Текст книги "Выбор по Тьюрингу"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Марвин Мински
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 6
19 февраля 2023 года

На следующее утро Беникоф вошел в кабинет доктора Снэрсбрук, как раз когда она собиралась отправляться в операционную.

– Есть у вас свободная минута?

– Только минута, не больше. День сегодня трудный.

– Я думаю, вам будет интересно узнать про убийцу. Как и ожидалось, никаких документов, никаких ярлыков на одежде, ничего. Но кровь его кое-что дала. В рапорте говорится, что, судя по группе крови, он из Южной Америки. Точнее, из Колумбии. Я не знал, что они могут с такой точностью это определять.

– Группы крови теперь определяют все детальнее. Не исключено, что через некоторое время по ним можно будет точно указать место рождения. Это все?

– Не совсем. У него далеко зашедший СПИД и тяжелая героиновая наркомания. На дело он пошел в момент просветления, но в чемоданчике у него был наготове шприц с дозой, которой можно убить лошадь. Значит, это наемный убийца, готовый на все, чтобы заработать на удовлетворение своей дорогостоящей страсти. На этом нить обрывается, но следователи пытаются выйти на людей, которые его наняли. Мне еще не сказали, кто они и как эта информация до нас дошла. Можете быть уверены, что это было нелегкое дело.

– Понимаю. Теперь прошу извинить, мне надо приступать к работе. Пойдемте.

Они молча вымылись, переоделись и вошли в операционную. Простыни, прикрывавшие открытый мозг Брайана, были уже убраны.

– Надеюсь, что эта операция окажется последней, – сказала Эрин Снэрсбрук. – Вот компьютер, который будет вживлен ему в мозг.

На ладони у нее лежал какой-то предмет причудливой формы из черного пластика. Она поднесла его поближе к телекамере, которая фиксировала все подробности операции.

– Это компьютер-коммутатор СМ-10, в нем миллион процессоров. Тактовая частота 1000 мегагерц, оперативная память 1000 мегабайт. Он с легкостью выполняет 100 триллионов операций в секунду. Даже после того как мы вживили пленочные микроконтакты, в мозгу после удаления отмерших тканей осталось достаточно места, чтобы его туда поместить.

Она положила суперкомпьютер на стерильный лоток. Щупальца возвышавшейся над ним машины опустились вниз, обследовали компьютер, обхватили его и повернули в нужное положение. Потом машина подняла компьютер и поднесла его к отверстию, прорезанному в черепе Брайана.

– Прежде чем окончательно поставить его куда нужно, он должен быть соединен с каждым из пленочных микрочипов. Вот – все соединения сделаны, компьютер устанавливается на свое постоянное место. Как только подключимся к его выходу, начнем закрывать операционное поле. Он уже сейчас должен работать. В него заложена распознающая и самообучающаяся программа – она узнает похожие или связанные друг с другом сигналы и перераспределяет их между микрочипами. Надеюсь, что теперь мы получим доступ к его воспоминаниям.

– Это какой-то странный подарок к окончанию школы, – сказала Долли. – Мальчику нужен костюм и новая куртка.

– Ну так купи их, пройдись с ним по магазинам после занятий, – сказал Пэдди с усмешкой, наклоняясь, чтобы завязать шнурки. – Тряпки, тряпки – что за подарок для парня? Особенно по такому случаю. Он прошел курс старших классов меньше чем за год и теперь собирается поступать в университет. А ему всего двенадцать.

– Тебе не приходило в голову, что мы слишком его торопим?

– Долли, ты же прекрасно знаешь, что это не так. Никто его не торопит. Если уж на то пошло, нам приходится сдерживать мальчишку. Это была его идея – поскорее покончить со школой, потому что он хочет заняться такими предметами, которых среднее образование не предусматривает. Вот почему он хочет посмотреть, где я работаю. До сих пор по правилам безопасности это Брайану было запрещено. Так что наступил очень волнующий момент в его жизни – теперь он получил достаточное образование, чтобы двигаться дальше. Университет представляется ему каким-то рогом изобилия, из которого посыплются всевозможные заманчивые яства.

