Текст книги "Крисп Видесский"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Гарри Тертлдав
Крисп Видесский

Посвящается Константину Седьмому и дьякону Льву, любителю рисового пудинга

Глава 1

Золотая заготовка была плоской и маленькой – с ноготь большого пальца; гладкий кругяк, готовый стать монетой. Крисп вернул заготовку мастеру-чеканщику, а тот осторожно уложил круглячок на нижнюю форму пресса.

– Готово, ваше величество, – сказал он. – Теперь потяните вот за этот рычаг.

«Ваше величество». Крисп подавил улыбку. Автократором видессиан он стал всего восемь дней назад, и еще не успел привыкнуть, что все и каждый величают его новым титулом.

Он потянул рычаг. Верхняя пластина пресса опустилась на заготовку, мягкое золото смялось, повторяя изгибы резных форм.

– А теперь, с позволения вашего величества, просто отпустите, чтобы формы разошлись, – подсказал чеканщик.

Когда Крисп подчинился, мастер вынул только что отчеканенную монету и внимательно осмотрел.

– Превосходно! Не будь у вас иных забот, ваше величество, я бы вас нанял к себе. – Посмеявшись собственной шутке, чеканщик передал монету Криспу. – Вот, ваше величество, – первый золотой вашего правления!

Крисп взвесил золотой на ладони. Монета лежала аверсом кверху. С нее на императора смотрел Фос, суровый судия, чей лик столетиями освящал видесские монеты. Крисп перевернул золотой, чтобы глянуть на собственную физиономию – аккуратная, пусть и чуть длинноватая бородка, нос с горбинкой. Венчала портрет императорская корона. Вокруг бежали крохотные, но четкие буковки: «Крисп Автократор».

Крисп покачал головой. Золотой вновь напомнил ему, что теперь император – он.

– Поблагодарите от меня резчика, почтенный, – сказал он. Так быстро вырезать форму, и так похоже – да он просто волшебник.

– Я передам ему, ваше величество. Он будет рад. Нам и раньше приходилось работать в спешке, когда Автократоры сменялись весьма внезапно, так что мы, э…

У чеканщика внезапно появилась веская причина срочно осмотреть станок. «Знает, что проговорился», – подумал Крисп. Император занимал трон не по праву наследия; он вырос в деревне на северной границе Видесса – а несколько лет жизни провел и севернее границы, рабом кочевников-кубратов.

Но после того, как эпидемия холеры выкосила почти всех его родных, Крисп оставил свою деревню и направился в город Видесс, столицу великой империи. Сила и ум подняли его до положения вестиария – постельничего – при императоре Анфиме Третьем.

Анфим больше времени уделял развлечениям, чем управлению страной; когда Крисп вознамерился напомнить ему о долге правителя, Анфим попытался убить его с помощью чародейства, но, перепутав заклинания, погиб сам… «Так что теперь, – подумал Крисп, – на золотых чеканят мое лицо».

– Каждый день мы вырезаем новые формы, и для нашего монетного двора, и для провинций. – Мастер почел за благо сменить тему.

– Скоро все смогут увидеть ваше лицо на монетах, ваше величество.

– Хорошо. – Крисп кивнул. – Так и должно быть.

Сам он впервые увидел лицо Анфима еще в далеком детстве, именно на золотом.

– Рад, что вы довольны. – Чеканщик поклонился. – Да будет ваше правление долгим и счастливым, чтобы наши мастера отчеканили для вас еще много монет.

– Благодарю.

Крисп с трудом удержался от того, чтобы не поклониться в ответ, как он сделал бы до восшествия на престол. Поклон Автократора не порадовал бы мастера – скорее напугал бы до полусмерти. Выходя с монетного двора, Крисп вынужден был взмахом руки остановить рабочих, пытавшихся, бросив все, упасть перед ним ниц. Он еще не до конца осознал, как стесняют императора традиционные церемонии.

Во дворе Криспа поджидал взвод халогаев, приветствовавших выходящего императора взмахами секир. Капитан придержал коня, пока Крисп взбирался в седло. Могучий светловолосый северянин раскраснелся и обильно потел, хотя Криспу день не казался слишком жарким, – суровые наемники в большинстве своем с трудом переносили видесскую летнюю жару.

