Текст книги "Возмездие королевы Виктории"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Дорога перевалила через горбатый мостик и запетляла среди лугов и лесов, потом выпрямилась и развернулась вширь, добравшись до группы магазинчиков, образующих центр деревни. Полковник окинул их все взором своего единственного глаза, как Циклоп.

– Мясник, тут ничего, универмаг, почта… вот! Гостиница, там наверняка есть бар, в баре, возможно, находятся те, кого мы ищем. Останови рядом с ней.

– Нам придется заказать выпивку, чтобы выглядеть естественно, – намекнул Тони.

– Единственную порцию виски, не больше. Заходим.

Изнутри бар представлял собой длинную комнату с мишенью для дротиков в одном конце. Двое пожилых мужчин с подагрическими негнущимися пальцами трудолюбиво дырявили ее дротиками. Оба, заморгав, уставились слезящимися глазами на вновь прибывших, после чего вернулись к более интересному занятию, всаживая дротики в нужные числа с невероятной легкостью. Молодежь, напротив, влек автомат для игры в пинболл, неустанно звякавший и лязгавший под бдительным вниманием шмыгающего носом прыщавого подростка. Между этими крайностями пролегал бар, где с полдюжины мужчин осушали большие стаканы с пивом. Тони пригляделся к ним попристальней, но не узнал ни одного.

– Здесь нет, – пробормотал он.

– Два виски, – распорядился полковник, остановившись спиной к стене и не ни на миг не выпуская зал из виду. Немолодая, невероятно розоволицая девушка за стойкой взяла два винных бокала и по очереди подставила их под бутылку с шотландским виски, закрепленную вверх ногами на стене. Устройство с окошечком на горлышке отмерило бесконечно малое количество напитка в каждый бокал. Полковник расплатился, виски исчезло единственным крохотным глоточком, после чего оба снова вышли на дорогу.

– Пройдемся до гавани. Внимательно разглядывайте всех подряд.

Одну сторону круглой гавани перекрывал мол. К нему было привязано две лодки. Солнце ярким светом озаряло этот приятнейший пейзаж, крохотные коттеджики, приткнувшиеся вдоль берега, развешанные сушиться на шестах сети, магазинчик с выставленными в витрине веревками и такелажем. Полковник склонил голову в том направлении.

– Магазин, глаза нараспашку.

Внутри находились крупные мужчины в резиновых сапогах и толстых свитерах, с любопытством поглядевшие на вошедших. Тони не сомневался, что ни разу не видел их прежде.

– Чем могу служить, джентльмены? – осведомился мужчина за деревянной стойкой. Тоже незнакомец. Полковник быстро оглядел лебедки, банки с тавотом и свинцовым суриком – затем увидел полку с дешевыми книжками.

– Нам нужно что-нибудь почитать. – Он принялся не глядя перелистывать книги, не сводя глаз с Тони, быстро тряхнувшего головой. Полковник швырнул на стойку оказавшуюся под рукой книжонку. – Я возьму эту.

– Двадцать пять пенсов.

Шаря в карманах в поисках мелочи, полковник Хуарес-Седоньо передал книжку Тони. На обложке был изображен тусклый водянистый морской пейзаж с выходящей из бухты рыбачьей лодкой и заголовком под этой картинкой: "ФЛОТ и другие стихотворения" Иана А. Брауна. Полковнику никак не удавалось отыскать мелочь, и Тони от нечего делать раскрыл книгу. "Волоком". Недурное название для стихотворения:

Сельдь, ныряя по Лох-Фин, ест планктон морских глубин, а пойдет наверх гулять – сети ей не миновать; эта дюжинная рыба жареной вкусна на диво!

Очень миленькое стихотвореньице, заставившее слюнные железы Тони заработать на всю катушку. И вызвавшее ответное урчание интереса в желудке. Давненько он уже не ел. Полковник потянул его за рукав.

– Вдоль берега, разглядывайте людей на лодках.

