355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гарри Гаррисон » Тренировочный полет » Текст книги (страница 11)
Тренировочный полет
  • Текст добавлен: 11 апреля 2021, 09:01

Текст книги "Тренировочный полет"


Автор книги: Гарри Гаррисон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Туземцы забулькали и зачавкали, и почти сразу пошел перевод. Я прибавил громкости, и мой голос раскатился по всей площади. Наиболее легковерные центавриане пали ниц, другие с воплями кинулись прочь. Какой-то скептик замахнулся пикой, но птеродактиль схватил его, перенес в сторону и уронил в болото.

Жрецы отличались от мирян здравомыслием, они не покупали ящериц в мешке. Эта публика знай стояла и галдела, но признаков паники я не наблюдал. Значит, надо принять более решительные меры.

– Изыди, мой верный слуга! – велел я «Летучему глазу», одновременно нажимая кнопку на ладони.

Он взмыл чуть быстрее, чем я рассчитывал; посыпались кусочки сорванного ветром пластика. Пока толпа таращилась на этот полет, я шагал к дверям храма.

– Я буду говорить с вами, о благородное жречество.

Прежде чем они придумали внятный ответ, я очутился в храме.

Тот представлял собой небольшое помещение в основании пирамиды. Судя по тому, что меня не остановили, я нарушил не слишком много табу. У стенки в бассейне темнела вода. Там плескалась древняя рептилия, несомненно принадлежавшая к высшему духовенству. Я подковылял к ней поближе, и она выпучила на меня холодный рыбий глаз, а потом что-то проскворчала. Механический переводчик зашептал мне в ухо:

– Во имя тринадцатого греха ответь, кто ты и что делаешь здесь.

Я придал своему чешуйчатому телу гордую позу и указал на потолок:

– Посланный предками, я сошел с небес, дабы помочь вам. Божественная влага снова будет литься.

За моей спиной загомонили жрецы, только старец не промолвил ни слова. Он медленно окунулся, оставив над водой лишь глаза. Вроде я даже слышал, как под этим замшелым теменем скрипят мозги. Наконец он вынырнул и указал на меня перстом, с которого капала вода:

– Лжец! Никакой ты не предок! Да мы тебя…

– Молчать! – рявкнул я, не дожидаясь, когда он зайдет слишком далеко. – Я не выдаю себя за вашего предка; я сказал, что меня послали ваши предки. Не вздумай причинить мне вред, если не хочешь, чтобы против тебя ополчились все ушедшие в мир иной.

С этими словами я повернулся и грозно ткнул когтем в сторону младших жрецов. Вылетевшая при этом круглая и плоская, как монетка, граната взорвалась с грохотом и дымом и проделала в двери аккуратную дырку.

Верховный жрец незамедлительно внял моим аргументам и созвал шаманов. Разумеется, собрание проходило в храмовой купальне, и мне ничего не оставалось, как залезть туда. С час мы разевали челюсти и булькали и наконец договорились о главном. Я узнал, что эти жрецы – новички, всех прежних сварили за то, что они позволили иссякнуть священному источнику.

Хоть и с большой осторожностью, ящерицы приняли на веру, что моя единственная миссия – возобновить для них подачу воды. Мы все выползли из бассейна и зашлепали по полу, оставляя мокрые отпечатки лап, к запертой на засов и охраняемой двери, которая вела в сердцевину пирамиды. Когда эту дверь отворили, верховный жрец обратился ко мне:

– Тебе, конечно же, известен закон. Поскольку любопытство прежних жрецов обошлось нам слишком дорого, теперь войти в святилище позволительно только слепому.

Клянусь, он улыбался, если можно назвать улыбкой трещину в боку старого чемодана, из которой выглядывают три десятка клыков.

А еще он дал знак служке, и тот подтащил жаровню. Мне оставалось лишь стоять и глядеть, как старый хрыч шевелит угли, снимает с них раскаленные докрасна клещи и поворачивается ко мне. Он уже нацелился на мой правый глаз, как вдруг меня осенила спасительная мысль.

– Лишать зрения – это вы хорошо придумали, – сказал я. – Но в моем случае процедуру надо проделать не сейчас, а перед моим уходом из святилища. Глаза мне нужны, чтобы увидеть божественный источник и отремонтировать его. Когда же снова потечет вода, я сам возьмусь за щипцы и со смехом вырву собственные глаза.

