Текст книги "Использовать до...(СИ)"
Автор книги: Галка Сердитых
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
–Слава, не останавливайся, пожалуйста!
–Милая, да с удовольствием! – опять начинаю потихонечку, потом всё сильнее и глубже. С наслаждением слушаю сначала тихие, потом уже громкие стоны. Начинаю стонать сам. Она так помогает мне, активно двигает своей соблазнительной попкой! В порыве страсти начинаю гладить и мять её упругие ягодицы, прижимаюсь к ней близко-близко. Она уже переходит на крик. Ох, горячая девка! Кольцо на руке, замужняя. А тебе не пофиг? Какая разница? Хочу быть с ней…
РОV Тани
Его голос, ласковый и добрый, возвращает меня в реальность. Что он сказал – люблю?! Да неужели? Мне смешно! Видит меня второй раз в жизни. Просто пожалел меня, убогую! Какая любовь?! Я её уже навидалась, всякой – по горло сыта!
Но, как же он силён! Нет, я не ошиблась: он в сексе искусен и опытен! Какая страсть! Прошу его не останавливаться. Он как пулемёт, ритм бешеный! Я даже не могла представить, что можно так. Внутри меня разливается тепло, становится всё жарче, горячее. Невозможно терпеть! Горячие волны, задыхаюсь. Стон переходит в крик. Хочу его всё сильнее, глубже. Он будто читает мои мысли. Кладет руку мне промеж лопаток, наклоняет меня ниже, вжимает мои плечи и голову в кожаное ложе. Я выгибаюсь под ним, выворачиваюсь ему навстречу.
Боже мой! Я вся горю! Кричу от страсти, меня словно бьёт дрожью, всё тело сводит сладкая судорога. А он в порыве страсти целует, целует. Его руки, какие руки! Они сводят с ума, ласкают моё тело. В какую-то секунду, словно птица, я взмываю в небо. Невероятное ощущение полета и невесомости. Это рай? Для меня – да! Седьмое небо. Я счастлива? Да! Не боюсь никого и ничего! Он со мной. Ему, наверное, так же хорошо? Иначе бы не стонал так! Дыхание хриплое, иногда, словно звериный рык из груди. Меня и его, вдруг, одновременно выгибает дугой. Словно птица из поднебесья камнем падаю вниз. Силы оставляют меня. Затекшие коленки выпрямляются, плюхаюсь всем телом на наше кожаное ложе. Он входит в меня ещё несколько раз. Затем, издав протяжный стон, накрывает меня собой.
“Слава, люби меня! А я буду любить тебя! Любить?! А можно ли его любить?
Слава, мой милый Слава! Мой? Вдруг он женат и дети есть? Хотя, кольца нет. Ну, подруга-то должна быть! У такого не может не быть! У какого? Хорошего? Дура! Он же тебя в первый раз здесь же в своей машине отымел! Забыла?! Тогда он тебя не жалел. Ну и пусть! Зато сейчас хорошо! Я всё равно благодарна ему. Володя не смог разбудить во мне женщину, а Слава – смог!”
Мы оба – запыхавшиеся, обессиленные. На улице зима. А нам с ним жарко. Мы вспотевшие, уставшие. Он лежит на мне сверху, рубашка расстегнута, опять щекотит своим шерстяным животом мою спину и поясницу.
–Слава, что это было?! Я словно на небесах побывала? Так хорошо!
Он улыбается. По голосу слышу, что улыбается:
–Танечка, солнышко! Это называется оргазм! Никогда раньше не испытывала?– нежно целует меня за ухом, потом в щеку.
–Нет, не приходилось как-то! – честно отвечаю ему.
–Да я уж понял.
Скатывается с меня в сторону, а меня разворачивает к себе лицом. Буквально впивается в мои губы своими.
–Нет, только не это! Мне не нравится! – сжимаю губы в узкую полоску, не даю ему себя поцеловать. Он подминает меня под себя, оказывается на мне сверху, командует:
–А ну-ка, быстро, расслабилась! Губы свои мне предоставила! – было сказано уже более жестко.
Мне вдруг почему-то стало страшно, слёзы подошли близко. Голос дрожит и срывается:
–Слава, я н-не могу. Мне п-противно! – слёзы текут сами, отворачиваюсь от него.