– Куда теперь, твое величество? – спросил командир.

Крисп глянул на листок пергамента, где нацарапал список всех намеченных на это утро дел. С тех пор, как он стал Автократором, на него навалилось столько забот, что он и не надеялся удержать их все в голове.

– К патриарху, Твари, – ответил он. – Буду совещаться с Гнатием. Опять.

Гвардейцы сомкнулись вокруг Криспова гнедого мерина. Император подал коня вперед шенкелями, дернул поводья.

– Вперед, Прогресс, – бросил он.

В императорских конюшнях можно было подобрать скакуна и покрасивее – Анфим разбирался в конях. Но Прогресс принадлежал Криспу еще до того, как он стал императором, и это выделяло мерина среди прочих.

– Дорогу! Дорогу Автократору видессиан! – размахивая топорами, вскричали халогаи, выйдя за пределы дворца, на площадь Паламы.

Дорога в толпе явилась точно по волшебству. Этой императорской привилегией Крисп наслаждался от души – без нее ему, как прежде, понадобилось бы с полчаса, чтобы перебраться через площадь. Иногда ему казалось, что на площади Паламы половина человечества пытается продать что-нибудь второй половине.

Хотя присутствие императора – и суровых халогаев – заставляло торговцев и разносчиков умолкать, шум оставался невыносимым.

Выехав с площади, Крисп с облегчением потер уши.

Халогаи протопали по Срединной улице, главной магистрали города Видесса. Видессиане, любители зрелищ, останавливались, показывали пальцами, отпускали соленые замечания, точно Крисп не мог их ни видеть, ни слышать. «Конечно, – подумал он с кривой усмешкой, – я так недавно сел на трон, что интересен одним этим».

Вместе со своей стражей он двинулся на север, к Собору, величайшему из святилищ Фоса во всей империи. Патриаршие палаты стояли поблизости. Завидев их, Крисп изготовился к очередной встрече с Гнатием.

Беседа началась вполне пристойно. Письмоводитель вселенского патриарха, жрец по имени Бадурий, встретил Криспа у дверей и проводил в кабинет Гнатия. Патриарх при виде императора вскочил с кресла и пал вначале на колени, а потом ниц, старательно отдавая императору положенные почести – так старательно, что Крисп, как часто бывало с ним в обществе Гнатия, задумался, а не подсмеивается ли тот над ним втихомолку.

Выдавая в патриархе лицо духовное, нестриженная борода и бритый череп не отнимали, однако, его индивидуальности, как часто бывало со священниками. Крисп всегда думал, что Гнатий похож на лиса – хитер, изящен и коварен одновременно. Союзником он был бы могучим. Но он был врагом. Анфим приходился ему дальним родичем.

Крисп подождал, пока патриарх не поднимется с пола, и устроился в кресле напротив стола. Указав Гнатию на стул, император сразу перешел к делу:

– Надеюсь, пресвятой отец, вы сочли возможным изменить свое решение по вопросу, который мы вчера обсуждали?

– Ваше величество, я все еще занят изучением святых писаний Фоса и духовного закона. – Гнатий взмахом руки обвел груду свитков и фолиантов на столе. – Однако должен с сожалением сообщить, что до сих пор я не обнаружил оправданий брачной церемонии, которая могла бы соединить вас священными узами с императрицей Дарой. Не только потому, что овдовела она совсем недавно, но и потому, что в смерти его величества Автократора Анфима отчасти повинны и вы.

Крисп втянул воздух сквозь зубы.

– Послушайте меня внимательно, пресвятой отец – я не убивал Анфима. Я клялся в этом много раз именем бога благого и премудрого, и клялся честно. – Рука его очертила круг над сердцем, словно бы в подтверждение его слов. – Пусть Скотос отправит меня в вечный лед, если я лгу.

– Я не сомневаюсь в ваших словах, ваше величество, успокаивающе произнес Гнатий, тоже очерчивая солнечный круг. Но остается фактом, что, не окажись вы рядом с Анфимом, он остался бы в мире живущих.

