бравшихся за оружие, постоянно росло.

43. Когда же пришло к Эдуям известие, что все их воины во власти Цезаря, то они прибегли к Аристию, доказывая ему, что все случилось без согласия народа; назначали следствие насчет разграбления имущества, а имение Литовика и его братьев взяли в общественную казну; к Цезарю отправили послов для принесения их оправданий. Это было сделано ими для возвращения своих сограждан; но, опозорив себя злодействами, прельщенные доставшеюся им частью добычи, разошедшейся по многим рукам, опасаясь возмездия за все это, они тайно составили замысел войны и посольствами склонили к ней и прочие племена. Цезарю все это было небезызвестно; тем не менее он принял Эдуйских послов самым ласковым образом: «Снисходя к неведению и легкомыслию народа, он не намерен употребить против него строгих мер и лишить Эдуев своей благосклонности». Сам же, видя, что ему угрожает восстание всей Галлии, и не желая быть окруженным, придумывал средство, как бы отойти от Герговии и все войско собрать в одно место так, чтобы отступление, сделавшееся необходимым вследствие всеобщей измены Галлов, не показалось бы бегством.

44. Пока Цезарь обдумывал это, ему, казалось, представился случай к удачному военному делу. Прибыв для осмотра работ в меньшем лагере, Цезарь приметил, что тот самый холм, который в прежние дни едва виден был из-за множества неприятелей, почти совершенно был беззащитен. Удивившись этому, Цезарь спросил о причине этого перебежчиков, стекавшихся к нему в большом количестве. Они сказали то же, что подтвердили и показания наших разъездов, а именно, что «это гористое возвышение на вершине представляет почти ровное лесистое место, довольно узкое, представляющее доступ к другой части города. За этот пункт крайне опасались неприятели; они очень хорошо знали, потеряв уже один холм, что если и другой достанется Римлянам, то они будут как бы в осаде и им невозможно будет ни выходить, ни пользоваться пастбищами; по приказанию Верцингеторикса все занялись укреплением этого пункта.

45. Узнав об этом, Цезарь среди ночи послал в то место многочисленные отряды конницы; он им приказал, чтобы они в своих разъездах делали как можно более шуму, давая о себе знать неприятелю. На рассвете он отдал приказание сложить большую часть тяжестей, находившихся в лагере, а погонщикам, дав им шлемы, велел ездить вокруг холмов; с ними было и несколько всадников, и они, как им было приказано, захватили в своем разъезде большое пространство земли. Длинным обходом он направляет всех их к одному месту. Все эти приготовления в наших лагерях видны были из Герговии по ее возвышенному положению, но хорошенько понять, в чем дело, было невозможно. Один легион послал он к тому же холму и, дав ему немного пройти, скрыл его в низменном месте, среди лесов. Галлы, подозревая замысел Римлян напасть на этот пункт, сосредоточили туда для обороны его все войска. Цезарь, видя, что лагери неприятелей обезлюдели, приказал своим воинам поодиночке, не показывая военных значков и скрывая по возможности их передвижение, переходить из большого лагеря в меньший; легатам же, командовавшим отдельными легионами, он предписал образ действия. Он внушает им особенно воздерживать воинов, дабы их рвение к битве или жадность к добыче не увлекли дальше, чем бы следовало, обращает их внимание на неблагоприятные условия местности, где надлежит полагаться в основном на быстроту действия и пользоваться случаем, не обращая внимания на добычу. Сделав предварительные распоряжения, Цезарь дает знак к нападению; по его приказанию в то же время Эдуи по другой дороге должны были напасть на неприятеля с правой стороны.

46. Стена города от начала покатости холма по прямому направлению, не принимая в расчет неровностей почвы, была не более как в тысяче двухстах шагах. Извилины же дороги, содействовавшие к смягчению крутизны холма, увеличивали это расстояние. Почти на середине холма, как позволяла местность, Галлами была проведена в длину каменная стена из огромных камней, в 6 футов высотой, на случай нападения с нашей стороны. Нижняя часть холма была совершенно пуста, но верхняя до самых стен города густо покрыта неприятельскими палатками. По данному знаку воины наши устремились на холм, поспешно перешли стену и овладели тройным неприятельским лагерем; быстрота их движения была такова, что Тевтомат, царь Нитиобригов, захваченный врасплох в палатке, когда он расположился на послеобеденный отдых, едва ушел от рук наших воинов, рассеявшихся по лагерю для грабежа, – полунагой сверху до пояса, на раненом коне.