Он застонал, опустил голову, уткнулся лбом мне в щеку. Слышу:
–Прости! Не бойся, надо это преодолеть! – его губы осторожно касаются моей шеи. Очень нежно, мягко. Прикосновение не вызывает неприятных ощущений. Он закрепляет это ощущение, целуя каждый сантиметр моей шеи. Это не слюнявые поцелуи моего мужа. Его губы даже немного суховаты от недавней огненной страсти. С шеи переходит на подбородок, скулы, щеки. Постепенно, потихоньку, всё также нежно и сладко. Он терпелив до бесконечности. Я благодарна ему за это. Пытаюсь расслабиться, честно. Не сразу, но что-то вроде получается. Вот он доходит своим ртом до уголка моих губ. Касается очень осторожно. Мои губы враз деревенеют, сжимаются. Он начинает снова. Осторожно, бережно обнимает меня, переворачивается на спину, затаскивает меня на себя. Непривычно, немного неудобно. Обхватил меня своими ручищами, держит крепко, опять командует:
–Теперь ты!
–Что, я? – не понимаю.
–Ты меня целуй!
–Как?
–Как хочешь и куда хочешь!
Я вдруг краснею как помидор, лежу на нем, под собой ощущаю кое-что большое и твердое, уткнувшееся мне в живот. В его глазах загораются озорные искорки:
–Что-то беспокоит?
–Нет, все хорошо!
–Тогда в чем дело? Целуй!
Я немного приподнялась на нем, неловко ткнулась своим ртом ему в подбородок. Чисто выбритый. Мягкая кожа. Вспомнила, как целовала того старлея у ОВД. Я ведь его взасос поцеловала, по-настоящему, по – взрослому. По – взрослому? Сколько тебе лет? Тридцать два, а всё как малое дитя! Будто так и осталась той двенадцатилетней девчонкой. Кто же виноват, что так рано закончилось моё девичество? Не успела испытать даже радости и трепета первого поцелуя с мальчиком. Зато испытала совсем другое: страшное, мерзкое, отвратительное!
Меня, как белый чистый кусок материи, окунули в смрадную грязь. И теперь невозможно отмыть эту грязь. Она въелась в душу. Больно и мерзко. Этот старлей, по сути, и был тем самым мальчиком, с которым бы мне довелось испытать вкус первого сладкого поцелуя. Я сама захотела его поцеловать.
Если бы я росла в другой семье! Родителей своих ненавижу и презираю. Они для меня не существуют! Всё, не буду больше о плохом! Не хочу и не буду! А вот поцеловать Славу нужно! Мне нужно! Для самой себя. Чтобы целовать его потом, ещё много раз. Я так хочу! Надо захотеть, очень захотеть! Тогда всё получится! Как трудно, просто невозможно! Опять заставлять себя? Не хочу! Я в жизни всё делала через «не хочу». Почти всегда. Теперь очень жалею об этом!
Меня от моих мыслей отвлекает его голос:
–Тань! Ну, я жду! Поцелуй меня! – он вытягивает свои губы трубочкой навстречу мне, закрывает глаза.
–Ага! Размечтался! Вот возьму сейчас и укушу его! – это моё искреннее желание.
Осторожно касаюсь его губ своими, захватываю его нижнюю губу, резко вонзаю в неё свой острый клык. И тут же в сторону!
–Ой, бл.дь, больно же! – он резко открыл глаза, схватился пальцами за прокушенное место.
На губе выступает кровь. Я в панике. Пугаюсь, забиваюсь от страха в угол машины, подальше от него, закрываю лицо руками, видя гневный взгляд враз потемневших глаз. Он приподнимается, подбирается ко мне. Меня бьёт противная дрожь. Соображаю: я же голая, мне холодно! Он приближается ко мне. Смотрит на меня. Чувствую его взгляд. На него смотреть боюсь. Боюсь, что ударит…
Но, что это? Он протягивает ко мне свои руки, обхватывает, прижимает к своей груди, укутывает меня с боков своей рубашкой, целует в лоб. Слышу его печальный вздох, потом слова:
–Девочка моя, кто ж тебя так обидел-то?
И тут что-то со мной случилось. Я с 13 лет никогда и никому не показывала свои слёзы. Всё, что я не выплакала когда-то, вдруг разом словно прорвалось. Слёзы так и брызнули. Не плакала: ревела и выла! Не знаю почему, я не стеснялась показать ему себя слабой. Слёз было море. Он достал носовой платок из кармана уже застегнутых брюк, отдал мне. Ненависть, боль, страх и отчаяние постепенно выходили из меня с этими слезами.
Карпов терпеливо ждал, когда я проревусь. Я сидела у него на коленях, уткнувшись лицом в его широкую, теплую грудь. И опять была ему благодарна. Сейчас это был единственный человек, которому я доверяла! Он потянулся в угол машины. Взял мою шубу, укрыл меня ею; по-прежнему, не выпуская из своих рук. Платок был насквозь мокрый, я держала его в руке. Слава забрал его, положил у бардачка. Начал тихонько покачивать меня из стороны в сторону, гладил как ребенка. Не заметила, как уснула…
========== Часть 7 ==========
Проснулась она от резкого звонка его мобильника. Таня крепко обнимала Стаса за пояс, прижималась щекой к его волосатой груди. Было так тепло и приятно. Он всё ещё держал её в своих руках, дотянулся до кармана куртки, взял телефон, ответил:
– Карпов.
– Стас! Ты где? – услышала Таня знакомый голос старлея.
– В парке.
– В каком ещё парке?! Что ты там делаешь?
– Труп закапываю! – саркастически пошутил он.
– Всё зашло так далеко? – удивился Антошин.
– Ещё дальше, чем ты думаешь! Тихо, не ори!
– А чего тихо-то?
– Ну, спит человек. А ты трезвонишь почем зря!
Таня пошевелилась.
– Ну вот! Разбудил!
Проснулась, моя хорошая? – ласково спросил он, обращаясь к ней, всё ещё держа телефон около уха.
– Ладно, Антошин! Некогда мне! Через час буду! – он отключил телефон, убрал обратно в куртку.
После этого животворного сна Таня почувствовала себя так легко. Уже не было непосильного давящего груза на душе из её прошлого. Всё ушло куда-то далеко. Она открыла глаза, засиявшие небесной лазурью, посмотрела на Стаса, улыбнулась.
– Так чей труп ты здесь в парке закапываешь? – в её глазах появились озорные искорки.
– Между прочим, твой! – он довольно ухмыльнулся, растянув губы в улыбке.
– Ну и как, смерть мне к лицу? – она вроде весело спросила, а в глазах мелькнула грустинка.
– Не особо. Ты мне живая нужна! – заявил он уже с серьёзным лицом, притягивая её к себе.
– Правда, нужна? – в вопросе он услышал надежду.
– Правда! Только не знаю пока – для чего, – он был с ней предельно откровенным.
– Спасибо за честность!
Таня приподнялась, обвила его шею руками, внимательно посмотрела ему в глаза. Затем осторожно, как бы прося прощения за свою дикую выходку, прикоснулась своими губами к его прокушенной губе.
– Извини меня, – прошептала тихо ему на ухо, положила голову на плечо, обняла, запустив руки под рубашку.
– Ладно, проехали! Зверёныш, – Стас погладил её по макушке, запустил руку в струящиеся по плечам волосы.
Она действительно напомнила ему маленького испуганного зверька, когда забилась от него в угол машины, закрылась руками, будто ожидала, что он ударит её.
– Неужели её били? Уроды! – подумал Стас.
Где-то в глубине души начинало закипать возмущение. Но, он оставил его на потом. Они сидели, обнявшись, молчали.
Таня подняла голову, сказала:
– Ты знаешь, я хочу попробовать снова! Мне кажется, сейчас я это смогу.
Стас удивленно посмотрел на неё, согласно кивнул:
– Попробуй!
Она опять, очень осторожно, закрыв глаза, прикоснулась к его губам. Чуть-чуть дотронулась раз, потом другой. Несмело, будто боясь чего-то. Он закрыл глаза, расслабился, немного запрокинул голову назад. Таня, привыкнув к новому ощущению, уже смелее прижалась к его губам. Он ответил ей, она ответила ему. И когда он легонько прошелся языком по её нижней губе, она приоткрыла рот, пропуская его внутрь. Поцелуй был уже обоюдный, пьянящий, взаимно проникающий. Сначала нежный, потом уже страстный. Нехотя оторвавшись от Стаса, Таня прошептала:
– Ты – первый мой мужчина и единственный!
Стас посмотрел на неё как-то странно. В его замечательных глазах были грусть и нежность, сочувствие и сопереживание. Он прекрасно понял, про что она сказала.
– Жаль только, что наша с тобой первая встреча была не особо приятной для тебя.
– Ты уже извинился.
– Я не понял – приняты мои извинения или нет.
– Приняты! Иначе, меня бы здесь уже давно не было! И… спасибо тебе!
– За что?
– За то, что ты есть. За то, что ты такой.
Его глаза опять потемнели, лицо стало серьёзным:
– Ты про меня совсем ничего не знаешь! – вдруг резко сказал он.
– Ты про меня тоже! – ответила она.
Он медленно и четко начинает говорить:
– Никонова Татьяна Валерьевна, 1979 года рождения, уроженка города Москвы. Дочь известного московского адвоката Валерия Зелинского и бывшей топ – модели Ольги Забелиной, в данное время проживающей за границей, в Германии. Контактов с ними не поддерживает. Замужем за владельцем крупной банковской сети Алексеем Никоновым, 1959 года рождения. В данный момент проживает…
– Дальше не надо! Остановись! – Таня не хотела выслушивать своё досье.
– Хотел узнать, почему ты, дочь таких состоятельных родителей, всего лишь владелица небольшого магазина в моем районе?
– Я сирота! У меня нет родителей! Они умерли.
– Как умерли? Или я чего-то не знаю?
– Так! Маман за границей, она меня предала и бросила! А того урода я просто ненавижу и презираю!
– Забелина вышла замуж, когда тебе исполнилось четыре года. Тебя в детстве изнасиловал отчим? – прямо спросил Карпов.
Таня пронзительно посмотрела на него, глаза полыхнули огнем. Она помолчала немного. Усмехнулась:
– Нет, Славочка! Мой родной папа. Тебе, наверное, дико, да?
В глазах Карпова был ужас, он потребовал:
– Рассказывай!
Она собралась с духом, начала свой рассказ…
========== Часть 8 ==========
РОV Тани
Мама с папой познакомились давно. Однажды после какой-то презентации в одном из клубов, он вызвался проводить её домой, но отвез к себе. У них закрутилась сумасшедшая страсть, сходили с ума друг по другу. Были влюблены. Но, у мамы был контракт с итальянской косметической компанией, ей нужно было уезжать за границу. Они расстались ненадолго, а потом, уже в Италии, мама узнала, что беременна. Сказала об этом папе, но он сказал, что не готов быть отцом. А мама не стала делать аборт. Родила меня. Прошло четыре года, она вернулась в Россию. Опять встретилась с папой. Он решил жениться на маме. Первое время жизнь была – как в сказке! Потом начались ссоры, обиды. Они ругались, но после мирились. Папа не хотел, чтобы мама работала моделью, уезжала за границу. Она устроилась на другую работу, чтобы от него не зависеть.Когда терпеть стало уже невозможно, решили развестись. В пылу ссоры мама однажды сказала папе, что я не его дочь. Надеялась, что он отстанет от нас, скорее отпустит. А он обозлился и отомстил маме очень изощренно! Он же адвокат, причем хороший, успешный. Отсудил меня у матери, выгнал её из дома. Пришлось мне жить с ним. Во всех смыслах. Мне тогда было 13 лет. Он считал, что раз неродная дочь – то всё можно! – она замолчала, с трудом сглотнув колючий комок в горле.
У Карпова глаза раскрывались всё шире и шире. Желваки на скулах ходили ходуном. На лице мгновенно одна эмоция сменялась другой. Он задохнулся от возмущения, с силой ударил кулаком по нашему импровизированному кожаному ложу:
– Убить его мало!
– Мало, Славочка! Однако, он живет и здравствует. Искренне считает, что я его неродная дочь. В чем неоднократно пытался убеждать и меня. Мама ещё жила с нами, только в отдельной комнате.
Когда всё случилось в первый раз, я всё рассказала ей. Она была просто убита. Мы с ней побежали в милицию, написали заявление. Но, потом приехал он, всё замяли. Отец закрылся с мамой в кабинете. Что он ей говорил, я не знаю. Но, после этого разговора мама вышла, словно потерянная. Он заставил её забрать заявление. Мы недолго поговорили с ней. Я спросила:
– Мама, почему?!
– Так надо, дочка! Что случилось, того уже не исправишь. А тягаться нам с ним бесполезно. Ты же видишь, что получилось! Я должна уехать надолго. Прости, что не смогла защитить тебя! – она ушла и больше я её не видела. От отца узнала, что мама опять за границей, в Германии.
Когда я узнала, что буду жить у отца, пришла в ужас. И тогда я убежала из дома! Меня быстро нашли и вернули домой. К отцу. Всем он объяснил, что я избалованный ребенок, большая выдумщица и врушка. Обиделась, что папа не купил дорогую игрушку, решила таким образом проучить его, потому и рассказывала всем эти небылицы об изнасиловании. На том всё и закончилось.
Прошло время. Я уже не сопротивлялась, когда он подходил ко мне за очередной утехой. Иначе были побои. Он бил аккуратно, чтоб не было синяков. Он же в вашей системе всё знал. А мне было просто противно и безразлично. Я закрывала глаза и терпела. Даже научилась дежурно улыбаться. Тогда решила, что никто и никогда не увидит моих слёз. Ты единственный, кому я открылась.
Так продолжалось до моего семнадцатилетия. И тогда отец очень удачно подложил меня под своего товарища по бизнесу. Обеспечил мне безбедное существование. Знаешь, как он это провернул? – усмехнулась она.
Он прекрасно знал, кто и чем дышит в финансовой сфере. Выбрал самого на тот момент перспективного жениха.
– Постой! Никонов, про него говорят, что он «голубых кровей»
– Раз говорят, значит, правда!
– Дальше! – потребовал Карпов.
– Отец пригласил его к себе на дружескую вечеринку с другими товарищами. Напоил, как следует. Похоже, подмешал ему что-то. Тот вырубился. Уложил его на кровать в моей комнате. Мне приказал лечь рядом с ним. А наутро был скандал. Отец зашел в мою комнату, «обнаружил» его в обнимку со мной. Как порядочного человека, заставил его на мне жениться. Алексей не захотел скандала, женился. Так я и стала госпожой Никоновой. Раз в неделю муж требовал с меня исполнения супружеского долга. Так, как привык он.
Карпов стиснул зубы, наклонил голову, его кулаки непроизвольно сжимались, ноздри раздувались от негодования и возмущения:
– Сволочь! Скотина!
– Нет, Слава, он не обижал меня. Не насиловал, не бил. Я попросила его никогда не приглашать к нам в дом моего отца. Не хотела больше видеть ненавистного мне человека. Он выполнил мою просьбу. Отец сначала возмущался, хотел продолжать со мной свои утехи. Но, ему было строго сказано, что его не ждут и не хотят больше видеть. Никонов догадывался или знал наверняка про мои отношения с ним.
Я понимала, что за состоятельную жизнь нужно расплачиваться, поэтому безропотно шла к нему в постель. И терпела опять. За это он давал мне денег, сколько просила. Благодаря его деньгам, у меня появилась возможность получить два высших образования. Одно торгово-экономическое, другое – банковское дело. Я посвятила всё своё время учебе. Усердно занималась. Поступила на работу к мужу в банк, работаю там. А хобби у меня – мой небольшой магазинчик. Взяла его в аренду, применяла там все свои новые знания. Набрала штат хороших работников. Этот магазин и есть основной источник моего дохода. Твой опер, по-моему, у него фамилия Воронов, регулярно раз в месяц наведывается туда. Я исправно плачу за возможность работать в твоем районе. Странно! Оказывается, твою фамилию я слышала много раз. Только не знала тебя лично, – Таня улыбнулась.
Но я стала болеть. Организм требовал обычного нормального секса. Алексей однажды привел в дом симпатичного молодого мужчину, познакомил меня с ним. Владимир стал моим любовником, по совместительству начальником охраны моего мужа. Спал со мной, иногда в присутствии мужа. А мне было безразлично. Ведь я его не любила. Так уже длится много лет.
Вот и вся моя немудрёная жизнь! – Таня вздохнула, посмотрела на Стаса.
Его глаза были как омут, лицо мрачное, брови насуплены.
– Весёленькая у тебя жизнь! – мрачно резюмировал он.
Она вдруг, закусив губу, спросила:
– Послушай, я действительно в постели бревно-бревном?
– Тебя это так волнует?
– Я ведь обыкновенная женщина. Хочу счастья, хочу любить и быть любимой. Хоть ненадолго, – зачем-то добавила она.
– Успокойся! После всего, что с тобой случилось, остаться такой страстной как ты – просто чудо! – он притянул её к себе, обнял нежно.
– Если бы я не встретила тебя, я бы не узнала, что такое страсть. И любовь…
========== Часть 9 ==========
РОV Стаса
Она сказала « любовь»? Вот ничего себе! Ну, ладно страсть. А-то любовь! Правда влюбилась, что ли? Да ну, не может быть! А почему бы нет? Я себя не на помойке нашёл! Мужчина видный, иногда очень даже презентабельный. Не подарок, конечно, но приз очень ценный! Да, блин, в хорошую упаковку завернуть, бантиком перевязать! Красавец!
Льстишь ты себе, подполковник! Неужели ты думаешь, что она будет с тобой? Она жена банкира. – А любить-то хочется! Каждый день и по нескольку раз! – смеюсь опять сам над собой.
С такой работой как у меня – не то, что жениться, собаку не завести! Сбежит через неделю!
Таня, солнышко! Нет, «любить – так любить!» – как у Александра Яковлевича в песне поётся. Обнимает меня, смотрит так доверчиво. Ух, какие у неё глаза! Озёра, утонуть можно! Похоже, я уже утонул.
Эх, моя бы воля – поубивал бы этих козлов, что обидели мою девочку! Обнимаю её, целую. Даже прокушенная губа не беспокоит! Вроде, она начинает привыкать к моим поцелуям.
Всё, подполковник, заканчивай! Ну-ка, где её одёжка?
– Танечка! Давай-ка одеваться! Ты замёрзла совсем, – дотягиваюсь до её вещей. Хочу её одеть.
Да, Карпов. Ну, ты дошел! Раздевать бабу ещё ладно, но вот одевать? А мне интересно.
Беру её лифчик. Мама дорогая! Красота-то какая: кружева нежно-розового цвета, с белыми вставочками. Как же это всё застегивается? Разберемся! Прикладываю чашечки к её прелестям, она надевает на плечи тоненькие бретельки. Обхватываю, будто обнимаю, смотрю ей через плечо на спину. Соединяю две тонкие полоски в одну, зацепляю махонький такой крючочек с петелькой. Так, с лифчиком справился. Будто поправляю его на ней, а сам просто ещё раз хочу потрогать это чудо. Беру в свои ладони её груди, слегка приподнимаю. Эта ложбинка между ними. Ммм! Не выдерживаю, целую сначала в правую, потом в левую грудь, прижимаюсь щекой.
Карпов, успокойся! Иначе ещё на часик задержаться придется! Антошину же обещал, что буду скоро.
Что дальше? Где её трусы? Блин, вот они! Маленькие такие, тоже кружевные как лифчик, бело-розовые. Беру, непроизвольно подношу к лицу, нюхаю. Боже мой, какой чудесный запах! Сразу снова хочется! А я-то думал почему в фильмах мужики, когда в женском белье роются, непременно трусики нюхают! Фетишист! Нет, Стас, уймись! Ловлю её удивленный взгляд.
Да, вот такой я извращенец, девочка! Делаю вид, что ничего особенного не произошло. Она послушно протягивает мне свои ножки. Надеваю ей трусики. Будто нечаянно касаюсь промежности, глажу. Она вздрагивает, вопросительно смотрит на меня. Убираю руку, улыбаюсь самой своей обаятельной улыбкой, смотрю ей прямо в глаза. Сначала она серьёзна, потом тает от моего обаяния, улыбается в ответ.
Что там дальше? Брючки – черные, тёпленькие. Это правильно, зима всё-таки! Носочки бежевого цвета. Ножки у неё очень даже! Педикюр, ноготки розовым лаком покрашены. Перецеловал бы каждый пальчик! Какие у неё маленькие ступни! Изящные, красивые, с высоким подъемом. В туфельках, наверное, бесподобно смотрятся! Замечтался.
Бежевая кофточка из тонкого трикотажа, будто ручной вязки. Помогаю надеть, застегиваю каждую пуговку. Теперь на ножки – сапожки. Шубка. Неплохая черная норковая, совсем не дешёвая. Ну, всё! Я справился!
Никогда не думал, что буду ловить кайф от одевания любимой женщины! Любимой?! По Фрейду оговорочка! Ну да, в порыве страсти сказал, что люблю. Обычно такими словами не разбрасываюсь. Философию с психиатрией долой! Раздевать-то гораздо приятней!
Ну, а мне только рубашку застегнуть, да в брюки заправить. Так, куртку сверху. Готово! Мы с ней одеты. Кондиционер выключаю. Жарко. Сиденья возвращаю на прежнее место. Она садится, поправляет шубку, чтоб не измять. Едем обратно к отделу.
Вопросительно смотрит на меня:
– Слава, а что нам теперь с машинами делать?
Мне смешно. Начинаю ржать. Смотрю на неё. Она, глядя на меня, улыбается немного смущенно.
– Нет, правда!
– Раньше надо было думать! Теперь сама выкручивайся! А-то свою машину разбила, мою «Финю» покалечила.