– О да, именно – зато я был бы мертв. Если бы он закончил свое заклятье правильно, оно раздавило бы меня, а не его. Где в святых писаниях Фоса сказано, что человек не может защищать собственную жизнь?

– Нигде, – согласился патриарх. – Я и не говорил этого. Но тому не избежать вечного льда, кто берет в жены вдову убитого им, а по вашим же собственным словам, вы в какой-то мере стали причиной Анфимовой гибели. Потому я и взвешиваю степень вашей ответственности за это деяние согласно букве и духу церковного закона. Когда я приду к конкретному решению, заверяю вас, я немедленно сообщу.

– Пресвятой отец, по вашим же собственным словам, в этом есть серьезные сомнения – люди могут решать по-разному. Если ваше решение мне не понравится, я, полагаю, смогу найти священника, который, надев синие сапоги патриарха, решит вопрос в мою пользу. Вы меня поняли?

– О, да… вполне, – Гнатий изогнул бровь.

– Извините за такую грубость, – сказал Крисп. – Но мне кажется, что вы со своими отговорками больше заняты тем, чтобы мне насолить, чем святыми писаниями Фоса. Этого я не потерплю. В ночь моей коронации я сказал вам, что буду императором всего Видесса, включая церкви. Если вы встанете у меня на дороге, я вас с нее уберу.

– Заверяю вас, ваше величество, эта задержка не была намеренной, – проговорил Гнатий, еще раз обводя широким жестом груды книг. – Что бы вы не говорили, ваш случай запутан и тяжел. Но я клянусь богом благим, что в течение двух недель приду к определенному решению. Выслушав его, можете делать со мной, что вам будет угодно. Такова привилегия Автократоров. Патриарх покорно склонил голову.

– Две недели? – Крисп задумчиво погладил бороду. – Хорошо, пресвятой отец. Надеюсь, вы распорядитесь ими мудро.

* * *

– Две недели? – Дара решительно покачала головой. – Нет, не пойдет. Гнатий обойдется и меньшим. Пусть поиграет дня три со своими свитками, но не больше. А лучше бы два.

Крисп часто удивлялся, как в хрупкую Дару влезает столько упрямства. Макушка супруги приходилась ему по плечо, но переубедить ее было не легче, чем сдвинуть с места великана халогая. Поэтому Крисп только развел руками.

– Я обрадовался уже тому, что дал ему определенный срок на раздумье. В конце концов он согласится – патриархом быть ему нравится, и он знает, что я его сниму с поста, если он надумает мне противоречить. Мы можем позволить себе подождать пару недель.

– Нет, – ответила Дара еще тверже. – Мне жаль тратить на него даже песчинку из часов. Если он готов согласиться, ему не нужно думать неделями.

– Но почему? – спросил Крисп. – Я ведь уже договорился с ним и не могу отказаться от своих слов без причины – если только не хочу, чтобы он проповедовал против меня в Соборе, стоит мне отвернуться.

– Сейчас у тебя будет очень серьезная причина, – пообещала Дара. – Я беременна.

– Ты… – Крисп глянул на нее, открыв рот. Потом задал тот идиотский вопрос, который каждый мужчина задает женщине, услыхав подобную новость:

– Ты уверена?

Губы Дары весело дрогнули.

– Еще бы. Я не только не дождалась месячных, но и потеряла свой завтрак от вони, когда утром вышла по нужде.

– Да, ты точно беременна, – согласился Крисп. – Как чудесно!

– Он обнял свою подругу, провел рукой по густым черным волосам.

Потом ему пришла в голову другая мысль; очень неподходящая, она слетела с губ прежде, чем Крисп сумел ее удержать:

– От меня?

Дара напряглась. К сожалению, вопрос не был ни праздным, ни в сущности, жестоким, если не считать, в какой момент он был задан. Конечно, Дара была его любовницей, но одновременно и супругой Анфима, а тот отнюдь не славился воздержанием.

Когда Дара, наконец, подняла взгляд, в глазах ее стояла тревога.

– Думаю, что от тебя, – медленно ответила она. – Хотела бы я сказать точно, но не могу… честно. Ты бы понял, что я лгу.

Крисп припомнил дни до того, как он захватил трон; тогда он занимал покои вестиария, рядом с императорской опочивальней.