47. Довольствуясь приведением в исполнение задуманного им предприятия, Цезарь велел играть отбой, а значкам десятого легиона, находившегося при его особе, приказал остановиться. Воины прочих легионов не слыхали звука трубы по дальнему расстоянию и с трудом удерживались по приказанию Цезаря военными трибунами и легатами. Обнадеженные удачей нападения и счастливыми сражениями прежних дней, видя неприятеля в бегстве, воины не считали никакого предприятия выше сил своих; они только тогда остановились в преследовании, когда достигли самих стен и ворот города. По всему городу поднялся крик испуга; жители, находившиеся подальше, пораженные внезапным страхом, полагая, что Римляне уже в стенах города, устремились из города. Матери семейств метали со стен одежду и серебро; обнажив груди, они протягивали руки к Римлянам с мольбой о пощаде; они боялись участи жителей Аварика, где смерти были преданы даже женщины и дети; иные, на руках спущенные со стены, отдавались нашим воинам. Л. Фабий, сотник восьмого легиона, говоривший, как позднее узнали, в этот день своим воинам, что его соблазняет добыча, ожидающая его в Аварике, и что он не допустит кому-либо первому, кроме него, взойти на стену, с помощью трех солдат взобрался на их руках на стену и, подавая оттуда руку, втащил и их с собой.

48. Между тем неприятель, устремившийся было к обороне своих укреплений с другой стороны, как мы описали это выше, слышал крики в тылу и узнал от многих беглецов, будто город в руках неприятеля. Сначала поскакала конница к городу, а за ней и все силы неприятеля: приходившие становились под стеной и ежечасно увеличивали число наших врагов. Видя множество своих, матери семейств, еще столь недавно протягивавшие со стены руки к Римлянам, распустив волосы по Галльскому обычаю, умоляли своих, вынося к ним детей, о защите. Бой для Римлян был неравный в отношении и условий местности, и численности; утомленные быстротой движения и продолжительностью битвы, с трудом выдерживали они нападение свежих сил неприятельских.

49. Цезарь, видя, что бой невыгоден по условиям местности и что силы неприятельские все прибавляются, стал опасаться за своих. Он немедленно послал приказание к легату Т. Секстию, которому поручена была защита меньшего лагеря, вывести тотчас когорты из лагеря и поставить их у подошвы холма с правой стороны неприятеля с тем, чтобы наши в случае, если будут сбиты, нашли бы в них опору, а неприятель, опасаясь их, остановил бы преследование. Сам же он, выдвинув немного вперед свой легион, дожидался результата битвы.

50. Битва была рукопашная и упорная: неприятель полагался на выгодную позицию и численное превосходство, а наши – на свое мужество. Вдруг с нашего неприкрытого фланга показались Эдуи, посланные Цезарем с правой стороны по другой дороге, чтобы не дать соединиться неприятельским силам. Хотя у них правое плечо было обнажено – признак покорных нам племен, но воины наши считали это со стороны неприятеля военной хитростью. В это время сотник Л. Фабий и те, кто вместе с ним взошел на стену, были окружены врагами, умерщвлены, а тела их сброшены со стены. Петрей, сотник того же легиона, старался проломить ворота, но, окруженный и стесненный многочисленным неприятелем, видя смерть неизбежную – он уже получил несколько ран, – обратился к воинам своей сотни, которые за ним следовали, и сказал им: «И вам и мне вместе невозможно спастись, итак, я обеспечу вам безопасность, вам, которых подвергла опасности моя жажда к славе. А вы, пользуясь случаем, радейте о вашем спасении». Сказав это, он бросился в середину врагов, убил двух и несколько прочих оттеснил от ворот. Когда воины хотели ему помочь, то он им сказал: «Напрасно вы заботитесь о жизни моей, человека, которому уже изменяют кровь и силы. Уходите отсюда, пока есть возможность, и спешите к своему легиону». Сражаясь, он вскоре погиб, но своим доставил возможность спастись.

51. Наши, теснимые со всех сторон, потеряв 46 сотников, были сброшены с занятой ими позиции; жаркое преследование Галлов остановил десятый легион, расположенный для вспоможения на месте, более ровном; а его подкрепили когорты тринадцатого легиона, легатом Т. Секстием выведенные из меньшего лагеря и занявшие более возвышенное место. Легионы, как только достигли ровного места, остановились и обернули значки к неприятелю. Верцингеторикс от подошвы холма возвратил своих в укрепления; в этот день мы лишились немного менее 700 человек воинов.

52. На следующий день Цезарь в собрании воинов упрекал их за самонадеянность и алчность: «Они сами себе предписывали, как поступать и где остановиться; слыша сигнал военачальника, не остановились и не могли быть удержаны ни трибунами военными, ни легатами. Им внушено было, что значит неблагоприятная местность, что испытал и он сам (Цезарь) у Аварика, где хотя неприятель и был захвачен без конницы и полководца, однако он (Цезарь) не решился и на верную, судя по видимому, победу, чтобы не понести и малого урону вследствие невыгодных условий местности. Отдавая должную дань похвалы и удивления мужеству тех, кого не могли остановить ни укрепления лагеря, ни высота горы, ни стены города, однако не может не осудить их своевольства и дерзости, что они сочли себя вправе лучше его, главного начальника, судить и о победе, и о ходе событий. В войне послушание, умеренность и скромность для него столько же дороги, сколько храбрость и присутствие духа».