– Ну, это верно. Надо бы ему побольше есть. Стоит ему засесть за компьютер, как он обо всем забывает.

– Это образное выражение! – рассмеялся Пэдди. – Пища для интеллекта, чтобы насытить его любознательность.

Долли была задета, хотя и постаралась этого не показать.

– Ну вот, ты надо мной смеешься, а я всего-навсего забочусь о его здоровье.

– Я над тобой не смеюсь – а со здоровьем у него все в порядке. Вес нормальный, тянется вверх на глазах, плавает и тренируется, как любой другой мальчишка. А вот его интеллектуальная любознательность – совсем другое дело. Ты пойдешь с нами? Сегодня у него большой праздник.

Она покачала головой:

– Это не для меня. Развлекайтесь сами, только возвращайтесь не позже шести. Я готовлю индейку со всем, что к ней полагается, а позже придут Милли и Джордж. К их приходу мне еще надо прибраться…

Дверь с грохотом распахнулась, и влетел Брайан.

– Ты уже готов, пап? Пора.

– Готов.

Брайан был уже за дверью, когда Пэдди крикнул ему вслед:

– Не забудь попрощаться с Долли!

– Пока! – И он исчез.

– Сегодня для него очень важный день, – сказал Пэдди.

– Конечно, очень важный, – тихо повторила про себя Долли, когда дверь за ним закрылась. – А я тут всего-навсего вместо прислуги.

Искусственный остров и примыкавшие к нему нефтяные платформы уже стали для Брайана домом, он больше не воспринимал их как что-то необычное. На первых же порах он облазил здесь все закоулки, тайком спускался по трапам вниз, на уровень моря, где волны разбивались о стальные колонны опор, забирался на вертолетные площадки наверху, однажды даже перелез через загородку и по лестнице поднялся на вышку с антеннами, которая венчала административный корпус, – это была самая высокая точка на территории УСП. Однако его интерес к этим механическим конструкциям оказался очень скоро удовлетворен, и теперь, когда они шли по мостику на лабораторную платформу, у него было достаточно других, куда более важных и интересных тем для размышлений.

– На этой платформе все наши электронные лаборатории, – объяснял Пэдди. – Вон там, под куполом, генератор – мы должны иметь надежное и стабильное энергоснабжение.

– Водо-водяной реактор с подводной лодки «Рыба-парусник». Списан в лом в 1994 году, когда было заключено соглашение о всемирном разоружении.

– Он самый. Теперь пойдем ко мне, на второй этаж.

Брайан молча озирался по сторонам, охваченный волнением. Была суббота, и в корпусе, кроме них, никого не было. Однако раздававшееся время от времени гудение дисководов и светящийся экран свидетельствовали о том, что по меньшей мере одна программа работает.

– Вот мое рабочее место, – сказал Пэдди, указывая на один из терминалов. На клавиатуре лежала прокуренная вересковая трубка, он отложил ее в сторону и подвинул Брайану стул.

– Садись и нажми любую клавишу, он включится. Должен тебе сказать, что я горжусь этой железякой – «Z-77», совсем новый. Можешь себе представить, чем мы тут занимаемся, если они не скупятся на такие штуки. Рядом с ним «Крэй» выглядит таким же старьем, как поломанный «Макинтош».

– Правда? – широко раскрыв глаза от восхищения, Брайан провел пальцем по краю клавиатуры.

– Ну, не совсем, – улыбнулся Пэдди и полез в карман за табаком. – Но некоторые расчеты он делает быстрее, а мне это нужно для работы над «ламой». «Лама» – это новый язык, который мы тут разрабатываем.

– А для чего он?

– Это новая, быстроразвивающаяся и специальная область применения. Ведь ты пишешь свои программы на «лого»?

– Конечно. И на «бэйсике», и на «фортране», и еще кое-что пробовал учить по руководствам. Учительница мне немного рассказывала об экспертных системах.