Ему понадобилось добрых полминуты, чтобы покумекать и наконец согласиться. Сопящий палач подсыпал угля в жаровню.

Распахнулись ворота, и я решительно устремился вперед. Миг спустя створки лязгнули за моей спиной. Я утонул во мраке.

Но ненадолго. Послышалось шарканье, и я рискнул включить фонарь. Ко мне неуклюже приближались три жреца, глазницы багровели обожженным мясом. Узнав о моих намерениях, ящерицы без единого слова взялись меня сопроводить.

Лестница из растрескавшегося, крошащегося под ногами камня привела нас к прочной металлической двери. На табличке я прочел древние письмена: «Модель № 3. Только для обслуживающего персонала». Судя по отсутствию замка, строители полностью доверяли гипнотической силе этих слов.

Одна из ящериц просто повернула ручку, и мы очутились внутри маяка.

Я отстегнул клапан своей камуфляжной груди и достал чертежи. Стараясь не обращать внимания на топчущихся рядом жрецов, нашел батареи аварийного освещения. Отлично, они не до конца разрядились, могут давать тусклый свет. Измерительные приборы тоже в неплохом состоянии, отчасти благодаря тому, что их без устали надраивали слуги божьи. При этом один из них случайно повернул рукоятку клапана. Этот клапан предназначался для ремонта, при условии что включен запасной контур охлаждения реактора. Подача воды на реактор прекратилась, он перегрелся, сработали автоматические предохранители и сбросили топливо.

Воду снова пустить – задача несложная, но как быть с топливом? Возвращать его со дна шахты? Проще установить новый реактор. На борту моего корабля есть запасной, компактный, раз в десять меньше этого древнего ведра с гайками. Прежде чем заняться его транспортировкой, я проверил все остальные узлы маяка. За две тысячи лет кое-что могло износиться.

Надо отдать должное предкам, они свое дело знали туго. Движущихся деталей не более десяти процентов, степень износа минимальна. Все остальные части явно делались с расчетом на вечную службу. У водопроводной трубы, идущей от крыши, толщина стенки три метра! Притом, что внутренний диаметр этой трубы не больше, чем внешний у моей головы.

Но кое-что все-таки подлежало замене. Реактор и другие необходимые детали и материалы были уложены в аккуратный штабель на палубе корабля. Сидя перед экраном дистанционного управления, я тщательно проверил их по списку и погрузил в небольшой металлический ящик. В самый темный час перед восходом солнца мощный «Летучий глаз» сбросил его рядом с храмом и умчался незамеченным.

С помощью «Любопытного уха» я понаблюдал за попытками жрецов вскрыть контейнер. Когда ящерицы выбились из сил, вмонтированный в стенку ящика громкоговоритель проревел приказ. До вечера жрецы обливались потом, волоча тяжелый груз по узким ступенькам; тем временем я успел хорошенько выспаться. Разбудила меня возня за дверью маяка.

И хотя сам ремонт продлился недолго, я едва не оглох от стонов отчаяния – слепые ящерицы слышали, как я срываю со стен панели, чтобы добраться до силовых кабелей. Я даже подсоединил к воде специальное устройство, чтобы ящерицы и дальше получали божественную влагу с освежающей радиацией.

Поворот рукоятки клапана, несколько минут ожидания, и в трубе зажурчала долгожданная вода. Вот уже она ревет, сотрясая каменные стены пирамиды. Настало время выполнить данное туземцам обещание. Я ликующе потряс сцепленными над головой лапами и направился к выходу.

У порога топтались слепые ящерицы, вид у них был совсем несчастный. Я понял, что их расстроило, когда нажал на ручку. Дверь надежно заперли с той стороны.

– Решено оставить тебя здесь насовсем, чтобы ты ухаживал за святым источником.

Провести остаток жизни на маяке с тремя незрячими ящерицами? Восхитительная перспектива. Польщен таким гостеприимством, но не намерен им злоупотреблять.

– Да как вы смеете вмешиваться в промысел посланника ваших предков?! – Я врубил динамики на полную мощность, и вибрация была такая, что мне едва не оторвало голову.

Ящерицы съежились от страха, а я настроил «соляр» на стрельбу узким лучом и прицелился в косяк. Снаружи загремела, рассыпалась баррикада, и дверь приотворилась. Я распахнул ее сильным толчком и вытолкал наружу жрецов, не слушая их протестов.

