Текст книги "Билл — герой Галактики. Т. 1"
Автор книги: Гарри Гаррисон
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Ну как, изменил ты свое мнение насчет вступления в партию? – спросил Икс, снявшись с гвоздя и легко спрыгивая на пол.
– Пришлось поломать голову над этим вопросом, – ответил Билл, сгорая со стыда за собственное вранье.
– Думать – значит действовать. Мы должны сделать так, чтобы даже запаха этих фашистских кровопийц не осталось в наших домах.
– Уговорил. Вступаю.
– Логика всегда побеждает. Подпиши этот бланк, сюда капни немного крови, подними руку и держи ее так, пока я буду произносить тайную клятву.
Билл поднял руку, и Икс беззвучно зашевелил губами.
– Я ни слова не слышу, – удивился Билл.
– Я же сказал, что клятва тайная, от тебя требуется только сказать «да».
– Да.
– Приветствую тебя во имя славной революции. – Икс горячо расцеловал Билла в обе щеки. – А теперь пойдем на подпольное собрание, оно начнется с минуты на минуту.
Икс скользнул к дальней стене кабинета и пробежал пальцами по узору на панели, нажимая на потайные пружины: раздался щелчок, секретная дверца распахнулась. Билл с сомнением посмотрел на скользкую темную лестницу, уходящую в бездонную глубину.
– Куда ведет эта лестница?
– В подполье, куда же еще. Следуй за мной, да смотри не отставай. Эти туннели построены много тысячелетий тому назад, давно забыты жителями верхних этажей, и в них с незапамятных времен обитают всякие жуткие твари.
Икс взял в стенной нише факел, зажег его и устремился в затхлую, зловонную тьму. Билл следовал за чадным пламенем, мерцавшим под ветхими сводами пещеры, переходил из одного туннеля в другой, то спотыкаясь о ржавые рельсы, то погружаясь по колено в черную воду. Вдруг где-то рядом скрежетнули гигантские когти и из кромешного мрака донесся скрипучий нечеловеческий голос:
– Крово...
– ...пролитие, – отозвался Икс и прошептал Биллу: – Отличный страж – антропофаг с Дапдрофа, сожрет мгновенно, если не дашь правильного отзыва на сегодняшний пароль.
– А какой должен быть отзыв? – спросил Билл, приходя к выводу, что ГБР требует от него слишком многого за жалкую сотню монет в месяц.
– По четным дням – «кровопролитие», по нечетным «delenda est – Carthago» [5]5
Карфаген должен быть разрушен (лат.). (Прим. ред.)
[Закрыть], а по воскресеньям – «некрофилия».
– Не слишком же вы заботитесь о жизни членов своей организации...
– А иначе антропофаг оголодает, нам нужно поддерживать его в хорошей форме. Все, теперь – ни слова. Я потушу факел и возьму тебя за руку.
Огонь погас, стальные пальцы впились в бицепс Билла. Казалось, прошла целая вечность, пока наконец где-то вдали не забрезжил тусклый свет. Пол под ногами выровнялся, в неровном мерцающем свете Билл увидел впереди открытую дверь. Он повернулся к своему провожатому и взвизгнул:
– Кто ты такой?!
Бледное неуклюжее чудище, державшее Билла за руку, медленно повернуло к нему лицо, разглядывая его глазами, похожими на сваренные вкрутую яйца. Кожа страшилища была мертвенно белой и склизкой, голова безволосой, одежду заменяла тряпка, повязанная вокруг бедер, а на лбу горела алая литера А.
– Я андроид, – сказало чудище безжизненным голосом. – Это понял бы любой болван, увидев у меня на лбу букву А. Революционеры зовут меня Големом.
– Интересно, как зовут тебя революционерки?
Андроид не отреагировал на эту жалкую попытку сострить, а просто пихнул Билла в огромный зал, освещенный факелами. Билл испуганно огляделся и попятился, однако андроид уже заблокировал дверь.
– Садись! – приказал он, и Билл послушно уселся.
Он оказался в самой странной компании, какую только можно вообразить. Кроме мужчин весьма революционного вида – бородатых, в черных шляпах, вооруженных круглыми, как мячики, бомбами с длинными взрывателями, кроме женщин-революционерок, длинноволосых, дурно пахнущих, с длинными мундштуками в зубах, одетых в короткие юбки, черные чулки и бюстгальтеры с оборванными бретельками, здесь были и революционные роботы, и революционные андроиды, и такие странные создания, о которых лучше не упоминать. Икс сидел за простым кухонным столом и постукивал по нему рукояткой пистолета.
– К порядку! Я требую порядка! Слово имеет товарищ ХС-189-825-РУ из Подпольного Движения Сопротивления Роботов.
Скрипя суставами, к столу подошел огромный покореженный робот с выбитым глазом и ржавыми пятнами на туловище. Он оглядел собрание единственным глазом, изобразил на своем неподвижном лице подобие усмешки и глотнул машинного масла из банки, услужливо протянутой изящным роботом-парикмахером.
– Мы в ПДСР, – заскрежетал он, – знаем свои права. Мы трудимся не хуже других, по крайней мере, лучше, чем мягкопузые андроиды, которые утверждают, что они ни в чем не уступают людям. Мы требуем равных прав... равных прав...
Клака андроидов замахала бледными руками – словно спагетти повылезали из кипящей кастрюли – и улюлюканьем и свистом согнала робота с трибуны. Икс снова застучал о стол рукоятью пистолета, требуя порядка, но тут у бокового входа поднялась какая-то возня и кто-то решительно пробился оттуда к председательскому столу. Вернее, не кто-то, а что-то – кубический ящик с гранями в квадратный ярд, укрепленный на колесах и весь утыканный цветными лампочками, циферблатами и кнопками. За ним тянулся толстый кабель.
– Ты кто такой? – спросил Икс, подозрительно направляя ствол пистолета на это сооружение.
– Я полномочный представитель компьютеров и электронных мозгов Гелиора, объединившихся для борьбы за равные права перед законом.
Произнося эту речь, машина одновременно печатала ее на карточках, по четыре слова на каждой, и извергала их из себя непрерывным потоком. Икс раздраженно смел карточки со стола.
– В очередь! – крикнул он.
– Это дискриминация! – взревела машина таким оглушительным басом, что пламя факелов заколебалось. Не переставая вопить, она устроила настоящий снегопад из карточек, на которых огненными буквами горело слово «ДИСКРИМИНАЦИЯ!!!», а потом принялась выпускать из себя длинную желтую ленту с той же надписью.
Престарелый робот ХС-189-825-РУ поднялся на ноги и, скрипя проржавелыми суставами, добрался до покрытого каучуком кабеля, который тянулся за представителем компьютеров. Чикнули гидравлические ногти-ножницы, и кабель отсоединился. Лампочки на ящике погасли, поток карточек иссяк. Отрезанный кабель задергался, испустил пучок искр, а потом медленно, как огромная змея, пополз к дверям и пропал из виду.
– Призываю собрание к порядку! – прохрипел Икс и снова трахнул пистолетом по столу.
Билл обхватил голову руками: его терзали сомнения, стоит ли все это жалких ста монет в месяц...
Впрочем, сто монет в месяц – денежки недурные. Билл откладывал их почти целиком. Вольготные месяцы катились один за другим, он регулярно ходил на собрания и строчил рапорты в ГБР, а каждое первое число месяца находил свои деньги запечатанными в яичную булочку, которую неизменно получал на завтрак. Промасленные банкноты Билл прятал в резинового игрушечного котенка, найденного в куче мусора, и теперь игрушка быстро толстела. Подготовка революции отнимала у Билла не много времени, так что он с увлечением отдавался работе в санитарном департаменте. Его назначили ответственным за операцию «Посылка с сюрпризом», ему подчинялась бригада из тысячи роботов, круглосуточно паковавших и рассылавших по всей Галактике пластиковые подносы. Билл считал свою работу важным гуманитарным делом и представлял себе, как радуются жители далекой Фароффии или еще более удаленной Дистанты, получая посылки, из которых вываливаются каскады замечательных литых подносов. Но, увы, счастье оказалось призрачным, и однажды утром безмятежное Биллово блаженство было грубо нарушено подкравшимся роботом, который шепнул ему на ухо:
– Sic temper tyranosaurus [6]6
Здесь: Так вымерли тиранозавры (искаж. лат.). (Прим. ред.)
[Закрыть], передай дальше, – и исчез.
Это был сигнал. Революция началась!
Глава 8Билл запер дверь кабинета на ключ, в последний раз нажал на потайную пружину, и секретная дверца широко открылась. Вернее, не открылась, а с громким стуком упала на пол, поскольку за этот счастливый год, что Билл проработал мусорщиком, ею пользовались столь усердно, что в кабинете постоянно гулял сквозняк, даже когда панель была закрыта. Все было кончено. Кризис, которого он так страшился, наступил, предстояли большие перемены, и независимо от того, победит революция или нет, опыт подсказывал Биллу, что перемены эти будут к худшему.
Со свинцовой тяжестью в ногах, спотыкаясь, он побрел по пещерам, оскальзываясь на ржавых рельсах и переходя вброд водные потоки, а потом машинально отозвался на пароль, который неразборчиво прохрипел невидимый антропофаг, чья пасть была набита едой. Видимо, кто-то был так взволнован, что дал неверный отзыв. Билл вздрогнул: это было дурное предзнаменование.
Как обычно, Билл уселся возле роботов – крепких надежных ребят с запрограммированным инстинктом почтительности, не мешавшим, однако, их революционному пылу. Когда Икс заколотил по столу, требуя внимания, Билл стал мысленно готовить себя к грядущим испытаниям. Уже несколько месяцев назад заделавшийся эм-мэном Пинкертон настойчиво требовал от него серьезной информации, а не просто сведений о времени проведения собраний и численности присутствующих.
– Факты! Факты! Факты! – твердил Пинкертон. – Отрабатывай свои денежки!
– У меня вопрос, – сказал Билл громким дрожащим голосом, взорвав неожиданно наступившую тишину.
– Время вопросов прошло, – сурово ответил Икс. – Настало время действий.
– Да я не против действий, – настаивал Билл, всем существом ощущая направленные на него человеческие, электронные и оптические взоры. – Я только хочу знать, за кого мы будем бороться. Ты никогда не говорил нам, кто получит трон, с которого мы сгоним императора.
– Нашего вождя зовут Икс – это все, что тебе следует знать.
– Но ведь и тебя зовут Икс!
– Наконец-то ты начинаешь постигать азы революционного учения. Всех руководителей первичных ячеек зовут Иксами, чтобы заморочить головы нашим врагам.
– Насчет врагов не знаю, но у меня в голове все перепуталось, это точно.
– Ты рассуждаешь как контрреволюционер! – завизжал Икс и поднял пистолет. Ряды стульев за Билловой спиной мгновенно опустели.
– Нет! Нет! Я такой же честный революционер, как и все остальные! Да здравствует революция! – Билл отдал партийный салют, подняв над головой сжатые вместе ладони, и быстренько сел на место. Все присутствующие тоже отсалютовали, и Икс, смягчившись, направил ствол пистолета на большую карту, висевшую на стене.
– Вот цель нашей ячейки: захват имперской электростанции на площади Шовинизма. Разбитые на взводы, мы соберемся возле нее, а затем ровно в 0016 часов пойдем в атаку. Сопротивления не будет, станция никем не охраняется. Оружие и факелы получите у входа, равно как и печатные схемы пути к месту сбора для беспланников. Вопросы есть? – Икс взвел курок и прицелился в съежившегося Билла. Вопросов не было. – Отлично. А теперь встанем и споем Гимн Славной Революции.
Смешанный хор человеческих и механических голосов затянул:
Вставай, бюрократии узник разбуженный,
Готовься на битву, народ Гелиора.
Есть ногти, есть зубы, а значит – оружие,
И рухнут тираны, и сгинут запоры!
Освеженные этим воодушевляющим, хотя и несколько монотонным упражнением, заговорщики выходили из зала медленной чередой, получая у дверей революционное снаряжение. Билл сунул в карман печатную инструкцию, вскинул на плечо факел и кремневую лучевую винтовку и в последний раз зашагал по тайным переходам. Времени на предстоящую дорогу было маловато, а ему еще надо было успеть доложиться в ГБР.
Легко сказать – доложиться; Билл весь взопрел, непрерывно набирая один и тот же номер. Не соединялось, хоть тресни: в трубке все время звучал сигнал отбоя. Либо линия была занята, либо революционеры уже нарушили работу связи. Билл с облегчением вздохнул, когда угрюмое лицо Пинкертона наконец заполнило крошечный экран.
– Что стряслось?
– Я узнал имя вождя революции. Этого человека зовут Икс.
– Ты еще премию потребуй за такую информацию, болван! Мы знаем об этом уже несколько месяцев. Что-нибудь еще?
– Ну... Революция начинается в 0016. Может, это вас заинтересует?
«Теперь он поймет, на что я способен», – подумал Билл.
Пинкертон зевнул.
– И это все? К твоему сведению: твои сведения давно устарели. Ты ведь у нас не единственный шпик, хотя, наверное, самый никудышный. Теперь слушай меня и заруби себе на носу. Твоя ячейка должна захватить имперскую электростанцию. Дойдешь вместе с ними до площади, увидишь магазин с вывеской «Быстрозамороженные кошерные гамбургеры», там будет наш отряд. Присоединишься и доложишь мне. Понял?
– Так точно!
Связь прервалась. Билл огляделся в поисках куска бумаги, чтобы обмотать факел и кремневку, пока не придет время пустить их в дело. Надо было поторапливаться – до назначенного часа оставалось всего ничего, а путь предстоял долгий и запутанный.
– Ты чуть не опоздал, – прошептал андроид Голем, когда Билл ввалился в тупичок, назначенный местом сбора их ячейки.
– Заткнись, ты, урод из пробирки! – задыхаясь и сдирая бумагу со своего снаряжения, огрызнулся Билл. – Дай лучше огоньку факел запалить.
Чиркнула спичка, и тут же вокруг затрещали и задымили смоляные факелы. По мере того, как минутная стрелка подползала к условленному моменту, напряжение нарастало. Ноги собравшихся нервно постукивали по металлическому тротуару. Билл аж подпрыгнул, когда тишину разорвал резкий свист. Люди и роботы подхватились и плотной массой, с хриплыми воплями понеслись по переулку. Они мчались по коридорам и переходам с винтовками наперевес, рассыпая ливни искр с горящих факелов. Вот она, революция! Билл, подхваченный толпой, увлеченно орал вместе со всеми и тыркал факелом в стены и в сиденья самодвижущейся дороги, вследствие чего тот, естественно, погас, так как на Гелиоре все было сделано из металла и других огнеупорных материалов. Зажигать факел было некогда, и Билл отшвырнул его прочь. Толпа выплеснулась на огромную площадь перед электростанцией. Погасли и другие факелы, но повстанцы больше в них не нуждались: пришло время пустить в ход верные кремневые лучевики, чтобы выпустить кишки подлым императорским прихвостням, которым вздумается заступить дорогу революции. Все новые и новые отряды вливались с улиц на площадь, образуя колышущуюся безмозглую массу, подступавшую к мрачным стенам электростанции.
Внимание Билла привлекла то загоравшаяся, то гасшая электрическая реклама: «Быстрозамороженные кошерные гамбургеры», и он ахнул, вспомнив о приказе: Ариман их всех разрази! Он же напрочь забыл, что служит агентом ГБР, и чуть не пошел на штурм электростанции. Успеть бы выбраться отсюда, пока еще не началась контратака! Обливаясь потом, он стал пробиваться к светящейся вывеске и, выбравшись из толпы, со всех ног помчался к спасительной гавани. Похоже, успел! Ухватившись за дверную ручку, Билл рванул ее на себя, но дверь не открылась. В панике он так тряс и дергал ее, что фасад дома противно заскрипел и начал раскачиваться взад и вперед. Парализованный ужасом, Билл уставился на шатающуюся стену, но тут неподалеку раздался громкий свист:
– Сюда, сюда, придурок проклятый! – хрипло прокаркал чей-то голос, и Билл увидел агента ГБР Пинкертона, который выглядывал из-за угла и яростно махал ему рукой.
Билл кинулся за угол и обнаружил там порядочную толпу, которой, однако, вполне хватало места, поскольку дома как такового в сущности не было. До Билла наконец дошло, что вместо здания на площадь выходит картонная фронтальная стена, укрепленная деревянными подпорками, и стена эта служит прикрытием мощному атомному танку. Вдоль его бронированной туши с гигантскими траками выстроился отряд тяжеловооруженных пехотинцев и агентов ГБР, а вокруг них беспорядочно толпились революционеры в дырявых костюмах, прожженных искрами от факелов. Рядом с Биллом оказался андроид Голем.
– И ты тут? – ахнул Билл, на что андроид скривил губы в тщательно отрепетированной усмешке.
– Точно! Слежу за тобой по приказу ГБР с самого начала. Наша организация ничего на самотек не пускает...
Пинкертон прильнул к щели в фальшивой стене.
– Думаю, агенты уже все собрались, – сказал он, – но лучше для верности подождать еще немного. По последним данным, в операции было завязано шестьдесят пять шпиков из разведки и контрразведки. У революционеров нет ни единого шанса...
На электростанции взвыла сирена – это, видимо, был условный сигнал, так как солдаты кинулись на фанерную стену, она отделилась от подпорок и рухнула на мостовую.
Площадь Шовинизма была пуста.
Пуста, да не совсем. Присмотревшись, Билл увидел человека, которого не заметил вначале. Человек бежал по направлению к ним, но, увидев, что скрывается за упавшей стеной, испустил жалобный вопль и остановился.
– Сдаюсь! – крикнул он, и Билл тотчас узнал его – это был его старый знакомый Икс.
Ворота электростанции распахнулись, из них с грохотом выползла рота танков-огнеметов.
– Трус! – взревел Пинкертон и щелкнул ружейным затвором. – Не пытайся бежать, Икс, сумей хотя бы умереть, как мужчина!
– Но я не Икс, это моя шпионская кличка! – Икс сорвал фальшивые бороду и усы, открыв дрожащее невыразительное лицо с выступающей вперед нижней челюстью. – Меня зовут Гилл О’Тим, я магистр искусств и преподаватель Имперской школы контрразведки и подготовки двойных агентов. Меня нанял для проведения этой операции принц Микроцефал, чтобы свергнуть с престола своего дядю и взойти на трон. Я могу доказать, у меня есть документы...
– Не делай из меня идиота, – рявкнул Пинкертон, прицеливаясь. – Старый император, да упокоится с миром его душа, помер уже год назад, и принц Микроцефал давно восседает на троне. Не можешь же ты бунтовать против того, кто тебя нанял!
– Я никогда не читаю газет! – застонал О’Тим, он же Икс.
– Огонь! – твердо скомандовал Пинкертон, и со всех сторон хлынул огненный шквал атомных пуль, гранат и трассирующих снарядов.
Билл ничком рухнул в грязь, а когда осмелился приподнять голову, площадь была совершенно безлюдна – на мостовой осталось только жирное пятно да неглубокая вмятина. Робот-уборщик быстро стер пятно, потом зажужжал, попятился и залил выемку жидким пластиком из канистры, спрятанной где-то в туловище, после чего проехался по пластику, и на мостовой не осталось никаких следов.
– Привет, Билл!
Голос был знакомый до боли – настолько, что волосы у Билла встали торчком, словно щетина на зубной щетке. Он обернулся и увидел отряд военной полиции, возглавляемый огромной ненавистной фигурой в полицейском мундире.
– Смертвич Дранг! – выдохнул Билл.
– Он самый.
– Спасите меня! – закричал Билл, кинувшись в ноги агенту ГБР Пинкертону и обхватив его колени.
– Спасти тебя? – заржал Пинкертон и двинул коленом Биллу в подбородок, опрокинув несчастного навзничь. – Я же сам вызвал полицейских. Мы проверили твое досье, парень: дела твои – хуже некуда. Вот уже год, как ты числишься в самовольной отлучке, а в нашем отделе дезертиры ни к чему.
– Но я же работал на вас... помогал вам...
– Заберите его, – сказал Пинкертон и отвернулся.
– Нет в мире справедливости, – простонал Билл, когда цепкие пальцы Смертвича впились в его плечо.
– Конечно, нет, – согласился Смертвич. – А ты как думал?
И Билла уволокли прочь.
Книга III
Хоть лопни, но Е = тс 2
Глава 1
– Адвоката мне! Адвоката! Требую обеспечить защиту моих гражданских прав! – орал Билл, колотя по решетке камеры покореженной миской, в которой ему доставляли ужин, состоявший из хлеба и воды. Однако никто не откликнулся на его зов, и, окончательно охрипнув, Билл обессиленно свалился на бугристую пластиковую койку и уставился в металлический потолок. Погрузившись в отчаяние, он смотрел невидящим взглядом на крюк в потолке, пока наконец не сообразил, на что он смотрит. Крюк? Зачем он здесь? Несмотря на апатию, овладевшую Биллом, эта мысль не давала ему покоя – точно так же, как не оставляло его недоумение по поводу того, что в придачу к дырявому тюремному комбинезону ему выдали крепкий пластиковый ремень, снабженный огромной пряжкой. Кто же подпоясывает ремнем комбинезон, сшитый из цельного куска ткани? У Билла отобрали решительно все, оставив ему бумажные тапочки, засаленный комбинезон и отличный ремень. Зачем? И зачем здесь этот крепкий большой крюк, нарушающий нетронутую гладкость потолка?
– Спасен! – закричал Билл и, вскочив на краешек койки, расстегнул ремень.
На конце ремня тут же обнаружилось отверстие, точь-в-точь подходящее для крюка. Пряжка же представляла собой великолепный узел для скользящей петли, готовой любовно обвиться вокруг Билловой шеи. Стоило только сунуть голову в петлю, установить пряжку где-то под ухом и отпихнуть койку, чтобы повиснуть над полом на расстоянии фута. Ну просто блеск!
– Ну просто блеск! – в полном восторге заорал Билл, спрыгнул с койки и, громко улюлюкая, забегал кругами под висящей петлей. – Я еще не зарезан, не поджарен и не подан к столу! Они, значит, хотят, чтобы я покончил с собой и тем самым облегчил им жизнь.
Билл улегся на койку со счастливой улыбкой на губах и погрузился в размышления. Наверняка он может как-то выкрутиться из этой ситуации и остаться в живых, иначе зачем бы им прилагать столько усилий, чтобы предоставить ему возможность покончить с собой? А может, они ведут какую-то другую, более тонкую игру? Подают ему надежду, когда надеяться на самом деле не на что? Нет, это вряд ли. У них есть множество качеств: мелочность, эгоизм, злоба, мстительность, высокомерие, жажда власти – этот перечень можно продолжать до бесконечности, но ясно одно: такая черта, как тонкость, в него не войдет. У них? В первый раз в жизни Билл задумался над вопросом: что значит – они!Все взваливали на них ответственность за свои беды, каждый знал, что от них исходят все неприятности. Он по собственному опыту знал, каковы они на самом деле. Но кто же онитакие?
Чьи-то шаги замерли у дверей камеры. Подняв глаза, Билл столкнулся с пронзительным взглядом Смертвича Дранга.
– Кто онитакие? – спросил Билл.
– Они– это каждый, кто хочет быть одним из них, – философски изрек Смертвич, цыкая зубом. – Они– это одновременно и образ мышления и социальный статус.
– Не компостируй мне мозги своими дурацкими загадками! Я задал прямой вопрос и жду такого же прямого ответа.
– А я тебе прямо и отвечаю, – искренне удивился Смертвич. – Ониумирают, на смену им приходят другие, но как социальное явление онибессмертны.
– Ладно, зря я спросил, – сказал Билл и, придвинувшись к решетке, прошептал: – Мне нужен адвокат. Смертвич, дружище, ты можешь найти мне хорошего адвоката?
– Они сами назначат тебе адвоката.
Билл издал громкий неприличный звук:
– Ну-ну, мы-то с тобой хорошо знаем, что из этого получится. Мне нужен адвокат, который меня вытащит. Деньги у меня есть.
– С этого надо было начинать. – Смертвич надел очки в золотой оправе и стал медленно листать маленькую записную книжку. – Я возьму десять процентов комиссионных.
– Идет.
– Так... Тебе нужен честный и дешевый адвокат или дорогой, но жулик?
– У меня есть семнадцать монет, спрятанных в таком месте, где их никто не найдет.
– Так бы сразу и сказал. – Смертвич захлопнул книжку. – Видимо, они подозревали об этом, потому и выдали тебе ремень да сунули в камеру с крюком. За такие бабки ты можешь нанять самого лучшего адвоката.
– А кто из них лучший?
– Абдул О’Брайен-Коэн.
– Давай его сюда.
Дважды приносили Биллу болтанку из непропеченного хлеба с водой, прежде чем в коридоре снова послышались шаги и звучный проникновенный голос эхом прокатился по темнице.
– Салам, приятель! Клянусь, я преодолел гезунд штик [7]7
Гезунд штик – уйма (идиш). (Прим. ред.)
[Закрыть]препятствий, чтобы добраться до тебя.
– Мое дело будет рассматриваться военно-полевым судом, – сказал Билл скромному спокойному человечку с простоватым лицом, стоявшему за решеткой. – Не думаю, чтобы на нем разрешили присутствовать штатскому адвокату.
– Ей-богу, земляк, по воле Аллаха я готов ко всяким неожиданностям. – Адвокат вытащил из кармана щетинистые усики с нафиксатуаренными кончиками и приклеил на верхнюю губу. Одновременно он выпятил грудь колесом, плечи его, казалось, сделались шире, в глазах появился стальной блеск, а мягкие черты лица приобрели офицерскую надменность. – Рад с тобой познакомиться. В этом деле мы будем заодно, и я хочу, чтобы ты крепко усвоил – я тебя не подведу, хоть ты и простой солдат.
– А куда же исчез Абдул О’Брайен-Коэн?
– Видишь ли, я военный юрист в запасе. Капитан А. К. О’Брайен к вашим услугам. Насколько я помню, разговор шел о семнадцати тысячах?
– Из них десять процентов мои, – вмешался подоспевший Смертвич.
Начались переговоры, которые заняли несколько часов. Все трое испытывали взаимную симпатию, уважение и не верили друг другу ни на грош, так что пришлось выработать массу предосторожностей. Наконец Смертвич и адвокат удалились, унося с собой детальный план спрятанного клада, а у Билла осталось подписанное кровью и скрепленное отпечатками больших пальцев признание в том, что они являются членами партии, поставившей своей целью свержение императора. Когда оба пришли обратно с деньгами, Билл вернул им признание в обмен на расписку О’Брайена в получении пятнадцати тысяч трехсот кредиток в качестве окончательного расчета за защиту Билла перед Генеральным военным трибуналом. Ко всеобщему удовлетворению, все было проделано быстро и по-деловому.
– Изложить вам мою версию событий? – спросил Билл.
– Разумеется, нет, поскольку она не имеет никакого отношения к обвинениям. Когда ты вступил в армию, ты автоматически лишился всех неотъемлемых прав человека. Поэтому они могут сделать с тобой все, что угодно. Остается уповать только на то, что они сами являются узниками своей же системы и должны подчиняться сложному и противоречивому кодексу законов, который складывался в течение многих столетий. Они хотят расстрелять тебя за дезертирство, и дельце, надо сказать, состряпали непробиваемое.
– Значит, меня расстреляют?
– Вполне возможно, но у нас есть шанс, и мы должны рискнуть.
– Мы?.. Ты что – претендуешь на половину пуль или как?
– Не хами, когда разговариваешь с офицером, дубина. Положись на меня, не теряй веры и надейся, что они допустят какой-нибудь ляпсус.
Теперь оставалось только сидеть и ждать судного дня. Билл догадался, что час его пробил, когда ему принесли форму с лычками заряжающего 1-го класса. Затем послышалась грозная поступь охранника, дверь отворилась, и Смертвич вызвал арестованного из камеры. Они вместе зашагали по коридору; Билл развлекался как мог, то и дело меняя ногу и сбивая охранника с ритма. Но, когда перед ними распахнулась дверь в зал заседаний, Билл выпятил грудь с бренчащими медалями и постарался придать себе уверенный вид опытного вояки. Подойдя к капитану О’Брайену, милитаризованному до кончиков ногтей блестящей офицерской формой, он опустился рядом на свободный стул.
– Молодцом! – одобрил его О’Брайен. – Держи хвост пистолетом, и мы побьем врага его собственным оружием.
Они вытянулись по стойке «смирно», когда члены суда начали заходить в зал. Билл и О’Брайен сидели на одном конце длинного черного пластикового стола, а на другом конце уселся судебный обвинитель – седовласый и суровый с виду майор с дешевым перстнем на пальце. Десять офицеров – членов суда – разместились в креслах вдоль стола, бросая грозные взгляды на публику и свидетелей.
– Начнем! – с подобающей случаю торжественностью произнес председатель – лысый и толстый адмирал флота. – Заседание суда открыто, да свершится правосудие, и пусть преступник без проволочек будет признан виновным и расстрелян.
– Возражаю! – вскричал О’Брайен, вскакивая с места. – Это предвзятое отношение к подсудимому, который, как известно, считается невиновным до тех пор, пока не будет доказано обратное.
– Возражение отклоняется. – Молоток председателя Ударил по столу. – Адвокат обвиняемого штрафуется на пятьдесят кредиток за пререкания. Обвиняемый виновен, что будет доказано вескими уликами, и его обязательно расстреляют. Справедливость восторжествует.
– Вот, значит, как они собираются вести дело, – незаметно шепнул О’Брайен Биллу. – Но я смогу переиграть их, коль cкoрo правила игры теперь известны.
Судебный обвинитель начал монотонно зачитывать вступительную речь:
– ...итак, мы докажем, что заряжающий 1-го класса Билл самовольно продлил положенный ему девятидневный отпуск, оказал сопротивление полиции, убежал от производивших задержание и скрылся от погони, после чего целый год отсутствовал, а посему обвиняется в дезертирстве...
– Виновен, черт подери! – Один из членов суда, краснорожий кавалерийский майор с черным моноклем в глазу, вскочил настолько стремительно, что кресло грохнулось на пол. – Голосую за признание виновным! Расстрелять мерзавца!
– Полностью согласен, Сэм, – пробасил председатель, легонько постукивая молотком, – но расстрелять его мы должны с соблюдением законных формальностей, так что придется тебе немного погодить.
– Это же неправда, – шепнул Билл своему адвокату. – Ведь факты...
– Помолчи о фактах, Билл. Тут они никого не интересуют. Факты не меняют сути дела.
– ...а потому мы требуем высшей меры наказания – смерти, – гнусил судебный обвинитель, наконец-то добравшись до конца речи.
– Надеюсь, вы не собираетесь отбирать у нас драгоценное время, капитан! – сказал председатель, грозно глядя на О’Брайена.
– Всего несколько слов, если позволите...
В зале послышался шум, какая-то женщина в лохмотьях и наброшенном на голову платке подбежала к столу, прижимая к груди завернутый в одеяло сверток.
– Ваша честь, – задыхаясь, проговорила она, – не отнимайте у меня Билла, он для меня единственный свет в окошке! Билл – хороший человек, и что бы он ни сделал, он сделал это ради меня и нашего крошки. – Она приподняла сверток, откуда доносилось слабое попискивание. – Каждый божий день собирался он уйти от нас, чтобы вернуться на службу, но я была больна, наш малютка хворал, и я со слезами умоляла Билла остаться...
– Убрать ее! – молоток громко ударил по столу.
– ...и он оставался, каждое утро давая клятву, что это будет последний раз, и прекрасно понимая, что, если он покинет нас, мы умрем с голоду... – Женщина продолжала выкрикивать последние фразы, пока военные полицейские, преодолевая сопротивление, волокли ее к дверям: – ...и Бог благословит вашу честь, если вы отпустите Билла, но если вы осудите его, пусть ваши черные сердца сгниют в аду...
Хлопнула дверь, и голос умолк.
– Вычеркнуть все это из протокола! – сказал председатель, с ненавистью глядя на защитника. – Если бы у меня были доказательства, что вы имеете отношение к происшедшему, я бы расстрелял вас вместе с вашим клиентом.
О’Брайен с невинным видом сложил руки на груди и откинул голову назад, собираясь произнести наконец свою речь, но его опять прервали. Какой-то старик взгромоздился на скамейку для зрителей и, размахивая руками, требовал внимания.