Анфим пьянствовал и веселился часто, но отнюдь не еженощно.

Крисп вздохнул, отступил на шаг и с горечью подумал, что жизнь подсунула ему неопределенность именно там, где ему больше всего нужна была уверенность.

Дара в раздумье прищурилась и поджала губы.

– Можешь ли ты позволить себе лишить наследства моего ребенка, на кого бы он ни был похож? – спросила она.

– Я только что задал себе тот же вопрос, – ответил Крисп с уважением. С головой у Дары все было в порядке, и ей нравилось быть императрицей – так же, как Гнатию – патриархом. Для этого ей нужен был Крисп; но и он сам нуждался во вдове Анфима связь с прежним императорским родом добавляла законности его собственной власти.

Крисп снова вздохнул.

– Нет, наверное.

– Надеюсь, что это твой ребенок, Крисп, благим богом клянусь, и, наверное, так и есть, – искренне сказала Дара. – В конце концов, я не беременела от Анфима все эти годы. И не слышала, чтобы какая-то из его шлюх понесла ублюдка – а уж их-то хватало! Поневоле призадумаешься над силой его семени.

– Верно, – согласился Крисп. Некоторое облегчение он почувствовал, но годы, прожитые в городе Видессе, научили его принимать на веру только Фоса, а не людские слова. Но даже если в ребенке не текла его кровь, он все же поставит на нем собственный знак. – Если это мальчик, мы назовем его Фостием, в честь моего отца.

Дара подумала и кивнула.

– Хорошее имя. – Она дотронулась до плеча Криспа. – Но теперь ты видишь, почему надо поторопиться? Чем скорее мы обвенчаемся, тем лучше. Не мы одни умеем считать месяцы. Роды на пару недель до срока – не редкость. Но еще немного – и замелют злые языки, особенно если ребенок будет большим и сильным…

– Да, ты права, – согласился Крисп. – Я поговорю с Гнатием.

Если ему не по душе спешка – тем хуже для него. Поделом ему за то, что он заставил меня держать речь перед толпой во время коронации. Благим богом клянусь, он надеялся, что я наступлю себе на язык.

– За это ему в самый раз тюрьма под зданием чиновной службы на Срединной улице, – сказала Дара. – Я тебе об этом давно твержу.

– Если он мне откажет сейчас, тем дело и кончится, – пообещал Крисп. – Он предпочел бы скорее выпустить Петрония из монастыря и посадить на трон, чем отдать корону мне. Анфиму он приходился дядей, а Петронию – двоюродным братом.

– Тебе он точно не родственник, – мрачно напомнила Дара. Тебе следует назначить патриархом своего человека, Крисп. Вражда с церковью добром для нас не кончится.

– Знаю. Если Гнатий откажет нам, то даст мне предлог избавиться от него. Проблема в том, что на его место мне придется посадить настоятеля Пирра.

– Он будет тебе верен, – заметила Дара.

– О да, – проговорил Крисп без энтузиазма. Пирр был честен и умен, но набожен до фанатизма. Он относился к Криспу куда лучше, чем Гнатий даже в лучшие времена, но ладить с ним было куда труднее.

– Теперь я готова надеяться, что Гнатий скажет тебе хоть слово поперек, если ты за это снимешь с него синие сапоги.

Крисп как-то внезапно прекратил гадать, какие еще проблемы создаст ему Гнатий. Мысли его переключились на Дару и ребенка, которого она носит – его ребенка, твердо сказал он себе.

Он притянул ее к себе и крепко обнял. Дара удивленно пискнула, когда Крисп поцеловал ее, но губы ее жадно длили поцелуй еще и еще.

– Пойдем в спальню? – спросил Крисп, когда они нашли в себе силы оторваться друг от друга.

– Что, днем? Мы смутим всех слуг.

– Ерунда, – бросил Крисп. После разгульного царствования Анфима дворцовых слуг могло бы ошарашить разве что полное воздержание, но об этом Крисп предпочел промолчать. – Кроме того, у меня есть свои причины.

– Назови хоть две, – лукаво потребовала Дара.