Их собратья толпились у подножия лестницы. Они ужасно галдели, пока я заваривал дверь. Решительно проложив себе дорогу, я остановился возле купальни. Верховный жрец при моем появлении трусливо скрылся под водой.

– Какая возмутительная невежливость! – вскричал я, и ответом была порция пузырей. – Предки разгневаны! Для вас отныне воспрещен вход в святилище. Впрочем, они милостивы, поэтому божественной влаге дозволено течь. А сейчас приступим к ритуалу ослепления!

Пыточных дел мастер от страха был ни жив ни мертв, так что я беспрепятственно завладел его орудием. Вдавил коготь в щеку, и под пластиковой кожей на глаза опустилась стальная пластина. Я вонзил железо в фальшивые глазницы, по залу потек вполне правдоподобный запах горелого мяса. Под благоговейное бульканье толпы посланец предков уронил железяку и заметался по залу, шатаясь и держась за глазницы. Клянусь, получилось очень натурально! Но не стоило дожидаться, когда у ящериц родятся новые идеи в отношении меня. Подчиняясь радиосигналу, в храм впорхнул пластмассовый птеродактиль.

Конечно, я не видел этой картины, но вполне достаточно было ощутить, как он ухватился когтями за стальные пластины на моих плечах. Случайно я повернулся не в ту сторону; хотел вознестись, гордо устремив невидящий взор в закатное солнце, а получилось лицом к толпе. Отдать по-военному честь – это все, что можно было сделать в такой ситуации.

И вот я в вышине, в потоках прохладного воздуха. Убрал пластину, проколол дырки в горелой пластмассе и увидел уменьшающуюся вдали пирамиду, бьющую из ее подножия воду и толпу счастливых рептилий, спешащих принять радиоактивную ванну. Не забыл ли я чего? Надо посчитать на когтях.

Маяк отремонтирован – это раз.

Заварена дверь, больше не будет случайных или намеренных диверсий, – это два.

Три: верховный жрец должен быть доволен. Вода льется, побывавший в святилище чужак надлежащим образом ослеплен, жреческая каста снова при деле. Отсюда следует…

Четыре: если опять сломается маяк, ремонтника пропустят беспрепятственно. Ведь я ничем не обидел ящериц, не настроил их против будущих посланников предков.

На борту корабля, срывая с себя изрядно пострадавший ящеричий камуфляж, я тешил себя надеждой, что в следующий раз чинить маяк на Проксиме Центавра пошлют кого-то другого.

Робот, который хотел все знать

Перевод Э. Кабалевской

Вся беда была в том, что Файлер 13Б-445-К хотел знать все на свете, в том числе и то, что нисколько его не касалось. То, чем никакому роботу не положено даже интересоваться, а уж вникать в детали – и подавно. Но Файлер был совсем особенный робот.

История с блондинкой из Двадцать второго отдела должна бы послужить для него хорошим уроком.

Он, гудя, выбрался из хранилища с кипой книг и проходил через двадцать второй отдел, а она в это время нагнулась к какой-то книге, лежавшей на самой нижней полке. Робот замедлил ход и в нескольких шагах от нее совсем остановился, не сводя с девушки пристального взгляда. Его металлические глаза странно поблескивали.

Когда девушка нагнулась, ее короткая юбка с редкостной откровенностью явила взору обтянутые нейлоном ножки. Ножки эти, правда на диво соблазнительные, вовсе не должны бы интересовать робота. Однако Файлер заинтересовался. Он стоял и глядел. Заметив его взгляд, она наконец обернулась.

– Если бы ты был человеком, нахал, я бы дала тебе по физиономии, – сказала она. – Но поскольку ты робот, я бы очень хотела знать, во что это ты вперил свои фотоновые глазки.

– У вас шов на чулке перекосился, – ни на миг не задумываясь, ответил Файлер. Потом повернулся и, жужжа, отправился дальше.

Блондинка недоуменно покачала головой, поправила чулок и в который уж раз подумала: какая все-таки тонкая штука эта электроника!

Знай она, на что в самом деле глядел Файлер, изумлению ее не было бы границ. Он ведь и правда смотрел на ее ножки. Конечно, он ей не солгал – роботы лгать просто не способны, но глядел он отнюдь не только на перекосившийся шов. Файлер столкнулся с проблемой, решать которую не пытался еще ни один робот на свете.