– Тогда ты уже знаешь, что разные компьютерные языки создаются для разных целей. «Бэйсик» – хороший элементарный язык, чтобы познакомиться с кое-какими самыми простыми вещами, которые может делать компьютер, – чтобы описывать процедуры шаг за шагом. «Фортраном» пользовались последние лет пятьдесят, потому что он особенно хорош для повседневных научных расчетов, хотя сейчас его заменили системы манипуляции символами, которые умеют разбираться в формулах. «Лого» – это для начинающих, особенно для детей, он очень графичен, легко позволяет рисовать на экране.

– И еще на нем можно писать программы, которые пишут и запускают другие программы. На других языках это не удается. Они отказывают, когда пытаешься это сделать.

– Ты увидишь, что «лама» тоже дает такую возможность. Потому что в основе ее, как и «лого», лежит старый язык «лисп». Один из самых старых и все еще один из самых лучших, потому что он несложен и при этом может отслеживать собственные ошибки. Когда исследования по искусственному интеллекту только начинались, почти все первые экспертные программы были основаны на языке «лисп». Но для новых параллельных процессоров, которыми пользуются в этой области сейчас, нужен другой подход – и другой язык, чтобы делать все то же самое и еще многое сверх того. Для этого и создана «лама».

– А почему ее назвали по имени животного?

– Да нет, это значит «логический анализ метафор». В ней частично использована программа «цик», которая появилась в 1980-х годах. Чтобы создать искусственный интеллект, нужно сначала понять, как работает наш собственный.

– Но если мозг – просто компьютер, то что такое интеллект, сознание? Как они связаны?

Пэдди улыбнулся:

– Это пока полная тайна почти для всех, включая некоторых самых лучших ученых. Но на самом деле, насколько я понимаю, здесь вообще нет никакой проблемы – просто вопрос поставлен неправильно. Не нужно представлять себе мозг и сознание как разные вещи, которые нужно как-то связать между собой, – это просто два способа описывать одно и то же. Сознание – всего лишь то, что делает мозг.

– А как компьютер в нашем мозгу рассчитывает мысли?

– В точности этого никто не знает, но некоторое общее представление есть. Это не просто один большой компьютер. Он состоит из миллионов отдельных пучков связанных между собой нервных клеток. Как человеческое общество. Каждый такой пучок – самостоятельный элемент, который либо сам по себе умеет выполнять какую-то небольшую задачу, либо знает, как привлечь на помощь другие элементы. Мышление – это совместная работа всех таких элементов, соединенных между собой так, что они могут помогать друг другу или же не мешать, если помочь не могут. Так что, хотя каждый элемент способен на очень немногое, он все же может нести маленький кусочек знания, которое делит с другими.

– Ну и как «лама» помогает им делиться знаниями?

Брайан слушал сосредоточенно, впитывая каждое слово, вдумываясь и пытаясь понять.

– Она комбинирует оболочку экспертной системы с гигантской базой данных, которая называется «цик» – от слова «энциклопедия». В основе всех прежних экспертных систем лежали крайне специализированные области знания, а «цик» дает «ламе» миллионы фрагментов общеизвестных знаний – того, что известно всем.

– Но если в ней так много фрагментов, то откуда «лама» узнает, какие ей нужны?

– Для этого используются специальные соединительные элементы – немы. Они связывают каждый фрагмент знаний с определенными другими фрагментами. Так что если ты сообщишь «ламе», что вон тот стакан сделан из стекла, немы автоматически заставляют ее сделать вывод, что он хрупок и прозрачен, если только нет данных, которые указывали бы на обратное. Другими словами, «цик» снабжает «ламу» миллионами ассоциаций между понятиями, которые необходимы, чтобы мыслить.

Пэдди остановился и стал раскуривать трубку. С минуту мальчик сидел молча.

– Это непросто, – сказал Пэдди. – Особенно с первого раза.

Но он неверно истолковал молчание Брайана. Совершенно неверно, потому что мальчик за это время успел довести его рассуждения до логического конца.

