Текст книги "Шахматы как модель жизни"

Автор книги: Гарри Каспаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Постоянные факторы и выбор наименьшего из зол

Приобщение к миру политики расширило мои представления о возможности компромиссов, а также о принципе «меньшего из зол». Если, как говорил Бисмарк, «политика является искусством возможного», то сначала надо понять, что можно изменить и что должно остаться неизменным.

Каждая ситуация имеет постоянные, неизменные факторы, которые мы можем или использовать, или обойти. Существуют также переменные, или динамические, факторы, такие, как действия конкурентов, которые в основном находятся вне нашей досягаемости. Важно выявить эти факторы и определить их роль в нашей стратегии. Как вложить наши активы, чтобы воспользоваться преимуществами внешних условий? Хорошо ли мы приспособлены к работе с точки зрения мобильности и модернизации? Если обстановка вокруг нас постоянно изменяется, мы должны быть всегда готовы адаптироваться и перенаправить свою энергию в более эффективное русло.

Любая позиция может иметь такие слабые места, которые нельзя укрепить непосредственно. В таком случае нужно создавать обстановку, в которой эти изъяны не могут быть использованы. Если у меня есть постоянная слабость на одном участке доски, я обдумываю возможность атаки на другом участке. Если структура моей позиции настолько слаба, что долгое позиционное маневрирование кажется безнадежным, я попытаюсь обострить игру и создать напряженную обстановку, в которой сопернику не хватит времени для использования моих структурных слабостей. В учебниках по истории повествуется о борьбе за власть в Римской империи в 31 году до н. э., когда небольшой флот Октавиана разгромил войска Антония и Клеопатры, не знавшие поражений на суше. Учитывая это обстоятельство, Октавиан сковывал армии Антония, пока тому не пришлось дать морское сражение, в котором Агриппа, блестящий флотоводец Октавиана, одержал решительную победу.

Такая же борьба, со своими диспропорциями и компромиссами, существует и в обществе. Американский антитеррористический закон со звучным названием PATRIOT (аббревиатура от «принятия необходимых мер для предупреждения и противодействия терроризму») и аналогичные законопроекты Европейского союза, порожденные угрозой глобального терроризма, – новейшие примеры вечной борьбы между безопасностью и личной свободой, между государственным аппаратом и гражданским обществом.

На протяжении многовековой истории государство стремилось сосредоточить в своих руках как можно больше рычагов власти. Один из отцов-основателей демократической Америки, Бенджамин Франклин, считал это большой ошибкой. Неизбежность разрастания бюрократии объяснил знаменитый закон Паркинсона.

В 1958 году английский историк и литератор Сирил Норткот Паркинсон сформулировал закон, согласно которому работа заполняет всё время, отпущенное на ее выполнение. Он также вывел из этого закона два следствия:

1) Чиновник стремится увеличить количество подчиненных, а не соперников;

2) Чиновники создают работу друг для друга.

Жизнь подтвердила пророческий гении Паркинсона: к концу века сбылось его предсказание, что когда-нибудь в ВМФ Англии адмиралов будет больше, чем кораблей.

Когда эта естественная склонность бюрократии к разрастанию совпадает со стремлением политиков к всеобъемлющей власти и контролю, обществу лучше поостеречься.

Мое решение отойти от профессиональных шахмат ради полноценного участия в политической жизни во многом основано на потребности оказать сопротивление катастрофической экспансии авторитарной власти в моей стране. Путинский режим эксплуатирует тему безопасности и стабильности как главную причину для обмена гражданских свобод на государственный контроль. Но свобод становится всё меньше, а безопасность почему-то так и остается недостижимой целью. При отсутствии прозрачности почти отсутствует и общественный контроль, в том числе за государственными расходами, а без такого контроля государство может расширять свое вмешательство во все сферы общественной и личной жизни почти до бесконечности. Моим согражданам угрожает опасность глобального злоупотребления властью, поскольку чиновники стали практически неприкосновенными. Любую критику в адрес государственной власти теперь можно назвать «экстремизмом», который в своде законов отделен от терроризма лишь одной запятой. Да, мы живем пока не на военном положении, но в ею «облегченном» варианте. Былые веяния снова в силе, изменились лишь детали.