53. В заключение речи Цезарь счел нужным ободрить воинов: «Дабы они не смущались духом о том, что случилось, и урон, который потерпели от неблагоприятной местности, не приписывали доблести неприятелей». Исполняя давно задуманный план отступления, Цезарь вывел войска из лагеря и в удобном месте выстроил их в боевом порядке. Верцингеторикс, однако, не решился спуститься в равнину и, ограничившись схваткой конницы, закончившейся благоприятно для Галлов, удержал войска в лагере. Цезарь и на следующий день предлагал бой неприятелю, и полагая, что он достиг цели, то есть убавил самонадеянности у Галлов и ободрил мужество своих воинов, двинулся в область Эдуев. Неприятель и тут не преследовал его; на третий день Цезарь достиг реки Элавера, исправил на ней мост и переправил войско.

54. Тут Цезарь узнал от Эдуев, Виридомара и Эпоредорикса, что Литовик со всей конницей отправился склонять Эдуев к восстанию; они представили Цезарю, что и им необходимо ехать разуверить своих соотечественников. Цезарь по многим обстоятельствам подозревал коварство Эдуев и догадывался, что удаление Виридомара и Эпоредорикса только ускорит отпадение их племени, но не стал их удерживать, не желая ни оскорбить их явным подозрением, ни обнаружить перед ними робости. Когда они отъезжали, то Цезарь только счел за нужное вкратце напомнить им свои в отношении к ним благодеяния: «В униженном состоянии были они при его приезде в Галлию; лишенные большей части земель и пожитков, они были согнаны в города, вынуждены платить дань и к величайшему унижению давать заложников. Теперь же они поставлены на такую степень могущества и славы, что не только получили все, что потеряли, но и далеко превзошли все, чего только могли ожидать сравнительно с прежним». Внушив им это все, Цезарь отпустил их от себя.

Римский центурион

55. Город Эдуев Новиодун[20]20
  Ныне Невер (Nevers).


[Закрыть] лежит на берегу Лигера, на весьма удобном месте; здесь Цезарь собрал всех Галльских заложников, большие запасы хлеба, общественную казну, значительную часть собственного и войскового обоза; туда же отправил он большое количество лошадей, закупленных для этой войны в Италии и Испании. Прибыв туда, Эпоредорикс и Виридомар расспрашивали о состоянии общественных дел и узнали, что Эдуи впустили Литовика в Бибракт[21]21
  Ныне Отюн (Autun).


[Закрыть], один из важнейших у них городов, что к нему туда прибыли Конвиктолитан и большая часть старейшин сената и что с общего согласия уже отправлены к Верцингеториксу послы с предложением мира и дружественного союза. При таком положении дел они и сами хотели воспользоваться благоприятными обстоятельствами. Избив Новиодунский гарнизон и всех Римлян, бывших там проездом или для торговли, они деньги и лошадей поделили между собой, заложников Галльских племен отправили в Бибракт к старейшинам, а город, находясь в невозможности защищать и не желая, чтобы он достался Римлянам, предали пламени; часть хлеба, сколько могли захватить с собой, увезли на лодках, а остальное побросали в реку или сожгли. Сами они набирали войско по соседним местам, располагали отряды по берегам реки Лигера и повсюду показывались с конницей, желая вселить робость в Римлянах, замышляя отрезать им подвозы съестных припасов и нуждой изгнать их из Галлии. В этой надежде их особенно поддерживало то, что Лигер очень наполнился водой от таяния снегов до того, что вброд его вовсе невозможно было перейти.

56. Узнав об этом, Цезарь видел необходимость поспешности; нужно было стараться во что бы то ни стало навести мосты и принудить неприятеля к сражению, не дав сосредоточиться всем его силам. Оставив свой план военных действий, возвратиться в Провинцию – и самое чувство страха нашло бы неблагоразумным. Не говоря уже о позоре такого поступка, гора Цевеннская на дороге представляла насчет пути величайшие затруднения, тем более что отсутствие Лабиена и вверенных ему легионов внушало опасение. Таким образом, с величайшей поспешностью совершая и днем и ночью огромные переходы, Цезарь, против ожидания врагов, достиг Лигера. Здесь конница нашла довольно удобный брод, так что при переходе плечи и руки воинов не были в воде и могли нести оружие; конница была расставлена в воде, чтобы ослабить быстрину течения и внушить страх неприятелю; войско наше таким образом перешло реку без потерь. Найдя хлеб на полях и большое количество скота, Цезарь снабдил войско всем нужным и вознамерился идти в землю Сенонов.