– Если этот язык так работает, то почему нельзя на его основе сделать настоящий искусственный интеллект? Чтобы он мог думать сам, как человек?

– Почему нельзя? Можно. Именно это мы и надеемся сделать.

Глава 7
22 февраля 2023 года

Эрин Снэрсбрук чувствовала себя слегка ошалелой спросонья, хотя проспала всего пять часов. Да и это она себе позволила против собственного желания только потому, что вообще не ложилась в постель почти трое суток. У нее уже начинались галлюцинации, и в операционной она несколько раз ловила себя на том, что глаза у нее закрываются сами собой. Больше она так не могла. Найдя свободную ординаторскую, она мгновенно провалилась в черную дыру и с трудом очнулась, как ей показалось, в следующее мгновение от звона будильника.

Холодный душ вернул ее к жизни. Она увидела в зеркале свои покрасневшие глаза и принялась подкрашивать губы.

– Должна тебе сказать, Эрин, вид у тебя – хуже не бывает, – пробормотала она, разглядывая свой обложенный язык. – Прописываю тебе, доктор, крепкого кофе. Лучше внутривенно.

Войдя в свою приемную, он увидела, что Долли уже сидит там, листая затрепанный журнал «Тайм». Она посмотрела на часы.

– Свежие журналы постоянно воруют больные, можете себе представить? Состоятельные больные, иначе они бы здесь не оказались. Даже туалетную бумагу и мыло таскают. Извините, что опоздала.

– Нет, ничего, доктор, все в порядке.

– Мы с вами выпьем кофе, а потом возьмемся за работу. Заходите, я сейчас.

Мадлен уже приготовила почту, и Эрин принялась быстро просматривать ее, но подняла глаза, когда дверь с шумом распахнулась, и заставила себя улыбнуться рассерженному чем-то генералу.

– Почему вы и ваш больной все еще здесь, в больнице? Почему не выполнен мой приказ о переезде?

Слова у генерала вылетали как снаряды. Эрин Снэрсбрук мысленно перебрала несколько ответов, по большей части очень обидных, но она была слишком утомлена, чтобы с утра затевать перепалку.

– Сейчас все вам покажу, генерал. Тогда вы, может быть, перестанете меня донимать.

Она швырнула почту на стол, протиснулась мимо генерала, вышла в коридор и направилась к блоку интенсивной терапии, где лежал Брайан. Позади слышались тяжелые шаги генерала.

– Наденьте, – приказала она, бросив генералу стерильную маску. – Ах, прошу прощения. – Она взяла маску и сама надела на него, сообразив, что одной рукой это сделать трудно. Потом она надела свою маску и приоткрыла дверь блока, чтобы можно было туда заглянуть. – Смотрите как следует.

Тело, лежавшее на столе, было едва видно под переплетением труб, трубочек, проводов и приборов. Над ним были простерты руки манипулятора, разветвляющиеся щупальца которого уходили под простыню. Из-под нее змеей выползал гибкий шланг кислородной маски, к рукам, ногам и чуть ли не ко всем отверстиям неподвижного тела тянулись капельницы и еще какие-то трубки. На пульте одного из замысловатых приборов, стоявших у стены, замигали огоньки; сестра, взглянув на экран, подошла к пульту и повернула какую-то ручку. Снэрсбрук снова закрыла дверь и стянула маску с лица генерала.

– Вы хотите переместить все это? Вместе с машиной-контактором, не отключая ее ни на секунду? Сейчас она работает со вживленным компьютером – перераспределяет нервные сигналы.

Она повернулась на каблуках и вышла: молчание генерала было достаточно красноречивым ответом.

Весело напевая про себя, она вошла в свой кабинет и включила кофеварку. Долли сидела на краешке стула, и Эрин ткнула в ее сторону ложечкой.

– Как насчет хорошего, крепкого черного кофе?

– Я не пью кофе.

– Напрасно. Оно не так вредно для обмена веществ, как алкоголь.