Концепция стабильности и безопасности хорошо известна в современной истории. Скажем, в 1920-е годы Муссолини пользовался ею для насаждения фашизма в Италии. Но, несмотря на обилие недавних исторических примеров, мы повторяем одну и ту же ошибку: обмениваем свою свободу на обещание безопасности, а когда выясняется, что никакой безопасности нет и в помине, нам говорят, что мы отдали всё еще мало свободы! Мы должны видеть эту закономерность и понимать, по каким правилам ведется игра. Весь вопрос в том, сможет ли гражданское общество противостоять искушению и не идти на уступки. Так или иначе, нужно хотя бы не забывать свою недавнюю историю.

В повседневной жизни мы привыкли к диспропорциям и постоянно пытаемся их компенсировать, стараясь найти в меняющихся условиях наиболее благоприятный способ поддержать относительное равновесие. Как писал Норман Мейлер, в каждый миг своей жизни человек «либо немного больше живет, либо немного умирает». В жизни нет неподвижности, как нет и возможности сохранить абсолютное равновесие. Однако мы можем на миг «остановить время», чтобы абстрагироваться от поиска следующего хода и спокойно оценить все плюсы и минусы нашего положения. Мы можем нарушать законы термодинамики и создавать новую энергию посредством творческих преобразований.

Тигран Вартанович Петросян (17.06.1929 – 13.08.1984), СССР

Борис Васильевич Спасский (р. 30.01.1937), СССР/Франция

Два непохожих кладезя шахматной мудрости

Петросян был девятым чемпионом мира, а Спасский отобрал у него титул со второй попытки. Когда в юности я делал первые шаги на международной арене, они были для меня почти как профессиональные наставники и щедро делились со мной своим огромным опытом.

С их творчеством я познакомился задолго до встречи с а ними, еще в детстве, читая подаренную мне книгу извест– ных тренеров И. Болеславского и И. Бондаревского о втором матче Петросян – Спасский (1969). До сих пор люблю ее перелистывать, наслаждаясь прекрасными комментариями и партиями.

Петросян и Спасский преподали мне ценные уроки и за шахматной доской. Сначала я проиграл обоим по две партии, хотя имел в них отличные атакующие позиции. Лишь позже, став старше и опытнее, я смог отыграться и сравнять с обоими экс-чемпионами личный счет – по 2:2.

Петросян был человеком, который положил конец царствованию Ботвинника, выиграв у него матч в 1963 году, когда я только появился на свет. Его вязко-оборонительный стиль идеально отвечал особенностям матчевой борьбы, где для общего успеха может хватить одной победы при остальных ничьих. Обычно скупой на похвалы Ботвинник отдал должное новому чемпиону: «Практическая выгода удивительного стиля Петросяна, основанного на своеобразном и тонком понимании позиции, состоит в том, что по мере накопления опыта он становится всё опаснее для соперников, и его превосходство в понимании позиции – постоянно действующий, а не случайный фактор».

Спасский же был поистине универсальным шахматистом: он мастерски и атаковал, и вел спокойную позиционную игру. В первом матче с Петросяном (1966) он уступил, недооценив способность соперника уверенно ориентироваться, в сложных позициях. Но во втором, состоявшемся через три года, смог удержать свою агрессивность под контролем и победил. Увы, чаще его имя вспоминают в связи с поражением от Бобби Фишера в знаменитом матче в Рейкьявике (1972).

Длительное пребывание на вершине шахматного Олимпа требует огромной работы, но Спасский к ней не был готов. Будучи человеком свободомыслящим и чуждым советскому образу жизни, он в 1975-м женился на француженке и через год уехал с ней во Францию. Ныне он не без гордости называет себя русским националистом и монархистом.

«Петросян хорошо умеет видеть и устранять опасность за 20 ходов до того, как она возникает! Меня поразило умение Петросяна, добившись отличной позиции, всё время находить маневры, усиливающие ее» (Фишер).

«Некоторые считают, что во время игры я чересчур осторожен. По-моему, тут речь может идти о другом: я стараюсь избежать случайностей. Те, кто рассчитывает на случайности, должны играть в карты или рулетку… Шахматы – совсем другое» (Петросян).

«Спасский обладает завидным здоровьем, он хороший психолог, тонко оценивающий возникающую обстановку, свои силы и силы соперника» (Ботвинник).