– Кого?
– Машину я так свою называю «Финя», потому как «Инфинити».
– А я Малышом зову свой «Матиз».
– Тебе хоть немного стыдно? – нахально спрашиваю.
– За что?!
– За твой беспредел у ОВД! Устроила таран!
– Нет, нисколько не стыдно! Я очень злилась на тебя!
– За что?! – продолжаю игру.
– За твой секс-терроризм! И многих ты так останавливал? – глаза полыхают возмущением.
Дурочка! Да случайно всё! Никакой я не секс-террорист! Слышал, есть такие – пользуются безвыходным положением жертвы. Но, я не из них.
– Тебя одну! – отвечаю спокойно, честно смотрю ей в глаза.
Нет, правда её одну! Тогда торопился, в пробку попасть не хотел. Только увидел зазор, куда вклиниться можно, а там уже через секунду она оказалась! Ну, я и психанул! Вон как всё вышло-то!
Немного недоверчиво смотрит на меня, как будто изучает. Сейчас сделаю улыбку как у Джоконды, будет непонятно о чем я думаю. Это я частенько проделываю. Кажется, поверила. В глазах что-то странное: то ли восторг, то ли немое обожание.
Нравлюсь! – самодовольная улыбка ползет к ушам.
Э, подполковник, ты чего-то расслабился сильно!
Она вдруг осторожно спрашивает, как-то по-детски:
– Карпов, ты теперь мой?
Блин, даже не знаю, что ей ответить! Связался чёрт с младенцем!
– В смысле? – смотрю вопросительно.
– Ну, я так, уточнить. Вдруг у тебя семья есть?
– Ага! Жена и двое детей, – говорю так, а сам испытующе поглядываю на неё.
Её взгляд становится испуганным, растерянным. Мгновенно закрывается в себе. Отворачивается. Вижу, как подрагивает подбородок. Сейчас заплачет! Дурак ты, Карпов! И шутки у тебя дурацкие. Не хотел, а обидел. Слишком часто у меня так бывает в последнее время! Не буду же я ей сейчас рассказывать, что в прошлом году схоронил сестру-наркоманку. И теперь вся моя семья – оставшийся сиротой племянник Лёнька и его бабушка, моя престарелая мать.
Держу руль левой рукой, правой дотягиваюсь до её руки, хочу взять. Не дает, отталкивает мою руку. Но, я настырный! Всё! Держу её ладонь в своей, не отпускаю. Всё ещё сердится, на меня не смотрит. Говорю:
– Извини, насчет жены и детей я соврал! Никого у меня нет. Только как я могу быть твоим, если ты ещё не моя?
Она поворачивается ко мне, глаза нараспашку, светятся небесной синевой. В них ещё слёзы, но на губах уже улыбка:
– Я твоя, навсегда твоя! Ты у меня здесь! – вдруг прижимает мою руку вместе со своей, к своему сердцу.
Маски в сторону! Сказать так, простыми словами выразить всё сразу! Тронуло до глубины души!
– Спасибо! – её рука опять в моей руке. Подношу к губам, нежно целую.
Радуется как ребенок, прижимается щекой к моему плечу, обхватывает мою руку. Таю от её такой детской непосредственности. Приятно. И так едем почти до ОВД.
Потом выпрямляется, поправляет волосы, глядя в боковое зеркало.
И опять выдает:
– Слав, а что с машинами-то? Мне Малыша вчера отремонтировали только! В ту мастерскую ехать уже неудобно! Скажут опять: «Обезьяна с гранатой!» – она назвала адрес автомастерской. Знакомое место. Терзают смутные сомнения, не хочет ли она всё-таки на ремонт меня развести.
Улыбаюсь на « обезьяну». Не унимается:
– Подскажи, где лучше!
– Ладно, поехали со мной! Есть у меня одно такое место. Только в ОВД заскочить надо!
Останавливаюсь, выхожу из машины. Помогаю Тане. Бросаю взгляд на «Матиза». Не пожалела она его, вся морда разбита! Придется на буксире тащить. Ничего, не далеко!
Заходим в ОВД. Она немного отстраняется. Напускает на себя равнодушный вид.
Антошин тут как тут:
– Танечка! Вы живы? Какое счастье! Я думал, что Карпов Вас убьёт!