– Ладно. Во-первых, если ты беременна, то скоро потеряешь интерес к этому занятию, так что мне лучше наслаждаться, пока можно. А во-вторых, я всегда хотел заняться с тобой любовью при дневном свете. Раньше мы никогда не осмеливались.

– Чудная смесь практичности и романтики. – Дара улыбнулась. Что ж – почему бы нет?

По коридору они прошли рука об руку. И если служанки или евнухи странно поглядывали на них – ни Крисп, ни Дара не заметили.

* * *

– Явился патриарх, ваше величество, – с поклоном объявил Барсим своим полутенором-полуальтом. Явление патриарха его не слишком впечатлило; впрочим, впечатлить вестиария было почти невозможно.

– Благодарю вас, почитаемый господин, – ответил Крисп; у дворцовых евнухов имелись собственные уважительные обращения, не такие, как у аристократии. – Впустите его.

Переступив порог комнаты, где Крисп сражался с ордой налоговых отчетов, Гнатий простерся ниц.

– Ваше величество, – пробормотал он в пол.

– Встаньте, пресвятой отец, прошу вас, – благодушно ответил Крисп. – Присаживайтесь, будьте как дома. Вина с печеньем? Дождавшись кивка, Крисп махнул Барсиму рукой, и тот послал за угощением.

Когда патриарх подкрепился, Крисп перешел к делу.

– Пресвятой отец, я крайне сожалею, что вынужден был призвать вас до истечения обещанных мною двух недель, но для меня крайне важно знать ваше мнение о том, можем ли мы с Дарой быть обвенчаны по закону.

Он ожидал, что патриарх разразится протестами. Но Гнатий просиял.

– Какое приятное совпадение, ваше величество. Я собирался ближе к вечеру послать вам письмо, дабы сообщить, что я пришел к определенному решению.

– И? – осведомился Крисп, думая про себя, что если Гнатий полагает, будто красивыми словами сможет подсластить отказ, то его ждет жестокое разочарование.

Вселенский патриарх разулыбался.

– Я с превеликой радостью сообщаю вашему величеству, что не нахожу более со стороны законов веры препятствий к заключению вашего брака с императрицей. Возможно, спешка вызовет сплетни в народе, но к допустимости вашего союза в глазах церкви это уже не имеет прямого отношения.

– Правда? – Крисп и удивился, и обрадовался. – Я весьма рад это слышать, пресвятой отец.

Встав, он своими руками налил вина патриарху, а заодно и себе.

– А я счастлив послужить вам, не поступаясь совестью, ваше величество, – ответил Гнатий и поднял кубок:

– За ваше наилучшее здоровье.

– И ваше. – Автократор и патриарх выпили.

– Как я понял из ваших слов, – заметил Крисп, – вы не против самолично провести церемонию бракосочетания?

Если Гнатий уступил только из вежливости, подумал он, то заколеблется, а то и откажет. Но патриарх не замешкался с ответом.

– Буду лишь польщен подобной честью, ваше величество. Только назначьте день. Судя по вашей настойчивости, мне не придется ждать долго.

– Именно. – Крисп все еще не пришел в себя от такого пылкого сотрудничества. – Сможете ли вы подготовить все за… м-мм… за десять дней?

Патриарх пошевелил губами.

– Через пару дней после полнолуния? К вашим услугам. – Он опять поклонился.

– Великолепно. – Крисп встал, давая понять, что аудиенция окончена. Патриарх понял, тут же откланялся, и Барсим вывел его из императорских палат.

А Крисп вернулся к кадастрам. Царапая пометки на навощенной табличке, он чуть улыбался. Разобраться с патриархом оказалось проще, чем он рассчитывал, и к Гнатию Крисп испытывал легкое презрение. Казалось, патриарх был готов на все, только бы сохранить за собой теплое место. Надо лишь держать его в ежовых рукавицах, и все будет в порядке.

«Одной заботой меньше», – подумал Крисп и взялся за следующий свиток.

* * *

– Не волнуйтесь, ваше величество, – сказал Мавр. – Времени у нас достаточно.

Крисп глянул на побратима с благодарностью и раздражением.

– Благим богом клянусь, приятно хоть от кого-то это слышать.

