Текст книги "Люди страшнее монстров"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Ант Скаландис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Бубуру попросил вспомнить по порядку и как можно подробнее абсолютно все, что надсмотрщику с его вышки довелось наблюдать вчера. (Ну, наконец-то ему сообщили, что это было вчера!) И Фуруху принялся рассказывать. Очень старательно, в мельчайших деталях. Утаил лишь одно – как наблюдал за красивой самкой фруктовика и вожделел. Да и кому это интересно? Тем более теперь. Когда добрались до бесноватого, Бубуру стал особенно внимателен, записал что-то на листке бумаги, лежавшем перед ним на столе, и, дослушав признания Фуруху до самого конца, вновь вернулся к этому главному моменту.

– Ты действительно помнишь каждое слово, которое выкрикивал тот фруктовик?

– Действительно, мой хухун.

– И даже те слова, которые не понял по смыслу, тоже помнишь?

– Очень точно помню, мой хухун. Повторить? – спросил он с известным трепетом, словно от произнесения загадочных слов вслух могло произойти действительно что-то страшное.

– Нет, не надо, – неожиданно строго ответил Бубуру, и у Фуруху точно камень с души упал.

А Бубуру вдавил пальцем желтый кружок в середине стола и прошелестел подобострастно в решетку большого переговорника:

– Мой султан! Ваш недостойный хухун Бубуру имеет сказать нечто важное.

– Говори, – вальяжно распорядился султан Азбай.

Фуруху хорошо знал этот голос, особенно раздающийся из переговорника.

– Мой султан, этот человек помнит все слова и может произнести их в точности.

– Отлично, – проговорил Азбай. – Вели доставить его ко мне.

"Вот это да! – думал Фуруху, пока шагал по коридору в сопровождении двух дюжих парней, каждый на полторы головы выше его, а ведь Фуруху и сам не коротышка. – Вот это да! Как же теперь вести себя? Сразу все рассказать или прикинуться, что вдруг забыл? Ведь для них там наверху очень важны таинственные слова. Может, его, недостойного Фуруху, и самому эмир-шаху представят? Надо только лиану потянуть. А то вот так сразу выложишь все, скажут тебе "спасибо" и – пинком под зад, обратно на плантации. А там сейчас жарко, противно и даже страшно. Нет, надо быть похитрее, раз уж такое дело завертелось!"

Они вышли из караулки на свежий воздух, и Фуруху понял, что все это время находился внутри высокой стены, окружавшей стеклянный дворец султана Азбая. Дворец был и впрямь хорош, и бежал к нему твердый серый ручей, на который все трое немедленно ступили, запросто, как на обычную тропинку. И ехали все быстрее и быстрее, почти со скоростью терренгбиля. Твердая бегущая дорожка неприятно напомнила Фуруху потоки горячей жижы со склонов гор. Он видел тогда, как, попадая в воду, потоки эти быстро застывали и становились такими же серыми и твердыми. Он отогнал от себя никчемную страшную мысль и вновь принялся думать о приятном – о своей будущей судьбе, о том, как бы не поддаваться внешнему течению событий и попробовать самому схватить за глотку птицу-удачу.

А султан Азбай оказался в своих покоях не один. Впрочем, двух полуобнаженных девушек-наложниц он легким движением руки отправил прочь, как только в дверях появились гигантские парни с новоиспеченным охранником Фуруху посередке. Но у широкой постели, где среди расшитых камнями и золотом подушек возлежал султан, остался сидеть на резном стуле толстенький, маленький и очень светлокожий человечек в черном глухом костюме. Этот его совершенно идиотский облегающий наряд смешно контрастировал с роскошными кремовыми складками легкой туники Азбая.

Султан еле заметно кивнул, приветствуя вошедших, которые, в свою очередь, все трое резко согнулись пополам в ритуальной попытке коснуться лбом пола. Фуруху с удивлением отметил, что обоим его спутникам это удалось в буквальном смысле и без особого труда. Он позавидовал про себя и сделал вывод, что в ходе тренировок и сам быстро обучится подобным трюкам, раз надо.