– Я не могу спать, тут дело в кофеине. А алкоголя я тоже не употребляю.

Доктор Снэрсбрук сочувственно кивнула – что тут можно сказать? – уселась за стол и вызвала на экран расшифровку их предыдущего разговора.

– В прошлый раз вы, Долли, рассказали мне множество очень важных вещей. У вас не только прекрасная память – вы понимаете, что меня интересует. Вы были для Брайана хорошей, любящей матерью, это сразу видно по тому, как вы о нем говорите.

Она подняла глаза и увидела, что та слегка порозовела от этой небрежно брошенной похвалы. Жизнь у Долли была нелегкая, и выслушивать комплименты ей доводилось не так уж часто.

– Вы помните, когда у Брайана началось половое созревание? – спросила она, и румянец смущения на лице Долли стал гуще.

– Ну, вы же знаете, у них это не так явно, как у девочек. Но по-моему, довольно рано, около тринадцати лет.

– Это в высшей степени важно. До сих пор мы проследили его эмоциональное развитие в раннем детстве, потом выяснили, как шла у него учеба и развивался интеллект. Все это очень хорошо. Но при наступлении половой зрелости происходят решающие эмоциональные и физиологические изменения. Этот период мы должны исследовать как можно глубже и обстоятельнее. Вы не помните, назначал он кому-нибудь свидания, были у него девушки?

– Нет, ничего подобного не было. Ну, была одна девушка, с которой он некоторое время встречался, она иногда приходила к нам, чтобы поработать на его компьютере. Но это, кажется, продолжалось очень недолго. А больше у него никого не было. Конечно, тут сыграла роль разница в возрасте – она была намного старше его. Поэтому отношения у них могли быть только платонические. Я ее помню – хорошенькая такая. Ее звали Ким.

– Ким, смотрите внимательно на ваш экран, – сказал доктор Бетсер. – У вас уже были с этим трудности на прошлой неделе, и, пока вы не разберетесь как следует, что тут получается, вы не сможете двигаться дальше. Смотрите.

Преподаватель набрал уравнения на своем компьютере, который вывел их на большой экран для всеобщего обозрения, и в то же мгновение они появились на экранах настольных терминалов, стоявших перед каждым студентом.

– Покажите нам, как это решается, – сказал он и переключил управление на нее. Ким нерешительно дотронулась до клавишей. Все посмотрели на большой экран.

Все, кроме Брайана: он решил задачу через минуту после того, как ее задали. В колледже ему уже становилось так же скучно, как и в школе. На занятиях почти все время приходилось ждать, пока остальные его догонят. Эти жалкие тупицы смотрели на него сверху вниз, словно на какого-то урода. Все они были на четыре-пять лет старше его, и большинство – на голову выше, временами он чувствовал себя карликом. И это была не просто чрезмерная мнительность – они действительно его недолюбливали, он в этом не сомневался. Считали, что таким маленьким здесь не место. Ну и завидовали тоже: он выполнял задания намного лучше и быстрее их. Интересно, каково было учиться тем, кто действительно умел думать: Тьюрингу, Эйнштейну, Фейнману?

Он взглянул на экран и едва не застонал: девчонка опять запуталась. Смотреть противно. Он незаметно придвинул к своему терминалу карманный калькулятор и быстро набрал зашифрованную команду. В окне на экране появилась колонка итальянских глаголов, и он принялся просматривать их, запоминая те, которые еще не знал.

Брайан уже давно догадался, что в школе все компьютеры прослушиваются и все вводимые в них данные записываются. Это стало ему очевидно по вопросам, которые задавали учителя: некоторые вещи они могли узнать только таким тайным способом. Обнаружив это, он взял за правило использовать школьный компьютер только для решения школьных задач.