Они неспешно зашагали вдоль кромки воды, а тем временем позади простые кубинские музыканты тоже прогуливались. Скрипичные футляры оттягивали им руки. На палубе ближайшей лодки мужчина потрошил рыбу, швыряя потроха в воду, где чайки с криком сражались за отбросы. Когда Тони с полковником подошли поближе, он поднял голову, и Тони узнал в нем водителя "Роллс-Ройса" – того самого, который помог Ангусу Макферсону забрать деньги. Отвернувшись, Тони вполголоса проговорил:

– Это один из них, водитель машины.

Полковник широко ухмыльнулся и извлек из кармана пистолет.

– Эй, ты, иди сюда, – приказал он.

Моряк отреагировал мгновенно, швырнув нож в полковника.

8

Несмотря на свое искусство палача, бойцом полковник оказался никуда не годным. Он не выстрелил и даже не попытался уклониться, а просто пронзительно заверещал, когда нож вонзился ему в бедро, раскинул руки в стороны и упал навзничь, а пистолет заскакал по камням мостовой. Визг оборвался, как только кубинец рухнул на землю; глаза его закатились, так что стали видны одни белки, а челюсть безвольно отвисла. От удара нож выпал из его ноги, а на месте попадания расплылось маленькое пятно крови. Пиджак распахнулся, и из внутреннего кармана выглянул бумажник, жизнерадостно зеленевший купюрами выкупа.

Второй раз подобный шанс представиться не мог, и Тони не упустил его. Чистильщик рыбы скрылся с лодки, пока ошарашенные кубинцы все еще копались с замками своих скрипичных футляров. Пора! Выхватив бумажник из кармана полковника, Тони во всю прыть помчался по булыжной мостовой в аллею около магазина. Там обнаружилась дорожка, круто подымавшаяся по склону холма. Сунув бумажник в карман, Тони принялся карабкаться по ней чуть ли не на четвереньках. В гавани у него за спиной царило гробовое молчание, и Тони рискнул впопыхах бросить мимолетный взгляд через плечо. Никого из кубинцев не было видно, – но метатель ножа с лодки поднимался вслед за ним.

Нет ничего более тонизирующего, чем вспышка страха, подстегнувшая надпочечники, и те выбросили в кровь адреналин, заставивший сердце работать сильнее. Тони взвился по крутому склону холма, размахивая руками и ногами как ветряная мельница, петляя среди домов к вершине с манящей по ту сторону дорогой. Вдруг из дома вышел коренастый молодой человек, поглядевший на него с интересом. Тони замедлил аллюр до ходьбы, пытаясь измыслить какую-нибудь небрежную фразу. Но не успел он и рта открыть, как его преследователь крикнул:

– Держи его, Брюс, это один из тех, с самолета!

Назвать реакцию Брюса мгновенной было никак нельзя. Он задумчиво нахмурился, когда Тони протискивался мимо, потом нехотя решился в самый последний момент. Протянув громадную ладонь, он сграбастал Тони за пиджак – и все. Тони отчаянно забился, но тщетно. Его неуклонно волоком потащили в дом, как пресловутую сельдь из Лох-Фин в стихотворении. Ухмыляющийся преследователь быстро приблизился, и вдвоем шотландцы без труда втолкнули Тони сквозь дверь в здание. За спиной у него раздался зловещий хлопок двери. Все трое оказались в просторной кухне с рельефно выступающими в потолке стропилами. Коротышка с соломенными волосами и в металлических очках с толстыми линзами поднял голову от стола, за которым потягивал чай из чашки.

– Что это? – негромко осведомился он.

– Это один из тех, с самолета, американский фэбээровец. Приехал в город с полной шайкой этих кубинцев. Один из них показал мне пистолет, а я проткнул ему ногу. Где Ангус?

– В гостиной с барыгой. Не стоит его сейчас беспокоить.

– А что делать?

– Ничего, пока не спросим Ангуса. Он скоро…

Резкий треск двух пистолетных выстрелов из-за двери прозвучал как многоточие в конце его предложения. И снова метатель ножа с лодки продемонстрировал скорость своей реакции; пока остальные глупо таращились, он метнулся вперед, всем телом ринувшись на дверь. Та громко затрещала, но выстояла. Когда он врезался в дверь во второй раз, на дороге у дома взревел мотор автомобиля, взвизгнули шины, и шум мотора быстро стих вдали. Дверь с грохотом распахнулась, и все увидели Ангуса Макферсона, лежащего ничком на полу, а чуть подальше – распахнутую парадную дверь.

В момент этой немой сцены Тони попытался вырваться на свободу. Но массивный Брюс оказался безупречным тюремщиком. Ему было приказано держать – он и держал, глазея в гостиную и почти не замечая трепыханий Тони. Все шотландцы с ошарашенным видом склонились над Ангусом.

– Он мертв, как камень, Вилли. Что нам делать?

– Не паниковать, – отозвался человек с соломенными волосами, задумчиво поглаживая заушины своих очков. – Закройте дверь на улицу. Соберите остальных здесь. Деньги пропали, не так ли?

– Клянусь Господом, да! Он убил беднягу Ангуса и забрал их все.

Подняв голову, Вилли обнаружили присутствие Тони и решительно ткнул пальцем в его сторону.

– Сейчас же уберите этого отсюда. Заприте его в кладовке.

Мускулистые руки протащили Тони через комнату и впихнули в низенькую деревянную дверь. Она с грохотом захлопнулась у него за спиной, и тут же с лязгом задвинулся массивный засов. Тони оказался в тесной клетушке, вдоль стен которой тянулись полки, по большей части пустые. Единственным источником света здесь было крохотное зарешеченное окошко в стене. Прижав ухо к двери, он обнаружил, что она слишком толста; единственное, что удалось расслышать – дразняще-невнятное бормотание голосов из другой комнаты. Ладно, а как насчет окна? Сейчас самое время улизнуть, пока замешательство достигло кульминации. Как только Тони встал на полку, его подбородок оказался на уровне окна. Стекла в нем не было, оно было закрыто ржавой ставней, отвалившейся, едва Тони к ней прикоснулся, – чтобы открыть толстые железные прутья, приваренные к сплошной металлической раме. И что теперь? Пока он раздумывал над этим, с улицы вбежал человек, прокричавший кому-то невидимому:

– Зеленый "Капри" вот! Номер 8463Y. Промчался мимо меня, будто летучая мышь из пекла.

Машина, что ж еще! Убийца и деньги. Какой там номер – 8463Y? Нипочем не запомнить. Пошарив в карманах, Тони не нашел ничего пригодного для письма, кроме стопки стодолларовых купюр в бумажнике полковника. На подоконнике лежал гнутый гвоздь, и Тони воспользовался им, чтобы нацарапать на краешке верхней купюры: ЗЛН-КАПРИ-8463Y. Сделано. Теперь надо выбираться отсюда. И средство для побега как раз приклеено на запястье. Будь благословен старый добрый фэбээровский всезнайка.

Когда Тони сорвал пластырь с запястья, тот унес с собой клочья кожи, вот уж действительно хороший пластырь, и с запястья свалилась проволочная пила Джигли. Тони не знал, сколько времени займет перепиливание прутьев, но чем раньше начнешь, тем раньше выберешься отсюда. Он осторожно перекинул один конец пилы вокруг центрального прута и вытащил его обратно. Петли на концах проволочной пилы оказались точь-в-точь впору его указательным пальцам, и Тони туго натянул пилу вокруг прута. Как только он начал двигать ею взад-вперед, пила мгновенно прогрызла слои краски и ржавчины и врезалась в крепкую сталь. Чудесно!

Тони быстро сделал с полдюжины движений туда-сюда, и пила сломалась пополам.

Глядя на болтающиеся куски проволоки, Тони ощутил лишь вздымающуюся в груди безмерную ярость. Она могла сделать свое дело – она обязана была сделать свое дело! Но сломалась. Почему? Почему вообще все, почему заварилась вся эта дурацкая каша? Желая выпустить пар, он пнул стену, но лишь ушиб пальцы. Все еще в объятиях ярости, схватился за прутья и рванул их изо всех сил. Те даже не шелохнулись.

Тони в сердцах оттолкнул их. Рама со скрежетом вывалилась из разбитого желоба в кирпичной стене, с тяжелым шлепком упав на землю снаружи.

Вот тебе и хитроумная фэбээровская техника. Не задаваясь лишними вопросами, Тони мгновенно принял этот поворот событий и головой вперед нырнул сквозь окно, крепко ушибив колено, а затем ободрав голень, пока протискивался через узкий проем, и соскользнул на землю снаружи. Вокруг никого не было видно, и Тони быстро заковылял, прихрамывая, вверх по дороге, пока не повыскочили новые орды мускулистых мужчин. Приближаясь к повороту в районе центра городка, он услышал знакомый визг кофемолки снизу, давший ему с лихвой времени, чтобы укрыться в глубоком дверном проеме, прежде чем трудолюбивый "Фольксваген" медленно протарахтел мимо. Изо всех окон выглядывали встревоженные лица, а под ними застенчиво поблескивали дула автоматов, взятых наизготовку. Но лица полковника среди них не оказалось – то ли соратники бросили его на мостовой гавани, то ли он все еще без чувств лежал на полу автобуса. Вот вам и наказание за излишнюю централизацию власти; все, на что его лакеи оказались способны – лишь отступить и перегруппироваться в ожидании, когда он снова не вернется к командованию. Надо же, сомлеть от страха, когда его чуточку поцарапали ножом! Воспоминание об этом согрело Тони, излив бальзам на его раны, когда он заспешил вверх по холму вслед за скрывшимся "Фольксвагеном".

Трус и забияка, не говоря уж о том, что садист, вот и все, что можно сказать о полковнике хорошего. Грозный и неукротимый при запугивании, каменеющий от ужаса, если роли меняются. Теперь, когда его маленький секрет раскрылся, он станет вдвое более остервенелым противником, – но знание этого секрета несомненно окупится. Тони от всей души возжаждал как-нибудь передать эту истину обветшавшему Дж. Харди и его жене.

Совершив последний головокружительный рывок, дорога в центре деревни пошла более-менее горизонтально. Все выглядело, как и положено; очевидно, новости о событиях в гавани и на склоне холма чуть пониже сюда еще не долетели. Дебелые домохозяйки выходили из магазинов с тяжело нагруженными плетеными корзинками, весело перекликаясь между собой; дюжие шотландцы выходили из бара, перекликаясь еще веселее. Один мускулистый мужчина в голубом комбинезоне – неужели в этом селении нет ни единого коротышки или доходяги? – протопал на стоянку к красному самосвалу и забрался в кабину. Проснувшийся двигатель зафыркал, машина сдала назад. "РОБИНЗОН, СТРОИТЕЛИ" – гласила надпись на дверце. Тони пришлось отступить, когда грузовик вывернул на узкую дорогу, медленно покатившись вдоль припаркованных у обочины легковушек, и на мгновение над Тони навис громадный задний борт кузова.

Порой намек заменяет подсказку, а тут и намек, и подсказка прямо-таки зазвенели в его ушах. Но Тони не нуждался, чтобы ему дважды повторяли намеки, подсказки или звонки. Быстро оглядевшись – никто в его сторону не глядел – он ухватился за грязный металл и единым рывком метнулся вверх, перевалился через борт и свалился на дно кузова. Впереди виднелась груда гравия, перекрывшая водителю заднее окошко кабины; борта были достаточно высоки, чтобы скрыть Тони от взора окружающих. Он поудобнее улегся на твердом стальном днище и принялся наблюдать, как зеленые ветки пролетают над головой.

Но не успел он проехать и четверти мили, как позади раздалось громкое, повелительное рявканье клаксона, и сердце Тони скакнуло, как кролик через изгородь. Неужели его обнаружили?! Грузовик притормозил, съехал на обочину.

Послышался перестук гравия, разбрасываемого колесами спешащего автомобиля. Тот нагнал грузовик и устремился вперед, а грузовик покатил следом. После этого ничего тревожного больше не происходило.

Когда самосвал вскарабкался на подъем и снова скатился вниз, а затем остановился, Тони попытался припомнить дорогу, виденную по пути сюда. Мимо протарахтел автомобиль, и грузовик двинулся вверх с разворотом. Перекресток и горбатый мостик, где сворачивали. Грузовик покатил налево; значит, он едет не назад, вслед за "Фольксвагеном", а направляется еще дальше по дороге вглубь полуострова. Куда? Тони смутно припомнил карту, но ярче всего ему помнилось, что полуостров скоро кончится, и дальше не будет ничего, кроме зеленых вод Атлантики. Может, морской порт? Перед его мысленным взором заплясали паромы. Или надеяться на такое – слишком большая наглость? Лучше всего подождать и посмотреть. Пока что он в достаточной в безопасности и относительном комфорте. Ну, по крайней мере, в достаточной безопасности. С неожиданной скоростью белые облака ринулись по небесам, чтобы закрыть солнце, затем затянуть небо плотной пеленой и перейти к извержению мелкой, холодной и пронизывающей измороси. Тони поплотнее стянул воротник вокруг шеи и задрожал; капельки секли его лицо. Легонький костюм, идеальная одежда для душной вашингтонской весны, почти не защищал от погоды – вернее, непогоды – этой северной широты. Тони совсем упал духом, припомнив слова учителя географии, что северные части британских островов, где он сейчас вне всяких сомнений и находится, расположены на той же широте, что и Гудзонов залив в Канаде. Пригодными для жизни их делает лишь благословенное присутствие Гольфстрима. И где же он, этот Гольфстрим, когда он так нужен? Сплошь снега да льды; в Гудзоновом заливе сейчас наверняка куда теплее.

Говорят, что только ад пребывает во веки веков, но даже пребыванию в чистилище приходит конец. После нескончаемого периода страданий над Тони начали проплывать сперва домики, а затем дома повыше из красного кирпича, и наконец гудение отдаленного клаксона провозгласило, что здесь имеется какое-то уличное движение. Тони не представлял, где находится, но пункт назначения близок. Годится любое место; надо выбираться из кузова. Когда грузовик остановился, Тони осторожно приподнял голову и увидел круглую зеленую клумбу с каменным крестом в центре и сверкающую сырую мостовую вокруг. Кузов под ним задрожал, когда самосвал, включив передачу, рванулся вперед. Тони перевалился через задний борт на дорогу, и через пару шагов оказался на траве. Пожилой водитель небольшой легковушки, катившей чуть ли не впритык за самосвалом, поглядел на него с подозрением, поэтому Тони развернулся и весело помахал вслед укатившему грузовику. Легковушка последовала за самосвалом, и обе машины скрылись из виду в переулке. Тони продолжал шагать, сделав вид, что разглядывает крест с огромным интересом, но на самом деле пытался разглядеть, куда занесла его судьба.

Волны разбивались о волнолом по другую сторону от дороги, а морские воды отражали свинцово-серые тучи, несущиеся чуть ли не над самыми крышами и попутно роняющие мелкий дождь. Никаких паромов, только рыбачьи лодки у причала чуть подальше, – а Тони вознамерился держаться от рыбачьих лодок подальше; нет уж, спасибо. Огибая крест, он разглядел что-то вроде проспекта. Вывески на проспекте рекламировали магазины всяческого рода – даже дешевая распродажа и супермаркет. Снова лоно цивилизации! Тони сделал было шаг с тротуара, но тут же поспешно отступил обратно. Нет, надо смотреть не ту, а в эту сторону. С этой стороны показались два автомобиля и три мотоцикла, катившие прямо на него, и Тони выждал, пока они проедут, после чего торопливо пересек улицу. Ближайшим заведением оказался магазин "Мужская галантерея Эркарт и К°". Вот это годится! Тони с опаской распахнул дверь и ввалился внутрь. Там было тепло, и улыбающаяся молодая дама, выйдя вперед, осведомилась, не может ли она ему чем-нибудь помочь. Тони окинул товары вожделеющим взором и указал на мохнатый твидовый берет на гипсовой голове.

– Берет, мне очень нравится этот берет.

– Вы знаете свой размер, сэр?

– Седьмой, что-то вроде того.

– Почему бы вам не примерить вот этот… Совершенно впору, сэр, и при том очень вам идет. Это хорошая покупка за девяносто пять пенсов.

Пенсов? Пенсов… Он и забыл, что это край фунтов и пенсов. Мимолетный взгляд в собственный тонкий бумажник выявил всего несколько купюр по доллару и одну-единственную дяситидолларовую, каковую он и протянул девушке с обворожительной улыбкой. Она поглядела на купюру, склонив голову к плечу, но без особого интереса.

– Извините, но мы не берем иностранных денег. Приказ директора. Но банк как раз через дорогу. Закрывается через пять минут, они вам обменяют ее.

Пять минут!

– Отлично, именно так я и поступлю, сейчас вернусь. – Тони открыл было дверь, и тут ее теплый голос с едва-едва уловимым намеком на колкость долетел ему вслед:

– А не собираетесь ли вы оставить берет, сэр? Я подготовлю его к вашему возвращению.

– Берет? Конечно, я и забыл. Вот, сейчас вернусь.

Он выскользнул из магазина, несмотря на холодный дождь покрывшись испариной, будто попался на горячем, как хитроумный похититель беретов. Быстро бросив взгляд в обе стороны, он убедился, что дорога свободна, торопливо пересек улицу и взбежал по ступенькам банка к человеку в синем мундире, как раз закрывавшему дверь. Несколько долгих секунд тот угрюмо взирал на Тони, потом на часы, стрелки которых не доползли еще целых две минуты до половины четвертого, вздохнул и неохотно открыл дверь, чтобы впустить Тони внутрь. Интерьер являл собой сплошь мореное дерево и бронзу, даже сам воздух был напоен чем-то от девятнадцатого века. Но телефоны все-таки работали, хоть их и приходилось заводить для этого торчащими сбоку рукоятками, и весть о деньгах из выкупа должна была уже разлететься. Не без трепета Тони приблизился к окошку с табличкой "ОБМЕН ВАЛЮТЫ", гадая, что же делать. На паре собственных долларов далеко не уедешь. Но если обменять немного денег из бумажника полковника, есть риск угодить в полицию. Ладно, пусть арестовывают! Может быть, удастся открутиться от обвинений, никому и в голову не придет, что он каким-либо образом связан с террористами. А если его арестуют – что ж, по крайней мере, он окажется недосягаемым для вездесущих кельтских и кубинских убийц. Главное, понаглее!

– Я бы хотел обменять сто американских долларов, – заявил он блеклому существу, заточенному за решеткой кассы. – Нет, две… три сотни.

От изменения суммы тяжесть преступления не меняется.

– Минуточку, если позволите, мне надо кое-что проверить.

Кассир отошел от окошка, чтобы переговорить с коллегой, а сердце Тони тут же вернулось к привычной работе отбойного молотка внутри грудной клетки. Работники банка изучили какой-то лист бумаги, печально покачали над ним головами, затем кассир вернулся. Список похищенных купюр? Кассир был прямо-таки убит горем.

– Вы понимаете, сэр, могут возникнуть осложнения.

– Осложнения? – Тони поймал себя на том, что голос его прозвучал очень тоненько. С чего бы это?

– Вы же знаете, как все обстоит, международные финансы и все такое. Ваш доллар, простите за выражение, скачет вверх и вниз, обычно вниз. Надо в точности знать текущий курс. Он снова упал, – добавил кассир с тщательно скрываемым удовлетворением.

– Как скажете, вот купюры.

Порядком построчив карандашом и быстро что-то подсчитав на карманном калькуляторе, кассир пришел к заключению и начал выкладывать купюры на стойку перед Тони. Он как раз добавлял к ним какие-то монеты, когда его коллега подошел и прошептал ему что-то на ухо, не сводя с Тони ледяного взгляда. Отбойный молоток заработал сверхурочно.

– Извините, сэр, – отнюдь не извиняющимся тоном сказал кассир. – Но он снова упал. – И вытащил несколько купюр из стопки, а остальные снова дотошно пересчитал.

Удалось! Швейцар, увидевший теперь, что Тони человек со средствами, несмотря на убогую одежонку, с улыбкой распахнул для него дверь. Пока Тони был в банке, ветер снова разогнал тучи, так что мокрый тротуар и лужи весело играли солнечными бликами. Как только Тони подошел, девушка в магазине одежды распахнула для него дверь, и Тони окинул взглядом полки и ящики у нее за спиной.

– У вас есть плащи? – поинтересовался он.

Услышав этот вопрос, она приподняла брови – есть ли в Сахаре солнцезащитные очки? – и указала на перегруженную полку.

– У нас богатый выбор плащей, сэр. Какого сорта вы предпочтете?

Эта возможность оттянуть пневмонию и улучшить свой внешний вид была чересчур хороша, чтобы упускать ее. Серый вязаный свитер, – неужели здесь весна? – чистая рубашка с твидовым галстуком под цвет берета, стопка носовых платков и смена белья. С каждой секундой жизнь казалась все привлекательнее.

– Мой багаж потерялся, – растолковал Тони. – Все никак не может меня догнать.

– С моей матерью в Эдинбурге такое тоже случилось.

Благодаря этому доброжелательному сочувствию Тони воспользовался примерочной кабинкой, чтобы переодеться, пока продавщица подсчитывала его покупки. Тони с радостью заплатил, исторгнув купюры из глубин своей водонепроницаемой шерстяной утробы.

– У вас, случаем, нету бритвы, мыла, ну, сами понимаете?

– Тут рядом, в аптеке, там имеется все, что вам необходимо.

– Спасибо за совет. И не могли бы вы мне сказать, может, это звучит смешно, но я как-то утратил счет времени, ну, знаете, понедельник день тяжелый и все такое, но… где я?

– В "Мужской галантерее Эркарт и К°", – отрывисто ответила девушка.

– Нет, я в смысле – в каком городе?

– Кемпбелтаун, Аргилл, – в голосе продавщицы не прозвучало ни единой теплой нотки. Затем, будто спохватившись, уже закрывая дверь, она бросила Тони вслед: – В Шотландии.

Зрачки ее расширились от страха, и она попятилась на шаг, увидев, что Тони придержал дверь ногой. Прижимая бумажный пакет со снятыми вещами к груди, он попытался дружелюбно улыбнуться.

– Я был совершенно уверен, что нахожусь в Шотландии. Я даже приехал сюда на машине с друзьями из Глазго. Но мне надо поторопиться обратно. Вы не могли бы мне сказать, где тут железнодорожная станция?

– Тут нет железной дороги вообще. Герцог Аргиллский никогда не любил поезда. – Она была напугана. – Но есть самолет до Глазго. Дневной рейс вылетает через десять минут.

Как только Тони убрал ногу, дверь закрылась крепко-накрепко.

Самолет! Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но в запасе всего десять минут – где же тут аэропорт? И как туда добраться? Тони принялся лихорадочно озираться и увидел медленно трюхающую в его сторону, будто в ответ на потаенное желание, угловатую черную машину с единственным словом ТАКСИ, сияющим на крыше. Он замахал рукой, и машина аккуратно подкатила к тротуару возле него.

– Вы можете отвезти меня в аэропорт?

Водитель в берете, очень похожем на берет Тони, взглянул на него из дебрей курчавой бороды, сливавшейся с кустистыми бакенбардами. Волосы росли у него даже на скулах. Он несколько раз мигнул глазами, обдумывая этот необычный запрос, и в результате изрек с кажущейся неохотой:

– Так.

– Вы можете довезти меня до туда за десять минут? – Рванув за ручку двери, Тони бросился на заднее сиденье. – Мне надо успеть на самолет до Глазго.

Это потребовало еще некоторых размышлений и, после долгой паузы, водитель произнес:

– Я не даю обещаний, – после чего включил передачу.

Поездка оказалась не очень долгой, и очень хорошо, поскольку годы этого автомобиля уже клонились к закату, и он мчался вдоль по дороге с изумительной скоростью в пятнадцать миль в час; Тони предпочел бы, чтобы в машине был форсированный двигатель, а не хрустальная ваза с цветами в пассажирском отделении. Со степенной величавостью они протрюхали из Кемпбелтауна среди полей вниз по дороге, неуклонно приближавшей их к авиабазе Королевских воздушных сил Макриханиш – и больше никуда. Но эта загадка разрешилась, когда перед самым въездом на базу дорога свернула и обогнула конец посадочной полосы, следуя по стрелкам, указывающим направление на терминал Британских европейских авиалиний. Еще поворот дороги вывел их к светофору, только что переключившемуся на красный свет, и такси затормозило. Десять минут наверняка истекли. Наверное, самолет уже отлетает! Тони постучал по стеклянной перегородке, потом, срывая ногти, приоткрыл ее.

– Поезжайте, я должен успеть на самолет! Тут нет никаких машин.

– Не могу. Не могу ехать на красный. И нет машин, потому что это не дорога. Это перекресток для самолетов.

Надо же, перекресток для самолетов; Шотландия еще не раскрыла всех своих секретов. Но это означает, что самолет улетает.

– Улетает! – вслух вскрикнул Тони. – Я опоздал!

– Нет, только прибывает. Малек припозднился. Порой такое случается.

После этих заверений Тони расслабился, откинувшись на спинку сиденья, прислушиваясь к реву двигателей приближающегося самолета и пребывая в полной готовности увидеть, как такси-левиафан воздушных трасс пролетит поперек дороги, олицетворяя собой восхитительный билет в безопасное место.

Двигатели ревели все громче, и вдруг, не далее как в дюжине футов от машины вперевалочку прокатился урод уродов среди самолетов.

Аэроплан напоминал железнодорожный вагон с крыльями. Бока были идеально плоскими, без малейшего намека на обтекаемость, а трехколесное шасси не убиралось, навечно закрепленное на своем месте. Концы единственного крыла, установленного на крыше вагона, были будто обрублены топором, как и вертикальные плоскости спаренного хвоста. В качестве тщетной попытки украсить это безобразие бока самолета были разрисованы обрывками британского флага. Весь этот невероятный аппарат, смахивавший на изделие из коробки от кукурузных хлопьев, приводили в движение два крохотных моторчика, трудолюбиво и шумно вращавшие пропеллеры. Это явление проковыляло прочь, и светофор переключился на зеленый.

– Что… что это? – хрипло спросил Тони.

Водитель, явно слышавший этот вопрос уже не однажды, причем заданный именно таким же тоном, угрюмо кивнул.

– Это называется короткий авиалайнер, но местные кличут его по-всякому. Вмещает пятнадцать пассажиров или двенадцать с багажом. Раньше отсюдова до Глазго летал большой красивый "Трайдент". Ох! Забрали, англичаны-то, и всучили вот это.

Он произнес слово "англичане", будто ругательство – наверно, таковым оно в этих краях и является. Тони подумал было, что водитель тоже может принадлежать к подпольной националистической группировке, но выбросил эту мысль из головы. Они подкатили к небольшому деревянному строению терминала одновременно с самолетом. Торопливо уплатив таксисту, Тони ринулся к кассе.

– Вам повезло, сэр, – сказала очаровательная кассирша: сплошь зеленые глаза, рыжие волосы, веснушки и жизнерадостная улыбка.– Осталось только одно место. Надеюсь, у вас нет багажа? – Ее улыбка угасла, а бровки слегка нахмурились. Помня предупреждение, Тони сказал, что нет, помахав бумажным пакетом со всеми своими пожитками. Улыбка вернулась, Тони получил билет и присоединился к веренице остальных пассажиров у выхода, ведущего на посадку.

Все это сильно смахивало на путешествие в крылатом дилижансе. Приехавшие пассажиры выбирались из самолета – кажется, чуточку торопливо сходя по ступенькам на внутренней стороне двери, откидывавшейся вниз на веревках. Стюард, затянувший ремешок своей форменной фуражки под подбородком, чтобы ее не унесло арктическим ветром, внезапно выскочил ниоткуда, прошел к плоской корме самолета, где у курьерского вагона располагалось бы багажное отделение – и открыл дверь багажного отделения. Затем отправляющихся пассажиров жестом пригласили проходить, и Тони поспешно зашагал вместе с остальными. В конце концов, эта колымага успешно добралась сюда из Глазго – значит, следует полагать, может вернуться тем же манером.

Его усадили у иллюминатора; Тони принялся гадать, стоит ли смотреть из него, или подобное скажется на нервной системе чересчур пагубно. Пристегивая ремень, он прижал пакет с вещами к себе. Диспетчер наземной службы забрался в самолет и передал стопку бумаг пилоту, явственно видневшемуся за отдернутым занавесом всего в нескольких футах перед Тони, а также передал ему радостную весть, что багажное отделение закрыто.