Затем сопровождавшие пододвинули Фуруху резной стул с высокой спинкой, в точности такой же, как у светлокожего гостя, и покинули покои султана. Светлокожий представился:

– Помощник султана Азбая по вопросам безопасности Свамп.

"Странное имя, – подумал Фуруху, – прямо не моналойское какое-то".

А потом заметил, что в Свампе есть нечто еще более странное. Голова у него имела не совсем нормальную форму – яйцевидная, утолщающаяся кверху, а кожа на лице хоть и светлая, но неровная, рыхлая, ноздреватая. Но самыми ужасными были его редкие длинные шерстинки вокруг глаз – ну прямо как у фруктовиков. Фуруху сделалось противно, однако он постарался скрыть свои чувства и вообще сделать вид, что ничего не замечает, да и не смотрит вовсе на лицо помощника Свампа. Какая ему разница вообще, кто это? Персональный охранник Фуруху прибыл к своему султану по его личному распоряжению. Вот.

Он примерно это и произнес вслух, поднявшись со стула, чтобы окончательно отвлечься от неприятных и опасных мыслей.

– Садись, Фуруху, – велел ему Азбай и продолжил (сразу, с места в карьер): – Если ты помнишь слова, которые кричал бесноватый фруктовик, повтори их сейчас вслух. Громко и четко.

И Фуруху повторил. Не подчиниться султану было выше его сил. Какие уж там хитрости!

"С кем ты собирался тянуть лиану? С самим султаном Азбаем? Смешно, Фуруху. Ты просто еще мальчишка", – сказал он себе чуть позже, когда уже появилась возможность проанализировать происшедшее.

А тогда он повторил жуткие слова вслух, и ничего не произошло. Гром не грянул. Горы не взорвались вновь, плюясь жидким пламенем. Мир не исчез. И даже люди, сидевшие напротив, не совершили никаких резких движений.

Впрочем, султан почти сразу обратился к Свампу на абсолютно неведомом Фуруху языке. И Свамп ответил. Чудно так! Ну прямо будто макадрилы перекликаются в зарослях айдын-чумры по вечерам. Потом начальники опять перешли на нормальный моналойский.

– Я должен связаться с эмир-шахом, – проговори Азбай.

– Свяжись, – не возражал Свамп. – Но в действительности намного важнее передать эти слова фэдерам.

Фуруху плохо понимал, о чем они говорят, и все сильнее укреплялся в ощущении, что слышит нечто, не предназначенное для ушей простого охранника. Зачем же тогда они перешли на моналойский? Еще убьют после, чего доброго!

Но пока разговор с Фуруху был явно не окончен.

– Ты прав, – сказал Азбай Свампу. – Пусть фэдеры пока подумают. А эмир-шах, конечно, дерзнет посоветоваться с духами и тенями Алхиноя, но это ему придется сделать несколько позже.

И он бросил Свампу свой переговорник. Свамп потыкал кривым пальцем в маленькие кнопочки, услышал невнятный отзыв и заговорил на знакомом языке, которым часто пользовались охранники. Можно было даже понять отдельные слова. Наконец помощник султана протянул переговорник Фуруху и попросил:

– Повтори все те же слова еще раз. Я боюсь ошибиться.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой хухун, – рапортовал Фуруху, невольно вставая и вытягиваясь по привычке в струнку.

Свамп беззлобно улыбнулся при этом обращении. Очевидно, его ранг был выше или таких странных помощников султана с шерстью вокруг глаз принято было называть как-то совсем иначе. Но откуда ж Фуруху знать? Он же здесь совсем новенький.

Он еще раз отбарабанил свой текст, словно глупая говорящая птица папегойя. И еще раз ничего не случилось. Слова даже перестали казаться ему страшными. В конце концов, чего он в самом деле вокруг них наворотил? Просто день вчера был такой неудачный: погода тяжелая, ужасы всякие с гор, да еще эта самка очумительная... Вот и стало у него с головой не в порядке. А теперь уже все нормально, все хорошо, а будет еще лучше...