«Шахматы, Гарри, это игра монархическая!» – сказал мне Спасский в 1986 году, когда я попытался демократизировать шахматный мир, создав Ассоциацию гроссмейстеров.

Глава 10
НОВОВВЕДЕНИЯ

Единственный способ не преуспеть в наши дни – это не пробовать нового.

Том Питере

Способность к творчеству – одно из тех человеческих качеств, которые считаются врожденными и неизменными. Вы либо рождаетесь с этим качеством, либо завидуете его обладателям. Мы часто слышим о людях, которые «фонтанируют идеями», и задаемся вопросом, не повезло ли им с хорошей наследственностью.

Почти каждому автору оригинальной идеи или изобретения, получившему известность, задают бесконечные вопросы о том, откуда у него появилась такая мысль. Шахматистов после игры спрашивают, как у них родилась новая идея или как они нашли победный ход. Еще чаще нас спрашивают, как это мы могли допустить грубую ошибку?

Как и нераскрытый талант, совсем не проявленное творческое воображение с таким же успехом могло бы вообще не существовать. Идеи могут обрести жизнь, если их просто выпустить на волю, где они будут переосмыслены другими людьми и найдут свое воплощение. Каждый из нас обладает собственным, неповторимым подходом к решению проблем, благодаря личному опыту и складу ума. Я уже говорил, что стиль работы и индивидуальные наклонности также играют роль в принимаемых нами решениях. Но это не означает, что готовые решения и новаторские предложения должны исходить от «нужного человека в нужное время», словно по велению свыше. С помощью усердия и целеустремленности мы можем начать «творить» по собственному графику.

Попутно мы рассмотрим как сильные стороны инноваций, так и их ограничения. Не все новшества равноценны, и наряду с историями успеха стоит упомянуть и о неудачах. Можно выделить две категории инноваций.

К первой категории относятся те, что приводят к немедленному результату. Это решенные проблемы, ответы на вопросы, разработка новых товаров и т. д. Мы вспоминаем Архимеда, выпрыгнувшего из ванны с криком «эврика!», когда его осенила идея измерять объемы тел путем погружения их в воду. Но такое представление о творчестве несколько поверхностно.

Ко второй категории относятся долгосрочные инновации и идеи, которые управляют эволюционными преобразованиями. Их последствия иногда проявляются лишь через несколько поколений, а первопричины даже могут остаться незамеченными. Сначала мы сосредоточимся на первой категории – открытиях и изобретениях, которые попадают в сводки новостей, а не только в учебники истории.

Повышайте индекс инноваций

Знакомство с историей жизни знаменитых изобретателей – это не только увлекательное чтение. Мы можем черпать в них вдохновение для повышения «индекса инноваций» в нашей собственной жизни. Нркно постоянно спрашивать себя: «Есть ли другой способ решения этой проблемы?» Сначала сконцентрируйтесь на цели, затем определите средства ее достижения. Не пренебрегайте новыми идеями и экспериментируйте с альтернативными методами. Все мы знакомы с проблемами, возникающими в личной жизни, и знаем, что никто лучше нас самих не может их решить. Результат не приходит за один день, но если не оставлять усилий, что-нибудь обязательно получится.

В истории о яблоке, упавшем на голову Ньютона, есть доля истины (мифологическая традиция «рокового плода»). Мы любим истории с хорошей концовкой, особенно такие, где не упоминается о неустанном труде, скрывающемся за так называемой гениальностью. Людям свойственно выискивать забавные или тривиальные аспекты чужого величия. Если вы введете запрос о Ньютоне в поисковую систему Интернета, то может показаться, что изобретенная им откидная дверца для кошек имела не менее важное значение для человечества, чем открытие дифференциального исчисления.

Мы уже говорили о невероятной работоспособности Эдисона. Его жизнь служит одним из лучших опровержений мифа об «эврике». Почти каждое великое открытие было совершено в результате упорной работы с использованием имеющихся знаний и систематического мышления. Чудесное озарение годится для детской сказки, но оно не заменит творческого вдохновения. Мы можем подражать Ньютону в его одержимой увлеченности, но не в состоянии соперничать с яблоком, «открывшим» ему секрет силы тяготения.

Даже поразительные идеи, переворачивающие традиционные представления с ног на голову, имеют свой источник. Для движения вперед необходимо глубоко разбираться в том, что было достигнуто ранее. «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов», – сказал Ньютон.

Как мы помним, первый чемпион мира по шахматам Вильгельм Стейниц внес огромный вклад в развитие теории игры. Открытия Стейница хорошо подтверждаются его собственными партиями, которые претерпели удивительный переход от романтического беспорядка к научному порядку по мере того, как он приходил к пониманию, а затем и к применению новых принципов.

Впрочем, эти революционные концепции были выявлены при тщательном изучении уже имевшегося материала. Лишь после освоения старого стиля Стейниц смог успешно развивать новое направление. Он первым окинул критическим взором накопленный опыт вместо того, чтобы принять на веру сложившееся положение вещей. Благодаря новым концепциям он преобразовал теорию шахмат и выиграл первый официальный матч за мировую корону в 1886 году.

Сила нововведений

Новшества в шахматных партиях, в отличие от общих теорий, имеют вполне конкретное определение. Они проявляются, когда шахматист делает ход, никогда ранее не применявшийся в данной позиции. Мы называем это «теоретическая новинка», что в шахматной нотации обычно укорачивается до «TN» или даже «N». Глубина разработки дебютной теории и доступность компьютерных баз данных могут создать впечатление, что в наши дни трудно придумать что-нибудь новое. В некоторых вариантах мы можем продвинуться дальше 20-го хода, прежде чем отклонимся от известных партий и аналитических разработок, что часто составляет более половины ходов в шахматной партии.

Следует отметить, что шахматисты далеко не всегда сознают, что разыгрываемые ими варианты уже встречались раньше. База данных, содержащая несколько миллионов партий, может мгновенно продемонстрировать, где произошло отклонение данной партии от предыдущих. Но даже самый подготовленный гроссмейстер иногда приходит в изумление, когда обнаруживает, что потратил время за доской на изобретение колеса, повторяя ходы из какой-нибудь старой партии. Но шахматы настолько сложная и многогранная игра, что такие случаи бывают скорее исключением из правила. И сегодня новые позиции нередко возникают до пятнадцатого хода, а, в некоторых партиях новинки появляются еще раньше. Как и Город, шахматы имеют свои центральные проспекты и боковые улочки. Остается еще достаточно места для творчества и оригинальных находок на «нехоженых тропах», но они таят в себе большой риск. Что мы выберем: безопасность хорошо освещенной главной улицы или неизвестность темных аллей?

Нововведения выигрывают в силе, когда их применение сопровождается эффектом внезапности. Мощная инновационная идея напоминает новое оружие в бою или выход на рынок с совершенно новым товаром. Сунь-цзы, легендарный военный стратег Древнего Китая, в своем трактате «Искусство войны» неоднократно подчеркивал важность внезапных действий и обмана противника. В шахматах остается мало места для прямого обмана соперника, хотя приемы тактической психологии нельзя недооценивать.

Предположим, у нас есть замечательная новая идея, губительная для любимой защиты нашего соперника. Будем ли мы играть быстро и уверенно, выигрывая время, но при этом намекая ему, что прячем туза в рукаве? Или лучше тянуть время и играть как обычно, чтобы не навлечь подозрений? Когда настанет момент для нового хода, сделаем ли мы его с победной улыбкой, чтобы соперник смог оценить подготовленную ловушку, или изобразим глубокое раздумье, чтобы сбить его с толку? Истину трудно скрыть, поскольку существует множество признаков, по которым профессионал может судить о намерениях соперника. Любой новый и сильный ход выглядит как домашняя заготовка, особенно если в предыдущих партиях с этим соперником уже возникала сходная позиция.

Мое мнение по этому вопросу обычно совпадало с мнением Бобби Фишера, сказавшего: «Я не верю в психологию, я верю в хорошие ходы». Я никогда не умел искусно скрывать свои эмоции за шахматной доской, и если делал новый сильный ход, мне было все равно, как соперник к этому относится. Если это был действительно хороший ход, дополнительная информация психологического характера помочь ему уже не могла.

Все рассуждения о значении фактора внезапности легко переносятся с шахматной доски на поле боя. Английский длинный лук в XV веке был грозным оружием, сравнимым по воздействию на неприятеля с револьверами системы Кольта и многозарядными винчестерами на Диком Западе. Не каждое новое оружие производит столь устрашающее действие, но его психологическую составляющую нельзя и недооценивать: страх перед неизвестным сам по себе является мощным оружием.

Когда в разгар Второй мировой войны в атаку шли тяжелые немецкие танки «Тигр», один лишь их вид сеял панику в рядах оборонявшихся. А бомбардировщик «Юнкерс Ju-87» был оснащен сиреной, вой которой во время пикирования подавлял психику людей, находившихся в зоне атаки. Ракеты «ФАУ-2», использованные нацистами ближе к концу войны (в основном против Англии), с военной точки зрения были менее эффективны, чем бомбардировщики, но вселяли ужас из-за бесшумности и невозможности от них защититься. Еще больший успех имело применение советской армией реактивных установок залпового огня «Катюша». Они не только поражали большое количество живой силы и техники противника, но и оказывали на него сильнейшее психологическое воздействие. Для тех, кто пережил такие обстрелы, это было одно из самых страшных впечатлений за всю войну: оглушительный рев летящих ракет буквально сводил их с ума, и они теряли волю к сопротивлению. Именно благодаря своей огневой мощи, мобильности и внезапности легендарная «Катюша» по праву стала ярким символом нашей победы в Великой Отечественной войне.

Укрощение тигра

Важность одного-единственного новшества можно продемонстрировать на примере моего матча на первенство мира с Вишванатаном Анандом (1995). Этот матч начался с чрезвычайно упорной борьбы, которая привела к восьми ничьим подряд. В каждой четной партии, играя белыми фигурами, я применял разные дебюты, чтобы прозондировать слабые места соперника и получить новый материал для анализа. Наконец после 8-й партии я нашел яркое комбинационное продолжение против открытого варианта испанской партии, который Ананд успешно применил в 6-й партии. Это была его главная защитная линия в матчах претендентов перед поединком за корону. В трех других четных партиях я обходил его крепость стороной. Теперь настало время идти на приступ.

Разумеется, я был очень взволнован своей фантастической находкой, и мне не терпелось применить ее. Проблема заключалась в том, что в 9-й партии я играл черными, а не белыми. Я настолько был поглощен ожиданием 10-й партии, что не смог сконцентрироваться на 9-й и потерпел поражение. Впервые теоретическая новинка подвела меня еще до того, как я смог ее использовать! Теперь было важно вдвойне, чтобы моя новая идея сработала в следующей партии.

Итак, 10-я партия. Проводить новый план я начал на четырнадцатом ходу, последовав старой рекомендации Михаила Таля. Ананд явно был готов к такому развитию событий и затратил на ответ лишь четыре минуты. Однако после моего следующего хода он думал целых 45 минут; возможно, это был рекорд для «мадрасского тигра», славившегося своей быстрой реакцией. Ловушка захлопнулась, и обратного пути уже не было. Я по-прежнему делал свои ходы почти мгновенно, радуясь тому, что наконец-то могу перенести их на доску из своего воображения.

К чести Ананда, он играл как достойный претендент на титул чемпиона и пережил первую волну атаки, даже попавшись в расставленную западню. Лишь когда дым рассеялся и мое преимущество стало очевидным, я замедлил темп, чтобы не допустить досадную оплошность и довести дело до конца. Было бы страшным разочарованием потратить впустую такую замечательную идею. Победа стоила одного очка, но ее психологическое воздействие оказалось гибельным для соперника, который до конца матча так и не сумел восстановиться после этого потрясения. Некоторые комментаторы задним числом утверждали, что в 10-й партии он должен был избегать испанского повторения, несмотря на предыдущие успехи. Но не стоит забывать: он только что захватил инициативу в матче и хотел утвердить свое превосходство, не отступившись от борьбы в открытой игре.

Мне и моей аналитической команде понадобилось несколько дней, чтобы обнаружить эту новинку и проработать возможные осложнения. Мы тщательно рассмотрели исходный материал и постарались вникнуть в тонкости различных вариантов. Разумеется, мы не могли точно знать, где находится критическая точка, когда взялись за работу. Любой ученый скажет, что для решения проблемы сначала нужно правильно ее определить. В соответствии с принципом GIGO, который можно перевести как «хлам на входе – хлам на выходе», качество результатов любого эксперимента не выше качества исходных данных и параметров. Каков вопрос, таков и ответ. Даже величайшие умы могут так увлечься поиском ответов, что забывают задавать логичные вопросы. Не стоит забывать, что большую часть второй половины своей жизни Ньютон посвятил бесплодным алхимическим исследованиям.

Таким образом, наш основной рецепт – сначала рассмотреть все аспекты проблемы, а потом сформулировать вопросы, на которые нужно ответить.

Новшества сами по себе не гарантируют успеха

Новаторские идеи не всегда приводят к большому успеху в мире бизнеса или спорта; во всяком случае, в смысле прибыли или победы над соперниками. История полна имен изобретателей, которые умерли нищими. Осознание важности открытия так; же существенно для успеха, как воля и проницательность на этапе творческой работы.

Вот один такой пример. Американец Александер Грэм Белл, более века считавшийся изобретателем телефона, на самом деле позаимствовал эту идею у итальянского изобретателя Антонио Меуччи. В 1871 году Меуччи подал заявку на патент своего изобретения «телетрофона», но в течение следующих двух лет не смог возобновить свой запрос из-за нехватки средств. В 1874 году он решил представить свое изобретение крупной американской телеграфной компании «Вестерн Юнион», но та поначалу не проявила большого интереса, а затем заявила, что описание новинки утеряно. Еще через два года Меуччи с удивлением увидел в заголовках американской прессы сообщение об изобретении телефона Беллом, сделанном под патронажем фирмы «Вестерн Юнион». Итальянец вступил в судебную битву с могущественной компанией, но, хотя в 1887 году суд Нью-Йорка признал его правоту, он не смог воспользоваться своим изобретением, поскольку срок патента давно истек. Меуччи умер в бедности в 1889 году. Только в июне 2002 года конгресс США принял заявление, в котором признал за итальянцем авторские права на изобретение телефона.

В истории шахмат тоже есть примеры оригинальных мыслителей, которые не смогли достичь наивысшего уровня в своей спортивной карьере. Было бы неправильно называть их неудачниками, поскольку они внесли большой вклад в развитие игры. Некоторые из этих шахматистов нашли выход для своей творческой энергии, помогая побеждать другим.

Каждому любителю шахмат известны имена Анатолия Карпова и Виктора Корчного. Они дважды подряд вступали в борьбу за чемпионский титул (1978 и 1981), и в обоих матчах победил более молодой Карпов. Но история их поединков началась еще раньше, в 1974 году, когда Карпов победил Корчного в финальном матче претендентов и завоевал право сразиться с Бобби Фишером за мировую корону. Фактически тот их матч задним числом стал матчем на первенство мира, после того как Фишер отказался защищать свой титул. Менее известны имена тренеров, помогавших в этих баталиях обоим соперникам и наполнявших их игру богатством дебютных идей.

Яков Мурей был одним из секундантов Корчного, а Игорь Зайцев помогал Карпову. Характер их взаимоотношений был разным, как это часто бывает и в повседневной жизни. Корчной был очень творческим, импульсивным шахматистом и редко подолгу работал с одним человеком. Карпов же, напротив, годами пожинал урожай новинок, рожденных в «творческой лаборатории» своих помощников, сопровождавших его на протяжении долгой карьеры. Он обладал феноменальной способностью усваивать и синтезировать новые идеи, максимально усиливая их эффект. Разные подходы к проблеме командообразования мы можем наблюдать также и в бизнесе, и в политике. Формирует ли новый премьер-министр свой кабинет давними соратниками для создания удобной системы управления или же окружает себя сравнительно незнакомыми людьми, которые будут стимулировать его деятельность нестандартными решениями и даже иногда противоречить ему?

И Зайцев, и Мурей не принадлежали к мировой шахматной элите, но оба были энтузиастами поиска оригинальных путей игры в дебютной стадии. Как и многие выдающиеся шахматные новаторы, они «ссужали» свой опыт и творческие способности более сильным шахматистам, придавая им первоначальный импульс, подобно разгоняющим в бобслее, которые придают саням необходимое ускорение.

Какие качества отличают людей друг от друга? Почему одни люди проявляют большую способность к творчеству, чем другие? Я думаю, что они направляют всю свою творческую энергию на поиск новых идей, не беспокоясь об их совершенстве. Вероятно, первоначальный процент удачных находок был невелик, но они генерировали так много идей, что методом практического отбора повышали КПД своей работы. Можно сказать, что для них творчество превратилось в рутинное занятие. Постоянная нацеленность на поиск новых идей питает и обостряет интуицию.

Некоторые их находки имели такое важное значение, что были названы их именами. Вариант Зайцева в испанской партии, изобретенный в середине 70-х годов, стал чуть ли не последним крупным вкладом в развитие игры, получившим имя своего создателя. Жаль, что не существует патентов на шахматные ходы, поскольку Зайцев определенно заслуживает награды, кроме признательности шахматистов, пользующихся его идеями по всему миру.

Имитаторы и новаторы

Когда портал Amazon.com вводит новый элемент на своем веб-сайте, весь остальной мир мгновенно получает к нему доступ. Интернет-программирование не похоже на секретную формулу кока-колы и не является изобретением, как, например, DVD-плеер. Другие порталы, прямые конкуренты Amazon.com, без труда могут скопировать если не исходный код, то концепцию и саму новинку. Это ведет к понятным, но все более абсурдным попыткам запатентовать каждую идею, даже самую простую и очевидную.

Право на интеллектуальную собственность – важный аспект системы, теоретически гарантирующей изобретателям вознаграждение за их усилия. Но как быть с попытками запатентовать использование «смайликов» в электронной почте или возможность покупать товары в Интернете одним щелчком мыши? Такие попытки уже предпринимали, соответственно, Microsoft и Amazon. Очевидно, что это не те цели, ради которых изначально создавались патентные бюро. Но к чему может привести всё возрастающая доступность любой информации? Если каждый может получить желаемое легко и бесплатно, зачем вообще изобретать что-то новое?

Разумеется, если бы так думали все, то мы по-прежнему жили бы в пещерах. Но общество нуждается и в имитаторах. Если мы не можем себе позволить покупку дорогого плеера iPod, то можем найти другой МРЗ-плеер в доступной ценовой категории. История технологий свидетельствует о том, что мы не можем знать заранее, какая новинка произведет фурор на рынке. Некоторые новые идеи не оправдывают надежд, и нам приходится мириться с отдельными провалами. По словам основателя IBM Тома Уотсона, «если вы хотите преуспеть, удвойте число своих неудач». Если вы хотя бы иногда не сталкиваетесь с неудачами, то просто не идете на риск, неизбежный для новатора.

Менее очевидная, но жизненно важная причина для инвестиций в исследования и инновации заключается в том, что вы должны выйти на передний край, если стремитесь получить большое влияние. Вы не можете внезапно превратиться из последователя в лидера, ибо только лидер способен видеть, что ждет нас за поворотом. Наиболее успешные имитаторы со временем становятся новаторами, если хотят расширить свою территорию и достичь большего успеха. Тех же, кто не совершает этот переход, обычно вытесняют другие имитаторы. Какими бы рискованными ни были нововведения, отказ от инноваций таит в себе еще больший риск.

Переход от имитации к инновации обычно происходит на всех уровнях. Американцы много лет воспринимали японские товары как дешевые некачественные подделки под американскую и европейскую продукцию. Еще в 70-е годы прошлого века ярлык «сделано в Японии» был для американцев почти синонимом «барахла» во всем – от радиоприемников до автомобилей. Заполнение рынка дешевыми импортными товарами и подделками быстро привело к огромным сдвигам в индустрии бытовой электроники. Новые функции и передовая технология на рынке телевизоров имели не такое важное значение, как низкая себестоимость производства, означавшая более низкие цены для покупателей. Оказавшись не в силах приспособиться к такому повороту событий, американские производители вскоре ушли с этого рынка или вообще закрыли свой бизнес, оставив его на откуп японским компаниям. Теперь уже японцы столкнулись с необходимостью производить более технологичные модели с новыми функциями. Имитаторам не понадобилось много времени, чтобы отплатить японским компаниям их же монетой. Компании из Кореи и Тайваня быстро заняли нижний ценовой сегмент рынка, в то время как японские фирмы тратили всё больше денег на исследования и проектные разработки. Японцы были вынуждены стать новаторами.