Все швеи пищат котятами и плачутся, что платье Дары хоть лопни, не будет готово к сроку. И если они пищат котятами, то мастер-чеканщик ревет белугой – большой такой белугой! Говорит, что я могу сослать его в Присту, коли мне охота, но для праздничного подаяния все равно не начеканят достаточно золотых с моей физиономией.

– В Присту, да? – Глаза Мавра весело искрились. – Тогда он всерьез. – В одинокое поселение на северном берегу Видесского моря ссылали самых неисправимых преступников империи. По доброй воле туда не попадал почти никто.

– Да хоть в шутку, – отрезал Крисп. – Мне нужно золото, чтобы раздать народу. В ночь коронации мы слишком поторопились с захватом власти. Теперь у меня есть шанс оправдаться. Если я и сейчас не дам людям денег, меня сочтут скрягой, и неприятностей тогда не оберешься.

– Вообще-то ты прав, – согласился Мавр, – но почему это должно быть непременно твое золото? Это, конечно, предпочтительнее, но ведь в твоих руках и монетный двор, и казна. Кому интересно, чье лицо красуется на монете, если монета золотая?

– А в этом что-то есть, – подумав, сказал Крисп. – И мастер будет доволен. Танилида была бы рада тебя слышать; ты все-таки в нее пошел.

– Сочту это похвалой, – заметил Мавр.

– Надеюсь. Это и есть похвала. – Матерью Мавра Крисп искренне восхищался. Танилида была не только богатейшей землевладелицей в окрестностях восточного городка Опсикион, но также чародейкой и провидицей. Она предсказала неожиданный взлет Криспа, помогла ему деньгами и советом, побратала его с Мавром, и в те полгода, что провел Крисп в Опсикионе, прежде чем вернуться в город Видесс, являлась его любовницей, хотя и была на десять лет старше. О последнем Мавр не знал. Крисп все еще судил обо всех прочих женщинах по Танилиде – даже о Даре, хотя та и не знала об этом.

Барсим осторожно постучал в распахнутую дверь.

– Ваше величество, почтенный господин, ваше присутствие требуется на очередной репетиции венчальной процессии.

В церемониальных делах вестиарий имел право приказывать самому Автократору.

– Сейчас мы придем, Барсим, – пообещал Крисп. Вестиарий отступил на пару шагов, но не ушел. Крисп повернулся к Мавру: Думаю, что перед свадьбой я объявлю тебя севастом.

– Что? Меня?! – Мавру было около двадцати пяти – на пару лет меньше, чем самому Криспу, – и чувства свои он выражал более бурно. Вот и сейчас он не сдержал восторженного восклицания: Когда тебе это в голову пришло?

– Я об этом подумывал с того дня, как поймал корону головой. Ты мой главный помощник, значит, тебе положен соответствующий титул. А венчание – подходящий повод объявить об этом.

Мавр поклонился.

– Когда-нибудь, – посоветовал он, – скажи своему лицу, о чем думаешь, а то оно до сих пор не знает.

– Иди, повой, – шутливо огрызнулся Крисп. – Должность севаста тебя еще и обогатит, даже больше, чем твое будущее наследство. А еще – ты становишься моим преемником, если я не оставлю сына.

Эти слова вновь напомнили ему, что он так и не знает, чьего ребенка носит Дара. Он подозревал – и боялся, – что будет решать эту загадку до самых родов. А может, и много лет после них.

– Я вижу, корона не дает тебе слушать, – заметил Мавр. Крисп покраснел, сообразив, что прослушал слова побратима. – Я говорю, – повторил Мавр с таким видом, будто оказывал великое снисхождение недостойному слуге, – что умереть, не оставив наследника, ты можешь, только проиграв гражданскую войну, а тогда я сам стану короче на голову и корону надеть не смогу.

Крисп решил, что Мавр в своей легкомысленной манере высказал весьма печальную истину.

– Если ты отказываешься от этой чести, я назначу Яковизия, сказал он.

Оба расхохотались.

– Тогда я согласен, хотя бы ради того, чтобы уберечь тебя от такой напасти, – ответил Мавр. – С его даром наступать на больные мозоли ты проиграешь любую гражданскую войну – от тебя разбегутся все сторонники. – И, словно испугавшись, что Крисп примет его всерьез, добавил:

– Он тоже будет на свадьбе?

– Конечно, – отозвался Крисп. – Ты думаешь, я позволю ему перемыть мои кости за такую обиду? Я от него натерпелся, еще когда был конюшим. Как и ты, готов поспорить.

– Кто, я? – Мавр неубедительно изобразил святую невинность.

Прежде чем Крисп успел ответить, в дверях опять появился Барсим.

– Ваше величество, репетиция начинается, – сообщил он с непоколебимой вежливостью. – Ваше присутствие – и ваше, почтенный господин, – он повернулся к Мавру, – было бы крайне желательно.

– Идем, – покорно ответил Крисп, и они с Мавром двинулись за вестиарием по коридору.

* * *

Барсим бегал вдоль шеренги взад и вперед, квохча, точно курица в попытках пересчитать цыплят. Бесчисленные морщины были особенно хорошо видны на его безбородых щеках.

– Прошу вас, превосходные господа, почтенные господа, ваше величество, не забудьте, о чем мы говорили на репетициях, умолял он.

– Если бы солдат так гоняли, как нас, Видесс правил бы всем миром, лед его возьми. – Яковизий закатил глаза и подергал себя за седеющую бородку. – Пошли, начнем, наконец, этот балаган.

Барсим сделал глубокий вдох и продолжил, точно его и не перебивали:

– Достойно поразить народ града Видесса можно лишь величием и безукоризненным порядком.

– Народ города Видесса не удивится, даже если Фос спустится с солнца, ведя Скотоса на цветной ленточке, – заметил Мавр, так на что мы надеемся?

– Не обращайте внимания на моих товарищей, почитаемый господин.

– Крисп понял, что перенервничавший Барсим сейчас сорвется. Мы в ваших надежных руках.

Вестиарий фыркнул, но все же чуть расслабился. Затем он во мгновение ока преобразился из квочки в старого сержанта.

– Наа-чинаем! – возгласил он. – Вперед на площадь Паламы!

От императорских палат они двинулись на восток, мимо рощ, лужаек, садов, мимо Тронной палаты, мимо Зала девятнадцати лож, мимо других зданий дворца.

Крисп знал, что Дара со своей свитой идут другой дорогой. Если все пойдет, как на репетиции, оба кортежа встретятся на площади Паламы. Барсим был уверен, что так и случится. Криспу казалось, что уверенность эта базируется исключительно на чародействе, хотя, сколько ему было известно, колдунов никто не нанимал.

Чудом ли, или же еще как-то еще, но когда Крисп завернул за последний угол перед площадью, с другой стороны здания появилась Дара в окружении подружек и направилась прямо к нему. Когда они сошлись поближе, Крисп увидел на ее лице облегчение: Дара, видимо, тоже не была вполне уверена, что их свидание состоится.

– Ты прекрасна, – сказал Крисп, становясь по правую руку от Дары. Она улыбнулась ему. Ветерок теребил ее волосы – как и император, в этот день она не надела золотой короны. Платье ее, однако, имело темно-золотой цвет, прекрасно подходивший к смуглой коже. Вырез и обшлага были украшены тончайшим кружевом; приталенное платье только подчеркивало великолепную фигуру.

– Впере-ед! – грянул Барсим, и свадебный кортеж проследовал на площадь.

Если дворцовый сад был пуст, то на площади яблоку негде было упасть. Завидев Криспа и его спутников, толпа разразилась приветствиями и подалась вперед. Сдержали ее только два ряда вымпелов – и расставленные вдоль них через каждые три шага халогаи.

На поясе Криспа вместо меча красовался увесистый кожаный мешок.

Теперь император запустил туда руку, набрал горсть золотых и швырнул в толпу. Крики стали еще оглушительнее и нетерпеливее.

Дружки жениха, также экипированные мешками, тоже разбрасывали золото направо и налево, а с ними – и дюжина слуг.

– Ты побдилъ еси, Крисп! – доносилось из толпы.

– Многая лета!

– Автократор!

– Многих сынов!

– Слава императрице Даре!

– Счастья владыке!

Кричали и другое:

– Еще золота!

– Сюда кидай!

