Текст книги "Записки на салфетках"

Автор книги: Гарт Каллахан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5
Моя девушка-геймер

Дорогая Эмма, важно не то, куда ты идешь в жизни, а с кем рука об руку ты держишь путь, а еще – как ты меняешь этот мир.

С любовью, папа

Я вскоре понял, что эта битва в значительной степени будет игрой в ожидание. Мне просто хотелось уже лечь наконец в больницу, чтобы из меня вырезали этот рак. А вместо этого нам предстояло ждать почти до самого Рождества. Мне была ненавистна мысль, что вся эта история омрачит такое радостное – обычно – время года.

Моя операция была запланирована на 20 декабря. Я надеялся, что все пройдет хорошо и я вернусь домой к 22‑му числу. В любом случае это не будет нормальное Рождество, но по крайней мере – с божьей помощью – мы будем вместе.

Я купил рождественские подарки и помог украсить дом. Я даже слетал в Денвер на собеседование по поводу новой работы. Процесс подготовки к этому собеседованию начался еще до того, как мне поставили диагноз. Как только я узнал, что у меня рак, оно приобрело для меня совершенно новое значение. На тот момент я управлял собственной компанией, сам оплачивал свою медицинскую страховку, и инвалидности у меня не было. Мне казалось, что, если я буду работать в этой новой компании, то смогу защитить свою семью. Мы не знали, что ждет нас в будущем, и я хотел гарантировать наилучший результат для нас всех.

Я позаботился о том, чтобы кадровая комиссия узнала о моих проблемах со здоровьем. Моя бывшая коллега входила в ее состав, и я отвел ее в сторону, чтобы объяснить, что происходит.

– В общем, у меня запланирована операция на 20 декабря. Есть три возможных исхода. Первый – я умираю на столе. Второй – я переношу операцию, все в порядке, и через три дня я дома. Третий – операция проходит скверно, и мне дают год жизни, тогда я не приду к вам работать.

Мне повезло, что у меня оказалась подруга, которая сумела объяснить все это работодателям. Во время всего собеседования они относились ко мне с поддержкой и пониманием.

Однажды утром я задержался в кухне, глядя, как Лисса моет посуду в кухонной раковине. Я знал, каким тяжким грузом все это навалилось на нее. Она старалась быть сильной для всех нас, поддерживать ритм семейной жизни и радоваться праздникам. Было заметно, что настроение у нее не самое радужное. Я подошел к ней, крепко обнял и сказал:

– Прости меня! Ты на такое не подписывалась.

Она возразила:

– Конечно, подписывалась. Ведь об этом идет речь в наших обетах.

Она даже не перестала мыть посуду.

Иметь дело со всем этим было бы куда тяжелее, не будь рядом со мной жены.

Я иногда шучу, говоря, что если бы мы познакомились сегодня, то ни за что не поженились бы. Я – самопровозглашенный гик, и в наши дни гики – девушки-геймеры – не боятся быть теми, кто они есть. Но в девяностых годах, когда я подыскивал себе жену, единственной знакомой мне девушкой-геймером была моя первая подружка. А Лисса даже ни разу не смотрела «Звездные войны». Святотатство! К счастью, я не задал ей этот вопрос до тех пор, пока по-настоящему не влюбился в нее.

У нас с Лиссой поначалу были эпизодические, дистанционные отношения. В первый раз мы стали встречаться после знакомства в Виргинии, на встрече ритейл-менеджеров «Серкит Сити». Я жил в Сиракузах, в штате Нью-Йорк; Лисса – в Ричмонде, в Виргинии. Я был молодым оболтусом 24 лет от роду, а Лисса – «пожилой» 29-летней женщиной. Эта разница в возрасте сильно меня беспокоила. Мы долго не встречались и некоторое время даже не разговаривали друг с другом после того, как я признался ей в этом. Постепенно мы помирились и снова стали друзьями, но оставались верны дистанционным отношениям. Мы даже давали друг другу советы по ухаживанию! Нам присылали телефонные счета с чудовищными суммами, поскольку мы часами разговаривали, звоня друг другу посреди ночи.

Однажды на выходных мой лучший друг, Тед Макколл, приехал навестить меня. Мы разговорились об этой искренней дружбе, которая сложилась между мною и Лиссой. Я не состоял с ней в серьезных отношениях, но был глубоко неравнодушен к Лиссе, какое бы расстояние нас ни разделяло. Когда мы обсуждали этот парадокс, Тед сказал:

– Ты ее любишь. Это очевидно.

Я повернулся к нему, желая огрызнуться. А потом до меня дошло. Он был абсолютно прав! И как это я сам этого не понял?

Я каким-то образом нашел слова, чтобы объяснить Лиссе, что хочу предпринять еще одну попытку. Мы снова начали встречаться – очень осторожно. Мы по-прежнему жили в 550 милях друг от друга. И в моем качестве ритейл-менеджера мне приходилось работать бóльшую часть выходных. Придерживаться решения растить эти отношения было не так-то легко.

Через несколько месяцев я услышал о возможном открытии вакансии продукт-менеджера в корпоративном офисе. Эта позиция подразумевала начальствование над половиной розничной торговли в моем дивизионе и потому была очень лакомым кусочком. Это не просто была работа-мечта – она, помимо всего прочего, привела бы меня в город, где жила моя возлюбленная! Больше не будет трехсотдолларовых телефонных счетов или долгих часов ожидания в аэропорту рейса, который под конец вообще отменят! Я бы смог видеться с ней лично – и не какой-нибудь раз в месяц.

Когда я принял это предложение, мы оба порадовались той возможности, которую оно давало нашим отношениям. Я переехал в Ричмонд в конце августа, а в октябре сделал Лиссе предложение. Мы начали планировать простую весеннюю свадьбу. Хотя нам определенно хотелось отпраздновать это событие, мы оба мыслили экономно. Мы скорее согласились бы подкопить денег для первого платежа за дом, чем тратить их на экстравагантную свадьбу. Если у нас будет незатейливая свадьба и стол, накрытый на заднем дворе для родственников и близких друзей, мы все равно будем так же женаты, как если бы устроили прием, который обошелся бы в десять тысяч долларов.

Вариант простой свадьбы ускользал. У нас пока не было дома – а следовательно, и заднего двора. Родители Лиссы начали искать подходящие банкетные залы и присылали нам меню. Казалось, каждый проходящий день повышал цену и уровень напряжения.

Через несколько недель после помолвки мы с Лиссой поехали в гости к моим родителям на День благодарения. Этот праздник с моими родственниками – это событие, которое надо видеть. Словами о нем не расскажешь. Моя мать с гордостью объявляет его «своим днем!» и бьет себя кулаком в грудь, точно готовясь к сражению. На праздник к нам часто съезжаются двадцать пять родственников со всей северной части штата Нью-Йорк. Несколько поколений втискиваются друг за другом в кухню площадью чуть больше 20 квадратных метров. Кухонная дверь – главные врата, ведущие в сад, и они лишь чудом еще не развалились в щепки, пропуская детей, которые безостановочно снуют туда-сюда. Четверо из нас обычно сидят за кухонным столом, играя в пинокль[8]8
  Карточная игра для 2–4 участников с довольно сложным набором правил.


[Закрыть] и одновременно уворачиваясь от передвигаемых горшков и кастрюль. Мы даже приглашаем гостей, которые родственны нам только по духу, хотя у них часто хватает смекалки объявиться прямо перед подачей ужина.

Мама что-то то ли размешивала, то ли взбивала, а мы с Лиссой жаловались ей, что наши планы на свадьбу и потенциальные расходы стремительно выходят из-под контроля. Мы рассказывали об ужасах меню и банкетных залов. Мы не ждали ни совета, ни действий. А получили и то и другое.

Отставив миску с венчиком в сторону и вытирая руки фартуком, мама повернулась к нам.

– Почему бы вам не пожениться здесь? Завтра.

Я уставился на маму во все глаза. Она что, серьезно? Мы наперебой стали выдвигать доводы, почему это невозможно.

– Мы не взяли с собой никакой нарядной одежды, – сказал я, а Лисса добавила:

– У нас нет даже обручальных колец!

– И нужно заранее получить лицензию на брак, хотя бы за 24 часа до бракосочетания! – подытожил я.

Мы покачали головами. Как мило с маминой стороны попытаться разрешить наши проблемы, но, увы, ничего не получится!

На наши протесты просто махнули рукой. Мама тут же взялась за телефон, одновременно вернувшись к помешиванию подливы, и позвонила секретарю муниципалитета:

– Альмета, смогут ли мой сын и его невеста получить сегодня лицензию на брак? Ах, ты только что закончила ужинать? Прекрасно! Стив может подвезти их сию минуту.

И мы поехали. Мой папа отвез нас к дому Альметы Шевчик, и мы заполнили все необходимые документы на ее боковой веранде, которая служила «офисом» секретаря муниципалитета. Мы могли пожениться на следующий день, если таково будет наше решение.

Мы проснулись в пятницу утром и отбыли в ближайший торговый центр, расположенный примерно в 45 милях от нашего городка. Выбрали свадебные ленты и потребовали скидку под тем предлогом, что «мы сегодня женимся». Продавец ни в какую не желал нам поверить, но мы убедили его, что это действительно так, а заодно и выцыганили скидку. Потом, когда мы направились было в магазин одежды, чтобы подыскать себе подходящие наряды, я задумался:

– А нам действительно так необходимо покупать еще какую-то одежду? Разве это не противоречит нашей цели – снизить расходы на свадьбу?

Лисса уже купила себе платье в Ричмонде. Мы посмотрели друг на друга, и до нас дошло, что мы будем точно так же женаты, если натянем на себя свитера и джинсы, которыми были доверху набиты наши чемоданы.

Обратная дорога к родительскому дому была самой долгой 45-мильной поездкой в моей жизни. Не думаю, чтобы мы за все это время обменялись больше чем парой слов. Помню только, что руки мои намертво вцепились в руль. Я никак не мог поверить, что мы совершим такой вот «свадебный побег». Все это было так внезапно. Так неожиданно и спонтанно.

Пока мы занимались покупками, мое семейство не сидело без дела. Они связались с мировым судьей, договорились о цветах, расставили стулья и позвонили моему лучшему другу Теду, чтобы он приехал и был шафером. Даже поставили елку, которой отводилась роль красивого задника.

Мы действительно поженились в тот день. Это была простая церемония. Присутствовали несколько членов семьи, пара друзей и мы. Это не была наша «идеальная свадьба», но мы все равно были так же женаты, как если бы планировали ее несколько месяцев.

Наверное, вы гадаете, как это моя семья сумела организовать все за какие-то восемнадцать часов. Видите ли, мои родственники не только загорелись желанием помочь этому событию случиться, но и были хорошо подготовлены для этой задачи. У них были хорошие отношения с секретарем муниципалитета, флористом и мировым судьей – и полным-полно стульев для наших немногочисленных гостей, поскольку мой отец, Стив, был директором похоронного бюро. Да, мы поженились прямо в «Похоронном бюро Каллахана».

Не так уж много найдется на свете женщин, которые не прочь выйти замуж в похоронном бюро. Но именно такой женщиной является Лисса – и именно поэтому она была мне такой прекрасной спутницей и соратницей по воспитанию дочери все эти годы. Ее девиз – «без глупостей, давай сделаем это». И к битве против рака она подошла с тем же отношением. Я был так рад, что она по-прежнему на моей стороне!

Когда настал день операции, Лисса, конечно, меня сопровождала. Меня выкатили из предоперационной палаты, кто-то укрыл меня подогретыми одеялами. Какое замечательное, уютное и безопасное ощущение! Я был как нельзя более готов к этой операции. Я был готов завершить эту битву.

Операция шла дольше, чем изначально рассчитывали. Опухоль выстроила обширную сеть кровеносных сосудов, чтобы они ее питали, и эту сеть нужно было удалить. Я пришел в себя в послеоперационной палате, но в голове у меня мутилось. Мне было жарко, и кто-то приложил холодное полотенце к моему лбу и шее. Подошла медсестра и спросила, есть ли у меня какие-нибудь болезненные ощущения. Кажется, я ответил, указав на Лиссу: «Только заноза в заднице». Слава богу, что я все еще был под действием анестезии – только это меня извиняло!

Но, самое главное, тут-то я и осознал, что по-прежнему жив. Надеюсь, этот кошмар закончится. Можно будет снова стать мужем, отцом, сыном, братом и служащим. Я перестал быть пациентом.

Урок № 23

Читай рекомендованную литературу

Я выбрал курс европейской экономики, учась в Нью-Йоркском государственном университете в Осуиго. Не помню почему. Меня не особенно интересовала экономика, а европейская экономика, пожалуй, и того меньше. Тем не менее так уж получилось. На курсе была обширная программа обязательного чтения, но список рекомендованной литературы был вдвое длиннее.

Я отставал от занятий и к середине семестра вытягивал на твердую «тройку». Большинство моих однокурсников были в такой же ситуации, но я чувствовал, что это не предел моих возможностей.

Я решил провести некоторое время в библиотеке и взглянуть на рекомендованные для чтения материалы. Там оказалось много такого, что можно было непосредственно применить к изучаемому курсу, и я начал лучше понимать этот предмет. Отличником по европейской экономике мне все равно не бывать, но я совершенно точно собирался заработать что-нибудь получше «тройки».

Когда объявили дату заключительного экзамена, профессор дал нам знать, что можно будет пользоваться своими заметками. Я провел в библиотеке не один час и заполнил множество страниц выписками из рекомендованных для чтения материалов.

В жизни будет много такого, что ты будешь обязана делать. Но не упускай из виду и то, что просто рекомендуется делать. Это может здорово облегчить тебе жизнь.

Глава 6
Послания со смыслом

«Нормальный» – это цикл в программе стиральной – машины. Будь потрясающей. –

Автор неизвестен

Я стоял в кухне у рабочего стола, нарезая брусочками морковь. Спина болела, и я подтянул к себе кухонный табурет, чтобы ненадолго присесть. Доктор Брэдфорд говорил, что многие пациенты способны вернуться к обычной работе за письменным столом через пару недель после операции. Не знаю, кто такие эти «многие» пациенты, но я едва передвигался по дому в халате.

Я попытался стряхнуть негативные мысли, но они липли ко мне, как паутина. Хорошее самочувствие возвращалось не так быстро, как хотелось бы; бóльшую часть времени я ощущал усталость и боль. Я чувствовал себя неудачником.

От болеутоляющего я то и дело спонтанно задремывал и нередко мог проснуться, продолжая разговор, начатый несколькими часами ранее. Я перестал принимать эти лекарства примерно через неделю после операции. Мне и так хватало путаницы в жизни.

Мы с Лиссой и Эммой пытались постепенно вернуться к «нормальному» ритму жизни. Рождественская передышка закончилась. Наступил новый год. Эмма снова пошла в школу. Лисса вернулась к работе, теперь уже на полную ставку, а не с частичной занятостью. Несмотря на «успешную» операцию, мы боялись. Мы знали, что медицинские счета будут накапливаться, и нам понадобится больший приток средств. И хотя мы не заговаривали об этом вслух, полагаю, и я, и Лисса думали о том, что ей необходима стабильная работа на случай… ну, на тот случай, если произойдет немыслимое.

Я определенно не был «в норме» – и жаждал нормальности. Тогда я этого еще не понимал, но моей жизни уже никогда не суждено было стать нормальной. Нам предстояло то и дело переустанавливать понятие нормы.

Несмотря на то что операция осталась позади, я по-прежнему боялся умереть преждевременно. (Кстати, что это такое – преждевременная смерть? И кто это решает?) Каждую ночь я просыпался либо от боли, либо от жутких кошмаров. У меня никогда прежде не было кошмаров, связанных с насилием. А теперь… Иногда насилие совершалось в отношении меня («плохие парни» вламывались в наш дом или нападали на мою семью); иногда источником насилия был я сам (бил кого-то по лицу или безжалостно набрасывался на кого-то). Эти сны меня нервировали. Я-то считал себя уравновешенным человеком…

В середине января я приступил к работе, став управляющим национальной службой сбыта в компании «Диш Нетворк», и вылетел в Денвер – спустя месяц и один день после операции. На самом деле я был не готов вернуться к работе. У меня сердце разрывалось, когда пришлось покинуть жену и дочь на целую неделю. Мало того, я еще не оправился и страдал от боли – физической, эмоциональной, психической и душевной.

Неделя прошла довольно быстро, и я полетел домой, благодарный за возможность снова увидеться с семьей. Было ясно, что ради новой работы придется немало поездить, но это не мешало необходимости отъезда каждый раз надрывать мне сердце. Несмотря на то что битва с раком была закончена, она оставила на мне глубокие шрамы. Я цеплялся за свою семью, отчаянно желая быть с теми, кого любил. Несмотря на успешную операцию, на самом деле было неизвестно, сколько времени мне осталось. Как только начинаешь остро осознавать свою смертность, уже трудно снова надеть на глаза шоры.

Каждое утро я поднимался с постели первым. Я – типичный «жаворонок», из тех, кто умеет ценить предрассветную темень и покой, который она дарует. Поэтому часто именно я упаковывал обеды для Эммы – и всегда улучал минутку, чтобы написать для нее записку на салфетке.

После постановки диагноза я, бывало, каждое утро сидел и тупо смотрел на пустые салфетки. Хоть мне и не хотелось это признавать, я боялся, что эти записки могут стать единственным, что однажды останется Эмме от меня. Я начинал смотреть на них как на единственную возможность изложить те уроки, которые необходимо было преподать, – будто это книжка «маленьких жизненных инструкций». Эмме только что исполнилось двенадцать; она вот-вот станет подростком. С какими трудностями ей придется иметь дело изо дня в день?

Я знал, как сложно в эту пору справляться с давлением среды сверстников. В сущности, в последние несколько лет я стал повторять одну фразу всякий раз, когда прощался с ней, – будь то дома, когда сам уходил на работу, или в машине, если отвозил ее в тот день в школу. «Будь собой!» – говорил я с улыбкой.

Не знаю, почему именно эта конкретная фраза стала для меня так важна. Я никогда не чувствовал себя комфортно, будучи собой, пока рос в маленьком Порт-Лейдене. Это городок на шесть сотен жителей, людей, жизнь которых никак нельзя назвать легкой. Тамошние жители в основном работают руками. Это фермеры, лесорубы. В цене спортивность и прагматизм. А я был умным ребенком, который любил научную фантастику и просто не вписывался в этот мир.

Когда я учился в шестом классе, некоторые учителя стали брать меня под крылышко, поощрять мои академические усилия. Причем настолько, что, поступив в старшие классы, я уже преуспевал в учебе. У меня даже был свой наставник-консультант, мистер Максуини, который добыл мне стипендию для учебы в Германии.

Я не говорил по-немецки. Никто из моих родителей ни разу не покидал пределов США. Но я каким-то образом понял – с того момента, как мой учитель об этом упомянул, – что получу эту стипендию. Что буду жить в Германии.

Так и случилось. Я провел целый учебный год, живя в приемной семье в пригороде Геттингена. После жизни в нашем маленьком городке на шестьсот душ в северной части штата Нью-Йорк я попал в кипящий жизнью мегаполис, где все, буквально все, было мне чуждо.

Это явилось для меня поворотным моментом. Уехав в Германию, я стал собой. Ни у кого не было в отношении меня точки отсчета. И я думал, что немецкие дети все равно отличаются от меня. Если они были странными для меня, то и я могу быть странным для них. Наконец-то я почувствовал, что могу быть тем, кто я есть.

Я не хотел, чтобы Эмме пришлось ждать так долго или уезжать так далеко, в чужую страну, чтобы почувствовать себя комфортно «в собственной шкуре». Поэтому вдобавок к моему ежедневному воззванию «будь собой» эту тему подхватили и записки на салфетках. Я хотел, чтобы она доверяла себе. Не заботилась о том, что подумают другие люди, особенно когда речь идет о вещах поверхностных.

«Оглядывайся только на себя, – написал я. Потом добавил: – Ты уже знаешь правильный путь. Это твой выбор – принять верное решение».

Я посмотрел на написанное с гордостью. Это было именно то чувство, которое я хотел выразить. Сказать, что я ей доверяю. Что в ней самой есть все, что ей нужно.

Я знал, что на следующий день мне придется ехать на работу, поэтому взял еще одну салфетку. Я часто оставлял Лиссе стопку надписанных салфеток, чтобы она вкладывала их в коробку с обедами Эммы в те дни, когда меня не было дома. Я подумал о том, чтó Эмма может чувствовать в связи со всем, через что мы проходим как семья. И выбрал японскую пословицу, которая всегда много для меня значила:

«Упади семь раз. Поднимись восемь».

Урок № 27

Поработай официанткой

Официанты и официантки работают за чаевые. Это конечные поставщики потребительских услуг, и работают они почти на 100 процентов за комиссионные. Их работу нельзя назвать благодарной. Это тяжелый физический труд, и если они хотят заработать, то им необходимо постоянно быть в хорошем настроении, проявлять дружелюбие, куртуазность, быть командными игроками и просто хорошими людьми. Это отличные жизненные навыки, которые найдут себе применение на любом рабочем месте.

Я начал обслуживать столики, когда мне было двадцать лет. На самом деле мне хотелось поработать в то лето бартендером, но у меня не было никакого опыта. А знаешь, какая работа не требовала особого опыта? Работа официанта. Мелкой сошки. Меня взяли сразу же. Я в то лето вкалывал как проклятый и многое узнал и о пищевой индустрии, и о жизни вообще.

Работа официанткой научит тебя лучше играть в команде. Ты усвоишь множество базовых рабочих навыков, которые потом понадобятся тебе в жизни. Она также научит тебя лучше разбираться в ресторанах. Ты узнаешь жизнь, научившись смотреть на нее с обеих сторон столика. Ты никогда не будешь жадничать, давая чаевые.