Но оказалось, что не все хорошо. Пока Фуруху так благостно рассуждал про себя, Свамп общался с кем-то опять на своем макадрильском языке. И результатом этого общения стал новый вопрос:

– А ты уверен, Фуруху, что того бесноватого фруктовика забили палками именно до смерти?

– Уверен, – ответил Фуруху.

И тут же растерялся. Во-первых, он не понял, откуда Свамп вообще знает, что говорил Фуруху, а чего не говорил. Ведь его же не было в кабинете хухуна Бубуру. А во-вторых, у него разом пропала вся давешняя уверенность. Конечно, он видел окровавленное тело в грязной воде, видел, как оно бултыхнулось туда, даже вроде бы пузыри заметил... Хотя дет, пузыри, скорее всего примерещились. Да, он знает, что после таких ударов кусачими палками выжить еще никому не удавалось, но это, так сказать, умозрительное рассуждение, и оно было Свампу совершенно неинтересно. Противный толстячок все допытывался, не фиксировал ли кто-то всерьез момент гибели бесноватого фруктовика. Например, отрезал ли ему кто-нибудь голову? Втыкал ли палку в глаз? Держал ли в воде достаточно долгое время? Нет, ничего такого Фуруху подтвердить не мог. В душе он оставался уверен в неизбежной кончине забитого фруктовика, но доказать это сколько-нибудь убедительными фактами, как выяснилось, был не в состоянии.

И тогда Свамп счел нужным сказать:

– Понимаешь, сотник, не нашли мы тела того бесноватого. Вот в чем беда. А раз тела нет, значит, жив он. Вот в чем беда, сотник, – повторил он в задумчивости еще раз.

"О превеликий эмир-шах! Зачем же он называет меня сотником?! Неужели я снова разжалован за то, что упустил этого бесноватого?! Но откуда я мог знать? Откуда?!" – Фуруху чуть не прокричал все это вслух, так его распирало от обиды.

– Ты ни в чем не виноват, персональный охранник, – сказал султан Азбай, словно читая его мысли. – Ты просто постарайся сейчас припомнить. Очень постарайся. Не видел ли ты, как тот бесноватый, скажем, вылезал из воды или шел куда-то? Было бы очень хорошо, если б ты вспомнил...

Фуруху и сам понимал, что это было бы очень хорошо. Но он ничего такого не помнил, а врать боялся.

Чтобы помочь, ему показали цветные картинки с изображениями разных людей и фруктовиков. Он должен был узнать среди них того, кричавшего. Он узнал. Но легче от этого не стало.

– Все совпадает, – вздохнул Свамп.

– Да, – совсем коротко кивнул султан.

И они оба надолго замолчали.

Потом Азбай спросил Свампа. Откровенно, по-моналойски (да и чего было темнить, когда он на Фуруху пальцем показывал):

– Этого куда?

– Пока под замок, – жестко распорядился Свамп. – В хороших условиях, но под замок. От греха подальше.

Султан еще раз кивнул. Молча. Возражений не последовало. И Фуруху аж присвистнул про себя: "О превеликий эмир-шах! Кто же тут главный? Султан или его помощник?"

Никто ему, конечно, на такой вопрос не ответил бы. И подозрения зародились капитальные. Страшненькие, можно сказать, подозрения. Наверно, Фуруху был все-таки слишком умным для своей работы. И правильно его под замок убирают. Опасным он становится человеком, общественно опасным – так это, кажется, называют. Слишком много знает всего, слишком хорошо понимает!..

Снова вызвали охранников и повели его через роскошный двор султана Азбая, только теперь не к стене, а в другую сторону – к маленькому домику на берегу искусственного пруда. Помощник Свамп с ними вместе пошел и всю дорогу объяснял Фуруху, что его никто не собирается наказывать, просто на планете сейчас очень сложная обстановка, считай, война началась, особое положение, поэтому и требуется соблюдать жесткий режим секретности.

"Вот оно как! – думал Фуруху. – Наверное, этот большой человек и вправду не желает ему ничего плохого, хотя и неприятен на вид, на фруктовика переодетого и побритого похож. Помню, помню, ребята рассказывали, что фруктовика посредством бритья можно избавить ото всей его шерсти, и тогда он выглядит почти как человек. Вот только вокруг глаз почему-то они не бреются. Да впрочем, у них ведь и глаза какие-то не такие..."

Думал, думал Фуруху и додумался до того, что не все фруктовики дикие, как звери, а есть еще другие – ученые, воспитанные, облеченные властью. И вот они-то, похоже, и крутят всеми султанами, прикидываясь, что сами тоже люди. А возможно... (От такого предположения аж дух захватывало!) А возможно, они уже самому эмир-шаху приказывают, если действительно умеют на небесных кораблях летать и с людьми на других планетах общаться.

Если б кто его мысли сейчас прочел, убили бы сразу. Понятное дело. Однако мыслей этот замаскированный фруктовик Свамп читать, конечно, не умел. А насчет того момента, когда он начал утешать новоиспеченного охранника, беспокоиться особо не стоило. У Фуруху тогда и страх, и обида, и отчаяние – все на лице отразилось, как в зеркале.

Меж тем они подошли к домику на берегу пруда, то есть к месту, где, очевидно, и надлежало теперь коротать дни Фуруху. Свамп, отпустив стражу, повторил еще раз:

– Придется тебе пока посидеть здесь под присмотром, но не как преступнику, а как источнику ценной информации. Вот только утрясется все, и окажешься на свободе. Будешь верой и правдой служить султану Азбаю. Ты молодой, сообразительный, запросто дорастешь и до личного охранника эмир-шаха. А дальше... Дальше узнаешь, какие еще должности бывают. Пока тебе это не нужно. Да, кстати, – добавил он напоследок, – в твоем новом жилище есть много вкусной еды и большой бочонок с чорумом, чтобы ты не скучал. Если попросишь, один из охранников может сыграть на гынде. А ближе к ночи мы пришлем тебе самку фруктовика.

Фуруху совсем уж было собрался сказать: "Спасибо, мой хухун!" Но от последних слов так растерялся, что буквально прикусил язык. Про "спасибо" напрочь забыл, к счастью, вместе с обращением "хухун", и еле выдавил из себя:

– П-п-почему именно с-самку фруктовика? Вы что, з-з-знали, что я об этом мечтал?

"О превеликий эмир-шах! Кто ж меня за язык тянул со вторым вопросом? Вот ведь попался, как мальчишка! Но сил уже не было сдержаться. Ведь только что подумал: никто из них мыслей читать не умеет, даже этот всезнайка, а тут раз! – Свамп и прочел. Значит, все. Сдаваться пора. Чистосердечное признание облегчит вашу участь..."

Однако Свамп миролюбиво улыбнулся, как-то по-своему истолковывая слова Фуруху, и ответил сквозь смех:

– Вот чудак-человек! Кто ж об этом не знает! О самках фруктовиков все мечтают, потому что они в постели намного интереснее наших женщин. Все, некогда мне. Будь здоров, сотник! То есть, тьфу, извини, конечно, персональный охранник. Счастливо отдохнуть!

И помощник султана не оглядываясь зашагал по твердой бегущей дорожке.

"Зачем по ней шагать? – мелькнуло в голове у Фуруху. – Она же и так быстро едет".

Потом он, рассеянно оглядывая комнату за комнатой, познакомился со своей роскошной тюрьмой. Ему очень понравилась широкая мягкая кровать и крепкие лавки из сарателлы вокруг стола, на котором громоздился необъятный бочонок чорума и две кружки. Еще больше ему понравились морозный шкаф для хранения пищи, весь полный фруктов, овощей и орехов, отличная купальня и удивительно остроумно сделанное отхожее место. Он быстро сообразил, что здесь, как и в купальне, следует время от времени выпускать из стены текучую струю. Лишь обозрев несколько раз все это великолепие, он слегка пообвыкся, успокоился и смог приступить к еде. Чорума, конечно, выпил изрядно. Наконец лег на постель, подавшуюся под спиной, как весенний мох, и невольно задумался: что же такое происходит? С ним, с султанами, с их помощниками, со всей планетой. Мысли текли легко, плавно, даже весело. Но вдруг, словно порыв ветра, налетела ужасная тревога и смешала все. Загадочные слова почему-то обеспокоили его еще сильнее, чем прежде.

Фуруху встал, выглянул в окошко, убедился, что охранник стоит далеко и слышать ничего не может, потом подошел к зеркалу и, глядя самому себе в глаза, тихо, но медленно и внятно проговорил еще раз те самые непонятные слова, из-за которых он и оказался здесь:

– Найдите Язона дин-Альта. Скажите, все это сделал Теодор Солвиц.

ГЛАВА 8

Лаву в разломах изучали долго и нудно. Среди пиррян не было штатного сейсмолога, так что в теории все они, даже слегка поднатаскавшийся дорогою Язон, уступали моналойскому специалисту, но чисто практически каждый пиррянин был более чем хорошо знаком и с порядком действий во время извержения, и со следами, которые оставляет кипящая магма, разрушая поселки, уничтожая шахты, возвращая недрам уже добытую нелегким трудом металлоносную породу. А сколько островов в океане Пирра было потоплено или вновь создано заново именно благодаря вулканам! В общем, пирряне могли иной раз не суметь сформулировать так четко, что произошедшее на Моналои извержение было именно эффузивного типа с некоторыми элементами эксплозивного характера, но то, что горы здесь не столько взрывались, сколько истекали горячей и очень жидкой лавой, – это они видели невооруженным глазом и сразу. Точно так же спасатели, прибывшие из Мира Смерти, запросто могли перепутать виды и формы брекчий, то есть застывших наслоений глыб, но никогда в жизни не наступили бы на начавшую твердеть лавовую корку, если сохранялась еще хоть малейшая опасность провалиться сквозь нее в огненный поток.

Моналойский сейсмолог с внешностью университетского профессора почтенных лет долго водил всех интересующихся вдоль разломов и остекленевших лавовых рек, размахивал руками и без устали сыпал специальными терминами, не удосуживаясь порою разъяснять их смысл:

– Вот вам типичный пример пахоэхоэ...

А эта корка типа "оа" ясно говорит нам о том, что температура лавы не превышала девятисот градусов...

Пожалуйста, взгляните вот на те конусы разбрызгивания, они же просто как из учебника геологии!..

А теперь попрошу вас обратить внимание на бомбы и лапилли вон в той древней кальдере...

Собственно, он и не ждал от пиррян никаких ответов, он разговаривал сам с собою. Точнее, даже не так – он вел экскурсию по любимому музею, умилялся на знакомые экспонаты, радовался встречам с ними, как со старыми друзьями, упивался собственными знаниями. В общем, толку от него было мало. Язон, правда, старался соответствовать и пару раз ввернул несколько словечек, как это принято у вулканологов, на гавайском языке. Однако услышан не был, и в итоге, не выдержав, задал прямой вопрос:

– Уважаемый, все это безумно интересно, но вы бы лучше сказали нам, когда ожидается следующий всплеск сейсмической активности.

Старик ученый от такой наглости замолчал, словно выключенный передатчике, задумался на несколько секунд и вдруг, вовсе не обидевшись, смиренно сообщил:

– Мы просчитали вероятность с учетом огромного числа факторов и пришли к выводу, что очередного извержения следует ждать примерно через три-четыре дня. До этого все должно быть тихо.

– Добрая информация, – похвалил Язон. – А вот скажите тогда, эти подземные монстры не могут спровоцировать извержение раньше ваших научно рассчитанных сроков?

– Ну, если учесть, что мы недостаточно осведомлены о природе названного вами феномена, – солидно начал сейсмолог, – то логично было бы предположить следующее. Любезные вам монстры способны на все. Однако результаты наших наблюдений, обобщенных статистически, показывают: до сих пор именно монстры шли на поводу у вулканов, а не наоборот. Посему уж три-то денька придется нам выждать, господа. Так я полагаю.

Удивительно мило разговаривал этот ученый, приятно было побеседовать. Но, с другой стороны, изъяснялся он невыносимо длинно, а у пиррян – дел невпроворот. Три дня до извержения – разве это срок?

"Только бы ребята успели со своим жаропрочным оборудованием! – думал Язон. – Иначе даже не представляю, что делать. Впрочем, все равно надо взглянуть на этих монстров заранее, хоть одним глазком".

Язон надеялся, что такое возможно, и сказал сейсмологу:

– Я вот вижу, главный ваш вулкан продолжает куриться. Как вы его называете?

– Гругугужу-фай.

– Это слишком длинно, – пожаловался Язон. – Можно просто Фай?

– Можно, – ответил сейсмолог, – но это будет крайне нелепо. Фай по-нашему и означает "вулкан".

– А-а-а, – протянул Язон. – Ну, тогда я буду говорить просто "Гру". Так вот ваш Гру смотрит в небо открытым жерлом. Значит, поднявшись в воздух, мы сумеем заглянуть ему в кратер и увидеть жидкую лаву. А где лава, там и монстры, или я не прав?

– Скажем так, не совсем, – осторожно заметил сейсмолог. – Но шанс увидеть этих существ у вас есть. Дерзайте, молодой человек. Лично я с вами не полечу, стар уже. А разрешения подите спросите у господина Крумелура. Вон он стоит рядом с кораблем.

– Какое разрешение? Вы что, серьезно? Думаю, с этим проблем не будет.

Иначе зачем мы сюда летели?

Однако все оказалось не так просто.

– Ох, погодите вы в самое пекло лазить! – неожиданно воспротивился Крумелур. – Изучите все тщательно, соберите данных побольше, подготовьтесь вот тогда... Что за торопливость такая? Я не понимаю.

Но пирряне, слышавшие их разговор, тут же приняли сторону Язона. И не только из солидарности – просто они всегда рвались в бой, а всякое ожидание, всякая неторопливость и нерешительность претили обитателям Мира Смерти. В общем, Крумелура заклевали с четырех сторон, и он сопротивлялся все более вяло:

– Соваться в кратер действительно небезопасно, – продолжал твердить он. Дождитесь подкрепления. Со специальным оборудованием легче будет. И потом, неужели вы не видите? Вот, смотрите: помимо главного извержения, здесь еще наблюдались прорывы базальтовой магмы трещинного типа. Есть смысл копнуть для начала именно эти следы. Без всякого, кстати, риска для корабля и людей. "Ну вот и этот уже вулканологом заделался, – подумал Язон. – И главное, нашел чем пиррян привлечь! Работой без риска. Смех один! А вообще, не к добру такая повальная грамотность. Зубы он нам заговаривает. Не станет этот хитрый бизнесмен переживать за наши корабли и даже за наши жизни. Что-то свое не дает ему покоя. Значит, надо непременно дожать господина Крумелура. Ну что ж, держись, дружок!"

Язон умел убеждать, и хоть дискуссия затянулась, он в итоге все-таки отспорил право пиррян совершить полет над кратером Гругугужу.

Потом долго ждали Бруччо, который увлеченно лазил по траве, собирая образцы местной флоры и фауны. С каждою находкой пиррянский биолог удивлялся сильнее, и сильнее, что выражалось во все более громких восклицаниях.

– В чем дело, Бруччо? – спрашивали его.

Но он пока только отмахивался:

– Погодите, друзья, погодите! Я еще не полностью разобрался. Здесь кроется уникальный феномен.

И все-таки пришлось оторвать Бруччо от его изысканий – он был нужен там, в кратере.

– Может, именно монстры стали причиной твоего феномена? – предположил Язон.

– Нет, – уверенно ответил биолог. Он не стал ничего объяснять, но все время был молчалив и о чем-то напряженно думал.

Арчи выглядел еще более отстраненным. Он успел проанализировать спектры излучения двух местных солнц, сопоставил эти данные с показаниями магнитометров, тщательно замерил уровень космической радиации, весьма существенный из-за слишком тонкой атмосферы Моналои. Наконец добрался до любимой темы – влияния гравимагнитных полей на психофизические, нащупал нечто и буквально впал в транс. В общем-то, его можно было и не брать к вершине вулкана. Но, отключившись на секунду от тяжких дум и услышав, куда все собрались, Арчи заявил, что полетит непременно. Ну и, конечно, не один. Миди, как и Мета, не очень-то любила отпускать своего супруга в опасные экспедиции. Волновалась так, что легче было самой сопровождать его повсюду. А тут еще помогла навязчивая идея Язона использовать телепатические способности для установления контакта с иным разумом. Если это вообще разум – то, с чем они столкнулись.