Любовь, романтика, вопросы пола – вот что занимало его час от часу сильнее. Разумеется, интерес этот был чисто академическим, и все же бесспорным. Сама работа будила в нем любопытство к той области бытия, где повелевает Венера.

Роботы системы Файлер необыкновенно умны, и изготовляется их не так уж много. Увидеть их можно только в крупнейших библиотеках, и работают они только с самыми большими и сложными книжными собраниями. Их не назовешь просто библиотекарями – это значило бы представить в ложном свете работу библиотекарей, сочтя ее чересчур легкой и простой. Конечно, для того чтобы разместить книги на полках и штемпелевать карточки, большого ума не требуется, но все это давным-давно выполняют простейшие роботы, которые, в сущности, немногим сложнее примитивных Ай-би-эм на колесах. Приводить же в систему человеческие знания всегда было неимоверно трудно. Задачу эту в конце концов переложили на Файлеров. Их металлические плечи не сгибались под этим бременем, подобно плечам их предшественников – библиотекарей из плоти и крови.

Помимо совершенной памяти, Файлеры обладали и другими свойствами, обычно присущими только человеческому мозгу. Например, они умели связать и сопоставить отвлеченные понятия. Если у Файлера просили книгу по какому-нибудь вопросу, он тотчас вспоминал книги на смежные темы, которые тут могут пригодиться. Ему достаточно было намека, чтобы воздвигнуть законченную систему и предъявить ее в самом реальном виде – в виде груды книг.

Такие способности присущи только homo sapiens, человеку разумному. Именно они-то и помогли ему возвыситься над своими сородичами из животного мира. И если Файлер оказался более очеловеченным, чем другие роботы, то винить в этом можно только самого его создателя – человека.

Файлер никого ни в чем не винил – он был просто любознателен. Все Файлеры любознательны – так уж они устроены. К примеру, под рукой у одного из Файлеров, 9Б-367-0, библиотекаря Ташкентского университета, оказалось несметное количество пособий по языкам, и он увлекся лингвистикой. Он говорил на тысячах языков и наречий, практически на всех, на которых можно было отыскать хоть какие-нибудь тексты, и в научных кругах считался непревзойденным авторитетом. И все это благодаря библиотеке, где он работал. А Файлер 13Б – тот, что с интересом разглядывал девичьи ножки, – трудился в пропыленных коридорах Нового Вашингтона. Здесь у него был доступ не только к новехоньким микропленкам, но и к тоннам древних книг, напечатанных на бумаге многие века тому назад.

Но больше всего Файлера занимали романы, написанные в те давно минувшие времена.

Поначалу его совсем сбили с толку бесчисленные ссылки и намеки на любовь и романтику, а также страдания души и тела, без которых, как видно, не обходились ни любовь, ни романтика. Он нигде не мог найти сколько-нибудь вразумительного и полного определения этих понятий и, естественно, заинтересовался ими. Постепенно интерес перешел в увлечение, а увлечение – в страсть. И никто на свете даже не подозревал, что Файлер стал знатоком по части любви.

Уже с самого начала он понял, что из всех форм человеческих отношений любовь – самая тонкая и хрупкая. Поэтому он держал свои изыскания в строжайшем секрете и все, что удавалось узнать, хранил в емких тайниках своего электронного мозга. Примерно в то же время он обнаружил, что в придачу ко всему вычитанному из книг кое-что можно извлечь и из реальной жизни. Это произошло, когда в отделе зоологии он нечаянно набрел на застывшую в объятии пару.

Файлер мгновенно отступил в тень и включил слуховое устройство на полную мощность. Но разговор, который он затем услыхал, оказался, мягко говоря, прескучным. Всего лишь жалкое, убогое подобие любовных речей, вычитанных им из книг. Сопоставление тоже весьма важное и поучительное.

После этого случая он старался не упускать ни одного разговора между мужчиной и женщиной. Он пытался глядеть на женщин с точки зрения мужчины и наоборот. Потому-то он и разглядывал с таким любопытством нижние конечности блондинки в двадцать втором отделе.

И потому он в конце концов совершил роковую ошибку.