– Ага! Уже убил и даже труп закопал, – засмеялась она, – в парке под сосной! Нет, Денис, не бойтесь! Он с женщинами не воюет, он их очаровывает! – её глаза озорно сверкнули, она недвусмысленно стрельнула по мне взглядом. Да что со мной?! Кажется, смущаюсь! Вот чертовка, остра на язык! Блин, Антошин так и вьётся около неё! Непорядок. Знай своё место! Я строгий начальник:
– Денис! Отчеты твои где?
– Всё готово! – протягивает мне папку с бумагами.
– Ладно! – отчеты у меня, беру в дежурке ключ от кабинета. Оборачиваюсь, глазами зову Таню с собой. Отрицательно покачала головой, не пошла. О чем-то увлеченно беседует с Денисом.
Это меня раздражает. Тихо-тихо! Подполковник, ты чего? Уж не ревнуешь ли? А чего бы нет! Она же сама сказала, что моя! Ну, твоя. Только не вещь она, чтоб её приватизировать. Её уже и так достаточно использовали. Пусть хоть немного отдохнет. Со мной.
Иду в свой кабинет. Как не хочу сегодня работать! Уже вечер, рабочий день заканчивется. Тут, как на грех, Зимина выруливает:
– Карпов! Это что за «дорожные войны» около ОВД? И где эта дама из «Дэу»?
Вздыхаю, уже доложили. Стукачи!
– Да вот она, с Антошиным любезничает! – поспешно удираю к кабинету. Не хочу разборок. Оборачиваюсь у двери, пока не захожу.
Зимина смотрит внимательно, потом подходит к ним.
– Денис! Делом займись!
Антошина сразу как ветром сдуло. Сразу свинтил куда-то.
– Здравствуйте! – здоровается с Таней.
– Здравствуйте!– отвечает она.
– Вы извините, пожалуйста, если наш сотрудник причинил Вам вред. Это неумышленно! – она смущена.
Таня смотрит на неё внимательно, потом улыбается:
– Ира, не узнаешь меня? – она собрала волосы рукой в хвост на затылке.
Зимина, вытаращив глаза, вдруг тоже улыбается:
– Таня?! Я тебя не узнала совсем! Сколько лет, сколько зим!
– Да, семь лет прошло! Ты-то как?
– Да как? Всё так же!
Они разговорились, Зимина увела её к себе в кабинет. Ну всё, целый час будут болтать, не меньше! Все эти бабские разговоры! Когда наговорятся? Я уже ждать устал. Сижу в кабинете. Отчет Антошинский посмотрел. Нормально парень поработал! Этак, глядишь, до капитана дослужится скоро. Соображает, хоть и раздолбай ещё тот. В кабинете сидеть нет уже сил!
Выхожу, закрываю дверь. Жду мою Танечку у выхода. Ну, слава Богу, вышла!
Зимина увязалась её проводить. Ценные указания раздает:
– Карпов! Сделай всё в лучшем виде, понятно? Её машина на твоей совести!
– Есть, товарищ подполковник! Разрешите выполнять! – козыряю ей, стою навытяжку как перед генералом, с идиотской миной на лице. Сам думаю: « Она что, рассказала ей обо всём?! Нет, не может быть!»
– Не паясничай, Стас! Ну, ладно, Танюша! Пока! Ещё увидимся! – она чмокнула Таню в щечку.
– Пока, Ир! – она попрощалась, ответно чмокнула Ирину Сергеевну.
Строю из себя очаровашку, беру Таню под ручку, выходим из отдела. Агапов с Черенковым, другие праздные зеваки, курят у крыльца. Рты пораскрывали.
Ну, ещё бы! Карпов с девушкой под ручку идет!
Беру на буксир её Малыша. Еду в автомастерскую. Есть умелец один, сделает всё по высшему разряду! Договариваюсь. Мне нужно срочно. Она может день-другой подождать.
Тане пора домой. Уже поздний вечер. До самого дома нельзя! Останавливаюсь в переулке неподалеку. Домик не хилый! Куда уж моей квартирке до её жилища! Но мне не положено такой дом иметь. Скромнее надо быть! Вот им можно. Не Рублевка, но по статусу очень близко. Могут себе позволить. Однако, она на «Дэу» ездит, как обычная девчонка.
– Почему у тебя машина не навороченная? Муж – банкир, наверное, мог жене приличную тачку купить!
– Я не хочу другую! Малыша я на свои деньги купила, кредит брала. Ни копейки от мужа стараюсь не брать. Только на свои силы рассчитываю. Славочка, а сколько я должна за ремонт отдать?