Позже, в колледже, он заметил, что все преподаватели, особенно доктор Бетсер, совершенно убеждены, что каждое их слово – золото, и очень огорчаются, когда замечают, что во время их лекций он играет в компьютерные игры или работает с какими-нибудь базами данных вместо того, чтобы уделять им все свое внимание. Но всегда можно что-нибудь придумать. Если бы все компьютеры в аудитории были соединены кабелями, изменять направление потоков информации было бы труднее – а может быть, и легче. Но здесь использовали узкополосные инфракрасные линии связи, и всю комнату заполняли невидимые сигналы. Каждый терминал был снабжен СИДом – светоизлучающим диодом с цифровым управлением, который передавал информацию по каналу с низким уровнем помех. А фотодетектор принимал сигналы, на которые был настроен. Брайан вышел из положения, соорудив перехватывающее устройство, которое замаскировал под карманный калькулятор. Лежа рядом с компьютером, оно перехватывало поступающий сигнал и снова транслировало его. Таким образом Брайан получил возможность делать все, что хотел, и никто об этом не знал. То, что было на его экране, предназначалось только для его глаз! Allattare – накормить, кормить грудью… Allenare – тренироваться…

Прислушиваясь вполуха к тому, что происходило в аудитории, он смутно уловил в голосе доктора Бетсера хорошо знакомые ему усталость и раздражение.

– … Вы плохо представляете себе, как производятся последовательные приближения. Если вы не поймете эту важнейшую вещь, потом вам станет еще труднее. Брайан, покажите, пожалуйста, как это делать правильно, чтобы мы могли двигаться дальше. А с вами, Ким, я хотел бы поговорить после занятий.

Брайан отложил калькулятор в сторону, и итальянские глаголы исчезли. Он взглянул на экран и сразу увидел, где она ошиблась в первый раз.

– Вот отсюда неправильно, – сказал он, передвигая курсор и выделяя уравнение. – После того как найден корень первого порядка, нужно вычесть его из первоначального уравнения, и только после этого можно будет таким же способом получить следующий член. Если забыть это сделать, будешь снова и снова получать тот же самый член. Потом нужно разделить на независимую переменную, иначе в следующий раз получишь нуль. А в конце надо сделать все сначала, снова прибавляя корни и умножая на переменную. По-моему, дело тут вот в чем. Здесь все думают, что это разные вещи: производные, приближения, приближения второго порядка и так далее. Но на самом деле это всего один прием, который повторяется снова и снова. Не могу понять, почему это так бестолково объясняют…

Час спустя Брайан только успел вгрызться в свой бутерброд с сыром и томатным соусом и углубиться в чтение «Галактических воинов с Проциона», как кто-то плюхнулся на скамейку рядом с ним. Это было необычно: остальные студенты старались не иметь с ним дела. Еще необычнее было то, что чьи-то загорелые пальцы вытащили книгу у него из рук и бросили на стол.

– Опять какая-то космическая чушь для маленьких! – сердито сказала Ким.

Он не раз уже спорил с ней по этому поводу.

– Словарь, которым пользуется научная фантастика, вдвое обширнее, чем в любом другом виде массовой литературы. А любители фантастики находятся в самой верхней группе распределения…

– Чушь и ерунда! Ты меня сегодня совсем дурой выставил.

– Да ведь ты и была… Извини.

Увидев виноватое выражение на лице Брайана, она смягчилась, да и вообще не в ее привычках было подолгу дуться. Она рассмеялась и сунула ему книжку обратно, попав в лужицу томатного соуса. Он улыбнулся и вытер обложку салфеткой.

– На самом деле ты тут вообще не виновата, – сказал он. – Старик Бетсер, может, и гениальный программист, но объяснять он ни капельки не умеет.

– Что ты хочешь сказать? – в голосе у нее прозвучал интерес. Она протянула руку и отломила кусок от его бутерброда. Он заметил, что зубы у нее очень белые и ровные, а губы ярко-красные, и притом без всякой помады. Он придвинул ей остатки бутерброда.

– Он постоянно отвлекается и начинает растолковывать вещи, которые не имеют никакого отношения к тому, о чем идет речь. Я всегда заранее читаю следующую главу в учебнике, чтобы он меня не сбивал с толку, когда начинает свои объяснения.

– Потрясающе! – не выдержала Ким при мысли о том, что кто-то может читать в учебнике то, чего пока еще не задавали, когда вместо этого можно найти столько интересных занятий. – Ты можешь объяснить лучше, умник?

– Намного, тупица. Воспользуйтесь совершенно секретной до этой минуты системой молниеносного обучения Брайана Дилени – и вам все станет ясно! Прежде всего, на самом деле совсем не так важно точно знать, как нужно решать каждую задачу.

– Это какая-то глупость. Как же можно решить задачу, если не знаешь, как ее решать?

– Как раз с другого конца. Можно найти много способов, как ее не решить. Много неверных путей, которые не стоит пробовать. А потом, когда ты будешь знать все самые обычные ошибки, тебе больше ничего не останется, как взять и сделать то, что надо.

Брайан точно помнил, где она ошиблась, и сразу сообразил, чего она не понимает. Он терпеливо объяснил ей это двумя-тремя способами, пока до нее наконец не дошло.

– Так вот в чем было дело! Почему же Бестия Бетсер сразу так не сказал? Это же очевидно.

– Все очевидно, когда поймешь. Может, пройдемся по остальным задачам, пока ты все это помнишь?

– Завтра. У меня дела, надо бежать.

И она убежала – во всяком случае, вприпрыжку выбежала из столовой. Глядя ей вслед, он покачал головой. Странная порода эти девчонки. Он раскрыл книгу и поморщился при виде красных пятен от томатного соуса. Неряшливость. И думает неряшливо – ей бы сейчас и разобраться во всем, пока это свежо у нее в голове. Два против одного, что к завтрашнему дню она все забудет.

И она, конечно, забыла.

– Ты был прав! Все вылетело – р-р-раз, и ничего нет. Я думала, запомню, но ничего не осталось.

Он трагически вздохнул и возвел глаза к небу. Ким хихикнула.

– Послушай, – сказал он. – Нет смысла тратить время на то, чтобы что-то учить, если потом не потратить еще немного времени на то, чтобы это запомнить. Во-первых, ничего нельзя понять, если понимаешь только одним способом. Когда встречаешь что-то новое, надо немного подумать – что из старого это напоминает, а от чего отличается. Если не связать новое с чем-то еще, оно исчезнет, как только что-нибудь изменится в условиях. Вот о чем я говорил вчера – что само по себе решение не так важно, все дело в различиях и сходствах. – Он видел, что это до нее не доходит, и решил разыграть козырную карту. – В общем, я тут придумал программу самообучения, которая очень упрощает всю тему последовательных приближений. Я дам тебе копию. Ты сможешь запускать ее, когда почувствуешь, что у тебя в голове начинается затмение, и все мгновенно станет ясно. Во всяком случае, с этой частью курса ты сможешь справиться.

– У тебя правда есть такая программа?

– Что я, врать тебе буду?

– Не знаю. Ведь я про тебя вообще ничего не знаю, мистер Гений-младенец.

– Почему ты меня так называешь? – Брайан почувствовал гнев и обиду. Он слышал, как другие студенты называют его так за его спиной. И смеются.

– Прости… Я не хотела тебя обидеть. Я просто не подумала. Всякий кретин, который так тебя назовет, наверное, действительно кретин. Я попросила прощения, так что не сердись.

– Я не сержусь, – сказал он и понял, что на самом деле не сердится. – Скажи мне свой личный номер, и я скопирую эту программу на твой модем.

– Я никогда не помню свой личный номер, но он у меня где-то записан.

Брайан издал стон:

– Да как же можно забывать свой личный номер? Это то же самое, что забыть свою группу крови.

– Да я и не знаю, какая у меня группа крови!

Оба расхохотались, и он нашел единственный выход из положения.

– Тогда зайди ко мне, я дам тебе копию.

– Правда, дашь? Ты замечательный парень, Брайан Дилени.

Она с благодарностью потрясла его руку. Пальцы у нее были теплые, почти горячие.