Спустя несколько недель один исследователь, которому понадобились услуги Файлера, вывалил на стол груду всевозможных бумажек. Какая-то карточка выскользнула из пачки и упала на пол. Файлер поднял ее и подал владельцу, а тот пробормотал благодарность и сунул карточку в карман. Когда все необходимые книги были подобраны и человек ушел, Файлер уселся и перечитал текст на карточке. Он видел ее всего какую-то долю секунды, да еще вдобавок вверх ногами, но больше ничего и не требовалось. Карточка навеки запечатлелась у него в мозгу. Файлер долго размышлял над нею, пока перед ним не стал вырисовываться некий план.

Карточка была приглашением на костюмированный бал. Файлер хорошо знал этот род развлечений – описания балов то и дело попадались ему на пропыленных страницах старых романов. На такие балы люди обычно ходили, нарядившись романтическими героями.

А почему бы и роботу не пойти на бал, нарядившись человеком?

Раз уж эта мысль пришла ему в голову, избавиться от нее не было никакой возможности. Конечно, подобные мысли роботу вообще не положены, а уж соответствующие поступки – тем более. Впервые Файлер стал догадываться, что ломает преграду, отделяющую его от тайн любви и романтики. И конечно, это его только еще больше раззадорило. И конечно же, он отправился на бал.

Купить костюм Файлер, разумеется, не посмел, но ведь в кладовых всегда можно найти какие-нибудь старинные портьеры! В одной книге он прочитал о кройке и шитье, а в другой нашел изображение костюма, который показался ему подходящим. Сама судьба назначила ему явиться в одеянии кавалера.

Превосходно отточенным пером он нарисовал на плотном картоне точную копию пригласительного билета. Смастерить маску – вернее, полумаску с половиной лица в придачу – при его талантах и технических возможностях было делом нехитрым. Задолго до назначенного дня все было готово. Оставшееся время он занимался только тем, что перелистывал всевозможные описания костюмированных балов и старательно изучал новейшие танцы.

Файлер так увлекся своей затеей, что ни разу даже не задумался над тем, как странны для робота его поступки. Он чувствовал себя просто ученым, который исследует особую породу живых существ. Род человеческий. Или, точнее, женский.

Наконец наступил долгожданный вечер. Файлер вышел из библиотеки, держа в руке сверток, похожий на связку книг, но, конечно, это были не книги. Никто не заметил, как он скрылся в кустах, что росли в библиотечном саду. А если кто и заметил, то уж никому бы не пришло в голову, что он-то и есть элегантный молодой человек, который через несколько минут вышел из сада с другой стороны. Единственным немым свидетелем переодевания осталась оберточная бумага под кустом.

В своем новом обличье Файлер держался безукоризненно, как и приличествует роботу высшего класса, который в совершенстве изучил свою роль. Он легко взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и небрежно предъявил свой пригласительный билет. Войдя, он направился прямиком в буфет и опрокинул в пластиковую трубку, подсоединенную к резервуару в его грудной клетке, три бокала шампанского. И только после этого позволил себе лениво оглядеть собравшихся в зале красавиц. Да, этот вечер был предназначен для любви.

Из всех женщин его сразу привлекла одна. Он тотчас понял, что она и есть царица бала и она одна достойна его внимания. Мог ли он согласиться на меньшее, он, преемник пятидесяти тысяч героев давно забытых книг?

Кэрол Энн ван Дэмм, как всегда, скучала. Лицо ее было скрыто под маской, но никакая маска не сумела бы скрыть великолепные формы ее тела. Все ее поклонники в причудливых костюмах толпились тут же, готовые к услугам; каждый мечтал заполучить ее молодость и красоту и миллионы ее отца в придачу. Все это давно ей надоело, и она едва сдерживала зевоту.

И тут толпу обожателей вежливо, но неотвратимо раздвинули широкие плечи незнакомца. Он заставил всех расступиться и предстал перед нею, точно лев среди стаи волков.

– Этот танец вы танцуете со мной, – многозначительно сказал он глубоким низким голосом.

Почти машинально она оперлась на предложенную руку, не в силах противиться человеку, в чьих глазах таился такой странный блеск. Еще миг – и они уже кружатся в вальсе, и это блаженство! Мускулы его крепки как сталь, но танцует он с легкостью и изяществом молодого бога.

– Кто вы? – шепнула она.

– Ваш принц. Я пришел, чтобы увести вас отсюда, – вполголоса отвечал он.

– Вы говорите, как принц из волшебной сказки, – рассмеялась она.

– Это и есть сказка, а вы – сказочная принцесса.