Словом, команда подобралась ударная: Крумелур, Язон, Керк, Мета, Стэн, Бруччо, Арчи и Миди. Отправились на самом мощном из наличных суперботов с изрядным общим энергоресурсом и убедительным количеством жидкого гелия в боевых емкостях.

Высокий и красивый, как искусственно построенная пирамида, вулкан Гругугужу-фай сочился едким и очень густым белым дымом, походившим на сметану, вытекающую из переполненной банки. Дым действительно не поднимался вверх, как положено всякому порядочному дыму, а сползал по склонам в долину неопрятными, рваными клочьями.

В эту плотную пелену пирряне нырнули, как в воду. И сразу стало темно, а при взгляде вниз, в кратер, показалось, что дымовая завеса вовсе и не белая, а скорее наоборот – черная. И красноватые зловещие сполохи плясали по этим темным клубам. Бурлящий кошмар преисподней открывался взорам в глубине кратера.

– Опускаемся? – спросил Керк.

– Конечно, – кивнул Язон.

Они стали медленно опускаться. Ближе чем в пяти метрах от поверхности жидкой лавы приборы не посоветовали им находиться. Включение гравимагнитной защиты означало бы отсутствие полноценной возможности для наблюдений и тем более для предполагаемого контакта. Поэтому супербот завис над раскаленным озером магмы в строго рекомендованной точке, после чего были предприняты попытки различных воздействий на зеркало расплава. От примитивных плазменных зарядов и плевков жидкого гелия до модулированных радиосигналов "SOS". Что именно в итоге подействовало, так и не удалось понять, однако внезапно из нескольких точек – позднее, в записи, их насчитали семь – появились те самые существа.

Их агрессивные намерения ни у кого не вызвали сомнений. Упругие могучие тела, с настоящими (на взгляд) мышцами, перекатывающимися под настоящей (на взгляд) кожей, рвались вверх в отчаянных прыжках. Из каких же материалов все это сделано?! Руки-клешни упорно, настойчиво стремились к броне корабля, и когда один из монстров дотянулся-таки, допрыгнул, достал – дыра в обшивке получилась ого-го: длинная, глубокая, с жуткими оплавленными краями. Монстров полили добрым количеством жидкого гелия, но супербот все равно стартовал едва ли не на форсаже.

А когда корабль взмыл выше прежнего и возникшие от резкого подъема потоки воздуха разметали в стороны густой вулканический дым, глазам пиррян предстала небывалая картина. Нет, не в кратере вулкана – с ним уже и так все было ясно, – а тоже внизу, но по другую сторону узкого перевала.

От подножия скалистых гор и до самого океана, темная полоска которого синела на горизонте, простирались поля. В полях работали люди, много людей. Не просто много – чудовищно много. Огромный человеческий муравейник. На первый взгляд совершенно хаотичный, но стоило лишь на пару секунд задержаться глазами на каком-нибудь конкретном месте, и вот уже видно, как четко организованы здесь работы. Все грядочки строго параллельны друг другу, есть и перпендикулярные разделительные линии, на перекрестиях торчат вышки. На каждой вышке – по человеку. Это уже не работник – это надсмотрщик. И еще много надсмотрщиков внизу, рядом с рабами. Да, именно такое слово выплыло из памяти Язона. Это были именно рабы, они трудились тупо и равномерно, как механизмы. А если кто-то двигался медленнее необходимого, надсмотрщики погоняли их тяжелыми палками.

Язон в своей жизни видел много одичавших планет, но такие масштабы могли присниться только в кошмарном сне, или это кто-нибудь инсценировал для фильма о страшном прошлом древней Земли. Но здесь не снимали кино. Похоже, все это было по-настоящему.

– Вы обратно летите или нет? – небрежно поинтересовался Крумелур, словно речь шла о чем-то, вовсе его не касающемся. – Почему Мета не уводит корабль и мы висим тут столько времени?

– Потому что мою жену, так же как и меня, заинтересовало столь необычное зрелище, – честно ответил Язон, с нарочитой медлительностью выговаривая каждое слово. – Это и есть ваша знаменитая тюрьма? Или это твой очень серьезный бизнес, Крумелур? Мы никогда не видели ничего подобного.

– Второе точнее. Перед вами вовсе не тюрьма, а исправительно-трудовые плантации для преступников. – Однако в ту сторону тоже стекала лава, – ядовито заметил Язон. – Очень любопытные следы. Почему бы нам не заняться ими?

– Потому что там не подходящие для работы условия.

– Наверно, ты прав, Крумелур, – примирительно вздохнул Язон. – Ладно, Мета, полетели назад.

– О чернота пространства! – возмутился Керк. – Почему вы говорите только об этих заключенных? Какие будут мнения по поводу главной задачи? Вам понравились наши новые враги?

– Они хуже шипокрылов, – сказала Мета.

– Но они и в записи выглядели так же, – заметил Арчи. – Я еще тогда сказал: придется уничтожать.

– Я согласен, – подал голос Стэн. – Безжалостно уничтожать.

– А удастся? – сурово спросил Керк.

– Думаю, да, – откликнулся Стэн. – Принцип понятен, а мощности их и наши мы прикинем, как только сюда прибудут все.

– Верно, – сказал Бруччо. – Но не совсем. Вряд ли мы их так просто одолеем. Поверьте старику, они слишком похожи на живых людей. И это при температуре в тысячу градусов. Придется хорошенько подумать над такой странностью, прежде чем начинать войну.

– Думает у нас за всех Язон, – проворчал Керк, явно не довольный усложняющейся ситуацией.

А Язон не стал реагировать на ядовитое замечание. Мысли его были не о предстоящей войне. Совсем о другом.

– И где же они живут, Крумелур?

– Кто, вулканические монстры? – не понял тот.

– Да нет, эти ваши преступники.

– В бараках. Такие домики небольшие. Их там много вокруг плантаций. В каждом поселке есть специальный лагерь для фруктовиков, ну, то есть для преступников, работающих на поле. Можете не сомневаться, у них все нормально с едой и постелями, климат на Моналои теплый...

Крумелур словно начал оправдываться. И Язон немедленно перешел в атаку:

– Часто они у вас умирают?

– Случается, – ответил Крумелур уклончиво.

И вдруг вскинулся:

– А какое это имеет значение?! Вы что, из комиссии по правам человека?

– Я – член комиссии по правам человека в Лиге Миров, – неожиданно объявил Керк, слегка преувеличивая свои полномочия. Он всего лишь пару раз принимал участие в работе этой комиссии, как человек, имевший касательство ко многим весьма щекотливым проблемам Галактики.

Крумелур растерялся и некоторое время глупо открывал рот, не говоря ни слова. Потом справился с собою и отчеканил:

– Разговоры с членами подобных комиссий мы ведем только при наличии соответствующих документов. А помимо личного удостоверения, если хотите знать, требуется еще предписание и рекомендательные письма на двух – подчеркиваю двух человек! Поодиночке с инспекцией не ездят. Кто у вас второй?

– Ну, допустим, я, – пошутил Язон. – Успокойся Крумелур, ты же знаешь, мы не с инспекцией приехали. Но я уже понял, у тебя тут не все в порядке. А это плохо. Инспекция может нагрянуть и без предупреждения. Подумай об этом. Монстры, фрукты, деньги – все хорошо, Крумелур, все прекрасно. Но о людях тоже иногда надо вспоминать, разве нет?

– Ладно, не лечи меня, Язон, – немного странно отозвался Крумелур.

Подобные выражения бытовали, например, среди уголовников на Кассилии. Но, говоря это, руководитель планеты уже практически успокоился.

– Я только о людях, между прочим, и думаю, – добавил он, тяжко вздохнув. Иначе-то как же?..