– Да нет, сюда!

Кто-то проверещал:

– По году счастья желаю императору и супруге его за каждый золотой!

– Что за хитроумное сочетание лести и жадности, – заметил Яковизий. – И как только я не додумался?

Крисп заметил кричавшего; тот стоял невдалеке, размахивая руками, как безумный. Император дернул слугу за рукав.

– А ну, отсыпь ему сотню золотых.

Хитроумец взвизгнул от радости, когда слуга отсчитал монеты поначалу в подставленные ладони, а потом в карман, нашитый предусмотрительным горожанином прямо на тунику.

– Очень щедро, Крисп – сказала Дара, – но нам сотню лет не прожить, даже если очень хочется.

– К тому времени, когда этот парень выберется с площади, и у него не останется сотни золотых, – ответил Крисп. – Но пусть он хорошо распорядится остатком, а мы – проживем счастливо много лет.

Кортеж протолкался с площади Паламы на Срединную улицу.

Колоннады по обе стороны дороги защищали толпу от палящего солнца. Принесли – под охраной халогаев в боевых доспехах новые мешки с золотом. Крисп глубоко запустил руку в мешок и швырнул монеты изо всех сил.

Со Срединной улицы кортеж свернул на север, как и в тот раз, когда Крисп отправлялся проведать Гнатия. Но теперь он прошел мимо краснокирпичного купола патриарших палат, к стоящему рядом Собору.

Мавр похлопал Криспа по плечу.

– Помнишь, когда мы в последний раз видели на площади такую толпу?

– Мне ли забыть, – ответил Крисп. Мавр говорил о дне, когда Крисп занял трон, когда Гнатий возложил корону на его чело перед дверями Собора.

– Жаль, что меня не было на твоей коронации, – вздохнула Дара.

– Мне тоже, – отозвался Крисп. Но оба они знали, что для Дары было бы непристойно смотреть, как Крисп занимает место ее бывшего супруга. Даже после нынешней свадьбы во всех тавернах и швейных мастерских города замелют злые языки. Но беременность Дары не позволяла ждать.

На ступенях при входе в Собор тоже, как и в день коронации, стояли халогаи, готовые защитить Криспа и его спутников. У дверей императора поджидал Гнатий. Синие сапоги и вышитая жемчугом риза с парчовым таблионом придавали патриарху почти царское величие. По обе стороны от него помахивали кадилами священники саном пониже, а одеждами – поскромнее. Крисп повел носом, уловив сладковатый аромат дыма.

Когда кортеж вступил на широкую лестницу перед дверями, Крисп покрепче ухватил Дару за руку. Он не хотел, чтобы она упала, тем более теперь, когда она носит ребенка. Позади слуги швыряли в толпу последние монеты из пустеющих мешков.

Гнатий поклонился Криспу, когда тот достиг верхней ступени, но ниц падать не стал – храмы все же были его вотчиной. Крисп поклонился в ответ, но не так низко, показывая, что верховная власть принадлежит ему и здесь.

– Позвольте мне проводить вас в храм, ваше величество, произнес Гнатий. Его помощники уже повернулись, чтобы войти в притвор. Последний раз Крисп был там, когда Барсим переодевал его в императорское облачение.

– Подождите минуту, – приказал он, поднимая руку.

Гнатий замер и обернулся, чуть нахмурившись.

– Что-то не так?

– Нет-нет. Но, прежде чем начать, я хотел бы произнести речь перед народом.

Патриарх нахмурился еще сильнее.

– Это ведь не входит в церемонию, разве не так, ваше величество?

– Правда? Когда ты заставил меня говорить на коронации, тебя это не остановило. – Крисп не повышал тона, но глаза его определенно метали молнии. Патриарх тогда пытался уничтожить его, выставить заикой в глазах горожан, самой привередливой и капризной публики в мире.

Теперь Гнатию оставалось только покорно склонить голову.

– Желание Автократора – закон, – пробормотал он.

Крисп глянул с высоты на забитую народом площадь и воздел руки.

– Народ Видесса! – воскликнул он. – Народ Видесса!

Мало-помалу наступила тишина. Крисп подождал, пока можно будет говорить, не слишком напрягаясь.