Слова эти, точно искра, воспламенили ее душу, и всю ее словно пронзил электрический разряд. Губы его нашептывали ей слова, которые она всю жизнь мечтала услышать, а ноги, точно по волшебству, увлекали сквозь высокие двери на террасу. В какой-то миг слова претворились в дело, и жаркие губы коснулись ее губ. Да еще какие жаркие – термостат был установлен на сорок, примерно, градусов!

– Давайте сядем, – выдохнула она, слабея от неожиданно захватившей ее страсти.

Он уселся рядом, сжимая ее руки в своих, нечеловечески сильных и все-таки нежных. Они говорили друг другу слова, ведомые только влюбленным, пока не грянул оркестр.

– Полночь, – шепнула она. – Пора снимать маски, любимый. – Она сняла свою, но Файлер, конечно, не шелохнулся. – Что же ты? – сказала она. – Ты тоже должен снять маску.

Слова эти прозвучали как приказ, и робот не мог не повиноваться. Широким жестом он сбросил маску и пластиковый подбородок.

Кэрол Энн сначала вскрикнула, потом зашлась от ярости:

– Это еще что такое, отвечай, ты, жестянка!

– Это была любовь, дорогая. Любовь привела меня сюда сегодня и бросила в твои объятия.

Ответ был вполне правильный, хоть Файлер и облек его в форму, соответствующую его роли.

Услышав нежные слова из бездушной электронной пасти, Кэрол Энн снова вскрикнула. Она поняла, что стала жертвой жестокой шутки.

– Кто тебя сюда прислал? Отвечай! Что означает этот маскарад? Отвечай! Отвечай! Отвечай, ты, ящик с железным ломом!

Файлер хотел было рассортировать этот поток вопросов и отвечать на каждый в отдельности, но она не дала ему рта раскрыть.

– Надо же! Послать тебя сюда, обрядив человеком! В жизни надо мной никто так не издевался! Ты робот. Ты ничтожество. Двуногая машина с громкоговорителем. Как ты мог притворяться человеком, когда ты всего-навсего робот!

Файлер вдруг поднялся на ноги.

– Я робот, – вырвались из говорящего устройства отрывистые слова.

Это был уже не ласковый голос влюбленного, но вопль отчаявшейся машины. Мысли вихрем кружились в его электронном мозгу, но, в сущности, это была одна и та же мысль:

«Я робот… робот… я, видно, забыл, что я робот… и что делать роботу с женщиной… робот не может целовать женщину… женщина не может любить робота… но ведь она сказала, что любит меня… и все-таки я робот… робот…»

Весь содрогнувшись, он отвернулся и, лязгая и гремя, зашагал прочь. На ходу его стальные пальцы сдергивали с корпуса одежду и пластик – подделку под живую плоть, и они клочками и лохмотьями падали наземь. Путь его был усеян этими обрывками, и через какую-нибудь сотню шагов он был уже голой сталью, как в первый день его механического творения. Он пересек сад и вышел на улицу, а мысли у него в голове все быстрее неслись по замкнутому кругу.

Началась неуправляемая реакция, и вскоре она охватила не только мозг, но и все его механическое тело. Быстрее шагали ноги, стремительней работали двигатели, а центральный смазочный насос в груди метался как сумасшедший.

А потом робот с пронзительным скрежетом вскинул руки и рухнул ничком. Головой он ударился о лестницу, и острый угол гранитной ступени пробил тонкую оболочку. Металл лязгнул о металл, и в сложном электронном мозгу произошло короткое замыкание.

Робот Файлер 13Б-445-К был мертв.

По крайней мере, так гласил доклад, составленный механиком на следующий день. Собственно, не мертв, а непоправимо испорчен и должен быть разобран на части. Но, как ни странно, когда механик осматривал металлический труп, он сказал совсем другое.

В осмотре ему помогал еще один механик. Он отвинтил болты и вынул из грудной клетки сломанный смазочный насос.

– Вот в чем дело, – объяснил он. – Насос неисправен. Поршень сломался, насос заклинило, прекратилась подача масла в коленные суставы, вот он и упал и разбил себе голову.

Первый механик вытер ветошью замасленные руки и осмотрел поврежденный насос. Потом перевел взгляд на зиявшую в грудной клетке дыру.

– Гляди-ка! Прямо разрыв сердца!

Оба рассмеялись, и механик швырнул насос в угол, на кучу других, сломанных, грязных и никому не нужных деталей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю